Эффект наблюдателя | The Observer Effect (джен)

Ночь, окутавшая липкими объятиями улицы Лондона, была под стать настроению Гермионы. Мрак, едва разгоняемый свечением фонарей, серое небо, где облака и городские огни сожрали все звёзды, серая мокрая каша под ногами (назвать её «снегом» не поворачивался язык), серый, как сигаретный дым, туман. В промозглом воздухе буквально висели капельки влаги, не в состоянии решить, хотят они стать дождём или всё-таки снегом.

У вывалившейся из автобуса троицы немедленно застучали зубы — даже у полуобморочного Драко, баюкавшего возле груди культю в коконе кипенно-белых бинтов (к счастью, хотя бы эта часть плана прошла без сбоев, и жгут в сочетании с большим количеством бадьянового экстракта помогли избежать самых отвратительных последствий ампутации в полевых условиях; они, а ещё тот факт, что режущее заклятье в плане простоты применения было не чета скальпелю и костной пиле). Малфоя было не узнать — всегда идеально уложенные волосы взлохмачены и торчат в беспорядке, лицо опухло от слёз, точно его громшершень покусал, бледные губы изгрызены, по состоянию одежды сразу можно понять, что он от души повалялся на не самом чистом полу. В кои-то веки даже Гарри не выглядел настолько потрёпанным, хотя его замызганные очки и мятая мантия тоже смотрелись так, словно он их с какого-нибудь бродяжки снял. Гермиона подозревала, что и сама она походит сейчас на жертву крушения — ну, в определённом смысле она и была ею.

Свежий — если его следовало называть таковым, учитывая выхлопные газы и прочее — воздух как будто придал Гарри немного сил. Он распрямился, повертел головой, выкрутил своё предплечье из хватки пальцев Гермионы — не сказать, что она сильно от этого расстроилась, ей вполне хватало Драко, который решительно отказывался самостоятельно держаться на ногах. Пришлось подлезть ему под мышку, закинув себе на плечи его левую руку — но он всё равно норовил сползти и наваливался на Гермиону всем своим весом, удивительно большим для столь костлявого парня. Гермиона в который раз благословила своё крепкое сложение и высокий рост. Страшно подумать, как с этим справлялись медсёстры в войну — и ведь справлялись же как-то! Без магии, что самое удивительное…

— Что?.. Где это мы? — пробормотал Гарри с видом человека, очнувшегося от глубокого сна, и тут же сам себе ответил:

— А, Мунго… Какого драккла мы тут забыли? — он огляделся повторно, и только тут, кажется, окончательно пришёл в контакт с реальностью. — Миона, это ты нас сюда притащила? Зачем?

Гермиона переступила с ноги на ногу. Хоть бы с другой стороны поддержал, видит же, что Драко совсем плохо!

— За квалифицированной медицинской помощью, очевидно, — сказала она, вложив максимум сарказма в свой тон. «Мамочки, я говорю как профессор Снейп», — пронеслось где-то на периферии её сознания. До сих пор она всегда думала, что во всём виноват дурной нрав, но что, если декан дома Слизерин просто пережил слишком много чего-то подобного на своём веку? Но эта мысль требовала детального анализа, и потому она закинула её в каталожный ящик с пометкой «Разобраться позже». — Будешь доказывать мне, что никому из нас она не требуется? Гарри, я до сих пор шла у вас на поводу, но всему есть предел! Я понимаю, магия, но даже с учётом магии — чем скорее Драко попадёт в руки целителей, тем лучше!

Гарри хмыкнул, стянул очки, выудил из кармана неожиданно свежий, отглаженный носовой платок и принялся их тщательно протирать.

— И чем целители тут помогут? Родителям сдадут, разве что.

Гермиона оторопела.

— Как это — чем?! А рука?!

Гарри вздохнул.

— Ты, всё-таки, и правда не очень умная, — посетовал он; прозвучало на редкость обидно. — Мало читать книжки, Миона, нужно ведь осмыслять прочитанное, ну хоть изредка. Напомни-ка мне — какого рода утраты и шрамы не поддаются лечению колдовством? Сразу держи подсказку: их три. Отметины от магических тварей… вот почему наш любезный профессор Кеттлбёрн походит на картину Пикассо… остальные два вида — как, назовёшь?

Осознание, словно молния, пронзило Гермиону. Она прикусила губу. Перед глазами замелькали призрачные страницы «Карманного справочника чародея-целителя». Гарри был удручающе прав.

— Чёрная магия, — упавшим голосом проговорила она. — И обозначенное в ритуале в качестве жертвы…

— Именно, — Гарри мрачно приподнял уголки рта. — К нашей неимоверной удаче, здесь мы имеем сочетание сразу двух. Нет, ему не помогут в Мунго. И, вдобавок, разбирательство с его родителями, в особенности с леди Нарциссой, хотелось бы отложить. До той поры, по крайней мере, покуда я не… — он вдруг сбился и с силой потёр лоб. Глянул потерянно.

— Покуда не закончу… я хотел сперва разобраться с протезом… — неуверенно договорил он.

— Ты?! — вновь изумилась Гермиона, но вслед за тем поняла. — А! Риддл, ты хочешь сказать.

— Не называй меня так! — взвился Гарри. — И брось тягать его, к Мордреду! — последнее явно относилось к Малфою, которого снова шатнуло.

— Он тогда упадёт! — возмутилась она.

— И пускай!

— Тут грязно! И мокро!

— Почистим! И высушим! — Гарри зло перевёл дух. — Кричер!

— Стой, — всполошилась Гермиона, — давай мантию-невидимку накинем сперва! Вдруг магглы увидят! Мы и так тут в неподходящей одежде торчим у всех на виду опять!

— Три часа ночи, нет никого, — возразил Гарри, но она уже расстёгивала висящую на боку сумку.

— Это Лондон! — и тут же, будто специально подтверждая сказанное ею, мимо проехал кэб. — Лондон и ночью не спит!

— Грязнокровка смеет препираться с хозяином Гарри, — уместно вставил Кричер, прядая ушами. Гермионе очень захотелось пнуть его, хоть он и был всего-навсего домовый эльф, и, точно малолетний ребёнок, лишь бездумно повторял чужие слова, не понимая их смысл.

— Не смей звать меня так! — огрызнулась она. Гарри раздражённо отнял у неё сумку.

