Гарри Поттер и внутренний голос (джен)

Я не герой. Живя у Дурслей, рано научился приспосабливаться и подчиняться. Нарываться беззащитному просто из гордости или упрямства — глупо.

* * *

Плешивая макушка Петтигрю замерла внизу, у моих растоптанных рибоксов. Я оторопело разглядывал бледно-розовую, с редкими волосами кожу, борясь с желанием поджать ноги.

— Мой Лорд? — проблеял Петтигрю моим коленкам. Жар его дыхания кожей чувствовался даже сквозь ткань.

Я не выдержал и отпихнул его. В лодыжку тут же вцепились сильные пальцы, твердые, как железо. Ногу словно тисками сдавило.

— Я никакой не лорд! Гражданин Британии! Вы бандит! Детей похищаете!

Несколько секунд борьбы — слёзы брызнули, я заорал от боли.

— Уий-я-я! Пустите!

Петтигрю и не думал ослаблять хватку, ждал. Я извивался и плакал. В черепушке яростно шипел Том.

«Назови его по имени. Питер».

— А-а-а! Питер, нет! Перестаньте!

В ту же секунду меня отпустили, пришпиленного к стенке, слишком слабого, чтобы стоять выпрямившись, и слишком крепко привязанного, чтобы сползти вниз. Икроножную мышцу дёргало болью.

— Ненормальный. Ногу мне раздавили, — пожаловался я.

— Ещё и не так могу, Гар-ри. Если будешь упрямиться.

«Не провоцируй его, целее будешь, — посоветовал Том. — Спроси, готово ли новое вместилище».

— Новое вместилище готово? Это не я. Он хочет знать.

Голос дрожал. Я ненавидел себя за это.

— Мой Лорд? С возвращением, господин. Да, есть подходящее тело, — помедлив, отозвался Петтигрю.

Значит, совсем скоро Том обретёт другого носителя. Вместилище. А я смогу пойти ко всем чертям. Высвободившись, свидетеля уберут. И почему это я столько времени верил, будто меня просто отпустят?

Знать, что жить осталось несколько лет, пусть даже обездвиженным — одно, а несколько дней или даже часов — совсем другое.

Сознание медленно погрузилось в липкий ужас неотвратимости и растворилось в нём. Пришло новое, незнакомое ощущение, сродни трансу или оцепенению, когда бесполезно бороться, будто всё самое важное уже решено и даже почти свершилось.

Будущее рассыпалось. Осталась неизбежность и я, Гарри Поттер, в чистом виде, какой есть. Наверное, такими становятся, когда их посещает Бог. Когда в лицо дышит смерть.

Петтигрю всё ещё таращился. Ждал явления Лорда, наверное.

— Что за тело? — равнодушно уточнил я.

— Молодой мужчина. Здоровый. Красивый. Сильный.

— Умный? Не собираетесь же вы подсунуть Лорду идиота?

Том, я чувствовал, внимательно прислушивался. Петтигрю сжал кулаки и нехорошо посмотрел. Я прекрасно понял, взгляд предназначался не Тому. Мне лично.

— Мой господин, — продолжал ныть Петтигрю, — где Квиринус? Его в аэропорту не было. Только какая-то старая ведьма министерского вида. Кто это такая, парень? — это он мне. Я сжал зубы. — Вы можете заставить мальчишку говорить, господин?

Том молчал. Я тоже.

Петтигрю устал ждать. Не дурак, сообразил, что я отказываюсь сотрудничать. Совершенно спокойно поднялся, вынул палочку и ткнул мне в шею.

— Круцио!

В голове словно что-то лопнуло. Боль охватила тело, я не мог связно думать, ничего не мог... Где-то внутри тонко визжал Том, а когда Питер наддал ещё, Том натурально взвыл.

С болью у нас были особые отношения. Я глубоко задышал, не мешая слезам литься.

Было ужасно. Я не выдержал и заскулил, но не запросил пощады. Не поможет.

