Их большая тайна (гет)

По улицам города к дворцу пронесся поредевший отряд дозорных. Видя их развевающиеся алые плащи, люди тревожно шептались и оглядывались им вслед, но они даже представить себе не могли, насколько плохую весть несут с собой рыцари Камелота. Возглавлял отряд сэр Леон; несмотря на свое ранение, он твердо держался в седле и затем так же твердо доложил королю о происходящем на границе.

— Численность их армии превосходит численность нашей не меньше, чем в полтора раза, — говорил он, рассказывая об увиденных полчищах саксов и солдат Сенреда. — Через несколько часов они форсируют горы, часть войска уже пересекла перевал. На пути нам повстречался разведывательный отряд саксов, произошло сражение. К несчастью, уцелели не все.

— Сколько погибло? — напряженно спросил Утер.

— Ровно половина, — ответил Леон. Его плащ был запятнан кровью, ладонью он зажимал рану на левом плече, которая все еще немного кровоточила.

— Они просто дикари, неотесанные варвары, — сквозь зубы процедил король. — Как они могли так легко одолеть лучших рыцарей Камелота?

— Их нападение было неожиданностью для нас, как и их свирепость. Все, кто погиб, погибли с честью, милорд.

Глаза Утера лихорадочно бегали. Наконец, он сказал:

— Их нельзя подпускать к городу. Мы быстро подготовим армию и выступим против врагов в открытом бою.

В тронном зале зашептались. Сэр Леон, обведя взглядом растерянные лица придворных, осмелился высказаться от лица всего двора:

— Сир, не лучше ли сначала узнать, каковы их требования?

— Это исключено, — хмуро произнес Утер. — Я давно знаю Вортигерна, он не тот человек, с которым можно договариваться. Кроме того, Сенред много лет замышлял напасть на Камелот, битва — лучший способ разобраться с ним раз и навсегда. Я созываю срочный военный совет для обсуждения тактики боя. Гаюс, осмотри рану сэра Леона как можно скорее.

— Да, ваше величество, непременно, — поклонился Гаюс. — Я прошу всего лишь пару минут, чтобы все подготовить.

— Хорошо, — согласился Утер.

— Ничего страшного, Гаюс, я могу подождать, — скромно отозвался Леон.

Гаюс слегка кивнул ему и поспешил в свои покои, где Мерлин томился в ожидании новостей. Не успела открыться дверь, как он вскочил на ноги и завалил старика вопросами:

— Гаюс! Дозорные вернулись? Ты видел их? Что они говорят? Что собирается делать Утер?

— Мерлин, сейчас сюда придет сэр Леон, спрячься в своей комнате и не выходи оттуда, — с порога перебил его Гаюс.

— Но это же Леон, он на нашей стороне, — удивился Мерлин. — Он на стороне Артура!

«Говорящий» взгляд Гаюса лучше слов передал то, что он пытался донести до неугомонного подопечного.

— Мерлин, я очень прошу, хотя бы раз в жизни сделай то, о чем тебя просят.

Мерлин покорился, пусть и нехотя. Сделал он это очень вовремя, так как Леон вошел к лекарю буквально через секунду после того, как юноша шмыгнул в комнату и прикрыл за собой дверь. Он прильнул глазом к маленькой щели между дверными досками и весь обратился во внимание.

— Присаживайся, я займусь твоим плечом, — сказал Гаюс рыцарю.

Сэр Леон стянул с себя кольчугу, снял испачканную кровью куртку с рубахой и уселся на высокую скамью. Пока Гаюс промывал его рану, полученную от тяжелого саксонского меча, он рассуждал вслух:

— То, что мы видели, было ужасно, Гаюс. Тысячи и тысячи воинов, целое людское море! Не знаю, как мы справимся с ними в открытом сражении.

— Утер счел это лучшим выходом, — ответил лекарь, осторожно надавив пальцами на края раны. Леон поморщился.

— Битва всегда предпочтительнее осады, но в этот раз силы неравны, их слишком много. Я постараюсь донести эту мысль до короля.

Гаюс многозначительно молчал. Сквозь очки он пристально разглядывал раненое плечо Леона, после чего спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Паршиво, если начистоту. А в чем дело? Что-то не так?

— Мне не нравится вид твоей крови.

— Что? — с недоумением переспросил Леон.

— Она кажется темнее, чем должна быть. Я возьму образец у тебя из пальца, если ты не против.

Рыцарь растерянно пожал здоровым плечом, выразив согласие на процедуру. Тайно наблюдавший за ними Мерлин нахмурился в своем укрытии.

— Вообще-то я никогда не жаловался на здоровье, — заметил Леон, когда Гаюс проткнул его палец иглой и начал выдавливать кровь по капле в маленькую склянку.

— Это меня и удивляет.

— Все настолько плохо?..

— Нет, нет, — успокоил пациента Гаюс. — Обычная предосторожность.

Леон почувствовал облегчение. Гаюс, собрав достаточное количество крови, плотно закупорил склянку и убрал на стол.

— Рану нужно прижечь, — сказал он. — Придется потерпеть боль.

