Лекарство от перфекционизма (джен)

Весь остаток новогодней ночи и почти весь следующий день Гермиона билась в истерике в заснеженном Запретом Лесу. Она не хотела, не хотела еще полгода провести в одиночестве под мантией-невидимкой. Ее ужасала даже мысль об этом, хотелось забыться, потеряться, умереть на шесть месяцев и очнуться двадцать девятого июня и вернуться на свое место.

Умереть…

Перспектива показалась заманчивой. Но…

Родители.

И этим все сказано. Она не имеет права причинять им страдания своей глупостью. За ошибки надо платить. Но какой должна быть ошибка, чтобы расплачиваться за нее такой страшной пыткой?! Всего лишь незаконное проникновение в кабинет декана и кража магического артефакта. Да, всего лишь. Гермиона чувствовала, что достаточно наказана.

«Мама, как же страшно… мне кажется, я никогда не выберусь из этого круга. Я буду раз за разом проживать эти полгода, пока не умру от одиночества…

Нет! Так думать не годится. Я обязана выжить. Ради родителей, ради себя самой, ради МакГонагалл, в конце концов, которая взяла на себя ответственность за мое пользование хроноворотом. Как же декан ошиблась… надо пойти и признаться во всем».

Страшно. Репутация будет испорчена навсегда. Надо быть сильной. Да, ситуация сложная, надо набраться храбрости и сил, чтоб преодолеть ее. Просто в этот раз мне надо будет вести себя осторожнее. И вообще… сейчас я уже не могу оставаться в Хогвартсе. Слишком велика опасность встретиться с самой собой или с кем-либо еще… да и нет сил уже смотреть на эти стены с утра до вечера, снова проживать уже дважды прожитые дни…

Кроме того, нельзя никому попадаться на глаза — первое и главное правило, которое Гермиона усвоила, прежде чем начать путешествовать во времени. Каким бы гениальным человеком ни был Дамблдор, даже он бессилен против законов природы… нельзя ни с кем общаться, я должна пройти через это сама.

Уставшая, замерзшая и отчаявшаяся, Гермиона вернулась в замок как раз в тот момент, когда большинство учеников и преподавателей были на ужине. Никуда ровным счетом не торопясь, она пошла в башню Гриффиндора, сняла мантию-невидимку, сказала пароль сэру Кэдогану, вошла внутрь, вновь надела мантию и задумалась.

Зачем пришла сюда? Ах, да, за утепленным плащом. Теперь в замке отсиживаться не получится, придется найти новое место. А кроме того, нужно новое занятие, которое сможет отвлечь от тяжелых депрессивных мыслей. Научиться еще чему-то. Совершенно новому, очень трудному и желательно интересному. Как бы найти что-то такое, что отвлечет от течения времени?

Совершенно естественным и очевидным решением было отправиться в библиотеку, что Гермиона и сделала. Прошлась вдоль полок, заглядывая даже на самые высокие, зашла даже в Запретную Секцию… Но каждая книга, сперва привлекавшая внимание, при более внимательном изучении оказывалась всего лишь книгой, хранящей информацию. Интересную, возможно, важную, но неспособную сейчас отвлечь от душевного ада.

Впервые за всю свою жизнь Гермиона была разочарована библиотекой. Что же дальше? Если даже в самом любимом месте Хогвартса нет утешения?

Погруженная в грустные мысли, она сама не заметила, как подошла к двери учительской. Ноги сами принесли ее, против воли, значит ли это, что лучше признаться? Может, ее подсознание дает подсказку?

Гермиона приоткрыла дверь, учительская оказалась пуста. В камине горело жаркое пламя. Мантия-невидимка сделала Гермиону бесстрашной. Она вошла внутрь и огляделась вокруг. Уютно. Что, если поселиться здесь на полгода? Глупости — все учителя сразу узнают о новом привидении и непременно захотят с ней познакомиться.

Она подошла к камину и опустилась на корточки, согревая руки. Потом поднялась и увидела на каминной полке горшок с блестящим порошком. Зачерпнула горсть, бросила в огонь, забралась в камин…

— Дырявый Котел! — скомандовала она и в следующий миг закружилась в вихре искр, а перед глазами замелькали камины.

Когда движение замедлилось, а в поле зрения возник бар «Дырявый Котел», Гермиона сделала шаг вперед, лишь слегка покачнувшись от долгого кружения, и остановилась посреди помещения. «Ну, и зачем я сюда явилась? Ах да, я искала себе интересное занятие на шесть месяцев».

Удостоверившись, что мантия надежно ее скрывает, она направилась в сторону каменной стены, отделявшей Косой Переулок от бара. Постучав волшебной палочкой по нужному кирпичу, она вошла на волшебную улицу. Не глядя ни на одну витрину, Гермиона шла прямым ходом во «Флориш и Блоттс», надеясь только на новые поставки, потому что прошлым летом изучила весь их богатый ассортимент, и, насколько она помнила, там не было ничего подходящего. Была уйма книг, которые она мечтала прочитать прошлым летом… но не сейчас. Сейчас ей было нужно что-то действительно необычное.

Гермиона заходила в каждый книжный магазин, встречавшийся на ее пути, но нигде не могла найти того, что ей было нужно. Возможно потому, что она сама не знала, чего хочет…

И ноги принесли ее к месту, в которое в здравом уме она бы попасть не желала: Лютный Переулок. И вновь рассудив, что ее подсознанию виднее, Гермиона побрела вдоль мрачной, неприбранной улицы, радуясь тому, что ее никто не может видеть. Лишь по тому, что очередная лавка выглядела немного аккуратнее других, Грейнджер поняла, что это книжный магазин — ни вывески, ни витрины не было. Войдя внутрь, она непроизвольно вздрогнула — такой непривычно-пугающей была атмосфера среди книг. В Хогвартской библиотеке пахло древней бумагой, пылью, благородством знаний… здесь же витал холодный, безразличный ко всему живому дух, и почему-то казалось, что книги враждуют между собой.

Гермиона побрела вдоль книжных полок, сердцем чувствуя, что именно здесь, как ни удивительно, найдет то, что нужно. Все было так странно, необычно… Большинство книг было оформлено в мрачных тонах — черные, серые, темно-синие обложки, некоторые с ярким тиснением, а другие — подписаны от руки чернилами, но все они были неизменно старые, хранящие отпечатки прежних владельцев…

Дойдя до конца ряда, Гермиона заметила еще одно небольшое помещение — явно не предназначенное для посторонних, а лишь для избранных, проверенных клиентов. Но, пользуясь тем, что хозяина поблизости не видно, Грейнджер спустилась на три ступеньки и заглянула внутрь.

