Лабиринт забвения (джен)

Так сложилось, что еду в лазарет и на гауптвахту всегда носила Морни. Остальным было всё равно, какую именно работу делать на данный момент, а ей время от времени становилось невыносимо вертеться по душной замковой кухне и слушать ушераздирающие звуки, издаваемые интендантом. Кажется, он считал эту невыносимую какофонию пением.

К счастью, стоило закрыть дверь, как назойливое гудение стихало. В коридорах всегда стояла гулкая тишина, которую нарушал лишь погромыхивающий на стыках плит поднос-каталка.

Гауптвахта была ближе. Дежуривший сегодня Гил-Над — его многие арзаки знали в лицо — принял термос и свёрток с бутербродами и сподобился на «спасибо». Рабам благодарностей не полагалось, так что лейтенант казался многим прямо-таки образцом менвитского благородства.

Отставив свой обед на подоконник, Гил-Над заглянул в камеру через окошко и сказал Морни:

— Можешь войти.

В камере было темно, тесно и прохладно. Морни видела всё в зеленоватом луче света из вентиляционного окна, а Кси-Лея лишили и этого: ему не позволили снять маску. Плотная, чёрная, с хитрым замком, который заключённый не мог вскрыть самостоятельно. От арзаков секрет маски тщательно охранялся — даже Ильсор однажды посетовал, что ему никак не удастся подержать эту штуку в руках.

Услышав открывающуюся дверь, Кси-Лей повернулся на звук. Гил-Над, повинуясь регламенту, снова её закрыл. Морни опустила откидной столик и поставила на него принесённый контейнер и кружку с крышкой.

— Ваш обед на столе, господин капитан. Осторожно, он горячий.

Кси-Лей, не вставая с пола, подвинулся поближе и нашёл рукой кружку. Поднёс её ко рту, отгораживаясь от возможных наблюдателей, и еле слышно произнёс:

— Передай Нур-Лею цифры. Восемь, восемь, шесть, одиннадцать.

Он ведь знает, что Устав запрещает заключённым отдавать арзакам приказы, а арзакам — разговаривать с заключёнными?

Морни честно проигнорировала слова Кси-Лея. Гил-Над открыл дверь на стук и выпустил её.

Теперь надо зайти в лазарет, а для этого придётся обойти ползамка. Морни неслышно вздохнула и загремела подносом дальше, любуясь яркими узорами солнечных лучей на полу и стенах.

По пути ей попался Ильсор. Ему бы следовало быть на совещании — генерал всегда настаивал на присутствии инженера. Однако кое у кого разыгралась мнительность, и на этот раз Ильсора прогнали.

— Как думаешь, что они там обсуждают? — вполголоса поинтересовалась Морни, поравнявшись с ним.

— Судя по записке на столе генерала, подвал, змею, потерю памяти, великаншу и превентивный удар по столице, — перечислил Ильсор и мрачно добавил: — Похоже, мы спровоцировали бойню.

— Если только ускорили. Это же менвиты! Помоги поднос с лестницы спустить, а?

Можно было бы перенести и в одиночку, но вдвоём они справились быстрее.

— Тебя там ещё одна лестница ждёт. Проводить?

— Проводи. Слушай, мне тут Кси-Лей приказал какие-то цифры его брату передать. По правилам, я должна проигнорировать приказ и доложить об этом игольчатому. Что делать?

— Проигнорируй и доложи. Нас это не касается.

Почему-то Ильсору очень не нравился Кси-Лей. Больше, чем любой другой менвит. О причинах Морни могла только гадать.

В лазарете было безлюдно. Геологи традиционно отсутствовали в полном составе, ботаники вторую неделю паслись за пределами лагеря, а остальные заканчивали исследовать змею. Лон-Гор был на совещании.

Впрочем, как выяснилось, в примыкающем к лазарету морге работал Аш-Риа. Он вскрывал обезьяну и зачем-то вышел в приёмную, где наткнулся на арзаков.

— Ильсор? Удачно. Генерал не ждёт?

— Нет, господин, — ответил Ильсор.

— Тогда переоденься и объясни мне наконец нормально, как летают эти зорновы обезьяны!

Биолог громко хлопнул дверью, а Ильсор с видом обречённого на смерть направился к кладовке, где хранилась медицинская одежда.

— Удачи, братишка, — хмыкнула Морни.