— Я не боюсь боли, — ответил рыцарь. — Я все думаю о том, как могло выйти так, что саксы чуть не уничтожили наш отряд. Мы превосходили их числом, но они перебили половину из нас, как котят. Что же будет в главной битве?

Гаюс тем временем принялся нагревать широкие щипцы над настольной горелкой, которая представляла собой металлическое ситечко с углями, закрепленное внутри устойчивой круглой рамы.

— Могу сказать только, что нам всем предстоит серьезное испытание, — хмуро проговорил лекарь. — И воинам, и простому народу.

— Если бы принц Артур был здесь, — сокрушенно вздыхал Леон. — Только он мог дать солдатам правильный настрой, вселить в них твердую веру и внушить волю к победе. В рядах армии много недовольных. Мы знали о том, что Сенред и Вортигерн готовят вторжение, но вместо подготовки к войне по приказу короля занимались охотой на магов, истребляли невинных людей, а не настоящих врагов. Драгоценное время упущено, теперь остается только полагаться на волю случая.

Гаюс бросил на него испытующий взгляд поверх очков. Леон, уловив его мысль, не стушевался и добавил:

— Я знаю, что все сказанное мной сейчас останется между нами, Гаюс. Не волнуйся, я не перейду черты, я всегда верен своей присяге.

— Я не сомневался в этом, — ответил Гаюс, вынув, наконец, щипцы из огня. — От Артура давно нет известий?

— К несчастью. Надеюсь, с принцем все в порядке, мы все в это верим.

Гаюс подошел к Леону с раскаленным инструментом в руках и произнес спокойным тоном, глядя ему в глаза:

— Это будет быстро. Ты готов?

Рыцарь храбро кивнул. В следующий миг раздались характерное шипение и пронзительный крик, от которого даже за дверью у Мерлина заныло здоровое плечо и заскрипели зубы. Гаюс проворно бросил щипцы в глиняную плошку с водой.

— Вот и все. Я сделаю тебе перевязку, постарайся отдохнуть хотя бы пару часов и не нагружай руку.

Побелевший от боли Леон благодарно кивал ему в ответ.

— Да, Гаюс, спасибо, — пробормотал он тихим голосом.

Когда Гаюс отпустил пациента, Мерлин вышел из своей комнаты. Вид у него был напряженный и озабоченный.

— Я слышал, что говорил Леон, — сказал он. — Скоро Утера перестанет поддерживать даже собственная армия. Он делает вид, что заботится о королевстве, но на самом деле он всегда заботился только о себе, и люди начинают понимать это.

— Мерлин, сейчас это не главное, — осадил его Гаюс. — Вортигерна и Сенреда нужно остановить, внутренние недовольства подождут.

— Да, я знаю, — печально вздохнул Мерлин. — Народ не должен расплачиваться за преступления Утера, так не должно быть.

Старый лекарь посмотрел на него долгим проницательным взглядом.

— Мерлин, за время ваших странствий случилось еще что-то, о чем я не знаю?

Мерлин покачал головой.

— От тебя ничего не скроешь, Гаюс. Вообще-то много чего случилось, но сейчас меня больше всего беспокоит Моргауза.

— Почему?

— Они с Мордредом пытались похитить яйцо дракона, и это незадолго до того, как Сенред выступил с армией. Тебе не кажется это странным? Сенред не собирался нападать так скоро, Вортигерн не смог бы повлиять на его решение, если бы им двоим кто-то не помогал.

— Да, действительно странно, — задумчиво пробормотал Гаюс.

— Тебя не удивляет новость про яйцо дракона?..

— Я знаю, что яйцо пытались похитить, Мерлин. Утер потерял сон и покой с той поры, как часть Трискелиона выкрали из сокровищницы, но тебе, похоже, известно об этой истории больше моего.

— Это правда, — признался Мерлин. — Друиды предупредили меня о том, что собираются сделать Мордред и Моргауза, они указали мне путь к гробнице Асканара, чтобы я успел добраться туда первым. Когда Мордред взял яйцо, башня начала разрушаться, его чуть не убило упавшим сверху камнем.

— А что с яйцом? — встревожился Гаюс.

— В надежном месте, — гордо улыбнулся Мерлин. — Я спрятал яйцо так, что Моргауза его не найдет.

— Уверен? Даже новорожденный дракон может принести много бед, если использовать его силу во зло.

— Гаюс, с яйцом все в порядке. Не могу объяснить, как, но я… чувствую это.

Гаюс глубокомысленно покачал головой. Мерлину показалось, что он хочет спросить его еще о чем-то, но по какой-то причине молчит.

— Что ж, будем надеяться, что чутье тебя не подводит, Мерлин. В таком случае, к чему Сенреду эта спешка с войной?

— Не знаю, — пробормотал юноша. — Но я уверен в том, что Моргауза стоит за этим.

Гаюс отошел к столу, взял чистую колбу и перелил в нее кровь, взятую у сэра Леона. Добавив туда несколько капель какого-то прозрачного пахучего состава, он тщательно взболтал содержимое колбы и начал греть его над огнем.