— Ну что ты копаешься? — ему не приходилось держать ещё и Малфоя, поэтому с поисками мантии-невидимки он справился быстро. — Кучнее встаньте! Кричер, перенеси нас к дому.

Аппарация, как и в предыдущие разы, напоминала удар в живот. Гермиону точно засосало в соломинку, начиная с пупка, и заканчивая макушкой и пятками. А тошнотворную секунду спустя выплюнуло в совершенно другом месте.

— Угх! — сказала она.

— Будешь блевать — блюй в сторону, — предостерёг Гарри сварливо; в его тоне она отчётливо расслышала: «стравишь на меня — тебе не жить». — Ждите тут, я всё ещё не уверен, что дом впустит меня, если я буду не один.

Он отворил дверь и встал в проёме. Они с Драко проковыляли внутрь — в прошлый раз это было проделано бегом, но сейчас при всём желании не получилось бы. Вспыхнули газовые рожки на стенах — потрясающий, всё-таки, тут был интерьер; Гермиона точно угодила в музей. Она как-то раз посещала экскурсию в «квартиру Шерлока Холмса» — не настоящую, понятное дело, настоящей и не могло быть у литературного героя, просто аттракцион, передающий атмосферу эпохи. Так вот, Блэк-хаус был гораздо, намного лучше. Атмосферу он передавал на все сто.

Гермиону дом восхищал; за исключением одной неприятной детали, которую и хотелось бы поименовать «маленькой» — но это было бы далеко от истины.

— Грязнокровки! Выкидыши поганой утробы! Как смеете вы переступать порог…

Мало про кого — за исключением, разве что, выдуманных персонажей типа Люцифера и Энакина Скайуокера — можно сказать, не привирая для красного словца: «пал во Тьму» («перешёл на Тёмную Сторону Силы» в последнем случае). Обычно, всё-таки, процесс этот не одномоментный, он совершается плавно, постепенно, практически нечувствительно. Вот и Гермиона не ощущала себя Павшей. Скорее, она была Тихонечко Катящейся по Наклонной Плоскости (да, Гермиона вполне осознавала, насколько близка к Тёмной Стороне в данный конкретный момент). И от её понимания не ускользнуло также, что вторая за ночь вспышка нутряного подсердечного бешенства — не очень хороший признак. Совсем нехороший, если уж честно. Кто-кто, а она обладала выдающейся ментальной дисциплиной. Однако…

Чего у неё сейчас не набралось бы и на кнат, так это желания сдерживаться.

— Силенцио! — взвизгнула она.

В первый раз Гермиона позволила злым мыслям овладеть собою, поскольку пространства для их реализации, вроде как, и не имелось. «Стэна» она хотела сглазить, просто сглаза подходящего не знала. Второй же раз поддаться Тёмной Стороне, упустить, почти с облегчением, контроль, было намного легче. А вдобавок, и нужное заклинание тотчас нашлось.

Волшебная палочка чуть ли не сама ткнулась ей в руку — виноградная лоза и сердечная жила дракона, высокие стремления и яркие порывы, сокрытые до поры таланты и сила, откровенно заявляющая о себе. «Хозяйка этой палочки всегда найдёт, чем удивить окружающих, что в хорошем, что в дурном смысле», — сказал мистер Олливандер, любовно пробегая в последний раз пальцами по футляру из полированного дерева прежде, чем вручить его ей. «Одна из тех, что легко склоняются к тёмным искусствам, если они предоставят ей достаточно интересный вызов. О да! Она ценит вызов. И в ней определённо кроется больше, чем видно на первый взгляд. Берегите её, мисс», — только на последней фразе до Гермионы дошло, что он говорил о палочке, а не о ней самой.

Или всё-таки не о палочке?

— Нет, это вы как смеете!!! Ещё хоть раз откроете на нас помойный свой рот, и, обещаю, я… — Гермиона истратила долю секунды на поиск эквивалента чисто маггловскому «сломаю тебе обе руки и нассу в лицо», — …трансфигурирую вас в рулон туалетной бумаги, и буду пользоваться, покуда весь не истрачу! — заявила она, размахивая палочкой в той манере, в которой киношные гангстеры обращаются с огнестрельным оружием, когда намереваются донести до аудитории определённого рода посыл. — У меня нет времени на ваше дерьмо! И сил тоже нету! И бéсите вы меня, какая-то вы мерзковатая сама по себе!

Где-то позади неё гнусно захохотал Гарри. Драко, руку которого она выпустила, осел под ноги кулём; ну, хотя бы под ним теперь была не мостовая, а чистый плиточный пол.

Нельзя отрицать, что часть своей пламенной речи Гермиона позаимствовала из того же источника, что и жестикуляцию; но развитый интеллект никогда не довольствуется простым копированием, и Гермиона, вдохновившись ранее сказанным, продолжила:

— А ещё здесь нет грязнокровок, ясно вам?! Я обретённая, а не вот это вот! А он, — ткнула она себе за спину, — наследник Слизерина! А Драко — вообще вам какой-то родственник! Кстати, наследник, вроде бы, тоже родственник, — добавила она, вспомнив, что по некоей не вполне рациональной причине, общаясь с продавцами в Косом переулке, Гарри именует себя «Фомальгаут Блэк». — Короче! Сейчас я, так и быть, потушу раму, отменю проклятие немоты, а вы впредь будете очень тихой и очень милой с нами, вы меня хорошо поняли? Кивните!

— Я не позволю запугивать себя, девочка, — голос старухи напоминал противный звук, с каким скребёт по доске мел. — Да тебе и нечем — всё худшее в мире со мною уже случилось. Можешь спалить меня, спалить мой дом — я полюбуюсь, как всё горит, — она сделала паузу, поджав губы, отчего её некрасивое, но «породистое» лицо сделалось окончательно похожим на посмертную восковую маску. — Ты говоришь правду о своём статусе крови?

Гермиона всплеснула руками, скрестила их на груди и негодующе фыркнула.

— Отлично, изо всех нас вы сомневаетесь именно во мне?! Клянусь — своей жизнью, душой и магией! — ни на словечко не приврала! Ну что, довольны?! Подавитесь, вы, противная старая женщина! Да с кем я вообще разговариваю! Вы — искусственный интеллект! Вы даже не человек!

