Тенета иллюзий (джен)

У зелий своя, особая магия. Ты можешь быть гениальным чародеем, взмахом палочки перекраивающим рельеф земель или, наоборот, тончайшими воздействиями меняющим судьбу народов, и при всем при том быть посредственностью в зельеварении. В то же время история помнит полусквибов, еле-еле способных Левиосу поддержать, и в прямом смысле закупоривших смерть или сваривших удачу. Сила не важна, в зельеварении важно чутье. Ощущение того, насколько качественен ингредиент, стоит ли его класть в котел, как его правильно подготовить, в каком количестве, усилить или ослабить воздействие магического поля Земли путем помешивания в ту или иную сторону и все в том же духе.

Родовой дар Принцев даже после отсечения от родовой магии позволял варить зелья, от одного взгляда на которые знающие люди исходили слюной. Поначалу мама, после возобновления контактов с магическим миром, за серьезную работу не бралась, ограничиваясь мелочевкой до тех пор, пока не восстановила навыки. Сейчас она вполне уверенно варила зелья мастерского уровня. Заказы Эйлин принимала неофициально — звание мастера требовало подтверждения в министерстве или в гильдии, — причем расширить клиентскую базу или просто получить известность не стремилась. Её все устраивало, особенно в последнее время, после рождения дочки.

Постольку, поскольку мамино честолюбие вектором избрало семью, именно через родственные чувства я и начал действовать.

— Мы ведь оплатили Севу учебу только за пять лет?

— Странно, что ты спрашиваешь, — ненадолго оторвалась от котла мама. — Сам же настоял на укороченном сроке. Помнишь, как с отцом надвое пели: «Если надо будет, доплатим! У домашнего обучения свои плюсы!». Было такое?

— Было, от своих слов не отказываюсь. Просто тогда я думал, что Сев пойдет в зельевары.

— А сейчас так не думаешь? — удивилась и чуть встревожилась мать.

— Он слишком восторженно говорил о Флитвике, похоже, мелкого увлекли чары.

— В его возрасте увлечения меняются каждый день.

— Не всегда.

Разговор происходил в лаборатории. Мама варила сложный (и запрещенный) нейтрализатор Торренса, позволяющий влезать в генетику нерожденных младенцев и оттого очень любимый целителями, я в другом конце длинного помещения готовил заказ для Мэй. Ушлая авантюристка разыскала клиента, готового платить за Сокрытие Следов — специфический состав, рецепт которого мне продал Вестингхауз. Зельевар из наставницы неплохой, крепкий, но привыкший к работе с растительными компонентами и почти не имевший дела с составами, ориентированными на тонкое тело мага. У нас ведь тоже есть разделение труда и своя специализация. Так вот, Мэй решила скинуть заказ мне, оставив себе комиссионные, и если вдруг в ближайшие два месяца газеты запестрят объявлениями о громкой краже — стану гордиться причастностью к великому.

— Я к тому клоню что, возможно, Сев к чарам не остынет. Тогда ему удобнее продолжить учебу на старших курсах, потому что в ученики его вряд ли кто возьмет. Во всяком случае, у меня кандидатур нет.

— Лучше бы ему зельями заниматься, — сдула со лба выбившуюся прядку волос мать. — Перспективы надежнее.

— Почему же? Кровные дары у него и к тому, и к тому есть.

— Все мастера чар, не связанные с родом, получают звание либо за боевку, либо за исследования в темных областях. Я такой судьбы сыну не желаю!

Вот именно. Были, были мастера из полукровок или чистокровных первых поколений. Жизнь проживали яркую и, как правило, короткую. Высшие чары и спокойная жизнь без поддержки рода несовместимы.

— Вариант с женитьбой ты не рассматриваешь?

— Мои дети в примаки не пойдут! — горделиво выпрямилась мать. Впрочем, тут же нехотя признала. — Хотя насчет Северуса еще можно подумать, младший все-таки.

— Что насчет спящих родов?

— Ха! Вот уж куда лезть точно не надо!

