Эффект наблюдателя | The Observer Effect (джен)

Растить единственного наследника всегда непросто — трудно подобрать баланс между «держать укутанным в вату, потакая всякому капризу» и «превратить в забитого неврастеника бесконечным списком неподъёмных требований». Люциус своими трудами на этом поприще искренне гордился — его сын был избалован точно в меру, умён, хитёр, находчив, везуч, как положено Малфою, и самостоятелен не по возрасту, как истинный Блэк. В силу этих обстоятельств Люциус с пониманием отнёсся к записке, обнаруженной поутру на туалетном столике.

«Ушёл камином в Косой, буду поздно, если вообще буду сегодня — может, заночуем не дома. Кое-кто с нами (хотя, скорее, это мы с ним). Не тревожься ни о чём, и маму успокой. Грядут великие дела!»

Люциус по вновь обретённой недавно привычке призвал метку. Нет, заблокирована — призыв улетел, точно камень в тёмный колодец без дна. От этого стало как-то неуютно, но не слишком тревожно. Люциус понимал, что за последние пару-тройку дней только Северус, наверное, не слал повелителю по дюжине призывов в час. Да и то, в свете недавнего пьяного откровения, ручаться за это Люциус не стал бы.

На прямой вопрос, что он теперь собирается делать, старый друг ответил не менее прямо:

— Жить.

Что означало: хранить любой ценой жизнь мальчишки Поттера. Учитывая, чем был мальчишка и чей он был — вопрос о лояльности мастера-зельевара следовало считать раз и навсегда закрытым. Даже для такого склонного к байронической позе типа, как Снейп, был очевиден выбор между «живым пожирателем смерти» и «мёртвым предателем».

В задумчивости расчесав волосы перед лопочущим подобострастные комплименты зеркалом, Люциус пощекотал торчащую из-под одеяла босую ступню леди Малфой. Ступня лягнулась, послышался гневный стон.

— Réveillez-toi, doudou⁽¹⁾, — посмеиваясь, сказал Люциус. — Твой сын сбежал из дому. Наконец-то! Теперь заживём спокойно.

— Он уже школьник, теперь это твой сын, — промямлила Нарцисса в подушку; шутка была не нова, однако приесться ещё не успела. Люциус попытался снова цапнуть кругленькую розовую пятку, но та резво нырнула под одеяло. — И ты забыл про наших дивных гостей, — Нарцисса перевернулась на бок, спрятала лицо в ладонях и душераздирающе зевнула.

— А он их всех с собой прихватил, — по крайней мере, охранные чары на доме докладывали об отсутствии посторонних. Складывалось впечатление, что особняк выдохнул с облегчением. Ушли действительно все, включая змею.

— О? — заинтересовалась Нарцисса, садясь в постели и позволяя одеялу соскользнуть до пояса. — Тогда я тем более не собираюсь ещё вставать. Наоборот, это ты иди-ка сюда.

В общем, причёсываться пришлось заново.

Сидя за поздним завтраком, Люциус развернул газету. И хорошо, что чай он, мучимый жаждой, к этому моменту почти успел допить — потому что всё, остававшееся в чашке, лорд Малфой во внезапном смятении чувств вывернул на себя.

Заголовок передовицы гласил:

«Экстренный выпуск!

АТАКА В КОСОМ ПЕРЕУЛКЕ!!!

КТО ХОТЕЛ УБИТЬ СИМВОЛ ПОБЕДЫ?

НА ПОМОЩЬ СПЕШИТ НЕИЗВЕСТНЫЙ ГЕРОЙ!»

Но куда любопытнее набранных самым крупным шрифтом строчек была колдография.

Очень выразительно вышло — как пить дать, бывший военкор снимал. Люциус даже поискал имя колдографа в конце статьи. Ну да, так и есть. Прежде Эду Миллеру случалось запечатлеть и собственные Люциусовы подвиги.

Прессу они старались не трогать. По крайней мере — сначала. В конце… всё немного скатилось в хаос и стало не до того. И всё же человек с колдокамерой мог чувствовать себя в относительной безопасности в гуще любой схватки. Сознательно его убивать никто не стал бы — разве что под шальное проклятие бы угодил. Тщеславием среди пожирателей смерти отличалась не только леди Лестрейндж. Каждому в глубине души хотелось иметь пафосный снимок. И ничего, что лица не видно под маской.

Люциус до сих пор бережно хранил вырезку, от которой всё собирался, да так и не выкупил негатив.

Пятеро одинаковых чёрных фигур в развевающихся плащах шагают по превращённому в руины кварталу. Чернильное небо, пляшущий отблеск пожаров, налетающие дымы и языки пламени вырываются из разбитых окон. Красота.

Второй слева на этой газетной колдографии был сам Люциус. Он считал, что получился на редкость удачно. Хотя Северус (крайний справа) снимок отчего-то категорически не любил.

Движущаяся картинка, представшая перед Люциусом теперь, не зря навевала думы о давно миновавших деньках. Прямо посреди кадра, на фоне развороченного практически до неузнаваемости входа во «Флориш и Блоттс», улепётывали со всех ног пострадавшие. Их отход прикрывал некто смутно знакомый — высокий юноша в школьной форме, чья волшебная палочка так и плясала в руках, выплетая защитные и атакующие заклятия. Самое интересное было на последних секундах, прямо перед тем, как закольцованное изображение начинало повтор. Люциус снова дождался этого кусочка, просмотрел его очень внимательно. И ещё. И ещё раз. Только когда у его локтя с хлопком возник Добби, протягивая поднос для писем, Люциус вспомнил о том, что не худо бы почистить мантию.

— Милая, — сказал он с большим самообладанием, — взгляни-ка сюда.

— Что такое? — Нарцисса оторвалась от изучения «Ведьмополитена», который упорно предпочитала «Ежедневному Пророку». Она утверждала, что содержание этих изданий не сильно разнится, а в «Ведьмополитене» ей больше нравится стиль подачи. Обычно Малфой склонен был соглашаться с такой оценкой, но только не в этот раз — «Ведьмополитен» не печатал экстра-выпусков, и потому порой уступал в актуальности предлагаемой информации.