— Бурга, Миона, помолчите обе, — холодно произнёс Гарри, выступая вперёд. Он снова был в режиме «тёмного лорда», и этот феномен ей тоже страстно хотелось подробнее изучить. Маггла Гермиона Грейнджер решила бы, что на лицо одержимость, но Гермиона-ведьма уже знала (на собственном опыте, к сожалению), что одержимость выглядит совершенно не так. — До поры было забавно, но сейчас у нас иные заботы в приоритете. Кричер! Отнеси Малфоя в… какая там спальня у нас почище?

— Они все чистые, хозяин Гарри, — подобострастно склонился перед ним домовик. — Кричер старался… мыл и скрёб старенькими своими руками… лишь бы наш повелитель был доволен… повелитель здесь? Он придёт?

— Тогда в комнату рядом с моей, — распорядился Гарри, игнорируя вопросы по вполне понятной причине. — Миона… выберешь спальню сама. И до полудня свободна — вряд ли у меня получится раньше встать. Доброй ночи вам всем… или уже доброго утра.

Он прошёл к лестнице, но на середине пролёта оглянулся через плечо.

— Ах да… не советую лишний раз что-либо трогать руками. В этом доме… требуется проводник.

— Грязнокровка будет спать под крышей Блэк-хауса? Бедная моя старая хозяюшка, какой позор на её седины… Кричер постелет где-нибудь в кухне… не пожалеет своих тряпочек… Кричеру придётся нюхать всю ночь грязную кровь, бедному старику… что тут поделаешь…

Озлобленное бормотание вдруг на полуслове прервалось — Кричер как-то странно крякнул и весь съёжился, бросив испуганный взгляд вверх. Свесившись через перила лестничной площадки, Гарри послал ему свою фирменную акулью усмешечку — улыбку вниз уголками, обнажающую набор превосходно острых зубов.

— Ты её слышал, — сказал он, и от его голоса мурашки забегали по спине Гермионы. — Не делай вид, что глухой. Она — обретённая. Постелешь ей в комнате, любой, какую она выберет. Услышу хоть одну жалобу на тебя — получишь одежду в тот же миг.

И он скрылся из виду. Волшебную палочку, как отметила Гермиона, Гарри не доставал — похоже, Кричеру досталось любимое заклинание начинающего чёрного колдуна. Беспалочковое и невербальное, оно напоминало что-то среднее между классическим жалящим сглазом, разрядом статического электричества и жёстким щипком. В любой иной ситуации она, неоднократно испытавшая на себе его действие, посочувствовала бы жертве; но Кричер полностью заслужил. Заслужил дюжину таких, и уже давно, честно-то говоря.

— Понял? — она вовремя вспомнила о «проводнике»; да уж, дом Блэков должен быть просто напичкан артефактами вроде незабвенного колечка с символом Даров Смерти; кстати, ведь и оно тоже где-то тут, ждёт своего часу. — Сопроводи меня в ванную комнату, для начала. Здесь ведь есть ванная?

— И ванная, и настоящий ватерклозет… всё здесь есть… даже грязнокровка теперь есть…

— Что-что, я не расслышала? — Гермиона угрожающе похлопала по раскрытой ладони волшебной палочкой.

— Ничего, совсем ничего… бедный Кричер, что ему приходится сносить на старости лет… сюда, барышня… ванная комната наверху…

Бархатные портьеры так и остались раздвинуты, но портрет Вальбурги Блэк всё это время молчал.

* * *

«Какой отвратительный кошмар мне приснился, — первым делом подумал Гарри. — Декан Снейп, похоже, не так далёк от истины — меньше надо читать на ночь книг по тёмным искусствам, для впечатлительных юных умов они действительно вредны».

Затем он открыл глаза.

Постель была мягче и больше школьной. В спальне слишком светло. И, судя по цвету полога, находилась та спальня не в Малфой-мэноре.

Гарри раздёрнул занавеси и даже без очков опознал знакомый готический интерьер.

А. Так то был не сон.

Он спрятал лицо в ладони и некоторое время боролся с желанием закричать. Криками ситуацию не поправишь.

Воспоминания о бесконечно долгом вчерашнем дне проступали в его памяти, сцена за сценой, как некогда строчки в дневнике.

Дневник! Господи Боже, Мерлин всемилостивый. Даже дневник…

Он всё-таки застонал — тихонько, сквозь зубы.

«Как любопытно, — заметил бесстрастный голос над ухом, и Гарри в шоке распахнул глаза. — Признаться, эффект далёк от чаемого, но, по крайней мере, хуже не стало. И прекрати стенать, наследнику Салазара подобное не к лицу».

О да. Выходит, и это тоже ему не примерещилось в сонной грёзе.

Печально.

Вчера Гарри… не мог мыслить ясно. Особенно под конец. Теперь же, после долгого сна (призванный «темпус» показал без десяти минут час пополудни), он только диву давался, как это умудрился не заметить и не понять — с ним серьёзно что-то не так.

Гарри не был в порядке.

Ну, то есть. Да, ему и раньше снились воспоминания Тома, снились с почти (возможно, и без «почти») галлюцинаторной яркостью. Затем был тот эпизод в коридоре с цербером — и, похоже, насильственное вторжение в разум Гарри что-то сломало в его голове. Тогда Гарри впервые пережил наплыв чужой памяти не во сне, а наяву. Позже подобное повторялось неоднократно — но Том отнёсся к происходящему несколько легкомысленно, и Гарри расслабился, решив, что опасности нет — ведь Том неизменно пёкся о его благополучии и, уж конечно, не допустил бы и тени угрозы. Да, его уязвляло, что Том ждёт, будто Гарри полностью разделит с ним память — но в значительной степени оттого, что брат вёл себя так, словно процесс уже завершился, и Гарри помнит всё то же, что помнит он. Гарри казалось порой — Том знает о творящемся с ними больше, чем говорит (не то чтобы они вообще обсуждали нормально этот вопрос). И, оглядываясь назад, то были первые тревожные звоночки — а он и внимания на них не обратил. И Том не обратил тоже. А вчера…

Вчера прозвучал уже не звоночек, а полноценный набатный колокол.

Гарри и прежде случалось мучительно долго разделять себя и Тома (впервые — в воспоминаниях последнего о визите Дамблдора в приют, и уже тогда это должно было насторожить!). Путать себя и Тома. И он… в свою очередь отнёсся к проблеме легкомысленно, поскольку ему отчасти нравилось.

