Их большая тайна (гет)

Первый день осады закончился для Камелота полной потерей Нижнего города. Нынче он являл собой печальное зрелище, всюду отмеченное следами стремительного и жестокого вторжения, были ли то тела убитых, искореженные ударами ядер и пожаром дома без окон и крыш или валяющийся на мостовой обгорелый хлам. Покинутые жителями улицы заполонила орда захватчиков, которые жгли костры, врывались в пустые жилища, переворачивали там все вверх дном и уносили столько, сколько вмещали руки, а также грабили рынок и лавки торговцев. Особенной бесцеремонностью отличались саксы, которые разбойничали в городе с полного одобрения своего предводителя.

Легкая победа вскружила Вортигерну голову. Он ходил по разоренным улицам, раздуваясь от важности, как триумфатор и полноправный властитель Камелота. Зола прилипла к подошве его сапог, плащ волочился по земле на манер королевской мантии. На пару с Сенредом они руководили подготовкой к атаке на цитадель, однако Сенред был недоволен тем, что творилось вокруг.

— Почему ты позволяешь им так себя вести? — сделал он замечание Вортигерну. — Если собираешься царствовать в Камелоте, ты должен позаботиться о сохранности своих владений.

— Еще чего! — огрызнулся тот. — Пусть от души повеселятся, они это заслужили. Да и что тут беречь — неужели эти вонючие свинарники, которые здесь зовутся домами? Как сяду на трон, велю перестроить весь город по своему плану.

— Твое право, только замок еще не взят. Твои солдаты хорошо показали себя в бою, но праздновать победу слишком рано.

— Не будь трусом, Сенред! Вот где у нас Камелот, — Вортигерн сжал кулачище и потряс им в воздухе. — Утер со своими рыцарьками спрятался в застенки, завтра мы их выкурим оттуда, как крыс из норы, и дело с концом.

— Мне бы твою уверенность, — хмыкнул король Эссетира. — На стене они нас изрядно потрепали, хотя, признаться, я ожидал от рыцарей Камелота большего сопротивления.

— А я всегда говорил, что у них один гонор и ни черта за душой. И чего ты трясешься, как девица? Да-а, Сенред, за годы безделья твой меч заржавел! Если бы я тебя не вытащил, ты бы так и киснул в своем замке, ха-ха.

— Ты тоже сидел в своем замке, когда он у тебя был, — язвительно напомнил Сенред, наступив приятелю на больное место.

Бычья шея Вортигерна покраснела от гнева. Смачно сплюнув, он выругался:

— Тьфу, проклятье. Хотел бы я сейчас видеть лица этих трусливых щенков, ну да ничего, без подарка я их не оставлю. Я разожгу такой костер, что его увидят отовсюду, даже с того берега Мередорского моря! Эй, — подозвал он одного из своих людей, — несите-ка сюда масла, да побольше.

— В этом нет никакого смысла, Вортигерн, — попытался остановить его Сенред. — Не время заниматься глупостями, когда позиции для атаки не готовы. Или ты надеешься, что завтра в битву пойдут мои солдаты, а твои будут прохлаждаться?

— Но-но-но, Сенред, я никогда не прячусь за чужими спинами! — оскорбился Вортигерн. — Кто взял город? Кто шел на штурм и умирал, я тебя спрашиваю? То-то же! Город мой по праву, что хочу, то и делаю! Захочу — спалю его к дьяволу, и никто мне не указ.

Чтобы не быть голословным, он приказал разлить украденное с рынка масло вдоль улицы, где оставалось много неповрежденных домов и хозяйств, а затем собственной рукой бросил горящий факел в масляную лужу.

— Вот! Вот вам, получите, свиньи! — приговаривал Вортигерн, с азартом наблюдая, как стремительно языки пламени ползут по земле. — Вы сожгли мой замок, а я сожгу ваше жалкое королевство! Вы у меня попляшете!

Жарко вспыхнув, огонь взметнулся ввысь и охватил улицу за считанные мгновения, безжалостно пожирая все на своем пути. Зрелище вышло пугающим и величественным, так что даже саксы, своими руками устроившие бедствие, испытали нечто вроде благоговейного ужаса. Никто не смел близко подойти к пламени, и если бы в домах оставались живые люди, у них не было бы ни единого шанса на спасение. Воздух наполнился треском горящего дерева и едким запахом дыма. Разор в Камелоте вызывал горделивую, самодовольную улыбку на лице Моргаузы, в чьих карих глазах сполохи огня отражались особенно ярко.

— Пришла посмотреть? — усмехнулся Сенред, оглянувшись на нее.

— Было трудно удержаться от соблазна, — ответила она.

— Вы получили удовольствие, миледи?

— Не вполне. Настоящее удовольствие я получу тогда, когда будет взят замок.

— Ты торопишь события, Моргауза. При такой защите взять Нижний город в первый же день было выше моих ожиданий. Полагаю, в этом немало твоей заслуги. Если так, то я весьма впечатлен.

— Приятно, когда твои заслуги признают, — с иронией улыбнулась жрица. — Надеюсь, твой пустоголовый приятель не пустит прахом все мои усилия.

— Я сам не в восторге от его решений, — хмуро проговорил Сенред. — Без твоей поддержки я уже оставил бы этого вояку воевать по его правилам, и черт бы с ним.

