Merry dancers: продолжим? (гет)

Ветер бросил в лицо ледяные брызги фонтана, оставив в волосах мелкую морось; Абрахас пригладил прическу и отошел в сторону, вглядываясь в каждый уголок восточной стороны Малфой-мэнора. Каждое движение листвы, деревьев и кустарников заставляло взгляд метаться из стороны в сторону. У клумбы разноцветной изящной бегонии, образующей рисунок родового вензеля, мелькнула неясная тень.

— Аврора? — но расслышать что-либо в ответ не представлялось возможности: шум фонтана перекрывал все звуки.

Взмахнув волшебной палочкой, Абрахас заставил фонтан стихнуть, и высокие струи, как маленькие гейзеры, обрамляющие статую полуобнаженного мужчины, из чьего кувшина вытекал бесконечный поток воды, моментально опустились, слившись с рябой, успокаивающейся гладью. Присмотревшись, Абрахас различил фигуру павлина, тот, будто бы скептично взглянул на него, взметнул сложенным хвостом, задрал клюв и отправился прочь. Глупая птица изобразила истинно аристократичную гордость под стать поместью, в котором живет. Из всех его частей восточный сад, пожалуй, был самым любимым, вероятно, из-за брызг фонтана, смешивающихся с ветром и придающих этому месту прохладу, а может, из-за зеленого лабиринта выстриженных как по линеечке кустов самшита и бирючины, где можно было скрыться от глаз домочадцев и эльфов. Абрахас ещё с детства помнил излюбленное место для пряток и оставил эту часть сада Малфой-мэнора практически нетронутой. Сквозь высокие стены зелени практически ничего нельзя было разглядеть, возможно, Аврора, выбрала для уединения именно это место. Негромко, точно детская хлопушка с конфетти, рядом раздался звук аппарации, и, угодив едва ли не в фонтан, у самого бортика в луже появился неуклюжий Майни. Сиротливо поджав ушки, совсем юный эльф уставился на хозяина, едва скрывая раболепное восхищение.

— Господин просил передать, что мистер Риддл нашёл мисс Аврору, — да, именно так эльфы называли Аврору, не приемлющую к себе обращений по фамилии, однако уважительное «мисс» они все же добавляли. — Они в западном крыле, в трофейном зале, молодой господин.

— Ступай, — бросил тот равнодушно, даже слегка раздраженно, словно Майни сообщил ему, что отец снова рылся в его документации, как это бывало не раз.

В зале с охотничьими трофеями, ближайшему к выходу на западную сторону поместья, Абрахас не сразу увидел присутствующих. Чучело огромного бурого кабана скрывало от взгляда расположившихся на небольшой софе Тома и Аврору. Удивление вызвала её поза — положив голову на колени к Риддлу, она мирно дремала, свернувшись калачиком, а он поглаживал её по волосам, распрямляя выползшие из прически завитки пепельных локонов — если стояла влажная погода, на висках они иногда закручивались в спираль. На губах Тома блуждала легкая улыбка, едва заметная, но забирающая с его лица извечный арктический холод. Казалось, что он ничего и никого не замечает, увлеченный своим занятием, а умиротворение на лице Авроры — самая прекрасная вещь, которую он когда-либо видел. Идиллия, представшая взору, заставила Абрахаса замереть в нерешительности, так и не обнаружив своего появления. Случайным свидетелем он наблюдал исподтишка эту картину, боясь нарушить таинственное мгновение, каких он еще никогда не видел между ними. Сплошная ругань затмевала всё, что они пережили в Хогвартсе, и иногда делала из них двух едва знакомых людей, начавших общение с ссоры на почве какой-нибудь мелочи. Только сейчас угадывалась слегка потускневшая от времени искра доверия, дружбы, сблизившая их. Охотничьи трофеи наблюдали за ними в равнодушной мертвой тишине. Аврора лишь однажды была в этом зале и сказала, что нога её больше сюда не ступит, но Том так и не научился читать её, для него, как и для Абрахаса, чучела гиппогрифов, головы кабанов, медведей и оленей были просто предметами мебели, а не жертвами жестоких убийств ради забавы.

Тихо скрипнул паркет под ногами Абрахаса, заставив Тома вздрогнуть, он рывком убрал руки от волос Авроры, точно испугался, что его застали за чем-то неприличным, интимным, взгляд черных глаз сделался холодным, настороженным, мимика обычного парня пропала с лица, обнажив каменную маску равнодушия. На напрягшихся в момент коленях закопошилась Аврора, но начав менять положение во сне, она внезапно подняла веки и встретилась с пустым взглядом стеклянных глаз кабана, стоявшего возле софы. До того она испугалась, что лицо её позеленело, глаза превратились в идеально круглые; скомкав складки юбки, она вжала голову в плечи, пытаясь понять, что перед ней — отголосок непонятно откуда взявшегося кошмара или же страшная реальность с огромными клыками, угрожающе желтеющими на огромной бурой морде.

