В некотором царстве (гет)

Я — фольклорный элемент,

У меня есть документ.

Л.Филатов

Профессор шел по тропинке, отмахиваясь от комаров величиной с кулак и тревожащих не на шутку мыслей о Гермионе. Северус и не думал никогда, что у него настолько развито воображение. В нем мисс Грейнджер заперли в глубоком каменном мешке, приковали толстыми цепями к стене и оставили погибать от холода и голода.

При мысли о том, что для пущей убедительности в серьезности своих отвратительных намерений старый колченогий бессмертный урод еще и раздел ее зачем-то, у профессора начинала закипать кровь, и он был готов рвать и метать. Вид обнаженной Гермионы, опутанной цепями и протягивающей к нему руки в немой мольбе... Страх и отчаяние в ее огромных глазах... Эти животрепещущие видения заставляли его с удвоенной силой шагать вперед.

Вокруг было пусто и довольно-таки тихо, если принять во внимание то, что идет Снейп посреди дремучего леса, в котором, по его представлениям, должны водиться волки и медведи. А если еще учесть все подозрения профессора по поводу того, куда он попал, то и кое-кто похуже...

Уже через час прогулки Северус был бы рад встретить на своем пути хотя бы зайчика. При мысли о маленьком сереньком животном у зельевара начиналось обильное слюноотделение и бурчание в животе. Ягоды и пара сырых грибов, которые он подобрал возле тропинки, здоровый мужской аппетит удовлетворить, конечно же, не могли. Но Снейп совершенно не горел желанием углубляться в непролазные и неизведанные дебри по бурелому, окружавшему его. Особенно после нескольких безуспешных попыток применить хотя бы одно заклинание из арсенала беспалочковой магии.

Пару раз профессору казалось, что он уловил краем глаза какое-то движение, но стоило ему повернуться, на него смотрела все та же непроглядная тьма, ведущая вглубь леса. Лишь однажды Северус увидел уставившиеся прямо на него из темноты два огромных желтых глаза, горящих фосфоресцирующим светом. Он даже обрадовался — наконец хоть что-то начало происходить в этом оазисе тишины и покоя. Снейп скрестил руки на груди, приподнял левую бровь и голосом, которым он общался со всеми представителями рода человеческого, начиная с Лонгботтома и заканчивая Волдемортом, поинтересовался:

— И кто же это у нас тут такой смелый?

Глаза пару раз оторопело мигнули, затем пропали, и раздался оглушительный треск — кто-то уходил напролом, сметая на своем пути все преграды в виде деревьев и многолетнего лежалого бурелома. Профессор скептически пожал плечами и двинулся дальше.

Интересно, сколько ему еще предстоит пройти? Что там говорил Василий о размерах заповедника? И где он сам, кстати говоря? Снейп оглянулся, но не обнаружил в пределах видимости даже следа натюрморта, зато его ястребиное око сразу же засекло нечто, повергшее его в священный трепет: прямо перед ним расстилалась лужайка, покрытая изумрудной травой, посреди которой одиноко алел цветочек. И не простой — Cypripedium yatabeanum*! Да еще какой интересный вид — профессор не припоминал, чтобы где-нибудь упоминались такие крупные цветки. Голод и беспокойство не могли заглушить в Мастере Зелий страсть к исследованиям: какие широкие перспективы открывал этот замечательный экземпляр перед зельеварением в целом и Северусом в частности!

Но не успел будущий лауреат премии «Зельевар столетия» сделать и пяти шагов по лужайке, как понял, что на этот раз влип по-настоящему — в болото. Вязкая жижа, находившаяся под таким привлекательным и радующим глаз покровом, медленно, но верно засасывала профессора в свои недра. Попытка высвободить хотя бы одну ногу оказалась плохой идеей — погружение набрало темп, и вот с довольным хлюпающим звуком трясина добралась до колен застывшего мужчины.

— Чой-то ты тут делаешь, милок? — послышался участливый голос прямо над ухом Снейпа. Возле него восседала, на невесть откуда взявшемся пеньке, странного вида сухонькая старушенция, в ситцевом цветастом халатике и галошах на босу ногу. Копне седых зеленоватых кудрей на ее голове могла бы позавидовать даже мисс Грейнджер — художественный беспорядок прически нарушала лишь кувшинка, кокетливо торчащая из-за уха. А до странности молодые зеленые глаза, весело глядели на тонущего зельевара.

Профессор стоически перенес появление посреди болота непотопляемой бабульки и, не прекращая медленного погружения, процедил:

— Гуляю я тут. Утренний моцион, так сказать...

— Ну, гуляй-гуляй... — зеленоволосая достала из кармана внушительных размеров пилочку для ногтей и принялась за маникюр, изредка поглядывая на Северуса. Тот тоскливо молчал, понимая, что ни малейшего сочувствия у божьего одуванчика он своим плачевным положением не вызывал. А все Люциус! Если бы не его страсть к игре... Сидит себе сейчас где-нибудь в клубе, потягивает свое любимое вино. Или коньяк. Или виски. Снейп тоже хотел в какое-нибудь теплое и желательно сухое место. Когда пожилая леди достала из кармана пузырек с кораллового цвета лаком для ногтей, Северус зажмурился:

— Помощь друга!