Моргауза подошла к нему и проворковала, поглаживая по плечу:

— Что ж, это всегда можно поправить. Если хочешь, я заставлю Вортигерна делать все так, как тебе нужно. С помощью магии я могу полностью подавить его волю. Чтото подсказывает мне, что ты давно мечтал о короле-марионетке на троне Камелота.

— Так вот чего ты добиваешься, — догадался Сенред. — Не лги мне, Моргауза. Король-марионетка нужен тебе, а не мне. Сначала ты подавишь волю Вортигерна, а потом сделаешь то же самое со мной? Нет, миледи, наш союз действует до тех пор, пока это выгодно нам обоим, но не переступай черты. Не вздумай играть со мной в эти игры.

Моргауза усмехнулась ему в лицо.

— Тогда и ты запомни, Сенред, что говорить со мной в таком тоне недопустимо. Если я когда-нибудь переступлю черту, обещаю, ты поймешь это сразу. А сейчас займись делом — Камелот должен пасть не позднее новолуния. Уж с таким пустяком ты справишься, надо полагать.

После этого она развернулась и воинственной походкой направилась прочь. Завитые кудри подпрыгивали у нее за спиной в такт шагам и в отблесках пламени казались рыжими, а фигура в кольчуге до середины бедра и доспехах — крепкой и приземистой. Сенред посмотрел ей вслед с недоверием, однако ее способность добиваться своего всегда ему нравилась, даже когда колдунья открыто ему дерзила, как сейчас.

Пожар перекидывался от дома к дому, от улицы к улице, разгорался, набирал силу, становился все более злым и неукротимым. Его отсветы мерцали на стенах крепости — местами поврежденных снарядами и покрытых сажей, но по-прежнему величественных и грозных. В одну из башен во время атаки попало огненное ядро, и теперь в ней зияла обугленная пустота, словно башня со своей высоты глядела на захватчиков черным глазом. Бойня прекратилась — лишь на время, чтобы на следующий день принести еще больше смертей и страданий.

Внутри замка от зарева все стало красно. В окна было видно, как огонь уничтожает часть Нижнего города, но люди предпочитали отворачиваться от окон и не смотреть в них. Все, кроме короля. Утер наблюдал это страшное зрелище скорбным и опустошенным взглядом, пока Гаюс делал ему перевязку — вражеская стрела вонзилась в левую руку чуть ниже плеча, чудом не задев кость и крупные сосуды. Раненые лежали на столах, на скамьях, на простых соломенных матрасах на полу. Они стонали, просили пить или унять их боль; некоторые закрывали глаза и умирали прежде, чем к ним успевали подойти. Мертвых накрывали их же плащами и уносили, тут же затаскивая на носилках кого-то другого на их место.

— Оставь, Гаюс, у тебя есть более важные дела, — тяжело проговорил Утер. — Спасай тех, кто в этом нуждается. Мы и так потеряли много людей.

— Потерь было бы больше, если бы вы вовремя не отвели войско за стены, сир, — ответил Гаюс. Он держал себя так, как если бы не ждал каждую секунду хоть какого-нибудь знака от Мерлина, как если бы вокруг не умирали крепкие молодые воины, как если бы он не сидел взаперти вместе с остальными во время осады, с содроганием слушая шум битвы и грохот снарядов. Старые глаза Гаюса видели много горя, они глядели строго и невозмутимо, но на серьезное морщинистое лицо будто легла тень — единственное, что выдавало его боль.

— Что ты можешь сказать об их состоянии? Болезнь действительно влияет на него?

— Безусловно, — подтвердил лекарь. — Заклятие ослабило силы бойцов, они не могут должным образом сопротивляться вызовам. Даже пустяковая рана может стать для них смертельной.

Утер с обреченным видом покачал головой. Сполохи огня, пробивающиеся сквозь покрытое снаружи тонким слоем копоти оконное стекло, отражались в его потухших глазах.

— Тебе не кажется, что я заслужил все это? — спросил он.

Гаюс взглянул на него и сдержанно произнес:

— Не думаю, что я могу судить об этом. Задайте свой вопрос себе — я уверен, вы найдете на него ответ.

— Я не могу видеть, как гибнет Камелот. Если бы Артур сейчас был здесь… Впрочем, хорошо, что он этого не видит. Он мой единственный сын, я хотел передать ему сильное процветающее королевство, но потерял и сына, и королевство. Я не справился ни как отец, ни как король.

Старый лекарь многозначительно промолчал, закрепляя повязку.

— Это все, ваше величество, — сказал он. — Если вы позволите, я займусь другими пациентами.

— Конечно, Гаюс, конечно, — опомнился король. — Делай свою работу.

В коридорах до поздней ночи гулко звучали голоса и топот ног, слышались торопливые окрики, звенела и громыхала сталь. Сэр Леон продолжал отдавать приказы, хотя едва держался на ногах от чудовищной усталости. Раз или два он ударил себя по щеке, чтобы не уснуть прямо на ходу, ведь он не имел права на слабость. Только не сейчас, когда вандалы жгут и грабят город за стеной. Слуги, женщины, простые крестьяне — все помогали готовить замок к осаде, никто не сидел без дела и не ждал чуда свыше. Было нечто, что объединяло все эти изможденные бледные лица. Было нечто в глазах этих людей, какая-то несокрушимая твердость, которая появляется в минуту страшных испытаний. Подготовка продолжалась до самого утра — воины меняли друг друга на посту, чтобы отдохнуть несколько часов перед новой битвой, но сам Камелот не спал ни минуты. Его защитники готовы были умереть, но не сдаться.

