Их большая тайна (гет)

Вечером по окончании первого дня состязаний во дворце был устроен торжественный прием. На нем присутствовала большая часть двора, не считая гостей из Гаванта. Главным предметом обсуждений была удивительная и героическая победа Ланселота, который, к всеобщему сожалению, не смог посетить прием, так как после ранения чувствовал себя скверно. Сэр Альберт, несмотря на свое досадное поражение, держался весьма уверенно; Митиан ловила на себе его тяжелый, выжидающий взгляд то тут, то там. Она улыбалась придворным и гостям через силу, в душе желая поскорее скрыться от посторонних глаз. Ее мысли были слишком далеки и от светских бесед, и от праздника. Альберт, чуя смятение принцессы, улучил минуту, чтобы подойти к ней и перемолвиться парой слов наедине, без лишних свидетелей.

— Вы кажетесь расстроенной, ваше высочество, — с нарочитой заботливостью заметил он. — Вы не довольны сегодняшним победителем?

— Отчего же? — буднично улыбнулась ему Митиан. — Я считаю, что сегодня победа досталась достойнейшему, просто меня не радуют чужие раны и страдания.

Губы сэра Альберта по-прежнему улыбались, но в черноте глаз промелькнуло что-то нехорошее, злое.

— Миледи, разве вы не знаете, что раны сопровождают рыцаря на протяжении всей его жизни? Он принимает их у судьбы с благодарностью и гордится своими шрамами больше, чем любыми иными трофеями. Если, конечно, он настоящий рыцарь, а не ряженый крестьянин.

Митиан приняла холодный, неприступный вид, хотя внутри вся кипела от гнева и негодования. Ей хотелось плюнуть в его самодовольное лицо, при всех назвать изменником и убийцей, но она не могла. Время еще не пришло, его вина не была доказана.

— Это можно расценивать как оскорбление? — вскинула брови принцесса. — Послушайте, вы не вправе осуждать решения моего брата и нашего с ним покойного отца. Если они посчитали, что Ланселот достоин своих рыцарских регалий, значит, он достоин их. Если вам настолько тяжело признать поражение, сэр Альберт, так и скажите.

— Я уважал вашего отца, как никто другой, — глухо проговорил Альберт, задетый за живое. — Собственно говоря, долг перед ним заставляет меня сейчас переживать за вас.

— Какой долг? — удивленно нахмурилась Митиан.

— На своем смертном одре он взял с меня обещание, что я всегда буду заботиться о вас.

— Заботиться обо мне? Вы? Какой вздор! Обо мне есть, кому позаботиться.

— Не думаю, что это так, миледи, — спорил Альберт. — Вы ведь еще даже не замужем, а ваш брат, вместо того чтобы побеспокоиться о вашем будущем, устраивает свое.

Митиан становилось все труднее держать себя в руках, но она отвечала ему с прежним достоинством:

— Он король, так должно быть. Эйрвин не станет торопить меня с замужеством — он считается с моими желаниями, а не с чужими предрассудками.

Альберт усмехнулся.

— Что касается предрассудков, ваше высочество, то вам не стоит так явно пренебрегать своей репутацией, как вы сделали это сегодня.

— Я сегодня не сделала ничего дурного, — слегка побледнев, ответила Митиан.

— Вы у всех на глазах покинули трибуну, когда я чуть не вышиб из седла вашего любимчика, сэра Ланселота, — проговорил Альберт со слышимым презрением, особо выделив голосом слово «сэр». — Подумайте о том, какие слухи вы навлекаете на себя своим поведением.

Эйрвин заметил краем глаза, что сестра находится в затруднительном положении, и поспешил ей на помощь, деликатно оставив свою невесту на попечение крайне словоохотливых придворных дам.

— Все в порядке, Митиан? — осведомился он, подойдя.

— Все хорошо, Эйрвин, — вымученно улыбнулась ему сестра. — Мы с сэром Альбертом обсуждали турнир.

— Сир, — поклонился советник.

