Их большая тайна (гет)

Сложив оружие на землю, Сенред стоял в окружении гвардейцев из Немета. Он сдался в плен сразу, как только понял, что город оказался в тисках большой армии и сражаться придется на два фронта, на что Сенред совершенно не рассчитывал. Сохранность собственного войска и жизни заботила его больше, чем победа, и ради этого король Эссетира был готов стерпеть позор. Однако уязвимое положение не мешало ему смотреть на неприятелей свысока.

— Вортигерн мертв, — сообщил Эйрвин, подъехав к пленнику на лошади. — Саксы капитулируют, войне конец.

— Я все равно уже отступил, не так ли? — пробормотал Сенред с едкой злостью. — Убьете меня сейчас или потом?

— Я не стану вас убивать, — холодно ответил молодой король Немета. — Пусть вашу судьбу решают те, на чье королевство вы покушались. Молитесь, чтобы к вам проявили милосердие.

Сенред угрюмо хмыкнул. Грохот сражения стих, но кругом раздавались окрики солдат, стоны раненых и боевое ржание лошадей. Башни и многие постройки продолжали гореть и дымиться.

— …Лекаря! Скорее, лекаря! — кричал Артур, по ступеням взбегая во дворец с раненым отцом на руках.

Весть о том, что король в беде, разлетелась по Камелоту мгновенно. Гаюс, покинув лечебницу, уже спешил навстречу принцу. Утера уложили на один из столов, во множестве расставленных во дворце, быстро сняли с него доспехи и обнажили рану.

— Гаюс, он будет жить? — вне себя от волнения, спрашивал Артур.

Первым делом Гаюс проверил пульс, а затем приступил к осмотру пациента. Он делал все тщательно и методично, пока Артур стоял рядом и с замиранием сердца ожидал вердикта.

— Короля лучше отнести в его покои, — сказал лекарь, закончив осмотр.

— А его рана? Она очень опасна?

— Сейчас я не могу сказать этого, Артур. Нужно остановить кровь и обеспечить его величеству покой.

— Конечно, — растерянно кивнул принц. — Делай, что нужно, Гаюс, я доверяю тебе.

Утера осторожно переложили на носилки и вшестером отнесли наверх. Лишь после того, как все необходимые манипуляции были проделаны, и король задремал в своей постели, Гаюс отвел Артура в сторону и тихо сообщил:

— Похоже, что клинок вошел глубоко и задел сердце. Мне жаль, Артур, нам остается только ждать.

Артур судорожно сглотнул ком в горле, мешавший дышать. Он оглянулся на отца — тот лежал с закрытыми глазами, побелевший от боли, беспомощный, беззащитный. Жизнь едва теплилась в нем, как тусклый огонек, который вот-вот погаснет.

— Я хочу поговорить с ним, — произнес Артур дрожащим голосом, едва сдерживая слезы.

Гаюс сочувственно положил руку ему на плечо.

— Сейчас Утеру лучше отдыхать.

— Он придет в себя?

— Я очень на это надеюсь.

Артур колебался, но уверенный тон Гаюса немного успокоил его.

— Если… если он проснется, пожалуйста, сразу же позови меня, — пробормотал принц.

— Конечно, — заверил Гаюс. — За королем будут постоянно наблюдать.

На ватных ногах Артур вышел за дверь и бесцельно побрел по длинному лабиринту коридоров и лестниц. Чувства вмиг притупились, как будто сзади его прилично ударили поленом по голове. Люди сновали туда и сюда, носили раненых, ведрами таскали воду, чтобы тушить горящие башни. Гул разговоров, стук шагов, отдаленные стоны умирающих… Все происходило как в душном, вязком сне. Артур тяжело опустился на выступ у стены и закрыл лицо ладонями. Он сидел неподвижно до тех пор, пока кто-то, бесшумно подойдя, не дотронулся до его плеча. Подняв голову, он увидел Гвен.

— Артур! — произнесла она с нежной улыбкой.

— Гвиневра… — еле слышно прошептал он.

