Раскол (джен)

Джереми Питт стоял на квартердеке, рядом с капитаном, наблюдая за тем, как пираты грузятся в шлюпки. Он не верил своим глазам. Не мог поверить в то, что это действительно произошло. Да, Волверстон ворчал о том, что намерен вернуться на Тортугу с первых дней их пребывания в Порт-Ройяле. Но Джереми до последнего надеялся, что это просто выражение недовольства, свойственное старому волку. Речи Нэда, как известно, всегда были кровожаднее и суровее, чем поступки.

Уж кто-то, а Волверстон всегда был предан капитану. И поддерживал его даже в самых безумных начинаниях, когда остальные офицеры отступали.

И вот теперь он уходит!

Штурман перевел взгляд на Дайка. Его решение было еще более загадочным. Со старым волком капитан хотя бы сильно поссорился. А Ник-то с чего взбрыкнул?

Да что на них всех нашло?!

Питт посмотрел на капитана.

Блад стоял, неподвижный и прямой, мрачно глядя вниз, где Волверстон и Дайк дожидались, пока последний матрос спустится по штормтрапу.

Он молчал, сдвинув брови, но глаз не отводил.

Джереми догадывался, что в душе капитана бушует буря, но внешне Блад никак это не проявлял.

Штурман знал также, что сейчас капитан вряд ли в настроении для разговоров, но, тем не менее, рискнул нарушить это неприятное молчание.

— Капитан... — обратился он к Бладу. Когда Питер находился на квартердеке во время какого-то важного маневра или сбора, Питт старался держать субординацию и обращался к другу с предельной почтительностью. Он знал, что для Блада это важно. Это помогало держать команду в руках. И настраивало их на должное почтение к своему командиру. — Неужели ты позволишь им уйти? Это же безумие! У нас осталось всего пятьдесят человек, это...

— Это было их решение, и я не собираюсь никого уговаривать! — холодно ответил Блад, не глядя на штурмана. — Все, кто хотел остаться, могли это сделать. А остальные... — он коротко фыркнул, дернув плечами. — Пусть убираются к черту! По крайней мере, Джереми, теперь мы будем знать, что никто не ударит нас в спину, если случится заварушка...

С этими словами он повернулся на каблуках и спустился по трапу вниз, направляясь к себе.

Питт проводил его взглядом, кусая губы.

Блад двигался подчеркнуто медленно, держа голову высоко, а взгляд его был надменным и полным ледяного презрения.

Хотя Волверстон и Дайк все еще стояли у фальшборта, капитан не посмотрел в их сторону, скрывшись за дверью, ведущей в проход к каютам.

На мгновение Питту показалось, что он уже видел этот момент раньше... что-то вспыхнуло в памяти... что-то неуловимое и тревожное...

Он действительно уже видел Блада таким.

В Маракайбо.

* * *

...Они ликовали на квартердеке «Арабеллы», празднуя свое освобождение из ловушки, расставленной мстительным доном Мигелем де Эспиноса. Им удалось напасть на его эскадру врасплох, посеять панику и хаос среди его солдат и офицеров. Сжечь и потопить корабли, мощностью превосходящие их собственный. И захватить остальные.

Бенджамин принес ром для капитана и его офицеров, пока они вопили и смеялись на квартердеке, подшучивая над бедолагой адмиралом, хлопая друг друга по плечам и обнимаясь.

Повод для ликования был серьезный — они практически вырвались из когтей смерти.

Джереми тоже был там, поручив штурвал рулевым.

Дайк предложил качать капитана, так блестяще провернувшего всю операцию.

Остальные офицеры с энтузиазмом подхватили эту идею.

Блад попытался возразить, но не успел.

Внизу, на шкафуте, громко вопили матросы, не меньше офицеров радуясь успешному исходу сражения.

И тут раздался ужасающий грохот.

Сначала никто не понял, что произошло.

А потом все завертелось с такой бешеной скоростью, что и раздумывать было некогда.

«Арабелла» как будто налетела на невидимую стену, содрогнувшись всем корпусом.

Питт первым делом подумал, не сели ли они на мель? Но ведь он проверял все карты и лоции, здесь был чистый фарватер!

Он все еще размышлял об этом, когда корабль содрогнулся снова. А потом палуба ушла у него из-под ног, в ушах зазвенело, и что-то тяжелое и раскаленное со свистом пронеслось совсем рядом.

