Chemistry & Timing (гет)

Следующим утром Гермиона проснулась под звуки усиливающегося шторма. Створка оконных ставен свободно болталась в воздухе и жалобно скрипела, ударяясь о каменную стену при каждом порыве хлесткого шквального ветра. Гермиона села, смаргивая сон в пасмурный серый свет, и огляделась. Обстановка в комнате была весьма скромной: книжные стеллажи, заполненные пыльными томами и сломанными вредноскопами, простирались во всю противоположную стену. Большую часть пространства занимала, конечно, теперь уже ее двуспальная кровать. Зато в ней было тепло и сухо — магия хранила древний замок от непогоды.

Гермиона находилась в Хогвартсе.

Уронив голову обратно на подушку, она со вздохом натянула одеяло до самой макушки. Прислушиваясь к дождю, Гермиона размышляла, не провести ли ей в постели весь день или, еще лучше, остаться в ней до самого июня, когда она сможет вернуться домой. Это была очень соблазнительная мысль. Впрочем, уже через несколько неспокойных минут стук сломанной ставни начал действовать на нервы и заставил выбраться из простыней. Скрытая за пейзажем сельской местности в высокой рамке, небольшая студия вела в гостиную Ремуса. Выглянув из проема одним глазком, Гермиона обнаружила, что в комнате никого не было. Ремус уже отправился на свой первый урок.

Апартаменты, предназначенные для преподавателя ЗОТИ, представляли из себя продолговатое помещение прямоугольной формы. С одной стороны находилась ведущая в коридор дверь, а с другой был внушительных размеров эркер с видом на далекие горы. Сбоку от Гермионы был большой, творивший чудеса в сырую, промозглую погоду камин, а двери напротив ее собственной спальни вели в спальню Люпина и ванную комнату. Перед окном стоял резной деревянный стол, а возле камина — роскошный бордовый диван и журнальный столик. Тяжелые бархатные шторы и мягкий ковер наряду с запахом книг и теплом потрескивающего в очаге огня придавали просторной комнате ощущение уюта.

Гермиона вздохнула. В общем и целом, это место не было страшной тюрьмой.

Она подошла к столу и взяла одну из старых книг в кожаном переплете, что Ремус оставил предыдущей ночью. Чувство тревоги снова начало наполнять ее и усиливалось с каждой осторожно перевернутой страницей. Ситуация была далека от совершенства. Тайком пробираясь увидеться с Дамблдором, Гермиона понимала, что ее ждало. Десять месяцев казались долгим сроком ожидания, хоть и пустяковым по сравнению с десятью годами. Однако находиться так близко к Ремусу было рискованно. Гермиона ненавидела нарушать правила, а теперь она почти преступала сразу несколько.

— Разве вы не доверяете Ремусу? — спросил ее вчера Дамблдор, переводя взгляд на мужчину рядом с Гермионой. — Не зная природы ваших отношений в будущем, я все же полагаю, что они дружеские. Так неужели вы не можете доверить ему свой секрет?

Дело было не в этом. Конечно, она доверяла Ремусу. В конце концов, они вместе сражались на войне. Но этот человек, с которым она жила теперь, не был тем Ремусом. Не он заходил к ней в офис, чтобы посоветовать книгу. Не с ним они танцевали на свадьбе Гарри и Джинни. Этот Ремус ее не знал.

И он предельно ясно дал это понять. После того, как Дамблдор пожелал им доброй ночи и они остались наедине, повисшее между ними напряжение было просто ужасным. Оба не знали, что и сказать. В итоге, скептически морща лоб, Ремус просто развернулся и, не произнеся слова, ушел к себе.

Она стояла у подоконника и наблюдала за тем, как ливень омывает лес, когда желудок вдруг громко заурчал. Когда она ела в последний раз? Осмотревшись вокруг, Гермиона заметила висевший в углу длинный бархатный шнур. Стоило ей слегка потянуть за него, как раздался хлопок, и, приветствуя гостью поклоном, перед ней появился крошечный эльф.

— Изволит ли мисс, чтобы завтрак подали сейчас? — спросил он.

— Да, пожалуйста. Если это не доставит слишком много хлопот.

Снова поклонившись, эльф исчез, но явился обратно. Вернувшись с большим, щедро заставленным едой подносом, он тут же поставил его на кофейный столик. Еще два появившихся эльфа удерживали на руках массивный и очень тяжелый на вид дорожный сундук.

— Мастер Дамблдор сказал, что вы могли бы выбрать что-нибудь из этого, мисс, — сказал один из них, опуская сундук на пол возле стола. — Вы можете взять все, что вам понравится.

— О! Спасибо, — запнувшись, ответила Гермиона, растроганная мини-армией вовсю хлопочущих в комнате домовиков.