Подавив писклявое «гоблинова задница!», Аврора прикрыла рот ладошкой и икнула. Том сидел, не шевелясь, видно раздумывая, какое оправдание придумать столь интересному положению, но, сбросив с себя недостойную неловкость, просто встал, скинув её голову с колен. Острый взгляд, гордая осанка — и ничего больше не осталось от той теплоты.

— Нечего засыпать под яблонями, когда тебя все ищут, — раздраженно бросил он скороговоркой, точно у него челюсти слиплись. — Слоняешься по чужому поместью, как у себя дома.

Том старательно избегал встретиться взглядом с Абрахасом, чувствуя, что тот его подловил.

— Позволь я сам решу, кому можно слоняться, как ты выразился, по моему поместью, Том, а кому нельзя, — насмешливым хозяйским тоном сказал Абрахас, откровенно забавляясь ситуацией.

У того не хватило воздуха, чтобы ответить на подобное заявление.

— А где твой папа? — Аврора почесала макушку. — Ой, как неудобно, надо бы извиниться.

— Раньше надо было думать, — отрезал Риддл, словно кроме них в комнате никого больше не было.

Брезгливо и как-то растерянно покосившись на чучело кабана, Аврора поднялась на ноги и расправила чуть задравшуюся юбку. Потоптавшись с ноги на ногу и поежившись под взглядами мертвых животных, будто высверливающих в ней дыры, она с интересом посмотрела на Тома.

— Отвратительное место. Ты меня сюда принёс? Значит, это был не сон...

— Больно нужно, — отрезал тот. — Ты бы следила, где можно, а где нельзя так себя вести. Вечно с тобой проблем не оберешься, как будто нам только и интересно, разыскивать тебя в потемках.

Внезапно Аврора изменилась в лице, левый уголок губ вместе с правой бровью хитро приподнялись, она фыркнула и шагнула вплотную к Тому — надо отдать ему должное, с места он не сдвинулся ни на дюйм, сохраняя показное спокойствие. Лишь когда нос Авроры почти ткнулся в ткань рубашки на его ключице, он оттолкнул её, выставив перед собой руки.

— Что ты делаешь?

— Ага, значит, нёс на руках, — удовлетворенно заметила она, спокойно сложив руки на груди. — Твоя рубашка пахнет моим бальзамом для губ, Том, — она потыкала пальчиком в то место. — Я, конечно, еще не простила тебя, но уже не так сильно злюсь… — медленно, будто чайник на углях, закипало лицо Тома, багровея не то от гнева, не то от смущения, которое он старательно прятал за раздражением. Аврора не умела по-настоящему злиться на него, а наоборот, всегда пыталась перевести его настроение в иное русло. И сейчас она была верна себе, несмотря на то, что именно он был повинен в её побеге из-за стола. — Знаешь, если ты проводишь меня домой из «Трёх мётел» до «Кабаньей головы», я прощу тебя окончательно и не буду злиться. Просто наш камин сломался, — оправдалась она, но, не получив ответа, настойчиво продолжила: — Ну, Том, пожалуйста, знаешь, как там страшно? А вдруг на меня нападет какой-нибудь мерзавец, или утащит в лес огромный паук? Уже совсем поздно, да и дедушка будет ругать меня…

Взглянув на нее с презрением, Том просто отошел на пару футов, борясь с искушением достать волшебную палочку и стереть с рубашки следы и запах бальзама для губ, к которому Аврора демонстративно принюхивалась. Она ехидно улыбалась, абсолютно точно угадывая каждое его действие. Кажется, это была игра, впервые за время их общения в каждом жесте и взгляде действительно была игра, намеренно смущающая его. Абрахас стоял и просто наблюдал, одобряюще ожидая следующих действий подруги.

Как так вышло, что не получилось раскусить эту не слишком хорошую актёрскую роль? Когда Аврора начала откровенно издеваться над ним? Том не верил своим ушам и глазам, стоял как громом пораженный, пытаясь понять — с каких пор она сделала из него объект для насмешек? Аврора не такая! Она никогда не делала ничего подобного!

— Ничего, я тебя провожу, Аврора, — предложил Абрахас вполне серьезно, если бы не эти лукавые искры в серо-голубых глазах. — Мистер Том Риддл слишком занятой человек и у него вряд ли найдется свободное время, да и это неприлично — просить его о такой услуге.

