Зверополис. И солнце засветит вновь (джен)

Прошло совсем немного времени, и о том, что в пруду была утоплена машина, почти ничего не напоминало. Со дна пруда на поверхность продолжали тянуться цепочки мелких пузырьков, но свидетелей странного события уже не было на берегу — маленькая Мэри и старший брат уже получали дома нагоняй от родителей за то, что убежали так далеко от дома. А от пруда тем временем шли два тигра, волочившие за собой бессознательного и окровавленного льва. Его крупная голова безвольно моталась из стороны в сторону, а нижние лапы чертили носками песок, оставляя за собой длинные полосы. Бенедикт и тигр не обмолвились ни словом до тех пор, пока не увидели вдали небольшое облако пыли.

— Это за нами, — сказал Бенедикт, указав свободной лапой в сторону облака.

Через минуту рядом с тиграми и раненым Стефаном Златогривом остановился старый автомобиль, заляпанный грязью по самую крышу. Оставалось удивляться, как сидевший внутри водитель видел дорогу сквозь запылённое донельзя лобовое стекло. Задняя дверь распахнулась, и сидевший за рулём леопард, над глазами которого темнели солнцезащитные очки, хриплым голосом велел:

— Быстро залезайте!

Тигры устроили массивное тело льва на заднем сидении, затем Бенедикт сел вперёд. Леопард всё это время преспокойно сидел за рулём, предоставив тиграм самим справляться с погрузкой раненого, и с преувеличенным вниманием вглядывался в простиравшиеся вдали холмы. Машина резко тронулась с места.

— Не так быстро, Бэзил, — дёрнул его за плечо севший сзади тигр.

— Угу, — только и буркнул он в ответ.

— Договорился? — спросил его Бенедикт.

— Локомотив будет ждать в условленном месте, — сообщил Бэзил.

Примерно четверть часа автомобиль ехал по дороге, пролёгшей через пустоши. Мимо мелькали то деревья, то кустарники, то небольшие поля, и Бенедикт ленивым взором провожал их. За всё время никто — ни тигры, ни леопард Бэзил — не произнёс ни слова. Вскоре впереди возникла небольшая группа старых полуразрушенных построек, среди которых возвышалось здание старой железнодорожной станции. Попетляв между домами, автомобиль подъехал к перрону, на котором уже стоял старый, видавший виды тепловоз. Машинист — пожилой гиппопотам — стоял рядом с открытой дверью и, держа в правой лапе сигару, медленно выпускал из пасти дым. Увидев приехавших, он быстро подошёл к ним.

— Давайте быстрее, а то вдруг увидят! — прошипел он.

— Успокойся, — отмахнулся товарищ Бенедикта. — Здесь никто не живёт давно, да и кому хочется сюда шляться?

Гиппопотам что-то нечленораздельно пробормотал себе под нос и проворно направился к раскрытой двери тепловоза, в то время как тигры доставали из салона автомобиля Стефана и затаскивали его внутрь. Через минуту тепловоз тронулся с места и исчез в туннеле, а автомобиль Бэзила, резко стартовав, уехал.

* * *

Непрошеные воспоминания о работе, которая стала уже давно неприятной, лезли Бенедикту в голову почти всё время его пути к окраине Сахара-Сити. На Зверополис плавно опустился вечер, и красивые четырёх— и пятиэтажные дома отбрасывали длинные тени на дороги. Такси, в котором ехал Бенедикт, остановился недалеко от перекрёстка. Расплатившись с шофёром, молодой тигр с большим букетом роз, купленных в центральной части города, вышел на тротуар и быстрой и уверенной походкой направился по проспекту. Бенедикт, опасаясь, что его могут опознать, достал из кармана большие тёмные очки и надел их. Они почти полностью скрывали его широкую морду, но сквозь стёкла он прекрасно видел. Никто из встречных прохожих не обращал внимания на Бенедикта, но он продолжал оставаться настороже, и, завидев издали полицейский автомобиль, быстро прятался между домами.

