Как создавалась Авада Кедавра (джен)

Конца трапезы Гарри и Шая дожидаться не стали, и ушли сразу, как только слегка насытились. В покоях они вместе растянулись на широкой кровати, как часто делали в те две недели, и Шая, выпустив хвост, обняла его, спрятала в белой чешуе.

— Слушай, — Гарри подпер голову рукой и посмотрел на Шаю, которая, прикрыв глаза, отвернулась от него.

— Да?

— Я правильно понял, — Гарри старался аккуратно подбирать слова, так как тема была достаточно опасная, — что сэр Слизерин, — Гарри помолчал немного. — магический… вассал лорда Гриффиндора?

Шая приоткрыла глаза и взглянула на Гарри.

— Не знаю, с чего ты это взял, — нервно отозвалась она. — Но даже не вздумай говорить об этом с Салазаром. Семья Слизеринов действительно вассалы Гриффиндоров, но не…

Гарри сел на кровати и сложил руки на груди.

— Леди Шая, — церемонно и строго произнес он, заметив, как она вздрогнула от непривычного уже обращения. — Мне всего одиннадцать, и я всего лишь пару месяцев как узнал, что я волшебник, но я вовсе не идиот. Почему так необходимо все скрывать от меня? Вы считаете меня своим врагом, который может использовать против вас любую информацию? Или это из-за того, что я бастард?

— Гарри… — сказала Шая, тоже поднимаясь и пытаясь коснуться его лица, но Гарри уже несло.

— Не трогайте меня! Я не понимаю! Зачем тогда это все? Зачем тогда говорить, что меня признают наследником, если вы ничего мне не говорите? Лучше бы я остался на юге!

— Гарри! — Шая хлестнула хвостом по кровати, случайно распоров подушку, и в воздух взлетели сотни перьев. Одно из них попало Гарри в нос, и он, пока отчихивался, совершенно успокоился, и даже почувствовал угрызения совести — зачем он так грубо разговаривал с всегда ласковой с ним Шаей?

Шая прошептала заклинание на парселтанге, и подушка вернулась в изначальное состояние.

— Гарри, — снова повторила она и устало потерла лоб. — Послушай… Никто из нас не считает тебя своим врагом. И дело вовсе не в том, что ты бастард. Ты пойми, Салазар такой человек… Он очень скрытный, — она вновь потерла лоб. — И насчет знаний… Для некоторых ты еще слишком мал.

— Знаешь, я считаю, что знать, является твой отец магическим вассалом или нет, это все-таки достаточно важно, — произнес Гарри. — Как и то, кто его невеста, почему она долго не соглашалась на его предложение и почему она терпит посягательства на своего жениха от какой-то восточной женщины.

Шая секунду смотрела на него, а потом весело рассмеялась.

— Гарри, — она обвила его талию хвостом и привлекла к себе в объятия. — Ты такой смешной, честное слово. К твоему сведению, я тоже восточная женщина. Наш клан испокон веков жил на територии страны, которая сейчас называется Индией.

Гарри смутился.

— Но ты же поняла, о ком я?

— Поняла, — согласилась Шая. — И терплю только потому, что она, как и Хаффлпафф действительно друзья Салазара.

— У меня не укладывается в голове, — признался Гарри. — леди Хаффлпафф говорила о том, что она воспитывала отца, леди Рейвенкло вообще… Как они могут быть друзьями?

— А вот это пусть Салазар объясняет тебе сам, я тоже не понимаю, — вздохнула Шая, ероша Гарри волосы. — А насчет твоих предыдущих вопросов… Вообще, откуда ты узнал о магическом вассалитете?

— Это было в тех книгах, что прислал лорд Серапеон Слизерин, — ответил Гарри. — Я успел прочитать немного, но этого хватило. Поэтому и спросил — если обычный вассалитет, то ничего, а если магический, то отец же… мучается? Я не видел у него знака, но в книге было написано, что лорд обязан заклеймить своего вассала знаком, чтобы быть уверенным в его преданности. И что этот знак очень болезненен для носителя.

— Гарри, — Шая мягко коснулась его виска губами. — Ты отдашь мне эти книги.

— Но, — Гарри дернулся в сторону, но Шая сильнее сдавила его хвостом и заглянула в глаза.

