Личный враг (гет)

Прошел суматошный май, начался июнь, скоро должен был состояться показ, и Катя нервничала больше обычного. Дополнительных нервов ей стоило узнать, что Андрей на несколько недель вернется в Москву и, конечно, будет проводить дни в Зималетто. Павел Олегович звонил ей лично — Воропаев присутствовал при разговоре — и уговаривал "потерпеть этого оболтуса немного". Катя, само собой, согласилась.

Приезжая в Зималетто, Александр каждый раз удивлялся: ему все еще не надоела эта игра. И более того, она приобрела дополнительную прелесть: было так приятно думать, что жизнь Пушкаревой выстроена им самим, что он — и открыто, и тайно — убрал из ее круга одних и поставил других людей; это он очаровал ее родителей, это он заставил ее измениться внешне. Ему нравилось осознавать и это, и еще то, что Пушкарева, в сущности, совершенно одинока — случись что, она и родителям не скажет, пожалеет, и к Коле уже не побежит. Оставалось только ждать, когда что-нибудь случится.

Жданов явился за неделю до показа в сопровождении красивой, но вульгарной Надежды Ткачук. Он, не стесняясь, таскался с ней, где только можно, уверяя всех и каждого, что они "просто друзья" и "Надежда — очень выгодный партнер". И Кира, и Катя восприняли появление этой парочки почти одинаково: делали при их появлении каменные лица и натянуто улыбались. Воропаев с трудом удерживался от смеха, представляя, что могли бы сделать со Ждановым, да и с Ткачук, эти две женщины, сообрази они объединиться. Но в этом смысле Жданову повезло: Кира скорее признает поражение, чем попросит помощи у Пушкаревой.

Сама Пушкарева с появлением Жданова стала невыносимо рассеянной, уплывая мыслями неизвестно куда. Однажды он подошел и ущипнул ее, а когда она попыталась что-то ему на это сказать, вскипел:

— Меня начинают раздражать эти посторонние мысли. Я подозреваю о чем, а точнее о ком вы думаете, Екатерина Валерьевна, и прошу, выделите для этого увлекательнейшего занятия время вечером, перед сном, а на работе — думайте о работе!

— Я и думаю о работе, о показе, — в ответ зашипела Катерина, — а не о ком-то! И как вы смеете! Я... я...

— Если так неймется, пожалуйста, — он закатал рукав рубашки, — можете даже укусить меня, чтобы не было так обидно.

— Идите к черту!

Александр рассмеялся:

— Сами идите, — и тут же серьезно. — Готовы его простить?

— И в мыслях не было, — сказала она, опустив голову.

— И правильно. Единожды предав...

— Мы договаривались не касаться этой темы, — напомнила Катя, теряя терпение и не понимая, что Александру нравилось, когда она срывалась.

— Договорились? Когда? Не помню, — заявил он. — И, кстати, ваша реакция на мои слова подтверждает мою правоту: вы надеетесь, что Жданов приползет к вам, наговорит благоглупостей и вы сможете его простить. Вам хочется его простить, а, Катя?

— Мне хочется забыть и его, и вас, — сладко улыбнувшись, ответила та. — И мы же собирались работать, не так ли?

— Так ли, так ли, но не знаю, как у вас получится забыть такой увлекательный отрезок вашей жизни. Или у вас всегда все с приключениями? Вы как, на скуку не жалуетесь?

— Знаете, Александр Юрьевич, я бы сейчас с такой радостью поскучала,— сказала она, усаживаясь за стол. — Вы мне так надоели!

— Ой ли, — он сел напротив, поймал ее взгляд и ждал, когда она отведет глаза, и чем дольше она смотрела на него, тем веселее ему было, потому что она все равно всегда первой отводила взгляд. Всегда. Так было и на этот раз, и Воропаев удовлетворенно улыбнулся.

На следующий день прямо перед Катиным кабинетом он столкнулся со Ждановым.

— А Кати... Екатерины Валерьевны еще нет, она в банке, — проблеяла Тропинкина. — Что-то там... задерживается.

Жданов смотрел на него как обычно — немного сверху вниз, расправив плечи, улыбаясь и осознавая собственную привлекательность и крутость.

— Ты что тут забыл, Андрюшенька? Тебе же папа объяснил: не суйся, куда не следует, — разве нет?

— Тебе-то что, Сашенька? — в тон ему ответил Жданов.

— А то, что Пушкарева тут работает, ровно пока ее все устраивает, начнешь ее доставать — она сбежит, и не факт, что в этот раз я ее найду так быстро.

— Да ты у нас Пинкертон и Холмс в одном флаконе.

— Да нет, просто мне это было нужно, вот я ее и нашел, а тебе, видно, не очень-то и хотелось.

— Послушай, ты... — разозлился Жданов.