Суммируя лекцию Эйлин, урожденной Принц, в одном предложении, надо сказать следующее: родовая магия выбирает сама. Нельзя прийти, пробудить Кодекс и убедить его признать претендента наследником. Не поддается убеждению Кодекс, у него свои критерии, и не подходящих под них он просто испепеляет. Если основная линия прервалась, и побочных родственников ближе, чем на три колена, тоже нет, то максимум, на что может рассчитывать чужак — это титул регента и глашатая, так называемого Голоса Рода. Фактически речь идет о своеобразном обряде побратимства, потому что глашатай имеет право использовать любые ресурсы для поиска нового главы, но ни он сам, ни его потомки в род не входят. В то же время, глашатай и его дети считаются родней и, после принятия новым главой всей полноты власти, пользуются весьма существенными привилегиями.

Все это я и раньше знал. Мэй просветила, объясняя, зачем Арианрод такую уйму времени и сил на ритуалы тратит — у них ведь прямая линия по крови не прерывалась. Потому и просил у Фергюсонов права младшего сына.

К сожалению, как поведала мать, в самой сути статуса заключены некоторые обязанности, и никакие предосторожности освободить от них не в силах. Я должен найти наследника, должен обеспечить ему подходящее воспитание и образование, должен проследить за тем, чтобы он женился и продолжил род. Уклониться невозможно, магия воспримет это как нарушение обета и сразу накажет, точно так же бессмысленно надеяться, что наследник окажется взрослым — в девяти случаях из десяти Кодекс избирает детей. Плохая новость.

* * *

Геральдическая Палата при Визенгамоте являлась учреждением старым, почтенным. Постарше Министерства. Чиновники Палаты удостоверяли образование новых родов, свидетельствовали заключение брака, при необходимости подтверждали изгнание из семьи или передачу наследства и занимались многими другими делами. Специалисты здесь очень хорошие, а в архиве хранятся документы тысячелетней давности.

— Добрый день, мистер Грэй.

— Здравствуйте, мистер… — пожилой чиновник за стойкой подслеповато прищурился.

— Снейп. Хальвдан Снейп.

— Чем могу служить, мистер Снейп?

— Я провожу небольшое исследование для представления Гильдии рун, — уведомил я клерка. — Хотелось бы получить от Палаты справку. Меня интересуют рода и семьи, в гербах которых наличествует руна Наутиз — их возникновение, склонности, история, с кем враждовали, словом, все, что о них известно. Буду благодарен за любую информацию.

— Наутиз? Хм, вы задали интересную задачку, — пожевал губами старик. Богатая мантия не скрывала общей дряхлости облика, так что возраст у клерка в любом случае почтенный. — Я вот так сходу готов назвать только Ричардсов из Бата и ливерпульских Эджвиков.

— Могу добавить Фоксов из Лисьей Лощины и Фергюсонов из Рощи Фергюсонов, но, подозреваю, этим список не ограничивается.

— Да уж наверное, — протянул мистер Грэй. — Одно время при Стюартах было модно вставлять в гербы символику футарка, а семьи тогда раскалывались часто. Придется перетрясти архив. Обычно подобное исследование занимает месяц и стоит десять галлеонов, вас устраивает срок или желаете его сократить?

— Пусть будет месяц.

О том, чтобы самому порыться в бумагах, речи не шло. В здешних стенах хранится немало неприглядных секретов, работники Палаты опутаны непреложными обетами не слабее сотрудников отдела Тайн. Сведения, собранные архивариусами, сначала тщательно просмотрят на предмет лишнего и в справке напишут только то, что можно, и не словом более.

Примерно ту же легенду я озвучил в министерском архиве, правда, ограничился заказом сведений о четырех известных мне фамилиях. Там, во-первых, ценник повыше, за каждую справку надо платить отдельно, а у меня после недавних трат денег мало, во-вторых, всегда можно сказать, что жду ответа Палаты Герольдов. Почему таюсь и не хочу откровенно сказать, какая информация мне нужна? Потому что если у Фергюсонов есть кровники и они узнают о попытке возрождения враждебного рода, несчастный случай мне гарантирован. Для начала следует собрать общую информацию, до официального запроса о собственности, кровном статусе, наличии привилегий и обязательств дойдет не скоро.