Раздался хлопок, затем мощный всплеск, и профессор с ног до головы оказался забрызганным липкой и вонючей жижей. «Как в Турции!» — промелькнула странная мысль, и от вновь появившегося товарища по несчастью раздалось:

— Теперь ты мне должен сто галеонов, Сев. — Люциус Малфой очень органично смотрелся посреди болота в парадной мантии, отделанной серебряным шитьем, и с неизменной тростью в руках. Кое-как утерев грязь с лица, аристократ огляделся и возвел очи горе.

— Это за что же? — Снейп был неприятно удивлен.

— Я чуть было не выиграл! Карта так и шла! — Малфой был полон праведного негодования. Он вытащил из кармана волшебную палочку и взмахнул ею. Ничего не произошло. Люциус был удивлен. Снейп нет. Бабулька выглядела заинтересованной. Малфой обиделся:

— Я так не играю... — разочарованно протянул он и обратил свой взор на единственную имеющуюся в наличии представительницу прекрасной половины человечества:

— Мадам, окажите любезность: не соблаговолили бы вы позвать на помощь? — галантность, звучащая в голосе англичанина, вкупе с его очаровательным британским акцентом, произвели должное впечатление: бабуленция зарделась, воткнула пилочку в волосы, отчего ее прическа стала напоминать шиньон гейши, и неожиданно пронзительным голосом заверещала:

— Люди добрые! Да что же это делается на белом свете! Касатушки, ребятушки! Погибают добры молодцы во цвете лет! И спасенья-то им не видать! И сгниют их косточки да в самой пучине топи непроходимой! Да не вейтесь, ветры буйны, да над поникшей головой! — причитающая бабка, в звонком голосе которой звенело страшное горе, повергла аристократа в шок и нагнала на профессора еще большую тоску.

— Гм, — раздалось у них над головами. Василий, свесившись с яблока, с интересом наблюдал за разворачивающимся действом. — Это что за представление?

— Васенька! — старушенция бодро сиганула вверх, и зависла там, нежно обнимая поднос. — Где ж ты был, родной! А мы-то как соскучились!

— Я при исполнении! — гордо ответствовал червяк и с хрустом отгрыз кусок яблока. — Развлекаемся?

— А я что? А я ничего, — смутилась хитрая старушка. — Сидели мы у сестрицы — гляжу — в гости жалуют, господа англичанин. И, ептыть, прямиком к гибриду моему! Ни разрешения не спросимши, ни ноги не вытерши, — прямо так и полез, басурман! — крючковатый палец с длинным грязным когтем был обвиняющее нацелен прямиком на профессора. Люциус осуждающе качал головой, Снейп закатывал глаза, благо, рот он открыть уже не мог — над поверхностью торчал лишь его крючковатый нос.

— Дела.. — раздалось с берега раскатистое. Там, сверкая бляхами и пряжками, одетый в потертую кожу и высокие армейские ботинки, стоял мужчина исполинских размеров, украшенный широкой окладистой бородой до пояса и банданой на пышной гриве длинных волос. — Непорядок!

Он крякнул, правой рукой вырвал из земли с корнями молодую осинку и протянул в сторону Люциуса:

— Хватайся, мил человек!

Малфой с готовностью ухватился одной рукой за ветви, другой судорожно пытаясь нащупать друга, практически ушедшего с головой в трясину. Вцепившись мертвой хваткой в ускользающий воротник сюртука Северуса, Люциус кивнул и почувствовал, что мягко и плавно взмыл в воздух. Он зажмурился. Ощутив под ногами твердую почву, Малфой с дрожащими коленями опустился на траву, и молча наблюдал, как волосатый рокер втыкает дерево обратно и утаптывает вокруг него землю.

Снейп, отплевываясь и пытаясь выковырять из глаз, носа и ушей залившуюся туда грязь, смачно и громко ругался. Василий продолжал хрустеть яблоком, пожилая леди, ожесточенно жестикулируя, что-то втолковывала бородачу, хмуро глядящему на нее из-под нависших бровей. Он отодвинул ее с дороги и подошел к магам, больше похожим на оплывающие на жаре шоколадные фигуры:

— Мужики, сейчас все будет в порядке. Кикимора, подь сюда, гадюка ты моя подколодная! — зыркнул он на пытающуюся прикинуться ветошью старушку. Та засеменила к ним, обиженно бормоча и тряся патлатой головой:

— Вот так всегда! Ходют тут всякие фулюганы фулюганистые и фулюганства фулюганские фулюганют, а ты «гадюка»! — она преданно заглянула в строгие глаза. — Чего, Илюшенька, чего, голубь?