— Нет, это ты меня послушай, — в этот раз перевес был на его стороне, и Александр это прекрасно знал. — Не ходи к ней, не трогай ее, не пытайся даже.

— Записался в охранники?

— Не твое дело, вали отсюда, и я — серьезно.

— Мне надо с ней поговорить, — не унимался Жданов.

— А ей с тобой — нет.

— Ладно, — отступил Жданов, — ладно.

— Давай-давай, — Воропаев прошел в кабинет Кати.

Было яснее ясного, что Андрей все равно добьется своего и поговорит с Катей, и единственное, о чем сожалел Александр, что он этого не увидит.

Ему повезло. На следующий день при входе в бизнес-центр он увидел, как Пушкарева села в лифт, в который тут же метнулся Жданов. Через пятнадцать минут Катя была уже в кабинете — чуть более строгая и собранная, чем обычно.

— И что вам наговорил этот пылкий влюбленный?

— Вы о ком? — она сделала вид, что не понимает, о чем это он.

— О Жданове.

— Вы опять за свое? Вам-то какое дело?

— Самое прямое: это влияет на ваше настроение и на вашу работу, — объяснил он спокойно и добавил — совершенно неожиданно для нее: — Я волнуюсь за вас, мне казалось, мы стали... не друзьями, но...

— Это так странно... я не... — пробормотала Пушкарева.

— Я думаю, он сказал вам, что все началось со спора или с какой-то такой ерунды, но потом — он узнал вас и полюбил, так?

— Д-да, — запинаясь, ответила Катя.

— Классика жанра. Был такой фильм, "Большие маневры" — кажется, там именно такой сюжет. И знаете, что самое смешное — Андрей вполне мог быть искренним, он мог и сам поверить, что влюблен в вас, и вы можете его даже простить! На общем воодушевлении вы испытаете массу положительных эмоций, Жданов будет просто образец кротости и верности, вы поженитесь и нарожаете детей, но, — он крутанулся в кресле, — потом всему этому придет конец. Потому что дело не в вас, а в его характере. Жданов привык получать то, что хочет, он привык не смирять своих желаний, и он привык... а впрочем, вы поняли мою мысль? Так что — прощайте его, прощайте — пара относительно счастливых лет, лишь слегка омраченных постоянными подозрениями насчет муженька, у вас есть.

— Все это глупости и меня нисколько не заботит, что там Андрей... Павлович думает, и вообще, давайте работать — показ на носу, вот, посмотрите документы...

* * *

На показе Жданов не отходил от Ткачук. Это порадовало бы Александра, если бы он не видел, насколько это расстроило Кирюшу. С другой стороны, сестре давно пора было признать, что Жданов не тот, с кем стоит пытаться построить счастливую совместную жизнь.

Виноградова — по его указке — велела Пушкаревой держаться рядом с Александром и даже как-то мудрено обосновала это. Пушкарева дисциплинированно держалась. У них взяли штук десять интервью разной степени идиотичности, их все время фотографировали, и Александр с готовностью обнимал Катю, то и дело прикасаясь к ее плечам, рукам, обнимая ее — чуть более неформально, чем стоило бы, надеясь, что журналисты сделают нужные ему выводы. И, конечно, он пригласил ее на танец. К ситуации подходило танго, но играл какой-то эстрадный мотивчик, и вместо танца-боя приходилось вяло топтаться на одном месте.

— Вы умеете танцевать танго? — спросил ее Александр.

— Нет, не умею.

— Это не просто танец, в нем есть своя философия.

— Я в курсе.

— Ах да, у вас с теорией все в порядке по любому вопросу, я забыл, — сказал он примирительно и тут же язвительно добавил. — Вот только с практикой обычно полный провал?

Она попыталась вырвать руку, но он сжал ее изо всех сил:

— На нас смотрят, вы что, хотите публичного скандала под прицелом фотокамер? Улыбайтесь и не дергайтесь! — он прижал ее плотнее к себе, опустив руку чуть ниже талии.

— Если вы меня не отпустите, я завтра же напишу заявление об уходе и...

— Напугали! Вы свою работу сделали, дальше можно и без вас. Вы думаете, Жданов случайно вернулся? Скоро и вас, и меня попросят из нашего уютного кабинета. И хорошо, если скажут спасибо, так что — не пугайте.

— Ну и хорошо, — сказала она, но в голосе был явный намек на обиду. — И хорошо, наконец-то я отдохну от всего... этого...

— Я бы не хотел, чтобы вы отдыхали от меня, — прошептал он ей на ухо, — я привык к нашему общению.

— Это предложение... о работе?

— Вы не сможете в министерстве, там нужен другой характер. И я не о работе, — добавил он. Музыка оборвалась, и он, поклонившись, отошел, оставив Катерину в раздумьях.