Питт помнил, что упал, сильно ударившись, а палуба все дрожала и раскачивалась под ним.

Потом все звуки исчезли, а людей и предметы вокруг затянуло сизым дымом.

Джереми видел, что остальные офицеры, что были на квартердеке, тоже упали, разевая рты в крике.

Но самих криков он не слышал.

Палуба наклонилась и замерла.

Лежа на досках, усеянных обломками, Питт чувствовал дрожь корабля.

Ветром немного снесло дым, и штурман, приподнявшись на локтях, заметил, что и на втором корабле, который отправился с «Арабеллой» в погоню за «Сальвадором», царит суета и переполох.

Нет, это не мель.

«Нас обстреливают!»— подумал штурман, тряся головой.

Слух по-прежнему был притуплен, он слышал только гул. Голова раскалывалась от боли.

Потом Джереми вспомнил о капитане и принялся озираться по сторонам, пытаясь его найти.

Блад был рядом и уже стоял на ногах, опираясь о перила юта.

У него был совершенно ошеломленный вид, и смотрел он вниз, на шкафут, где в панике метались пираты.

Чуть поодаль что-то говорил Дайк, указывая куда-то вправо.

Питт посмотрел в том направлении и увидел форт Барро, стоявший на острове Лас Паломас. Из его бойниц поднимались клубы дыма.

Но он был заброшен, когда они входили в устье Маракайбо!

Они осмотрели его. Тогда там никого не было.

Тем не менее, сейчас форт расстреливал их корабли практически в упор, пользуясь моментом внезапности.

Разрушения, которые причинил «Арабелле» первый залп, были ужасны. Еще больший эффект это произвело на команду.

Впервые за все время их пиратской деятельности, «Арабелла» подверглась столь сокрушительному обстрелу. Да, бывало, что шальным ядром сносило мачту или стеньгу, да, случались одиночные пробоины. Но такое — впервые.

И на палубе началась паника.

Питт снова посмотрел на капитана.

Блад по-прежнему стоял у перил, застыв как изваяние.

Да что с ним такое? Он ранен?!

Питт заставил себя сосредоточиться на другом. Он глянул вниз, на своих рулевых. И в ужасе увидел, что возле штурвала никого нет!

Выругавшись, он заставил себя подняться, хотя ноги не слушались. Кубарем скатился вниз по трапу, который оказался подозрительно скользким. Тяжелый запах крови ударил штурману в ноздри, тошнота подкатила к горлу. Кровь была везде, вся палуба была ею залита!

Питт заставил себя сосредоточиться на штурвале. И не смотреть по сторонам!

Штурвал тоже был липким от крови. Да что же это такое!

Голова теперь дико кружилась, а звон в ушах стал таким сильным, что хотелось выть.

Слава богу, палубу перед боем изрядно посыпали песком. Было хоть во что упереться ногами.

Джереми вцепился в штурвал, моля Бога о том, чтобы со штуртросом все было в порядке. И из последних сил принялся вращать его, громко выкрикивая команды матросам.

Он не знал, слышат ли они его. В ушах стоял только противный гул.

Нужно было срочно развернуть корабль, который по-прежнему находился на линии огня форта. Испанцы пока не стреляли, видимо перезаряжали орудия.

Надо было успеть, успеть уйти...

Питт кричал, перебирая рукояти штурвала, а пираты вокруг бегали, растерянные и перепуганные, вымазанные в пороховой копоти и крови.

Он увидел Дайка, сбежавшего вниз, к матросам, пытавшегося остановить панику. Лейтенант что-то выкрикивал, размахивая пистолетом.

А потом так же внезапно слух вернулся.

И Джереми услышал громкий голос капитана, перекрывший шум на палубе.

Подняв глаза, штурман увидел, что Блад поднес ко рту медный рупор и во всю мощь своих легких выкрикивал команды, те самые команды, которые отдавал Джереми.

И паника постепенно прекратилась. Несколько матросов побежали к нужным шкотам и брасам, как будто очнувшись от оцепенения.

«Арабелла» медленно развернулась, и когда форт снова начал пальбу, ядра уже не причиняли ей серьезного вреда, падая в нескольких кабельтовых от борта...

Что было дальше, он помнил, как в тумане.