— Что ты делаешь? — спросил Мерлин.

— Хочу проверить, насколько густа кровь, — деловито ответил лекарь. — Я не помню, чтобы сэр Леон когда-либо жаловался на здоровье, но, судя по состоянию его крови, он должен еле таскать ноги от слабости. Самое удивительное, что вчера у меня были два пациента с похожей проблемой.

— Какая-то болезнь? Она заразная?..

— Пока не знаю. Будь любезен, подержи колбу, только не опускай низко, иначе она вскипит.

Гаюс передал помощнику стеклянный сосуд, на дне которого плескалась вязкая кровяная жидкость, и отошел к шкафчику с ядами и сильнодействующими снадобьями. Мерлин хмуро воззрился на вверенный ему сосуд, пытаясь разгадать загадку, содержащуюся в нем. По какому-то наитию он наудачу прошептал:

— Стэне афемне.

Увиденное в следующий миг превзошло все его ожидания: кровь в колбе изменила свой цвет на более яркий, в ней появились сотни сверкающих частиц, как будто кто-то насыпал туда мелких осколков хрусталя и поставил колбу на солнце.

— Гаюс! — взволнованно позвал Мерлин.

Гаюс немедленно поспешил ему на подмогу. Он взял у Мерлина из рук образец крови и долго и тщательно осматривал его на свету, наблюдая за необычным явлением. Наконец, он снял очки и сказал:

— Ты был прав, когда говорил о магическом вмешательстве, Мерлин. Сэр Леон находится под чарами. Кто бы это ни сделал, это был очень сильный маг.

— Я же говорил, что Моргауза замешана во всем этом! — воскликнул Мерлин.

— Мы не знаем наверняка, — возразил ему Гаюс. — Я верю тому, что вижу, а вижу я то, что могу описать как действие обряда Четырнадцати Лун.

— Что это за обряд?..

— Он древний, — со знающим видом пояснил Гаюс. — Для его совершения нужен особый кристалл, добытый из недр Пещеры Кристаллов — места, где, по легендам, зародилась сама магия. Этот кристалл вбирает в себя кровь жертвы, благодаря чему жрец, который провел обряд, может наслать на нее серьезную порчу. Порча имеет силу около двух недель, от полнолуния до новолуния, поэтому обряд получил такое название.

— Значит, на Леона наслали порчу, — догадался Мерлин. — И через две недели его болезнь отступит сама по себе?

— Да, но за две недели может произойти что угодно, особенно на войне. С ослабевшей жертвой расправиться проще, в этом и смысл. Древняя Религия знает множество способов избавления от врагов, и это — один из них.

— Ты говорил, что есть и другие заболевшие, — напомнил чародей.

— Да, верно, — озадаченно почесал макушку Гаюс. — Я никогда не слышал, чтобы таким образом насылали порчу на большое число людей или на целое королевство, но проверить эту версию все же стоит. Неспроста дозорные потерпели такое сокрушительное поражение от маленького отряда саксов.

— Как мы это проверим? Будем брать кровь у всех подряд?

Гаюс, тяжело вздохнув, ответил:

— Пока симптомы не выражены, боюсь, другого пути нет. Нам предстоит много работы, Мерлин. Будь готов потрудиться.

* * *

С высокой скалы на долину за перевалом открывался превосходный вид. Вортигерн подъехал на лошади к самому краю обрыва, чтобы лучше видеть, как последние из его воинов плечом к плечу с воинами Сенреда пересекают заветную границу, проходящую вдоль горного хребта. За его спиной выстроилась целая конная свита из самых преданных саксов, которых он перед походом произвел в маршалы, немного поодаль остановились Сенред и Моргауза — каждый со своей охраной. Вортигерн сыто посмеивался, поглаживая отросшую за последние месяцы окладистую черную бороду. Вид мощной армии как никогда ублажал его взор и лелеял тщеславие.

— Эй, Утер! — зычно крикнул он со скалы в сторону Камелота. — Где ты прячешься, почему не встречаешь меня на границе? Трус! Трон Камелота должен принадлежать мне! — Вортигерн с силой стукнул себя кулаком в грудь, свирепо выпучив глаза. — Твой щенок, который уничтожил мой замок, сбежал, теперь тебе никто не поможет! Приготовься расстаться со своей короной, ха-ха-ха!

Маршалы дружно поддержали своего господина, подняв в воздух мечи и троекратно выкрикнув:

— Да здравствует король Вортигерн!

Свита Сенреда не осталась в стороне и подхватила клич на свой лад:

— Слава королю Сенреду!

Сенред обменялся самодовольными ухмылками с Моргаузой.

— Кажется, восхваления тебя не трогают, — заметила она.

— Я в них не нуждаюсь, Моргауза. В конце концов, моя корона на месте, это Вортигерну предстоит заполучить свою в битве.

— А мы ему в этом поможем.

— Удивительно, как ты переменилась к нему, — усмехнулся Сенред. — Ты не горела желанием помогать Вортигерну, когда он только прибыл из-за моря. Уже оставила планы вырастить из Мордреда завоевателя?