— Ты еще слишком мал, чтобы знать такое, — сказала она. — Это для твоего же блага. Ты отдашь мне книги.

— Я отдам тебе книги, — эхом отозвался введеный в транс Гарри.

* * *

Поздно вечером, когда Гарри уже спал в новых, выделенных специально для него покоях, Шая выскользнула из-за двери, и, мягко шелестя чешуей, проскользила до покоев, которые раньше занимали они с Гарри, а сейчас — вновь сэр Слизерин.

— Он уснул? — спросил Салазар, не отрываясь от изучения книг.

— Уснул, — подтвердила Шая, приближаясь к столу. — Салазар, это надо прекращать.

— О чем это ты? — Салазар вскинул брови, закрывая книгу.

— О Гарри, конечно! — зашипела Шая. — Ты понимаешь, что если я продолжу обрезать ему воспоминания, он может сойти с ума?

— Если это буду делать я сам, всё кончится еще хуже, — Слизерин откинулся на спинку кресла.

— Не притворяйся идиотом! — Шая сложила хвост кольцами и нервно затрясла увенчивающей его погремушкой. — Я переделала ему всю память, это огромное напряжение для мозга, и снова приходится обрезать, потому что так хочешь ты!

— Шая, — Слизерин встал и подошел к ней, успокаивающе беря её ладони в свои. — Я и так всё время живу в напряжении. Я не хочу волноваться ещё и за Гарри. Он и так не обычный мальчик. Не нужны ему лишние тревоги.

— Чем бы помешало ему знание о том, что ты магический вассал Годрика? — недовольно спросила Шая.

— Я не горю желанием демонстрировать кому-то тот знак, что оставлен у меня на груди, — произнес Салазар. — А так же рассказывать, как и откуда он у меня появился. Мне больно и стыдно вспоминать то время и каким глупцом я был.

Шая сморгнула слезы, выступившие на глазах. Она прижалась к Слизерину, запустила ладонь ему под нижнюю тунику, касаясь голой кожи, и нашла пальцами почти выжженный на его груди знак.

— Салазар… — она чуть напряглась, и сквозь ткань стал проступать свет, которым она покрывала знак. — Теперь легче?

— Да. Спасибо, — он прижал её к себе. — Я не хочу, чтобы такой же знак получил и Гарри, — отчеканил он. — А это может случится, когда на Годрика снова накатит его сумасшествие. И поверь мне, в этот раз он будет трезв, куда более разборчив в выборе условий, и не ограничится теми, что поставил мне. Ты помнишь — в тот раз он желал добраться не до меня. Поэтому ты будешь исправлять Гарри воспоминания до тех пор, пока он не научится искусству манипуляции мыслями на таком же уровне, как и ты, а я буду оберегать его и прятать от Гриффиндора. Ещё несколько лет, я приму Гарри в род и смогу покинуть мэнор. Скоро мы все будем в безопасности.

Шая молча кивнула. Она водила пальцем по груди Салазара, по выжженному на ней льву.

— Я буду делать это, — согласилась она, опуская голову. — Ради самого Гарри.

— Ради самого Гарри, — повторил Салазар.

* * *

Дни текли сквозь пальцы, словно песок, и Гарри не успевал ловить их. Прошел уже месяц со дня знакомства с друзьями отца, а Гарри по-прежнему держали в покоях и заставляли учиться. Нет, не то, чтобы Гарри был против, учиться ему нравилось, да и близких знакомых, кроме Шаи, у него в замке не было, но сидение в четырех стенах угнетало. Он устал от потолка над головой.

Кроме того, отец практически не появлялся в покоях, что тоже доставляло Гарри неприятные минуты переживаний о собственной бесполезности. Слизерин приходил поздно вечером, опрашивал Гарри по тем темам, что в этот день они проходили с Шаей, и вновь исчезал. Гарри попытался было поделиться своим беспокойством с Шаей, но та терпеливо ему объяснила, что Салазар очень занят, и пока его отвлекать не стоит. Пришлось довольствоваться таким объяснением — и еще больше налегать на учебу.

Все книги, что попадались ему на глаза, он читал запоем. Некоторые были слишком сложны для понимания, но даже их Гарри читал, тщательно конспектируя непонятные моменты. Правда, чтение и запись сильно осложняло то, что Гарри приходилось все время держать в руке плоский и тонкий алмаз, чтобы разбирать написанные мелким шрифтом тексты — Шаины зелья лишь слегка улучшили его слабое зрение.