На рассвете долго и протяжно затрубил саксонский рог — сигнал к началу атаки на замок. Наемники Вортигерна с дикими возгласами побежали на амбразуры, таща с собой приставные лестницы, за ними стройными рядами устрашающе двинулись солдаты Сенреда. Как и накануне, они выпустили из своих луков в воздух целую тучу стрел.

— Щиты! — громко скомандовал Леон.

Рыцари мгновенно попрятались в укрытиях и подняли щиты над головами. Стрелы в огромном множестве звонко отскакивали от металла, но это был не единственный отвлекающий маневр — Сенред вновь использовал катапульты. С лесной опушки их перетащили на городские улицы ближе к замку, поэтому снаряды теперь летели дальше и более прицельно. Внизу с внутренней стороны крепости раздались чьи-то пронзительные крики и грохот.

Саксы тем временем шустро карабкались по лестницам. Едва первые из штурмующих попытались пролезть на стену, как тут же встретили решительный отпор. Клинки противников яростно схлестнулись, и кровавый дым войны вновь заволок Камелот.

* * *

Днями союзники продвигались к Камелоту без остановок, позволяя себе отдыхать лишь с наступлением темноты. В последний вечер армия разбила лагерь на берегу широкой реки. Костров разводили мало — и строго по необходимости, чтобы не привлекать лишнего внимания. За пару часов до этого прибыл разведывательный отряд, который сообщил ужасающую весть о том, что цитадель подвергнута жестокой осаде, а над городом стоит черный дым. В большом шатре вокруг раскинутой на столе карты собрался совет. Сам воздух, казалось, был полон невысказанных тревог, а на тускло освещенных лицах читалась решимость — сильнее, чем когда-либо прежде. Артур взял в руки длинную заостренную указку и наглядно излагал свой план:

— Благодаря разведке мы знаем, что их штаб находится здесь, — он показал место на карте, — к юго-западу от города. Предлагаю начать атаку отсюда. Камелот окружен лесом — если мы подойдем с этой стороны, то высок шанс остаться незамеченными. После первой атаки нападать можно из укрытий сразу в нескольких направлениях. Ни Вортигерн, ни Сенред не должны понять, сколько нас и какова для них угроза на самом деле. Сначала мы всего лишь пустим пыль в глаза, отвлечем их внимание, прежде чем обрушить на врага наши основные силы. Такая тактика должна помочь Камелоту сражаться, а затем захватчики окажутся в западне.

— Эта тактика сработает в том случае, если Камелот все еще будет сопротивляться, когда мы подойдем, — заметил Ланселот. — Но что если крепость падет к тому времени?

— У нас достаточно сил, чтобы организовать штурм города, — ответил Эйрвин. — Лорд Годвин согласен с этим, не так ли, милорд?

Годвин поджал губы и утвердительно кивнул зятю. Взгляд Артура потяжелел. Мысль о том, в каком поруганном виде он застанет родное королевство, сильно угнетала его, но эта же мысль придала ему решимости и разожгла в душе огонь гнева.

— Они заплатят за каждый шаг, сделанный по чужой земле, — уверенно проговорил принц. — Заплатят за каждый выпущенный по городу снаряд, за каждый сожженный дом.

— Я думаю, нам следует поторопиться, — вдруг высказался Гвейн, также присутствовавший на совете. — Люди страдают, гибнут. Мы должны прийти на помощь как можно скорее.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Артур.

Гвейн чуть приосанился — среди стольких титулованных особ он до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке, но старался не показывать этого. Никто не видел его таким серьезным до этого вечера.

— Воинов Немета семь тысяч, еще три — конница и пехота из Гаванта, — сказал он. — Итого десять тысяч. Такой большой армии трудно будет продвигаться через лес, если только не разделиться на отряды поменьше.

— Это прекрасная мысль, — согласился Эйрвин. — Я как раз хотел предложить вам это, господа. В противном случае завтра мы рискуем подойти к городу не раньше, чем к вечеру.

— Нужно все тщательно обсудить, — добавил лорд Годвин. — Как мы будем согласовывать командование отрядами?

— У меня есть идея на этот счет, — деловито произнес Артур. — Послушайте…

Совет продолжался до поздней ночи. По его окончании все разошлись на ночлег, ведь на следующий день предстояла серьезная битва, и в отдыхе нуждались все — от простого солдата до короля. Артур с трудом представлял себе, как можно спать, зная о том, что творится в Камелоте, но все же усталость брала над ним верх. Он шел по лагерю тяжелой, немного шатающейся походкой, когда навстречу ему из своего шатра вышла Моргана.

— Почему ты не спишь? — удивился Артур. Вопрос, как ему показалось, прозвучал странно и как будто повис в морозном ночном воздухе. Он действительно был удивлен, поскольку во время похода почти не разговаривал с сестрой наедине.

— Ждала, пока закончится совет, — после небольшой заминки ответила Моргана. — Хотела поговорить с тобой.

— В чем дело?