— А это ещё что? — Нарцисса чуть нахмурилась, заметив официального вида конверт.

— Повестка, я полагаю, — Люциус вскрыл послание. Так оно и оказалось. — Вызов для дачи показаний.

— Опять? — поморщилась его жена. — Что-то долго они в этот раз. Когда там Крауча упокоили? Вот лентяи.

— А это не из-за Крауча, — просветил её Малфой, поднимаясь и обходя вокруг стола. — Ты погляди, говорю же.

Нарцисса поглядела — и обомлела. Прижала дрожащие пальцы к губам.

— О, Мерлин! — вырвалось у неё. — Он хотя бы жив?! L’idiot imprudent! Ох, я ему устрою! Видит Мерлин, своей рукой зааважу.

— Выглядит вполне живым, — подбодрил её Люциус. — Гляди, как резво удирает. Кстати, повестка на него, так что можно на неё и внимания не обращать.

Подкрепляя свои слова делом, он скомкал пергамент и бросил в сторону камина. Не попал. Но не подбирать же идти, портя красивый жест!

Бумажку сцапал домовик и понятливо сгинул с нею вместе. Нарцисса вырвала у мужа газету, поднесла к самым глазам.

— Не туда смотришь, — Люциус постучал ногтем по шелестнувшему в ответ листу. — Ты вот на кого обрати внимание.

Нарцисса обратила — и сбледнула с лица во второй раз.

— Не может быть, — уверенно заявила она. — Добби! Добби, лупу немедленно. А я откуда знаю! Где хочешь, там и найди. Что за прислуга нынче пошла…

Вооружившись лупой, супруги Малфой изучили колдографию ещё с полдюжины раз.

— Что ж, — подытожила Нарцисса, подзывая к себе с каминной полки серебряный портсигар, — хорошая новость в том, что наши акции только что взлетели до самых небес. И маленький негодник точно в безопасности.

— А плохая? — улыбнулся Малфой, заправляя ей за ухо выбившуюся из причёски прядь.

— Мы все торчим Нотту по сотне галеонов, — супруга мстительно выпустила пахнущий фиалками дым ему в лицо. — Ай да Белла.

— Ай да Белла, — кивнул Люциус. — Не верил!

— Не верила.

— И, однако, факты…

— А Север? — спохватилась Нарцисса. — Давай его позовём, может, он знает больше.

— Если не знает, тем более стóит позвать, — согласился Люциус, ссыпая летучий порох в камин. — Хогвартс, кабинет декана Снейпа! Север, друг мой, ты не заглянешь ли на минуточку? Нужна твоя профессиональная консультация.

— Это не мой, — отпёрся Снейп, когда ему вручили последовательно чашку с чаем, бокал с огневиски и «Ежедневный Пророк». — Но лицо как будто знакомое… кого-то он мне напоминает…

Малфои уже давно сообразили — кого, но промолчали, чтобы не подсказывать. Впрочем, и без их участия опознание вполне успешно состоялось.

Снейп вдруг замолчал, подхватил бокал и единым махом осушил его до дна.

— Знаете, а вот теперь я и впрямь верю мальчишке, — сообщил он, откидываясь на спинку стула и потирая подбородок рукой. — Достаточно посмотреть, кто тут кого защищает.

Малфои молча склонили головы — да, они оба тоже не могли не обратить внимания на этот нюанс.

— Однако, не ожидал, — продолжил Снейп, вперив в колдографию холодный расчётливый взгляд. — Думал, признаться, это лишь слухи, причём распускаемые ею самой. Ай да Белла! Мои поздравления, леди Нарцисса.

— Меня что тут смущает, — отмахнувшись от его реплики, поделилась та, — ведь это… вот сейчас, смотри внимательно… вот. Это же авада? Но он… просто исчез. Аппарация?

На аппарацию, признаться, вовсе не походило — внешние эффекты не те.

— Я бы поставил на маховик времени, — изрёк Снейп после некоторого раздумья.

И вот это, действительно, как нельзя лучше всё объясняло.

Нарциссу с трудом отговорили от идеи немедленно выслать сыну дюжину сов одну за другой. «Ты что, он же с Тёмным Лордом сейчас, сам написал! Ты точно не хочешь помешать какой-либо тайной операции!» Патронуса всё же рискнули отправить, — тем более, что Северус владел навыком создания говорящего — но без толку, тот адресата не находил. Ни из поместья, ни из «Дырявого Котла», ни из Хогвартса. Что, в общем-то, было и логично, хотя всё равно разочаровало.

В итоге решили использовать проверенный Снейпов способ секретной связи — через домовиков. Вызвали Добби, проинструктировали его — как только младший Малфой обратится к нему, вручить записку; снабдили этой самой запиской, с требованием о доставке её немедленно отчитаться. Заставили домовика трижды ответить на нервные вопросы: «Ты понял? Точно понял? Что именно ты понял, повтори!». Осадочек сомнения, конечно, всё равно никуда не делся — после истории с артефактом Добби трудно было до конца доверять. Но, как говорится, за неимением гербовой — будешь писать и на простой бумаге.

Деятельная натура Блэков не удовлетворилась пассивным ожиданием известий. Нарцисса, разрядившись в пух и прах, умчалась в Косой переулок — добывать копии негативов и любые не пошедшие в номер дополнительные снимки, подкупом или обаянием, смотря по ситуации. Зная Миллера, Люциус ставил на обаяние — до женского пола колдограф, как и многие его коллеги по профессии, был слаб. А сногсшибательный костюм жены, верхняя часть которого состояла из сплошных полупрозрачных кружев, и вовсе не оставлял ему никакого шанса.

Сам же Малфой, призвав в союзники Снейпа, переместился в гостиную и взялся за карандаш. Внешнее сходство убивало на корню все сомнения, но требовалось разобраться в деталях.