— Ты отлично сражался, Альберт, — ободряюще сказал ему король. — Я уверен, что в следующий раз победа окажется за тобой.

— Благодарю, ваше величество. Мне следует поздравить вас с победой вашего новобранца — он доказал, что носит свои доспехи заслуженно. Какое несчастье, что мы не увидим его завтра на арене.

— Что ж, Ланселот проявил себя сегодня, пусть завтра победа достанется кому-то другому, — спокойно пожал плечами Эйрвин. — Думаю, это будет справедливо.

— Вы правы, ваше величество, — согласился Альберт. — Жаль лишь, что народная любовь так непостоянна. Сегодня они прославляют одного героя, а завтра, когда ему на смену придет другой, предадут первого забвению. Ошибка всех новичков в том, что они думают, будто продержатся на высоте вечно и будут пожинать плоды своей славы. Они не понимают, что у всего есть своя цена. Завтра вы увидите, что я был прав.

— Я в любом случае верю тебе, Альберт. Кто еще так преданно служил нашей семье, как ты? Завтра я желаю видеть победителем тебя.

— Здесь наши желания совпадают, милорд, потому что я собираюсь победить, — во рту советника крупными жемчужинами блеснули белые зубы. — Я покину вас, с вашего позволения. Миледи!

Поцеловав руку принцессе, Альберт взял с подноса у проходившего мимо слуги кубок с вином и чинно удалился вглубь многолюдного зала. Митиан наконец смогла свободно выдохнуть, пока ее брат качал головой, глядя ему вслед.

— Спасибо, — сказала она. — Ты спас меня, Эйрвин.

— Я не верю, что он мог пойти на такое, — пробормотал Эйрвин. — Что он говорил тебе?

— Всякий вздор. Кажется, он имеет на меня виды.

— Что?! И давно это происходит? Почему ты не говорила мне раньше?

— Не думаю, что раньше ты воспринял бы мои слова всерьез.

— Я просто в ярости, — процедил сквозь зубы Эйрвин. — Ты не представляешь, чего мне стоит сдерживаться. Жаль, что я не могу судить его прямо сейчас.

— Неужели слов Ланселота недостаточно? — недоумевала Митиан. — Альберт нарушил рыцарский кодекс, он пытался одержать победу нечестным путем!

— Увы, одного этого мало. Нужно еще доказать, что его копье вопреки правилам было острым. Моргана предполагает, что это магия. Она с Артуром сейчас осматривает арсенал, надеюсь, у них получится что-то найти.

— Что Моргана может знать о магии?

Эйрвин наклонился к уху сестры.

— Больше, чем мы можем себе представить. Когда в Камелоте на нас напали разбойники, я был ранен. Ночью у меня началась лихорадка, и я мог бы умереть, если бы ее друг, слуга Артура, не спас меня. Я помню, как он прошептал надо мной какие-то странные слова, а утром я почувствовал себя совершенно здоровым.

Митиан, потрясенная рассказом, с удивлением воскликнула:

— Но в Камелоте магия под строжайшим запретом! Я слышала, что Утер Пендрагон не щадит никого, кто был бы уличен в ее использовании, ни стариков, ни женщин, ни детей.

— Кто знает, что побудило Артура и Моргану приехать в Немет, да еще тайно, — озадаченно пробормотал король. — У меня пока не было возможности обо всем расспросить их, но в скором времени я надеюсь получить ответы на свои вопросы.

Пока наверху в большом зале шел пир, Артур и Моргана исследовали оружейную комнату на нижнем этаже. В длинном помещении, хорошо освещенном факелами, сложно было пройти два шага и ни на что не наткнуться — часть боевого снаряжения проворные слуги и оруженосцы притащили сюда с арены и сложили, где придется. На принадлежность брони и оружия указывали щиты с фамильными гербами, и то не всегда, поскольку немало щитов стояли у стены вперемешку друг с другом. Снаружи арсенал охраняла стража, следуя приказу короля никого не пускать внутрь позднее захода солнца.

