Улыбка дьявола (джен)

Карета остановилась, и Грач, спрыгнув с козел, открыл дверь. На улице стемнело, старый седой фонарщик уже ходил и зажигал фонари, а уличные музыканты собирали свои инструменты и договаривались, кто платит сегодня в дешевом кабаке за суп. Фонтенбло погружался в дремоту.

— Итак, — Грач пропустил Франсуа и Фридриха перед собой в кабинет, — мы знаем, где письмо. Осталось его достать. Этим займусь уже я. Юнгханс, можете снимать свой маскарад, он вам больше не нужен.

Фридрих, проворчав себе под нос что-то маловразумительное, ушел переодеваться и умываться. Франсуа остался стоять, разглядывая Грача.

— Как я могу к вам обращаться? — наконец спросил он у генштабиста.

— Грач, — отозвался он, перебирая бумаги.

— Это ваша фамилия?

— Нет, мой псевдоним.

— А кроме этого? — Франсуа нахмурился. У него язык не поворачивался обращаться к человеку таким неопределенным «Грач».

Грач поднял на него серьезный взгляд холодных колючих глаз, и Франсуа показалось на секунду, что в их глубине скользнула и пропала грусть.

— У разведчика нет имени, — сухо произнес офицер.

Франсуа больше ничего не спрашивал, а Грач не начинал разговор сам, продолжая перебирать документы. В таком мрачном молчании прошло пять минут. Вернулся Юнгханс, явно довольный тем, что вернулся в свой любимый мундир, который ему шел куда больше, нежели женское платье.

Грач кивком головы указал на стулья, дождался, пока Франсуа и Фридрих сядут, устроился напротив и, положив локти на стол, скрестив пальцы и поднеся их к губам, медленно начал:

— Маршал Даву дал мне задание... Вы, месье Тео, уже дали свое согласие на поездку, что насчет вас, Юнгханс? Прошу дать ответ мне сейчас, и если вы ехать не хотите, я не стану посвящать вас во все тонкости.

Фридрих такого вопроса явно не ожидал и растерялся. Грач своим пронзительным недружелюбным взглядом только еще больше смутил его. Кавалерист напряженно размышлял, разглядывая носки своих сапог.

— Я не думаю, что поеду, — произнес он наконец. — От меня мало толку в таких делах.

Грач удовлетворенно кивнул головой. Он явно не хотел, чтобы Фридрих сопровождал их.

— Тогда я попрошу вас покинуть кабинет. Если хотите дождаться вашего друга, то сделайте это на улице.

Юнгханс кивнул и вышел, прикрыв дверь. Грач проводил его внимательным взглядом, и Франсуа это совершенно не понравилось. Почему генштабист был так настроен против Фридриха, он не понял. Конечно, Юнгханс обладал взрывным характером, был порой несдержан, но это не повод так относиться к нему. В сущности, кавалерист был хорошим человеком, которого потрепала жизнь.

— Продолжим с вами, — голос Грача выдернул Франсуа из размышлений. — Даву сказал вам, что хочет отправить вас в Африку. Вы дали свое согласие... Еще не передумали?

— Еще нет, — невольно в тон ответил Франсуа.

— Что ж, теперь передумать вы не имеете права, — в голосе Грача прозвучала то ли скрытая угроза, то ли предупреждение. — Завтра вас вызовут к генералу Леблану, не пугайтесь. Это пришел приказ о вашем отправлении. Через три дня в порт Гавра ненадолго зайдет небольшой корабль «Святая Анна». Он идет к берегам Невольничьего Берега. Там вас встретят.

— Но зачем я нужен в Африке?

— Об этом впереди, — Грач нахмурился. Он не любил, когда его перебивали. — Для начала выслушайте инструкции. Вас встретят и проводят до нашей части. Там вы сможете денек отдохнуть. Затем приступите к заданию. От вас требуется помощь другому нашему... агенту Мирабель.

— Это женщина?! — Франсуа даже возмутился. Если Генштаб вербует женщин, то...

— Вовсе нет, и упаси вас Бог сказать такое при нем, — Грач усмехнулся, в глазах его зажглось веселье. — Иначе он из вас вермишель сделает. Или фарш, если вариант вермишели вас не устроит. Вам нужно помочь ему вычислить шпиона.

Франсуа тяжело вздохнул. И там шпионы. «Я похож на сыщика? — подумал он недовольно. — Очень маловероятно, что похож. Один раз выследил какого-то австрийца, да и то случайно, так что ж теперь, каждого шпиона на меня вешать?».

— А заодно выполните его поручения, ему не хватает рабочих рук. Одного нашего агента поймали на границе, а еще нескольких нашли мертвыми, — продолжал Грач. — Кто их убил — неизвестно. Неизвестно так же, хотели ли убить именно их, поскольку найдены были еще двое рабочих, погибших тоже при невыясненных обстоятельствах.

— Чем убили? — скорее из вежливости, нежели из интереса спросил Франсуа.

Грач усмехнулся, подался вперед и, внимательно глядя на него, произнес:

— В том-то и дело, что непонятно чем. Никаких внешних или внутренних повреждений. Никаких царапин, пятен, игл и других признаков участия в убийстве местных аборигенов. Ни-че-го.

Франсуа невольно передернул плечами. Такой расклад дела ему не понравился, но отступать уже было некуда. «Развеетесь, — передразнил он мысленно Даву. — Отдохнете!.. Конечно!.. В гробу-то точно отдохну!..».

Грач выдал ему какие-то бумаги и отпустил, попрощавшись. Франсуа уловил в его голосе теплоту, которую не заметил в обращении к тому же Фридриху. Грач отчего-то ему симпатизировал, а Фридриха чуть ли не ненавидел.