Но чего только не было в этих книгах! Толстые тома по зельям, алхимии, философии магии, чарам и созданию заклинаний, отдельные тома по каждому из направлений магии — Гарри особо налегал на те, что были посвящены Земле, так как твердо решил пойти по стопам отца в защите этой стихии, но и остальные тоже были невероятно интересными. Некоторые книги обладали некоторым подобием жизни — могли укусить, или, наоборот, подластиться. Каким-то требовалось скормить каплю крови, а одному особо крупному трактату по алхимии пришлось отдать золотую монету, чтобы на его страницах выступил текст. Тот трактат вызвал у Гарри смутное воспоминание об огромной химере с раскатистым женским голосом, но уже в следующую минуту он не смог вспомнить, о чем думал — Шаины заклинания работали на совесть.

Наибольший интерес у Гарри вызвала такая отрасль, как самостоятельное создание заклинаний. Правда, как с некоторым разочарованием он узнал, прежде чем создать даже самое слабое заклинание, требуется чуть ли не год сложных расчетов и опытов, так что идею о «заклинании имени Гарри Поттера» пока пришлось отложить.

Легче обстояло дело с артефакторикой — искусством создания талисманов, амулетов и прочего, которых Гарри так и не научился различать между собой. Но артефакторика была тесно связана с зельями, а с ними, как и говорила леди Хаффлпафф, у Гарри был полнейший провал. Даже под строжайшим присмотром Шаи зелья все равно получались слабыми, а то и вовсе выглядели просто как куча намешанных ингредиентов. По большей мере проблема упиралась не в криворукость Гарри, а в его слабое зрение. Магические потоки, которые во время варки зелья стоило аккуратно направлять в котел, в строго определенной последовательности, в глазах Гарри выглядели одинаковым сплетением светящихся смутных линий, и ни Шая, ни Слизерин ничего не могли с этим сделать. Решение было только одно — принятие в род бы исцелило Гарри от большинства физических недугов, но оно пока было недоступно из-за возраста Гарри.

К концу третьего месяца, что Гарри провел в замке, сэр Слизерин, наконец, разобрался с большинством своих дел и начал уделять много времени своему бастарду. Они взяли за правило по вечерам, после ужина, садиться перед камином в рабочих покоях Слизерина и беседовать — Гарри спрашивал обо всем, что успел законспектировать, и отец подробно, с примерами, обо всем рассказывал.

В своих разговорах они однажды добрались и до детей Каина, темы, которую Шая когда-то отказалась подробно рассказывать, аргументируя это тем, что «Салазар расскажет это куда более эмоционально». Так и случилось. Стоило Гарри задеть эту тему, Слизерин вскочил с кресла и зашагал по комнате.

— О, это тема, мой дорогой Гарри, которая заслуживает пристальнейшего внимания магического мира! Тема, которую можно и нужно изучать и обсуждать!

— Так вы расскажете мне, отец? — осторожно спросил Гарри, несколько пораженный такой экспрессией обычно спокойного лорда Слизерина.

— Конечно! — воскликнул Слизерин и заговорил, не готовясь. — Ты знаешь, что было в начале этого мира? Две силы — Вечность и Магия. Объединившись, они в несколько дней создали землю, океаны, небо — словом, все, что существует. Закончив с миром, Вечность создал первого мужчину, Адама, а Магия — первую женщину, Лилит. Но Адам и Лилит не поделили брачное ложе, и их ссора положила начало ссоре Вечности и Магии. Магия вместе со своим созданием скрылась в новосозданном мире, а Вечность создал для Адама вторую жену, Еву, от которой и пошел сейчас весь маггловский род, — Слизерин пренебрежительно скривился. — Но от этой же женщины вторым сыном родился Каин, человек, который восстал против Вечности! — глаза Слизерина загорелись сумасшедшим огнем. — Он убил своего брата, которому благоволил Вечность, и принял печать, что выделяла его из всех тех, кого потом родила Ева и ее потомки. Адам и Ева жили и плодили сыновей и дочерей, а Каин отправился путешествовать. Он обошел весь мир дважды, а после, — Слизерин резко повернулся к Гарри, и тот смог увидеть, как расползлась широкая усмешка по его лицу. — А после он встретил Магию и Лилит.