— О, конечно-конечно, лорд Малфой, — неопределенно махнув ладошкой в сторону окаменевшего Тома, Аврора подцепила предложенный локоть Абрахаса и завела непринужденную светскую беседу: — Говорят, Пушкам Педдл не хватило всего двух десятков очков для выхода в полуфинал мирового кубка. Как жаль, такая замечательная команда. Слышала, что у новичка — Тедди Перри настоящий талант, его прозвали «Тедди — ловкач», он поймал снитч на пятой секунде матча, представляете?

— На мой взгляд это всего лишь случайность, мисс Уинтер, — Абрахас в вежливом полупоклоне указал рукой на поворот в коридоре, чувствуя, как у него на затылке волосы встают дыбом от взгляда Тома, оставшегося стоять в неподвижности в трофейном зале. — Снитч просто запутался в рукаве его спортивной мантии, не мудрено...

Подарив друг другу хитрые улыбки, Аврора и Абрахас зашагали по длинным коридорам дворца, окрыленные чувством собственной значимости. В сущности, они ничего особенного не сделали, но Авроре почему-то очень хотелось прыгать и хлопать в ладоши, от чего она воздержалась, услышав шаги позади себя. Гордо приосанившись, она продолжила болтать о недавно прошедшем квиддичном матче, получая в ответ такие же наигранные вежливые ответы. А шаги приближались… Как не старалась она запомнить расположение всех комнат, крыльев, ответвлений, лестниц, крылец и выходов, Малфой-мэнор оставался для неё настоящим лабиринтом, в котором порой приходилось заглядывать за каждую дверь, авось наткнешься на искомую. К её удивлению после поворота неизвестного направления, прямо перед ними возникла двустворчатая дверь кабинета Абрахаса. Галантно пропустив Аврору вперед, он даже не удосужился взглянуть на мрачного Тома, над головой которого собрались клубящиеся чёрные тучки, низвергающие гром и молнии на всякого ближнего. Покинуть поместье можно было только через дальние ворота, через камин в этом кабинете или в кабинете отца, и даже несмотря на насмешки, Том, видимо, предпочел не беспокоить Луи по пустяками. Главные ворота закрывались в девять часов вечера.

— Спасибо за вечер и чудесный ужин, — Аврора собралась откланяться.

— Я обещал проводить тебя, — подхватил Абрахас, когда за его спиной появилась худощавая фигура Риддла, чьё выражение лица не предвещало ничего утешительного. Плотно сжатые губы, слегка вздрагивающие крылья носа свидетельствовали о нешуточной внутренней борьбе с самим собой, и продолжать издевательства Аврора побоялась. Возможно, она впервые чувствовала некий моральный подъем от небольшого представления, где главным героем оказался Том. Надо же, он действительно нёс её на руках, ведь она проснулась по дороге в поместье, но не стала привлекать к этому внимания. Вновь задремав, она и не поняла, как очутилась в трофейном зале, лежащей у него на коленях. Про бальзам для губ она пошутила, ведь он стёрся ещё во время ужина, зато как дернулась в сторону ключицы рука Тома…

— Спасибо, буду очень благодарна, — сообщила Аврора и зачерпнула из резной пиалы немного летучего пороха. — До свидания, Том.

Языки пламени взвились в каминную трубу, на мгновение обдав ярким светом полутемный кабинет, в котором, что странно, горел всего один канделябр с пятью свечками, и унесли Аврору в названный пункт назначения. Абрахас покинул кабинет следом, не удосужившись дождаться отправления второго гостя, присутствие которого в последние несколько минут он тщательно игнорировал.

Том чертыхнулся, вызвав укоризненный взгляд портрета прабабки Малфоя, он всё ещё не мог прийти в себя, совершенно не ожидая такого поворота событий. Отношение Абрахаса к себе он знал — подорванное доверие в свете последних нескольких встреч вполне предполагало подобное общение, но, кажется, Малфой слегка зазнался, позволяя себе откровенное высмеивание. Аврора — та еще подпевала, взяла с него моду. Оттянув на ключице ткань рубашки, Том принюхался. Вот хитрая лиса! Никаких следов и запаха не было… И тут он вдруг почувствовал, как ноги предательски подкашиваются. Она… она притворялась спящей, позволяя себе наслаждаться мимолетными ласками. Том приложил ладонь к лицу и вздохнул так, будто на него обрушились все тяготы мира. Ругать себя было бессмысленно, но эта оплошность, возможно, и вызвала у неё приступ самоуверенности. Да, так и есть. Только почему раньше в такие моменты она несмело брала его за руку или склоняла голову на его плечо, а теперь… В голове что-то щёлкнуло — это всё Абрахас, его ужасное влияние, он меняет её намеренно, потому что хочет обратить против Тома. Эти их взгляды, да они понимают друг друга без слов! А тогда, в дождливый день в Косом переулке, поведение Малфоя, забравшего промокшую Аврору с улицы, эта его ухмылка… вызвала бурю необъяснимых и очень неприятных эмоций. Ревность… Осознание этого почему-то заставило Тома напрячься всем телом и сжать кулаки в бессилии, он гневно взглянул на безжизненный камин, на дне которого едва искрилась зеленым пыль перегоревшего летучего пороха…