Юнгханс ждал Франсуа у дверей, держа под уздцы свою верную беленькую Джое. Выглядел кавалерист пришибленно, устало и грустно. Всю дорогу он молчал, глядя на мостовую, почти не держал повод и лошадь его шла, качая головой в такт шагам. Франсуа несколько раз что-то спросил, на что Юнгханс отвечал рассеянной улыбкой и парой-тройкой слов, порой совсем невпопад.

— Франц, мне нужно кое-что вам сказать, — произнес он, когда они доехали до дома Виктора, и пришла пора прощаться.

— Что именно? — Франсуа спрыгнул на землю и хлопнул Дьявола по морде за то, что жеребец потянулся к карману сюртука.

— Одну важную вещь... Я был на вашем процессе, — голос Фридриха дрогнул.

Франсуа удивленно поднял брови. Что в этом было важного, он не уловил. Фридриха он, конечно же, заметил, и слова Юнгханса его не удивили.

— Франц, вы не понимаете, — догадался Фридрих, увидев недоумение друга. — Господи, да как вам сказать?!..

— Как есть, — пожал плечами Франсуа.

— Если я скажу прямо, вы меня возненавидите, — едва слышно ответил ему Юнгханс. — Дело в том, что во всем этом...

Из дома выбежала светловолосая девочка в синем платье. Она со смехом бросилась к Франсуа, и он подхватил ее на руки, тоже рассмеявшись.

— Дядя, мы вас давно ждем, — девочка обняла его за шею. — Отец уже собрался сам ехать на службу за вами.

— Катти, иди и скажи, что я скоро приду, — Франсуа улыбнулся.

— Да ну вас обоих, идите вместе, — махнул рукой Юнгханс, разворачивая Джое.

— Так вы ж хотели мне что-то сказать!..

Но Фридрих уже ехал на легкой рыси вниз по улице. Франсуа проводил его задумчивым взглядом, и почему-то ему показалось, что Юнгханс мучился от угрызений совести за только ему известное событие. Догонять друга было бессмысленно, и Франсуа, оставив Дьявола слуге, вошел в дом. С Юнгхансом он решил поговорить утром.

Виктор, увидев Франсуа, облегченно выдохнул. Но когда он услышал, во что кузен ввязался, он схватился за голову и выругал его, как ребенка.

— Ну вот во что вы опять влезли! — Виктор постучал по столу. — Делать вам больше нечего, как шею себе ломать! Решили, что если вас несправедливо обвинили в шпионаже, то надо сделать это обвинение справедливым?

— Так со стороны Франции же буду шпионом, а не Пруссии.

— Прости господи, вы думаете, это их остановит?! — кого «их», Виктор не уточнил. — Не лезьте вы в Генштаб, это осиное гнездо, из которого вы не выкарабкаетесь!

Франсуа слушал кузена молча, почти не возражая, чем еще больше разозлил его. Виктор давно так не злился на него. В целом, ругался он за дело, но когда он напомнил кузену, что у него слишком запоминающаяся внешность, Франсуа не выдержал и довольно резко отозвался, что в любой внешности можно наши легко запоминающиеся черты.

Виктор поперхнулся словами, которые хотел произнести. Франсуа слишком недвусмысленно намекнул ему на его собственный недостаток в виде редкого теперь для Франции сочетания цвета глаз и волос.

Оба стояли молча друг напротив друга, совсем как в детстве. Тогда они напоминали двух воробьев, теперь же со стороны они казались ястребом и коршуном, и если стычка воробьев не приносила воробьям особого ущерба кроме выдранных перьев, то драка между коршуном и ястребом не сулила ничего хорошего ни тому, ни другому.

— Вы когда-нибудь повзрослеете? — назревающую ссору прервал появившийся в дверях в сопровождении Катти старик. — Ладно Франц, я уже привык к его чудачествам, но вы, Виктор!.. Что в этот раз не поделили?

— Ничего, отец, — ответил Виктор нервно и отошел от кузена. — Пустяк...

Франсуа только вздохнул с улыбкой. Злость прошла, осталось только неприятное послевкусие. Он хорошо относился к дяде, хоть Рене Тео часто бывал к нему несправедлив. Нельзя сказать, что он любил его, как любил тетю Манон, которую даже звал с теплотой мамой, но был к дяде, как минимум, привязан.

— Дело пустое, — поддержал он кузена. — Меня отправляют в Африку, а Виктор пытается меня отговорить.

— Что ж, приказ есть приказ, Виктор, — Рене Тео покачал головой. — Если приказывают, значит, так нужно.

Виктор ничего не ответил, решив не посвящать отца во все подробности. Улучив момент он зло процедил Франсуа:

— Я тебя вытаскивать не буду, если нарвешься.

Франсуа пожал плечами. «Не маленький уже, чтобы меня вытаскивать, — мысленно ответил он. — Не лезь не в свое дело, Виктор». Вслух он не стал ничего говорить. Не хотелось портить настроение дяде, а кроме того к нему подбежали Катти и Александр с Антуаном. Племянники так умоляли его рассказать им что-нибудь, что Франсуа не удержался и согласился, уселся рядом с ними на ковер и, чуть подумав, начал свой рассказ.

Виктор бросил на него взгляд, что-то недовольно проворчал и, взяв книгу с полки, ушел в соседнюю комнату. Рене Тео посмотрел в сторону незакрытой двери, в которую вышел сын, затем взглянул на племянника и покачал головой.

— Никогда не повзрослеете.