Нравилось быть не просто как Том. А быть Томом.

Что ж, бойтесь своих желаний, как говорят.

Ну, и что это с ним такое? Какие-то непредвиденные побочные эффекты расколотой души?

И вновь вставал в полный рост нерешённый вопрос — есть ли собственная душа у Гарри? Кто он, что он — кусок, отщеп, наподобие Тома (ведь им он и был, отпечаток личности в сопровождении осколка души, и всё это впечатано в материальный якорь), кусок души, вплавленный в заготовку личности, коей является младенец, по предположению Драко (Мерлин всеблагой, Драко! Драко остался без руки, а Тома-то и нет, чтобы соорудить ему протез при помощи колдовства, как Гарри будет выкручиваться… нет, стоп, на хрен, у него не было сейчас сил паниковать ещё и по этому поводу), просто кусок души, постепенно разросшийся до полноразмерного самостоятельного экземпляра? И, в конечном итоге: они с Томом — одна душа, или всё-таки две? Магические близнецы, пусть искусственно созданные, или нечто совершенно новое, не встречавшееся в волшебном мире доселе?

«Определённо второе», — прокомментировали над ухом.

Да, ну, так вот. Он, конечно, думал порой об этой грани своей личности как об отдельном существе (если припомнить как следует, то ведь был некий момент, когда оно началось… не всегда же так было, правда?); и начинал потихоньку догадываться в последнее время, чем было то существо (хоркрукс… чем ему быть ещё?). Но, как бы, действительно слышать его, натурально, вслух — вот это, и впрямь, было что-то новенькое. До сих пор он скорее воображал этот голос — одна из его мыслей, не более, пусть и отличная от всех других мыслей на вкус. С оттенком, по ситуации, то холодной злобы, то холодного веселья, то просто холода. С ощущением нечеловечески острых зубов. С призвуком шипения, точно звучала она…

На парселтанге. Он подёргал себя за вихры. Мерлин. Том прав. Гарри — законченный идиот.

Ладно, итак. Выходит, дело и раньше обстояло достаточно скверно. Однако…

Слуховых галлюцинаций не было, давайте называть вещи своими именами.

«Очаровательный ход рассуждений, но ошибочный в конечном итоге. Хотя ты — это я, нельзя отрицать. Я удивлён, признаться, что ты так спокойно это воспринял. Я ожидал… большего сопротивления идее. Рад, что мы можем не тратить время на экзистенциальный кризис. Но ты слышишь не хоркрукс в своей голове. У него нет полноценной личности, и даже сознания нет. Ты — его сознание, коль уж на то пошло. И его личность. Так что это не хоркрукс, я уверяю. Сейчас с тобой говорю я. Гарри, у нас уже была беседа о базовых правилах вежливости, не так ли? Вот как раз для ситуаций вроде теперешней они и нужны. Если ты киваешь, то я этого никак не увижу. Так что отвечай вслух, как цивилизованный молодой волшебник. Гарри? Гарри, ты ведь меня слышишь?»

Игнорируя этот голос, Гарри выудил из-под подушки очки и волшебную палочку.

Отягощённая наследственность — это вам не шутки. Безумие Блэков добралось до него, как ни печально сей факт признавать. Некстати, весьма некстати, но Судьба ничьего мнения и желания не спрашивает. Да, Гарри сошёл с ума — в клиническом смысле, то есть: утратил адекватное восприятие реальности.

И ничего удивительного, что его галлюцинация звучит как Том.

* * *

— Драко, рано или поздно тебе придётся вылезти из-под одеяла, — голос Грейнджер зудел над ухом как надоедливый комар. Вроде и не кусает, а бесит неимоверно — ни забыться сном, ни расслабиться. И выгонять его из комнаты — морока, и терпеть нету никаких сил.

— Ты не можешь остаток своей жизни просидеть в этой спальне, знаешь ли.

— А вот и могу, — угрюмо отозвался он, сворачиваясь поплотнее в клубок. — И так я и сделаю. Оставь меня, не хочу с тобой разговаривать. Дай умереть спокойно.

— Ну, ты должен будешь, — Грейнджер была безжалостна. — И разговаривать, и выйти наружу. Тебе ведь нужно пить, есть и, хм… посещать туалет. К слову, воды не хочешь? Я принесла.

Чего на самом деле хотелось Драко, так это сдохнуть. Закрыть глаза — и чтобы весь мир от него отстал, исчез. Навсегда. Он желал прекращения боли — а поскольку существование в той реальности, где он принёс в жертву буквально всё, и сумел провалиться при этом, причиняло боль само по себе, то — что ж. В таком случае, он предпочитал прекратить существование. Жаль, причинить себе смерть усилием воли не так-то легко. Вот при каких обстоятельствах придётся ему разучивать аваду кедавру! Драко совершенно иначе себе это представлял…

Пожиратель смерти, который заавадит единственного волшебника — себя. Слабый, бесполезный, жалкий…

— Стакан на тумбочке. Умиротворяющий бальзам и обезболивающее я тоже оставлю здесь, — что-то зашуршало, звякнуло. Грейнджер вздохнула. — Драко, я знаю, как это звучит. Но жизнь продолжается. Надо двигаться дальше.

— Ты предлагаешь — что?.. Смириться?! — вскипел он. Неизбывное горе за долю секунды мутировало в ослепляющую злость. Драко враз позабыл, что не хотел покидать свой кокон — он сбросил с себя одеяло и сел так резко, что голова закружилась. Культя стрельнула болью, напоминая обо всём, что он только что потерял.

— Не получилось, ну и Мордред с ним, просто забудем?!

Его трясло. Это — путь предателя. Именно в чём-то таком Тёмный Лорд обвинил отца.

Драко не повторит ошибку. Не эту. Не так.

— Белены объелся? — на Грейнджер его вспышка не произвела особого впечатления. Она глянула строго, поджала губы — точь-в-точь МакГонагалл. — Я предлагаю — бороться. Не опускать руки после первой же неудачи, как, кажется, делаешь ты.

Злость отлетела прочь, а с нею — и приданные ею силы. Драко плюхнулся на спину, утопая в перине.

— Просто уйди, — тихо попросил он.

