Королевы Страны Чудес (джен)

— Эй, погоди, — Найрам Уайт болезненно поморщился, услышав вопль бегущей за ним девчонки, — ты кто такой?

— Тот, кто не хочет знакомиться, — отрезал Нэй. — Чего ты привязалась, я обойдусь без благодарности.

— Ну, ты же меня спас — и даже парой слов не перемолвишься? — чертова прилипала догнала его и теперь шла рядом.

— Я тебя не спасал, ясно тебе? — резко отмахнулся Нэй. — Я практиковал мелодию призыва, я сам ее сочинил. А всякие наивные идиотки вроде тебя кроме романтических спасений ни о чем думать не могут.

— Я — Ирацибета, — продолжала девочка, будто и не заметив, что ее назвали идиоткой, — можно Бетти.

— Очень приятно, — саркастично заметил Нэй. Нет, он и до этого не раз слышал, что бывают настойчивые барышни, но это был совершенно удивительный случай.

— А тебя как зовут? — девица была напориста, как Брандашмыг в брачный период. Нэй осознал, что в течение того времени, пока эта Бетти от него не отвяжется, он сто раз пожалеет, что помешал льву ее сожрать.

— Никак, — язвительно отрезал Нэй.

— А куда ты идешь, Никак? — Бетти ответила ему взаимностью, наконец-то, у Нэя даже забрезжила надежда, что она все-таки отстанет.

— Никуда не иду, не видно? — Нэй снова вынул скрипку и прислушался. Низкое шипение возвещало о том, что где-то неподалеку греется на камне василиск. Может быть, даже отращивает хвост. Если шумная девица не прекратит трещать, как сорока, ящер непременно сбежит, а его глаза — на редкость полезный артефакт.

Единорог являлся на четырнадцатой ноте мелодии. Ирацибета восхищенно вздохнула, а Нэй закатил глаза. Для девчонок, в силу их прирожденной безмозглости, красота всегда была важней других деталей. Плевать, что рог единорога острей отцовского кинжала и Косы Смерти. Важно, что он хрустальный, витой и красиво сверкает на солнце.

На каждый приказ призванному существу Нэй составил отдельный фрагмент мелодии. На то, чтобы предусмотреть и выучить до мгновенного применения все команды, ушло несколько месяцев.

А девица тянется к переливающейся шерсти волшебного скакуна. Как уж тут Нэю было удержаться и не фыркнуть презрительно.

Василиск не сбежал. По крайней мере, сразу.

Однако с единорогом он связываться не захотел.

— Ох, черт, — Нэй, едва не бранясь, начал тщательно выводить мелодию нацеливания, молясь о том, чтобы не промахнуться.

Единорог прыгнул на василиска. Визг василиска возвестил, что рог куда-то попал, но куда — было не ясно. Попади в глаз обычной твари — и она умрет. Но попади в глаз ящеру-василиску — и он не только не умрет, он еще и вырвется, сделает лапы, а потом где-нибудь в болотной тиши нажрется водорослей, полежит на солнышке и вырастит себе новый глаз. Этим он был в фауне особенно бесценен. Глаз василиска, бешено вращаясь, упал на землю, когда единорог исчез.

Нэй выудил из футляра зеркальце, и глаз, полыхнув в зеркало и увидев себя, окаменел.

— Чудно, — Нэй едва не захлопал в ладоши. Заряда в вырванном глазу должно было хватить на еще одну атаку. Обратить кого-нибудь в камень — что может быть прекрасней?

— Ого, — раздалось за спиной, и Нэй едва не застонал. Как он мог забыть про Бетти, и как она могла до сих пор за ним таскаться?

— А ты можешь научить этим чарам?

— А ты умеешь играть на скрипке? — ядовито поинтересовался Найрам, размышляя, не потратить ли последний заряд глаза на девчонку. Но, найдя подобное действие слишком расточительным, Нэй тяжело вздохнул, вытащил из кармана куртки проволоку и начал скручивать колечко, чтобы носить трофей на пальце.