* * *

— Подожди, я уверена, он придет, ставлю галеон! — возвестила Аврора, поглядывая на небольшие позолоченные часики на подставке каминной полки. Время было позднее, однако не такое позднее, чтобы прогнать из «Трех метел» засидевшихся посетителей. Наоборот, здесь разгоралась новая жизнь, в пабе коренным образом менялась публика, привлекая на место приличных волшебников обыкновенных пьяниц, превращая любимый студентами Хогвартса паб в задушенный табачным дымом кабак. Однако здешние пьяницы, судя по внешнему виду, еще не скатились до уровня «Кабаньей головы». Аврору поначалу даже забавляла подобная иерархия здешних аборигенов.

— Предлагаю повысить ставку, только деньги меня не интересуют, — протянул Абрахас, стряхивая несуществующие пылинки с жакета. — На желание.

Изобразив искреннее непонимание, Аврора нахмурилась.

— Я… лучше на деньги…

— Ты не уверена в собственной победе? Ты хочешь прибавить к сумме долга в двадцать две золотых ещё один галеон? Когда это ты так разбогатела?

— Очень смешно, — на сарказм Абрахаса она никогда не обижалась, да он сам никогда не хотел её обидеть. — Ладно, по рукам!

Изобразив смачный плевок в ладошку, Аврора замахнулась и совсем по-мужски залепила крепкое рукопожатие, тряханув руку Абрахаса что есть силы.

— Постой, когда это мы стали спорить на Тома Риддла? — поинтересовался он, усмехнувшись. Сию секунду в невысоком камине «Трёх метел» вспыхнуло пламя, заставив их сощуриться. Сжав кулачки, Аврора в предвкушении наблюдала за появившейся фигурой. Лишь когда языки огня стихли, пригнув голову, в помещение вошел незнакомый высокий волшебник, который был едва ли ниже Хагрида. Он оглядел пристально наблюдающих за ним молодых людей и, изобразив нечто вроде настороженного: «хм-м», — отправился к барной стойке, где его горячо поприветствовал подоспевший официант мадам Розалии. Минут пять ничего не происходило, и Аврора со вздохом констатировала свое поражение. Протянула руки к Абрахасу в ожидании кандалов и повинно опустила голову.

— Ладно, так уж и быть, придумаю не самую страшную расплату, — он дружески потрепал её по волосам и развернул к выходу на темную улочку, где свет редких фонарей едва касался раздолбанного тротуара, на котором только чудом не растянулась Аврора; Абрахас подоспел вовремя и подхватил её. — Хорошо, что я пошел тебя проводить, ты же знаешь Хогсмид как свои пять пальцев! Как можно быть такой неуклюжей?!

— Не ворчи, ты прямо как мои достопочтенные дедушки, — огрызнулась она и зажгла на кончике своей волшебной палочки огонек света. — Дальше сама могу дойти, вон «Кабанья голова».

Слабоосвещенный тупик волшебной деревушки, в котором и располагался паб, всегда становился практически невидимым к темноте. Если зимой снег отражал хоть какой-то свет звезд и луны, то летом в черноте, казалось бы, нежилых домишек, было сложно различить хоть что-то — лишь тусклые блики волшебной лампы да камина в засаленных мутных окнах «Кабаньей головы» давали представление, что улица обитаема.

— Навернешься ещё, лучше до конца провожу, а то у вас на крыльце половицы дохлые, кто знает, сколько они еще выдержат, — рассчитал Абрахас, на самом деле оттягивая момент возвращения домой. Уж очень ему не хотелось оставаться наедине с отцом, который непременно поинтересуется результатами поисков беглянки, пусть и так знает, кто и когда покидает дом. Отец всегда вёл светскую жизнь, развлекая себя любопытством. Была у него еще одна не очень приятная привычка — спаивать своих гостей, чтобы посмотреть, кто и как себя ведет.

