9 дней сияния (джен)

— О, — только и сказал Томас, когда в глаза ударил солнечный свет, многократно умножившийся из-за отражающих его золотистых асгардских построек. Он посмотрел на Локи, на лице которого застыло чуть восхищенное, собственническое выражение. Риддл прекрасно знал это чувство — оно неизменно появлялось на его собственном лице, когда в окнах поезда становились заметны отдаленные огни башен Хогвартса. Трудно было обвинить Локи в любви к месту, которое единственное во всей вселенной смогло стать ему домом. Тем не менее, Том вряд ли бы хотел, чтобы подобное выражение на его лице увидел кто-то другой.

Внутри кольнуло что-то вроде жалости к Локи и, почему-то, к самому себе. Том едва заметно сморщился и поспешил отвернуться обратно к представшей перед его глазами потрясающей панораме. Не то чтобы Том тяготел к роскоши в подобных масштабах, но, несомненно, зрелище завораживало. В Асгарде всё было огромно: дома — причудливые сооружения, некоторые из которых даже висели в воздухе, гигантские водопады, журчание которых, казалось, было слышно отовсюду. Всё сияло, переливалось и буквально звенело гордым торжеством. И чем дольше он стоял на невысоком изумрудно-зелёном пригорке, тем больше ему казалось, что Локи здесь быть не должен… он сам и подавно.

«Как вообще он выживает посреди этого золотого безумия? — думал Том, осторожно спускаясь вниз за Локи. — Он здесь такой чужой, такой ненужный. Интересно, он сам это понимает?»

«Нет, — с неудовольствием констатировал Риддл, продолжая искоса наблюдать за Локи, делая вид, что рассматривает окружающие его виды. — Он так ослеплен, что даже не замечает, как нелепо смотрится посреди золотых дворцов и слишком ярких лугов».

И он всю свою жизнь — счастливую, Том даже не сомневался, что она была таковой и что все несчастья Лофта — это капризы чрезмерно избалованного ребенка, — среди любящих родных, в блеске величия, — потратил на бесполезное рефлексирование и подленькое желание отомстить братьям за… Собственно говоря, за что? За славу? За любовь? Разве у него, у Локи, их не было?»

«Хватит лгать, — с непонятной ему самому яростью подумал Том. — Ты просто жаждешь власти, так не стесняйся этого, не прикрывайся бессмысленными оправданиями. Ты думаешь, что ты неполноценный, поэтому теперь хочешь казаться в глазах других Силой, которой тебя никогда не считали».

Том сам не заметил, как они почти добрались до городской границы, и Локи подал знак, чтобы Риддл опутал себя маскирующими заклинаниями. В голове будущего величайшего темного мага всех времен и народов было отвратительно пусто, а ещё слегка, совсем чуточку, сосало под ложечкой. Том накинул защитные чары и задумчиво посмотрел на руку, на которой было тусклое от времени кольцо с полустертым гербом Певереллов. Его первая жертва — папаша, который отпечатался на пальце красным саднящим кругом, — кольцо Тому было мало и неприятно сдавливало палец. Единственное утешение в том, что он не собирался носить его вечность.

Дневник Том хранил в надежном месте, опечатав дюжиной заклинаний, самых сильных и надежных, что знал. Тем не менее, день ото дня усиливалось чувство тревоги — интуиция его ещё ни разу не подводила, и теперь с пугающей отчетливостью он ощущал нависшую угрозу. Над собой и своими драгоценными реликвиями — пока что их было не много, но скоро пройдет уже третий месяц как Горбин пообещал найти что-то совершенно изумительное, достойное своего помощника. Один только знак — и Том придет, чтобы снова обирать глупых богачей и раскручивать их на продажу ценнейших артефактов по умеренным ценам. По крайней мере, так считал сам Горбин. Или не считал? Риддл как-то задумался над тем, что не может тот всерьез считать, что Том занимается этой грязной работенкой исключительно ради денежного вознаграждения. Впрочем, мысль мелькнула и исчезла. Томас не был охотником разбираться в тайнах чужих душ, если только эти души не несли для него вещественного интереса.

— Постарайся сменить выражение лица, — снисходительно бросил через плечо Локи.

