Обрывки (гет)

Лили чувствовала, как в губах пульсирует кровь.

Она думала о том, как другие, мужские губы касаются ее собственных, как целуют и посасывают, как тесно прижимаются и отступают. Лили мучительно хотелось целоваться, целовать, чувствовать на собственных ключицах и затылке чьи-нибудь руки, самой запускать пальцы в чужие короткие волосы и жадно перехватывать глотки воздуха между поцелуями. Она уже три года ни с кем не встречалась, с первой неудачной попытки в шестнадцать лет и второй, чуть более поздней. Однако сейчас у нее не было никого, с кем можно было бы просто целоваться. Все думали о том, куда потом зайдут эти отношения, что это значит, как дальше развивать их, и какие дарить подарки... а Лили устала уже от этого. В Хогвартсе у нее было много поклонников и друзей, отчасти потому, что ее отец — живая легенда, отчасти потому, что сама девушка была привлекательна, умна и легко сходилась с людьми. И все они чего-то хотели от нее, дальнейшего развития и всего такого, да и знали все друг друга чуть ли не с рождения, и любые отношения практически сразу становились достоянием общественности.

Лили хотелось безо всяких обязательств, без мучений вроде "а что он подумал? а что сказать?" быть с кем-то, даже не быть, а время от времени встречаться и только целоваться и целовать, не более. Иногда ей так хотелось ощутить мужские руки на талии и почувствовать вкус чьих-то губ, что она почти ощущала это. Но ведь реальность нужнее воображаемых картин.

Лили даже сменила стиль на более женственный и сексуальный, хотя раньше не очень любила излишне наряжаться. Она записалась на курсы испанского в маггловском мире и ездила туда на метро, наблюдая за повседневной жизнью.

В 2027 году в метро ходили бесшумные поезда, мягко светили люминесцентные лампы, сиденья из полиморфных материалов подстраивались под форму тела пассажира. Вместо окон вдоль рядов сидений растягивали рекламу, на дверях сменяли друг друга названия остановок. Пассажиры в большинстве своем были поглощены своими девайсами: плеерами, планшетами, телефонами, ноутбуками, некоторые таскали с собой повсюду мини-фермы с самыми разными жуками — живые игрушки стали популярнее тамагочи.

Лили единственная читала в метро настоящие бумажные книги.

В одну из своих поездок на курсы она увидела светловолосого парня, он стоял у двери напротив нее. Сначала Лили просто скользнула по нему взглядом — тот ничем не выделялся, те же свитер и джинсы из синтезированного хлопка, что и у всех, — но все же что-то отличало его от остальных.

Лили не сразу поняла, что в опущенной руке у него был настоящий блокнот. Бумажный. А за ухом — заточенный перочинным ножиком карандаш с чуть округлившимся кончиком. Значит, он в самом деле умеет писать от руки, а не из тех, кто выпендривается, маскируя свои карманные планшеты под записные книжки и играясь с "рукописными" шрифтами.

Лили весь путь до своей станции наблюдала за парнем краем глаза, но не забывала вовремя переворачивать страницы книги, которую будто бы читала.

Они вышли на одной станции, оказались рядом на эскалаторе. Лили, опустив глаза, рассматривала его блокнот — потрепанная коричневая кожаная обложка, страницы желтоватые. Она чувствовала тяжесть книги в своих руках и думала о том, как губы этого парня касаются ее собственных, как эта рука, что держит блокнот, перебирает ее волосы, или скользит по спине вверх-вниз. Лили настолько замечталась, что чуть не ткнулась в его спину, когда пришло время сходить с эскалатора.

Впоследствии они пересекались еще несколько раз в метро, Лили неизменно представляла себе, что это его губы целуют ее, и его руки обнимают. Вскоре фантазии Лили все были полны им; это была не столько влюбленность, скорее, ей нужен был идеал, которого можно было бы представлять, а не безликую фигуру.

Тем интереснее было узнать в Скорпиусе Малфое того парня с блокнотом, в первый день осени в Министерстве Магии, и подумать с легкой улыбкой: ну хоть не маггл. Вот это бы папе точно по душе не пришлось, а Скорпиуса... ну, со временем привыкнет.