Моргауза на его колкость ответила снисходительной улыбкой.

— Сенред! Обычно говорят, что враг врага — это друг, и хотя я не могу назвать Вортигерна своим другом, он собирается сделать то, к чему я стремилась многие годы. Ты знаешь, что на помощь в благих делах я никогда не скуплюсь.

Сенред удовлетворенно рассмеялся. Солдаты внизу маршировали стройно — не уставая, не сбавляя шаг. Над их головами были подняты копья и реяли цветные знамена.

— Разве это не великолепное зрелище? — сказал Сенред, обозревая долину.

— Великолепным оно станет, когда знамя Пендрагонов будет сброшено на землю, — ответила Моргауза. — Вот на это действительно стоит посмотреть.

— Все для вашего удовольствия, миледи.

— Я ценю твою услужливость, Сенред. — улыбнулась жрица. — Будь уверен, в долгу я не останусь.

* * *

На Камелот опустились сумерки, когда Утер в боевых доспехах стоял на лестничной площадке и пустым, безжизненным взглядом смотрел в окно. Снаружи в темноте мелькали десятки огней — рыцари строем ходили с факелами по дворцовой площади. Армия готовилась к самому крупному за последние годы сражению: все арсеналы были вскрыты, в городе введен комендантский час, стражники продолжали принимать жителей окрестных деревень, которые в страхе бежали из своих домов, прихватив кое-какой скарб, едва услышали о надвигающейся беде. Гаюс шаркающими шагами подошел к королю.

— На рассвете выступаем, Гаюс, — глухо проговорил тот, даже не шелохнувшись при появлении лекаря.

— Сир, есть нечто очень важное, о чем я должен сообщить вам.

— В чем дело?

Гаюс прочистил голос и ответил:

— Когда я осматривал рану сэра Леона, то заподозрил у него странную болезнь крови. Я предположил, что болезнь может быть заразна, и для исследования взял образцы крови у других жителей Камелота. Результаты меня поразили.

— Только этого нам сейчас не хватало, — с досадой пробормотал Утер. — Что за болезнь? Она опасна? Многие ее подхватили?

— Нет, не думаю, что опасна, хотя я назвал бы ее коварной. Среди придворных и простых горожан нет ни одного заболевшего, но что касается рыцарей…

— Ну же, говори! — нетерпеливо воскликнул король.

— Семь из десяти заражены, — скорбно доложил Гаюс. — Такая избирательность может означать, что болезнь имеет магическое происхождение. Я начал изучать ее дальше, и мои опасения подтвердились. Это действительно магия, сир.

Он ожидал от Утера какой угодно реакции на свои слова — от ступора до ярости, но Утер принял новость на удивление спокойно, как будто именно это он и хотел услышать.

— Конечно, это магия. Всегда магия.

— Сир? — осторожно позвал Гаюс. Временами у него закрадывались сомнения в ясности королевского рассудка. Сейчас на лице Утера лежала печать горя и глубокой растерянности, которая порою так тесно граничит с легким безумием.

— Ты помнишь ночь, когда умерла Игрейн? — неожиданно спросил он.

— Сир, нужно срочно принимать меры, — серьезным тоном напомнил Гаюс.

Утер продолжал так, словно ничего не слышал:

— Это была страшная ночь, такая же темная и очень, очень одинокая. Но Артур был моим солнцем, благодаря нему я смог вынести потерю. Магия отбирает у меня все, она отобрала у меня дочь и сына, а теперь хочет забрать последнее, что осталось — мой трон. Я не намерен сдаваться, Гаюс. Сражение состоится в любом случае, я сам поведу армию в бой, хотя бы нам и пришлось биться до последней капли крови.

— Доверьтесь моему опыту и прислушайтесь к совету: отмените битву и готовьте город к осаде. Мы не знаем, каковы масштабы распространения болезни. Недомогание не даст воинам сражаться в полную силу, в открытом бою их ждет верная смерть. Единственное, что способно сдержать врага, это стены крепости и слаженная оборона.

— Ты считаешь, это разумно? — с сомнением спросил Утер.

— В сложившихся обстоятельствах — да, — подтвердил Гаюс. — Магия не терпит легкомыслия.

— Хорошо, Гаюс, я доверяю твоему мнению, — кивнул король. Он встряхнулся и вновь стал прежним собой — сильным правителем с холодным рассудком. — Спасибо за твою бдительность и за то, что всегда остаешься на моей стороне, даже когда я этого не заслуживаю.

— Вы знаете, какие ваши поступки я не одобряю, но также я твердо верю, что интересы Камелота для вас были и есть превыше своих собственных.

Утер железной перчаткой дружески похлопал своего верного лекаря по плечу.

— Ступай, Гаюс, нужно подготовить лазарет. Будет много раненых.

— Да, сир, — слегка поклонившись, Гаюс удалился.