— Так что ты там говорила о Валиэнте? — походя спросил Артур, оглядывая длинную стойку с копьями. Наконечники их различались между собой по форме — были здесь и медвежья лапа, и сжатая в кулак десница, и даже голова свирепого льва, но все орудия были строго тупыми и безопасными.

— Валиэнт был слишком самоуверен, — ответила Моргана. — Самоуверенность его погубила. Надеюсь, с Альбертом выйдет то же самое; он ведь даже не догадывается, что за ним уже наблюдают.

Артур принял задумчивый вид, сложил на груди руки и прислонился плечом к стене, встав аккурат под поникшим полосатым знаменем, нанизанным на высокое древко.

— Знаешь, Мерлин отговаривал меня сражаться с ним, — пробормотал он. — Так уверенно, так настойчиво… Мог ли я тогда знать, что он маг, потому и раскусил Валиэнта так легко?

Моргана отвлеклась от копий и посмотрела на брата усталым взглядом.

— В этом вся проблема с Мерлином. Ты смотришь на него и думаешь, что знаешь его лучше, чем кого бы то ни было, но его настоящая личность всегда скрыта от тебя.

— От тебя он не скрывал свою магию, — словно бы с легкой обидой в голосе произнес Артур.

— Ошибаешься, Артур, — покачала головой Моргана. — Он скрывал довольно долго, впрочем, это уже не важно.

Чтобы скрыть овладевшее ею смятение, она принялась сосредоточенно осматривать копья в поисках четырехлистного наконечника, но недоговоренность с ее стороны только подстегнула любопытство Артура.

— Я хочу знать, Моргана, — серьезно сказал он. — Расскажи мне, пожалуйста.

— Я не собираюсь говорить об этом ни сейчас, ни когда-либо потом, — отрезала Моргана.

— Пожалуйста, — убедительным тоном попросил Артур, глядя ей прямо в глаза.

— Это было… после вашего возвращения из Идиршоласа, — сдалась она после некоторого молчания. — Вся та ужасная история… Ты должен знать, это произошло по моей вине.

— Что?.. — опешил Артур, потрясенный ее внезапным признанием.

Моргана виновато опустила глаза. Отчего-то ей вдруг стало необходимо сбросить этот груз с души именно сейчас. И плевать, какую цену ей придется заплатить за это.

— Это был план Моргаузы. Она спросила меня, желаю ли я положить конец тирании Утера, чтобы маги наконец стали жить свободно. Я, не задумываясь, дала согласие. К тому времени я так устала скрываться, бояться и лгать, что согласилась бы на все, лишь бы прекратить это. Моргауза не сказала мне, что именно она собирается делать. Она просто усыпила меня, наложив заклятие, а когда я проснулась утром в своих покоях, все вокруг меня начали засыпать колдовским сном. В конце концов, я осталась совсем одна, и тут вернулись вы. Я была страшно напугана, но все же продолжала доверять Моргаузе и молчала. Я думала, она знает, что делает. Мерлин один понимал, что происходит, теперь мне это ясно. Он умолял меня перестать верить Моргаузе, простить Утера, отказаться от мести. Он показал мне свою магию. Я испытала такое чувство, словно мы с ним созданы друг для друга, я готова была пойти за ним на край света, если бы он позвал. Впрочем, все это чепуха, Артур. Я не была нужна ему, он спасал Камелот. Прости.

Выслушав сестру, Артур молчал целую минуту, полностью погруженный в свои мысли, а затем неожиданно выдал:

— Ты удивишься, у меня была похожая история с Моргаузой. Она показала мне мою мать, о которой я знал только то, что она была доброй, благородной женщиной и отдала свою жизнь, чтобы я появился на свет. Так вот, Моргауза колдовством вызвала ее призрак, чтобы она рассказала мне, как я был рожден. По ее словам, отец пошел на сделку с колдуньей Нимуэй, чтобы она зачала, но ценой за мое появление стала ее жизнь, и отец знал об этом заранее. Я пришел в такую ярость, что хотел убить его по возвращении в Камелот. И я думаю, что в помрачении рассудка сделал бы это, если бы Мерлин меня не остановил.