Но! Пока Том в моём теле, ничего мне не будет. Пусть чувствует вместе со мной! И вообще, как только нарушит Обет, немедленно умрёт! Интересно, он ещё об этом помнит? Если помнит, как собирается меня убивать?

Я сосредоточился на ощущениях горящих мышц. Том, насколько я помнил, не умел терпеть боль, именно поэтому большую часть времени предпочитал пребывать как бы в забытьи, проявляясь, только когда я вспоминал о нем.

«Шшш... Скажи ему, что я велел прекратить».

— Как я докажу, что это ты, Том? — простонал я громко и вслух.

— Мой Лорд, — обрадовался Петтигрю, опуская палочку.

«Назови то имя, под которым тебя знают твои сторонники», — предложил я.

«Меня называют Тёмный Лорд или лорд Волдеморт».

Так это он убил моих родителей!

Он убил моих родителей... И даже как-то показал момент смерти мамы. От его Авады, от его палочки.

Так я оказался у Дурслей.

За каждый тычок, за все годы безрадостного детства я обязан ему. Он лишил меня будущего. А теперь хочет мою жизнь.

Почему — я?

«Узнаешь, когда придёт время. Пусть Питер тебя развяжет, руки затекли. И ещё здесь холодно».

Так. Надо постараться, чтоб голос звучал убедительно.

— Мистер Петтигрю, не стоит махать палочкой. И руки развяжите. Он чувствует боль, холод и так далее, потому что тело у нас общее. Тёмный Лорд, он же лорд Волдеморт. Убедились?

— Мой Лорд. А мальчишка не сбежит?

«Том, я сбегу?»

«Можешь попытаться».

— Говорит, я могу попытаться.

Сняв путы, Петтигрю продемонстрировал мою палочку — отобрал, гадёныш, — и позволил сползти на пол.

— Гарри Поттер... Я ещё не уверен, что мой хозяин внутри тебя. Он должен быть в Квиррелле. Все, что ты сказал, моё и его имя, не секрет. Нужно доказательство повесомее.

«Можешь сказать, что ты мой крестраж».

— Он говорит, что я его крестраж. Этого достаточно?

Питер выпучил глаза и замер. Я решил проявить инициативу:

— Что такое крестраж? Он не против, чтоб ты пояснил мне. И он хочет, чтоб мы ушли куда-то, где тепло.

* * *

Петтигрю снимал уединённый коттедж в какой-то холмистой местности, относительно новый, но внутри сильно захламлённый и грязный. Мне ли не знать. Я годами вычищал дом Дурслей от чердака до подвала. Тётя Петунья была маниакально чистоплотной. Увы, я, оказывается, тоже?

Здесь на затоптанном полу валялись обрывки обёрток от продуктов, огрызки. Под ногами что-то противно хрустело. Питер вынул палочку и наколдовал на двери запирающее. Мне указал крохотную комнатку на втором этаже, с неожиданно удобной узкой кроватью, компактным столом и глубоким шкафом. Ванная, давно нечищенная, с мутным зеркалом и грязной раковиной, оказалась рядом.

Я открыл мешочек и переоделся. Орудовать без палочки было неловко, но я справился. Затем меня покормили. Столовая, обширная уютная комната с широким окном, была рассчитана на много едоков и выглядела опрятно. А может, ею просто не пользовались. Пища показалась странной, но выбора не было, оставалось жевать молча.

Затем я ушел наверх, немного просидел в своей комнате, потаращился на стены и мебель. Их подбирали явно со знанием дела.

— Том! Как долго мы здесь пробудем? — уточнил я, брезгливо оглядывая серые простыни.

«Некоторое время. Не нравится?»

— Нет.