— Мне определённо кажется, что подкладка зелёная. Взгляни, вот тут, на рукавах.

— Это отсвет авады так падает.

Люциус повертел успевший солидно измяться газетный лист так и эдак. Прищурился.

— Не согласен. А кроме того, ну где, кроме твоего дома, мог бы учиться его сын? Нет, подожди, я уточняю — его и Беллы.

Северус скептически изогнул бровь.

— Рейвенкло? Дурмстранг?

Люциус фыркнул, отвёл за ухо лезущую в лицо прядь и почесал нос.

— Натянуто. Ладно, зайдём с другого конца — сколько ему, по-твоему, лет?

— Пятнадцать-шестнадцать, — уверенным тоном высказал предположение Снейп.

— Я бы, скорее, дал все семнадцать, — усомнился Малфой.

— Он просто высокий, — Северус мрачно, в своём неизменном стиле, усмехнулся. — Совсем в отца. И тощий. Тебя обманывает отсутствие детских пухлых щёк. Напрасно. Нет, не седьмой курс. Я предполагаю — пятый, максимум — шестой. И повторяю в который раз — такого студента нет и не было за последние десять лет в моём доме, и вообще в Хогвартсе.

— Конечно не было, потому что ещё только будет, — английский язык категорически не был приспособлен к описанию той путаницы, в которую превращал время маховик. — Полагаю, самое позднее, когда Белла могла его родить — лето восемьдесят первого, правильно?

Они оба задумались, перебирая воспоминания.

— Скорее, осень восьмидесятого. Но тогда ему было бы сейчас одиннадцать лет, — Северус вдруг напрягся, его взгляд обратился внутрь себя. Но через мгновение он дёрнул углом рта и покачал головой, точно отбрасывая прочь встревожившую его мысль. — Прости, мне на секунду подумалось… нет, они с лица непохожи, к счастью.

Люциус понял, про кого ему там подумалось. Да уж. Выходит, это им всем ещё повезло.

— Допустим, и впрямь шестнадцать, — продолжил он вслух свои размышления, — возьмём по минимуму. Но ни один маховик времени не преодолеет пять лет. Даже если его сконструировал или усовершенствовал он. Значит, не восьмидесятый год, а раньше, намного раньше.

Розовую гостиную Малфой-мэнора вновь окутала медитативная тишина.

— Семьдесят шестой! — пробормотал Люциус, осенённый догадкой, стремительно переходящей в уверенность. — Ну точно же! Помнишь? А, прости, тебя тогда ещё не было с нами. Она зимой ездила в Ниццу — одна, без Родольфуса… теперь понятно, из-за чего!

— Зная Руди, он бы им свечку держал, — скривился Снейп, — и умолял поучаствовать.

Малфой смешливо хмыкнул — не в бровь, а в глаз.

— Зная Лорда, я крайне шокирован, что и один-единственный раз имел место. Как Белла его уболтала?..

Северус равнодушно пожал плечами. В сплетнях он находил на диво мало удовольствия, как для питомца дома Салазара.

— Выпросила в качестве особой награды? — всё же выдвинул гипотезу он.

— Выдала за интересный эксперимент? Нет, погоди, знаю! — Малфой азартно пристукнул ладонью по ручке кресла, схватился за трость и возбуждённо прошёлся по гостиной от угла до угла. — Сказала, что это требуется для ритуала! — он с победоносным видом крутанул трость и нацелил её набалдашник в лицо Северусу.

— Я собирался предположить, что она могла всё же преуспеть в своих надоедливых просьбах подарить миру ребёнка вождя, — Снейп потёр нижнюю губу. — Но ритуал… а ведь сходится, если подумать, и правда. Особенно — коль скоро тот ритуал обещал обретение новой толики сил.

Ему не требовалось продолжать; могущество — то, чего никогда не бывает достаточно.

Не одному лишь Тёмному Лорду. Им всем. Таково уж благословение дома Слизерин — и таково же его проклятие.

Люциус, не заботясь о грациозности, плюхнулся обратно в кресло. О да. Безумная догадка преобразовалась в теорию, и та на глазах обрастала «мясом».

Итак, зимой семьдесят шестого — кажется, в феврале? — Белла рожает мальчика и где-то его скрывает. Возможно, отдаёт на воспитание в приёмную семью (здесь Люциус истово понадеялся, что с выбором таковой она справилась лучше Дамблдора; Северус не скупился на подробности, описывая, в каких условиях прозябал до Хогвартса национальный герой — и, понимая теперь, кем тот был, страшно было и воображать, как именно повелитель отомстит за своё поруганное создание).

Проходят годы. Никто о ребёнке не знает — либо же, опутанный клятвой, молчит. Мальчик себя тоже не проявляет — растёт, как Поттер, не зная собственного высокого предназначения? Вероятно. Но вот артефакт-ежедневник оказывается у Поттера… и возрождается Тёмный Лорд. Нет, не так. Метка начала пробуждаться раньше.

Люциус нахмурился, машинально поигрывая тростью. Что-то всё равно не сходилось, но он пока отринул это в сторону и продолжил раскручивать хронологию событий дальше.

Тёмный Лорд возрождается, артефакт у Поттера, они с повелителем поддерживают связь. Поттер исчезает на месяц, — находится в это время у повелителя? скорее всего! — затем приезжает в Хогвартс. Распределяется в дом Слизерин, — ну ещё бы, ретроспективно анализируя, выбор Шляпы никого не должен был удивлять — предъявляет претензии на титул наследника и, судя по всему, успешно проходит тест. Затем следует та мутная история с Квирреллом.

Никто так и не разобрался толком, что это вообще было такое — повелитель Поттера проведать заходил? Всё обошлось практически без жертв, но разломать ловушку Дамблза, чуть ли не нагадить в неё просто из вредности — это не лордов почерк. Слишком… по-мальчишески как-то.

«Нет же», — дошло до Малфоя. Нет, нет и нет! Теперь, наконец, всё ему стало ясно.