— Ты никогда не рассказывал, — до глубины души поразилась Моргана.

— Я хотел забыть тот день, как страшный сон.

— Но это правда?! Утер в самом деле заключил такую сделку?

— Нет. Конечно же, нет, — махнул рукой Артур. — Моргауза хотела посеять смуту в королевстве и использовала меня для этого так же, как и тебя.

— Ты уверен? — нахмурила лоб Моргана.

— Разумеется. Это все грязные уловки Моргаузы. Постой, так значит, Горлуа тоже она оживила? — догадался он.

— Да. Это был ее способ сообщить мне правду о моем рождении. Может быть, и насчет твоей матери она не солгала?

Артур резко замотал головой, будто убеждая самого себя.

— Нет, Моргана. Гаюс подтвердил, что отец невиновен. Гаюс не стал бы врать.

Моргана взглянула на него с глубоким сожалением и сочувствием.

— Мне жаль, что тебе пришлось пережить такое, — сказала она.

— А мне жаль, что Мерлин обманул твое доверие. Ладно, — встрепенулся Артур, выведенный из равновесия потоком взаимных откровений. — У нас есть дело. Ты нашла копье Альберта?

— Нет, здесь его нет. Было бы глупо с его стороны оставить улику против себя на самом видном месте.

— Давай посмотрим в том углу.

Перешагнув через конскую сбрую, брошенную кем-то на полу, Артур направился к деревянному крестовидному чучелу, на которое была натянута кольчуга, а сверху нахлобучен шлем. Под чучелом были сложены кучей надломленные турнирные копья, которые позже планировали починить, заменив древки.

— Артур, — остановила его Моргана. — Ты думал о том, что нас ждет впереди? После того, как все разрешится?

Артур обернулся и удивленно посмотрел на нее.

— Я думал, прорицательница у нас ты.

— Ты не ответил.

— Моргана, — тяжело вздохнул он. — Я давал клятву как наследный принц. То, что отец отказался от меня, не значит, что я отказался от своей клятвы и своего народа. Мой долг — защитить его, когда придет час, и не время рассуждать о том, что будет после.

— Я знала, что ты так скажешь, и это правильно. Твой долг перед народом Камелота выше, чем долг передо мной.

— К чему ты клонишь? — нахмурился Артур.

— Ты должен помириться с отцом, — твердо сказала Моргана. — Что такое королевство без наследника? Легкая добыча для захватчиков и всяких мерзавцев, вроде этого Альберта. Я оценила твое благородство по достоинству, Артур, пора тебе подумать о подданных. Наши с тобой дороги скоро разойдутся. Мне жаль, но это неизбежно.

Он пробормотал в ответ, неловко хлопая глазами:

— Обсудим это позже. Сначала давай поможем Эйрвину, иначе просить поддержки для Камелота будет не у кого.

— Это же не единственная причина, по которой ты взялся ему помогать?

— Конечно, нет, — бросил Артур с легким раздражением. Пытаясь справиться с непростыми чувствами, обуревающими его, он взял в руку первую попавшуюся булаву и покрутил ею над головой. Это простое действие привело его в недоумение. Он удивленно потягал булаву вверх-вниз, чтобы определить ее вес, и воскликнул: — Моргана, взгляни! Эта булава намного тяжелее, чем кажется. Из чего она сделана?

Внезапно, вопреки заверениям Эйрвина о том, что их никто не побеспокоит, дверь отворилась, и в оружейную вошла Митиан в золотистом вечернем платье прямо с пира.

— Простите за мое вторжение, — со смущением проговорила она. — Я не могла оставаться в стороне и пришла узнать, не нужна ли вам помощь.

Артур и Моргана быстро переглянулись.

— Принцесса, — начал Артур, приосанившись, — вам известно, чья это булава?

— А что не так с этой булавой? — напряженно спросила Митиан.