Следующим пунктом посещения стал Лютный, где я застрял надолго. Подошел к мистеру Смиту, выкатил перед ним длинный свиток с характеристиками нужного мне дерева для работы, и когда тот ожидаемо сообщил, что большей части нужного мне товара у него нет, принялся расспрашивать о поставщиках. Как я и надеялся, тот упомянул о Фергюсонах из Красной Скалы. Остальное было делом техники. Торговец с легкостью поведал, что ныне живущая и действующая магическая (немагических тоже полно) ветвь клана Фергюсонов насчитывает человек двадцать, лэрд Джоффри заседает в Большом Совете шотландских кланов, но в политику особо не лезет, хорошие травники и чародеи. Враждуют с Маклаггенами и Лукасами, впрочем, вражда не объявлена и идет без огонька, нося скорее исторический характер. Особым влияние не пользуются, серьезных претензий к ним у соседей нет, словом, обычный клан средней руки, каких много.

От Смита пошел к Джо-Ирландцу. Маленький человечек, слабенький магглорожденный маг, промышлял тем, что выполнял самые разные поручения. В определенном смысле он занимался тем же, чем и я, просто на уровне ниже. Образования нет, знаний нет, особого ума или хитрости тоже нет. На плаву держался за счет обаяния и выработанного чутья на неприятности, позволявшего избегать крупных проблем. Выдал ему десять галеонов — пять как половинный аванс, еще пять на расходы — и загрузил разработкой Фергюсонов. Что за люди хоть? Добрые, злые, умные, дураки, гнилые или нет? С ними ведь при любом раскладе придется иметь дело.

Сложнее всего прошел разговор с Мэй.

Ей я рассказал всё. Матери не рассказал, старой — всё выложил. Вот так вот.

Не надо думать, будто бы наставнице я доверял больше, чем собственной матери. Эйлин за меня жизнь отдаст, чего вряд ли стоит ожидать от Мэй. Просто Старая в данном случае более трезво оценит ситуацию, обойдется без истерик и наверняка даст полезный совет.

— Ну ты и… — Мэй не закончила фразу и повертела головой, не найдя подходящего слова. — Ты хоть понимаешь, что это навсегда?

— Понимаю.

— Нахрена тогда соглашался?

— Больно жирные плюсы, если справлюсь.

— Да? Собрался жить вечно и править судьбой? Или просто хочешь личный домен с сотней наложниц? По возрасту вроде самая пора.

— По крайней мере, возможность такая появится. Сейчас ее нет.

— Да три волшебника из четырех колдуют за счет собственных сил и к роду за помощью не обращаются, — проворчала старуха. — Живут себе и в ус не дуют. Или, вон, ритуалами обходятся, если припрет. А хочешь, я тебе сходу нарисую, на какие камни ты можешь напороться? Во-первых, кого Кодекс изберет, неизвестно. Что бы ты там не предполагал, кандидат может оказаться одним-единственным, и каким он будет, неизвестно. Хорошо, если нормальный человек, а вдруг говнюк какой? Отвечать за его поступки тебе, глашатай избраннику второй отец. Во-вторых, при любом раскладе пока у наследника собственные дети не появятся, тебе за ним присматривать и под ручку водить. Далее, если вдруг он помрет не вовремя, начинай все сначала, да еще и откат прими, что не уберег. Продолжать?

— Не надо, — хмуро попросил я. По таким углом принятое решение поблекло красками и уже не казалось привлекательным. — В любом случае, договор уже заключен и его надо исполнять.

— То-то и оно, что надо.

Мэй, наконец-то, прекратила ворчать и задумалась. Я не перебивал ее молчание, ждал, сидя неподвижно на грубо сколоченной лавке. Минут через пять наставница заговорила.

— Насчет Фергюсонов ничего конкретного сказать не могу. Вроде бы у них во Франции родня есть, так это обычное дело. Половина горных кланов на континент младших сыновей наемничать отправляла, вторая половина — на Подкову. Я поспрашиваю у знакомых.

— Спасибо. Со Смитом я уже поговорил.

— Договор разорвать можно, — пропустила мою благодарность мимо ушей Мэй. — Бабка рассказывала, слышала об одном парне из ирландцев, вроде бы О’Каллахане, который сумел снять отметину Кодекса, но подробностей уже не помню. Я тогда совсем девчонка была. Напишу письмишко подруге, может, подскажет что.