Но беда в том, что она уже растормошила его, растревожила. Вернуться обратно в раковину оцепенения, где боль притихала вместе со всеми прочими чувствами, не получалось. У Драко чесался нос. Ныла рука. Кожу лица неприятно стягивало и жгло, особенно веки. Он ощутил жажду. И — да, сортир тоже неплохо бы навестить.

Проклятие!

Он снова сдёрнул с лица одеяло, — теперь оно душило его — сел, на сей раз куда осторожнее, и огляделся. Кто-то переодел его в пижаму, и Драко осознал, что он не имеет понятия — кто. Кричер, быть может. Или эта заноза неугомонная. Поттер вряд ли стал бы таким заниматься.

Поттер… а если повелитель всё ещё… ну, внутри него?

Может, тогда и впрямь…

Драко Люциус Малфой не мог позволить себе забиться в угол и потихоньку сдохнуть, как раненое животное. Даже если ему очень хотелось. Тёмному Лорду он может понадобиться в любую минуту — и Драко должен на этот случай быть под рукой. Метки-то у него нет, а повелитель не любит ждать.

Он выпил воду, поморщился от того, как та ледяным комком провалилась в пустой желудок. Вылез из постели — и вот только тут обратил внимание на окружающий интерьер.

* * *

Гарри отчаянно хотелось забыться, забить голову чем угодно, кроме его настоящих проблем, которые он и приблизительно не знал, как решать. И было одно безотказное средство для этого, которое прежде всегда ему помогало.

Прежде, но не теперь. Едва ли не впервые в жизни Гарри обнаружил, что он не может читать.

Сосредоточиться не получалось, вот хоть ты тресни. Он съёжился в углу дивана, втянул ноги на сиденье.

«Любезный сэр, прошу вас вашей рыцарской честью, откройте мне ваше имя, ибо я не встречал вам равных…»

«Мэлори⁽¹⁾, безусловно, хорош, спору нет. Однако, не представляю, каким образом «Смерть Артура» поможет нам разобраться с ситуацией, в которой мы очутились. Что произошло с материальным якорем? Он разрушен, я полагаю? Хватит вести себя как малый ребёнок, Гарри. Поговори со мной!»

Этот голос! Гарри перевернул страницу — и понял, что последние два абзаца начисто прошли мимо его сознания.

Поэтому, когда в настежь раскрытые двери библиотеки, раздражённо печатая шаг, промаршировала Грейнджер, она была даже кстати.

— Драко отказывается выходить из спальни, — объявила она. — Думаю, у него депрессия.

И тут же, безо всякой логической связки, продолжила:

— Ты собираешься идти в Аврорат, Гарри? Потому что я — да, — тут она помахала какой-то бумажкой. Гарри поправил очки, прищурился.

— Что это у тебя там? А, повестка? Откуда, сюда, что ли, принесли?

Плохо, коль так. Никто не должен был знать, что Блэк-хаус вновь обитаем.

— Нет, домой. Гойл передал, через домовиков, — успокоила она его. — В Министерстве Магии работают ужасающе некомпетентные клерки, если хочешь знать моё мнение. Кто в здравом уме присылает сову в маггловский район? А именно это они и сделали!

Кроме повестки, Грег передал и записку.

«Всё хорошо, — говорилось в ней. — Одолжил «Энциклопедию динозавров». Магглы мною довольны. Телевизор — это вещь! Сову никто не заметил, дал ей бекон».

— Ты несовершеннолетняя, как и все мы, — напомнил Гарри, изучив этот поразительный документ (динозавры и телевизор, кто бы подумал!), — они не имеют права принуждать тебя к явке без согласия родителей или опекунов.

— Да, но я вовсе не хочу впутывать сюда родителей! — заспорила Гермиона. — А следователи так просто не отвяжутся, думаю. И ты — что насчёт тебя, мистер Чулан-под-лестницей? Ты точно желаешь, чтобы Министерство связалось с твоими опекунами, м-м? Ты должен мне рассказ о том, как так с тобой вообще вышло, не думай, что я забыла. Но я сейчас о другом — последние сутки из отведённых трёх истекают сегодня. И ты как хочешь, но я иду. Ты сам говорил, и Риддл говорил — нам нужно проникнуть в архив Аврората. Когда и будет ещё шанс лучше этого!

— Да хватит называть его «Риддл»!

«Префект «Риддл», если уж ты настаиваешь на маггловском имени моего отца. Хотя «мой лорд», всё же, будет корректнее, когда мы наедине».

— Префект Риддл, да, прости.

Гарри зажал уши и потряс головой.

— Миона, — жалобно сказал он, ненавидя себя за этот тон, но не в силах ничего с собою поделать — безумие было новым для него состоянием; требовалось какое-то время для адаптации. — Миона! Ты… ничего не слышала? Вот сейчас? Кому ты отвечала?

— Тебе, — непонимающе нахмурилась она.

— Нет… я имею в виду… подожди, тихо! — воскликнул Гарри, вскакивая с дивана. Он забегал взад-вперёд по ковру, растирая шрам на лбу.

Несколько секунд прошли в тишине.

— Гарри…

— Да помолчи ты! Он ничего не говорит пока, а надо, чтобы…

«О, ты всё же меня слышишь, — сухо заметил голос. — Я уж начал сомневаться, и впрямь».

— Вот! Вот! — Гарри схватил её за плечи, встряхнул. — Ну?!

— Что — ну? — она уставилась на него как на сумасшедшего, и была, к сожалению, в этом права.

— Голос! Ты слышала голос, не так ли? — она ведь ответила, не могло же это просто случайно совпасть? Или могло?

— Гарри… — предельно мягко, как для себя (то есть — всё ещё с интонацией, напоминающей о включённой электропиле), сказала она, отцепляя по одному его пальцы со своей мантии. — Гарри, ты слышишь какие-то голоса, я правильно поняла?

— Ты правильно поняла, — согласился Гарри, методично прицепляя свои пальцы обратно. — Миона, я схожу с ума. Просто в порядке информации, чтобы это не было для тебя сюрпризом.

— Сильный стресс может давать подобные эффекты, — с сомнением в голосе сообщила ему Гермиона. — Иногда. У некоторых, — честно уточнила она. — Не хочешь умиротворяющий бальзам? У нас ещё много. Я вот прямо с утра приняла. И знаешь — как новенькая. Фармакологическую поддержку демонизируют, и совершенно напрасно…

В эту минуту смятения новые шаги раздались в коридоре, и в дверях библиотеки воздвигся не кто иной, как Серебряный рыцарь.

