Греческий огонь (гет)

Были рейды, были нападения, была война. Но ничего из этого не могло затмить моего счастья. Я была с ним все время, сутки напролет. Я боялась оставить его одного, боялась, что он может просто исчезнуть, как исчез тогда. Иногда, я видела, как гримаса недовольства проскальзывает по его изменившемуся лицу, но ничего не могла с собой поделать. Ничто не могло меня отвлечь от моего помешательства Лордом. Я им бредила, им жила, выполняла все, что он только не просил. Ради поцелуя, ради ночи, проведенной с ним, я готова была убить всех, кто станет на моем и его пути. И я убивала. Убивала, чувствуя, как постепенно разрушается моя душа, как истончаются барьеры, выстроенные мною в Азкабане, чтобы оградить свой разум от безумия. Я жила, шагая по лезвию ножа, совершенно не боясь оступиться, ведь вся моя жизнь была чередой взлетов и падений. И чем выше я поднималась, тем в большую пучину страданий кидала меня судьба.

Каждый день, проведенный с ним, я ценила больше, чем общение с родным сыном. Ригелю я оказалась просто не нужна. Мой сын привык к тому, что у него нет матери, а видеть ее в растрепанной, угасшей женщине, сломленной Азкабаном, он просто не желал. Ведь перед его глазами всегда была утонченно-прекрасная Нарцисса. И именно ее он называл простым словом «мама». Я плакала ночами, в объятиях Лорда, по утраченной жизни, пока не засыпала, и не наступал новый день. А в новом дне уже не было места ни Ригелю, ни моим сомнениям, ни моему горю. В новом дне был только Лорд и его желания, и я послушная его рукам.

К битве за Хогвартс мы готовились основательно. Силы, которые собрал Лорд, просто не могли потерпеть поражение. Но что-то глубоко внутри меня не давало мне спокойно спать по ночам. Я просыпалась от крика, и Том меня успокаивал, нашептывая на ухо, что все будет хорошо, что это всего лишь сон. И я вновь засыпала, свернувшись в его объятиях, вздрагивая каждый раз, когда протянув руку, не нащупывала прохлады его тела.

С каждым днем, что приближал к нам финальную битву, моя нервозность росла и росла. И скоро я уже перестала осознавать происходящее. Я видела тревогу в глазах Тома, видела участие в глазах Нарциссы, но мои мысли были далеко за пределами поместья Малфой-мэнора. Я вздрагивала от любого шума, от случайного прикосновения и зачастую сидела, запершись в библиотеке и читая очередную книгу по Темным Искусствам. Только они еще были способны вернуть покой моей душе.

А потом настал день, которого я так боялась. Уходя утром из нашей с Томом комнаты, я задержалась на пороге, чтобы в последний раз окинуть взглядом уютное помещение, где я пережила столько моментов счастья. Задержалась, ведь прекрасно понимала, что больше я эту комнату никогда уже не увижу. И Том, остановившийся за порогом, с некоторым недоумением смотрел в мои глаза.

— Это ведь конец, ты же знаешь, Том?

— Это станет началом, — возразил он мне, приближаясь, и прикасаясь к моим губам.

— Нет, Том, дальше уже ничего не будет. Не для нас.

И вывернувшись из его объятий, я пошла по коридору в каминный зал, где уже собрались все, дожидаясь, когда мы к ним присоединимся. Я снова становилась той, кем была: шаг приобретал четкость, плечи гордо распрямлялись, а сама я, казалось, помолодела, словно и не было долгих лет Азкабана. Просто я знала, что сегодня все наши споры решатся, а я стану свободной... в любом случае.

Я прекрасно понимала то, чего еще пока не осознал Лорд. В этой битве нам не выиграть. И не потому, что нас меньше или мы слабы, нет, просто на их стороне убеждение в том, что мир, построенный руками добрых волшебников, будет таким же добрым и светлым. Но они забывали, что люди всегда одинаковы, несмотря на то, на какой они сейчас стороне. И надежда на мир без нас — смешна. Мы были и мы будем, и чтобы не завещал Дамблдор, всегда найдутся те, кто сможет заглянуть правде в глаза и не побоится пойти против всего мира в битве за свои убеждения... Ведь магия не должна угасать.

Сама битва осталась в моей памяти замершими картинками. Вот падает Яксли, сраженный одним из Уизли. Замечаю, как Долохов проигрывает дуэль Флитвику и безжизненно оседает на пол. Как великан через все помещение швыряет Макнейра и тот, повстречавшись с каменной стеной, мешком падает на стоящий рядом обеденный стол. Я вижу, как мальчишки-гриффиндорцы вдвоем одолевают Сивого. Братец Дамблдора запускает оглушающее в Руквуда, а рыжие Уизли связывают Толстоватого.

Я смеюсь, понимая, что мне уже отсюда не выбраться. И забыв обо всем, кидаюсь в битву, стараясь пробиться к Лорду, чтобы быть в последние мгновения своей жизни рядом с ним. А то, что они будут последними — я не сомневалась. Я рвусь к нему, но на моем пути встают три студентки.

«Отойдите с моего пути, хватит с меня убийств. Я хочу к нему. Ну зачем вы, глупые, стоите у меня на дороге?»

— С дороги, — срывается с моих губ, но им все равно, они продолжают яростно меня атаковать. Вернее, это они верят, что я с ними сражаюсь... я же стараюсь пробиться вперед.

Краем уха я слышу яростный крик Молли:

— Не тронь мою дочь, мерзавка!

И мне становится смешно от того, что эта толстуха смеет останавливать меня. Она хочет сражения, она его получит, вот только мне некогда, я должна успеть... и в какой-то момент, я отвлекаюсь от Молли, чтобы взглянуть на Лорда и убедиться, что с ним все в порядке. Я ловлю взгляд его красных глаз и улыбаюсь тому, ради кого еще живу на этом свете. А добрая, светлая волшебница Молли Уизли, выбирает именно этот момент, чтобы применить Смертельное проклятие.

— Авада Кедавра! — разносится по внезапно затихшему Залу ее голос, а я смеюсь, заливаясь истерическим хохотом.

«Вот, как оказалось, не настолько ты добрая и светлая, как тебе бы того хотелось, да, Молли?»

И выгнувшись, я замираю с поднятой палочкой, чтобы проследить врезающийся мне в грудь зеленый луч проклятия. Оглушительная тишина. Короткий вскрик Лорда. Нет, не Лорда, а моего любимого Тома, у которого были потрясающие по красоте синие глаза. И я падаю. Свет меркнет в моих глазах. Стираются очертания Большого Зала, в который я когда-то входила наивной маленькой девочкой. Становится еле видным высокое летнее небо, отражающееся на потолке, заколдованном еще Основателями. А я вспоминаю его и мне становится так радостно и легко, ведь там мы обязательно встретимся... если я буду верить и ждать, это обязательно случится. Ведь те, кто всю жизнь горели в одном огне, никогда не смогут больше существовать поодиночке, даже после смерти они все равно останутся вместе... Пусть мыслью, пусть словом... хоть пылью или бесплотным ветром, но их дорогам не дано будет разойтись никогда.

И пока я верю, помню, жду... он обязательно вернется ко мне.