Мигом опомнившись, Артур поднялся на ноги и заключил ее в объятия. Гвен прижалась к нему так тесно, что он мог чувствовать ее тепло сквозь свои доспехи — а может быть, ему только так казалось. Так или иначе, присутствие Гвен незаметно возвращало Артура в реальность.

— Ты цел! Я так рада! Я так волновалась за тебя!

Отчего-то ему было больно смотреть в ее лучистые карие глаза, полные любви. Сжав ее руку в своей, Артур попытался сказать:

— Я… я тоже рад тебя видеть, Гвен. Я…

— Что произошло, Артур? — спросила она тревожно.

— Мой отец. Он ранен. Гаюс говорит, что все плохо.

— О… — с жалостью вздохнула Гвен и коснулась его щеки. — Артур, я с тобой. Я буду рядом, что бы ни случилось!

На его лице, озарившемся нежностью, появилась слабая улыбка.

— Спасибо, — прошептал он и поцеловал руку возлюбленной.

Гвен была не одна — следом за ней во дворце появились Митиан и Елена. Обе несли по большой корзине с чистыми лоскутами для перевязок.

— Мы пришли помочь ухаживать за ранеными, — пояснила Елена, увидев Артура.

Артур смотрел на них двоих долго и напряженно.

— Что случилось, Артур? — спросила Митиан, видя замешательство принца.

— Моргана! — воскликнул он наконец. — Моргана не с вами?

Девушки удивленно переглянулись.

— Нет, — ответила Елена. — Когда началась битва, Моргана села на лошадь и ускакала из лагеря. Я кричала ей вслед, но она так спешила, что даже не обернулась.

— Странно, — нахмурилась Митиан. — Она не появлялась в Камелоте?

Воцарилось тревожное молчание. В гуще событий исчезновение Морганы осталось незамеченным, и теперь всех охватило беспокойство за ее судьбу. В эту тяжелую минуту мысль о сестре нависла над Артуром, как грозовое облако. Почему она исчезла именно тогда, когда была нужна больше всего?

— Нет, не появлялась, — сказал он. — Так где же Моргана?..

* * *

За время осады Гаюс почти не появлялся у себя в покоях, дни и ночи проводя возле раненых. Вот и теперь он зашел в лекарскую всего на минуту, чтобы захватить с собой лекарства для короля.

— Тысячелистник остановит кровь, — приговаривал он себе под нос, складывая флаконы в сумку. — Настойка бузины придаст Утеру сил, а вот эта мазь пригодится для…

Внезапно дверь распахнулась с глухим стуком, и в проеме образовался Мерлин, который нес на руках лишенную чувств Моргану. Его неожиданное появление и встревоженный вид напугали Гаюса.

— Мерлин! — воскликнул старик. — Что случилось?

Не говоря ни слова, Мерлин пронес Моргану мимо и аккуратно уложил на заправленную постель, после чего перевел дух и нервно пригладил взмокшие волосы.

— Что с ней? — спросил Гаюс, подойдя к больной.

— Моргауза пыталась заколдовать ее, но я вовремя пришел на помощь, — пояснил юноша, от напряжения покрасневший, словно рак. — Моргана потеряла сознание у меня на руках.

— Надо снять броню, ей нечем дышать.

Мерлин незамедлительно последовал указанию. Приподняв Моргану с помощью Гаюса, он расшнуровал легкую кольчужную рубашку, зашнурованную на спине, и снял корсет из стальных пластин. Девушка осталась в свободной льняной блузе и брюках для верховой езды.

— Ничего не хочешь мне рассказать, Мерлин? Тебя не было пять дней, — сказал Гаюс, щупая, как бьется жилка на тонком, бледном запястье.

— Долгая история, — отмахнулся Мерлин, а затем спросил с искренней и глубокой тревогой: — Гаюс, с ней все будет в порядке?..

— Да. Думаю, да. После некоторых магических обрядов и заклинаний человек может испытать своего рода… шок, — лекарь поморщился, подбирая слово. — Моргана отдохнет пару часов и придет в себя. Присмотри за ней, а мне пора возвращаться к королю.