Прежде чем начать готовить дворцовые коридоры и помещения под лечебницу, он зашел в свои покои. После того, как им с Мерлином пришлось проверять кровь трех десятков случайных человек на предмет магической болезни, рабочий стол лекаря был завален грязной утварью и книгами, а вот самого Мерлина нигде не было видно. Гаюс почувствовал беспокойство — у него и раньше было множество поводов волноваться за молодого подопечного, а теперь, после всех злоключений, он представить себе не мог, что происходит в голове у Мерлина. Крепко вооружившись надеждой на лучшее, Гаюс вошел к нему в комнату и облегченно выдохнул: Мерлин был на месте. Он лежал на своей постели с явными признаками хандры.

— Я говорил с Утером, он не поведет войско в сражение, — сообщил Гаюс. — Он прислушался к моим словам об эпидемии магической болезни в армии, крепость готовят к обороне.

Мерлин поднялся с подушки и сел, подтянув к себе скрещенные ноги.

— Гаюс, как ты думаешь, какие у Камелота шансы выстоять? — спросил он, открыто глядя старику в глаза.

— Чем больше препятствий Вортигерн и Сенред встретят на своем пути, тем выше шанс. Камелот издревле славился своей неприступностью, будем надеяться, что его стены защитят людей.

— А если честно?

— Если честно… — Гаюс в замешательстве тер подбородок. — Мерлин, к сожалению, я знаю об обряде Четырнадцати Лун не так много, как хотелось бы. Мне неизвестно, как будет развиваться эпидемия, затронет ли она всех и насколько солдаты будут способны сопротивляться болезни. От этого зависит очень многое.

— Я понял, — Мерлин задумчиво покачал головой. — Шансы призрачны, ты это хотел сказать.

— Я этого не говорил, Мерлин, — строго возразил Гаюс. — Цитадель — это та защита, которой на поле боя не будет. Ты слышал, что сказал Леон? Их больше, чем нас, они используют магию. Откуда мы можем знать, что еще припасено у Сенреда в арсенале?

— Значит, это надо узнать.

Мерлин резво опустил ноги, сунул их в сапоги и вскочил с кровати. Гаюс растерялся:

— Что ты делаешь?..

— Отправляюсь в лагерь Сенреда, — на голубом глазу ответил юный маг, надевая свою потертую куртку.

— Мерлин, не смей!

— Почему? Если на рыцарей наслали порчу с помощью кристалла, кристалл нужно найти и уничтожить.

— Ты сошел с ума, это очень опасно! — возмутился Гаюс.

— Я хочу спасти людей. Это лучше, чем оставаться здесь и ничего не делать, — стоял на своем Мерлин.

— А если ты погибнешь?!

— Что ж, я погибну, исполняя свой долг. Ведь мой долг — сохранить королевство для Артура, не правда ли?

Гаюс удрученно покачал головой. В некоторых вопросах Мерлин был непреклонен, и старику оставалось лишь смириться с его безрассудными героическими идеями.

— Иногда я забываю, что за всей твоей вопиющей глупостью скрываются таланты великого мага, — вздохнул он.

— Гаюс, — Мерлин тепло улыбнулся. — Все будет в порядке, Артур придет, нужно только продержаться до того времени.

— Меня беспокоит то, что будет после, Мерлин. Я чувствую, что Камелот ждут большие перемены, но произойдут они к лучшему или к худшему, покажет только время.

Улыбка на лице Мерлина стала какой-то необычной — одухотворенной и печальной.

— Может быть, наконец-то исполнится то, что суждено, — сказал он.

— Я не знаю, Мерлин. Я не знаю.

Юноша не стал ничего говорить и крепко обнял Гаюса. По тому, как звонко он шмыгнул носом, Гаюс понял, что он еле сдерживает слезы.

— Если вдруг случится так, что я не вернусь, передай Артуру, что мне жаль, — проговорил Мерлин, не разжимая объятий. — И скажи Моргане, когда увидишь ее, что я всегда ее любил.

Гаюс немного отстранился и с тревогой спросил:

— Скажи мне, как ты собираешься искать лагерь?

— Это же просто, — Мерлин пожал плечами. — Впереди долгая ночь, с высокого холма огни многотысячной армии будут видны за десятки миль.

— Если тебя поймают, то убьют.

— Я постараюсь, чтобы этого не случилось.

— Вдруг ты был прав, и Моргауза действительно там? — продолжал Гаюс. — Она узнает тебя, тогда тебе конец.

— Она меня не узнает, — глаза чародея лукаво блеснули.

— Как это?

— Я буду стариком. У меня еще осталось немного того зелья, которое ты приготовил для меня в прошлый раз.

Гаюс скептически поджал морщинистые сухие губы.

— Мне не нравится эта затея, Мерлин, но удерживать тебя бесполезно, поэтому все, что я могу, это искренне пожелать тебе удачи. Я буду ждать твоего возвращения, как всегда.

— Спасибо, Гаюс, я тебя не подведу, — благодарно ответил Мерлин, взял собранную заранее сумку и был таков.