До отца ему было далеко, и наколдовать безделушку из пустоты он не мог. Призыв — и тот силы жрал в огромном количестве. А вот потратить полметра тонкой медной проволоки и скрутить из нее кольцо, окрутив вместо камня глаз, было достаточно несложно.

— Где это мы? — Ирацибета вдруг заоглядывалась.

— Это Грибной Лес, совсем глупая, да? — тяжело вздохнул Нэй. Как можно шастать по Зазеркальному Лесу и не знать, что он переходит в лес из гигантских грибов — он не понимал. Нэй лишь очень надеялся, что Найтмейр не ушел очаровывать очередную Ромашку. Слава всем грибам на свете, Гусеница был на месте и дымил так, что на три метра вокруг его сыроежки все покрывал сизый дым с черничным запахом.

— Кто это тут? — раздался мягкий голос, а Нэй усмехнулся, заметив, как замерла Ирацибета. Девчонкам с Найтом было тяжело. Все же инкуб Найтмейр, мастер ночных кошмаров, любил чаровать забредающих к нему барышень и залетающих бабочек; да что говорить — все Цветы на лугу за Грибным Лесом сохли по Гусенице. Страшно было подумать, что будет, когда этот тормознутый потаскун станет легкой бабочкой. Количество разбитых сердец в Нижнекрае будет расти в геометрической прогрессии.

— Бетти, — отозвалась Ирацибета, — а ты кто?

— А я Абсолем, — отозвался Найтмейр, слетая со шляпки гриба. Нэй едва не засмеялся — будет этот высокомерный дух представляться настоящим именем, как же. Назвать настоящее имя для любого практикующего магию означало дать иммунитет к своим чарам.

Ирацибета не могла отвести глаз от Найтмейра, тот с любопытством изучал жертву, а Нэй поторопился скрыться с места преступления.

Совесть его не мучила, если читатель вдруг этим обеспокоится. Во-первых, наличие этой самой совести у Найрама Уайта не было доказано никаким исследованием. Во-вторых, Найтмейр не делал ничего жуткого и аморального. Даже невинности не лишал. Лишь трепался, курил с жертвой кальян да срывал пару поцелуев. Затем он отпускал девушку, развеивая чары.

Ирацибете предстояло провести пару часов в компании приятного и обходительного демона. Так к чему Найраму Уайту, знавшему все повадки Синей Гусеницы, беспокоиться о девчонке?

Это был прекрасный денек. Солнышко светило. Птички пели. Где-то вдали, на территории Зазеркального Леса, разумеется. В родную для Нэя глухомань они отродясь не залетали — опасались. Тишь да благодать.

— Ты опоздал к чаю, — заметил отец, отрываясь от прялки, когда Нэй наконец преодолел все ступеньки в башне родного, пусть и не самого незаброшенного замка на окраине Болтливого Луга.

— Задержался по пути домой, — Нэй снял с плеча сумку со скрипкой и флейтой и кулем рухнул на стул, заглядывая в заварочник. — А есть шоколад?

— Был, — хмыкнул отец. — Как чары? Успешно?

— О да, — Нэй радостно подпрыгнул, — все прошло отлично, призыв произошел как надо.

— Нэй, — отцовский тон был чуть снисходительным, — ты снова путаешь термины. Своей музыкой ты лишь материализуешь образ и заставляешь его действовать, как тебе нужно. И никого не призываешь.

— Да-да, — Нэй притянул отцовскую любимую щербатую чашку поближе и впился зубами в плитку шоколада. Есть он хотел как никто, два сложных колдовства за день — одного омлета на подпитку явно не хватило.

— Задержался, говоришь? — отец внезапно хихикнул. — Не задержали, точно?

Нэй вздрогнул и поднял голову.

— А почему ты спрашиваешь, па?

— У нас гости, — усмехнулся отец.

— Румпельштильцхе-е-ен!!! — немилый сердцу Нэя визг пронесся по залам и коридорам темного замка, нарушив царивший в нем покой. А день-то чем дальше, тем невеселей. Кого это угораздило забыть, что входить без приглашения в замок к колдуну — это даже не дурной тон? Это самая дурная идея, что может прийти в дурную голову в дурной час.