— Том… Уже в позапрошлом году, на крыльце навернулся и упал в сугроб. Он отломал вывеску, представляешь? Я думала, на него йети напали и неделю держали в леднике, — она хихикнула, вспомнив, как они встречали новый тысяча девятьсот сорок пятый год вместе…

Продолжая описывать детали тех событий, Аврора не заметила, как притих спутник, делающий вид, что изучает окружающую обстановку, едва различимую во мраке. Было в этом месте что-то зловещее, точно из-за угла вот-вот выйдет маньяк, размахивающий топором, или кто-то пальнёт Инсендио, но кругом стояла тишина, только что-то скребло возле жестяного мусорного бака. Разве это подходящее место для такого светлого человечка, как Аврора? Даже проводя здесь только каникулы и некоторые праздники, она не должна находиться в подобной обстановке, потому что достойна лучшего, а не общества грязных пьяных свиней и нечистоплотного Аберфорта, превратившего свой паб в хлев. Может, днём Хогсмид и выглядит миролюбиво, привлекая своей милой захолустностью, покосившимися крышами, вывесками с облупившейся краской и гулом проезжающего два раза в день Хогвартс-Экспресса, но ночью здесь становилось тревожно, ещё и потому, что недалеко находился Запретный лес с разнообразием его ночной жизни, порой даже опасной. В Хогвартсе, стоящем впритык к лесу, подобного не ощущалось — слишком защищен был замок. Глубинка Шотландии скрыла волшебную деревушку и школу в нагорье.

С поглотившей его задумчивостью Абрахас и не заметил, как они оказались у самого крыльца паба, из которого, шатаясь и неуклюже переставляя ватные ноги, вышел пузатый маг и, похлопав по своему животу, схватился за край перил, чтобы не свалиться. Угрожающе скрипнули трухлявые напольные доски, прогибаясь под его весом, и Абрахасу пришлось потянуть Аврору на себя подальше. Окинув ребят замутненным взглядом, волшебник снял шляпу, икнув, поклонился, затем аппарировал прямо с порога, оставив в ушах, привыкших к тишине, неприятный звон. Поморщившись от терпкого запаха перегара, оставшегося после пьянчуги, Абрахас неопределенно взглянул в окно паба и не ожидая чего-то разглядеть.

— Мистер Кэтберри, — сообщила Аврора, — он наш постоянный клиент. Представляешь, у него нет языка, потерял его ещё во времена учебы в школе, неправильно произнес заклинание.

— Ошивается тут всякий сброд, — донёсся недовольный ответ.

— Ты чего? Он хороший человек, он не всегда напивается, просто ему одиноко, — сочувственно произнесла она. — Он тоже потерял всю семью во время бомбардировок. Зато он отлично владеет невербальной магией, у него бы поучиться! Волшебную палочку совсем не носит, да и нет её у него, наверное.

Она ко всем проникалась доверием, сочувствием, в каждом находила что-то хорошее или повод для сожалений, Аврора всегда была такой — доброй, замечательной и внимательной. Абрахас невольно представил себя на месте того пузатого волшебника, ведь когда он потерял Эвелин, эта странная девушка с чистой душой и сердцем старалась быть рядом, не позволяла унывать и вытягивала из депрессии.

— Ну, что, я, пожалуй, пойду. Ещё раз, спасибо, — привыкшие к темноте глаза уже могли различать легкую улыбку её губ и даже белеющие в свете тусклой луны сквозь рассеявшуюся пленку перистых облаков светлые волосы, чуть вьющиеся от вечернего тумана. — Постарайся, чтобы желание не было похожим на то, что я загадала Септимусу в Хогвартсе.

В мыслях сразу пронеслась веселая коррида, оставшаяся в сердцах и улыбках студентов ещё надолго: забавный маленький бычок, криво трансфигурированный из директорской кафедры, Фадж с гнилым помидором на голове, подкинутым весельчаком Пивзом и, конечно же, Уизли в гетрах Авроры с изображением беременных рогатых слизней.

— Постой, Аврора, давай ещё посидим тут, на крыльце, — начал было весело Абрахас, но его голос тут же потух: — Не хочу домой, если честно.

Она согласилась, решив, что вполне восстановила силы, подремав в Малфой-мэноре. Попросив Абрахаса подождать, она нырнула в паб и через минуту вышла с двумя кружками сливочного пива в одной руке, в другой находилась волшебная палочка, левитировавшая недлинную лавку, которая, не вписавшись в проём, стукнулась стороной о деревянный косяк. Выбрав место на крыльце подальше от окон и скрипучей двери, практически на углу домика и наколдовав мягкий плед, Аврора расстелила его на сидении и, присев, похлопала ладонью по скамье.

— Не Чёрное озеро, но, думаю, сойдёт, — заключила она, громко отпив из кружки и издав довольный вздох.

Где-то над головой на втором этаже паба ухнула сова — там наверняка располагалось обиталище старой неясыти Аберфорта, которая приносила Абрахасу письма, когда Аврора находилась в Хогсмиде. Предложив провести еще некоторое время на улице, он почему-то не знал с чего начать беседу, куда-то пропала вся спонтанность; утонув в бессмысленных попытках откопать в голове какую-либо мысль, он отпил сливочного пива и глухо закашлялся в кулак, да так, что на глазах выступили слёзы.