— Ну, и кто из вас, недоумков, разукрасил мою комнату под Гриффиндор? — негодующе вопросил он. — Простите, мой лорд, погорячился! Грейнджер, это ведь была ты! Очень смешно.

— Я тут ни при чём, — фыркнула она. — Не весь мир крутится вокруг тебя, Драко! Та спальня уже была такой!

— Чушь!

— Была-была, — подтвердил Гарри, насторожённо прислушиваясь; но голос молчал. — Это комната Сириуса.

— А! — выпалил Драко и умолк, сосредоточенно кусая губы. — Какие будут приказы, мой лорд?

Учитывая, что он предстал перед ними непричёсанным, в пижаме и босиком, вопрос был особенно нелеп.

— Прежде всего, нам сто́ит… — начал Гарри, мучительно размышляя, как собирается закончить фразу; но Грейнджер его перебила.

— Прежде всего нам сто́ит сделать то, что следовало сделать с самого начала! — с дарованной «фармакологической поддержкой» наглостью заявила она. — Прочесть, наконец, инструкцию! Где все те книги, по которым вы готовились к ритуалу? Они мне нужны. Но самым первым делом мы идём в Аврорат! У меня есть приказ, и я собираюсь его выполнить, — добавила она, задрав нос. — А вы — как хотите.

— Приказ? — оживился Драко.

— Хозяин Гарри? — Кричер подкрался сзади и выглянул из-под локтя со внезапностью, достойной фильма ужасов. — Хозяин Гарри проснулся… хозяин Гарри желает чаю? Кричер испёк тминный кекс…

«Корону за коня⁽²⁾, — вклинился голос в голове Гарри. — За кекс, в данном случае. Кто бы мог подумать, что отсутствие необходимости принимать пищу имеет и недостатки, да? Мерлин, до чего я соскучился по вкусу еды…»

Нет, то был не Том. Том никогда не был с Гарри таким… расслабленным. Несдержанным и откровенным. Он редко позволял заглянуть за маску. Галлюцинация, отвечая тайным желаниям Гарри, казалось, решила компенсировать это сполна.

— Забыл? Драко! Это ведь очень важно — узнать, как погиб тёмный лорд! Уж ты-то должен со мной согласиться!

— И приготовил отдельную посуду для грязнокровки… Кричеру пришлось дезинфицировать ватерклозет после неё… два раза… столько мороки из-за доброты хозяина Гарри…

— Грег тебе написал? Покажи!

— Заткнитесь вы все, — вслух пожелал Гарри, вновь зажимая уши руками.

День у него, определённо, не задался.

* * *

Вход в Министерство Магии находился в телефонной будке. «Тардис?»⁽³⁾ — обрадовалась Грейнджер, и Гарри невольно задался вопросом, а не была ли она, хотя бы отчасти, права. Смахивало на утечку информации о волшебном мире. Будка, надо отметить, была в омерзительном состоянии — под стать пустому замусоренному проулку, где она размещалась. Часть остекления побита, часть — изрисована, телефонный аппарат висит криво. Спасибо, что хоть мочой не воняло — с министерских дятлов сталось бы зайти в имитации разрухи настолько далеко. Они набились внутрь. Девочка, деловито оттеснив их с Драко от аппарата, сняла трубку и принялась накручивать диск.

— Шесть, два, четыре… — проговаривала она шёпотом под мягкое стрекотание автомата.

— Ты помнишь код наизусть? — удивился Гарри; он приготовил шпаргалку, но достать её не успел.

— Нет, — Грейнджер кивнула куда-то вбок. — Просто код прямо тут и написан, видишь?

Действительно, среди каракулей, выведенных на стенах, можно было прочесть «62442 ММ». Гарри прищёлкнул языком, чувствуя изумление и некую досаду, хоть глупость была и не его собственной. Да, секретность и безопасность на высочайшем уровне, что тут и говорить!

— Добро пожаловать в Министерство Магии! — прозвучал профессионально-равнодушный женский голос, стоило Гермионе докрутить последнюю двойку в номере. — Пожалуйста, представьтесь и назовите цель визита.

Похожим образом работала страж-привратник в Мунго. Здесь, правда, ни манекена не было, ничего. Сама будка играла роль стража, возможно? Гарри стало интересно — а как она расправляется с несанкционированными посетителями? С магглами? Со вторженцами из числа волшебников? Сжигает? Выкидывает прочь? Ест?

— Гермиона Грейнджер, повестка из ДМП.

— Гарри Поттер, повестка из ДМП.

— Драко Малфой, повестка из ДМП.

— Благодарю вас, — телефонный аппарат, поднатужившись, выплюнул три тонких металлических жетона в лоток для возврата монет. — Пожалуйста, прикрепите значок посетителя к вашей мантии так, чтобы он легко читался.

Гарри покрутил свой. Иглы сзади не было, но стоило прижать значок к мантии, как тот прилип сам собой. Колдовство.

— Вам необходимо пройти регистрацию и досмотр, — вещала будка тем временем. — Пропускной пункт находится в торце атриума. Министерство Магии желает вам приятного дня.

Не успели смолкнуть эти слова, а пол будки уже дрогнул. Они ухнули вниз, точно на скоростном лифте. Несколько мгновений их окружала лишь темнота и механический гул. Затем будка остановилась, так же резко, как и начала движение, раскрылась подобно ракушке, и вытряхнула из себя пассажиров. Гарри едва устоял на ногах. Гермиона тоже запнулась, Драко зашипел сквозь зубы от боли. Они, не сговариваясь, завертели головами по сторонам.

Атриум Министерства Магии проектировал волшебник, знавший в пафосе толк.

Зеркально блестящий паркетный пол, глубокой синевы полукруглый свод потолка, на котором сплетались в ежесекундно меняющемся танце колдовские символы, мрамор каминов, выстроившихся в два ряда вдоль стен, позолота повсюду. Золочёная скульптурная группа — приглядевшись, Гарри понял, что это фонтан. На ведьму и чародея, скрестивших в салюте волшебные палочки, взирали снизу вверх с дебиловатым благоговением представители прочих разумных и полуразумных рас, исторгая потоки воды из самых неожиданных частей своих тел. Журчание струй смешивалось с шарканьем десятков подошв — люди появлялись и исчезали, шли мимо, группами и по одиночке, болтая и жестикулируя на ходу, обгоняя и догоняя друг друга. Пыхало и клубилось зеленоватое пламя в каминах, сновали бумажные птички записок. У Гарри зарябило в глазах.