Корабельные плотники застучали молотками, заделывая огромные пробоины в носовой части корабля.

Марсовые, как обезьяны, бегали по реям и мачтам, устраняя обрывы такелажа.

Раненых и убитых убрали с палубы. Кровавые лужи смыли водой из помп.

Сам Джереми продолжал стоять за штурвалом, практически повиснув на нем. Двое парней, присланных на смену его погибшим рулевым, топтались рядом, готовые заступить на пост, но Питт боялся оставить штурвал.

«Инфанта», трофейный корабль из эскадры дона Мигеля, на котором была призовая команда Ибервиля, подняла сигнальные флаги.

Только тогда Джереми заставил себя разжать пальцы и выпустить рукоять штурвала, передав его рулевому. А сам достал подзорную трубу и занялся расшифровкой сигналов.

Ибервиль докладывал о состоянии своего корабля.

«Инфанта» сильно пострадала и практически потеряла ход, но он постарается удержать ее на плаву.

Питт обернулся к Бладу и передал, что Ибервиль ждет дальнейших распоряжений.

Все, кто были на борту «Арабеллы», замерли, ожидая ответа Блада.

Капитан стоял на квартердеке, прямой и спокойный.

— Возвращаемся в Маракайбо! — сказал он отрывисто.

По рядам пиратов прокатился тяжелый вздох, но все понимали, что иного пути у них сейчас нет. Ни «Арабелла», ни «Инфанта» не выдержат еще одного залпа форта.

Тем более, у проклятых испанцев явно были дальнобойные пушки, которые не дадут им даже шанса подойти на расстояние ответного выстрела.

Пиратские корабли легли на обратный курс. «Инфанта» сильно кренилась на правый борт, зияя огромными пробоинами в левом.

Блад еще какое-то время был на квартердеке, поражая Питта своим невозмутимым и уверенным видом.

«Как он может сохранять такое спокойствие после всего, что случилось?!» — думал штурман.

Наконец, когда Лас Паломас скрылся в туманной дымке, Блад медленно спустился по трапу, намереваясь отправиться в свою каюту. Он шел по ступенькам, все еще залитым кровью, прямой, с высоко поднятой головой. Взгляд его был мрачен, а губы плотно сжаты...

Питт последовал за ним, сам не зная, почему решил так поступить. Видимо, по наитию.

Еще шагая по коридору, он услышал какой-то грохот, идущий из каюты капитана. Питт ускорил шаг и подбежал к двери.

Войдя внутрь, он увидел, что Блад с каким-то остервенением пинает кресло.

— Капитан? — в изумлении окликнул его Питт. Он ни разу еще не видел его в таком состоянии.

Блад резко развернулся, уставившись на штурмана, и хрипло выкрикнул:

— Я должен был это предусмотреть, черт побери! Я ведь чувствовал, что дело нечисто с этим проклятым фортом! Если бы я хоть немного подумал своей тупой башкой, этого бы не случилось! Дьявольщина!

И он с удвоенной яростью швырнул бедное кресло в переборку.

Питт растерялся. Но потом попытался хоть как-то успокоить своего друга.

— Капитан... Питер, ты не должен винить себя во всем! В конце концов, нельзя предусмотреть все на свете...

— Тем не менее, я должен был это предусмотреть! Должен был! А теперь из-за моей самоуверенности мы снова в западне!

Джереми видел, что Блад дрожит всем телом, как в лихорадке.

— Ты здесь не причем, Питер! — Питту пришлось кричать, чтобы он услышал его слова. — И бой с доном Мигелем мы выиграли! Хотя у него было огромное преимущество и в пушках и в людях. Лучше подумай об этом!

— Да толку-то от этой победы, Джереми! — простонал Блад, спрятав лицо в ладонях.

Некоторое время он стоял так, и Питт не решался подойти ближе.

А потом капитан глубоко вдохнул и убрал руки от лица. Посмотрел на Питта и сказал ровным голосом:

— Ладно, пойду-ка я в лазарет, займусь ранеными. Иначе совсем с ума сойду.

Он прошел мимо Питта, хлопнув его по плечу...

* * *

Джереми вздрогнул, прогоняя видение прошлого.

А потом посмотрел на Волверстона и Дайка, все еще стоявших у трапа. И решительно направился к ним.

Если Блад не хочет с ними говорить, что ж, он не такой гордый, он попытается!..