— К Утеру? — удивился Мерлин.

Гаюс тяжело вздохнул.

— Да, Мерлин. Утер смертельно ранен — у меня есть серьезные опасения, что он не доживет до утра, но лекарства, по крайней мере, облегчат его страдания.

Мерлин спросил, задумчиво покачав головой:

— Артур знает?

— Артур принес его с поля боя на своих руках. У меня не хватило духу сказать ему всю правду.

— Должно быть, он очень подавлен, — тихо пробормотал маг.

— Не то слово, — удрученно согласился Гаюс. — Несмотря ни на что, Артур сильно привязан к отцу. Ему будет трудно принять потерю.

— Иди к королю, Гаюс. Ты нужен ему, а я позабочусь о Моргане.

Последовала пауза, после которой лекарь и его ученик крепко обнялись.

— Я очень волновался о тебе, мой мальчик, — проговорил Гаюс, прижимая Мерлина к груди, словно родного сына. — Тем не менее я рад, что ты не видел того ужаса, который творился в Камелоте.

— Я тоже ужасно волновался, — улыбнулся Мерлин.

— Не скажешь, где ты был?

— Как-нибудь в другой раз.

Гаюс приподнял бровь и посмотрел на него с укором, однако промолчал. Захватив сумку, он ушел, а Мерлин остался приглядывать за Морганой. Он укрыл ее одеялом и невесомым движением убрал волосы с ее лица. Его сердце сжалось от тоски. Это горькое чувство он испытывал в разлуке, и хотя Моргана теперь была от него на расстоянии вытянутой руки, она казалась ему далекой, как никогда прежде.

Чтобы не тревожить ее, Мерлин решил заняться каким-нибудь тихим, но полезным делом. Крыло замка, где располагались покои Гаюса, почти не пострадало во время битв, но беспорядок в комнате ясно говорил о том, что у Гаюса не было времени убираться. Мерлин начал с книг: их нужно было перебрать и расставить по полкам, тем самым освободив кучу места на столе. Некоторое время спустя он услышал, как Моргана зашевелилась и тихо вздохнула.

Еще до того, как открыть глаза, Моргана уловила знакомый запах настоек и сушеных трав. Она тревожно нахмурила лоб и заметалась на подушке, пытаясь проснуться. Очевидно, ее мучил сильный страх — в ее пробуждающемся сознании продолжалась ожесточенная борьба с кем-то или с чем-то. Сбросив наконец тяжелый сон, Моргана сделала резкий вдох и села на постели.

— Моргана? — взволнованно позвал ее Мерлин. Убедившись, что она пришла в себя, он добавил более сдержанно: — Все хорошо, ты в безопасности.

Моргана в панике огляделась вокруг. Все эти шкафчики с лекарствами, колбы, простая мебель и развешенная по стенам и лестничным перилам утварь недвусмысленно указывали на то, где она находится. Встретившись взглядом с Мерлином, она вспылила:

— Зачем ты привез меня в Камелот?! Разве я просила об этом?

— Здесь тебя никто не тронет, не бойся.

Моргана откинула одеяло и попыталась встать, но слабость в ногах вынудила ее сесть обратно.

— Если ты забыл, здесь меня могут казнить, — с раздражением напомнила она. — Я собиралась идти к друидам. Мерлин, ты опять все испортил!

— Послушай меня, — терпеливо продолжал Мерлин. — В Камелоте тебе больше ничего не угрожает. Утер ранен. Он умирает, Моргана.

Известие об отце заставило Моргану притихнуть. Гнев сменился холодным безразличием, почти оцепенением. Она долго молчала, устремив взгляд в одну точку, после чего устало посмотрела на Мерлина и спросила:

— Чего ты ждешь от меня, Мерлин? Чтобы я радовалась или плакала? Я не хочу ни того, ни другого.

Он покачал головой:

— Я не прошу тебя ни о чем.