— Дай мне свой меч.

— Что?..

— Дай мне меч, Артур, — повторила Моргана мягко, но настойчиво. — Ну же!

Артур достал свой клинок и осторожно передал ей. Моргана взяла меч бережно и, удерживая его на вытянутых руках, пробормотала:

— Бео лиэхт.

Ее глаза блеснули золотом. Мягкий янтарный свет окутал сталь и погас. Приняв меч обратно из рук Морганы, Артур осмотрел его с интересом и долей сомнения. Затем он бегло оглянулся по сторонам, словно испугался, что кто-то мог это видеть.

— Что ты сделала?

— Благословила тебя на битву, — еле заметно улыбнулась Моргана.

— Какое заклинание ты использовала? — настаивал Артур.

— Это простое заклинание. Оно даст тебе силы в бою, когда ты устанешь.

— Что ж… — он смутился и убрал меч. — Спасибо, Моргана, не стоило этого делать. Я и так отлично им владею.

Моргана зябко поежилась, сжав челюсти. По ее лицу Артур понял, что разговор только начинается.

— Ты по-прежнему не доверяешь магии и стыдишься ее, не так ли? — спросила она, пристально глядя брату в глаза.

Артур отвел взгляд и неловко пробормотал:

— Не понимаю, о чем ты.

— Конечно, понимаешь. И я хочу, чтобы ты знал: я не виню тебя за это. Я знаю, что ты сдержишь слово, просто хотела поддержать тебя перед битвой.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Артур, а затем пытливо посмотрел на Моргану. — Тот меч, который Гвейн передал мне, когда я сражался с аспидом, тоже заколдовала ты?

Она опустила веки и отрицательно помотала головой.

— Нет. Тот меч создала не я.

— Ясно, — задумчиво покивал Артур и добавил после паузы: — Завтра будет трудный день.

— Да. Пусть все случится, как суждено.

Что-то в ее голосе заставило его похолодеть изнутри. Он тревожно взглянул на сестру и спросил:

— Ты что-нибудь знаешь? У тебя были видения?

Моргана испуганно округлила глаза.

— Нет, нет, ничего такого, — пробормотала она так, будто ее застали врасплох.

Артур недоверчиво прищурился.

— Моргана, если тебе есть что сказать мне, пожалуйста, сделай это сейчас.

— Я ничего не могу сказать, Артур. У меня были видения, это правда, и я не смогла их разгадать. Все было так странно, туманно, какие-то обрывки… Но я видела знамена над замком, много алых знамен. И яркое солнце на чистом небе.

Артур вздохнул с облегчением.

— Значит, Камелот победит. Я рад был услышать это, Моргана. Давай договоримся ничего не скрывать друг от друга. У нас нет причин для недоверия, помнишь?

— Да, я помню, — улыбнулась Моргана.

— Вот и славно. Доброй ночи, сестричка.

Попрощавшись, Артур побрел к себе, но вдруг остановился и повернулся.

— Забыл сказать: в штабе Сенреда видели женщину в доспехах рыцаря.

— Женщину в доспехах?! — с ужасом переспросила Моргана.

— Я подумал, ты должна это узнать. Я не помню ни одной женщины, которая носила бы латы, кроме Моргаузы.

Моргана нахмурила лоб, собираясь с мыслями. Ее глаза бегали растерянно, она вся напряглась, словно натянутая струна. Артур счел это дурным знаком — происходило нечто, чего он пока не понимал. Эта ночь была ночью перед большой бурей.

* * *

Осада продолжалась. Который день не смолкали людские крики и грохот орудий, а дым, гарь и смрад пропитали, казалось, каждый закоулок. Крепость держалась каким-то чудом — силы ее защитников были на исходе, а ярость нападавших не стихала. Однако Вортигерна приводил в бешенство такой затянувшийся, на его взгляд, штурм. Когда один из командующих доложил ему, что главные ворота до сих пор не взяты, он опрокинул накрытый стол, за которым, по его собственному выражению, смачивал пересохшее горло вином. Еда и серебряная посуда разлетелись по ковру из звериных шкур.

— Какого дьявола они делают?! — взревел Вортигерн. — Я послал их на штурм, а не на охоту! Ворота должны были пасть уже давно!

— Милорд, ворота хорошо защищены, — оправдывался командующий.

— Я что, по-вашему, похож на дурака? У вас есть всё для победы, всё, черт меня раздери!

Он возбужденно расхаживал по шатру взад и вперед, размахивал руками и поминутно призывал всевозможные кары на головы своих врагов. В его собственной голове зрело важное и непростое решение.

— Наденьте на меня мои доспехи, — прорычал он наконец. — Я сам пойду в бой!

Доспехи висели на стойке, ожидая часа своей славы. Оруженосец покосился на них затравленным взглядом, но свирепое выражение лица господина заставило его поторопиться. Тучное тело после недавней обильной трапезы с трудом влезло в латы. Когда оруженосец, пыхтя, справился с последней пряжкой и хотел подать шлем, Вортигерн грубо выхватил шлем из его рук и надел самостоятельно, после чего взял меч и грозным шагом вышел из шатра.