— Ты выглядишь крайне глупо.

— А ты уже научился видеть затылком? — Риддл приподнял бровь, зная, что, даже не видя его, Локи это почувствует.

— Много чему можно научиться, если рядом постоянно старший брат, который не то что за спиной, перед носом ничего не видит, — рассудительно заметил Локи.

— Столько лет, а говоришь, как умудренный жизнью старик.

— Веков, а не лет, Риддл. Когда твое тело будет гнить в мидгардской земле, я буду немногим старше, чем сейчас.

Кто говорит, что он вообще собирается умирать? — нежно спросил у самого себя Том, вдыхая сладкий аромат цветов, разбросанных у них под ногами разноцветными пятнами. Нет, умирать в его ближайшие планы точно не входило.

Настроение бывшего слизеринца неожиданно улучшилось. Хотя, «бывших» слизеринцев не бывает. Слизерин — это не факультет, это состояние души. А душа у его студентов многогранная, раздробленная на множество частей, и в каждой части — целое подземелье. Не потому что сырая и мрачная; потому что в ней — сплошные тайны, недомолвки, противоречия. Такую душу поделить всего лишь на семь частей — просто преступление. И Том вовсе не хотел так кощунственно поступать с самим собой.

Но вернемся к нашим баранам. Один как раз вышагивал впереди. Риддл с упоением придумывал для него всё новые эпитеты — это было его любимой забавой с тех пор, как он прощупал уязвимые места аса, забавой, компенсирующей безукоризненную вежливость. Каким-то образом Локи умудрялся раз за разом потоптаться по его любимым мозолям, а весил он прилично. Мысли его Локи прочитать не мог — к счастью, защитные блоки, которые ещё в школе Том привык выстраивать от Дамблдора и прочих излишне любопытных персон, действовали не только на простых смертных, но и на богов. Как звучит-то — богов! Столько шуму из-за того, что их цивилизация лучше развита, а население живет чуть дольше. Всего на несколько тысяч лет.

Спокойствие с тончайшим оттенком снисхождения, которое Том выдрессировал в себе, сначала было напускным. Локи очень развеселился, увидев лицо Тома, с мучительной горечью осознававшего, сколько долгих веков было в распоряжении асгардцев. Столько времени, которое они получали по праву рождения, не вынужденные исхитряться, искать — искать — и снова искать способы, испытывать жуткую боль, когда от души откалывается часть. Зеленый змий обвился вокруг Тома в тот момент и радостно вгрызался в голову.

Том окончательно понял: нужно что-то делать. Век живи — век учись, а он четко выучил, что за хорошей целью стоит большая цена. И чаще всего крайне болезненная. Если уж Локи собрался править Асгардом — он, несомненно, собрался, Тому хватило и взгляда, чтобы это понять — то пускай немного... поболеет. Физическую боль Том считал пошлой и неинтересной, а вот душевную... Даже для него, у которого не было целой души в общепринятом понимании, она отвратительна. Ничего страшного, если Локи помучается, от такого недуга никто не умирает, да хуже смерти всё равно ничего нет.

Только как это сделать? Какие струны надо задеть, чтобы было особенно больно?

И очень важно — как не попасться на своих манипуляциях? Магия магией, а вот бога, пусть и названного, злить не хотелось. Кто знает, что он может выкинуть с такой неустойчивой нервной системой!

* * *

Том сидел на парапете дворца, свесив ноги вниз. Поза была не слишком изящной, зато удобной, и ветер, опять же, приятно обдувал. Его никто не видел, кроме Локи, который куда-то пропал, но дал слово в скором времени вернуться — Том выжал обещание рассказать ему об устройстве города. Оставалось надеяться, что Лофт не подкрадется, чтобы поиграть с ним в страшилки.

Хотя вдруг столкнет? Том вздохнул — сиделось ему хорошо — и с сожалением поставил ноги на каменный пол. Всё-таки убить первую часть души из-за полета в асгардские недра вверх ногами тоже не хотелось.

— На твоем месте я бы попросил у Локи другую одежду, — тихо произнесли сзади. Томас чуть не подскочил, успев воздать благодарность всем богам, в которых он не верил, за то, что его надоумило вернуть тело в устойчивое положение пару минут назад — иначе бы он имел уникальную возможность ознакомиться с устройством города в полёте. И даже увидеть больше, чем хотелось.