Здесь было всего несколько полок, и книги не были выстроены ровными рядами, а лежали обложкой кверху — огромные тома, ветхие, но не пыльные, с пожелтевшими страницами и истертыми обложками… сердце Гермионы замерло от страха и восхищения. Она понимала, что перед ней лежит настоящее сокровище, которое, возможно, не удастся увидеть вновь. Ей в глаза бросилась книга, на первый взгляд новее остальных, в черной обложке, со странным рисунком на ней — красивая лилия, из середины которой вылезает червь… и название книги — написано, несомненно, рунами, но Гермиона, весь год старательно переводившая древний язык, не поняла ни слова.

Как завороженная, она приблизилась к книге и открыла в случайном месте. Текст был написан крупными рунами, на каждой странице помещалось всего восемь-десять знаков, и только некоторые из них показались смутно знакомыми.

Классифицируя свой поступок как «взяла взаймы с намерением вернуть», а не «украла», Гермиона осторожно взяла книгу и спрятала под мантию. Потом быстро покинула лавку, и лишь когда за ее спиной закрывалась дверь, она услышала шаркающие шаги хозяина.

Грейнджер вернулась в Хогвартс тем же путем и сразу пошла в библиотеку за Большим Рунным Словарем. Она не считала, что совершает преступление, беря книгу без спроса, ведь она твердо намеревалась ее вернуть. Ей просто было необходимо чем-то заняться, и этим «чем-то» будет перевод труднейшего текста с рун на человеческий язык…

Осталось определиться с убежищем. Поначалу Гермиона думала, что ей придется убраться из замка — здесь и так уже есть две ее версии, слишком велик риск встретиться… но, с другой стороны, куда она может отправиться? Где будет жить полгода, чем будет питаться? А замок велик, и с помощью мантии-невидимки всегда можно утащить из Большого Зала немного еды. И она решила остаться, но найти новое укрытие, достаточно отдаленное от всех мест, где она бывала ранее…

Гермиона спустилась в подземелья. Сначала на первый уровень, мимо гостиной Хаффлпафа и нескольких кладовок, потом чуть глубже — мимо класса зельеварения и гостиной факультета Слизерин. Но здесь было много учеников, и некоторые из них любили поискать приключений в темных лабиринтах подземелий. И Гермиона отправилась глубже — не торопясь и внимательно оглядываясь, чтобы суметь найти дорогу назад. Третий уровень подземелий был намного более холодным и сырым. Здесь факелы на стенах не зажигались сами собой, стоило к ним приблизиться, а начинали неохотно тлеть, лишь после применения воспламеняющих чар. Воздух был затхлый и неприятный, но это было лишь дополнительной гарантией безопасности, поэтому не отпугнуло Гермиону. Кое-где стены были покрыты свежей слизью, а вдалеке слышалось странное копошение, но насекомые и крысы ее не пугали — она давно хотела испробовать выученное несколько месяцев назад заклинание против домашних вредителей.

«И все же не самое здоровое место, — подумала Гермиона, озираясь в свете волшебной палочки. — Когда потеплеет, надо будет почаще выходить в лес».

После недолгих блужданий, в самом конце одного из коридоров, она нашла место, которое показалось ей подходящим. Это был довольно просторный зал, который когда-то, возможно, выполнял функцию класса. Неровными рядами стояло несколько десятков парт, пара шкафов с перекошенными полками казались подходящим топливом для большого камина в дальнем углу. Гермиона с любопытством огляделась — если это действительно был класс, то какие уроки здесь проходили? А может, остались следы давнего пребывания здесь учеников и учителя?

Она самым тщательным образом изучила все детали и все углы, с любопытством рассматривая найденные ветхие листы пергамента с неразборчивыми каракулями и скелетики каких-то недопревращенных животных.

Изучив камин, Гермиона обнаружила, что его не чистили, наверное, уже несколько веков, и, рассудив, что разжигать его может быть небезопасно, она заключила, что согреваться ей придется при помощи чар. Что ж, это не гостиная Гриффиндора, но для выживания годится.

Гермиона сняла мантию-невидимку, сложила свои пожитки на парту в дальнем углу класса, и, помедлив немного, наложила в дверном проеме и в коридоре несколько слоев сторожевого заклятья.

Освоившись на новом месте, она устролась за одной из ветхих парт и взялась за похищенный манускрипт. Уже с первых страниц текста она поняла, что книга посвящена разделу магии, не изучаемому в школе — демонологии. Описывалась жизнь и способности могучего Ятавара — повелителя огня и страха…

Внимательно срисовывая из книги незнакомые символы, Гермиона находила их перевод и также выписывала. Она понимала, насколько важно знание каждого значения слова для правильного понимания контекста…

Работа требовала большой кропотливости и внимания — бывали дни, когда она переводила всего одну руну, и то не была уверена, что подобрала правильное ее значение, а бывало — целые страницы так и складывались в «гладкий» текст…

Чуть больше, чем через неделю у нее закончился запас пергамента, который она похитила сама у себя, и ей пришлось снова «одалживать» — у других учеников, у мадам Пинс и даже из учительской. Даже если кто-то заметит пропажу — кто и как сможет ее вычислить? Но не безнаказанность утешала совесть Гермионы, а честное намерение все вернуть, когда она вернется на свое собственное место…

В работе время проходило не так тягостно, и она все реже и реже покидала свое убежище, чтобы поесть или просто прогуляться. Ей было нестерпимо смотреть на то, как другие дети живут обычной жизнью и не знают, каково ей сейчас — страшно, одиноко, тоскливо…

По утрам, когда она еще не успевала начать работу и по вечерам, когда засыпала, Гермиона считала пережитые дни и сколько их еще осталось. В начале февраля она отметила с разочарованием, что книга заканчивается, а ее срок — нет… придется снова что-то придумывать.

И вот настал день, когда последний символ получил свое значение. Гермиона просмотрела все свои записи — пергамента она извела на этот перевод чуть ли не больше, чем занимала вся книга. Лучшая студентка курса, гордясь своей работой, начала читать вслух на языке рун, в то же время понимая все до последнего слова:

«История Ятавара, изгнанного из рая и ада», — было написано на обложке.