Как раз в это время в сражении наступила короткая передышка. Очередной приступ замка закончился неудачей, и осаждающие отдыхали в безопасном месте, где их не могли бы достать стрелы рыцарей Камелота. За минувшие дни саксы понесли немалые потери, но основная ударная сила по-прежнему была мощна. Вортигерн появился среди бойцов внезапно, как ураган, и мигом положил конец их отдыху.

— Чего расселись? — негодовал он. — Уже взяли замок? Знамя Пендрагонов пало к вашим ногам? Нет? Так какого черта вы прохлаждаетесь?!

Саксы зароптали на все лады:

— Мы тебе не рабы, а свободные люди! Обещал быть нашим королем, а сам стал надсмотрщиком?

— Нас тут за три дня полегло больше, чем за прошлый год!

— Выйди сам на штурм!

— Надо брать башни! С них по нам стреляют, как мы тогда возьмем ворота?

Недовольные голоса сливались в громкий гул. Вортигерн, имея какой-никакой опыт власти, почуял, что в воздухе пахнет бунтом. Он высоко поднял руку и рявкнул:

— А ну молчать! Вортигерн не тот, кто отступает от своего слова. Если я обещал вам Камелот — он будет вашим! Я поведу вас в атаку, и эта атака будет победной, или пусть меня на месте разразит гром!

Ропот сменился возгласами одобрения — от недовольства не осталось и следа. Подготовка к новой атаке закипела, забурлила. Издалека заметив это оживление и то, как Вортигерн в доспехах тащит крепкую, обитую железом лестницу, Сенред удивленно спросил Моргаузу:

— Что это? Неужели Вортигерн сам решил лезть на стену?

— Ему это на пользу, — насмешливо ответила Моргауза. — Хороший король ведет своих людей за собой, а не прячется за их спинами. Если он хочет занять трон, пусть привыкает.

Сенред уязвленно фыркнул.

— Я дам ему хорошее подкрепление, — сказал он. — Эта атака должна стать решающей, иначе я перестану доверять тебе, Моргауза. Молись своим богам, чтобы ворота пали!

Жрица рассмеялась:

— Твое нетерпение погубит тебя, Сенред! Я сказала, что магия подействует. Как бы ни был силен дух, он не может повелевать немощной плотью. Рыцари Камелота скоро сдадутся.

По другую сторону крепости дела обстояли куда хуже. Воины Камелота испытывали странное, болезненное, ничем не объяснимое измождение, которое нарастало день ото дня, от схватки к схватке. Леон, всегда такой крепкий и выносливый, сидел без сил, привалившись к холодной стене. Более мерзкого и коварного состояния он не испытывал никогда в жизни, даже когда был серьезно ранен или болен лихорадкой. Это было нечто большее, чем просто усталость. С виду здоровое тело отказывалось слушаться, а сознание все глубже проваливалось в мистический сон.

Краем уха Леон услышал тревожный шум, доносящийся с внешней стороны крепости, и понял — готовится новая атака. Он с трудом повернул тяжелую голову и разлепил припухшие веки, чтобы выглянуть из укрытия. Увиденное подтвердило его догадку: к стене вновь подступала целая орда врагов во главе с самим Вортигерном, чей шлем венчали устрашающие бычьи рога.

— Вперед! — зычно выкрикивал тот. — За мной!

Леон сделал над собой усилие и поднялся. Несколько секунд ушло на то, чтобы справиться с дрожью в мускулах и тверже встать на ноги. Часть рыцарей быстро заняли позиции и готовились к обороне, но многие пребывали в том же сумрачном полусне, что и сам Леон минуту назад. Он ринулся расталкивать каждого, пока не стало слишком поздно.

— Очнитесь! Вставайте, вставайте! — кричал он товарищам в лицо.

Чтобы прикрыть наступающих, лучники снова выпустили стрелы — на этот раз огненные. Деревянные постройки внутри крепости вспыхнули за считанные мгновения, и скоро внизу образовалась еще одна стена — из огня. Наверху же завязалась жестокая бойня: ослабевшие рыцари не могли достойно сопротивляться натиску саксов. Вортигерн сокрушал противников направо и налево, размахивая мечом, словно секирой. Поверженные бойцы с пронзительными криками падали вниз, где попадали в огненные объятия смерти.

В конце концов группа осаждающих прорвалась к мосту и потянула за цепи, поднимающие ворота. Массивная решетка из толстых металлических прутьев громко заскрежетала и начала подниматься. Половина вражеского отряда тут же была поражена стрелами, но было слишком поздно — ворота поднялись достаточно высоко, чтобы пустить внутрь захватчиков. С боевыми криками они устремились на площадь, и началась новая битва — уже внутри цитадели.

— Ну, теперь-то все кончено! — вне себя от радости возгласил Вортигерн, глядя на это со стены. — Камелот мой! Наконец-то, черт возьми!

— Пока я жив и могу держать меч — даже не мечтай, — прозвучало сзади.

Вортигерн дернулся от неожиданности и резко обернулся. За его спиной стоял Утер. Со следами сажи на лбу и свежим шрамом на подбородке, он смотрел на врага испепеляющим взглядом и держал возле его шеи меч. Вортигерн злорадно плюнул ему в лицо.

— Открой глаза, дурень! Ты проиграл битву! Отдай мне свою корону и проваливай на все четыре стороны, пока я позволяю!

— Сражение будет продолжаться до тех пор, пока жив хотя бы один рыцарь Камелота, — угрожающе процедил Утер. — И даже если никого не останется, я буду защищать свое королевство до последнего вздоха!