* * *

В лагере захватчиков, разбитом на ночь, было отнюдь не тихо. Часть воинов укрылись в простых палатках, но большинство сидели у костров, жарили дичь, точили мечи и секиры, пили дешевый сидр из жестяных кружек и гоготали на всю лесную округу — солдаты Сенреда вместе с саксами. Однако, как бы им ни хотелось веселиться, несколько дней непрерывного марша давали о себе знать, так что уже через пару часов все забылись мертвецким сном, а вокруг раздавался разве что храп. На посту оставались только сторожевые.

Обратившийся в старика Мерлин пробовал вести наблюдение за лагерем из укрытия, но эти попытки обернулись провалом — с опушки обзор был сильно ограничен даже в лунную ночь, к тому же, войско частично рассредоточилось в лесу, и он рисковал быть атакованным с тыла. Мерлин рассудил, что вылазка в самое сердце вражьего логова принесет больше пользы, и смело направился к палаткам.

— Эй, кто ты такой? А ну, стоять! — сию же минуту окликнули его сзади.

Мерлин-старик наморщил нос, как старая лисица, учуявшая след зайца, поднял костлявые руки и медленно повернулся лицом к неприятелям.

— Что тебе тут надо? — грубо спросил гвардеец Сенреда, направив на него свое копье.

— Отвечай! — вторил вооруженный секирой сакс.

— А-а! — сиплым голосом проскрипел Мерлин. — Я живу тут неподалеку, в лесу. Вы так шумели, что распугали всех птиц, всех зверей, вот я и пришел разобраться.

— Иди-ка ты отсюда, старик, пока можешь, — враждебно процедил гвардеец.

— Хорошенькое дело! — фыркнул Мерлин. — Приходят на чужую землю, топчут тут все своими сапогами, жгут костры, мусорят, как стадо свиней, да еще и старшим хамят!

Сторожевые не горели желанием препираться с неизвестным стариком и угрожающе двинулись на него с оружием. Не успели они пройти и трех шагов, как Мерлин резко выставил перед собой ладони и отбросил обоих назад.

— Вот так-то, господа, — проворчал он над крепко оглушенными воинами, отряхнув руки друг о дружку.

Мерлин уложил их так, как будто они просто уснули — среди десятков спящих тел еще два не вызвали бы ни у кого подозрений. Участок, который они стерегли, теперь был свободен, оставалось понять, как далеко он тянется. Мерлин поковылял вглубь лагеря, опираясь на посох, чтобы не спотыкаться и не путаться одряхлевшими ногами в длинном красном хитоне. Он шел мимо спящих у костров солдат, палаток, оружейных стоек, воткнутых в землю тут и там знамен: на одних изображалась извивающаяся черная змея, герб войска Сенреда, на других — два перекрещенных коротких меча, избранные в качестве символа саксами и их предводителем.

Наконец, Мерлин услышал какой-то отдаленный шум и голоса, подсказавшие ему направление пути. Голоса привели его прямо к роскошному шатру с усиленной охраной, который разительно выделялся на общем фоне. Внутри горел огонь. Нетрудно было догадаться, кому принадлежит шатер — не только по внешнему виду, но и по басовитому хохоту, то и дело долетающему оттуда. Чародей притаился за ближайшей палаткой и стал ждать.

Между тем в шатре полным ходом шла маленькая пирушка — Вортигерн с Сенредом отмечали удачный переход через горы. Компанию им составляла Моргауза; она и Вортигерн с трудом терпели друг друга, но необходимость находиться в одной лодке вынуждала их временно забыть про взаимную неприязнь. Хотя бы ради дружбы и расположения Сенреда.

— Я же говорил, что Утер трус, — с набитым ртом пробасил Вортигерн. — Мы прошли уже пять лиг по его земле, а он носа не высовывает. Этак нам и воевать не придется, ха-ха!

Сенред хмыкнул, подцепив своим кинжалом кусок жареной курицы.

— Утер не из тех, кто легко сдается, — сказал он. — Ему давно доложили, что мы здесь. Готов поспорить, этой ночью у него нет ни минуты на сон.

Моргауза довольно заулыбалась.

— Это только начало, — проговорила она ленивым, расслабленным голосом. — Утер не спит всего одну ночь, а я не спала несколько лет. Придется придумать для него более изощренное наказание.

— Это мы умеем, клянусь преисподней, — рассмеялся Вортигерн.

— Скоро власти Утера придет конец, — усмехнулся Сенред. — Мне надоело, что короли из альянса пляшут под его дудку. В кои-то веки у меня будет сосед, которого я смогу назвать своим союзником.

— За такое дело надо выпить еще, — Вортигерн сделал знак слуге, чтобы кубки вновь наполнили вином до краев. — За дружбу и верность, тысяча чертей! И за новый альянс!

Чокнувшись с Сенредом, он опрокинул кубок себе в рот и осушил его в два счета.

— Я оставлю вас, — сказала Моргауза, встала и вышла из шатра. Вортигерн проводил ее недоверчивым взглядом.

— Зря ты ее с собой потащил, — ворчливо заметил он. — Женщинам нельзя доверять, а ведьмам — тем более.