Так Бенедикт шёл довольно долго. Солнце уже давно не освещало жаркие улицы Сахара-Сити, в его рубиново-красных закатных лучах искрились верхние этажи огромного небоскрёба, построенного в виде тропической пальмы. Он был настолько высок, что его можно было разглядеть в этом районе Зверополиса практически отовсюду. Наконец впереди замаячил знакомый дом, окружённый красивым стальным забором. Сердце молодого тигра быстро и радостно забилось от предвкушаемой встречи. Сжимая в лапах красивый букет, он осторожно перелез через забор, спрыгнул на землю и подошёл к балкону, сквозь окно которого сочился слабый свет ночника. Все остальные в доме либо спали, либо Софи сегодня осталась одна, и Бенедикт надеялся на последнее. Улыбаясь про себя, он взял стоявшую неподалёку лестницу, приставил её к стене и залез по ней, оказавшись на уровне балкона. Через несколько мгновений в комнате мелькнула тень, и в поле зрения Бенедикта возникла Софи Брукстэнтон с коробкой конфет в правой лапе, и со стаканом сока — в левой. На ней был красивый домашний махровый халат, расшитый цветами.

Бенедикт, оглянувшись по сторонам и не заметив никого, тихо постучал три раза в окно. Молодая тигрица, уже устроившаяся на кровати с книгой, быстро подняла голову. В умеренном свете настольного торшера она рассмотрела ночного гостя. Молодой тигр махнул ей лапой, предварительно спрятав за широкую спину букет роз. Софи встала с дивана, подошла к балкону и распахнула окно.

— Бен, для того чтобы войти ко мне, существуют двери, — напустив на себя строгий вид, произнесла тигрица.

— Я могу вернуться к двери и позвонить, но боюсь, что ты не одна дома, — усмехнулся Бенедикт.

— Нет, тебе повезло, родители уехали на три дня по делам, так что дело твоё, — хихикнула Софи. Бенедикт перелез через балкон и, оказавшись в комнате, подошёл к молодой тигрице и обнял её.

— Я ждала тебя, — тихо произнесла Софи, когда Бенедикт поцеловал её. — Ты не побоялся пройти почти через весь Зверополис ради этого?

— Я могу спрятаться от чужих глаз, если это требуется, ты же знаешь, — улыбнулся тигр. — А для любви расстояние — не помеха. Особенно когда ты так привлекательно выглядишь…

Молодая тигрица снова одарила Бенедикта своей незабываемой и мягкой улыбкой, которая всегда так ему нравилась. Чувствуя, как сердце начинает биться в два раза быстрее и сильнее, молодой тигр положил на кровать букет роз и нежно провёл лапой по щеке Софи. Она стояла так близко, что Бенедикт видел каждую её ресницу, видел своё отражение в её ярко-голубых глазах. Положив лапы на его мускулистые покатые плечи, молодая тигрица прижалась к его большому тёплому телу, чувствуя, как их сердца стучат в унисон.

Минуты две они наслаждались обществом друг друга, затем Софи спросила:

— Хочешь чаю?

Бенедикт кивнул, и Софи вышла из комнаты. Тигр проводил долгим взглядом её гибкую и изящную фигуру и сел в ожидании чая на кровать. Взгляд его упал на обложку книги, которая лежала на подушке. «Лучший детектив сезона» — гласила надпись. Софи любила проводить вечера в компании необременительной литературы. В это мгновение в окне мелькнул луч света, а затем послышался тихий шум машины, в коридоре раздался быстрый топот, и в комнату буквально влетела Софи с горящими от тревоги глазами.

— Бен, прячься быстро под кровать, родители приехали!

— Вот же чёрт! — подскочил молодой тигр. — Ты же сказала…

— Да откуда я знала! — прошипела тигрица, быстро хватая букет и буквально кидая его в шкаф. — Давай, давай, сейчас вдруг отец войдёт!

Повторять дважды не было смысла. Бенедикт быстро упал на пол и залез под кровать. И вовремя! В этот момент в дверь постучали.