— Ты идиот, Утер! Приготовься умереть!

С этими словами Вортигерн совершил выпад, который Утер моментально парировал. Однако, несмотря на тучность и кажущуюся неповоротливость, Вортигерн сражался довольно умело, и Утеру пришлось применить все свое мастерство. Острые клинки неистово звенели и высекали искры, ударяясь о камень, когда кто-то из соперников увертывался от прямого удара. Бой шел насмерть, а внизу рыцари из последних сил сопротивлялись захватчикам, мешая им прорваться вглубь.

Исход войны в целом уже был ясен. У Камелота катастрофически не хватало сил, чтобы переломить ход сражения, и героизм его защитников скорее служил данью кодексу рыцарской чести. Моргауза и Сенред с чувством глубокого удовлетворения следили за тем, как целая лавина солдат победоносно хлынула в открытые ворота.

— Мои поздравления, миледи, — ухмыльнулся Сенред. — Сегодня в Камелоте будет большой праздник.

Моргауза холодно улыбнулась.

— Прольются реки вина, смешанные с кровью рыцарей и слезами подданных Утера. Я буду желанной гостьей на этом празднике.

— Ты только посмотри, они все еще сопротивляются! Так даже веселее.

Они взглянули друг на друга и торжествующе рассмеялись. Внезапно радость сменилась смятением — к Сенреду прискакал солдат из штаба и сообщил, что на штаб напали.

— Какого черта? — удивился король Эссетира. — Кто мог это сделать?

— Сир, мы не знаем, — пробормотал солдат. — Их много, очень много!

Сенред резко развернул коня и помчался к воротам Нижнего города, чтобы разобраться, что происходит. На месте его ждал неприятный сюрприз. В штабе оставалось немного воинов в качестве резервной силы; на них-то и была совершена атака. Когда Сенред прибыл, сражение уже разгорелось вовсю: больше всех отличился здоровенный парень в безрукавой кольчуге, который безжалостно крушил солдат из лагеря одного за другим. В полном недоумении и растерянности, Сенред быстро взял себя в руки и скомандовал:

— Все сюда! Нас окружают!

Боевой опыт Сенреда подсказывал ему, что это только начало неприятностей. Однако времени на перегруппировку войск почти не было, и подступы к городу остались без защиты. Внезапно по чьей-то команде, словно ниоткуда, в Камелот начали врываться конные отряды рыцарей. С севера, с востока, с запада — казалось, все это время они сидели в засаде, терпеливо ожидая момента, чтобы ворваться в битву и с помощью оружия сказать свое веское слово. Гул копыт грозно разносился по узким улицам Нижнего города. Часть наемников, не принимавших участия в штурме цитадели, оказались в затруднительном положении. Отрезанные от командования и своих товарищей, сражавшихся внутри крепости, они были вынуждены защищаться, как могли.

Моргауза обескураженно вертела головой по сторонам, охватывая взглядом творившийся хаос. Одно она знала точно — в опасности не только успех войны, но и сама ее жизнь. Не раздумывая, колдунья пришпорила лошадь и рванула прочь, оставляя полуразрушенный, задыхающийся в дыму город позади. У ворот ее попытались остановить. На полном скаку Моргауза протаранила вражеский отряд, применив заклинание силы — рыцарей разметало в разные стороны от одного ее взгляда.

Она направилась в лес. Это место казалось наиболее безопасным, учитывая, что за ее спиной грохотали орудия, а крики и лязг мечей доносились до самых облаков. Немного оторвавшись от Камелота, Моргауза остановилась и крепко задумалась. Что-то было не так. Кто спланировал это внезапное вторжение? Что за армия пришла на помощь Камелоту? Что она упустила? Ее план выглядел идеальным, безупречным, он почти сработал! Как бы ни был силен Эмрис, даже если он выжил (в чем она сильно сомневалась), он не смог бы сотворить такое в одиночку! От досады Моргауза больно прикусила губу. Внезапно порыв ветра, пробежавший по верхушкам деревьев, всколыхнул в ней магию. Жрица почувствовала: она здесь не одна. Кто-то был там, в тени зарослей, трусливо наблюдал за ней, не решаясь показаться на глаза.

Моргауза привстала на стременах и зорко огляделась. Где-то совсем рядом под конскими копытами зашуршали опавшие сухие листья. Едва увидев силуэт показавшейся всадницы, Моргауза заулыбалась. Ее улыбка была почти искренней — при других обстоятельствах это могла быть действительно радостная встреча двух сестер.

— Моргана! — произнесла она ядовито-сладким голосом. — Моя дорогая сестра! Я должна была сразу догадаться. Для чего ты следила за мной?

Моргана смело смотрела ей в глаза. Она сидела на лошади, держа спину ровно и голову — высоко, но Моргауза видела, чувствовала ее страх, внутреннюю дрожь, на которую Моргана старательно не обращала внимания. Такой Моргауза запомнила ее с самой первой встречи: с непоколебимой твердостью во взгляде и бушующим ураганом внутри.

— Ты спланировала эту войну, — бросила она сестре в лицо не то обвинение, не то вызов. — Ты все подстроила, это был твой план!