— Ту самую первую жену Адама? — уточнил Гарри.

— Да, да! — Слизерин вновь заходил по комнате. — Магия тоже не теряла времени даром. По ее велению землю заселили такие существа, как единороги, русалки, драконы и прочие магические существа, и благодаря ей же с чужих звезд спустились новые расы. Наги из созвездия Змеи, кентавры из созвездия Кентавра, те, кто тогда еще называл себя высшими эльфами — из созвездия Лебедя… А когда Магия и Лилит встретили Каина, то они сплотились, и, желая отомстить Вечности, Каин взял в жены Лилит.

Слизерин остановился, вновь глядя на Гарри с безумным воодушевлением.

— «Дети Каина»! — воскликнул он. — Это мы с тобой, и Годрик, и Ровена, все, в ком есть магия — это дети Каина, дети, родившиеся от союза отрекшегося от Вечности и первого творения Магии, те, кто по праву старшинства должны были унаследовать этот мир, ведь маги родились от Каина, а магглы — от его младших братьев и сестер. Знаешь, почему чистокровные семьи так берегут свою кровь? Потому что они помнят, от кого ведут свой род, помнят, чьи силы бегут в их венах. Они боятся, Гарри, мы все боимся, что однажды утратим то благословение, что звездой ведет нас вперед, что исчезнет то, что делает нас особенными. Самые старые семьи — например, Хаффлпафф — ни разу не допустили в род даже каплю маггловской крови. Они женились на кузинах, на сестрах, на вейлах, и посмотри на них! Сильнейшие маги и ведьмы рождаются в их семье, достойные своего дара и своего имени. Рэйвенкло, умные и благородные, поступали так же. Род Слизеринов, Блэков, Уайтов, Уэсли, Паркинсонов и МакГонагаллов, все они, древние чистокровные рода, и все они все еще помнят о наследии предков, о том, кому на самом деле должна принадлежать вся земля. Придет день, Гарри, придет день, когда мы объединимся под единым знаменем и заберем то, что принадлежит нам по праву!

Слизерин тяжело дышал, но глаза его продолжали светиться тем же сумасшедшим фанатизмом, что и во время всей его речи. Гарри помолчал, обдумывая все слова, и наконец спросил, неловко спрятав глаза:

— А что тогда со мной?

— А что с тобой? — удивился Слизерин, все еще не отошедший от виднеющихся перед ним утопических видений.

— Я ведь полукровка, — пояснил Гарри. — А по вашим словам…

— Нет-нет, Гарри, ты не понял, — перебил Гарри Слизерин. — С тобой сложнее. Твоя мать — не маггла, к маггле я бы никогда не прикоснулся. Она происходит из младшей ветви старой магической семьи, но близкородственные браки довели их ветвь до крайнего истощения — до сквибства. Да, в глазах той же Рейвенкло ты полукровка, но не волнуйся, маггловской крови в твоей нет.

Салазар не соврал ни единым словом. Пусть сейчас он рассказывал мальчику выдуманную историю, но она была крайне близка к действительности. Они с Шаей провели несколько сложных ритуалов на крови, чтобы выяснить, были ли среди родственников мальчика магглы (потому что если бы это оказалось так, пришлось бы проводить еще один архисложный ритуал по вытравливанию грязной крови, и была опасность, что ни они, ни мальчик, не выживут). Но ритуалы показали только то, что отец мальчика — чистокровный, а мать — сильная ведьма, скорее всего чудом родившаяся из вот такой вот истощенной семьи. Причин сомневаться в результатах ритуалов у Слизерина не было.

— Вот как, — задумчиво протянул мальчик. — Скажите, отец, у меня есть еще вопрос. А откуда все это известно? Это просто легенда, или?..

Слизерин кивнул:

— Молодец, хороший вопрос. Нет, это не легенда. Это история, собранная из самых ранних записей, из пророчеств и видений, из памяти тех родов, что родственны Каину напрямую и все еще носят печать, оставленную Вечностью на Каине.

— А как выглядит эта печать? — спросил заинтересовавшийся Гарри.

Слизерин ответил с улыбкой:

— Молния.