Если вести себя тихо, возможно, удастся осмотреть дом? Очень скоро стало понятно: прежние владельцы любили комфорт и понимали толк в удобствах. Пространство использовалось рационально, и в других обстоятельствах я был бы не прочь жить вот в таком особняке. Деревянная отделка тёплых медовых оттенков. Каждая панель любовно отполирована и аккуратно подогнана. Мебель, основательная, подобранная по стилю, а кое-где настолько удачно встроенная в пространство, что казалась сделанной на заказ. Затоптанные полы и захватанные сальные дверцы выглядели почти кощунственно.

Электричество и вода были. Стиральную машину я отыскал в цокольном этаже, почти в подвале. Там же, прямо на полу, валялся всякий домашний хлам, ведра, веники, какие-то коробки.

Питер мне не препятствовал, но молча ходил следом. Надзирал.

— Мистер Петтигрю, — вежливо попробовал я, — можно здесь прибраться? Тергео уже не поможет, но Энгоргио...

— Палочку не верну, — гнусно ухмыльнулся тот. — Ручной труд полезен для здоровья. Дерзай, малыш.

Питер одним небрежным взмахом сгрёб хлам в большую кучу и проворно скрылся за дверью. Пыль взметнулась и накрыла с головой.

«Ты бы не нарывался», — посоветовал Том, пока я кашлял и тёр глаза.

— Понял, учту, — угрюмо огрызнулся я.

Ладно. Чем сходить с ума, займусь делом. В уборке я профессионал.

Собрал хлам в мешки и вытащил их к лестнице. Порылся в чулане и подвале, отыскал полупустой пакет со стиральным порошком. Содрал со своей постели белье, собрал полотенца и загрузил стирку. Притащил в спальню ведро с водой.

И лишь сейчас до меня дошло — у меня же есть мой личный эльф! Мы уже не в Африке, а почти рядом. Он должен услышать...

«Дадли! Дадли!»

Ни-че-го. Что ж.

Я чистил унитаз, когда Петтигрю изволил подняться наверх. Он вальяжно прислонился к косяку и некоторое время разглядывал трудящегося меня.

— Как приятно видеть Поттера за работой.

Я не мог не поддеть его:

— Мне тоже приятно, что Лорд будет жить в чистоте. Как вам только в голову пришло привести господина в такой свинарник.

Петтигрю злобно скривился и утопал вниз.

Я с наслаждением принял ванну. В своей комнате обнаружил на чистом полу следы грязных ботинок и вздохнул. Придётся вымыть весь пол в доме.

Ели мы снова фастфуд. У Петтигрю было пиво, мне он, естественно, не предложил. Я сполоснул чайник, но чая или кофе в доме не нашёл. Ничего, обойдусь кипячёной водой.

Остаток дня ушёл на отмывание кухни. Привычные с детства движения успокаивали и отвлекали. То, что нужно.

* * *

Тем же вечером мне поведали о крестражах. Питер поверил, будто просветить меня — приказ Лорда, говорил подробно, но строго по существу, чётко и ясно, словно экзамен сдавал. Подумалось, что он хорошо учился в школе. Интересно, заканчивал ли он Хогвартс?

О крестражах впечатление складывалось неоднозначное. Тёмная магия, позволяющая отделить часть души и спрятать во что-то или в кого-то. Много позже из каждого такого кусочка можно возродится, даже если тело погибнет. Главное — найти новое вместилище.

Один крестраж, сказал Том, находится во мне. Под тем самым незажившим шрамом.

Стоп, что значит — один? Их несколько?

— Но я его не чувствую, совсем. Разве в живых людях чужие души приживаются?

«Я не знал, но получается, что так», — подумал Том.

— Обычно нет. Если только сильная душа вытесняет более слабую, — пояснил Питер.

А Том на миг не успел скрыть мысли, и я увидел потёртую клеёнчатую тетрадь. Ту самую, что в подземельях вместе с куском моей мантии слопал несчастный василиск.

«Том! Это был крестраж? Тетрадь. И часть души — тот парень-слизеринец? Верно?»

«Да. Это был я в то время, как создал тот крестраж из тетради».