— Да, я спланировала эту войну, — спокойно ответила Моргауза. — И я жалею о том, что ты не присоединилась ко мне в этом великом деле.

— Ты называешь то, что происходит, великим делом? — возмущенно воскликнула Моргана. — Это просто грязное, бесчестное кровопролитие! Почему ты всегда так жаждешь проливать кровь? Чем ты лучше Утера?

Моргауза жестом остановила ее пламенную речь.

— Тише, сестра, тише. Ты снова судишь меня несправедливо. Я не жажду крови, у меня нет никакой наклонности к этому, но бывают обстоятельства, когда кровопролитие необходимо. Это называется политика, моя дорогая. Ты очень скоро поймешь это, если продолжишь поддерживать своего брата.

— Артур не такой, — замотала головой Моргана.

— Правда? И где сейчас Артур? Сражается за свое королевство, верно? А что будет потом, ты думала об этом?

Моргана ответила, перед этим с усилием сглотнув:

— Думала. Я думала об этом каждую ночь, каждый день, особенно с тех пор, как Утер выгнал меня, словно дворняжку. Но я никогда бы не стала поддерживать войну. Я выросла в Камелоте, сотни раз ходила по улицам, которые ты руками своих сообщников превратила в руины, с детства видела лица людей, которые сейчас страдают, как никогда раньше! Что за чудовищем нужно быть, чтобы желать этого?

Моргауза сузила глаза, задетая за живое.

— Ты сама ответила на свой вопрос, сестра. Не будь ты дочерью Утера, ты не росла бы во дворце. Холод, голод, одиночество, постоянный страх — такой была бы твоя жизнь! Если думаешь, что Артур будет другим королем, то ты заблуждаешься. Все короли ненавидят магию, все до одного. Они пользуются чарами тайком, когда им это удобно, но ни один король не позволит магии возвышаться над собой. Наша сила велика, они боятся ее как огня.

— Не все короли такие, как Утер, — нервно дернула плечами Моргана.

— Поначалу — да, — терпеливо и вкрадчиво продолжала Моргауза. — Те, кто еще не успел войти во вкус власти, могут казаться лояльными. Таким был и Утер когда-то. Он держал при себе магов, жрецов, повелителей драконов! Артур плоть от его плоти. Рядом с ним ты всегда будешь в тени, будешь второй, третьей, десятой среди его советников! Артур не оценит тебя по достоинству, Моргана.

— Я встретила тебя не для того, чтобы говорить об Артуре, — твердо прервала ее Моргана и протянула руку. — Отдай мне свой кристалл.

— Кристалл? — опешила Моргауза.

— Ты что-то сделала с его помощью. И не смотри на меня так — в своих видениях я могу увидеть гораздо больше, чем ты себе представляешь.

Колдунья хрипло рассмеялась.

— Вижу, что ты научилась многому, сестра.

— Теперь я Верховная жрица, как и ты. Мой дар передался мне из глубины столетий. Пусть мы с тобой сестры, но я другая. Моя магия — иная.

— Это очень похвально, но кристалл ты не получишь. Нэадре, ондред хи!

Из жухлой травы послышалось шипение. Все произошло стремительно: лесная гадюка бросилась прямо под копыта лошади Морганы и здорово напугала ее. Лошадь громко заржала и встала на дыбы, сбросив с себя наездницу, а Моргауза схватила поводья и помчалась в чащу. К счастью, Моргана не пострадала при падении. Дважды кувыркнувшись, она приняла устойчивое положение и выбросила вперед правую руку так, словно хотела поймать беглянку на аркан.

— Гехафт! — воскликнула она и потянула за невидимую «веревку».

Моргауза резко вылетела из седла спиной назад и кубарем покатилась по земле. Кристалл рубинового цвета упал в траву. Увидев это, Моргана рванулась к нему, но снова была сбита с ног.

— Не так быстро, сестра, — прошипела Моргауза. — Мин гетрив беован, дэг хи андегифне!

Со всех сторон к распростертой на земле Моргане поползли змеи. Извиваясь, они окружали жертву; длинные тела, покрытые черной блестящей чешуей, смыкались в плотное кольцо, пустые зловещие глаза наводили ужас. Сев, Моргана дрожащей рукой вынула из-за пояса кинжал и замахнулась на гадюк:

— Гевэет! Сгинь!

Моргауза смотрела на нее тем же взглядом, что и эти змеи. Долго, пристально, холодно. Она неумолимо продолжала шептать:

— Све бин аттор бесимд он хаэр блод, све мин ворд бекамд он хаэр хэортан силфре. Наллес берф хаэр аген виллан, эк берф минх, хэо биг мин фреонд.

Ее голос растворялся в змеином шипении, окутывал, как ядовитый туман. Кинжал выпал из руки Морганы. У нее не было сил сопротивляться, не было сил даже пошевелиться, но разум кричал, молил о помощи.

— Ты еще не имеешь никакого понятия, что значит быть Верховной жрицей, поэтому впредь не смей мне угрожать. Я хочу положить этому конец. Не нужно бояться, сестра, — слова Моргаузы прозвучали как насмешка. — Я не причиню тебе вред. Я всего лишь хочу, чтобы ты ко мне прислушалась, стала моим другом, чтобы ты тоже могла назвать меня сестрой. Идем со мной. Идем!