Отец раздражено качнул головой и отодвинулся от прялочного колеса:

— Ну вот, порвалась. — На пол оседали клочья лопнувшей золотой нити.

— Ну и кто на сей раз пожаловал в нашу негостеприимную обитель, пап? — Нэй очень надеялся, что обознался. В конце концов, кто угодно мог провалиться, наступив не на ту ступеньку в холле.

— Хех, судя по визгу, малыш, — Румпель демонстративно покрутил пальцем в ухе, — можно предположить, что это дама. Или же кто-то угодил в твою приветственную ловушку при входе, — в голосе мага засквозили лживо-сочувствующие нотки. — Может, все же яма с кольями под исчезающей ступенькой — это слишком, Нэй?

Мальчишка нагло фыркнул.

— Все лучше, чем превращать всех без разбору в образчики для ботанического сада. Лучше скажи, кто пришел к «спасителю» всего Нижнекрая. Или сам же узнаю.

Румпельштильцхен встал из-за прялки и не без брезгливой гримасы сдернул ткань с зеркала у стены. Нэй подобрался ближе, едва не касаясь носом гладкой поверхности стекла, чтоб через пару секунд разочарованно протянуть:

— Опять она.

— Впору вешать объявление, что с каждым новым визитом ко мне в гости в течение нескольких месяцев мои услуги повышаются в цене.

— Может, хоть это отвадит ее от непрекращающихся визитов, — мрачно буркнул Нэй, доставая из сумки флейту. Абсолютно ничего не задумав.

— И чем тебе так не угодила Черная Королева? — отец спрашивал не без удовольствия, будто злорадствуя.

— Просто не люблю ее. Она какая-то чокнутая. Вечно смотрит на меня своими глазищами, а видит словно кого-то другого.

— Ее Черное Величество просто видит в тебе нечто большее, нежели ты сам. Она умеет глядеть на саму суть вещей, — казалось, последние слова Румпельштильцхен произнес с явной нелюбовью к гостье, что подтвердила его дальнейшая фраза: — Не смел бы заявлять так дерзко монаршей особе, но как же ты меня откровенно достала, дорогуша, — произнес он, патетично вскидывая к потолку руки и обращаясь в пространство. А затем вышел из комнаты. Решил протрястись пешком по ступенькам. Или просто хотел подольше помариновать гостью в ожидании.

Как только Румпельштильцхен вышел из комнаты, Нэй мигом подскочил к двери, прислушиваясь к шагам отца. Едва те стихли, Нэй вернулся к зеркалу и прошептал волшебные слова. В отражении вновь проявилась Черная Королева, уже взлетевшая из ямы, исцелившаяся и раздраженно хлопавшая крыльями.

Подняв к губам флейту, Нэй принялся очень старательно наигрывать на своем инструменте ритмичную мелодию. В такт музыке из-под пола послышался топот маленьких когтистых лапок. Нэй бросил беглый взгляд на зеркальную гладь — Ее Черное Величество все еще стояло в прихожей, с явным нетерпением на лице дожидаясь отца. Нэй должен был успеть.

Внезапно Королева хихикнула и потянулась рукой за спину, намереваясь что-то схватить. «Что-то» жалобно и пронзительно пискнуло и ловко вырвалось из ослабших рук Королевы. Первый шок прошел, и Ее Величество уже чрезвычайно громко вопила и выражалась не соответствующе дворцовому этикету.

Но когда из всех щелей пола на Королеву рванул целый поток крыс, стекла в замке печально треснули и осыпались осколками. Какое счастье, что ремонт отец не планировал делать ближайшие пару веков. Ее Черное Величество спешно выскочила из замка, а Нэй аж выронил флейту, до того ему было смешно наблюдать столь спешное дезертирство гостьи.

— Найрам Уайт!

Грозный голос отца заглушил истерический смех мальчишки и привел того в чувство. Кажется, он слегка увлекся.