Короче говоря, меня сначала обругали, потом обнадежили и под конец чуть подбодрили. Хороший результат. Мэй хоть и злилась, и считала мой поступок импульсивным, но соглашалась, что причины поступить так, как я поступил, имелись весомые. То есть не совсем глупые.

* * *

Постольку, поскольку нужные сведения начнут поступать в лучшем случае через неделю, есть время заняться текущими делами.

Ничто человеческое магам не чуждо. Среднестатистический волшебник хочет власти, славы, богатства, силы, безотказную красавицу под боком и желательно все сейчас, даром, и чтобы ничего за это не было. В реальности приходится трудиться, что многих вводит в изумление — как же так, ведь есть же магия! Народец не понимает, что за все надо платить.

За. Все.

Счастье, если деньгами.

Украсть у мага силу достаточно сложно, для этого необходимы специальные зелья, ритуалы и знания весьма специфических областей темной магии. Позаимствовать молодость и здоровье намного проще. Сделать, к примеру, партию косметики из сорока бутылочек, написать на них «старинный рецепт, ручная работа, только природные ингредиенты», и продать магглам. Причем честно предупредить, что хотя маска, нанесенная на лицо, в течение всего вечера надежно скроет морщины, после того, как косметику смоют, лицо выглядит старым, усталым и должно отдохнуть. Богатые женщины долго не раздумывают — им главное на приёме выглядеть молодо, а дальше хоть трава не расти. Вот и покупают.

Сорок первый бутылек, приемник и накопитель силы, продается другим дамам. Ведьмам-аристократкам, готовым выложить немалую сумму за лишний год молодости. Какое-то время такой подпитки хватает, потом приходится переходить к более тяжелым вещам… Отдельные личности добираются до полноценных детских жертвоприношений. Ничем хорошим подобное не заканчивается, потому что, я уже говорил, за все надо платить, а за прикосновение к черноте платят по самому высокому тарифу.

Те, кто с мозгами, выбирают другой путь. Сложнее, неприятнее, в чем-то опаснее. Совершают ритуалы, проходят через обряды очищения, добровольно принимают гейсы, иногда довольно тяжелые, в очень редких случаях пытаются усовершенствовать собственное тело — последнее, впрочем, редко, и только если силенок хватает. Почти все знакомые мне женщины поступают именно так. Выглядят неплохо.

Моя новая знакомая, Анна Гринвич, оказалась достаточно умна, чтобы не связываться с чернухой. Слабенькая магглорожденная ведьма справедливо рассудила, что в магическом мире ей искать нечего, и после окончания Хогвартса вернулась в общество простых людей. Симпатичная внешность и привитые манеры обеспечили ей вхождение в нужные круги, а «выше ожидаемого» по зельеварению позволили выйти замуж за подходящего, то есть богатого и влиятельного, мужчину. В принципе, обычная история. Уровень своих знаний и возможностей Анна оценивала трезво, выше головы прыгнуть не пыталась, особым честолюбием не страдала, и все бы ее в новой жизни устраивало, если бы не регулярные походы муженька налево.

Решить проблему уже знакомым методом, с помощью производных амортенции, женщина не пробовала — понимала, чем чревато. Вместо этого она поторопилась родить очаровательного малыша, попутно озаботившись скорым восстановлением после беременности. Стрясла с мужа нужную сумму, купила описание подходящего ритуала и стала искать мастера, готового уточнить спорные и тонкие моменты. С последним возникли сложности. Кто-то отказался, не желая иметь дел с грязнокровкой, кто-то заломил слишком высокую цену, другие не устроили саму Анну. В конечном итоге, на рынке в Лютном ей посоветовали меня. Дескать, есть такой молодой человек, из молодых да ранних, в теме разбирается и недорого берет.

На фоне специалистов я действительно беру недорого. Тем более, что в данном конкретном случае меня больше интересовал сам ритуал, чем денежная составляющая. А уж как мать отреагировала, когда узнала!

Второй серьезный заказ подкинул Фоули. Его семья понемногу восстанавливала поместье, очищала мэнор от налипшей при разрушении гадости, отчего периодически возникала нужда в весьма специфических зельях. Простых, но с участием запрещенных ингредиентов, или сложных, мастерского уровня. В прошлый раз мы с матерью наварили на четыреста галлеонов чистой прибыли, в этот, думаю, заработаем примерно столько же.