Подойдя к сундуку и подняв его крышку, она обнаружила аккуратно сложенные стопки одежды. Когда она повернулась, столик перед камином уже был накрыт полноценным английским завтраком. Оценив размах меню, набором блюд которого можно было запросто накормить шестерых, Гермиона уже собралась было отослать половину обратно, но, заметив улыбающиеся лица эльфов, решила промолчать.

— Спасибо вам. Выглядит все просто восхитительно.

Ей претила сама мысль о том, что ее завтрак был создан рабским трудом, но Гермиона понимала — она была не в том положении, чтобы заново возрождать деятельность Г.А.В.Н.Э. Меньшее, что она могла сделать, это относиться к эльфам с уважением и добротой, которые они заслуживали. Особенно если они будут у нее на побегушках следующие десять месяцев. Не желая оскорбить их чувства, она сделала мысленную пометку с этого момента и впредь уточнять размер порций заранее.

Стоило ей закончить завтрак, как поднос был унесен уже другим эльфом, и Гермиона вернулась к полному вещей сундуку. Преимущественно его содержимое представляло из себя копившиеся годами школьные формы — вероятно, потерянные, оставленные не в том месте или просто забытые студентами. Гермиона выбрала несколько подходящих на глаз юбок и рубашек. Порывшись глубже, она нашла пару хороших свитеров, футболку Холихедских Гарпий и даже схватила несколько пар мужских брюк.

Закрыв крышку, Гермиона отнесла одежду в свою комнату. В ней не было шкафа или комода, но было предостаточно полок — учитывая, что технически это и была гардеробная — и Гермиона педантично разложила на них свои «обновки». После расслабляющего душа она переоделась в одну из новых юбок и свитеров и устроилась на диване и, потянувшись за золотыми карманными часами, откинула крышку.

10:41

2 сентября 1993

Гермиона вздохнула. Не прошло и дня, а она уже томилась от безделья.

* * *

Прозвенел возвестивший конец урока звонок, и пятый курс Пуффендуя принялся собирать свои пергаменты и перья. Ремус, желая, как и все, поскорее добраться до обеда, стер заметки о защитных чарах с доски. В целом, он был доволен, первый день в качестве профессора прошел весьма неплохо. Работа не казалась слишком сложной, Ремус был основательно натренирован в оборонительных заклинаниях и методиках. И хотя со времен его обучения прошло довольно много времени, даже занятия уровня ТРИТОНов не представляли для него никакого труда — пусть студенты и не разделяли его мнения на этот счет. Когда он был в Хогвартсе, квалификация их преподавателей никогда не вызывала вопросов, чего, к сожалению, нельзя было сказать об опыте большинства его учеников. Когда Ремус спросил робкую второкурсницу о разоружающих заклинаниях, она запаниковала и сказала ему, что любимым цветом Локхарта был сиреневый.

Поначалу он изрядно нервничал, но вскоре выяснилось, что студенты были настроены вполне дружелюбно. Преподаватели Защиты от Темных Искусств менялись каждый год, и появление очередного нового профессора, казалось, никого особо не волновало. Впрочем, несмотря на это, студенты не списывали его со счетов, как и не относились к нему как к временной замене. Они даже проявили больше доброты, чем большинство людей, которых он обычно встречал, — но, конечно, не знали, чем он был на самом деле.

Это было очень странно — находиться в Хогвартсе в качестве профессора, а не студента. С тех пор, как Ремус был тут в последний раз, пролетело почти пятнадцать лет, но иногда ему чудилось, будто не прошло и дня. Все было так знакомо, и когда он смотрел на своих учеников, ему казалось, будто он видит их вовсе не впервые. Первовогодки выглядели такими же напуганными, как и в начале занятий, а слизеринцы надменно зыркали в сторону гриффиндорцев. Даже у близнецов Уизли, с которыми он успел познакомиться на уроке четвертого курса, был тот же озорной блеск в глазах, что и у Джеймса с Сириусом. Ремус наслаждался этими маленькими сувенирами прошлого — пока не вошел в учительскую и наткнулся на очень даже реальную часть своего детства.

— Люпин.

Северус Снейп сидел за одним из столиков со стопкой пергамента в руках и с выражением явного отвращения и ненависти на лице. Ремус прошел внутрь комнаты.

— Северус.

— Наслаждаешься первым днем?

Вопрос сочился сарказмом

— О да, спасибо.

— Я удивлен, что Дамблдор позволил учить детей такому, как ты.

Ремус прикусил язык, подавляя желание сказать то же самое бывшему Пожирателю Смерти. Снейп сильно отличался от того студента, что он помнил. Одинокая горечь его юности преобразилась, и, судя по слухам и разговорам в коридорах, не было никаких сомнений, кто был задирой теперь. Если Снейп хотел бросаться камнями, это было его дело, Ремус не собирался поддаваться на провокации.