— Спасибо, — поблагодарил он, получив не по-женски сильные похлопывания по спине, от которых впору было упасть вперед.

— Осторожнее, — Аврора стерла с его носа пену от пива, блеснувшую в полумраке. — Ты иногда тоже бываешь невнимательным. Не придумал ещё желания?

— Тебе не терпится его исполнить? — в темноте было невозможно точно разглядеть, но кажется, Абрахас улыбался. — Есть у меня одна идея, но, боюсь, она покажется тебе немного странной. В эту пятницу у мистера Арктура Блэка званый ужин в честь дня рождения его старшей дочери, не могла бы ты составить мне компанию?

— И это всё? — Аврора представить не могла, что такого странного в этом предложении. — Не понимаю.

— Дело в том, что на такие вечера все обычно приходят с парами, но меня, скорее всего, ждут одного, — Абрахас дал понять, что на празднике ему снова попробуют сосватать одну из незамужних девушек Блэк. — Я не хочу, чтобы отец мной помыкал, он и мама тоже там будут.

— Думаю, что это не слишком хорошая идея, и твой папа будет недоволен, Абрахас. Ну, и мне достанется за то, что пришла. Да и вообще, как ты себе это представляешь? Я не могу сказать о себе плохо, но разве я сгожусь для сопровождения лорда? Не хочу чувствовать себя ущемлённо, да и Вальбурга меня в ковёр закатает, — хмыкнула Аврора, найдя главный аргумент. — Я совсем не знаю правил этикета и…

— Думаешь, это так важно? Считаешь, что в современном обществе все неукоснительно следуют этикету? Ну, перепутаешь ты салатную вилку с десертной, никто и не заметит.

— Абрахас, ты хочешь использовать меня, чтобы пойти наперекор своему статусу? Я же странная…

Молчание, вмиг заполнившее пространство, оказалось невыносимо тягучим. Аврора знала, что она не блещет манерами, не умеет, как выразился Абрахас, различать столовые приборы и никогда не выражается округлыми фразами, чтобы подчеркнуть свою образованность и статус, которого, впрочем, у неё не было. Единственное отличие в том, что она внучатая племянница Альбуса Дамблдора, ах, да, кажется, ещё и чистокровная, но этого недостаточно. Неуверенность в себе делала Аврору неуклюжей, ноги её будто каменели и переставали двигаться. Так было на выпускных экзаменах в Хогвартсе и на вступительных в академии. Нет, высшее общество не для неё, хоть и будут на этом празднике знакомые со школы лица. Абрахас вряд ли хотел выставить её посмешищем, может, он и не задумывался об этом, когда озвучивал желание, однако они оба сейчас чувствовали неловкость.

— Прости, если чем-то обидел тебя, — его плечи поникли в приступе вины. — Я не хотел, чтобы ты подумала именно в таком ключе. И ты не странная, не говори так о себе.

— Я привыкла слышать об этом от других, но я предпочитаю называть себя уникальной, — она гордо вздернула носик и похлопала Абрахаса по плечу. — Если тебя устроит моя уникальность, то я согласна составить тебе компанию на празднике, — поддержка звучала в её голосе. Аврора действительно была уникальной и смелой, невзирая на собственные комплексы, которых, могло сначала показаться, что она в себе вовсе не замечает. Она всегда готова была пожертвовать собой ради других и никогда не видела ни за кем злых умыслов, тем более, за Абрахасом. — Если это твоё желание, то я готова его исполнить. Знаешь… — но её перебил скрип двери: из «Кабаньей головы» к ним вышел отнюдь не очередной пьянчужка, а Аберфорт с перекинутой на предплечье тряпкой, в его руках находилась какая-то тарелка.

— Молодежь, чего вы тут в темноте сидите, хоть глаз выколи, — он подошел ближе и протянул тарелку, наполненную чем-то с горкой. По обонянию ударил запах чеснока и жаренного хлеба с сыром. — Вон, возьмите, клиент отказался.

— Спасибо, мистер Дамблдор, — вежливо отозвался Абрахас, но блюдо в руки не взял, предоставив эту честь Авроре. Он незаметно отдалился от предложенного угощения, разящего чесноком, который мог бы прибить полчище вампиров. С упоением хрустнув сухарем, Аврора поблагодарила дедушку, и тот ретировался обратно в паб. Оттуда раздалось громогласное «мяу-у».

— Ух, ты, негодник! — заревел Абрефорт, в следующую секунду кот оказался на крыльце, шипя. Он распушился и стал похож на меховой шарик, но потом Пыщ невозмутимо стал вылизываться, вгрызаясь в пятерню задней лапы.

— Пыщ, иди сюда.