Остальное время отнимала текучка. Подготовка к взлому дома Фергюсонов заставила меня поиздержаться, и следующие три недели я усиленно зарабатывал, берясь за любые заказы. Даже от мелочевки не отказывался. Коробки под артефакты строгал и клеил, в Запретном лесу травок набрал и часть в аптеку продал, партию муки умудрился в кабак пристроить. За последнее, кстати, надо благодарить Тобиаса. Отец с недавних пор носится с идеей создания собственного магазина для туристов, продающего всякие сувениры, картины современных художников, окаменелости и все в том же духе, и под это дело выкупил помещение бывшего кафе. Старый хозяин умер, наследники, прикинув доход и не желая заниматься скучным, по их мнению, бизнесом, решили избавиться от дела и открыть новое в Лондоне. Тут отец и подсуетился. Понять его можно — гостиничный бизнес налажен, много времени ему уделять не надо, поиски антиквариата по окрестным фермам с последующей перепродажей надоели. Тем более, что репутация уже есть, местные сами зовут, когда хотят что-то продать. В море зимой на нашем катере не выйти, опасно, и дочери скоро полгода исполнится, первоначальная эйфория прошла.

В результате отец слегка заскучал. Однако не потянулся к бутылке, как сделал бы раньше, а начал искать место приложения энергии, за что ему честь и хвала. Осмотрелся, пробежал по округе, прикинул возможный поток клиентов, выкупил то самое кафе и начал его переоборудовать. Старую мебель и нашедшиеся на кухне припасы частично перетащил в гостиницу, частично продал, в том числе с моей помощью, и в конце апреля планирует открыться. Если все сложится, к началу сезона магазинчик заработает.

Периодически возникали мысли отправиться в поместье Фергюсонов, посидеть там в библиотеке, правда, они быстро исчезали. Пережитое напряжение все еще давало о себе знать и видеть это место не хотелось. Поэтому вплоть до самой Пасхи я занимался заколачиванием, извините, бабок, делая исключения только для встреч с Тофти и Чатурведи. Первый незаметно стал моим консультантом по написанию уже второй статьи, а занятия с Чатурведи давали слишком хороший эффект, чтобы ими манкировать.

Конец круговерти положил Северус, десятого апреля приехавший на короткие каникулы. Он тоже перестал восхищаться школой и рассуждал более трезво, без фонтанирования эмоциями:

— Знаешь, зельеварение там слабенькое. Слагхорн — учитель хороший, объясняет понятно, только программа примитивная, для тех, у кого знания «нулевые».

— Этого следовало ожидать, — согласился я. — В Хогвартс тебя отправили ради трансфигурации и чар. С ними у тебя как?

— С чарами нормально, Флитвик меня хвалит, — довольно заулыбался мелкий. — Он мне предложил ходить к нему на факультатив, там учат другие заклинания и объясняют, почему они действуют именно так и как составить новые!

Иными словами, на дополнительных занятиях дают теорию. Очень хорошо.

— Трансфигурация?

Тяжкий вздох.

— Ну, я стараюсь, честно.

— Старайся лучше, мелкий. У нас в семье хороших трансфигураторов нет, да и заниматься на каникулах ты будешь совсем другими вещами.

— Какими?! — мгновенно оживился Сев.

— Теми, которые в школе не проходят.

Началам ритуалистики, например, или основам темных искусств. Что-либо серьезное давать ему рано, но магию крови или примитивные проклятья, или взаимодействию с духами учить уже можно. Понемногу, самой базе, заодно проверю знания по школьной программе. После назначения Дамблдора на должность директора в Хогвартсе началась чехарда с преподавателями ЗОТИ, разные группировки пытались протолкнуть своего человека. Учитель защиты традиционно являлся третьим лицом в иерархии, имея право вмешиваться во внутрифакультетские дела (наследие горячего Средневековья), поэтому за место шла борьба. В результате страдало качество обучения. У барсуков старшекурсники дважды в неделю консультировали младших, как вывернулись на остальных факультетах, не знаю.