Тот самый «неучтённый третий», тот, кто грохнул старуху-сквиба и Крауча, их таинственный Мистер Икс.

Вот же он. Прямо перед глазами.

Только он — не пожиратель смерти. Или же — свеженький, как Поттер (почему бы и нет). И это совсем не Барти.

Кости бедняги Барти глодают крабы на дне Северного моря. Умница Нарси снова была права. Жизнь — не водевиль, а Крауч-младший — не Монте-Кристо. И Тёмный Лорд не устраивал ему побега из Азкабана.

Люциус не сдержал вздоха. Жаль, до ужаса жаль. Барти… да что уж теперь. Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов, а им, уцелевшим, следует двигаться дальше.

Так получается, мальчишку Поттера (пора бы отучаться даже мысленно называть его так!) забрал от магглов сын повелителя. И орденскую дряхлую подстилку он же отправил на свидание с праотцами, когда Гарри ему поплакался. А мог и не плакаться — любой озвереет, увидев, что магический близнец повелителя на правах домового эльфа живёт в шкафу. Не вполне ясно только, как сберегли свои никчёмные жизни магглы. Возможно, банально повезло в роковой час не оказаться дома.

Сын Лорда же навещал Гарри и в Хогвартсе (вот почему Драко в непреложных обетах по самую маковку и почти ничего не в состоянии рассказать). Он, по команде отца или по собственному почину, свершил правосудие над Краучем-старшим. И, вне всяких сомнений, именно ему Тёмный Лорд поручил беречь самое дорогое — второго младшего себя. Или им обоим поручил беречь друг друга, что не исключалось.

Значит, семьдесят шестой год, январь или февраль. Пятнадцать, почти шестнадцать лет. Но он ещё не в Хогвартсе — а где он учится, кстати? Действительно Дурмстранг? Не помешало бы справки навести… Как некстати дезертировал Каркаров… Стоп. Так вот отчего дезертировал Каркаров?

Нет, слишком рано, мальчику тогда едва исполнилось пять лет. К его одиннадцатилетию Каркаров уже был предателем. Следовательно, не Дурмстранг. А что тогда? Илверморни? Как же чудовищно не хватает информации, Мордред бы всё побрал!

Будь Люциус всё ещё школьным префектом, ему бы впору назначать наказание самому себе. В духе — сотню раз написать: «мне никогда не понять, как думает Тёмный Лорд».

Поскольку, если это был план — то столь замысловатый, что впору рехнуться. Любому, кто не Лорд и не покойный Барти.

К счастью, Малфою и не требовалось всего до конца понимать. Тёмный Лорд, безусловно, ценил в Люциусе его интеллект — но исполнительность он всегда ценил в людях гораздо больше.

— По твоей оценке, как скоро на моём факультете появится новый префект? — вторгся в его думы голос Северуса. Тот сидел, утопая в уютном кресле, но расслабленным отнюдь не выглядел. Пальцы его были сплетены под подбородком в замóк, чёрные и острые, как обсидиан, непроницаемые из-за слишком тёмных радужек глаза пристально и бесцельно глядели куда-то в угол, в сторону закрытого сейчас спинета.

— Ближайшей осенью? — вопрос Люциуса удивил. — Разве их переназначают в середине года?

И только произнеся это, он вспомнил, что вообще-то — да. Переназначают.

В случае, когда отправлявший эту должность студент выбывает из школы по одной из трёх причин.

Перевод. Исключение. И отчисление ввиду смерти.

— Уж не теряет ли хватку наш скользкий друг? — приподнял брови Снейп.

— Это же дети, — только и смог ответить Люциус. Забота о потомстве — биологический императив. Ему никогда не доставляла дискомфорта мысль о необходимости жертв, но…

Будущее расы. Бесценная, такая редкая на планете магическая кровь…

— А они — тоже дети, — кольнул его Северус обсидиановыми ножами своих глаз. — Война будет страшной, ты не находишь?

«Да, будет», — с томительной ясностью пророческого видéния понял Люциус.

И эта война уже начиналась.

* * *

Как ни удивительно, из них троих именно Малфой наиболее стоически принял удар.

— Это судьба, — философским тоном изрёк он. — Знак, что я, и никто иной, должен пожертвовать плоть для ритуала, теперь это окончательно ясно. Правда, я думал про ухо… и был неправ, — на этих словах он поморщился. — То не жертва, чего не жаль.

— Тебе не жалко отрезать ухо?! — изумилась Грейнджер.

— Жалко! Я ведь такой красавчик — и вдруг без уха! — абсолютно серьёзным тоном пояснил Драко. — Но пальца гораздо жальче.

Было бы уместно заявить, что в свете последних известий никому кусок не полез в рот. Только Гарри привык, что еда — роскошь, а вовсе не данность. Месяц в Блэк-хаусе и четыре месяца в Хогвартсе не излечили его от старой привычки. И посему тарелку похлёбки он всё-таки слопал до дна. Глядя на него, поковырялись в еде и приспешники. Затем компания выпила чаю.

Хозяин паба вопросов о родителях им больше не задавал. Драко предрёк, что тот настучит в Аврорат — да и пусть себе, хотя Гарри считал, что вряд ли. Грейнджер оставила в покое дневник и продемонстрировала, что в Гриффиндор Шляпа Годрика распределила её не зря.

— Где-то с четверть дюйма в диаметре, да? — она завладела рукой Малфоя и, к его ужасу, бесцеремонно повертела ту перед глазами; кажется, даже обнюхала. — Напоминает сухую гангрену. Какие ещё симптомы? Что ты ощущаешь?

— Онемение, — Драко вырвался из цепкой хватки и поскорее спрятал про́клятую конечность под стол. — Сперва всё чудилось — отморозил…

— А поражённый участок увеличивается или нет? — не отставала девочка. Драко скорчил ей рожу.

— Откуда я знаю! Я только сейчас при нормальном свете заметил пятно.

— Давай обведём по границе чернилами — и станет ясно!

— Ещё чего!