— Софи? — раздался приглушённый хрипловатый голос. — Дочка, ты спишь?

— Нет, папа! — очень быстро и суетливо отозвалась молодая тигрица. Лежащий на ворсистом ковре Бенедикт закрыл глаза, опасаясь, что отец мог уловить в голосе дочери напряжённость. Впрочем, кажется, мистер Брукстэнтон ничего не заподозрил — вполне законное отцовское любопытство, проявление заботы… Раздался скрип открывающейся двери, и Бенедикт заметил в полосе между полом и кроватью лапы отца Софи.

— Папа, в чём дело? — удивилась молодая тигрица. — Как-то ты поздно, я подумала, вдруг вы передумали ехать в гости.

— Нет, Софи, нет, — суетливо отозвался тигр. — Я просто кое-что забыл, меня мама попросила, а у меня из головы вылетело… Чёртова старость нападает!

— Ой, перестань, папуль! — Софи отмахнулась. Тут тигр внимательно всмотрелся в окно за спиной Софи и удивился:

— А почему у тебя к балкону приставлена лестница?

Бенедикт замер. Вцепившись всеми лапами к ворс ковра, он молил небеса, чтобы мистер Брукстэнтон не вошёл в комнату.

— Это я спускалась, — быстро выкрутилась молодая тигрица. — Не хочется спускаться два этажа, а тут ближе.

Тут Бенедикт почувствовал, что положение становится всё более щекотливым и напряжённым. В носу у тигра нестерпимо защипало, и он всеми силами подавлял желание чихнуть. В душе он ругал мистера Брукстэнтона — ну не мог он разве приехать за забытой вещью — или что он там забыл сделать? — хотя бы на час раньше?! Но терпеть больше было невозможно… и тут у Брукстэнтона громко и надрывно зазвонил телефон. Его сигнал заглушил слабо донёсшееся из-под кровати «Апчхи!» Бедняга Бенедикт, чихая, уткнулся в ковёр, чтобы заглушить чихание.

Коротко переговорив — на той стороне оказалась мать Софи, — мистер Брукстэнтон сунул телефон в карман и быстро, с придыханием сообщил:

— Ладно, дочка, я поехал. И всё-таки — будь осторожна с лестницей, мало ли кто может залезть. Я люблю тебя!

— Пока, пап, — улыбнулась Софи. — Я тоже тебя люблю.

Когда хлопнула входная дверь и заурчал мотор отъезжающего автомобиля, из-под кровати, кряхтя и снова чихая, выполз Бенедикт. Несколько мгновений он и Софи смотрели друг другу в глаза, а потом громко рассмеялись.

— Ещё бы чуть-чуть — и попался! — выпалил молодой тигр.

Эту ночь и весь следующий день Бенедикт провёл вместе с любимой. Он не выходил даже на крыльцо, не решаясь показываться наружу, но в течение всего дня он испытывал желание повидать свою семью. Поначалу оно было мимолётным, будто ничего не значащим, но когда он вспомнил старшего брата-полицейского, очаровательную маленькую сестрёнку и родителей, тех, с которыми он столько лет прожил бок о бок в мире и согласии до определённого времени, оно вспыхнуло в нём с неуёмной силой. Интересно, они до сих пор на него обижаются?

Обижаются… Бенедикт с крайне недовольным видом прогнал это слово. Обижаются! Как выглядит семейная обида, если родители, особенно отец, выставляет родного сына за порог огромного дома, а старший брат ставит на первое место работу, где стремится захватить Бенедикта и через него выйти на самого опасного зверя в городе? Хорошо, что маленькая Мелисса, трогательно любящая обоих братьев, ещё ничего не понимает, а когда вырастет она, откроют ли родители и Вальтер ей правду о Бенедикте? Станет ли она его презирать и ненавидеть, как брат, или, в силу того, что женский характер более предрасположен к пониманию, выразит сострадание?

