Долг и честь (гет)

1.

Первые дни сентября в Хогвартсе. Нарцисса шла в галерейку на шестом этаже — тихое место с неостеклёнными оконными проёмами, продуваемое всеми ветрами, откуда открывался вид на поросшие лесом вогнутые склоны гор. Обычно Нарцисса садилась бочком на парапет и глядела на меняющий краски, сейчас — золотисто-зелёный, пейзаж, дышала, наслаждалась тишиной. Сюда она не брала подруг и только раз или два встречала здесь кого-либо ещё. Это место она считала ничейной землёй.

Вынырнув из узкого лестничного лаза, Нарцисса сразу заметила тёмноволосую фигуру в мантии, державшуюся за парапет. Человек услышал её движение и повернулся на звук. Рабастан. Досада Нарциссы улетучилась:

— Привет. Ты... — «ты что здесь делаешь» звучит придиркой, и Нарцисса на ходу поменяла вопрос: — Тоже любишь это место?

— Я первый раз. На полётах увидел эту галерею и сегодня нашёл, как сюда забраться.

— Надо же, для первокурсника ты здорово ориентируешься.

— Я привык — то есть, я умею, ну... дома... и лес рядом...был.

Голос у Рабастана тусклый и взгляд какой-то тоскливый.

— Де-е-ве-ерь, ты чего? Говори, ну. Это ничего, мы же родственники, — ей самой становится теплее от этого понимания.

— ...Знаешь, я думал Хогвартс — это семья какая-то, ну в своём Доме — уж точно, как дома. Мы же все одного круга, чего нам считаться, и ровесники... Я так ждал, знаешь — глупо, да? Думал — ребята, такие как я, друзья будем. Я не жалуюсь, — Рабастан гордо вскинул голову, посмотрел Нарциссе в лицо, — Я смогу... Тебе смешно?!

— Ни капельки! Честно. Я сама точно такая же была, на первом... Это так кажется, что ты один. Знаешь — они, твои мальчики, — они тоже так же чувствуют. И ты лучше не жди, когда станете вместе. Ты сам уже видишь для себя, кто такой же по духу, кто тебе нравится — и сам подойди, понимаешь, к одному, и предложи чего–нибудь сделать вдвоём. Дружба это не как молния в вас ударит — и всё, друзья на век. Она из пустяков сама растёт... Ты просто не привык — сам же говорил, ты с ребятами мало общался раньше. Вот ты себе про них придумал всякое заранее, а они не такие оказались. А они и не должны соответствовать.

Нарцисса говорила искренне, думая о своих подругах, о том, кто из них ей ближе и почему. Когда говоришь искренне — обычно получается хорошо. Нарцисса пока не знала об этом, и просто порадовалась, что вот так верно получилось сказать.

— Нарцисса... Ты очень умная. И хорошая. Я бы с тобой дружить хотел. Ты правда Принцесса.

— ?!

— Э-э-э... мне так сказали... в Доме. А что?

— Кто именно и что тебе сказал?

— Роули со второго. Я после распределения с ним рядом сел и он спросил: «Лестрейндж, это твой брат на Принцессиной сестре женился?» и на тебя кивнул.

Прозвище. У неё есть прозвище. Это очень важно. Прозвище получают не все, и оно может быть наградой, а может и стать клеймом. В большинстве случаев прозвища приклеиваются к человеку на третьем — четвёртом курсе, когда уже всем понятно, кто он и чего стоит. Если называют раньше — то за что-то очень выделяющее из толпы, а такое качество чаще всего — плохое. Вот например, Снейп — не повезло, теперь он надолго, если не навсегда — Урод. И не столько за внешность — на Слизерине принято судить не по ней. Малфой был Великолепный — и верно, по другому и не скажешь. Младший Нотт имел целых два — Кремень, за ощутимый внутренний стержень, и Молния — за квиддич; МакНейра называли Кентавр (интересно, почему?), но только трое своих, другие бы не посмели... Значит, она — Принцесса. И от мысли, кто мог её так назвать, Нарциссе сделалось горячо.

— Я что-то не так сказал? Это плохо, такое прозвище?

— Нет, всё нормально,— ей вдруг захотелось чмокнуть в щёку этого, ставшего замечательным, мальчишку. — Просто для тебя — я всегда Нарцисса. Ну как, пойдём назад?

— Я бы здесь ещё побыл. Мы всё время внутри, в помещении, и ещё — сидеть постоянно надо. Знаешь, я дома столько в комнатах никогда не был.