* * *

На выходе его догнал Жданов. Развернул резко, дернув за плечи:

— Стой. Стой! Что тебе надо от Кати? — он так наседал, что Александр, презрительно скривившись, отшатнулся:

— Мне кажется, этот интересный вопрос мы уже обсудили. Несколько дней назад, разве нет? — он сделал вид, что ему чертовски скучно, но на самом деле уже ощущал то сладкое возбуждение, которое бывает или перед сексом с человеком, которого почти не знаешь, или перед дракой с врагом, которого знаешь очень хорошо.

— Ты мне врал, — видя, что они привлекают ненужное внимание, Жданов заговорил тише, но все так же зло.

— Погоди, погоди... Ты что, действительно в нее влюбился? — и Александр захохотал. — Господи... Жданов! А я-то думал... все это только игра, — ну ты и осел, Жданов, ну ты и осел! — он так смеялся, что, само собой, пропустил удар. Боль заставила его замолчать и собраться. От второго удара он сумел уклониться и моментально нанес ответный, хотя из-за боли — похоже, нос Жданов ему таки сломал — удар получился немного смазанным.

— Не смей ее трогать, слышишь ты, сука! — шипел Жданов, пытаясь снова дать ему по носу.

— Ты идиот, Жданов, — он снова уклонился и тут же быстрым точным движением врезал Жданову в солнечное сплетение. Андрей согнулся пополам, хватая ртом воздух, и Воропаев заорал:

— Ты дважды, ты трижды идиот! Не умеешь — не лезь. А я-то тебя зауважал — такую историю почти провернуть, под носом у Киры, у меня! Но ты и тут облажался, Андрюшенька, ты...

— Что тут происходит? — Кире кто-то донес о драке, и она не замедлила явиться.

— Поспорили немного, — ответил Воропаев, в очередной раз промакивая нос рукавом некогда белоснежной рубашки.

— Что тут... — а вот и Пушкарева, всего-то немного опоздала.

— Все в порядке, Екатерина Валерьевна, — он посмотрел на алое пятно, расползающееся по манжете, на капли крови на груди, перевел взгляд на Катю. Та смотрела то на него, то на Андрея, к которому уже ринулась Кира. Александр слегка пошатнулся, шаря за спиной в поисках стены и оставляя на ней кровавый след, и Катя, конечно же, подошла, пусть и нехотя, к нему. Он закрыл глаза и едва заметно улыбнулся.

* * *

На следующий день он не поехал в Зималетто и звонить Катерине не стал — кажется, первый раз за все это время. Раньше его вполне устраивало, что он сам регулирует количество и частоту их встреч, но теперь... Теперь все изменилось. Он выстроил клетку, которая обладала явно большим изяществом, чем каморка в кабинете Жданова. На первых порах он немного сожалел, что Катю снова нельзя загнать в этот чулан, но потом решил, что так даже лучше. Прутья ее тюрьмы не были видны никому, даже ей самой, она пребывала в уверенности, что сможет выбраться из-под его опеки, что, стоит закончиться ее контракту, она уйдет, чтобы строить жизнь заново. Но он знал, что этого — не будет. Она стала такой, какой он хотел ее видеть. Она общалась с теми, с кем он позволял ей, он был готов убрать из ее жизни любого, кто мог помешать их общению. Он постепенно, капля за каплей, исправлял ее вкус — и не только в отношении одежды, он исправлял — тоже почти незаметно — ее манеры, и он готов был идти дальше. И вчера...

Александр сладко потянулся, вспоминая то, что было потом, после того, как он по стенке осел на пол, словно теряя сознание. Она подошла, присела рядом, ее забота была непритворной, она беспокоилась. И если он прав — а он прав — то она сегодня позвонит сама.

Она позвонила около восьми. До этого был звонок от Киры, который тоже поднял настроение: Жданов был вынужден на неделю улететь в Киев, Павел снова устроил ему выволочку — за драку в самое неудачное время. «Просто чудом это все не попало в прессу!» — заявила Кира.

* * *

В следующие дни Александр делал вид, что никакой драки не было, и вел себя почти что равнодушно, сосредоточившись исключительно на делах. Благо, это было нетрудно — после показа дел только прибавилось, необходимо было разобрать "текучку", до которой руки раньше не доходили.

Они работали спокойно и слаженно, как работают бок о бок старые друзья или супруги со стажем. Это его смешило, но он даже не острил, видя, как это удивляет Катю. Она смотрела на него с подозрением, но о чем она могла его спросить? "Почему вы меня больше не поддеваете? Почему вы не острите? Почему вы не такой мерзкий, как обычно?"

Он ждал, когда она окончательно привыкнет к его новому стилю общения, и вот тогда-то... А пока он перебирал в уме все возможные варианты развития событий. Вышло все немного иначе.