«Нет, нельзя не попытаться. Я должен их увидеть!» — сказал сам себе Бенедикт, вспомнив последнюю встречу с матерью. Она тоже не одобряла действий сына, но была более разговорчивой, нежели отец, напрочь отказывающийся видеть младшего отпрыска. Молодой тигр понимал настроение родителей и брата, но в его душе жило чувство правоты. Он сделал то, что от него требовалось, а жизнь маленького больного тигрёнка не угасла, но работать Бенедикт вынужден был на того, о котором сейчас не хотел говорить.

Софи с беспокойством смотрела на Бенедикта, который сегодня очень часто хмурился. Они знали друг друга уже немало времени и прекрасно понимали друг друга даже без слов. Молодой тигрице достаточно было только быть рядом с любимым, только по одному выражению его морды или взгляду его глаз можно было понять, о чём он думает. Но и её душевное спокойствие пошатнулось от одной ужасной мысли, которую она боялась открыть Бенедикту, опасаясь потрясти его. И причина этого тоже крылась в семейных и родственных связях.

Когда Зверополис купался в вечерних лучах солнца, Софи и Бенедикт сидели рядом друг с другом на балконе. Молодая тигрица, уже несколько раз собиравшаяся обратиться к тигру, не выдержала и, положив лапу на его плечо, тихо спросила:

— Ты весь день такой грустный ходишь, тебя что-то мучает, Бен?

Тяжело вздохнув, молодой тигр ответил:

— Да, Софи. Мучает уже давно. Об этом я тебе рассказывал.

Вздох последовал уже от Софи, и тигрица сказала:

— Не понимаю логики твоего отца, Бен. Если они в курсе всего того, что ты на самом деле сделал, то почему так к тебе относятся. Хорошие дела не так легко сделать, препятствия на пути осуществления их неминуемы, и, в конце концов, всегда приходится чем-то жертвовать. Ты спас ребёнка от неминуемой гибели, достал для него лекарство, сделал добро!

Раздражённо фыркнув, Бенедикт резко встал и начал ходить по комнате взад-вперёд.

— Да, — буркнул он себе под нос. — Да! — неожиданно рявкнул он, так что Софи вздрогнула. — Я сделал, как ты сказала, доброе дело, но это просто слова, Софи! Ты знаешь, что мне пришлось делать. Проникнуть в хранилище с оружием, сделать так, чтобы полиция не поймала других членов банды Дарктайгера, и — фанфары! — устроить аварию со Стефаном Златогривом! Я же мог его просто убить, понимаешь?

Сделав несколько глубоких вдохов, Бенедикт тихо закончил:

— С одной стороны — мальчик более-менее в порядке и идёт на поправку, а с другой… Я преступник, да за мной давно уже след тянется. Может, меня поймают, но я боюсь, чтобы они про тебя не узнали. У большей части Зверополиса моё имя на слуху, хоть я и умею скрываться от чужих глаз. Но мне кажется, что это ненадолго. А если про нас с тобой узнает мой брат, то… Я его знаю, он может добиться того, чтобы на тебя повесили соучастие!

Софи с грустью смотрела на Бенедикта. Поймав её взгляд, молодой тигр тихо сказал:

— Я вовсе не защищаю себя. Может, я и заслужил такое наказание, но, будь ты на моём месте, ты бы осталась спокойно смотреть, как маленький ребёнок умирает от тяжёлой болезни на лапах матери? Смогла бы ты спокойно жить, если бы он умер?

— Нет, — решительно ответила молодая тигрица после нескольких секунд молчания.

— Вот и я пытаюсь втолковать эти слова отцу, но он меня и слушать не желает, как и Вальтер. Чёртовы моралисты! — Распираемый чувствами, Бенедикт нанёс воздуху боксёрский удар.

— Ты не должен приходить к ним, Бен, — Софи встала и подошла к молодому тигру. — А если твой отец сразу вызовет полицию? Соседи о тебе тоже могут знать.

— Я не хочу, чтобы наша семья была расколота, — парировал Бенедикт, на пару мгновений закрыв глаза. — Что бы мне ни говорил отец, как бы ко мне ни относился Вальтер, я их всех люблю. Я после аварии с младшим Златогривом пытался предложить им помощь. Сама знаешь, как они отреагировали.