«Ятавар, презреннейший и коварнейший из демонов, решил бросить вызов Богам и Королям; слух об этом расползался по земле, как лёд растекается в жаркую погоду. И вышли на бой с Ятаваром отважные Боги и Короли, в чьей власти было повелевать Воинами. Позвали Боги и Короли Воинов на поле битвы; повержены были Воины огнем и страхом в битве кровавой. Тогда вступили Боги в схватку с Ятаваром и также были повержены огнем и страхом.

Пришел черед Королей сражаться с Ятаваром. Победили они огонь, но были биты страхом; преодолели страх — огонь тотчас завладел ими; но война не могла быть окончена, пока Короли не прогнутся под огнем и страхом.

И тогда Короли сказали друг другу: какая есть надежда у мира, если мы сдадимся?

Отвечали Короли один другому: не останется никакой надежды. Но сейчас она есть. И она сохранит наши сердца от страха.

Вновь спрашивали Короли друг у друга: в чем спасение мира, если мы сдадимся?

И опять отвечали: не будет спасения. Поэтому надо бороться. И жажда победы не даст нам сгореть в пламени.

И вновь Короли вступили в битву с Ятаваром и сразили его. Было сказано: ступай, Ятавар, прочь, и будь в изгнании, пока среди людей не найдется милосердный к тебе. Кого из них ты сумеешь одолеть — тем и будешь повелевать, кто тебя одолеет — тому будешь служить.

И остался Ятавар один в пустом бессмысленном мире, пока однажды не пришел к нему Человек и не узнал в нем презреннейшего и коварнейшего из демонов.

И сказал Ятавар Человеку: помоги восстановить силу мою и сразись со мной, и тогда стану я помощником твоим во всех делах, и сила моя станет твоей силой, разум мой — твоим разумом. Но попытайся воспротивиться мне — и ты станешь рабом моим навеки.

Ложь Ятавара попала на плохую почву: не сумел он ни огнем одолеть Человека, ни страхом. Когда же пришло время подчиниться Человеку, согласно слову Королей, Ятавар вдруг понял, что вновь остался один.

— Жди кого-нибудь другого, Ятавар, — сказал Человек на прощанье. — Все что мне от тебя было нужно, я получил».

Произнеся вслух название последней в книге руны, Гермиона замерла на несколько секунд, осознавая прочитанное и признавая подобную литературу занимательной. Потом она закрыла книгу, поглядела на обложку и нахмурилась. Там, где раньше был рисунок и название — теперь лишь сплошная черная обложка. Открыла на первом развороте…

Словно невидимая рука заклинанием стирала текст — символы бледнели и исчезали, не оставляя и следа. Всего через минуту все страницы были чисты, словно никогда на них ничего не было написано. Гермиона очень удивилась — она никогда не слышала, что бывают такие книги, которые можно прочесть только один раз; и расстроилась — теперь она не сможет вернуть книгу законному владельцу. Придется узнавать, сколько стоила эта книга и возвращать деньгами, желательно анонимно…

Остаток дня и часть следующего Гермиона планировала посвятить заучиванию перевода рун, которые она выписала из книги. Но потом придется искать новое занятие. Иначе безумие от одиночества гарантировано. Но как и где достать еще одну такую же интересную книгу? Возвращаться в тот самый магазин в Лютном Переулке? Вряд ли ей так же повезет и во второй раз. Посетить книжный магазин Хогсмида? Так там никогда ничего подобного не было, и, наверное, не будет…

Впрочем, эту сложную дилемму Гермиона решила оставить на завтра, как говорится: будет день — будут книги. А сегодня можно довести до совершенства знание новых рун.

— Доброе утро, Гермиона Грейнджер, — сквозь сон услышала она и нахмурилась, не открывая глаз. Во-первых, голос был ей незнаком, во-вторых, был он каким-то странным, низким, хриплым и… недобрым. Кроме того, ни одно сторожевое заклятье не сработало, а приятного объяснения этому у нее не было. Гермиона резко открыла глаза и огляделась. Боковым зрением, как ей показалось, увидела черную тень, но обернувшись, ничего не обнаружила.

— Кто здесь? — испуганно прошептала Гермиона, выхватывая из-под плаща, служившего ей одеялом, волшебную палочку.

Ответом служила тишина. Ни шагов, ни этого голоса… и через несколько минут она уже была готова признать, что ей этот голос приснился.

Одевшись, умывшись, и позавтракав вынесенными из Большого Зала тостами, Гермиона вернулась к своим записям, намереваясь их упорядочить и сложить куда-нибудь подальше, чтобы через пару месяцев достать и повторить изученное.

— Гермиона Грейнджер, ты мне кое-что должна, — вновь проговорил тот самый страшный голос над самым ее ухом.

— Что? — она подпрыгнула от неожиданности и испуга. — Кто это?!

— Тот, кого ты разбудила, — отвечал голос, но сколько Гермиона ни оглядывалась, никого не видела. — Ты должна накормить меня, прежде чем мы вступим в битву.

— Что?! — едва шевеля губами, пролепетала Грейнджер. — В какую битву? Кто вы?!

В ответ послышался лишь хриплый сухой смех. И вновь голос на некоторое время замолчал.

Гермиона прошлась по классу и даже по ближайшим коридорам и помещениям, проверяя каждый угол, рассчитывая отыскать того, кто ее так напугал. Сторожевые чары не сработали — значит, никто посторонний границы ее территории не нарушал. Значит, этот кто-то уже был здесь, когда она явилась. Следовательно, она действительно кого-то разбудила. Призрак? Или очередное чудовище Слизерина? Тогда почему он не показывается? Да и какой-то странный голос…

В течение нескольких часов она растерянно ходила из комнаты в комнату, не в состоянии сосредоточиться на своих конспектах. Иногда ей казалось, что она видит боковым зрением какую-то тень у себя за спиной, но когда оборачивалась, там ничего не было. Гермиона решила, что будет искать другое жилище, если этот нежданный сосед не оставит ее в покое.

Но в течение нескольких часов все было в порядке, и она даже решила надеть мантию-невидимку и отправиться в Хогсмид в надежде все же найти что-то интересное в книжном магазине. Но едва она начала выбираться из подземелий, как вновь услышала голос:

— Не смей никуда идти! — в этот раз он звучал не просто злобно, но угрожающе.

— Почему это? — как можно более уверенным тоном спросила Гермиона, чтобы не выдать своего страха.

— Ты должна меня накормить! — заявил голос.

— С чего это вдруг я вам что-то должна? Да и вообще правила приличия требуют того, чтобы вы представились и показались мне…

— Хватит дурочку валять! — прошипел голос. — Притворилась бы ты идиоткой, когда книгу крала! Теперь ты меня разбудила, так что корми!