Она подошла к Моргане и доверительно протянула ей руку. Как во сне, та подняла на нее одурманенные глаза и медленно покорилась просьбе. Их руки не успели соприкоснуться, как обеих ослепила яркая вспышка света. Как будто с неба ударила молния, отшвырнув Моргаузу от сестры. Все колдовские змеи упали замертво, а Моргана почувствовала нестерпимую слабость и покачнулась. Ее подхватили чьи-то сильные, но осторожные руки.

— Все хорошо, — шептал на ухо знакомый голос. — Все позади, она не тронет тебя!

— М-мерлин? — открыв глаза, изумленно пробормотала Моргана.

Ей показалось, что она бредит: мир вокруг все еще был подернут дымкой, страх по-прежнему пронизывал тело до костей. Но нет, Моргана не ошибалась — Мерлин действительно был с ней и держал ее в объятиях.

— Все хорошо, ты в безопасности, — повторял он, прижимая ее к себе. — Я рядом.

— Гд-де Моргауза? — выдавила из себя Моргана. Рот свело судорогой, и каждое слово давалось ей с трудом.

— Ее здесь нет. Тише, успокойся.

— Мерлин, кристалл!

Она вяло подняла руку и указала на то место, куда упал кристалл. К ее удивлению, Мерлин сразу понял, о чем шла речь. Бережно уложив Моргану на траву, он в два счета отыскал злополучный кристалл и раскрошил его о первый попавшийся камень. Осколки разлетелись во все стороны, окропив рукава его куртки кровью, что была внутри. Моргана устало закрыла глаза. Через несколько мгновений она почувствовала, как Мерлин поднимает ее с холодной земли, и снова ощутила тепло его объятий, но она была слишком слаба, чтобы сказать ему «да» или «нет». Смирившись с тем, что руки Мерлина держат ее, Моргана уронила голову ему на грудь и провалилась в забытье.

Меж тем битва шла полным ходом. Сражение происходило не только на площади и улицах, но даже внутри замка — саксы, словно чума, проникали всюду и с остервенением продвигались все дальше и дальше. Казалось, ничто уже не в силах удержать королевство от гибели, и двери тронного зала вот-вот падут, как снаружи затрубил незнакомый рог. Рыцари не поверили своим ушам — это не было ни позывным Сенреда, ни их собственным сигналом.

— Что это такое? Кто трубит? — удивленно спросил один из них сэра Леона.

Внимательно прислушавшись, Леон ответил:

— Это дружеский сигнал. Кто-то пришел нам на помощь! Вперед! — воодушевленно закричал он. — За наш Камелот!

Внезапно усталость сняло как рукой. В мускулы вернулась сила, голова стала ясной, а рука крепко держала меч и орудовала им с прежней ловкостью. Оковы немощи были сброшены, и Леон смело повел людей в атаку.

Ситуация менялась и снаружи. Союзники прорывались через открытые ворота и громили захватчиков, а воины Камелота, вновь обретшие силы, теснили их с противоположной стороны.

В поединке между Утером и Вортигерном до сих пор не было победителя. Оба слышали рог, слышали нарастающий шум сражения, и для одного это означало надежду, а для другого было предвестником поражения. Поняв, что по какой-то неведомой причине ход войны резко изменился не в его пользу, Вортигерн начал атаковать еще яростнее, чем прежде. В ход пошли топор и дубинка, а затем, отчаявшись достать Утера с помощью оружия, Вортигерн бросился на него врукопашную. Противники сцепились возле самого края стены, пытаясь столкнуть друг друга. Нога здоровяка заскользила, из-за чего он едва не сорвался вниз.

— Я все равно тебя прикончу! — пропыхтел Вортигерн и мощно «боднул» Утера в грудь, прижав его к выступу в стене.

— Можешь убить меня, но трон ты не получишь! — дрожа от гнева и напряжения мускул, прорычал Утер.

В ответ на это Вортигерн схватил припрятанный на поясе кинжал и вонзил ему под ребро. Тело Утера поразила острая, жгучая боль. Вортигерн смотрел на его агонию со злорадным хохотом, как вдруг вздрогнул и бешено выпучил глаза. Из его собственного живота торчал окровавленный меч. Прямо за его спиной стоял Артур. Он резко вынул меч и столкнул тушу Вортигерна со стены, а затем бросился к отцу и подхватил его, не давая упасть.

— Артур! Артур! — шептал Утер, не веря своим глазам.

Артур попытался зажать рану — вся его ладонь мгновенно окрасилась в кровь.

— Отец! Все будет хорошо! — лихорадочно бормотал он. — На нашей стороне Немет и Гавант, Сенред только что сдался в плен. Отец, прошу!

Утер поднял слабеющую руку и трясущимися пальцами коснулся лица сына. Его губы дрогнули в светлой, печальной улыбке.

— Артур! — тихо произнес он. — Я так рад снова видеть тебя! Прости меня, сынок, прости!

— Я не дам тебе умереть, слышишь?

— Я заслуживаю смерти. Ты… — Утер сделал рваный вдох, сражаясь с болью. — Ты станешь достойнейшим из королей Камелота.

По лицу Артура крупным градом покатились слезы.

— Нет! Ты не умрешь, отец! Я не позволю!

Не медля ни секунды, он поднял отца на руки и понес во дворец так быстро, как только мог.