Раскормленный жирный кот, похожий на добротный батон колбасы, лениво повернул голову в сторону хозяйки и, мяукнув басом, поплелся в её сторону, раскачивая животом в разные стороны и чертя им по полу.

— Мерлин Всемогущий! — воскликнул Абрахас, присмотревшись к шерстяной бочке, которая навскидку весила не меньше двенадцати фунтов. — Что ты сделала со своим котом, Аврора?

Пыщ потыкал маленькой лапкой по её ноге и потёрся, намекая, чтобы его подняли на руки, видимо, сам запрыгнуть он был не в состоянии. Поднатужившись, хозяйка не без усилий подняла его и усадила к себе на колени.

— Бедный мой Пыщик, Аберфорт опять морит тебя голодом, смотри, как исхудал! — кот обиженно мяукнул, соглашаясь с её словами, и Абрахас к своему ужасу заметил, что его крошечные вислые ушки едва различимы на наглой барской морде. Аврора что-то подцепила с его густой плюшевой шерсти и поднесла поближе к глазам, чтобы разглядеть — это оказался перетянутый шнурком хвостик давно съеденного колбасного изделия. — Опять воровал сосиски на кухне, — сюсюкая, она почесала его под жирными щеками. — С ним такое часто.

— По нему видно, — ухмыльнулся Абрахас и принялся ласкать заурчавшего кота за ухом.

— Гляди, — Аврора натянула складку шерсти на переносице Пыща вниз, сделав его мордашку хмурой. — Кто взял мою печеньку? — тут же оттянула её на лоб, явив миру обиду, и писклявым голосочком добавила: — Не я! — кот фыркнул, потом, наконец, найдя лучшую позицию, опустил свою тучную задницу на её колени и ткнулся шершавым носом в ладонь Абрахаса, трубно мурлыча. — Его Уши раскормила, мы в общежитии в одной комнате живем. Подсадила его на венские сосиски, он по ним очень скучает, правда, Пыщик? Ты моя радость, ничего, скоро вернемся в Германию.

— Он просто огромный, — констатировал Абрахас, схватив его за жировую складку на пузе. — Сколько же он ест?

Невдалеке на повороте из тупика «Кабаньей головы» стали раздаваться знакомые голоса с примесью немецких слов: мужской повторял за женским, коверкая непривычный язык. Сомнений в личностях прибывших в Хогсмид не было. Аврора приложила пальчик к губам и подвинулась поближе к Абрахасу, спрятавшись от полоски тусклого света луны, льющегося из дыры в козырьке.

— Просто замечательно, у тебя почти получается, нужно немного доработать произношение и тебя примут за немца! — Уши откровенно льстила, вызывая у Каспара самодовольные смешки. — Ничего, у меня еще пара недель, чтобы предоставить тебе практику.

— Я думаю, что успею показать тебе еще кое-что очень интересное, — раздался лукавый голос Каспара.

Тёмные силуэты приближались, они держались за руки, хотя шли на расстоянии друг от друга, было в этом что-то целомудренное. Аврора не сдержалась и шумно выдохнула, но Каспар и Уши были слишком увлечены друг другом, чтобы заметить, что возле крыльца они не одни.

— Спасибо тебе за чудесный вечер, Каспар, — кротко произнесла Урсула; непривычная робость в её словах напомнила Абрахасу о первой встрече. Когда она хотела, могла прятать характер на задворки, становясь приятной и милой девушкой.

Их руки были всё ещё сцеплены, хотя Уши уже стояла на первой ступени крыльца.

— Ты занята завтра? Хотел бы показать тебе одно место.

— Завтра обещают дождь.

— С прояснениями, — не растерялся Каспар. — Именно такая погода нам и нужна, Уши.

— Ну, я пойду?

— Иди, — но их руки всё ещё были скреплены.

Каспар и Урсула не хотели расставаться, только спустя несколько мгновений, казавшихся вечностью, они неловко расцепили руки. Неуверенный взгляд — глаза в глаза, от которого веяло какой-то потрясающей невинностью, и Уши сделала шаг на ступень выше, собираясь отвернуться и войти в паб, где её приютили на лето Дамблдоры. Рывок, Каспар развернул её лицом к себе, встал на цыпочки и коснулся её губ поцелуем. Аврора вскочила с места, собираясь вмешаться, но Абрахас схватил её под локоть, не позволив вырваться. Пыщ кубарем свалился на пол и обиженно замяукал.