Это звучало как требование, чуть ли не приказ. Гермиона была растеряна и напугана. Теперь, когда она поняла, что голос появился из-за того, что она прочитала книгу, ей стало по-настоящему страшно. Вдалеке от тех, кто мог бы ей помочь, наедине с неизвестной магией, третьекурсница Хогвартса чувствовала себя поистине беззащитной.

— Чем я могу вас накормить? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос не звучал жалобно. — У меня с завтрака остались хлеб и сосиски…

Вновь холодный сухой смех, словно мелкие градинки стучат по стеклу. Но сколько Гермиона ни ждала ответа, он так и не последовал.

Долгое время стояла она в коридоре перед лестницей, не решаясь подняться, повинуясь запрету, и не решаясь вернуться, из-за нежелания признать свой страх. Но когда в течение примерно получаса голос молчал, Гермиона решилась.

Стараясь, чтоб походка была твердой, а выражение лица — уверенным, она начала стремительным шагом подниматься. Раз или два оскользнувшись на влажных каменных ступенях, Гермиона уже почти добралась до второго уровня подземелий.

— Ну и куда это ты? — в этот раз голос звучал лениво, пренебрежительно.

Это заставило Гермиону приободриться и вновь набраться храбрости.

— По своим делам, — коротко ответила она, пытаясь дать понять, что не намерена продолжать разговор.

— СТОЯТЬ!

У нее внутри все содрогнулось. Грейнджер так испугалась этого неизвестного и злого, что почти заплакала. Она не смела ни пошевелиться, ни произнести ни звука.

— ДОСТАНЬ СВОЮ ПАЛОЧКУ! — громко командовал голос.

Гермиона, едва осознавая, что делает, достала палочку, только бы ее оставили в покое…

— ВОН ТОТ ЖУК! — взгляд девочки невольно сместился левее, как будто кто-то другой управлял ее телом. По полу, у самой стены, полз огромный черный жук, лениво шевеля короткими усиками. Он как будто почувствовал нависшую над ним угрозу и притаился. — Убей его! Я ХОЧУ ЕСТЬ!

— Но как же… я не могу…

— Убей его!

Гермиона, наконец, не выдержала. Рука ее дрогнула, глаза наполнились слезами. Голос продолжал орать на нее, говорить страшные ужасные вещи. Потом он немного понизил интонацию и заговорил почти ласково, но все равно слышалась злоба. Бесконечная, жестокая злоба. И так продолжалось до тех пор, пока она не пнула жука заклятьем, а потом не раздавила его каблуком. А потом еще одного, и еще…

— А теперь, Гермиона Грейнджер, ты можешь идти, куда пожелаешь.

Гермиона подумала, что возненавидит свое имя, если этот голос еще раз его произнесет… У нее уже не было сил и желания куда-либо идти. Она боялась открыть рот, боялась сделать что-то, что заставит голос вновь говорить с ней. Она понимала, что голос звучит только у нее в голове, и сбежать от него она не сможет. Остается только ждать, пока закончится действие неизвестного заклятия, которому она сама себя подвергла по неосторожности, прочитав книгу.

Очень долгое время ей не удавалось заснуть. Гермиона лежала на твердой парте, подстелив под себя похищенные из прачечной мантии, боясь пошевелиться. Она смогла только снять мантию-невидимку и закутаться получше в плащ, чтобы не замерзнуть. В остальных же удобствах она предпочла себе отказать до тех пор, пока не останется наедине с собой.

Глубокой ночью она все же заснула, но сон был поверхностным, тревожным, полным звуков и злых голосов… Проснувшись ни свет ни заря, она боялась пошевелиться, хотя все тело затекло от неудобной позы во время сна.

Когда дальше ждать уже было невозможно, она медленно поднялась, поежилась от холодного воздуха в комнате, потом подумала и вновь легла, теперь уже на другой бок. Это было приятно — во-первых, размяться и перенести тяжесть на другую сторону, во-вторых, согреть замерзшие части тела и проветрить перегревшиеся. Так можно было полежать еще часок и подумать.

То, что голос сейчас молчит, еще не означает, что он никогда не заговорит, а тем более будет спокойно наблюдать, как она делает то, что он запретил — выходит из замка. Гермиона подумала, что рано или поздно ей придется встать, хотя в данный момент ни есть, ни даже читать что-либо не хотелось. Хотелось, чтобы сейчас рядом появился кто-то, способный помочь, объяснить, что за заклятье она на себя наложила, отогнать от нее этот страх… профессор МакГонагалл.

Но даже от одной мысли о реакции декана ей стало настолько страшно, что Гермиона почти заплакала. Этот голос, возможно, и не вернется уже. А она столько пережила, чтобы скрыть свою собственную ошибку, а теперь сдастся из-за какой-то глупой страшилки? Нет уж, она должна быть стойкой до конца.

— Корми меня!

Гермиона вздрогнула и сжалась калачиком, прикрывая голову и уши руками, словно могла спрятаться от того, что засело в ее голове.

— Вставай, Гермиона Грейнджер, и добудь мне еды! — злобно скомандовал голос.

— Я вчера кормила тебя, — робко пискнула она, даже не пошевелившись.

Всю ее голову наполнил жуткий злобный рёв и продолжался не меньше минуты, пока она не вскочила с парты, едва не свалившись, и не понеслась в коридор в поисках жуков. Она никогда не любила жуков, но и убивать их прежде смысла не было — зачем зря рисковать балансом экосистемы. Но теперь на одной чаше весов был ее рассудок — а на другой какие-то там черные противные твари…

Ей показалось, что сегодня голос говорит громче и намного увереннее. Надеясь избавить себя от лишних переживаний, Гермиона выбежала в коридор, нашла нескольких достаточно больших жуков, обездвижила их, а потом придавила. Это было противно, и очень неприятно хрустел хитиновый панцирь, и от этого звука Гермиону затошнило.

— Этого достаточно? — спросила она, стараясь не прислушиваться к своему голосу — он был писклявым, сиплым и жалким.

— Мне нужна другая еда, — теперь голос звучал тише, но не менее злобно, скорее, заискивающе. — Добудь мне крови.