— Ты сильно рискуешь, милый! — Молодая тигрица взяла Бенедикта за лапу. Посмотрев на любимую, тигр взял её лапу в свои тёплые ладони, поднёс её к губам и поцеловал.

— Мне тоже непросто, Софи, — тихо сказал он. — Я не могу просто стоять в стороне.

Видя, что Бенедикт непреклонен, тигрица крепко обняла его и поцеловала.

— Только будь осторожен, Бен, я тебя умоляю, — взмолилась она, и молодой тигр увидел, как в свете лампы блестят глаза Софи, наполнившиеся слезами. — Я буду тебя ждать.

* * *

Бенедикт медленно шёл по безмолвной улице, по обеим сторонам которой стояли красивые одно— и двухэтажные дома, каждый из которых стоял посреди сада. Этот район Сахара-Сити располагался почти на побережье, поэтому зелёную растительность здесь можно было много где увидеть. Вдоль улицы, недалеко от дороги, по обеим её сторонам, выстроились в ряды высокие пальмы. Солнце недавно село, и на район медленно опускалась темнота. В домах не горел свет — жители либо уже легли спать, либо их не было дома.

Наконец молодой тигр увидел вдали тот самый дом, который был его сердцу дороже всех. Он был единственным, где в окнах горел свет. Тигр быстро обошёл красивый кованый забор и увидел припарковавшуюся недалеко от ворот машину, которую он сразу узнал. Этот автомобиль принадлежал его брату. Опасаясь, что его могут заметить, Бенедикт быстро спрятался за один из каменных столбов. Когда вышедшая из машины семья — тигры-супруги и маленькая девочка по имени Матильда — вошли в дом, тигр выглянул и внимательно посмотрел на входные двери. На крыльце с двумя небольшими колоннами никого не было, но в стороне от крыльца доносились детские голоса. Бенедикт улыбнулся — там играла сейчас его сестра. Всё это время он смотрел на свой дом. Здесь он вырос, здесь он жил, здесь с ним играл в детстве его старший брат — с ним и с маленькой Мелиссой. Казалось, это было совсем недавно, а столько лет прошло…

Тут Бенедикт увидел, как Мелисса со звонким смехом побежала за Матильдой, размахивая маленькой пластмассовой лейкой, из которой выплёскивалась вода.

— Не догонишь, не догонишь! — весело кричала Матильда.

— Девочки! — раздался с крыльца до боли знакомый голос, в котором Бенедикт сразу узнал мать. Вы знаете, сколько времени? Давайте-ка, бегом домой!

— Сейчас, мам, подожди чуть-чуть! — крикнула Мелисса и пошла к надувному бассейну. Матильда же послушно подошла к бабушке, тигрица ласково потрепала девочку по макушке и увела в дом. Тут Бенедикт не выдержал — быстро пройдя вдоль забора и остановившись совсем рядом с бассейном, издал тихое:

— П-с-с!

Мелисса обернулась, и Бенедикт быстро поднёс лапу к губам, показывая, чтобы сестрёнка вела себя тихо. Мордочка маленькой тигрицы мгновенно озарилась трогательной детской улыбкой, и Мелисса быстро подбежала к забору и просунула лапки между прутьями, обняв могучие плечи брата.

— Бен! Как я рада тебя видеть! — прошептала девочка. — Почему ты так долго не приходил к нам?

— Так надо было, солнышко, — произнёс молодой тигр, ласково обняв сестрёнку. — Я сильно занят, у меня просто нет времени, прости.

— А мама с папой говорят, что ты ушёл и вряд ли ещё когда придёшь, — грустно сказала Мелисса. — А ты пришёл!

— Да, Мел, я решил повидать вас… хотя бы тебя, — с горечью закончил Бенедикт, продолжая обнимать Мелиссу. — Ах, какой же твой брат дурак!

— Почему? — Вопрос, заданный тоненьким голоском, повис в воздухе, и не успел Бенедикт найти на него ответ, как с крыльца раздался ещё один голос:

— Мелисса, иди домой, папа уже звал!