— Она одна весит, как три.

— Вы уверены?..

— Тот же трюк, что и с копьем, — задумчиво отметила Моргана. — Оружие выглядит безопасным, но его ударом при желании можно убить. Против него не устоят ни латы, ни шлем.

— Я знаю только одного человека в Немете, способного искусно обращаться с булавой такой тяжести, — пробормотала Митиан. — Это Альберт. Булава — его излюбленный вид оружия. Как его остановить? Я чувствую — он что-то задумал! Ланселот пострадал не просто так.

— Не волнуйтесь, — Моргана подошла к ней и мягко взяла за руки, стараясь успокоить. — Доверьтесь нам, мы найдем способ помешать Альберту, что бы он ни задумал.

— Это правда магия? — недоверчиво нахмурилась Митиан. — Он колдун?

— Не обязательно, что он колдует сам, — вмешался в их разговор Артур. — Он мог воспользоваться услугами какого-то мага в своих целях.

Митиан ответила ему легким понимающим кивком, а затем снова взглянула на Моргану. Взгляд у нее был такой же, как у брата: не навязчивый, но очень внимательный и мудрый. Моргана была уверена, что ее поняли без слов. Она больше не сжималась от страха, что кто-то прознает ее секрет, а Митиан обладала достаточным чувством такта, чтобы избавить ее от лишних объяснений. Как и Артура.

— Хорошо, я вам верю, — сказала принцесса. — Прошу только об одном: будьте очень осторожны. Боюсь, если Альберт преуспеет, все погибнет, Немет погибнет. И я тоже.

Последние слова она произнесла с каким-то особенным волнением, которое было слишком заметным, чтобы его можно было спрятать. Она уже собиралась уходить, когда Артур обратился к ней:

— Митиан! Спасибо за то, приняли нас в своем королевстве. Мы с Морганой хотели бы оставаться инкогнито еще некоторое время, надеюсь, вы поймете нас правильно.

— Разумеется, — обернувшись, слабо улыбнулась Митиан. — Благодарю вас за помощь и желаю удачи от всего сердца.

— Что скажешь? — спросила Моргана Артура, едва за принцессой закрылась дверь.

— Придется поторопиться, — деловито ответил он. — Из слов Митиан я понял, что Альберт сам метит на трон. Он постарается убить Эйрвина на арене или в любом другом месте, пока союз между Неметом и Гавантом не скреплен свадьбой.

— А Митиан? Он хочет убить и ее тоже?

— Нет, не думаю. Ему выгоднее жениться на ней, тогда он точно сможет стать королем.

— Мерзавец, — с презрением процедила Моргана.

— Есть идеи?

— Только одна, и я собираюсь ее осуществить, но сначала мне придется немного поупражняться.

Артур вопросительно посмотрел на сестру.

— И что ты задумала?

— Митиан сказала, что Альберт единственный, кто способен легко удержать в бою такую тяжесть, как эта булава. Мне нужен тот, кто сможет удержать больше.

* * *

С первыми лучами солнца турнирный городок вновь ожил и зашумел. Задымились костерки, зашипело масло, полились напитки, народ потянулся отовсюду повеселиться и поглазеть на товары, которыми изобиловала ярмарка. У самого края леса к деревьям привязали мишени — здесь соревновались лучники из числа вольных охотников, промышляющих в близлежащих лесах. Поговаривали, что года два назад на таком состязании победил лучник до того меткий, что он мог расщепить надвое своей стрелой стрелу противника в самом сердце мишени. Рядом со стрельбищем соревновались в силе атлеты: вольнонаемные бойцы, фермеры, кузнецы и все, кому хотелось похвастаться перед толпой крепостью своих мускулов. Они по очереди подходили к лежавшему на земле бревну распиленного на части столетнего дуба и старались поднять его как можно выше. Такое испытание было по силам далеко не всем — самые незадачливые участники могли разве что приподнять бревно над землей; те, что покрепче, взваливали его себе на грудь или на загривок, но никому не удавалось поднять дуб высоко над головой.