Нарцисса живо вспомнила летний парк, высокие старые деревья с подсвеченной солнцем листвой, и вольного стрелка с луком. Вдруг её осенило.

— Знаешь, подожди меня. Минут двадцать, ладно?

Двадцати минут должно хватить — спуститься до подземелий, найти на дне сундука чехол с серсо, спрятать под мантией и взобраться наверх. Серсо она взяла с собой в Хогвартс ещё на первом курсе, и в выходные играла с Патрисией, начиная дружить. На втором курсе они баловались игрой лишь изредка, а сейчас она передаст её по наследству. В спальне Нарцисса закинула мантию на плечи и надела ремень чехла через плечо, как колчан, потом опустила мантию. Ни к чему другим знать. Проходя по гостиной, она заметила кузена Регулуса Блека, новенького слизеринца. Зажатый, худой и смуглый Регулус сидел в одиночестве в кресле, с книгой в руках. «Вот тоже затерянная душа, — подумала Нарцисса. — Сел бы на диван — глядишь, и рядом бы кто-нибудь примостился, а там и поговорили бы». Она остановилась. Подумала: «Вот и хорошо. Вот и давайте, дружите».

— Регулус. Как дела?

— Цисса! — обрадованно приподнялся кузен, но тут же сжался и поправил себя: — То есть, — Нарцисса, прости. Всё хорошо, спасибо.

— Уделишь мне пару минут tête à tête?

Регулус с достоинством кивнул и тут же потерялся, глядя на книжку — её куда?

— Положи на каминную полку,— тихо подсказала Нарцисса, — оттуда не своё не возьмут, даже посмотреть.

Вот так, привыкай, кузен. Тут на всё есть свои правила.

В коридоре Нарцисса заговорщически спросила:

— Регулус... В серсо — пойдёшь?

— Ага. Что? В серсо? То есть, да. А с кем? С тобой?

Нарцисса не выдержала и рассмеялась.

— Нет, братец. Тут есть получше компания. Пойдём.

Уже на подступах к галерейке, слыша Регулуса за спиной, она подумала, что всё — прощай, ничейная земля. Теперь туда будут лазить мальчишки, а потом приведут своих друзей, и устроят какое-нибудь «логово» и будут считать галерейку — своей. Ход мыслей Нарциссы прервал высокий, отчаянный вскрик:

— Не сметь!

2.

Споткнувшись на последней ступеньке, Нарцисса приземляется на руки, и тут же вскидывает голову — галерейка пуста. «Столкнули!» — первое, что думает Нарцисса. Она вскакивает на ноги и мчится вперёд, к тому месту, где оставила Сентябрьского Деверя. Но не добегая до парапета, замечает движение в противоположном конце галереи. Там, за низким дверным проёмом, есть пустой квадратный зальчик, из которого расходятся ходы в другие части замка. Нарцисса устремляется туда.

Стоит! Стоит, ура, дурак, что с ним?! Стоит наизготовку, вытянув палочку вперёд; а впереди — кузен Сириус, и чернявый Поттер, и жирный Петтигрю, и линялый Люпин, все вооружены. А на полу — куча мантии, и ноги в нечищеных ботинках — шевелится, поднимаясь, Урод, который Снейп.

— Четверо на одного! — звенящим голосом говорит Рабастан, и опять: — Не сметь!

Нарцисса переводит дух. Вот оно что. Добро пожаловать в Хогвартс, вольный стрелок. И достаёт палочку. У тебя теперь четверо врагов, деверь, а может и пятеро, — со Снейпом.

— Что, Сопливый, малыши тебя тоже жалеют?

Заткнись, Поттер! Теперь точно пятеро...

— Ишь ты, палочку выставил. Ну и что? — ухмыляется Поттер Рабастану.

А Снейп уже выкарабкался и ощетинился — один против них всех.

— Нарцисса? — пробуждается кузен Сириус. — Тебя здесь не надо. Уйди.

— Ошибаешься, Сириус... Твой приятель целится в моего родственника.

Вот так, правильно. Отвлечь от Снейпа. Потому что это действительно не их дело, это — между Снейпом и теми четверыми. Но Рабастану этого не объяснить, и он просто так не уйдёт. Значит, надо чтобы «дело» было их.

— Забирай своего родственничка и вали отсюда! — Сириус легко теряет терпение.

Ошибка, Сириус, — тут есть непривычный к детскому обществу Рабастан.

— Ты как с ней разговариваешь?!

Кажется, что время начинает бежать. Ничего, Рабастан, — девочка, выросшая вместе с Беллатриссой Блек, не отвлекается на такие мелочи.