— Ну, н… — Гермиона хотела сказать категорическое «нет», но побоялась воплей в голове, которые могут последовать вслед за этим. Вместо этого она спросила как можно спокойнее: — Где же я достану кровь? Я могла бы отправиться в магазин и купить мяса, но у меня нет денег…

— ЗНАЧИТ УБЕЙКАКОГО-НИБУДЬ ЗВЕРЯ! И ЧЕМ БЫСТРЕЕ, ТЕМ ЛУЧШЕ! В ЭТОМ ЗАМКЕ ПОЛНО КРЫС, ЖАБ И КОТОВ, Я ЧУЮ ИХ!

Гермиона судорожно вздохнула и закрыла глаза. Она не могла так поступить. Она никогда никого не убивала — ни рыбу, ни животное, ни птицу. Она осознавала, что периодически людям приходится это делать, чтобы получить пищу, но сама не могла сделать это. Но и боялась, в то же время, отказать своему беспокойному «соседу».

— Я подумаю, что можно сделать, — пробормотала она и развернулась лицом к своему убежищу, намереваясь вернуться, — я выложу где-нибудь на полу еду и подожду, пока выберется мышь. И тогда я убью ее для вас…

— СТОЯТЬ! — заорал голос. Очевидно, терпения у него было недостаточно.

И тут, к своему ужасу, Гермиона почувствовала, как ее голова, словно повинуясь кому-то другому, а не ей, поворачивается налево, а правая рука достает из кармана волшебную палочку.

— А теперь — заклятье, — вновь шелковым голосом приказал голос, когда под прицелом палочки оказалась тощая крыса, будто специально явившаяся на зов невидимого монстра. Она с любопытством смотрела на Гермиону из угла и презрительно двигала усами.

— НЕТ! — закричала Гермиона, выронив палочку, упав на холодный каменный пол, и обхватив голову руками. — Я не буду этого делать! Я не могу! Не-е-ет!

Она кричала и рыдала, стараясь перекричать ревущий голос в ее голове. Она надеялась, что хоть кто-нибудь из обитателей огромного замка услышит ее, и прокляла тот миг, когда наложила сторожевые и заглушающие чары. Пол был ужасно холодным, да и согревающие чары начали спадать, но Гермиона решила, что не встанет с этого места, пока голос не оставит ее в покое. Она не убьет живое существо лишь потому, что кто-то в ее собственной голове просит об этом. Не надо поддаваться. Надо переждать, пока спадет заклятье. Надо перетерпеть.

Через несколько минут вопль прекратился, и Гермиона сама перестала кричать. Горло болело и грозило назавтра совсем охрипнуть, но сейчас это не имело значения. Лишь пару секунд Грейнджер наслаждалась покоем и тишиной, а потом голос опять заговорил, тихо и медленно, но укрыться от него было никак нельзя. Он говорил ужасные вещи, описывал страшные картины, перечислял то, что случится, если она ему не подчинится. Он говорил, что у нее нет никаких шансов избежать последствий собственной глупости и легкомыслия, и она может лишь облегчить свою участь — подчиниться ему и не сопротивляться…

И когда в голове вновь раздался визгливый приказ убить зверя, Гермиона не выдержала. Сама не понимая, что делает, она направила палочку на чертову крысу, которой даже в голову не пришло убраться, и закричала:

— Диффиндо!

Послышался противный чавкающий звук, и Гермиона невольно зажмурилась. А потом голос сказал почти ласково:

— Спасибо. Теперь можешь возвращаться.

После этого почти несколько дней голос в голове у Гермионы молчал. Она едва ли ощущала себя живым человеком: аппетита не было, но она понимала что надо есть; она набирала в Большом Зале еду на несколько дней вперед, чтобы как можно реже появляться среди волшебников. Она понимала, что хоть голос и молчит, он не покинул ее. Она чувствовала его присутствие.

Большую часть времени она сидела на парте, служившей ей кроватью, завернувшись в теплый плащ, и то листала рассеянно одолженные из библиотеки неинтересные учебники, то бессмысленно таращилась пустой холодный камин. Несколько дней она пребывала в истерическом состоянии. Гермиона понимала, что сломалась, и теперь, когда голос вновь что-то прикажет, она не сможет ему отказать. Во всяком случае, будет намного сложнее, чем в первый раз. Она почувствовала, что он стал сильнее. И поняла, что совершила ошибку, один раз подарив ему власть над собой… теперь это может стать закономерностью.

Также Гермиона понимала, что ей надо как можно скорее успокоиться и сосредоточиться на проблеме. Она никогда не была склона недооценивать свой разум, и если что-то способно помочь ей выбраться из сложившейся ситуации — то только ее интеллект и уже полученные знания. Но пока душевное состояние не располагало к логическим размышлениям, и каждая новая попытка найти решение заканчивалась все более глубоким отчаяньем.

Прошло несколько дней, в течение которых Гермиона ни разу не покинула свое подземелье, единственный свет, который она видела — тусклое пламя старого факела на стене. Она так и не приняла решения, что и как ей дальше делать, но, немного успокоившись, все же пришла к выводу, что не должна сдаваться, не должна позволять себе слабость. И если он вновь появится…

— Гермиона Грейнджер, я проголодался! - она уже успела подзабыть, как ужасно он звучит.

… нельзя вновь позволить ему добиться своего.

— Гермиона Грейнджер, я к тебе обращаюсь! — она была готова к тому, что последует дальше.

Она села поудобнее на парту, поджав ноги и закутавшись в теплое одеяло и закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на своих мыслях и не обращать внимания на голос. В конце концов, это всего лишь голос. Достала из кармана волшебную палочку и, не глядя, отбросила прочь, чтоб избежать искушения выполнить приказ. Глубоко вздохнула и постаралась расслабиться.

— Э, нет, девочка, этот номер со мной не пройдет, — зашипело у нее в голове, словно горячая концентрированная кислота, прожигающая мозг. — Для тебя нет дороги назад!

«Сейчас конец февраля, — вспомнила девочка, — это значит, что в Хогвартсе еще, по крайней мере, месяц все будет заметено снегом. Во всяком случае, так было когда я проживала это время в первый и во второй раз. КАК ЖЕ Я ВЛИПЛА… — отчаянно подумала она, но сразу себя одернула: — Не надо об этом. Прошлое оставим в прошлом…»

Жуткий вопль прервал ее размышления, разрывая мозг, но это был, в конце концов, всего лишь вопль. Еще раз тяжело вздохнув, Гермиона приложила усилие и сосредоточилась на своих мыслях.

«А сейчас я должна ждать. Ожидание бывает мучительным для тех, кто не может себя занять. Да, и желание занять себя не довело меня до добра. Но в этом можно найти и положительную сторону… в этом необходимо найти положительную сторону, иначе мне конец».