Моргана хмыкнула и провела рукой по горлу, будто проверяя, нет ли на нем удавки.

— Я не хотела возвращаться в Камелот. Хотела уйти навсегда, примкнуть к друидам — уверена, они бы меня приняли. Но у меня оставался долг перед Артуром.

Вдруг она насторожилась и приподнялась:

— Битва закончилась? Я не слышу никакого шума снаружи.

— Да, все уже позади.

— Хорошо, — Моргана с облегчением выдохнула и снова легла, подтянув колени к груди. — Оставь меня, пожалуйста, Мерлин.

Он молча кивнул и направился к двери.

— Мерлин! — окликнула она его у самого порога. Он обернулся. — Не говори никому, что я здесь. Если Артур спросит обо мне, скажи, что я в безопасном месте. Я не готова видеть его сейчас.

Мерлин слегка улыбнулся. Это была горькая улыбка.

— Я сделаю, как ты просишь, — сказал он тихо.

— Спасибо, — шепнула она и уткнулась лицом в подушку.

Он оставлял ее с тяжелым сердцем. Ему хотелось вернуться, обнять Моргану и сказать, что он понимает ее чувства, как никто другой, и что так было всегда. Мерлин почти физически ощущал тяжесть груза, который лежал на ее хрупких плечах; он отдал бы все, чтобы взять его на себя целиком, но стена, выросшая между ними, была слишком высокой и глухой. Перед тем как уйти, он бросил на нее еще один взгляд: Моргана лежала, не шелохнувшись. Тогда Мерлин неслышно закрыл за собой дверь и ушел.

В городе царил хаос. Улицы, на которых всего час тому назад шли бои, были завалены телами бойцов, особенно на подступах к воротам и городской стене. Измотанная и обескровленная армия Камелота не могла обеспечить на них должный порядок, поэтому союзники оказывали городу всевозможную помощь: тушили огонь, убирали тела, разбирали завалы, арестовывали захватчиков, которые пытались спрятаться или улизнуть. Наиболее смелые из горожан возвращались к своим домам, но, обнаружив на месте некоторых пепелище, громко плакали и стенали. Горевали, впрочем, не все — большинство жителей Камелота искренне радовались победе и приветствовали своих освободителей возгласами ликования. Посреди всей этой кутерьмы Мерлин и повстречал Гвейна — тот, увидев друга, спрыгнул с лошади и подошел поздороваться.

— Ты жив! — восклицал Гвейн, обнимая Мерлина до хруста в суставах. — А я уже не знал, где тебя искать!

— Ты же знаешь, меня не так-то легко достать, — рассмеялся чародей. Окинув взглядом снаряжение приятеля, он спросил: — Тебя посвятили в рыцари?

— Не-ет, никто меня не посвящал, — махнул рукой Гвейн. — Я и сам бы этого не захотел. Знаешь ли, иногда приходится брать меч в руки не ради развлечения, а ради праведного дела. Ну, это как раз такой случай. Знатная была заварушка, я тебе скажу! Жаль, что Сенред быстро сдался — я бы еще повоевал с его головорезами.

Мерлин слушал его с широкой улыбкой. Появление Гвейна было подобно солнцу, выглянувшему из-за грозовых туч, и хотя тучи никуда не исчезли, от солнечных лучей на душе становилось светлее.

— Слушай, Мерлин, нужна твоя помощь, — попросил он вдруг. — Улица возле западных ворот — там обрушилась часть стены из-за пожара. Завал большой, под обломками могут быть люди. Ребята стараются изо всех сил, но с твоими талантами мы справимся быстрее.

— Постой, — удивился Мерлин, — ты хочешь, чтобы я использовал магию? При всех?

— Да брось! Я знаю, что ты много раз проделывал это под носом у Артура и самого короля. Ребята отличные: Персиваль, Элиан, Ланселот. Они тебе понравятся, и ты им тоже.

— Вообще-то с Ланселотом я знаком давным-давно, — снова улыбнулся Мерлин. Он хотел разыскать Артура, но просьба Гвейна побудила его изменить решение.