Пасхальные каникулы короткие, всего несколько дней, поэтому уехал мелкий скоро. Правда, успел как следует полазать по окрестностям, встретиться с многочисленными знакомыми и высказать отцу свое авторитетное мнение насчет его нового проекта. Они целый вечер убили, обсуждая, в каком порядке лучше разместить отделы и чем стоит торговать, а чем — нет. Для меня каникулы были примечательны тем, что на них впервые прозвучали фамилии Поттер и Блэк. Упомянул о них Северус мимоходом, словно о чем-то малосущественном. Дескать, есть такие хулиганы на Гриффиндоре, пробовали задираться и получили отлуп.

И последнее, о чем стоит упомянуть — у Сева изменились вопросы. Если прежде он в основном спрашивал «что такое» и «почему», то теперь в его речи все чаще звучало «как» и «зачем». Как сказать человеку, что он мешает, и при этом не обидеть? Зачем учителя начисляют баллы всему факультету, а не лично студенту? Как убедить девочек поменьше времени тратить на косметику? На последний вопрос я ответить не смог, в чем честно признался. Взрослеет парень.

* * *

Попасть в поместье Фергюсонов во второй раз оказалось неизмеримо проще. Прикрытая иллюзией метка-язва служила прекрасным пропуском, и внешний периметр, и хранитель дома позволили пройти без малейшего сопротивления. Некоторая заминка возникла на пороге библиотеки, но одного прикосновения левой ладонью к косяку хватило, чтобы защита признала мои права.

Книг на полках оказалось не так уж и много, штук сто, остальное место занимали свитки. Я развернул десяток навскидку и понял, что, несмотря на малые в целом размеры библиотеки, застряну здесь надолго. Никакой систематизации. Ни магическим, ни обычным бумажным каталогом прежние хозяева не озаботились, они и так прекрасно помнили, где что лежит. Учитывая сомнительную ценность некоторых просмотренных трудов — какие-то теории устарели, какие-то повторялись или относились к маггловским наукам — на поверхностное ознакомление я отвел три дня. Только чтобы понять, где что лежит.

Из библиотеки, как я и предполагал, выходил коридор, ведущий в три помещения. За первыми дверями находилась «запретная секция», в которой хранилось всего четыре книги, две восковые таблички и с десяток рукописей, причем одна на папирусе. Ближайшая ко входу книжка грозно зашипела, стоило мне переступить порог, так что, думаю, вот в этой комнате я задержусь надолго. Потом, когда подготовлюсь. Стоило бы привлечь мать, но выносить отсюда ничего нельзя, а никого, кроме меня, дом не пропустит.

Вторая дверь вела в оружейную. На первом этаже на стенах тоже висели мечи, легкие кольчуги и кое-какая иная броня, однако серьезные вещи хранились здесь. Не знаю, насколько подобное размещение удобно, получается, оружие и латы всякий раз таскали мимо книг? Странная логика. Хотя если их доставали редко… Все равно не понимаю. Вещи не выглядят парадными, сталь боевая, с отметинами, полная грозной недоброй силы.

Последняя дверца, оказалось, скрывала за собой хранилище артефактов. В основном занятные самоделки и с десяток ценных предметов, из них самый дорогой и полезный, на мой взгляд, это нашейная серебряная цепь с медальоном. В лавке Джонсона видел похожую с пометкой «против косвенных проклятий», цена две тысячи галеонов. Трогать, как и в предыдущей комнате, ничего не стал. Мало ли?

Точно так же, наскоро и ни к чему не прикасаясь, осмотрел кабинет. Здесь наиболее бросающейся в глаза деталью был здоровенный дубовый секретер со множеством отделений, причем каждое отделение оказалось закрыто отдельно, разными чарами и под собственным паролем. Чары, по ощущениям, похожи на те, которые показывал Вестингхауз, большую их часть я мог бы снять, однако решил не торопиться. Сегодня у меня другая задача, точнее, две задачи. Сделать портключ и пообщаться с Кодексом.

Ритуальная зала встретила мягким рассеянным светом и полной тишиной. Никакого чувства сопричастности, возникающего у членов рода в месте их наибольшей силы, или недоброго внимания, обращенного на чужака. Просто тишина и ощущение разлитой в воздухе магии. Ни хвалить, ни ругать меня пока что не за что, прошло слишком мало времени с момента принятия обязательств.