Мелисса отпустила Бенедикта, и он увидел обладателя голоса — того, кто стоял в десяти-пятнадцати метрах от младшей сестры. С крыльца спустился старший брат Бенедикта — офицер полиции Зверополиса Вальтер Звермайер. Оба взрослых тигра уставились друг на друга — брат на брата, затем вышедший тигр спросил с явной злостью:

— Ты зачем сюда пришёл? — И повернулся к Мелиссе: — Беги домой, Мел!

Опустив голову, маленькая тигрица пошла домой, но у крыльца обернулась и помахала Бенедикту. Молодой тигр, улыбнувшись, помахал в ответ, и тут старший брат, быстро выйдя за ворота через несколько мгновений оказался рядом с Бенедиктом. Крепко ухватив его за локоть, он поволок его за угол дома, где никто их увидеть не мог.

— Какого чёрта ты пришёл сюда? — с силой оттолкнув Бенедикта к стене, прорычал Звермайер. — Тебе не ясно дали понять в прошлый раз, что тебя здесь никто не хочет видеть?

— Говори за себя, Вальтер, — пропыхтел, потирая ушибленную спину, Бенедикт. — Я могу прийти сюда и повидать хотя бы Мелиссу, если ты с родителями отказываешься меня видеть. У меня есть право на это!

— Ты потерял в нашей семье все права, когда клюнул на предложение этого монстра Дарктайгера! — прошипел Звермайер, с каждым шагом надвигаясь на брата. — Я уже знаю, благодаря нашим новеньким сотрудникам, что аварию, едва не унёсшую жизнь Стефана Златогрива, устроил ты! Ты знаешь, что я сейчас могу тебя арестовать и привезти в наше отделение?

— «Новеньким»! — Бенедикт саркастически скривился. — Да, я слышал, кролик и лис! По какому недоразумению они в полиции оказались?

— Ловкости у них хватило, — фыркнул Звермайер.

Помолчав примерно минуту, офицер полиции горячо заговорил:

— Знаешь, что я сейчас хочу больше всего? Заковать тебя в налапники и увезти к себе на работу. То-то Буйволсон обрадуется!

— Давай! — Бенедикт сделал шаг вперёд и протянул верхние лапы к брату. — Надевай налапники. Сажай в машину! Вези к Буйволсону! Ты же видишь перед собой преступника, а не брата!

— Именно так, Бенедикт! — рыкнул Звермайер. — Ты не поверишь, но меня неизвестно что останавливает, удерживает от этого шага.

Устало выдохнув, Бенедикт опустил лапы и почти с мольбой в голосе проговорил:

— Вальтер, Вальтер, прошу тебя, перестань. Мы же с тобой братья, так зачем ты делаешь нас врагами?

— Мы с тобой уже враги! — буркнул Звермайер. — Причину объяснять не буду, ты сам всё понимаешь.

— Вальтер, неужели ты считаешь меня своим врагом? — Потрясённый Бенедикт смотрел на нахмурившегося брата во все глаза. Как и в прошлые разы, он какими-то дальними закоулками своего сознания надеялся на то, что брат рано или поздно поймёт ту причину, ради которой он вынужден был пойти на сотрудничество с Дарктайгером. И всякий раз призрачная надежда рушилась, когда Бенедикт натыкался на холодную стену отчуждения, которая, казалось, навсегда разъединила его с Вальтером и родителями.

— Ты — враг для города, как и твой Дарктайгер, — отчеканил Звермайер, сложив на мускулистой груди лапы.

— Я пошёл на сделку не для себя! — выходя из себя, сделал Бенедикт шаг к брату. В этот момент ему хотелось встряхнуть офицера полиции. — Я хотел помочь Франческе, её маленькому сыну. Мальчик серьёзно болен, он фактически умирал, когда я предложил помощь! Отбрось в сторону свои принципы и постарайся понять меня, Вэл!