— Осторожней, Сири, а то ведь я расстроюсь, рука дрогнет — не только ремень перережу!

Тут время ускоряется.

— Рикту... — начинает орать Сириус, — сем...!

— Силенцио! — визжит Нарцисса.

— Лэнглок! — палочка Снейпа быстрее стреляет в Сириуса.

— Эверте Статум! — Рабастан уже наскочил на Сириуса, как фехтовальщик.

— Вы что, нельзя! — сзади прорезается Регулус.

— Рефлекто! — Поттер кричит в Рабастана.

— Таранталлегра! Диффиндо! — Люпин и Петтигрю, не сговариваясь, вдвоём атакуют Снейпа.

Рабастан впечатывается спиной в стену, а Снейп извивается, и сечёт палочкой воздух, и кричит, срываясь на фальцет:

— Протего тоталум!

Заклятия не отразились, но увязли. Снейп закрыл их троих и себя. Третьекурсник сумел поставить Щитовые чары. Время замедляется.

— Фините! — Поттер освобождает Старшего Блека.

В Нарциссе поднимается блековское чёрное бешенство.

— Гад! (это она Петтигрю) Ты с кем связался! (это — Старшему Блеку)

— Не твоё дело! — Старшего Блека не смутить, он уверен в себе.

— Ладно, пошли, ребята, — нервничает Люпин.

— Режущим бьёте! Стаей нападаете! — не останавливается Нарцисса. Она только сейчас понимает, что участвовала в дуэли.

— Уходим, — пришёптывает Петтигрю своим.

И от того что они, будто по слову гада, поворачиваются уходить, она бросает в вдогонку:

— Ты же Блек, а не вервольф.

Они разворачиваются на неё — все четверо. Наступают, глядя с гневом, презрением, страхом.

Сириус растопыривает руки, отгораживая своих друзей и выходит один на один на Нарциссу. Рабастан пытается встать перед ней, сбоку напрягается Снейп, вот ещё чуть-чуть и...

— Плевал я! — шипит Старший Блек Нарциссе, — плевал я на вас на всех!

И тут сзади раздаётся звонкое:

— Что?!

Регулус Блек смотрит на старшего брата и вынимает палочку.

3.

Сириус перевёл взгляд на Младшего Блека, нерешительно протянул руку, словно хотел дотронуться, приоткрыл и закрыл рот. Рука опустилась. Старший Блек тряхнул волосами и двинулся к своим:

— Пошли отсюда.

Сириус зашагал быстрее прочих и первым нырнул в коридор, за ним вышли Поттер и Петтигрю; только Люпин обернулся и посмотрел на недавних противников, вдохнул и выдохнул, опустил глаза и тоже исчез.

Они остались вчетвером, но, в отличие от ушедших, они не были вместе.

Им было как-то стыдно друг перед другом, словно это они делали скверное.

Регулус закусил губу и, сощурив глаза, смотрел вперёд, мимо всех. Палочку он всё ещё сжимал в кулаке. Снейп был бледен, он отступил назад и сунул свою палочку в рукав. Рабастан переводил взгляд с одного на другого.

— И всё равно мы правы, — резко сказал Рабастан. Ему мешало смущение товарищей.

Лестрейндж был воспитан на понятии чести и верил, что напавшие вчетвером на одного — негодяи. Поэтому он не воспринимал Снейпа униженным или Блеков — оскорблёнными. То, что делют негодяи, не может замарать честного человека.

Регулус продолжал смотреть в никуда, стараясь ровно дышать. Старший брат Сириус Блек плевал на него. На отца, на мать — на них на всех.

— Вот что, — произнесла Нарцисса. — Это наше семейное дело. Это никого больше не касается.

Снейп воззрился на неё и лицо его прояснело. Он валялся на полу, жалкий и слабый. Значит, эти трое никому не расскажут. А он будет молчать о Блеках. Нарцисса посторонилась, отойдя от дверного проёма, ведущего в галерейку; Снейп понял её правильно, оглядел их напоследок и прошёл вперёд.

Они остались втроём. Нарцисса сказала:

— Рег, убери палочку. Всё. И кстати, познакомьтесь. Регулус Блек — Рабастан Лестрейндж. Вы наверняка виделись на свадьбе.

Чехол с серсо так и остался у неё в тот день.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

Музыка к четвёртой главе:

http://www.youtube.com/watch?v=cWmLlotBGsM&list=PLGJOYXR9BmnwkanNIBe2ewS5U2wGr6faG

Глава опубликована: 23.01.2013