— Ты совершаешь большую ошибку, девчонка! Я не дам тебе спать, я не дам тебе жить, пока ты не сделаешь то, что нужно мне! Ты сойдешь с ума, а что для тебя важнее твоего ума, Гермиона Грейнджер?!

«Для меня важнее… мои родители. Мои друзья. Рон и Гарри. Которые ни сном ни духом не знают о том, где я сейчас и что со мной… нет, они знают. Они уверены, что я в школе вместе с ними, и они правы…»

— Не надейся так легко отделаться. Сейчас ты можешь сидеть и ждать… но я тоже умею ждать. Я очень долго ждал. Для меня века — ничто… а уж дождаться пока ты заснешь — я смогу…

И он вновь замолчал, но, как и обещал — ненадолго. Едва, ближе к вечеру, Гермиона начала клевать носом, она вновь его услышала:

— Не будешь спать, пока меня не накормишь…

«Ему надоест. Он блефует, ему не хватит терпения…»

Но эти мысли были не очень убедительны. Но ей не оставалось ничего другого, кроме как верить в свою удачу и надеяться на чудесное спасение…

Однако едва Грейнджер вновь начала засыпать…

— НАКОРМИ МЕНЯ!!!

Сердце ушло в пятки, голова разболелась не на шутку. «Но я не сдамся, не сдамся… он об меня зубы сломает…»

Пытка продолжалась всю ночь и на следующий день. Иногда Гермиона начинала плакать, иногда — кричать, но большую часть времени сидела с закрытыми глазами и всячески старалась отвлечься от собственного горестного положения. Однако едва она начинала дремать, ее настигал то вопль, то просто злобное бормотание… и к рассвету третьего дня она не выдержала.

Мозг казался бесполезным насквозь воспаленным органом, глаза — пересохли от недосыпания, и в них постоянно темнело от истощения — тогда Гермиона решила заставить себя покушать. Она едва не подавилась припасенным печеньем, когда голос начал вновь вопить. Она запила свой нехитрый перекус наколдованной водой и съела кусочек сахара, чтобы было больше сил. Но спать хотелось невыносимо, и Грейнджер поняла, что если немедленно нормально не поспит — то точно сойдет с ума.

Ненавидя саму себя, она вышла из своего класса и прошлась по коридору. Найти новую жертву не составило труда — на этом уровне было полно крыс, и лишь специальные хозяйственные чары не давали им подбираться к Гермионе раньше. Она убила режущим заклятьем первую попавшуюся крысу, мимоходом понадеявшись, что Короста-Хвост не станет гулять по столь глубоким подземельям. Голос остался доволен, и Гермиона свалилась и заснула мертвым сном, даже не дойдя до импровизированной кровати.

Следующие несколько дней она отсыпалась и потихоньку приходила в себя. Голос не тревожил, и она подумала: а стоило ли сопротивление этих мучений? Если все, что нужно для спокойной жизни — раз в несколько дней убить крысу — это еще приемлемая цена, когда речь идет о сохранении рассудка…

Гермиона твердо решила взяться за себя, за восстановление тонуса. Да, ситуация трудная, но возможность выспаться вернула ей силы и решительность, как будто открылось второе дыхание…

— Я хочу кушать, — почти спокойно сообщил голос спустя почти пять дней спокойной жизни.

Тяжело вздохнув, Гермиона подумала, что чистота совести за жизнь одной неосторожной твари не стоит нескольких дней пыток, тем более что она, скорее всего, в любом случае будет вынуждена сдаться. Сделав свое грязное дело, она собиралась вернуться в свой угол, стараясь не глядеть на останки крысы, как вдруг голос сказал:

— Это не то, что мне надо.

— Это то, о чем ты просил, — с прохладой в голосе сказала Гермиона и поспешила вернуться в класс.

— Теперь мне нужно другое, — в голосе послышался оттенок рассудительности.

Гермиона не стала спрашивать что именно, потому что точно знала, что он сам скажет.

— Мне нужен человек.

Грейнджер хмыкнула, делая вид, что недопоняла. На самом же деле она была в ужасе от того, что ее ждет, хотя в глубине души догадывалась об этом с того самого момента, как голос потребовал крысу вместо жука. Гермиона на негнущихся ногах приблизилась к парте, покрытой мантиями, улеглась на нее, свернулась калачиком в и закрыла глаза, так и не ответив голосу. Он, в свою очередь, также промолчал, и это настораживало. Прошло довольно много времени, и она начала засыпать.

— Я думал, мы поняли друг друга, — звучало это язвительно и угрожающе, к чему Гермиона уже успела привыкнуть. — Я думал, ты поняла, что у тебя нет выбора, Гермиона Грейнджер.

Пытка была не менее ужасна, чем в прошлый раз, с той только разницей, что теперь Гермиона была на сто процентов уверена, что не выполнит требование голоса. Ничью жизнь, даже незнакомого человека, она не давала себе права оценить выше своего здравого рассудка. Лучше уж сойти с ума, чем совершить убийство… Во всяком случае, так думала она первые дни, и очень надеялась, что не изменит своего мнения.

Немного утешало лишь одно: когда она проживала это полугодие первые два рада, она ничего не слышала о монстре подземелий, об одичавшей студентке, убивающей загулявших после отбоя слизеринцев. В школе жертв не было, значит, она не сдастся и никому не навредит.

Гермиона понимала, что не имеет права отчаиваться, и продолжала надеяться на чудесное спасение, но на самом деле не верила в него. Она почти смирилась со своей смертью, и ей было ужасно грустно, что никто так и не узнает об этом и не поможет ей… время от времени Гермиона горько плакала, жалея себя.

Но не позволяла себе покинуть подземелья и совершить преступление. Она могла бы выйти и попросить о помощи учителей, но… Бывали моменты, когда она теряла контроль над своим телом, и голос заставлял ее делать то, что ему нужно. Однако небольшое усилие воли возвращало все на свои места, и Гермиона все еще была хозяйкой своему телу. Но она не знала, что будет дальше. Вдруг он удвоит усилия, когда увидит потенциальную жертву, как было с первым жуком и с первой крысой? А может, когда она провалится в беспамятство от истощения, голос возьмет то, что ему нужно, сам?

Гермиона не знала, сколько прошло дней с того момента, как голос потребовал принести человеческую жертву, но их было достаточно, чтобы она провалилась в глубокий сон и даже отдохнула, несмотря на постоянное бормотание и вопли голоса.