Он точно знал, что ещё десять секунд назад там никого не было. Однако сейчас там стоял кто-то, на вид ровесник Тома, одетый в бурую накидку, по краям испещренную золотистыми узорами — они напоминали рунопись. Второй слой одежды, обитый мехом, придерживала крупная брошь и кожаный пояс, увешанный мелкими склянками — что в них было, Тому и думать не хотелось. Светлые волосы практически сливались с солнечным светом. На плече незнакомца сидел зверек, напоминавший хорька. Юношу можно было назвать весьма привлекательным и в тоже время ничем не примечательным, если бы не полностью отсутствующий взгляд и мрачно разглядывающий всех хорек в придачу.

— Я Бальдр, — приветливо сообщили Тому. — Одежда у тебя, правда, странная.

— А я Том, — непонятно с чего вдруг Риддл решил произнести свое настоящее имя, но Бальдр странным образом сразу внушал доверие. Замечание про одежду от такого ценителя он решил проигнорировать.

— Локи скоро придет.

— Хорошо, — ответил Том по инерции.

— Интересное кольцо, — Бальдр склонил голову, разглядывая его. — Но лучше его не трогать, сразу убьет, верно?.. Какая интересная магия, — добавил он с интересом. — Я бы назвал её чудовищной, но не хочу тебя обидеть.

— Ты меня не обидел, — выдавил из себя Том, ощущая сползающую по спине каплю пота. — Вовсе нет.

— Это хорошо, — миролюбиво улыбнулся Бальдр. — Иначе бы мне не поздоровилось. Тома Риддла обижать опасно.

— Что?

— Ну, ты ведь знаешь такие могущественные чары, темные чары. И никогда не спускаешь оскорблений. Как ты только умудряешься жить с таким тяжелым характером? Это ужасно!

— Я…

— Бальдр, что ты здесь делаешь? — недовольный голос Локи отвлек Тома от хаотично кружащихся в голове мыслей. Тысячи разнообразных мыслей, половина которых уж точно не была радужной.

— Приветствую твоего нового друга, брат, — Бальдр искренне улыбнулся. — Мы здесь замечательно беседовали, так что тебе не о чем волноваться.

— Как ты его увидел? — сквозь зубы выговорил Локи.

— Не знаю, — Бальдр пожал плечами. — Ты же его тоже видишь.

— Потому что его заклинания меня пропускают!

— И меня, значит, тоже пропускают, брат, — улыбка Бальдра стала смущенной. — Видишь, я тоже с ним подружился. Странно, почему ты один можешь находить таких интересных знакомых и не давать нам с ним пообщаться?

Судя по лицу Локи, слова брата его не убедили.

— Ты мало знаешь Тома, — как ни в чем не бывало продолжил рассуждать Бальдр. — Вот я поговорил с ним лишь несколько минут, а кажется — знаю всю жизнь. Мы так редко задумываемся о том, что в Мидгарде люди уже давно поставили себя высоко-высоко, и тоже думают о жизни, смерти... Живут один миг, а мечтают о вечности — более долгой, чем жизнь богов. И богов для них нет, и сами боги совсем не боги, а люди живут, ничего не осмысливая, не зная... Вот Том знает. Ведь знает, верно?

— Верно, — безо всяких колебаний отрезал Том, упрямо не отводя взгляд: они смотрели друг другу в глаза. Бальдр прикрыл глаза. На лице Риддла скользнула тень улыбки — впрочем, напускной — он искал брешь в щитах, закрывающих разум — магия Бальдра ему была не знакома, и подобное открытие его не радовало.

— Я вас оставлю, — добавил Бальдр, переводя взгляд с одного на другого. — Меня звал отец… Всего хорошего, Том, видно, сама судьба занесла тебя сюда.

Бальдр легко встал, проскользнул мимо застывшего Локи и вышел с балкона. Том нервно дернулся.

— Отец звал… — медленно повторил Локи. Он думал о чём-то своем, но Тому сейчас было не до него. Том напряженно следил глазами за Бальдром, пока тот не скрылся за самой дальней колонной.