— Она дело говорит, Малфой, — вмешался Гарри в очередную свару приспешников (к собственному неудовольствию, он понял, что начинает к ним привыкать, как к неизбежному злу). — Только не чёрными надо. Зелёными или красными…

А ещё бы лучше — фломастером, но в волшебном мире фломастер разве найдёшь. Красных чернил ни у кого не было — студентам запрещалось писать ими по понятной причине — а вот зелёные должны были сыскаться если не у Малфоя, то у самого Гарри. Заодно стало ясно, что путь Рыцарей Самайна лежит прямиком в Блэк-хаус.

Было бы славно добраться камином, но этот способ им был в настоящее время заказан. Камины в особняке Блэков не работали — Том сказал, что их, вероятно, отключили за многолетнюю неуплату. Или хозяева заблокировали, уходя. У них летом так руки и не дошли разобраться. Ведь всё равно активировать камины было равносильно поднятию громадного флага с надписью: «А вот он я!». Извещать кого-либо, и особенно Министерство, что Блэк-хаус вновь обитаем, в их с Томом планы не входило однозначно.

Поэтому, оставив на столике плату за ужин и летучий порох, трое рыцарей-магов направились сперва в «Дырявый Котёл». Там, невзирая на поздний час, ещё бодрствовал хозяин. К счастью, хотя бы засидевшихся выпивох он уже разогнал — Гарри сейчас совершенно не жаждал ненужных встреч.

— Сэр! — замахал ему бармен. — Сэр, вам письмо!

Только этого не хватало. Гарри, проглотив недовольный стон, натянул дружелюбное выражение на своё лицо.

— Сэр! Благодарю от всего сердца.

— Будьте бдительны, сэр! — понизив голос, зашептал его собеседник, тревожно шевеля усами. — Вас днём искали. Как неудачно вы в газету попали опять!

— В газету? — пришёл в неподдельное удивление Гарри.

Впрочем, долго гадать, что бармен имел в виду, ему не пришлось. Жарко сопящие в уши приспешники припали к его плечам с двух сторон, пока Гарри изучал экстренный дневной выпуск, неприятно напомнивший тот самый — от первого ноября тысяча девятьсот восемьдесят первого.

АТАКА В КОСОМ ПЕРЕУЛКЕ!!!

КТО ХОТЕЛ УБИТЬ СИМВОЛ

ПОБЕДЫ? НА ПОМОЩЬ СПЕШИТ

Н Е И З В Е С Т Н Ы Й Г Е Р О Й!

— Ой, это же… — вякнула Грейнджер, но вовремя заткнулась, когда Гарри ущипнул её за бок.

Правду сказать, он и сам едва сдержал изумлённое и испуганное ругательство. На шикарной полноцветной колдографии был Том. Во всём блеске своих боевых навыков. Они трое смотрелись особенно жалко, ползая у него под ногами. Хотя в чём-то зрелище было символическим, аллегорическим даже; но Гарри оно удовольствия не доставило всё равно.

А ещё в моменте это ощущалось как-то поспокойнее и попроще. Не так страшно.

«Сегодня в самом сердце магического квартала Лондона произошёл чудовищный террористический акт. Десятки пострадавших обратились за медицинской помощью. О погибших пока ничего не сообщается, но нам с вами, дорогие читатели, не стоит удивляться, если окажется, что власти замалчивают правду!

Только чудом наш колдограф, случайно оказавшийся поблизости, сумел запечатлеть момент атаки. Мы пообщались с очевидцами, и теперь я, Рита Скитер, расскажу вам всё!

Руины на месте некогда изысканного фасада. На верхнем этаже здания пылает огонь — с крыши валит сильный дым. Всюду — разбитые стёкла. Волшебники и волшебницы бродят с потерянным видом, зовя потерявшихся. На искорёженной мостовой стонет ведьма с окровавленной обнажённой ногой.

— Она тут уже полчаса лежит, — объясняет молодой колдун, приказчик одной из лавок. Он вышел своими глазами посмотреть на происходящее.

В толпе снуют лимонные мантии колдомедиков, но им явно не хватает рук. Супружеская чета средних лет неприкаянно сидит на крыльце аптеки, завернувшись вместе в одно одеяло. На их лицах — шок.

— Мы просто вышли из кондитерской — и тут началось! — скороговоркой отвечает на наши вопросы мужчина. — Все побежали… И мы побежали. Будто снова война.

— Это была бомбарда максима, — говорит ещё один пострадавший, совсем молоденький мальчик. На нём не то что одеяла — даже мантии нет. — Меня фамильяр спас, представляете? Я был в магазине как раз. А он выскочил на улицу, и я за ним.

Он предъявляет нам толстую плешивую крысу.

От злополучного книжного продолжают отваливаться куски. Двое авроров пытаются разблокировать дверь. Внутри, возможно, ещё остались люди. Прибывают всё новые представители правопорядка, но организованности в их действиях не заметно. Толпа растёт, в ней всё больше зевак. Среди последних затесались школьники.

— Я остался, чтобы оказать помощь, — объясняет самый старший из них, рыжий юноша. В его выразительных глазах дрожат слёзы потрясения. — Это мой долг, ведь в Хогвартсе я префект, я не мог поступить иначе.

Владелица закусочной вынесла аврорам чай и сэндвичи, но те их не берут.

— Я понимаю, какая у них нелёгкая работа, — говорит женщина, не обижаясь. — Как теперь спать будем, не представляю. Мы ведь прямо здесь над своим кафе и живём. Страшно!

Она начинает плакать.

Эти слёзы, этот пепел пожара — они стучат в наши сердца! Среди тех, кто едва не погиб сегодня под смертельными проклятиями — да, дорогие читатели, бомбардой дело не ограничилось, очевидцы рассказывают как минимум о двух авадах — среди этих чудом выживших людей был и наш национальный герой.

Гарри Поттер, символ победы над Тем-кого-нельзя-называть, был в эпицентре сегодняшней атаки.

Если бы не отважный молодой человек, по воле самого Мерлина очутившийся рядом — какую утрату могли бы мы понести!