— Этой — можно, — уверенно ответил Сенред. — Я хорошо знаю Моргаузу, в ее сотрудничестве с нами нет никакого подвоха, а вот пользы…

— Был у меня один, тоже колдовал. Все колдовал, колдовал и наколдовал Пендрагона мне на голову, тысяча проклятий. Сбежал куда-то, паршивец, испугался, что я проткну его вертелом и зажарю на костре, раз он сам не зажарился.

— Моргауза не просто ведьма, она Верховная жрица. Я не жалею, что встретил ее, хотя иногда она так и просится на костер.

Вортигерн громогласно расхохотался в ответ на сальную шутку и принялся за дикую утку с яблоками. Тем временем Моргауза, выйдя наружу, стояла и озиралась по сторонам, словно почуяла в воздухе что-то неладное. Мерлин замер и напрягся, едва увидел ее белые вьющиеся локоны и стальной блеск доспехов. Она долго всматривалась в ночную тьму, где меж бескрайних палаток горели огни, но затем, не обнаружив вокруг ничего подозрительного, отправилась куда-то по своим делам. Мерлин не хотел упускать ее из виду и осторожно последовал за ней короткими перебежками от укрытия к укрытию.

В конце концов Моргауза вышла на открытое, более-менее свободное пространство, удаленное от основной части лагеря, и остановилась. По пути к ней присоединились два стража явно не общей из когорты, которые почтительно встали на некотором расстоянии от госпожи. Мерлин затаил дыхание, когда увидел, как она достает из небольшой сумки на поясе какую-то вещицу, оказавшуюся тем самым кристаллом, о котором ему говорил Гаюс. Моргауза положила его на ладонь и воздела руку к луне, выглянувшей из-за облаков.

— Ту афеменда крастас… — забормотала она низким голосом.

Волнение сыграло с Мерлином злую шутку — он забыл, что в теле старика отнюдь не так проворен, как в теле двадцатилетнего юноши, потерял равновесие и завалился в палатку, за которой прятался. Моргауза вздрогнула и обернулась к источнику звука, стражи схватились за мечи.

— За мной следят! — воскликнула она, вращая глазами. — Найдите, кто это!

Стражи обнаружили бы Мерлина быстрее, чем он успел подняться на ноги, поэтому он протянул вперед морщинистую руку и прошептал:

— Стэнт онгинне мист.

Поляну в одно мгновение заволокло густым туманом, благодаря чему Мерлин выиграл некоторое преимущество. Пока Моргауза и ее охранники блуждали в белой мгле, он побежал в сторону леса так быстро, как только мог.

— Форфирне! — от заклинания Моргаузы туман рассеялся, и она увидела длинноволосого старика, удирающего в лес. Колдунья выбросила руку перед собой и выкрикнула: — Афлеоган!

Мерлина подбросило в воздух и с силой приложило о землю. От удара у него посыпались искры из глаз, а все тело стало каким-то ватным. Стражи настигли его и поволокли, полуживого, к Моргаузе.

— Ну что ж, — сказала она, пытливо оглядев поставленного на колени старика с высоты своего роста. — Кажется, ты не обычный человек. Кто ты такой? Что тебе нужно?

Голова у Мерлина все еще гудела, как колокол, но он нашел в себе силы поднять ее и дерзко взглянуть Моргаузе в глаза.

— Меня зовут… Драгун, — скрипуче ответил он. — Я не привык, чтобы со мной так обращались. Скажи своим негодяям, чтобы они отпустили меня.

Моргауза хмыкнула, удивленная его смелостью, и слегка кивнула стражам. Те отпустили Мерлина, но остались на таком расстоянии, чтобы быстро скрутить ему руки в случае какой-нибудь выходки с его стороны. Чародей с трудом поднялся на ноги и еле разогнул спину, охая от боли.

— Хорошо, тогда поговорим на равных, — спокойно произнесла Моргауза. — Ты здесь чужак, и ты следил за мной. Я хочу знать, по какой причине ты это делал.

— Значит, это я чужак? — возмутился Мерлин. — А кто тогда вы все? Кто вас сюда звал? Может быть, у вас есть приглашение, а-а?

— Ты уходишь от ответа. Дай-ка я угадаю… Тебя подослал Эмрис?

— Ха! Так я тебе и сказал!

Лицо жрицы сделалось жестче.

— Мне начинает это надоедать, — процедила она. — Я хотела поступить с тобой великодушно, с уважением, но ты вынуждаешь меня действовать иначе.

— Только попробуй. Фэгре би хафт!

Моргауза в сей же миг резко отлетела назад, не успев взвизгнуть, та же участь постигла и двух ее стражей. Мерлин наконец смог успокоиться и отдышаться, но времени было мало — шум мог разбудить спящих неподалеку солдат. Он принялся обыскивать бесчувственную Моргаузу, чтобы забрать у нее кристалл, как вдруг сзади просвистела арбалетная стрела. Плечо пронзила нестерпимая боль. Еще один выстрел — и маг потерял сознание.

Он пришел в себя, будучи привязанным к какому-то дереву. Впрочем, это не совсем точное слово. Мерлин как будто наполовину врос в ствол, весь намертво опутанный ветвями. Раны — одна в плече и одна в боку — ужасно ныли, но это было меньшей из проблем. Его главная проблема стояла перед ним, имя ей — Моргауза.