Площадку со всех сторон обступили зрители, громко болевшие за каждого участника. Моргана, накинув на плечи простой плащ с капюшоном, втиснулась прямо в их гущу и встала за чужими спинами так, чтобы хорошо все видеть. В этот момент свою попытку делал очередной атлет, по пояс голый мужчина молодого возраста. С него ручьями бежал пот, руки дрожали, на красном от натуги лице вздулись синие жилки. В конце концов, он не выдержал и уронил бревно на землю. Публика разочарованно вздохнула, а потерпевший неудачу мужчина выругался с досады и ушел.

После него были еще желающие показать свою силу, но Моргане никто из них не подошел. Ей нужен был кто-то по-настоящему сильный, на ком она могла бы опробовать свое заклинание. Чародейка уже почти перестала надеяться на то, что найдет здесь для себя что-нибудь полезное, как вдруг из толпы вышел знакомый ей молодой человек в короткой кольчуге без рукавов. Тот самый, что помог им разобрать завал в пещере и спасти Гвен, Персиваль. Он спокойно и деловито подошел к бревну, затянул потуже пояс, наклонился, вывалял ладони в песке и взялся за специальные выемки, сделанные в коре дерева. Публика затихла в ожидании. Моргана наблюдала за ним с большим интересом — она помнила, как быстро Персиваль расправился с завалом, а значит, и такая задачка была ему по плечу. Он сделал глубокий вдох, оторвал бревно от земли и рывком легко подтянул к груди, словно оно ничего не весило.

— Да-вай! Да-вай! Да-вай! Да-вай! — дружно кричали ему все вокруг.

Моргане нужно было убедиться, что она подобрала заклинание для разоблачения Альберта верно, так как ошибка могла стоить слишком дорого. На этот раз она не сверялась с книгами, не вспоминала заученные ранее фразы, не полагалась на чутье, и даже посоветоваться ей было не с кем. Она вывела заклинание сама — язык Старой Религии казался сложным лишь на первый взгляд, но стоило освоить около сотни слов и фраз, как он становился проще и понятнее.

— Стэне хефигра! — прошептала Моргана, сверкнув окрасившимися в золото глазами.

Персиваль удивленно выпучил глаза и раздул ноздри, почувствовав, как бревно по неизвестной причине стало тяжелее. Он по-прежнему держал его на уровне плеч, могучие руки затряслись, но выдержали это испытание. Моргана не собиралась останавливаться и своей силой увеличила тяжесть бревна еще, однако и Персиваль не сдавался. Придавленный нечеловеческим грузом, он припал одним коленом к земле и выставил вторую ногу для опоры, корпусом немного отклонившись назад. Как мог, он сопротивлялся чарам, толком даже не понимая, что происходит. «Такая выдержка и сила воли достойны восхищения», — подумала Моргана. Персивалю потребовалось несколько секунд, чтобы совладать с ситуацией. Чуть отдышавшись, он собрал все силы воедино и мощно толкнул бревно вверх высоко над своей головой. Публика пришла в неистовство, а Персиваль, подержав дуб на вытянутых руках, бросил его на землю с совершенно невозмутимым видом, словно не сделал ничего выдающегося. Когда ажиотаж вокруг его персоны схлынул, Моргана подошла к нему и заговорила:

— Похоже, ты один сегодня прошел испытание. Поздравляю, это было впечатляюще!

Персиваль сразу узнал ее и улыбнулся.

— Благодарю, госпожа. Это простое баловство, оно не стоит вашего внимания.

— Твоя сила велика. Она нуждается в достойном применении.

— Поэтому я и приехал сюда, — добродушно усмехнулся Персиваль, взъерошив рукой короткие жесткие волосы. — За эти два дня я заработал достаточно денег, чтобы достать себе хорошего коня, доспехи и оружие. Надеюсь, у меня будет шанс пройти отбор и попасть в армию.