Войдя в комнату, Румпель мрачно глянул на сына.

— Ты же знал, что ее величество боится мышей и крыс?

— Ты сам учил задействовать любые методы для достижения цели, нет? — поспешно ответил Нэй, невинно глядя на отца. Во взгляде мага плясали безумные смешинки.

— Я, конечно, горжусь тобой, сынок, и все такое, но дай мне поговорить с этой леди, — саркастично поставив ударение на последнем слове, усмехнулся Румпельштильцхен. — Все-таки сделки — это то, без чего мне не обойтись.

— Ладно. Я не буду больше ничего делать, — ответил Нэй.

— И сдашь мне флейту и скрипку на полчасика?

— Сдам, — мрачно подтвердил Найрам, мысленно препарируя Черную Королеву.

— Ну, вот и отлично, — отец не стал повторяться и спускаться к выходу пешком, а просто исчез в клубах дыма.

Нэй мог бы обойти обещание многократно. В конце концов, напакостить он мог и без флейты со скрипкой. Но раз отец попросил не мешать — надо придержать мстительные порывы.

Зеркало показывало холл замка, перенастроить его Нэй не мог, а подслушать хотелось. Поэтому он и спустился по секретному ходу к основанию башни. С ветерком спустился — скатившись по каменной горке. Затаился за углом и вслушался в происходящее у полуразрушившейся стены, у которой, нервно отряхиваясь и то и дело бормоча заклинания, и стояла Черная Королева.

— Прости, дорогуша, давно надо было вывести крыс, — тон отца был преисполнен фальшивого сожаления, — а решили это сделать только сегодня.

— Верни Ирацибету, Румпель, — без всяческих предисловий взвизгнула Малефисента, — интересно, каким способом ты сейчас оправдаешь похищение ребенка.

— Ты что-то путаешь, милочка, — недовольно отозвался отец, — я девочек терпеть не могу. И новых гостей тоже, ты в курсе.

— Тогда почему след моей племянницы обрывается так близко от твоего крысятника? — рявкнула Черная Королева, резко взмахнув посохом и ткнув им в грудь отца.

— Понятия не имею, — брезгливо поморщился Румпельштильцхен, отводя посох чародейки в сторону.

— Я знаю, — подал голос Нэй, выходя из-за угла.

Малефисента вздрогнула и уставилась на мальчишку тем самым пронзительным взглядом, который он терпеть не мог.

— Ты?

— Я. Она ко мне привязалась. Отстала в Грибном Лесу.

Отец никогда не скрывал, что силы Малефисенты хватит на то, чтобы вышвырнуть его из Зазеркалья. Победить его или убить она не сможет, но вот выгнать в другой мир — вполне было в ее силах. И кто ее знает — вспомнит ли в это время про приемного сына Румпельштильцхена. Нэй оставаться один не желал.

Малефисента замолчала, опустив посох.

На территории Грибного Леса ее магия практически не действовала. Рядом было Снотопье, где жили другие ведьмы и диктовали другие законы чародейства.

— Сможешь ее привести? — вдруг спросила она.

Нэй аж фыркнул.

— С чего бы мне это делать?

— И то верно, — усмехнулся отец.

— И сам корыстен, и сына этим испортил? — презрительно поинтересовалась Малефисента, бросая взгляд на мага.

— Он мой сын, дорогуша. Своих светлых и добреньких ваша доля воспитывать, — ощерился Румпельштильцхен. — И может, ты все-таки уберешься с моей земли, раз уж тебе тут искать нечего?

— Хочешь сделку, юный Уайт? — поинтересовалась Малефисента, будто и не услышала.

— Мне даже интересно, что вы можете мне предложить, ваша светлость, — отозвался Нэй. — Наверное, пару звезд с неба или ваш посох.

— О, нет, — усмехнулась Малефисента, — кое-что получше. Гляди.

В ее руках сверкнул меч. Одноручный, гладкий, сияющий, будто из звездного света выкованный.

— Вострый Меч, — даже Нэй, выросший вдали от Страны Чудес, мог узнать это оружие с первого взгляда.