— Вот видишь, а все могло закончиться совсем по-другому, — с издевкой говорила она, глядя на пленника. За ее спиной стояли ее личные стражи и отряд воинов Сенреда. — Ты мог все рассказать мне по-хорошему, а теперь ты почти мертв.

— Ты все равно ничего не узнаешь, — прохрипел Мерлин.

Моргауза закатила глаза и цокнула языком.

— Я так не думаю. Сейчас я узнаю твой главный секрет. Скажи мне, это твое?

Она показала ему в свете факела прозрачный пузырек с лавандовой жидкостью — тот самый, который Мерлин захватил с собой в путь и так бестолково потерял.

— О нет… — в отчаянии простонал он.

— Значит, твое, — удовлетворенно заметила колдунья. — Прекрасно.

Она дала знак стражам, те подошли к Мерлину, силой разжали ему челюсти и влили зелье в рот. Маг с ужасом почувствовал, как его кожа разглаживается, лицо приобретает прежние черты, а тело — прежнюю форму. Моргауза насмешливо распахнула глаза пошире.

— Здравствуй, Мерлин! Верный слуга принца Артура, любовник моей бедной сестры. Или мне следует называть тебя Эмрисом? Так или иначе, я рада встрече.

— Не могу сказать то же самое о себе, — слабо усмехнулся он.

— Почему я не удивлена?

— Потому что ты знаешь, что я не позволил бы тебе сделать с Камелотом то, что ты задумала.

— В чем дело, Мерлин? — прищурилась Моргауза. — Почему ты так радеешь за Камелот? Может быть, ты забыл о том, что делает Утер с такими, как мы? Странно, ведь ты сам чуть не пострадал. Если бы не Моргана, Утер не оставил бы тебя в живых.

Мерлин устало помотал головой.

— Это не выход, Моргауза. То, что ты предлагаешь, это не выход. Война, кровь, невинные жертвы — чем ты отличаешься от Утера?

— Какой же выход предлагаешь ты? Неужели ты вправду веришь, что Артур будет другим? Кстати, где он сейчас?

— Я ни за что тебе не скажу, — уничижительно улыбнулся Мерлин. — Я скорее умру.

Моргауза усмехнулась.

— Мне жаль убивать тебя, Мерлин. Правда, жаль. Твоим талантам могло бы найтись достойное применение, и я была бы рада предложить тебе союз, но ты, конечно, откажешься.

— Ты правильно рассуждаешь.

— Тем хуже для тебя. Может быть, ты действительно выдающийся маг, как о тебе говорят друиды, но я Верховная жрица Старой Религии, тебе не сравниться со мной. Не хочешь говорить мне, где Артур — не говори. Это больше не имеет значения, а знаешь, почему? — Моргауза подошла к пленнику вплотную, с вызовом заглядывая ему в глаза. — Без тебя Артур ни на что не способен. Он слишком зависит от тебя, как и Моргана, так что они двое мне не соперники. Ты умрешь, зная, что Камелот пал, а Артур и Моргана никогда не вернутся домой.

Мерлин собрал остаток сил и бесстрашно рассмеялся ей в лицо.

— Они вернутся, поверь. Вернутся сами и вернут себе все, что принадлежит им по праву, а я умру спокойно и радостно, потому что верю в них, как и в то, что Великий Альбион будет построен.

— Ты сумасшедший, — фыркнула Моргауза и отошла от дерева. — Оставайся здесь в одиночестве, все равно ты вряд ли доживешь до рассвета.

С этими словами она вместе со своей свитой покинула Мерлина. Раненый, обессилевший, он попытался оценить свое положение и пришел к неутешительным выводам: Моргауза использовала какое-то заклинание, которое сделало обычное дерево его тюрьмой.

— Ик беоп фе, форд ме форлеатен! — прошептал он, но от этого заклинания как будто еще сильнее погрузился вглубь коры. — Авек фраэт бинне вестмас! — ветви только крепче сомкнулись на его груди, почти лишив мага возможности дышать. — Алиэф! — отчаянно выкрикнул Мерлин.

Каждая попытка выбраться делала только хуже — зачарованное дерево словно пожирало свою жертву заживо. В конце концов, Мерлин оставил это занятие и решил принять смерть достойно. Ему вспоминалось многое: первый день в Камелоте и улыбка матери, строгий взгляд Гаюса и поучения дракона, Артур и многочисленные сражения, Ланселот и Гвейн, но ни о чем и ни о ком он не сожалел так, как о Моргане. Постепенно в его измученном сознании осталась единственная, несбыточная надежда: он хотел, чтобы она была здесь, рядом с ним в этом предрассветном лесу.

Услышав голоса, Мерлин подумал, что в лагере пробудились саксы, чтобы продолжить путь. Возможно, они даже заметят его и добьют. «Было бы славно», — усмехнулся про себя маг. Однако он ошибался, и последнее, что он видел перед тем, как погрузиться во тьму, это до боли знакомые силуэты.