Сначала портключ. Забавный парадокс — я, не знакомый с аппарацией, уже умею изготавливать считающиеся более сложными пространственные артефакты. Впрочем, с находящимися на домашнем обучении магами случаются и не такие казусы. Хогвартская программа хоть и считается в Англии стандартом, придерживаются его далеко не все, особенно в Шотландии и Уэльсе, поэтому иногда встречаются типы, в принципе не владеющие трансфигурацией, зато чарующие на уровне опытного мастера.

Незарегистрированные портключи определяют по месту выхода, поэтому здесь, возле алтаря, самое то ставить точку привязки. Надзор не засечет при всем желании. Вынимаю из кармана обычную перьевую ручку, мысленно повторяю последовательность действий (все-таки такое колдовство сложновато для меня), сосредотачиваюсь и несколько раз на пробу взмахиваю палочкой. Вроде бы все помню.

— Portus!

Ручка чуть теплеет, внутри нее появляется знакомая упорядоченная структура. Что-то получилось, только что именно? Накладываю проверочные заклинания и с облегчением убеждаюсь, что все сделал правильно. Не зря дома тренировался. Теперь я могу перемещаться к Фергюсонам не через камин, отслеживаемый министерством, плюс несколько часов лета на метле под дезиллюминационным. Единственный недостаток — портал одноразовый, других пока делать не умею. Вот и появился стимул научиться!

Переходим ко второй части Мерлезонского балета, а именно к общению со своенравной и опасной книгой. Всегда опасной, для всех опасной, даже для своих. Кодекс вне наших понятий добра и зла, он руководствуется своими, часто недоступными людскому пониманию целями, поэтому рядом с ним всегда надо находиться настороже. И не давать слабины.

Кладу левую руку меткой вверх, на обложку. Короткое движение указательным пальцем правой:

— Seco!

Поперек метки пролегает тонкая полоска, начинающая сочиться кровью. Дожидаюсь, пока наберется полная горсть и капаю немного на книгу. По залу проносится вздох, волосы на затылке встают дыбом от ощущения чего-то огромного за спиной:

— Во исполнение договора с родом Фергюсон из Фергюсоновой Рощи, прошу сообщить мне имена магов, способных принять наследие рода.

Воздух аж застонал от сгустившейся мощи. Короткая фраза, точнее, намерение, воплощенные в слова Идея и Воля запустили сложнейший поисковый ритуал, напрямую взаимодействующий с душой мира и черпающий из него информацию. Человек, по крайней мере, специально не подготовленный, к такому не способен. Массивная обложка резко распахнулась, чуть не отбив мне пальцы, переворачиваясь, резко зашелестели страницы. Едва листы прекратили двигаться, я тут же выплескиваю на совершенно чистую поверхность остаток крови. Темно-алое пятно на мгновение зависло на поверхности, потом словно бы провалилось внутрь, сократившись до точки, и десяток ударов сердца спустя всплыло из глубины пятью строчками. Сработало. Аккуратно вытаскиваю лист из книги, он отделяется легко, как будто мгновение назад и не составлял единого целого.

Ощущение чужого присутствия пропадает, ветер стихает и перестает трепать одежду. Просто? Да ничего подобного. Без Кодекса, средоточия и источника силы, мне пришлось бы проводить долгие ритуалы, рыться в архивах и собирать слухи, выстраивая генеалогические цепочки. Слава всем богам, что соборный дух стремится облегчить жизнь своему посланнику.

Перед тем, как спрятать сложенный лист на груди, прочитываю пять имен. Только имена и фамилии, но при взгляде на каждое появляется чувство направления, примерный образ жилища и слабое жжение в метке, позволяющее определить, насколько далеко сейчас кандидаты. То, что их больше одного, уже хорошо. Все они находятся в Англии, если бы кто-то жил за большой водой, трясло бы меня во время ритуала куда сильнее и не факт, что Надзор ничего бы не заметил. Это, кстати, второй плюс. Алтарная зала защищена качественно, но не идеально.

На ум внезапно пришла считалочка из первого детства, и я не отказал себе в удовольствии:

— Раз, два, три, четыре, пять — я иду вас искать, зайчики!