— Кстати, — продолжил Снейп, сузив глаза, когда он не ответил, — скажи, как долго нам ждать, прежде чем ты притащишь в замок своего ненаглядного дружка Блэка?

Ремус сделал глоток кофе. Горячая жидкость обожгла ему язык и горло, но он заставил себя сохранить спокойное и незаинтересованное в беседе выражение лица.

— Все это в прошлом, Северус.

— Не сомневаюсь, — прежде чем покинуть помещение, ядовито усмехнулся Снейп.

Ремус вылил остатки кофе в раковину и провел руками по волосам. Какое-то мгновение Люпин пытался вспомнить заклинание, которое подвесит Снейпа за лодыжки, но быстро отмахнулся от этой мысли. Все это было в прошлом. Правда. Ремус должен был забыть их. Он должен был забыть Сириуса. После всего, что случилось с Джеймсом, Лили и Питером? Каждое предположение, будто он скрывает кого-то в своих комнатах, приводило его в ярость... правда, одного человека он действительно скрывал — Гермиону.

Когда Дамблдор предложил им жить вместе следующие десять месяцев, и он, и Гермиона не замедлили выразить свои возражения. Ремус и так уже испытывал свою удачу, просто будучи членом преподавательского состава, а добавлять к этому Гермиону казалось совершенно ненужным риском.

— Альбус, — спорил он, — за мной и так наблюдает Министерство. Не думаю, что на самом деле прятать кого-то у меня сейчас — хорошая идея.

Но как бы Люпин ни сопротивлялся, директор не хотел ничего об этом слышать. Хотя их дни в Ордене Феникса были далеко позади, он все еще был верен старому Дамблдору — ему было виднее. Проводив их до его апартаментов, он превратил стоящий в чулане рабочий стол в кровать для Гермионы и настроил заклинания обнаружения, чтобы она знала, когда нужно спрятаться, если кто-то, кроме Ремуса, попытается зайти внутрь. Они молчали все то время, что Дамблдор объяснял заклинания, деликатность ситуации, чрезвычайную важность того, чтобы Гермиона не выходила из этих комнат. Они молчали, потому что оба доверяли Дамблдору. Спокойнее Ремусу от этого, однако, не было.

Она не вылезала у него из головы весь день. И сидя за ужином в Большом зале и рассеянно помешивая свой бульон, Ремус ничего не мог с собой поделать, выискивая глазами в переполненном помещении юную Гермиону Грейнджер.

— О, я доверяю ему безмерно, — сказала она предыдущей ночью в кабинете директора. — Я знаю, Ремус никогда не выдаст меня и не воспользуется моими знаниями. Я просто не хочу взваливать на него эту ответственность.

Ремус смотрел, как младшая Гермиона собрала свою школьную сумку, нагруженную чуть ли не половиной библиотеки, и покинула Большой зал, не обращая внимания на зовущих ее Гарри и других ребят. Что он сделал, чтобы заслужить такое слепое беспрекословное доверие со стороны этой девушки, которая в ее правильное время была почти на двадцать лет моложе его? Будучи из будущего и обладая очень щепетильной и опасной информацией, естественно, она боялась, что могла выдать ему что-то лишнее или сделать что-то не то, но все же верила, что он не станет этим злоупотреблять. Большинство людей, узнав, что он оборотень, были рады, что он не оторвал им голову. Однако когда он намекнул Дамблдору, что находиться рядом с ним в полнолуние было не лучшей для нее идеей, Гермиона, фыркнув, сказала, что это не было проблемой.

Доев свое лимонное пирожное, Ремус вышел из Большого зала со студентами и другими преподавателями. Дождь, молотивший по замку весь день, наконец, остановился, и окна в залах теперь были открыты, так что воздух по пути в его комнаты наполнился запахом свежести и листьев. Когда он добрался до своей двери и открыл ее, первым, что он увидел, была сидящая перед камином Гермиона с книгой на коленях. Ремус закрыл за собой дверь.

— Привет, — сказала она мягко. — Как прошел твой день?

Это было так странно — смотреть на кого-то и знать, что этот человек видит в тебе дорогого друга, а ты не знаешь его. Совсем. У Ремуса было такое чувство, будто на самом деле она изменила ему память, заставила его забыть ее или какие-то их отношения. Иначе, как она могла так запросто спрашивать его, как прошел его день, сидеть, поджав под себя ноги, на его диване и читать одну из его книг?

Все сводилось к одному: она знала его, дружила с ним, доверяла ему. А он не мог ответить ей тем же.

— Хорошо, — Ремус прошел через гостиную и закрыл за собой дверь спальни, снова оставляя Гермиону наедине с самой собой.