— Мои принципы тебя не касаются, — холодно возразил Звермайер. — Ты преступник, а я — страж закона. Это сейчас мы с тобой говорим как… братья. — Тигр произнёс это слово, поморщившись, как если бы оно оцарапало его горло. — Но если мы возьмём Дарктайгера, то ты будешь отвечать по всей строгости закона. И забудь тогда о нашем родстве.

— А если бы ты оказался в моей ситуации, ты как бы поступил? — тихо спросил Бенедикт, заглянув старшему брату в глаза. — Если бы, пусть судьба помилует, на месте сына Франчески оказалась наша Мелисса, ты бы и дальше свои принципы показывал?

Вопрос явно поставил Звермайера в тупик, и на какой-то миг Бенедикту показалось, что брат сейчас тяжело вздохнёт. Но ещё до этого разговора стало ясно — на понимание рассчитывать было бесполезно. И через несколько мгновений тяжёлый вздох действительно вырвался из груди Звермайера, но офицер ничего не сказал, а развернулся и пошёл прочь, к стальной калитке.

— Ты просто не хочешь признаться сам себе в том, что я более сострадательный, нежели ты, Вальтер! — выпалил Бенедикт в спину брату.

Тигр, услышав эти слова, подпрыгнул, словно подкинутый невидимой огромной пружиной. В два прыжка преодолев расстояние, на которое он успел отойти от Бенедикта, Звермайер схватил его за грудки и прижал к стене.

— Сострадательный? — прошипел он, дыша в лицо брату. — А с каким состраданием ты выполнял поручения своего босса? С каким…

Спазм сжал горло тигра, и он, отпустив брата и злобно оскалившись, ударил кулаком по стене, рядом с головой Бенедикта. Несколько мгновений ему понадобилось, чтобы взять себя в лапы, потом он поднял взгляд, полный глухой злости, на брата и тихо сказал:

— Уходи отсюда, Бенедикт. И постарайся больше не попадаться на глаза ни мне, ни родителям. Это мой тебе братский совет.

Бенедикт долго смотрел на брата с горечью, потом безжизненным тоном тихо произнёс:

— Нас с тобой разделяет восемь лет, а кажется, что целая пропасть, Вальтер. Знай, что я тоже думаю о семье и не желаю вам плохого. Надеюсь, что ты это когда-нибудь поймёшь. А сейчас я уйду, как ты хочешь. И, если тебе не сложно, если твои принципы тебе позволят, передай родителям, что я всё равно люблю их. И тебя с Мелиссой тоже…

Развернувшись, молодой тигр медленно пошёл прочь. Его широкие плечи, казалось, поникли под грузом разочарования и непонимания. Звермайер смотрел брату вслед без всякого сожаления, он даже не окликнул его. Вскоре мускулистая фигура Бенедикта растворилась вдали, и тигр-полицейский вернулся в дом.

* * *

Проводив Бенедикта, Софи сразу почувствовала, как на неё резко рухнуло гнетущее ощущение одиночества. Без любимого тигра молодой тигрице было грустно, и она пыталась себя хоть чем-то занять, но ни на чём не могла сосредоточиться. Софи просто уселась на диван и щёлкнула пультом телевизора. На одном канале демонстрировался глупый комедийный сериал, где герои то попадали ногами в унитаз, то швырялись друг в друга тортами и пирожными, на канале новостей что-то быстро тараторил Питер Лосини. В этот момент раздался громкий и требовательный звонок в дверь. Софи подскочила на месте и, будучи уверенной, что это вернулся Бенедикт, быстро подошла к двери и, навесив на мордочку радостную улыбку, распахнула створку. В следующий миг улыбка резко пропала, уступив место ужасу, и молодая тигрица попятилась назад. В дверном проёме стоял крупный тигр мощного телосложения. Но это был не Бен. И не отец. Ни у которого из них не было жуткого шрама, пересекавшего правый глаз.

— Ну здравствуй, Софи, — криво улыбнувшись, произнёс Вигмар Дарктайгер. — Давно не виделись, как говорится.