Помнится, Библиотека однажды заявила, что где-то в окрестностях Хальси взбесились келпи. Им втроём пришлось ловить одного и проводить вскрытие, чтобы выяснить причины бешенства. В результате заниматься этим пришлось Морни: Юнсар нахально сбежал, выдумав какую-то убедительную причину, а Ильсор честно рухнул в обморок.

Человеческие травмы его не пугали — всё-таки Киан хранил дома в том числе и книги по военно-полевой хирургии, даже что-то из Эпохи Сумеречной зимы имелось. Но если попадалось что-то вроде келпи или летучих обезьян… В общем, Морни подозревала, что Аш-Риа сегодня останется без консультации.

Кроме биолога, в лазарете находились Гелли и Янши. Они наводили порядок в шкафах для медикаментов, и их нельзя было отвлекать.

Сперва Морни заглянула к усыплённым менвитам.

В их палате атмосфера застыла в пяти минутах до взрыва. Фан-Зо и Зен-Тар лежали на своих кроватях носами к стенке, а Лин-Хес сидел между ними на полу, растрёпанный, окружённый исписанными тетрадями и с дёргающимся глазом.

Когда Морни входила, пациенты попытались было посмотреть, кого там принесло.

— Лежать! Молчать! — почти прорычал Лин-Хес.

Морни едва удержалась от смеха. Лётчик, похоже, это заметил, потому что взглянул на неё настолько гневно, что она, пожалуй, испугалась.

— Оставь обед и передай это полковнику Мон-Со.

«Я вам что, почтовый вертолёт?» — вопросила Морни, но послушно положила пожёванную записку в карман.

Выходя, она услышала вопрос кого-то из пациентов:

— Ну, Лин-Хес, ну можно не лежать?

— Можно. Но если вы снова начнёте бузить, то придёт злой полковник и оторвёт вам головы, а тушки выкинет в окно.

— Фан-Зо, давай на самом деле потише, — нехотя предложил Зен-Тар. Он говорил ещё что-то, но Морни уже не слышала.

В коридоре она задержалась, чтобы собраться с мыслями. Всё-таки идея с усыплением оказалась, мягко говоря, не идеальной.

За пару дней состояние этих двоих заметно улучшилось, но личности всё равно были сломаны. Чем-то картина напоминала обратимый перегипноз. Может, на медицинском уровне это было не так, но на обывательском… Видела Морни переживших подобное арзаков. Мятые картонки!

Оба менвита выглядели куда более жизнеутверждающе. Это злило. Вернее… Это было сложно.

Морни подала документы в военное училище, едва ей стукнуло двадцать. Причины были далеки от героических, однако за четыре года на полигонах она впитала солдатскую идеологию. Иди вперёд и не смотри в глаза врагу.

Глаза — это не о менвитах. Это о том, что врага нельзя очеловечивать.

По распределению Морни попала на запад, к даасарам. Их нетрудно было расчеловечить — даасары буквально не являлись людьми. Больше не являлись.

После перевода на восток Морни так же относилась и к менвитам. Ильсор, хотя и обитал большую часть времени в Энар-Таари, её точку зрения вполне разделял. Это значило, что она верна. Не может же ошибаться человек, который знает, как там всё на самом деле?

Когда братишка вдруг заявил, что они с Юнсаром отправляются на Беллиору вместе с их иситовой «Диавоной», Морни пришлось экстренно подтягивать менвитский и осваивать их кухню. Бросить своих подопечных Хранитель не мог, а профессия повара оказалась доступнее всего.

Морни понятия не имела, где Ильсор достал для неё поддельные документы, которые пропустила комиссия, но факт оставался фактом. Мало того, ей прописали такой хороший уровень коррекции, что даже проверка на гипнабельность оказалась чистой формальностью. Господин Шаа-Раз просто посверлил её взглядом и поставил допуск в личном деле.

Так же легко проверку прошли только Гелли и Тайси. Но те двое взаправду подчинялись, а Морни была совершенно негипнабельна.

Дальше начались тренировки. Экипаж загоняли то в пустыню, но на какое-то плато, то на север, то в джунгли… От Морни требовалось только вовремя готовить или собирать сухпайки, но в действительности её тренировки проходили совсем на ином уровне.

Быть арзачкой. Не так, как надо, а по-менвитски. Убрать эмоции, кланяться, «да, господин», «позвольте, господин», «извините, господин». Выполнять любой приказ. Не отсвечивать. Слушаться. Смотреть в глаза и делать вид, что тонешь в них.