— Что ты творишь, Каспар? — но этот голос исходил не от Авроры и Абрахаса; ледяной тон с вкраплениями искр ярости мог принадлежать только одному человеку, которого ранее никто не заметил. Тёмный худощавый силуэт почти сливался с окружающим сумраком, выглядя зловеще, устрашающе. — Не думаю, что мистер Блэк будет доволен таким зятем, решил развлечься до помолвки? Да ещё с кем… — если бы не темнота, то все бы стали свидетелями самого язвительного и насмешливого взгляда Тома Риддла, устремленного на Уши. — Как ты низко пал, Каспар, якшаешься с какой-то деревенщиной!

— Эй ты! — донеслось от оскорбленной Урсулы; она сложила руки на груди и сейчас нависала над подошедшим поближе Риддлом, стоя на второй ступени крыльца. Из сгиба её локтя возвышалось остриё непонятно откуда взявшейся волшебной палочки, намекая на скорое участие в бою. — Ты самый отвратительный, бестактный и грубый человек, которого я когда-либо встречала, как ты смеешь говорить обо мне подобные вещи?

— Ты глухая? — оборвал Том злобно. — Каспар скоро женится на более достойной для него партии, он просто играется с тобой, дурочка.

Похоже, что Уши, возмущенная его появлением и проявлением негатива к собственной персоне, действительно прослушала столь значимые слова. Она опешила, не зная, что делать — отправить Ступефаем в нокаут этого подлого Риддла или попытаться разобраться в ситуации, казавшейся абсурдом, но вместо этого просто обессиленно выдавила:

— Каспар? Это правда?

— Зачем ты влез? — рявкнул обескураженный столь внезапным открытием правды Крауч, он накинулся на Тома и затряс его за воротничок; одна пуговица с треском оторвалась и отлетела: — Как у тебя язык повернулся, ты, бессовестный высокомерный ублюдок! Хватит вмешиваться в мои дела, да кто ты такой, чтобы решать за меня?

— Посмотри на неё, Каспар! — Том находился в захвате, но не предпринимал попыток вырваться, на этот раз его голос прозвучал спокойно, тая в себе куда больше злобы, чем могло показаться на первый взгляд. — Разве такая простушка может сравниться с Чарис Блэк — утонченной дочерью великого рода?

Каспар оттолкнул его от себя, но, будто изваяние, Тома невозможно было свалить, его ноги точно вросли в тротуар. Он лишь слегка покачнулся и невозмутимо поправил смятую рубашку.

— Уши, пожалуйста, не слушай его! — взмолился Крауч, вскочив на крыльцо «Кабаньей головы»; он попытался положить руки ей на плечи, но она ловко скинула их. — Я хотел сказать тебе! Эти идиотские консервативные традиции! Я не собирался жениться на Чарис, да она старше меня на семь лет! Она дикая, я совсем её не понимаю, Уши, пожалуйста, ты мне очень нравишься, я… Я…

— Родители не позволят тебе, — вещал равнодушно Том. Каспар искренне не понимал, почему его так заботит его семейное положение, — быть с этой…

— Ты такой подлец! — визгливый голос, будто набиравший силу за долгое время разыгравшегося спектакля, пронзил слух всех присутствующих. Непонимающе заозиравшись по сторонам, Том, Уши и Каспар наткнулись на стоящую в полутьме Аврору, яростно сжимающую кулаки.

Абрахас был сильно удивлен, что Аврора решила высказаться, ведь, несмотря на методы Тома, у них оказалась одна цель — не позволить этим двоим быть вместе. О помолвке Чарис и Крауча он ничего не знал. Почему-то грубый тон Риддла заставил Аврору встать на сторону Урсулы — можно сказать, пострадавшей стороны. Оттолкнув Каспара, она встала рядом с подругой и приобняла за плечи, та стояла неподвижно.

— Не обращай внимания на него, Уши, ты у меня замечательная, а у кого-то здесь разыгрался комплекс Бога!

— Аврора, ты тут ни при чем, не вмешивайся, — без оскорблений, совершенно иным тоном ответил Том. — Она не пара Каспару.

— Без тебя разберусь, — оскалившись, бросила Урсула; её палочка оказалась направлена на Тома.

— Не надо, Уши, он того не стоит, — фыркнул Каспар; ещё никогда в жизни он так не говорил о своем друге.

— А ты уходи! — не повернув головы в его сторону, попросила Урсула. — Не хочу тебя больше видеть.

— Нет, Уши, пожалуйста, — у него не находилось слов.

Том поглядывал на появившегося из темного угла крыльца Абрахаса, не собирающегося вступать в разгоревшуюся ссору, только вот в глазах его было осуждение, правда кого сейчас интересовала его реакция? Аврора, развернув Урсулу лицом к пабу, открыла входную дверь и просто втолкнула несопротивляющуюся девушку туда, бросив на прощание Абрахасу:

— Извини, но мне надо идти, — и пронзив Риддла острым взглядом, добавила: — Ты, Том, подумай над своим поведением...