Хвост очереди к пропускному пункту, впрочем, виднелся уже с того места, где они трое стояли. Очередь была внушительной, но двигалась расторопно.

— В чём смысл? — шепнула Грейнджер, наблюдая, как замученный молодой волшебник в пунцовой аврорской мантии бросает, одну за другой, палочки посетителей на старомодного вида весы (позолоченные, разумеется, здешний дизайнер и тут не изменил себе).

— Это как в аэропорту, — раз уж теперь она знала, что он рос у магглов, не было необходимости осторожничать в выражениях; своего рода облегчением оказалось говорить с нею прямо. — Можешь выпить оборотное, или ещё что учудить с собой, но палочку — палочку подделать нельзя. Идентификация, — он указал на весы, — и досмотр на предмет разного запрещённого. Арку видишь?

Арка была, действительно, точь-в-точь как в аэропорту — Гарри припомнились кадры из какого-то фильма, подсмотренные украдкой (сам-то он в жизни в подобных местах не бывал). Единственное отличие заключалось в — разумеется, ну куда без неё! — позолоте. Как по заказу, артефакт вспыхнул красным светом и загудел. Аврор, на чьём лице отражались тоска и покорство судьбе, сделал знак посетителю отойти в сторонку, достал длинный щуп и принялся водить им вдоль тела недопущенного аркой мага. Задержанный вполголоса забранился, министерский служащий что-то ему ответил. Их реплики заглушал плеск фонтана, гомон других разговоров, стук каблуков по паркету и прочие шумы, сливавшиеся в единый белый шум. Вокзал, вот что это напоминало Гарри, точно — вокзал Кингс-Кросс. Собак и колясок только не было (а вот цветы кто-то только что пронёс мимо — белые, тревожно благоухавшие лилии).

— А запрещённое — это? — Грейнджер на пути к новым знаниям было не остановить, как и всегда. Гарри мотнул головой в сторону ближайшей стены.

— А вон список висит.

Список они изучили вместе, пока дожидались своей очереди — всё равно делать было особенно нечего.

«КАТЕГОРИЧЕСКИ ВОСПРЕЩАЕТСЯ ПРОНОСИТЬ,

в том числе внутри сумок, баулов, чемоданов, саквояжей, портфелей и кошельков с расширенным пространством,

а также в полостях тела,

а также любым иным способом, скрытно или открыто,

в том числе в трансфигурированном виде,

СЛЕДУЮЩЕЕ:

— воспламеняющиеся, самовоспламеняющиеся, горючие и взрывчатые субстанции ВКЛЮЧАЯ СПИРТОСОДЕРЖАЩИЕ ЖИДКОСТИ,

— вустерский соус⁽⁴⁾ (в любой укупорке),

— ядовитые и отравляющие вещества ВНЕ ГЕРМЕТИЧНОЙ ОПЕЧАТАННОЙ ТАРЫ,

— дьявольские силки, любые виды тентакулы, анчар, мандрагоры,

— плоды дуриана и ягоды Solanum lycopersicum,

— ЖИВЫХ смеркутов, драконов, огнекрабов, глизней, акромантулов и иных магических существ класса опасности выше ХХ,

— белых крыс и мышей белого и сходного с белым окраса,

— шкуры селки,

— маски кицунэ.

ГОБЛИНАМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН.

ВАМПИРАМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН.

БРИЖДЕТ «РИТЕ» СКИТЕР ВХОД ВОСПРЕЩЁН»

Гарри, заворожённый мысленной картиной того, как некто пытается пронести «в полости тела» живого глизня и помидоры (именно они скрывались, Мерлин ведает, отчего, под латинским наименованием «Solanum lycopersicum»), аж зазевался и пришёл в себя только тогда, когда Грейнджер принялась активно пихать его в бок.

— Перо феникса и остролист, одиннадцать дюймов. Гарри Джеймс Поттер, добро пожаловать в Министерство Магии. Будьте любезны… — аврор, уже нанизавший выданную артефактом-весами полоску пергамента на штырь, точно кассир в маггловском магазине — чек, сбился с привычной речи, запнулся, умолк. В его глазах затеплился огонёк осмысленности — до того он больше походил на робота, чем на человека.

— О? Ты действительно Гарри Поттер? Тот самый?

Гарри уставился на него максимально недружелюбно. Тянуло ответить «нет», но на досмотре шутить — последнее дело, это знает любой.

— А… кхм, — пауза стала томительной, и аврор, наконец, вспомнил о своих обязанностях. — Будьте любезны пройти в арку. Запрещённые предметы при себе имеются?

— Нет.

Зелёные огоньки подтвердили сказанное. Приглядевшись, Гарри понял, что цепочка их загорелась напротив миниатюрных символов, выгравированных по периметру арки. Вот же ведь расстарался кто-то! Интересно, какая пиктограмма что значит? Сходу он опознал лишь мандрагору и что-то вроде клубничины — дуриан?

— Следующий! Волос единорога, боярышник, десять дюймов. Драко Люциус Малфой, добр… м-м, — с Малфоем тоже вышла заминочка, хоть и другого сорта. — Мда. Пройдите в арку. Запрещённые предметы у вас есть при себе?

— Любят тут ваше семейство, я погляжу, — прокомментировал Гарри на пути к лифтам, когда они миновали кордон.

Драко в ответ приосанился.

— Зато до сих пор боятся! — задиристо высказался он. — И правильно делают. Вот придёт… кто надо к власти, и тогда… — он, многозначительно поиграв бровями, умолк.

Лифт в Министерстве тоже был говорящим. Знакомый уже голос женщины, вроде бы и приветливый, но в то же время абсолютно бесстрастный, с металлическим призвуком, объявил:

— Минус второй этаж. Департамент магического правопорядка и административные службы Визенгамота.

Вот любопытно, это реальную ведьму записали? Работает ли она до сих пор в Министерстве, при условии, что так?