Моргана немного прошлась с ним вдоль ярмарочного ряда, где продавались сладости и деревянные лошадки для детей, а чуть дальше — ароматные травы для приготовления пищи.

— Ты мечтаешь стать рыцарем? — спросила она.

— Это было бы большой честью для меня, но я стараюсь смотреть на вещи трезво. Сейчас мне хотелось бы просто приносить людям пользу.

— Пользу можно приносить и без рыцарского плаща и золотых шпор.

— Верно, миледи, только для меня рыцарство — это нечто намного большее, чем плащи и шпоры. А где же ваши друзья? Я думал, вы направлялись в Немет все вместе.

— Так и есть, — подтвердила Моргана. — Мы с братом старые друзья Эйрвина и были приглашены на его свадьбу. Мы приехали издалека.

— Понятно, — скептически покачал головой Персиваль.

Моргана бегло оглядела свой скромный наряд и пояснила:

— Не люблю привлекать к себе внимание, а так хочется свободно погулять по городу и его окрестностям! Праздник великолепный, когда еще такое увидишь?

— Это верно.

— Персиваль, я помню о том обещании, которое тебе дал мой брат. Я не шучу: он поговорит с королем, тебя возьмут на службу, можешь не сомневаться.

Он ужасно смутился и начал отказываться:

— Умоляю, миледи, не нужно! Я ничем не заслужил вашего прошения перед королем!

— Нужно, Персиваль, — сказала Моргана властным тоном. — В той пещере могла умереть наша подруга, благодаря тебе сейчас она жива. Такое не оставляют без вознаграждения.

— Что ж, если так… — растерянно пробормотал Персиваль. Когда его необычная собеседница ушла, он еще некоторое время стоял посреди шумной ярмарки, гадая, с кем же на самом деле только что разговаривал.

Этим утром Моргана была не единственной знатной девушкой, которая вышла на улицу в простой одежде, желая остаться неузнанной. Из дворца Митиан направлялась в город, на оживленную улицу, где стоял дом дорогого ей мужчины. В дни праздника городской патруль был усилен, но патрульных она не боялась — куда опаснее для нее могли быть шпионы Альберта, поэтому Митиан вошла в дом Ланселота через заднюю дверь.

Увидев ее, он удивился и смутился. Рана по-прежнему беспокоила Ланселота и мешала ему свободно передвигаться, но он уже начал вставать с постели и делать несложные дела.

— Митиан! — воскликнул он. — Зачем вы пришли сюда, вас же могли увидеть?

— Какие глупости! — улыбнулась принцесса и близко подошла к нему. — Разве я могла забыть о твоей ране? Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке, миледи. Уход за мной не нужен, я справляюсь сам. Есть ли какие-нибудь новости?

— Да, есть, — серьезно сообщила Митиан. — Артур нашел булаву, которой Альберт, вероятно, будет сражаться сегодня. Она небольшая, как положено по правилам, но очень тяжелая, тяжелее обычной боевой булавы. Моргана думает, что это магия. На них двоих вся надежда, потому что Эйрвин отказывается отменить состязание.

— Поверьте мне, если эти двое здесь, беспокоиться не о чем, — сказал Ланселот и начал озираться по сторонам в поисках подходящего места, куда он мог бы предложить гостье сесть. Впервые в жизни у него был собственный дом, довольно богатый в сравнении с теми лачугами и комнатами в тавернах, где новопосвященному рыцарю приходилось ютиться раньше, но все же он сильно уступал королевским покоям. — Простите мне этот беспорядок, я…

Рана напомнила о себе резкой, обжигающей болью. Митиан немедля отвела Ланселота на кровать и помогла сесть. От боли ему было трудно сделать вдох, но нежные заботливые руки принцессы сотворили чудо и быстро облегчили его страдания. Он улыбнулся ей порозовевшими губами:

— Благодарю, миледи. Все действительно не так плохо.

Она укоризненно покачала головой.

— Тебе нельзя утомляться, Ланселот. Что сказал лекарь?

— Сказал, что через две недели я буду здоров, хоть и не очень силен поначалу.