Нет никаких сомнений, что именно Гарри Поттер был настоящей целью теракта.

Посмотрите внимательно на колдографию. Вам знакомо это лицо?

Вся страна, затаив дыхание, ждёт ответа. Кто он, таинственный спаситель?

Я, Рита Скитер, обещаю вам, дорогие читатели, непременно докопаться до правды!»

Зря всё-таки Гарри ел похлёбку — дочитав статью до конца, он почувствовал, что та настойчиво просится назад. Мордредово отродье, этот кодограф, кой драккл его туда принёс? Том его убьёт, это точно. До смерти запытает. Потом применит некромантию — и запытает ещё раз. Несколько раз подряд.

Гарри обязательно попросится поучаствовать.

Да, они планировали легализовать Тома для дальнейшего обучения в Хогвартсе, но не сейчас, и не так! Было бы мило, к примеру, торжественно вернуть школе диадему Ровены, представив дело как находку клада. Они уже и легенду начали прорабатывать — но у Тома нет ни метрики, ни других документов, они их попросту не успели подделать. Не готово ещё совсем ничего!

— Сэр! Можно я заберу это с собой? — Гарри, не дожидаясь согласия, потянулся свернуть газету.

— Сэр! Берите-берите. Письмо своё не забудьте!

Письмо заставило Гарри скрежетнуть зубами. Оно было на ту же тему, что и газета, но только ещё неприятней. А говорилось в нём вот что:

«Сим предписывается не позднее трёх дней с момента получения данного уведомления явиться в Департамент магического правопорядка (Министерство магии, минус второй этаж) для дачи показаний о происшествии с Вашим присутствием 28 декабря сего года в магическом анклаве Лондона (Косой переулок, дом 21).

Уклонение от явки приравнивается к признанию в соучастии.

Церберус Лангарм, зам. нач. группы обеспечения правопорядка ДМП

дано 28/12/91»

— Выкинь его в камин, — порекомендовал Драко, который, разумеется, и это замечательное послание прочёл через его, Гарри, плечо. — И не ходи никуда. Ты несовершеннолетний, они не имеют права тебя вызывать без согласия опекуна.

Гермиона тяжко вздохнула — она-то знала, что опекуны Гарри в волшебном мире имеют прав не больше, чем домовые эльфы.

Магглы.

Никогда ещё мёртвые родители Гарри не были бесполезнее, чем сейчас.

— Ты за деревьями не видишь леса, — попенял Гарри, убирая предписание во внутренний карман мантии. — Обязательно нужно пойти, подумай как следует, ведь это наш шанс!

И впрямь было так, ведь они же намеревались измыслить какой-нибудь способ проникнуть в архивы Аврората. Уже успели сгенерировать парочку идей — например, в Министерстве магии периодически проводились экскурсии, а ещё туда приглашали старшекурсников — будущих стажёров, на день открытых дверей. Но официальный вызов был ещё лучше, у них ведь есть мантия-невидимка. Если получится протащить её с собой, то и дело в шляпе.

Конечно, гораздо спокойнее было б, если бы с ними пошёл Том.

Гарри прикусил губу. Не время расклеиваться!

— А как мы дальше будем добираться? — практическая жилка Грейнджер снова дала о себе знать. — Пешком? Ночь на дворе, а мы не можем использовать магию… Звучит очень небезопасно. Гарри? Или мы собираемся всё-таки переночевать тут?

— Даже я знаю о существовании такой вещи как кэб, — задрал нос Малфой.

Они вышли в сырую промозглую ночь. Светил жёлтый фонарь, ветер гонял вдоль тротуара пустую сигаретную пачку. Гарри поёжился.

— И мы опять забыли переодеться, — трагическим тоном объявила Гермиона. — Мантии придётся снять.

— Не раньше, чем увижу кэб! — запротестовал Драко. Вот интересно, он хоть был в курсе, что из себя представляет автомобиль? Вообще мог, про кино же он знал откуда-то. Гарри так и не собрался расспросить, откуда.

— Не повезу, — водитель припаркованного на углу такси смерил подозрительным взглядом дрожащую троицу малолеток. Но Гарри помнил, что для каждого в мире существует собственный вид неотразимой аргументации.

— Пятьдесят фунтов, — лаконично возразил он, предъявляя заранее вытащенную из кошелька бумажку.

Хоть купюра и не была волшебной, она произвела поистине магический эффект. Кроссворд, в который уткнулся таксиста, был моментально отброшен и позабыт.

— Что, из дому удрали?

— Наоборот, торопимся по кроватям, и так уже загулялись, — охотно вступил в привычную игру смыслами Гарри.

— Ха, вот у меня б вы получили разгон! — смугловатая рожа таксиста, в родословной которого явно не обошлось без индийских кровей, расплылась в отвратительной пародии на отеческую улыбку. Гарри сдержал порыв угостить его жалящим проклятьем в пах.

— Надо было Кричера попросить нас ап… нам помочь, — зашептала Грейнджер, когда они сгрудились на заднем сиденье. Гарри постучал согнутым пальцем по лбу.

— Угу, чтоб мы появились из воздуха прямо посреди улицы? Кто тут пять минут назад насчёт нарушения Статута кудахтал?

— А в дом он не может разве?

Гарри вздохнул. Ну и вот как объяснить, что из себя представляет Блэк-хаус? И это она внутри ещё не была! Мерлин, а ведь внутри придётся обоих за ручку водить, как Том его самого когда-то…

— Это не такой дом. Увидишь.

— Чегой-то вы там шепчетесь, ребятня? — у таксиста вдобавок к неуместно острому слуху оказался ещё и непомерно длинный нос. — Статус какой-то…

— Мы просто играем, — не моргнув и глазом, соврал Гарри. Грейнджер подхватила:

— Эм, да, у нас, знаете, такая игра. Ролевая. Вроде «Подземелий и Драконов».