Менвиты особо не приглядывались. Им как будто и в голову не могло прийти, что среди отобранных комиссией арзаков есть такие, как Морни. А ведь, кроме неё, таких было несколько.

Смотреть на происходящее с лицом восковой куклы оказалось невероятно тяжело. Если Тау-Мит решил врезать Тайси за какую-то промашку, то надо было пройти мимо и не вступаться.

Вообще, Тайси доставалось сильнее всех: и в лётчики ему комэск попался, и в стрелки — любитель рукоприкладства. Тут ведь и не разберёшь, кто из двоих хуже.

Чем больше Морни наблюдала, тем яснее понимала: они всё-таки тоже люди, со своими дрязгами, секретами, желаниями… Это злило. Враг не должен чувствовать, он должен быть уничтожен.

Под конец Морни уже казалось, что она сходит с ума от всех этих несоответствий. Именно она предложила в качестве возможного варианта развития событий самый радикальный. Избавиться от менвитов. Совсем.

К счастью, наступил спасительный анабиоз. Семнадцать лет пролетели, конечно, незаметно, но самого ощущения долгого сна хватило, чтобы почувствовать себя лучше.

Однако уже третий день после пробуждения вновь принёс смятение.

Рой-Дин отправил Морни отнести ужин дежурному в центр управления. В тот день это был Мон-Со.

Когда Морни вошла, он рассматривал окружающий космос. Большой панорамный экран транслировал безграничную тьму, расстилавшуюся вокруг звездолёта. По правому борту величаво проплывал оранжево-полосатый гигант. Впереди горела золотая звезда, на которой тенями проступал пояс астероидов. Дальше виделся красный шар, а вокруг сновали мириады разноцветных проблесков.

Морни, наверное, подвела арзакская впечатлительность, но в тот день она отметила, что полковник, с его светлыми волосами и в тёмно-синей форме, смотрелся на фоне космоса весьма органично. Красиво он смотрелся, чего уж там!

Потом Морни постоянно обращала на него внимание. Рассматривала, любовалась. Ужасалась. Мон-Со нравился ей своей собранностью и серьёзностью — природными качествами, а не данью обществу, как у остальных. Он пугал её своим занудством и верностью режиму. Жёсткий, требовательный, узколобый, да ещё и чуть не угробивший Ильсора. Но с фантастическими серебряными — серыми на самом деле, но первое впечатление не перебить — глазами.

За стеной что-то грохнуло, послышался негодующий вопль Лин-Хеса. Морни на миг зажмурилась, изгоняя из мыслей эти глаза, и решительно толкнула дверь следующей палаты.

Она больше не знала, как ей относиться к менвитам. Враги? Враги. Арзаков надо освободить? Надо. Но каким-то другим способом.

Солдат противился: вот он, подходящий вариант, найден — только спланируй всё получше. Но человек смотрел врагу в глаза и видел напротив другого человека. А с людьми так поступать нельзя.

Интересно, насколько Кун-Сат ненавидит Морни за то, в каком уязвимом и беспомощном состоянии она его видит? За то, что кормит с ложечки, потому что у него не работают руки? За то, что, уходя, поправляет сбившееся одеяло?

И ведь вопреки всему хочется сказать ему: «Держись, парень, прорвёшься!» Но Морни — арзачка, у неё нет права сочувствовать и ободрять.

* * *

Чёрный от огня и взрезанный скальпелем труп обезьяны до сих пор стоял перед глазами. После того как Аш-Риа смилостивился и отпустил, Ильсор успел сполоснуть лицо холодной водой и пробежать ползамка до кабинета генерала, но его всё ещё подташнивало.

Видеть в жизни приходилось всякое: и рисунки в отцовских книжках, и заспиртованных уродцев в Библиотеке, и жертв Рес-Кая, и в районы боевых действий Ильсора неоднократно заносило… Но почти везде можно было не всматриваться, не выискивать детали.

Аш-Риа же провёл из любви к науке почти полноценный урок анатомии высших приматов. Вот вам сердце, печень, нормальное лёгкое, разорванное лёгкое… Вот кость выступила — у неё такой интересный оттенок! А вот ожог четвёртой степени — причина смерти. Посмотрите, как странно свернулась палёная шерсть!

Профессору всё не давало покоя строение обезьяны. Увы, Ильсор не мог сказать ему ничего нового, поэтому большую часть времени он стоял возле стола и размышлял о том, нормально ли для приличного раба падать в спасительный обморок от представленного зрелища. Вероятно, нет — отвращение загоняется в недра подсознания вместе с прочими чувствами.