— Теперь он ничего не расскажет мне о вашем разговоре, — раздраженно воскликнул Локи, оборачиваясь к Тому. — Кажется, обиделся. Ну что за напасть — иметь такого ненормального в семье!

— Точно, — холодно ответил Том. Локи мгновенно насторожился.

— Он тебе не понравился?

— Он слишком себе на уме, я постоянно ждал от него подвоха.

— Чушь, — несколько неуверенно сказал Лофт. — Я знаю его уже столько веков, от него можно ожидать философствований невпопад, но никак не подвоха.

— Зря ты так ему веришь, — в голове у него завертелась, заискрилась прялка, и мысли сменяли друг друга с бешеной скоростью, но среди них одна лишь была достойной того, чтобы за неё зацепиться. — Поверь, тот, что с виду чист и прекрасен, тот, кого ты знаешь долгие века, — не обязательно тот, кому можно довериться. Доверие — вещь двусторонняя. Или тебе доверяют и делятся всем, что на душе, — Том с трудом удержал на лице серьезную мину. Право слово, он говорил вещи, которыми пичкают младых детей, а бог коварства внимал ему так, словно он открывал завесу, под которой таились все тайны мироздания. — Или не доверяют и держат всё… при себе. Оно всегда так и происходит. Откуда ты можешь знать, что он сейчас расскажет твоему отцу? Для чего тот его звал? Не знаешь? И я не знаю, и никто, кроме Бальдра не знает, но Бальдр делиться своими тайнами не спешит… Подумай об этом.

Том знал — оставаться дольше не следовало. Локи всё прекрасно обдумает в одиночестве. Да, так будет ещё лучше. Том знал — его слова незамеченными не останутся. Также он знал, где они встретятся позднее.

* * *

За колонной было темно — Риддл скользнул в темноту и начал наблюдать.

Мимо проходили асгардцы, Том невидящим взглядом скользил по их странным, шуршащим одеждам. Пробегали красивые девушки — с виду такие хрупкие, изнеженные, они, однако же, могли переломить ему хребет одним движением изящной ручки. Проходили воины, бряцая оружием и латами — можно подумать, они защитят от ударов мага!

Такой странный мир и непонятные, расплывающиеся от обилия окружающего их яркого света люди. Больше Томас не хотел сюда возвращаться. Он так и не понял что они — боги или необычные инопланетяне. Странный мир, путающий и сбивающий. Идеально продуманный с одной стороны, он непременно был невероятно уязвим с какой-нибудь другой. Через этот мир шла тонкая нить судьбы, которая прошила его насквозь — от изнанки до изнанки. Том с испугавшей его самого ясностью понял: Асгард, всё что в нём было, было рождено, чтобы рано или поздно исчезнуть. И в этот момент вместо золотого сияния всё окрасилось в багрово-красное. Асгард был создан для того, чтобы его затопило кровью.

Нагльфар уже рядом, в его глазах, им управляет… Локи. Том зажмурился, его губы растянулись в жутковатой улыбке — столь она была холодна и беспощадна. Локи управлял ковчегом; последним, что увидит мир асов. Локи следовало помочь. Непременно следовало.

Бальдр вышел в центр зала, и вокруг не было никого. Все как-то рассосались по углам, и не было больше никого, кто бы мог помешать. Даже думать было нечего, не то что сомневаться.

Том буквально выпрыгнул вперед и прошипел:

— Забудь!

Бальдр странно согнулся и неловко осел на пол, прижимая руку к груди — как если бы ему метили в самое сердце. Риддл, что уж там, изрядно занервничал. Быстро подскочив к Бальдру, он убедился, что тот в обмороке. По крайней мере, жив. (Конечно жив! — злобно пронеслось в голове Томаса. — Он ведь бог!)

Что он сейчас сделал — вопрос большой, и думать над ним совсем не хотелось. Нужно было выбраться из Асгарда. Желательно невредимым.

И оказаться подальше, как можно дальше от ненормальных мифологических выдумок и их ненормального светозарного любимца.

Том бросил взгляд напоследок: глаза любимца ничего не выражали, их покрыла прозрачная пленка — значит, заклинание сработало.

Больше его ничто сейчас не волновало.