«А крестраж во мне ты создал, когда убил моих родителей».

Я снова вспомнил мысли Тома — и молодую рыжую женщину, мою маму.

Не стану спрашивать, зачем он приходил их убить. Не сейчас.

«А когда ты потерял тело?»

«Тогда же. Иногда магия выходит из-под контроля».

«И всё это время...»

«Я не умер, но и не совсем жив, существовал как бы в стазисе за счёт моих крестражей, да. Ну и тела менял периодически».

Круто.

— Том практически бессмертный? — повернулся я к Петтигрю. — Из-за крестражей.

— Не смей назвать его так! — ахнул тот. — Только «мой Лорд» или «господин».

— Как угодно, — отмахнулся я. — Так что там с бессмертием?

— В этом и есть смысл создания крестража.

— Нас этому в школе не учили.

— Разумеется, нет, — усмехнулся Петтигрю. — Это очень тёмная магия, Гарри. Очень могущественная.

— А у вас есть крестраж?

— Нет! — похоже, Питер был шокирован.

— Значит, сделать его мог только очень сильный маг! Том сильный, а вы — не очень. Поэтому?

— Прекрати! Ты что, перетрудился сегодня? Несёшь чушь. Ступай спать, — приказал Петтигрю и направился к двери.

— Я завтра вымою полы в доме. Не ходите в ботинках, наколдуйте себе тапочки! — крикнул я ему в спину.

В ответ грохнула дверь.

* * *

Лежа в чистой постели, я размышлял над событиями прошедших суток.

Как круто изменилась моя жизнь. Я фактически приговорённый, как свинья для убоя, и мне рассказали такие сокровенные вещи... Именно поэтому.

Но какая перспективная история — крестражи! Интересно, есть ли крестраж у директора Дамблдора? Он уже старый и наверняка не хочет умирать. Хотя... Если в крестраже сохраняется душа того периода, создавать его в старом возрасте невыгодно? Надо пораньше?

«Гарри... Отделённая часть души несёт слепок той личности, и её память, и её знания. Чем позднее создан крестраж, тем больше знаний сохранится. Я, например, помню всё, что со мной было до октября 81 года».

— А потом?

«Провал».

— Ты мне кое-что обещал. Давно. Хочу читать мысли. Научишь меня?

Том не ответил. Я лежал тихо, прислушиваясь к нему, и незаметно заснул.

* * *

День начался со вчерашнего подсохшего гамбургера. И моей чистой ванной пользовались! Я весь день, не давая себе отдыха, намывал дом, комнату за комнатой, кроме спальни Питера: там я вымыл только пол. Чтоб он не пачкал остальной пол в доме. Мышцы гудели. Но лучше так, чем метаться и прислушиваться к каждому шороху. Петтигрю если и отлучался, я не обратил внимания.

Вечером была нормальная еда. Тоже навынос из ресторана, но это было мясо с рисом и пряными травами. Несколько острых соусов. И сок для меня.

— Любимое блюдо Снейпа, — кивнул Петтигрю на мою тарелку.

— А что любит Лорд? — невинно похлопал я ресницами.

— Спроси у него, Гарри. И я завтра же постараюсь достать это.

«Пока я в этом теле, мне всё равно... Но помнишь бифштексы с картошкой и луком, которые ты заказывал в Кимберли?»

Ни дать ни взять семейный ужин.

Я разглядывал тёмное окно и наконец не выдержал.

— Питер? Вы можете прочитать мысли Лорда?

— Что? Нет! Я б не посмел. Да и способности нужны для этого. Я не легилимент. Это Снейп у нас может в чужих мозгах ковыряться. Лорд научил.

Странно.

— Но с Квирреллом они переговаривались.

— Правильно. Квиррелл от природы восприимчив и к тому же долго был вместилищем. Лорд смог и слышать его и говорить с ним.

— Но как тогда вы приказали Амбридж?