Ой, зря она это сказала, зря! Остаток пути они слушали лекцию о сатанистах-маньяках. Именно такой контингент, по мнению их шофёра, свил гнездо под прикрытием популярной настольной игры.

— Не уеду, пока не увижу, что вы в дом зашли, — вот ведь противоречивый человек, сначала дела с ними иметь не хотел, а теперь, наоборот, не желал от них отвязаться! Гарри улыбнулся таксисту лучшей версией улыбки Хорошего Мальчика.

— Вам не придётся ждать и минуты, сэр.

Если б он сам был так в этом уверен! Гарри вознёс очень матерную молитву Салазару, взялся за дверной молоток и велел приспешникам:

— Три шага назад. Как увидите, что дверь открылась — сразу же внутрь, бегом.

Было бы надёжнее, надень они мантию-невидимку, но проклятущий таксист действительно не спешил уезжать. Да ещё и на лавке поблизости обосновалась явно нетрезвая компания; трое парней гоготали, двое девушек игриво подвизгивали, извергал ритмическую какофонию принесённый ими с собой магнитофон. Да уж — Лондон никогда не спит. Особенно в уикэнд, пускай на улице, судя по пару, валящему изо рта, столбик термометра едва ли поднялся выше отметки в пять градусов.

Гарри взглянул на слепые тёмные окна в рамах цвета угля. Покрепче сжал серебряную змею, кусающую свой хвост. И трижды громко постучал. Ожидание не длилось и секунды, но субъективно показалось вечностью. Наконец, чёрная, как дёготь, дверь скрипнула, отворяясь.

Итак, то ли дом не имел ничего против новых гостей, то ли магия его не была настолько продвинутой, чтоб распознать — Гарри явился не один. Грейнджер и Малфой плечом к плечу пронеслись мимо, едва не затоптав Гарри. Тот злорадно помахал шофёру такси, вошёл и захлопнул дверь за собой.

— Грязнокровки! Мерзкая шваль! Как смеете вы осквернять…

Стоило вспыхнуть газовым рожкáм на стенах — и сработала сигнализация.

Грейнджер подскочила, Малфой присел, а Гарри кинул в портрет бывшей хозяйки дома проклятие немоты.

— Это леди Вальбурга, — представил он старуху. — Она перед смертью сошла с ума, не обращайте внимания. Так. Слушай мою команду. От меня — ни на шаг. Вообще ни на шаг. Помните директорскую полосу препятствий? Здесь весь дом такой. Цербера, правда, нет… а может и есть, просто где-нибудь завалялся.

Гарри заподозрил, что его слова не сыскали путь к сердцам слушателей. У Гермионы жадно блестели глаза, Драко от неё в этом смысле недалеко ушёл.

— О, — выдали они хором. — О-о-о!

Да, если Малфой-мэнор походил на облитый глазурью фруктовый торт, то Блэк-хаус, невзирая на тщательную уборку, сходства со склепом отнюдь не утратил.

— За мной, — позвал Гарри. — Миона, библиотека! Хочешь в библиотеку? Это сюда.

Волшебное слово сработало — не только на Грейнджер, но и на Малфоя.

— Живу надеждой, — сообщил по-французски резным дверям Гарри, и двойные створки дрогнули, впуская их внутрь. Пароль отозвался неприятным созвучием ситуации — ещё и суток не минуло, как Том исчез, а ведь кто-то годы провёл в ожидании…

Малфой с кряхтением приземлился на диван, оглядываясь по сторонам. Грейнджер, паче чаяния, не кинулась сразу рыться в книгах.

— Раздевайся, — велела она Драко. — Я проверю повязку. Восемь часов, как указано в инструкции, уже прошло, но там написано «держать в покое», а мы только и делали, что бегали туда-сюда.

— Обезболивающего точно совсем не осталось? — моментально входя в роль смертельно раненого бойца, заныл Драко.

— Нет, — Гермиона поджала губы, сосредоточенно изучая подрастрепавшиеся бинты и наполовину скрытое ими плечо. — Костерост могу предложить, хочешь? Какая жалость, потому что всё равно придётся его пить. Отёк спал, и синяка я вроде бы больше не вижу. Это хорошо. Но повязку я бы не стала снимать до утра. Давай помогу застегнуть рубашку.

— А у Тёмного Лорда… — тут Гарри замялся, пытаясь сформулировать свой вопрос. «У старой версии», — звучало и двусмысленно, и как-то странно. — У лорда Волдеморта за медицину в команде кто отвечал? Ведь кто-то же отвечал?

Малфой кивнул:

— Крёстный, как правило. Зелья, по крайней мере, всегда были на нём. Ну это и очевидно, разве не так?

— Ой, — выдала Гермиона. — Выходит, вы меня не обманывали? Он из меня и правда смену себе готовит?

Гарри тогда использовал те аргументы, которые она могла воспринять, а не те, что на самом деле имел в виду. Но слова девочки заставили осознать, что свои резоны в этом предположении имелись. Он заверил её:

— Правда-правда!

Если и нет — не важно. Волдеморт в прошлом, а Тому полевая колдомедицина в лице Грейнджер очень даже нужна. Тем более, у девчонки явно талант.

— Ну, Малфой, вот и она — фамильная библиотека Блэков, — Гарри с видом гостеприимного хозяина повёл рукой. — Есть идеи, где про твоё проклятие информацию поискать?

— Про какое из них? — невесело усмехнулся тот. — Полагаю, ты о свеженьком. Я бы не стал время тратить. Лучше показывай, где вы там вычитали про тот самый ритуал. Мы не можем позволить себе его запороть. А ещё лучше — давайте обсудим, как добывать кровь врага. Последний ингредиент остался…

Гарри, успевший устроиться в кресле с дневником на коленях, тем временем выводил:

«Уже пару часов как двадцать девятое декабря. Дорогой Том! Мы в Блэк-хаусе, с Грейнджер и Малфоем. А твою колдографию напечатали в «Ежедневном Пророке». На первой странице. Если можешь ответить — сейчас прямо самое время. Кажется, я не вполне контролирую ситуацию…»

Как так вышло, кстати, что снимок запечатлел Тома? Он забыл сделаться невидимым, или что? Потерял концентрацию по ходу сражения? Учитывая плотность огня, неудивительно. А может, дело в чём-либо совершенно ином, вроде того, как случилось с портретами? По какому принципу устроена колдография?