— Что вам нужно? — Оцепенение спало с Софи, и она попыталась закрыть дверь, но Дарктайгер быстро сунул нижнюю лапу между косяком и створкой.

— Ты даже родного отца не пустишь? — скривился тигр.

— Моего отца зовут Доминик Брукстэнтон, убирайтесь прочь! Или охрану вызову!

— Расслабься, Софи, — поднял лапу Дарктайгер. — Я скоро уйду, раз ты этого хочешь. Может, хотя бы чаю сделаешь?

И, не дожидаясь согласия Софи, тигр прошёл внутрь дома. Несколько мгновений молодая тигрица стояла рядом с открытой дверью, словно превратившись в каменное изваяние, затем, прогнав оцепенение, прикрыла створку и поспешила на кухню. Дарктайгер уже сидел на стуле и осматривался кругом.

— Да, ты живёшь в хороших условиях, — хмыкнув, сообщил тигр. — Окружена заботой, вниманием.

Обуянная ужасом, Софи попыталась ответить на слова Дарктайгера, но вместо этого из её горла вырвалось нечленораздельное мычание. Взгляд её беспомощно метался по кухне, перескакивая с одного предмета на другой, как будто молодая тигрица ждала от них помощи.

— Ты думала, я не найду тебя? — тихим и вкрадчивым голосом спросил тигр, внимательно посмотрев на Софи. Тигрица попятилась на пару шагов и, наткнувшись на стул, с размаху опустилась на него. Дарктайгер, наоборот, встал и медленно стал приближаться к дочери, и она вцепилась в стул, словно утопающий за бревно.

— Ты боишься, Софи, — скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал тигр. — Зря боишься, ведь мы с тобой одной крови.

— Что вам нужно от меня? — снова спросила молодая тигрица.

— Просто так, пришёл зайти, поговорить, — пожал плечами Дарктайгер. — Разве отец не имеет на это право?

В течение этого времени, мгновение за мгновением, страх и потрясение от встречи постепенно уступали место решительности. Молодая тигрица встала и, отойдя в сторону, указала лапой на дверь и велела:

— Уходите отсюда по-хорошему. Вы не мой отец! Как зовут моего отца, я уже сказала.

— Тебе ли не знать, Софи? — хмыкнул Дарктайгер. — Они не родные тебе.

— С какой стати мне верить вам? — моргнула Софи.

— Хочешь упорствовать дальше — продолжай, — махнул лапой тигр. — Я уверен, что ты знаешь правду, неужели Брукстэнтон тебе её не открывал?

— Не ваше дело! — огрызнулась молодая тигрица. — Если не уйдёте отсюда, вызову полицию.

— Полиции ехать досюда долго, — покачал головой тигр. — Но ты зря боишься — я тебе ничего не сделаю. Считай, что это проявление мною отцовской заботы, Софи. Хоть ты и не рада меня видеть, я тебя разочарую — мы ещё не раз встретимся. А теперь — до следующей встречи. — Дарктайгер развернулся и пошёл к двери. Открыв её, он на пороге потянулся, хрустнув позвонками и с сожалением сказал: — Эх, рассчитывал чаю попить, но, раз такая встреча была уготована…

Не договорив, он вышел на улицу, и через мгновение ночная темнота поглотила его мощную фигуру. Трясущимися лапами Софи заперла дверь на ключ, задвинула щеколду и села прямо на пол, прислонившись спиной к филёнке. Она чувствовала себя так, как будто пробежала три мили без остановки — в груди бешено колотилось сердце, а нижние лапы дрожали. С трудом переводя дыхание, Софи закрыла глаза, стараясь прогнать из памяти продолжавшую стоять перед её взором морду Дарктайгера. Именно он и был её ужасной мыслью, которую она утаивала от Бенедикта. Но и молчать она больше не хотела, она была уверена, что любимый тигр сможет защитить её от проблем. В этот момент раздался звонок в дверь, и молодая тигрица подскочила от неожиданности. Но на этот раз за дверью стоял Бенедикт, которого она немедленно заключила в объятия.