— Та престарелая дама, с которой ты был в аэропорту? Я не читал её. Я внушил. Тут моих способностей хватило. Такой дар встречается часто даже у магглов, ничего особенного.

— Ой. А слышать приказы господина вы могли?

— Да, если он хотел этого. Но нужен визуальный контакт, а ты всё время глаза отводишь.

Вон оно что.

Ел Петтигрю жадно, много, неряшливо. Насытившись, положил на стол локти и вынул зубочистку.

Я ощутил нездоровое любопытство. Два дня уже прошли. Где же тело для Лорда?Питер молчал, изредка сыто икая. Я подавил приступ брезгливости и уставился ему в глаза.

Том напрягся, я почувствовал. А Петтигрю спокойно ковырялся в зубах, вскинув на меня взгляд, но мыслями явно был где-то очень далеко. По тому, что происходило в моей голове, я решил, что Том пытается колдовать. Он не издавал ни звука, но я почти ощущал его усилия.

И лишь несколько долгих минут спустя до меня донёсся отголосок не мысли, а так, ощущения: скорее бы всё закончилось.

Только вот чьё настроение мне удалось поймать? Петтигрю? Тома?

* * *

Учебники по Чарам я вынул все, какие были, и внимательно просмотрел. Заклинания для чтения мыслей в них не было. Но в процессе неожиданно увлёкся, так как кое-что успел подзабыть, и с интересом перечитал. Очнулся только к утру под бурчание желудка и пошлёпал на кухню, открыл духовку, повернул ручку газа...

— Инсендио!

Пока плита прогревалась, быстро замешал тесто для блинчиков (початый пакет с мукой нашел в буфете) и только когда намеревался вылить его в сковородку, едва не уронил черпак. Руки дрожали.

Я смог зажечь огонь без палочки!

* * *

Прошло ещё три дня. Петтигрю притащил продуктов. Я пёк бисквиты, резал салаты и варил овощи. Питер всё это с аппетитом поглощал. О новом теле для Лорда не заговаривал, накладочка, видимо, вышла, я тоже не задавал вопросов, но каждый раз, когда мы садились за стол, ловил взгляд Петтигрю так долго, как только мог. Он, что удивительно, не возражал и будто не замечал этого. Том, напротив, тут же оживлялся и усердно пыхтел. Наверняка колдовал невербально. Я старался понять, запомнить, попытаться прочувствовать, что он делает. Получалось не очень. Мысли Тома я слышал, только когда тот этого хотел, а вот эмоции уже хорошо ловил сам.

Но зато мне удавались теперь бытовые чары — без палочки. Уверен, это Том пытался колдовать изнутри, ну и пробудил что-то во мне. Заодно. Отлично. Зато я был теперь в постоянном напряжении, чтобы не забыться и не колдовать при Питере.

И вот настал день, когда я снова услышал мысли Петтигрю. Отголосок, слабый, едва ощутимый. Питер переживал, что рис плохо у него переваривается.

С тех пор я «слышал» его всё отчётливее. А спустя ещё день Питера услышал и Том. Ментальный вскрик его едва не заставил меня уронить вилку.

«Питер, тупое животное, скажи «Легилименс» и услышь меня! Ле-ги-ли-менс! Питер!»

Питер же Тома не слышал и продолжал жрать.

Я немедленно вскинул глаза, перехватил взгляд и подумал — так, словно мы с Петтигрю были одни на свете: «Легилименс».

И провалился прямо Питеру в голову. Думаю, Том давно хотел установить со своим слугой ментальную связь и помог мне своей магией. Но вот хозяйничать напрямую в голове Петтигрю ему не удавалось, я мешал.

Читать Питера... Это было как месить ноябрьский снег. Мысли Петтигрю путались, ускользали. Передо мной колыхались пласты воспоминаний, но лезть туда не хотелось. Я искал то, что на поверхности, нащупал дрожащую и пульсирующую ниточку рассудка. Его ближайшие планы.