Если приёмная святого Мунго живо напоминала маггловскую больницу, то Аврорат, надо признать, и вовсе едва отличался внешне от полицейского участка. Коридор со множеством дверей, деревянные панели на стенах, а выше них — побелка, пачкающая одежду, чуть тронь. Истоптанный линолеум на полу, двери с одинаковыми латунными табличками, секции полумягких кресел с откидными сиденьями, точно в кинотеатре. Только тут кресла эти стояли, прижавшись спинками к стенам, вдоль, а не поперёк. Ну и показывали, соответственно, совсем особенное кино.

— Скормсби! — бушевал чей-то прокуренный бас за полуоткрытой дверью, третьей в ряду справа. Гарри невольно притормозил — слизеринская привычка подслушивать, а вдруг что интересное скажут, уже вошла в его плоть и кровь. Остановился и Драко. Лишь Гермиона ускакала сперва дальше по коридору, но затем вернулась, заметив, что они приотстали. К раскрывшемуся было рту девочки Гарри прижал указательный палец и та, хоть и отбила его руку своей, но всё же озвучивать протеста не стала, послушно замерев рядом.

Скандал за дверью, меж тем, нарастал.

— Вот это что такое? Что это, а? Не знаешь?! — послышался бумажный шелест, будто в сердцах тряхнули газетой. — Так я прочитаю! Маньяк на Стрэнде! Обрати внимание, целых три вопросительных знака, все для тебя. Леденящую кровь находку совершила вчера официантка одного из баров, когда выносила мусор! Леденящую кровь, Скормсби. Твоя кровь уже заледенела? Моя вот да. Только послушай! На заднем дворе, где расположено место для курения, она обнаружила отрезанную человеческую руку! Свидетели, показали, что один из посетителей минутой ранее вышел выкурить сигарету. Но он пропал! От него осталась лишь эта конечность, брошенная на са́мом виду. И нельзя не задаться вопросом… — газета вновь зашелестела, гораздо громче на сей раз, — …нельзя не задаться вопросом, Скормсби! И я задаюсь вопросом! Это какая по счёту рука?!

Тихий застенчивый голос промямлил в ответ нечто неразборчивое, вроде «тая».

— Что-что? Не слышу тебя! Громче, деточка! — наседал бас.

— Шестая… — выдавил Скормсби. Было легко догадаться, что он очень молод, очень простужен и мечтает оказаться где угодно, только не здесь.

Гарри едва успел проглотить невольный хохот. Губы Грейнджер сложились в форме буквы «о», брови взмыли под самую чёлку. Драко зажал рот ладонью, в его светлых глазах плескался смех.

— Шестая! В следующий раз ты что магглам оставишь на память по пьяной лавочке? Жопу? — грохот, очевидно, произведённый ударом кулака по столу, заставил троицу в коридоре подскочить на месте; на Скормсби он произвёл, как видно, даже более впечатляющее воздействие, поскольку тот тоненько заскулил.

— Скормсби, ей-Мерлин, это последний раз, когда я закрываю глаза на твои художества! Штрафом ты у меня больше не отделаешься, уяснил?! Что сложного вызвать «Рыцаря»? Ну вот что сложного, объясни мне, а? Он для таких, как ты, и придуман! Специально! Даже и говорить ничего не надо — махнул палочкой и падай себе в канаву, там подберут!

— О, Годрик! — зашептала Гермиона, приходя в возбуждение, и затеребила рукав Гарри. — Так вот в чём тут фокус! А я-то всю голову уже сломала! Помнишь, мы ночью ехали в автобусе, Гарри? Забавном таком, с кроватями?

— Мы ехали в этом мусоросборнике? — изумился Драко. — Да ладно! Почему я не помню?

Вряд ли, конечно, ему всерьёз требовался ответ.

— Помню ли я?.. — беспомощно вопросил и Гарри, снимая очки и растирая пальцами переносицу. — Возможно. Наверное, да. — В любом случае, — продолжал он уже увереннее, снова надев очки, — я знаю про «Рыцарь». Вопрос, скорее, в том, как ты про него узнала, Миона? Откуда не ждали, да?

— Я и не подозревала, что он… социальное такси для пьяных! — фыркнула та.

— Как же тогда вызвала? — не поверил Малфой.

— Случайно! Махнула палочкой, и… и вот.

— Настоящий преступный ум, я не устаю повторять…

Дверь вдруг открылась полностью. Оборвав их перешёптывания, оттуда вывалился красный, как из парилки, Скормсби. Гарри, к своему удивлению, узнал его — это был тот самый парень, с которым они столкнулись в приёмной Мунго вчера — о, Салазар, только вчера! — поутру. Жертва расщепления при аппарации в нетрезвом виде. Взгляд Скормсби упал на Драко. Начинающий алкоголик сочувственно хлюпнул мокрым носом.

— Зверь! — пожаловался он. — Держись, ребёнок.

— Какое счастье, что нам не сюда, — передёрнул плечами тот.

— Да нет, увы, именно что сюда, — вздохнул Гарри, сверяясь с повесткой.

На латунной табличке значилось:

«Церберус Лангарм,

зам. нач. группы обеспечения общественного порядка ДМП».

---

1) Сэр Томас Мэлори (1405-1471) — английский писатель, автор «Книги о короле Артуре и о его доблестных рыцарях Круглого стола». Она состоит из восьми романов и представляет собой исчерпывающий свод артуровской легенды. В 1485 году английский первопечатник Уильям Кэкстон издал книгу Мэлори под названием «Смерть Артура» (фр. «Le Morte d'Arthur»), которая стала своеобразной энциклопедией артуровского мифа.

Вернуться к тексту

2) «A horse, a horse! My kingdom for a horse!» (Уильям Шекспир, «Ричард III», акт V, сцена 4).

Вернуться к тексту

3) Отсылка к британскому научно-фантастическому телесериалу «Доктор Кто» (англ. «Doctor Who») об инопланетном путешественнике во времени. Тардис — его пространственно-временной корабль, континуумоход, замаскированный внешне под традиционную британскую телефонную будку, только синего цвета (обычные телефонные будки — красные).

Вернуться к тексту

4) «Worcestershire sauce» — кисло-сладкий, слегка пикантный ферментированный соус, приготавливаемый на основе уксуса, сахара и рыбы.

Вернуться к тексту