Этот отдых не принес существенного улучшения, но все же подарил некоторое облегчение. Что ж, в таком режиме можно будет продержаться намного дольше, чем казалось поначалу. Несколько дней мучений — кратковременный сон — снова пытка грозным бормотанием — и опять кратковременный, но такой необходимый и сладкий сон…

Гермиона потеряла счет времени. Она не видела солнечного света уже очень давно, а ее наручные часы не показывали дату и время суток. Но однажды, когда Гермиона в очередной раз волевым решением пыталась заставить себя съесть печенье, она впервые более чем за два месяца почувствовала, как сработало сторожевое заклятье.

В первую секунду она испугалась и растерялась, но потом поняла — кто-то спустился на третий уровень подземелья. Надо срочно замести все следы! Грейнджер схватила волшебную палочку и заклятьем погасила факел, по памяти начала хватать свои вещи, книги и записи, набросила мантию-невидимку и забилась в угол, надеясь, что случайный посетитель будет не слишком внимательным. И только теперь, тяжело и медленно дыша, Гермиона сообразила, что поставила три сторожевых заклинания, а сработало только одно.

Раздраженно фыркнув на собственную нервозность, она подошла к дверному проему и осторожно выглянула в коридор. В непроглядной тьме ничего нельзя было разобрать, а ведь если бы это был волшебник, он зажег бы либо Люмос, либо один из множества факелов в держателе на стене.

— Это мог быть книзл, — сказала сама себе девочка. — Или глупый первокурсник. Им нет до меня дела.

— Зато мне есть, — мягко сказал голос. — Убей его, он же прямо-таки напрашивается!

Гермиона ничего не ответила на это, только продолжала вглядываться в темноту. Минут через пять она почувствовала очередное сторожевое заклятье, но снова ничего не было видно — ни отблеска, ни тени. Но через секунду незваный гость подтвердил, что является магом, попытавшись снять «сторожа», и активировав тем самым осветительное заклятье.

Гермиона узнала профессора Снейпа, и все у нее внутри сжалось от ужаса. С одной стороны, она была рада, что это кто-то из знакомых — ей помогут, о ней позаботятся. Но с другой стороны… на этом ее магическая жизнь, вероятно, закончится. Если не посадят в Азкабан, то уж точно отберут волшебную палочку и отправят в магловскую школу.

— Я могу тебе помочь избавиться от него, — заявил голос. — Просто делай то, что я тебе скажу…

Гермиона не могла не признать, что предложение заманчивое. Но, с другой стороны… не достаточно ли она уже намучилась? Не лучше ли отказаться сейчас от всех положительных перспектив, зато спастись?

Как трудно принять решение… нервное истощение сделало свое дело — мозг перестал быть орудием труда, а стал жертвой многочисленных пыток и уязвим к влиянию… любому, кроме одного — приказа убить.

— Мисс Грейнджер, нам нужно поговорить, — услышала девочка знакомый спокойный голос, доносившийся из дальней части коридора.

«Я должна ответить, я обязана ответить, — думала Гермиона, но легкие не хотели набирать воздух, рот отказывался произносить слова. — Мне нужна его помощь, я ведь так на это надеялась».

— ДОСТАВАЙ ПАЛОЧКУ И СРАЖАЙСЯ, ГЕРМИОНА ГРЕЙНДЖЕР! — заорал злобно голос.

Гермиона вздрогнула и лишь вжалась в угол, не в силах действовать наперекор голосу, но в то же время надеясь, что мантия-невидимка не помешает Снейпу найти ее.

— Не бойтесь и не прячьтесь, я хочу вам помочь, — это было бы действительно удачным исходом. Гермиона опустила палочку.

— ОСТАВЬ СВОЮ ПОМОЩЬ СЕБЕ, ГЛУПЕЦ! — закричал голос, как будто Снейп мог его слышать. — Давай, Грейнджер, беги, он тебя не видит!

Но Гермиона невероятным усилием воли заставила себя остаться на месте. Она с трудом контролировала руку, в которой держала волшебную палочку; она против воли пыталась подняться в сторону двери, чтоб послать заклятье в того, кто посмеет войти.

— Нет, не надо, — умоляла Гермиона поработителя своего разума, потому что боялась, что он сможет и заклятья без ее помощи применить.

Но профессор Снейп уверенно приближался, как будто точно знал, где она спряталась.

— Профессор Дамблдор меня послал, — это прозвучало бы вполне дружелюбно, если бы в голосе не было нотки страха. Гермиона так нуждалась в том, чтобы кто-то подарил ей уверенность, спокойствие… а горький привкус страха лишь отталкивал, в корне изничтожая желание довериться.

— Ступай прочь, пока не поздно! — велел голос Снейпу. Он, видимо, надеялся, что Грейнджер повторит его слова, но та не поддалась влиянию, хотя сама не могла объяснить почему.

Внезапно по всему помещению зажглись факелы, и стало непривычно светло. Гермиона никогда не использовала все, зажигая один или два… и этот свет почти ослепил ее. Но она увидела профессора с волшебной палочкой наготове, как если бы он собирался проклясть ее.

— Мисс Грейнджер, снимите мантию, — это звучало угрожающе.

— Ну что, помочь тебе? — голос говорил заискивающе, почти ласково.

«Нет… Нет. НЕТ!» — мысленно сопротивлялась Гермиона, но не была уверена — кому. Рука ее, сжимавшая палочку, вновь начала подниматься на Снейпа.

— Будьте же благоразумны, я не желаю вам зла, — продолжал увещевать профессор, но Гермиона его едва слышала. — Вы совершили ошибку, и я хочу помочь вам ее исправить.

— Сейчас он на тебя нападет, — равнодушно сказал девочке голос. — Я бы на твоем месте выставил щит.

Гермиона сомневалась. Ее мозг отказывался помогать ей в принятии решения… какое предательство.

— ДАВАЙ ЖЕ, ДАВАЙ, ЗАЩИЩАЙСЯ! — завопил предупреждающе голос, и едва девочка успела выставить защиту, как по ней ударило невербальное заклятье Снейпа.

— Вот видишь! — самодовольно закричал голос. — До чего ты нас едва не довела! Не понимаю, зачем пришел этот человек, но добра от него ждать не следует! Он напал на тебя! Не поддавайся на его ложь!