— Исправь, — широким жестом обозначив фронт работ, Илюшенька отступил на шаг. Кикимора подобралась и что-то буркнула себе под нос. Тут же с друзей исчезла вся грязь, словно ее и не было — на черном сюртуке не осталось даже пылинки, шитье на мантии ярко блестело в лучах полуденного солнца, белые волосы снова отливали благородным серебром, а черные еще никогда не чувствовали себя настолько чистыми. Северус, скривившись, повел шеей, зажатой тесным воротником идеально белой рубашки, и вопросительно глянул на бабульку.

— Накрахмалено, — улыбнулась она.

— Спасибо, — зельевар вернул улыбку мстительной старушке. — Позвольте представиться — Северус Снейп. А это, — он повел рукой в сторону поигрывавшего тростью Люциуса. — Мой друг лорд Малфой.

Аристократ слегка склонил голову.

— Илья Муромец, — богатырь прижал руку к груди. — Вы уж не обессудьте за такой прием. Кикимора, она, в принципе, добрая, пока никто в ее владения не забирается.

Бабулька, стоя рядом, одобрительно закивала и снова засверкала глазами:

— Ты, милок, в следующий раз гуляй аккуратней. А дружка твоего я бы и сейчас в гости пригласила, — нежить болотная обворожительно улыбнулась и неожиданно глубоким и сильным голосом произнесла:

— Красавчик, — она тут же, на глазах, стала преображаться, и вот уже перед ними стояла юная дева с огромными, словно блюдца, прозрачными глазами, длинными, до пят, белыми волосами, которыми она безуспешно и неубедительно пыталась прикрыть свою наготу. Ее смех зазвенел хрустальными колокольчиками и рассыпался тысячью осколков. Чаровница ступила босыми ногами на газон, покрывавший трясину, и, обернувшись, заглянула в горящие глаза Люциуса. Он, не отрывая взгляда от таинственно поблескивавших зрачков, сделал шаг вперед. Северус только успел зажмуриться и схватить друга за рукав, когда прозвучал крик:

— Закрой глаза! — Илья одним прыжком оказался рядом с Малфоем и крепко схватил вырывающегося аристократа за шкирку. Люциус провожал безумным взглядом испускающую серебристый свет девушку, которая уходила все дальше и дальше, не забывая при этом периодически оборачиваться и призывно улыбаться.

— Гм-гм, — раздалось под сенью деревьев. Там материализовался Василий, высовывающий голову из маленькой круглой желтой дыньки и вещающий официальным тоном. — Госпожа Болотная, вам вынесено второе строгое предупреждение...

— Это за что же, Васенька, — с придыханием поинтересовалась госпожа, в мгновенье ока переместившись к говорившему и томно улыбаясь, глядя на свое отражение в блюде.

— За то, что своими манипуляциями с сознанием вы вызвали массовые беспорядки среди мужской аудитории, смотрящей магический телеканал. Уже в трех странах зафиксировано бросание на экран, обильное слюнотечение, ступор и осоловевший взгляд, — Василий снова прочистил горло. — Если же госпожа Болотная не прекратит вышеозначенные действия, к ней будут применены санкции, вплоть до ссылки на торфяные болота.

— Изверги, — простонала опрятная старушка в ситцевом халатике. — Это ж для кожи вредно!

Она сплюнула, погрозила кулаком неведомым «извергам» и, топнув ногой, провалилась сквозь землю.

Илья отпустил обессилевшего Люциуса и молча наблюдал, как Северус приводил того в чувство с помощью подручных средств — звонкой оплеухи и рычания над ухом:

— Бабник!

Богатырь усмехнулся в бороду, Малфой встрепенулся, Снейп раздраженно выпустил его из рук и тот кулем свалился на траву.

— Куда путь держите, люди добрые? — Илья прищурился. Северус поднялся на ноги, оправил манжеты и столь же вежливо ответствовал:

— Идем мы в тридевятое царство, в тридесятое государство, к Кощею Бессмертному, вызволять невесту мою — Гермиону, свет, Джоновну.

Профессор даже бровью не повел в сторону закашлявшегося Люциуса. Прослушав информацию, Илья одобрительно кивнул:

— Вот это дело! Значит, старому хрычу разрешили снова смотрины устроить, — он подошел к краю тропинки и взвалил себе на плечо мотоцикл, до этого момента скромно посверкивавшего своими хромированными деталями под ближайшей елочкой. — Пошли, провожу. А то снова заплутаете, — заметив, что друзья не двинулись с места, добавил:

— Госпожа Болотная — самая дружелюбная нежить в этом леске. Как вы еще сюда добрались без потерь — непонятно, — богатырь пожал плечами и пошел вперед. Северус, наконец, обратил внимание на сигналы, которые ему подавал Люциус, бешено кося глазами вслед удаляющемуся гиганту. Зельевар, двинувшийся за Ильей, поперхнулся воздухом — за широкими плечами того, в такт мерной поступи, покачивался огромный двуручный меч.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

*Венерин башмачок Ятабе (лат.)