— Я очень рада это слышать, — тепло улыбнулась Митиан и села на скромный стул, стоявший у изножья кровати. — Так что ты говорил об «этих двоих» из Камелота? — добавила она с лукавым выражением.

— О, — многозначительно произнес Ланселот, задумавшись. — Артур человек чести, он очень храбр и сделает все, чтобы помочь друзьям. Я видел, как он рисковал собой ради тех, кто доверил ему свою судьбу.

— Да, я тоже видела, — с легкой улыбкой пробормотала Митиан.

— Леди Моргану я знаю не так хорошо, но в ней я уверен так же твердо, как и в Артуре. Во многом это благодаря моему другу Мерлину. — Ланселот смущенно осекся: — Прости, Митиан, я не уверен, должен ли говорить об этом. В конце концов, Моргана должна была стать невестой вашего брата.

— Это давно не имеет никакого значения. Правда ли, что Мерлин маг?

— Как вы узнали? — удивился он.

— Эйрвин рассказал мне один случай. Надо полагать, Моргана тоже владеет магией?

Ланселот молча кивнул. Митиан озадаченно вздохнула:

— Это многое объясняет.

— Многое, но не все. Насколько я знаю Мерлина, если в Камелоте что-то случилось, он должен был приехать сюда вместе с остальными. В любом случае, что бы ни произошло, я верю, что скоро они с Морганой будут вместе. Грустно, когда любящие сердца разлучаются.

Она взглянула на него с какой-то необычной, нежной печалью.

— А эта девушка с ними? Кто она?

— Гвен? — уточнил Ланселот. — Гвен всегда была служанкой Морганы, но на самом деле она намного больше, чем служанка. Она верный друг и… хороший человек.

— Говоришь так, словно очень хорошо ее знаешь, — заметила Митиан.

— Так и есть, — честно признался он. — Гвен много значила меня в прошлом, но это уже не важно, как вы сказали.

Митиан неловко хмыкнула, потупив взгляд. Ланселоту показалось, что он причинил ей боль, о чем тут же искренне пожалел.

— Но ты не остался для нее в прошлом? В шатре она так на тебя смотрела…

Ланселот сел поближе к ней и сквозь боль дотянулся до ее руки. Их глаза снова встретились.

— Это не так, Митиан. Гвен любит и любима, и я рад за нее.

— Неужели Артур? — изумленно спросила она.

Ланселот слегка опешил.

— Право, ваша проницательность каждый раз удивляет меня, — пробормотал он.

— По крайней мере, теперь я знаю причину, по которой Артур не захотел на мне жениться, — с улыбкой проговорила Митиан.

— Вы жалеете об этом?

— Если честно, то нисколько не жалею. А ты?.. Ты не жалеешь?

Ланселот подавил радостную улыбку, чуть поразмыслил над ответом и сказал:

— Нет, Митиан. Иногда ты испытываешь к кому-то чувства, зная, что у них нет никакого будущего. Это ранит тебя, но постепенно ты привыкаешь к боли и перестаешь ее замечать. А однажды в твоей жизни происходит встреча. Особенная встреча, — произнес он с особой интонацией, глядя в самый омут ее темно-карих глаз. — И ты забываешь обо всем, что было до нее, потому что это и есть судьба.

Ресницы Митиан взволнованно затрепетали, она спешно вынула дрожащие пальцы из его ладони, еле справляясь с бешеным стуком своего счастливого сердца.

— Думаю, мне пора идти, — бормотала она смущенно, словно юная дочь трактирщика, а не гордая принцесса. — Елена потеряет меня, если я задержусь, а я обещала показать ей кое-что в городе до обеда. Я пришлю своих слуг, чтобы они ухаживали за тобой, Ланселот.

Митиан поднялась на ноги и приготовилась уходить, Ланселот окликнул ее:

— Миледи! Верьте: все будет хорошо.

Она подарила ему на прощание улыбку, полную невысказанной нежности, и покинула его жилище.