Гарри вспомнились феи из Коттингли (обладая своими теперешними знаниями, он уже не был бы так категоричен в суждении — настоящими были те снимки маленького народца, или же нет). Все эти случаи, когда призраки попадали, якобы совершенно непреднамеренно, в объектив камеры. Фото спиритов и произведённых ими фантомов на разных стадиях материализации. Подделки? Кто бы наверняка сказал! Если маггловская камера обладала способностью проявить невидимых глазу призраков, то на что же была способна магия?

Честно говоря, Гарри скорее склонен был поверить в непредвиденные возможности колдографии, чем в то, что накинуть на себя невидимость позабудет такой фанатик контроля, как Том.

— …ри? Гарри?

Гарри встряхнулся, поправил очки. Ну вот, пожалуйста. Стоило присесть, и вновь на мягких лапах к нему начал подкрадываться сон. Гарри был измотан — и его рыцари тоже. Но в том и дело, что тратить время на отдых было совсем не с руки.

— Да, — сказал он. — Да. Вы придумали, где и как ловить Уизли? Слушайте, а их ведь тоже должны вызвать для дачи показаний?

У Грейнджер было сложное выражение лица. Малфой взирал на неё с чем-то вроде недовольного восхищения.

— Ты совершенно меня не слушал, — обвинила Гермиона. — Ладно. Ещё раз. Я тут всё думала — про то, что вы говорили об Ордене Феникса, — она нервным жестом отвела распушившиеся волосы со лба. — Думала-думала, и поняла кое-что. Гарри, для справки — вы двое просто кошмарно на меня влияете.

Она проглотила слюну. Гарри терпеливо ждал. Существу, что жило в тенях его разума, вступление понравилось. Каким же верным было решение поставить себе на службу этот прекрасный ум!

— Все члены Ордена Феникса — враги тёмного лорда, так? Но проблема заключается в том, что они либо мертвы, либо сильные взрослые волшебники. Которых нам с вами не одолеть, и не получится насильно взять у них кровь. Поэтому я и предложила предателей крови как приемлемую альтернативу. Но, Гарри, — она мимолётно закусила губу; и вот оно снова, то выражение на её лице — смесь эмоций, моральные терзания, — Гарри, на нашем факультете учится один мальчик. Невилл Лонгботтом, ты наверняка помнишь его. Толстенький такой, не в ладах с зельеварением. Он ещё в поезде потерял жабу.

А, жаболюб-растяпа. Разумеется, Гарри знал, о ком она говорит.

— За идиота-то не держи меня!

Гермиона скрестила руки на груди, выпрямилась.

— В таком случае ты, вероятно, в курсе, к чему я веду? Прекрасно! Нет? Тогда позволь мне продолжать, — и то ли это воскресли её повадки зазнайки-отличницы, то ли на Гермиону «кошмарно» влиял ещё и Том (чей изощрённый сарказм отличался от сарказма Снейпа как битое стекло отличается от стекловаты).

— После того случая с вашей дуэлью, — рассказывала дальше Грейнджер, — он мне отчего-то доверяет. У Невилла Лонгботтома нет ни характера, ни мозгов, но зато у него есть тайна, и эта тайна стала известна мне.

Она набрала в грудь воздуха. Гарри, напротив, затаил дыхание и весь подался вперёд.

— Гарри, мы можем добыть кровь членов Ордена Феникса. Родители Невилла оба входили в эту организацию. Теперь они лежат в святом Мунго, в вегетативном состоянии. И на все-все праздники Невилл навещает их. А послезавтра у нас Новый год.

Гарри разинул рот. Буквально. Гениальный план! Гораздо лучше туманной перспективы охотиться на предателей крови, из которых двое окопались в Хогвартсе, а остальные живут где-то у Мордреда в срамном месте, в коттедже под говорящим названием «Нора» (да-да, нора, как у садовых гномов, Гарри не вдруг и поверил, что расслышал правильно).

— Ты хочешь выпить оборотное и притвориться Невиллом? — деловито уточнил Малфой. Грейнджер уставилась на него с выражением лёгкой паники на лице.

— Что?! Нет! Я имела в виду, что могла бы пойти с ним… под каким-нибудь предлогом, — явно не найдя подходящего, чтобы привести в пример, она смешалась.

— А потом что, под каким-нибудь другим предлогом достать из кармана шприц и велеть ему глядеть в сторонку пару-тройку минут? — Гарри фыркнул. — Ерунда. Дожимай до конца, ты же с Гриффиндора, где твои авантюризм и смелость?

— Уверена, смелость должна выглядеть как-то иначе, — пробормотала она.

— Как ты предполагаешь достать волос для оборотного? — задал практический вопрос Малфой.

— Подкараулим его. Прямо в больнице или на подходе к ней, — Гарри потёр шрам в смутной надежде простимулировать мыслительный процесс. Драко состроил надменную физиономию.

— Я так и знал. Вот что значит — расти в полной изоляции! Поттер, Лонгботтомы — чистокровные.

— И?.. — Угнаться за мыслью Малфоя не удавалось. Гарри только надеялся, что это издержки усталости, и способность соображать не покинула его навсегда.

— И у Гринграссов сегодня бал, — видимо, растерянность Гарри отразилась на его лице, поскольку Драко закатил глаза. — Сегодня ночью, прямо сейчас. Этот дурак дома один, а я знаю, где он живёт.

План кристаллизовался в голове Гарри. Да, его скользкий друг был кругом прав. Незачем караулить возле больницы. И незачем лишние сутки на этом терять.

— Миона, так ты говоришь — Невилл тебе доверяет?

1) «Просыпайся, душечка» (фр.)

Вернуться к тексту