Около кабинета обнаружился Мон-Со. Почти в точности повторялась недавняя сцена, только на этот раз Ильсор шёл к генералу, а Мон-Со — от.

— Выглядишь отвратительно. Что на этот раз?

— Господин Аш-Риа привлёк меня к своим исследованиям.

— И? Не на тебе же он эксперименты ставил?

— Нет, господин полковник. Однако… минут пятнадцать назад я очень жалел, что меня не гипнотизируют как всех.

Мон-Со усмехнулся, как показалось Ильсору, с торжеством.

— Это легко исправить.

Улыбаются ли змеи перед обедом? Едва ли это можно так назвать. Умеет ли улыбаться Мон-Со? Вполне естественная реакция, но у менвитов Ильсор именно улыбку, а не оскал или усмешку, видел редко.

— Не надо, господин полковник, пожалуйста. Я ведь не выхожу за рамки? — На губы сама собой выскользнула жалкая заискивающая гримаса.

Мон-Со посмотрел на дверь генеральского кабинета и кивнул. Похоже, отсутствие арзака на совещании примирило его с действительностью.

— Теперь — нет.

Ильсор облегчённо выдохнул, а полковник вдруг спросил:

— Что там с тем плеером?

Ильсор уже думал, что про него забыл не только Мон-Со, но и генерал. Оказывается, нет.

— Он так и лежит в кабинете господина штурмана. Обычный плеер, но со встроенным подслушивающим устройством.

Почти правда. Объяснять, что эта штука на самом деле измеряет колдовство, а не слушает беседы, явно не стоило, но как-то обосновать присутствие плеера в кабинете Баан-Ну всё-таки было нужно.

Мон-Со ответ вполне устроил, и он переключился на другое.

— Готовится операция «Страх», атака на столицу Гудвинии. Задействованы все вертолёты. Генерал дал две недели.

Всё-таки будет. Что ж, Морни права: это был лишь вопрос времени. Но две недели…

— Господин полковник, боюсь, этого не хватит, чтобы полноценно подготовить технику.

— Приказ есть приказ, Ильсор, — напомнил Мон-Со. — Должны успеть.

Казалось, он сам не рад этому приказу. Слишком много навалилось, а Баан-Ну мало проблем. Конечно, не он же их решает!

Так, что делать? Прежде всего, предупредить беллиорцев. Кастальо или Элли? И где её искать?

Ладно, это ждёт. Вертолёты… Дособрать, дочинить, вооружить… Вот бы беллиорцы диверсию какую учинили! Ну не дело это — с местными воевать. С таким разрывом технологий менвиты могут чисто случайно геноцид устроить.

Элли пришла этой же ночью. Она выловила Ильсора, когда тот шёл от генерала.

Первым, о чём они заговорили, устроившись в пустом тёмном коридоре, было усыпление. Версии Элли и Кастальо сошлись. Она также добавила, что при достаточном количестве и качестве напоминаний память можно восстановить полностью. Это радовало.

Потом Элли выспрашивала о подвале. Ильсор рассказал ей про тьму и шахматы, но без особых подробностей. Под конец предупредил об атаке.

— Вряд ли у них получится, — задумчиво проговорила Элли. — Эта страна удивительно стабильна. Как заповедник прямо.

На её браслете блеснула монетка с книгой. Ильсор торопливо раскрыл на планшете чертёжную программу и спросил, подобрав максимально близкие по значению беллиорские слова:

— Книг… книжное хранилище?

На пустом листе в программе появились три схематичных фигурки: с книгой, с мечом (он на рисунке выглядел понятнее, чем пистолет) и с метлой.

— Ух ты! — восхитилась Элли. — У вас она тоже есть? Би-бли-о-те-ка.

Она выхватила стилус и нарисовала поверх человечков книжные полки. Ильсор переключил уровни, и программа выстроила адекватную композицию: полки на заднем плане, люди — на переднем.

— Удобная штука. Надо будет Фреду рассказать.

В беллиорской версии Библиотеки кадровый состав был таким же, как на Рамерии: Библиотекарь, Хранитель, Смотритель. Элли, похоже, была именно Библиотекарем, так что разговор с актуальных проблем сполз на обмен опытом.

Оба Хранителя, наверное, за головы бы хватались, узнай они об этом. Во всяком случае, все знакомые Ильсору Хранители уже бухтели бы о безалаберности своих подопечных.