— Возьмешь — обязуешься привести в мой дворец мою племянницу.

Нэй отдернул руку и взглянул на отца. Его лицо было непроницаемо.

— Ты не запрещаешь, па?

— Твоя сделка, тебе и решать, — бесстрастно отозвался отец.

В конце концов, это была всего лишь девчонка. Ее всего лишь нужно было довести до Черного замка. При этом Нэй разживался самым острым и опасным мечом в Нижнекрае.

— Согласен, — пальцы Нэя сомкнулись на рукояти.

* * *

Ступеньки сменяли одна другую. Молния с небес Оза поразить не спешила. Стеклянные ступеньки под ногами не трещали, и лишь только высота чаровала своим безумием. Мимо Оза уже пролетали птицы, он уже проходил сквозь облако и даже мерз в резко промокшем пальто.

Он мог увидеть, насколько бесконечна лента Нижнекрая, насколько часто она, змеясь, проходит над собой и под собой, образуя неведомые петли этой странной земли под твердым небом.

Он был не один на этой лестнице, кто-то спускался ему навстречу.

Это была девушка, то и дело поправляющая то юбку, то волосы. От нее исходил белый свет, и сама она состояла из него, была эталоном белизны и чистоты.

— Оз, мой милый Кролик, — воскликнула она и повисла на шее Оза, — ты бы знал, как я тут скучаю без тебя.

Они уселись на краю лестниц, свесив ноги с прозрачных ступенек. Она обнаружила у Оза запас из бутербродов и приступила к его безжалостному уничтожению.

— Не то чтобы на небе хотелось есть, но этого дико не хватает, — поделилась Солнце своим явно не самым приятным наблюдением, — ощущений мира очень не хватает, запахов, вкусов... Слава богу, те придурки, что стали звездами, болтливы не хуже меня. А то было бы еще и чертовски одиноко — шляться по небу и ни с кем не разговаривать. Представляешь, они на себе заводят образы. Как мы когда-то создавали землю, острова и моря, так эти заводят себе принцев, вулканы, роз и прочую живность. Еще бы блох заводили, право слово. Надо кому-нибудь предложить, такого еще точно не было. Блохастая звезда...

Девушка хихикнула и по-свойски ткнулась носом в плечо Озу.

— Мне остаться? — тихо спросил Кровавый Кролик, легонько приобнимая Солнце за плечи.

— Это было бы здорово, правда, — собеседница шмыгнула носом и заболтала ногами в изящных шнурованных белых ботинках, — вот только куда без тебя этот дурной мир? Он же вечно влипает в неприятности.

— Ну не скажи, — Оз усмехнулся, — пока что всей пользы от меня — что три десятка охламонов приставлены к делу.

— Ну и хватит, — Солнце снова сунула нос в кулек от бутербродов, и Оз, сочувственно поглядывая на погрустневшую мордашку, подсунул последнюю заначку печенья, — просто я люблю это место. И мало ли что случится — небо перестанет быть твердым или Ужас какой по земле поползет, — ты либо вмешаешься, либо позовешь меня.

— Позвать тебя? А как это можно сделать?

— Растеряша, — вздохнула Солнце, — давала же в прошлый раз медальон, на память. Потерял?

— Похоже на то, — Оз задумался, — не помню, правда.

— Еще и рассеянный, — Солнце как-то тепло улыбнулась и сложила вместе ладошки, — пуф.

На колени Оза из только что пустовавшей ладони Солнца опустился овальный медальон.

— Цепочку раздобудешь сам, — девушка вздохнула и невесомо коснулась губами щеки Оза, — приходи хоть иногда, ладно? Хотя бы раз в пару лет.

— Ты не объяснила, что с этим делать, — Кролик поймал вставшую Солнце за руку: — если ты понадобишься.

— Спой мне песенку, — хихикнула она, — только повеселей мотивчик выбери. Являться жителям своего мира под грустную музыку — как-то не очень. Ну, пока, Оз.

— Пока... — запоздало выдохнул Оз, — увидимся, Алиса.