Гермиона вновь едва не заплакала, потому что не хотела сопротивляться. Ей было все равно, что будет дальше, что с ней сделают… просто сейчас она хотела, чтоб ее оставили в покое. И она поняла — ведь действительно она ничего не знает о том, зачем пришел сюда Снейп. Он выследил ее, это факт… только зачем? Если он сделал это по приказу Дамблдора, то почему директор сам не явился сюда? Ах, ну да… у него же есть дела поважнее, чем студентка Хогвартса, нарушившая не только школьные правила, но и закон, и которой угрожает неведомое проклятье…

— ЗАЩИЩАЙСЯ! — предупредил голос, и вновь на едва выставленный щит обрушилось заклятье.

— Конфундус! — воскликнула разъяренная Гермиона. С каждой секундой она убеждалась в том, что от Снейпа ждать добра не приходится, как всегда говорили Гарри и Рон — и были правы.

Ее заклятье тоже было отклонено, и это еще больше вывело Грейнджер из себя. И в тот же миг она почувствовала, как голос перехватывает инициативу. Он, наконец-то, заговорил ее губами, и прозвучал громко, а не только в ее голове.

— Пиро!

Гермиона не знала, что это за заклятье и не смогла определить, получилось ли у нее его сотворить, потому что Снейп его мгновенно отклонил. Но при этом страх его многократно возрос, что было неприятно Гермионе. Нет, ему действительно нельзя довериться.

Если за этим голосом была скрыта некая личность, то эта личность была явно настроена весьма решительно. Гермиона чувствовала, каким должно быть следующее заклятье, если она позволит голосу контролировать себя и дальше, поэтому не произнесла заклинания, которого от нее требовалось. Но поскольку совсем уж бунтовать ей было страшно, она все же атаковала, но выбрала заклятье попроще.

— Ваддивази! Конфундус!

Профессор повалился на спину, и голос в голове Гермионы издал торжествующий победный клик. И эта радость словно придала ему сил, и он вновь захватил ее тело под свой контроль:

— Ассула Мортис!

Профессор Снейп, все еще не оклемавшийся, схватился за голову и как-то странно заскулил. Гермиона, пользуясь возможностью, выскользнула из комнаты, не забыв прихватить свою сумку с книгами, записями и теплым плащом.

— Инсендио, — скомандовал голос ртом Гермионы, едва сдерживая в интонации торжество, и бросил ее действовать дальше самой. Ни звука, ни влияния…

Лишившись в одночасье и гнусного советчика, и возможного спасителя, Гермиона решила убежать от греха подальше. Снейп — не беспомощный ребенок, из подземелья выбраться сумеет, пусть даже под заклятьем. Теперь надо позаботиться о себе. Сделать так, чтобы больше не смогли найти… а если бы смогли, то чтобы не дали ускользнуть. Так трудно сопротивляться влиянию голоса, который стал уже почти частью ее самой…

Гермиона довольно долго бежала, не разбирая дороги, и лишь отдалившись на почтительное расстояние от Хогвартса, перешла на шаг. Она брела вдоль грунтовой дороги, надеясь встретить заброшенную хижину или хотя бы сарай. Она очень устала и хотела спать; и была почти уверена, что после произошедшего голос даст ей поспать.

Но через несколько утомительных часов путешествия начало светать, а Гермиона так и не восстановила силы. Отчаявшись найти крышу над головой, она свернула влево от дороги, где неподалеку виднелось что-то вроде рощи.

Когда она уверилась, что деревья надежно скрывают ее со всех сторон, и место вполне подходящее для отдыха, она собрала в кучу сухие ветки и листья и заклятьем подожгла их. Горячее пламя согрело и помогло успокоиться немного. Гермиона выставила несколько сторожевых заклинаний и свернулась калачиком у огня.

Проснулась она от холода. Солнце было скрыто за тучами, но по всему было видно, что сейчас примерно середина дня. Гермиона вновь собрала горку из сухих веток и подожгла ее, пожалев на сей раз о том, что нет ничего съедобного. Что ж, некоторое время можно потерпеть, но надо придумать план действий как можно скорее.

— Я дал тебе выспаться, — с показным благодушием сказал голос, и девочка вновь приуныла: что-то заставило ее надеяться, что он больше не потревожит ее, — но с той лишь только целью, чтобы ты и дальше могла так же успешно смываться от наших преследователей. Ты должна понимать, что они тебе не помогут. Проблема в тебе, и исчезнет она вместе с тобой…

— Это неправда, — пробормотала Гермиона, убеждая себя. Нельзя так думать, иначе надежды совсем не останется. А без надежды ой как трудно придется…

— Ты и сама знаешь, что правда. Так что смотри, у тебя не так много времени, чтобы решить, что ты будешь делать: останешься наедине со мной и сделаешь то, что я прошу, и будешь довольна жизнью или отдашь нас в руки этим… волшебникам и обречешь нас обоих на долгую мучительную смерть? Ты умрешь… потому что я не позволю тебе жить спокойно и счастливо, если ты не накормишь меня.

Минут через сорок, согревшись и немного взбодрившись, Гермиона решила продолжить свое путешествие. Надо добраться до какой-нибудь деревни и добыть еды. Она вернулась к дороге, чтобы не заблудиться, убедилась, что мантия-невидимка хорошо ее скрывает, и отправилась в направлении, выбранном вчера.

Но долго ей идти не пришлось: примерно через час она услышала, как кто-то негромко назвал ее имя, и через секунду мантия-невидимка взлетела над ней в воздух и оказалась в чьей-то руке.

От испуга и злости на собственную невнимательность Гермиона вновь почувствовала себя несчастной и беспомощной. Она хотела сдаться профессору Дамблдору, который говорил ей что-то непонятное, но неведомая жизнь внутри нее скомандовала:

— АТАКУЙ!

И, вопреки сопротивлениям Гермионы, заставила ее поднять руку с палочкой и произнести несколько весьма странных заклятий. Ей было еще более страшно из-за того, что она не могла вернуть себе контроль над телом. Она сопротивлялась, не хотела сражаться с профессором Дамблдором, понимала, что ее репутация будет загублена окончательно…

И в один прекрасный миг она почувствовала, что вновь обрела свободу действий. Голос молчал и не командовал ей, что делать, и даже не пытался действовать за нее… но ужасный страх и стыд за содеянное заставил Гермиону искать пути к бегству. Оглядевшись вокруг, она не увидела никакой возможности скрыться. Потом краем глаза заметила странный блеск.

И, не успев подумать о последствиях, взвесить все «за» и «против», Гермиона Грейнджер скрылась. Спряталась во времени, запустив хроноворот.