— Вот и славно, — Гвейн похлопал его по плечу. — Как тесен мир, не правда ли? Идем!

* * *

На Камелот опустились ранние осенние сумерки. Героически выстоявший в боях замок будто бы ожил — его окна светились тепло и приветливо, словно и не было тех страшных дней и ночей осады, если не считать разрушений, скрытых под покровом темноты. Возле покоев короля собрались придворные; они перешептывались между собой, каждую минуту тревожно ожидая новостей. Когда дверь открылась, гул голосов тут же смолк. Артур, который провел возле постели отца последние часа два, вышел к людям с понурым выражением лица, однако не сообщил никакой трагической вести. Это на время успокоило придворных.

— Отец пока не пришел в себя, — вполголоса сказал Артур, подойдя к Эйрвину и лорду Годвину.

— Какое несчастье, — вздыхал Годвин. — Я знал Утера с тех пор, когда мы были совсем юными. Мы прошли вместе не одну битву, и для меня было честью сражаться за него вновь, но терять его вот так…

— Артур, Сенред под стражей, — сказал Эйрвин. — Вместе с ним его воины и пять сотен саксов, они ждут решения своей участи.

Подобные слова, хотя и были сказаны из благих побуждений, подействовали Артуру на нервы.

— Мой отец все еще жив! — твердо напомнил он. — Я не буду принимать никаких решений без его ведома.

— Конечно, Артур, — примирительно произнес лорд Годвин. — Ты хороший сын, верный своему слову и долгу, ты поступишь правильно.

— А Моргана? — забеспокоился принц. — Известно что-нибудь о ней?

— Ничего, — ответил Эйрвин. — Ее ищут в Камелоте и его окрестностях, но пока — ничего.

Артур удрученно покачал головой.

— Я пойду к себе, отдохну немного, — пробормотал он. — Спасибо за помощь, и… просто спасибо за все.

С этими неуклюжими, как ему показалось, словами он ушел в свои покои, которые пустовали будто целую вечность. Внутри было темно, однако все содержалось в идеальном порядке и чистоте — в этом Артур убедился, зажегши свечи. Вышитые золотом бархатные подушки были аккуратно сложены горкой на кровати, шторы плотно задернуты, на полу — ни одной соринки. В комнате не хватало одной, но самой важной детали — жизни. Она была холодна и пуста. В порыве беспричинной ярости Артур опрокинул стул, на котором всегда сидел за завтраком и обедом. Стул с невообразимым шумом грохнулся на пол, а у Артура из глаз хлынули слезы, так долго и тщательно сдерживаемые.

Он корил и ненавидел себя — сам не понимал, за что. Его с детства учили, как сражаться с врагами, но никто не научил, как сражаться с болью в душе. Казалось, вся его жизнь зашла в тупик, и опереться не на что.

— Отец… — сквозь слезы шептал он в пустоту. — Почему все случилось так?

Впрочем, минута слабости не длилась долго. Артур не привык бурно выражать эмоции, и слезы постепенно высохли сами собой. «Он все еще жив, он не умер», — напомнил себе принц и устыдился того, что только что ревел, как девчонка.

В дверь постучали. Артур вздрогнул. Сердце бешено забилось в груди, но он отозвался как можно спокойнее:

— Войдите!

Он увидел того, кого и ожидал, и не ожидал увидеть больше всех — Мерлина. Тот заглянул в покои, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

— Мерлин! — воскликнул Артур скорее раздраженно, чем радостно. — Ты что, всю осаду просидел в чулане?

— Сочувствую насчет твоего отца, Артур, — сказал Мерлин, пропустив колкость мимо ушей.

Артур опустил голову и буркнул:

— Ну да. Отец был безжалостен к таким, как ты, Мерлин. Он казнил бы тебя, не вступись за тебя тогда Моргана.

— Я знаю. Мое сочувствие от этого не становится меньше.