И что делать дальше?

Том тоже понял, что происходит. Я слегка подвинулся, пуская его в голову Петтигрю, и скорее почувствовал, чем увидел, как он ментально прикасается к этой нити разума.

Петтигрю вздрогнул. Я опустил глаза, прерывая контакт. Том зарычал.

— Мой Лорд… — беспомощно и как-то жалко пробормотал толстяк и вдруг побелел, закатил глаза и сполз на пол.

Я рухнул на колени. Пульс был. Дыхание — тоже. Не придумав ничего лучше, я поднялся и потянул со стола чашки, убрать. Если Питера не трогать, он полежит и очнётся, так ведь? Лечить я всё равно не умею.

«Ты не дашь мне общаться с ним… Я понял это, когда ты сперва пустил в его мозг, а после вытряхнул оттуда».

— Я нечаянно. Не знаю, как оно получилось.

«Интуитивно, значит. Без заклинаний. Что ж, Гарри Поттер, этот раунд за тобой».

И Том закрылся.

Кстати, если есть способ проникать в мысли, то должна быть возможность уберечь их от вторжения? И — преодолевать эту защиту?

Я осторожно принялся нащупывать Тома в своей голове. Он обнаружился в виде плотного кокона из Щита, — эти чары мы проходили ещё на первом курсе, я узнавал их мощную вибрацию. Заклинания против щитовых чар я не знал. Обычно их пробивали любыми другими. Интересно, во время разговора Том щит снимает или проникает сквозь него?

«Не выйдет, мальчик. Ты слишком слаб тягаться со мной».

— Ничего, я попробую, — и вломился прямо под щит кокона, покуда он был приоткрыт.

Том взвыл и попытался схлопнуть щит, но я не давал и пёр напролом. Не почувствовал — увидел: Питера, неряшливого, толстого; Квиррелла — бледного как смерть, с жезлом в руке над чьей-то распростёртой фигурой. Увидел Снейпа на коленях, скорченного, дрожащего. И себя. Не знал, что я такой уродливый и противный.

Том напрягся и вытолкнул меня. Кокон схлопнулся. Но я всё равно был страшно доволен.

«Ты пожалеешь», — пригрозили мне.

Возможно. Но только не сегодня. Что-то липкое потекло по губе. Кровь? Я утёрся рукавом. Стало ужасно холодно, столовая качнулась, подступила тошнота. Я взглянул на мирно сопящего под столом Петтигрю.

— Только не свалиться бы рядом, — шептал я, шаря по его карманам в поисках палочки. Своей не нашёл. Взял его, жестую и короткую, взмахнул...

— Акцио палочка Гарри Поттера.

Где-то звякнуло стекло. Палочка влетела в мою ладонь и радостно завибрировала.

— Здравствуй, дорогая.

Силы покидали меня. Я подумал и вернул палочку Петтигрю в его карман. Свою спрятал в мешочек на груди — и понял, что иссяк.

* * *

Я опустился на колени. Комнатка моя была мала, но для медитации места на полу много не требовалось. Сложил руки и прикрыл глаза, как уже очень давно не делал, замер, прислушиваясь к себе и отсекая чужие мысли.

Дадли не придёт. Палочка снова со мной. Беспалочковая магия пробудилась, но насколько быстро я смогу ею управлять и как быстро приступит к делу Питер, неизвестно.

Хорошо, что я успел позаботиться о Квиррелле. Он наверняка уже давно в Англии у Боунсов. Ведь свой портключ, что дала перед отъездом леди Анна, я положил ему в безразмерный кармашек портмоне. Магглы ничего там не увидят, даже если откроют его. Квиррелл всё понял.

Бежать и спасаться я передумал. Палочка со мной, магия слушается. Сговориться Том и Питер пока не смогут. Стоит остаться здесь ещё. Возможно, что-то удастся разузнать.

Я обнаружил, что улыбаюсь.