— Спасибо, — устало вздохнул принц и отвернулся к окну. — Еще и Моргана куда-то запропастилась…

— Моргана в безопасности. Она скоро вернется.

— Откуда ты знаешь?

— Она сама мне сказала, — пожал плечами Мерлин, поднимая опрокинутый стул.

— Ладно. Хорошо, хорошо, — торопливо пробормотал Артур.

Повисло долгое молчание. Мерлин давал Артуру время, чтобы тот собрался с мыслями и задал ему те вопросы, которые давно не давали ему покоя.

— Итак, Мерлин, — наконец заговорил Артур, — ты был моим слугой, и ты маг. Как такое вообще могло произойти? Я должен верить, что это простое совпадение?

— Если ты думаешь, что все это было заговором, то уверяю тебя — нет, — спокойно ответил чародей. — Я пришел в Камелот, чтобы стать учеником Гаюса. Только он мог научить меня правильно обращаться с моим даром. Ты был таким самовлюбленным ослом, что быть твоим слугой казалось мне худшим наказанием, — добавил он с улыбкой.

Артур сдвинул брови.

— И что изменилось потом, Мерлин?

— Я не мог отказаться, когда король при всех назначил меня твоим слугой. А потом были Валиэнт, Нимуэй, грифон, София и ее отец… Между прочим, я вытащил тебя со дна озера, когда София пыталась тебя утопить.

— Что-о? Вы с Гаюсом убедили меня, что ты вырубил меня дубиной!

— Это было не так, я не мог сказать правду, — Мерлин виновато потупил взгляд. — София с отцом были сидами в человеческом облике, они искали путь назад в Авалон, для этого им требовалась жертва. Но все это не важно, Артур. Важно то, что я понял свою судьбу. А моя судьба в том, чтобы помочь тебе исполнить твою.

— Это какой-то бред. Сиды, судьба…

— Ты знаешь, что все это правда. Ты видел магию.

— Допустим, так. И в чем же моя судьба?

— Твоя судьба — стать величайшим из королей Камелота.

Артур горько усмехнулся. Каждое его движение было проявлением внутреннего беспокойства — то, как он трогал ухо или размахивал руками, его хаотичные шаги по комнате и поджатые губы.

— И для этого, конечно, нужно, чтобы прежний король отправился к праотцам, да, Мерлин?

— Я не говорил этого! Прости, если мои слова задели тебя. Король причинил волшебникам много зла, но я не желаю ему смерти.

— А должен был бы, — сказал Артур, тяжело усаживаясь за стол и устраивая на нем локти. — Моргана втайне мечтает об этом.

— Моргана изранена, — печально проговорил Мерлин. — Отчасти я виноват в этом. У нее доброе и любящее сердце, она не заслуживает жестокости.

— Я знаю. Я не виню Моргану за это. Было бы нечестно просить ее, тебя или другого мага спасти моего отца.

Сделав паузу, Артур повернул голову и пристально посмотрел Мерлину в глаза.

— Ты мог бы сделать это? — спросил он с затаенной надеждой.

— Ради вас, милорд, да. Но я не сделаю этого ради нее.

— В таком случае не буду настаивать. Мой отец во многом был не прав, чудовищно не прав. Не думай, что я закрываю глаза на это, Мерлин. Возможно, к нему пришла расплата за ошибки, и все же… я не хочу его терять. Только не так — не поговорив, не попрощавшись. Я не готов.

— Я понимаю, Артур, — сказал Мерлин с глубоким сожалением. — К этому нельзя быть готовым, но посмотри на себя. Ты защитил сестру, ты спас королевство, и я знаю, что ты станешь сильным и справедливым королем.

— А ты, Мерлин? Посмотри на себя. Ты три года рисковал своей головой, защищая Камелот. Ты спасал мою жизнь и терпел мои выходки, когда я был груб с тобой.

— Ты был груб? Я не помню этого, — шутливо улыбнулся маг.

— Не знаю, что у вас случилось с Морганой, но я благодарен за то, что ты не бросил ее в одиночестве. В конце концов, ты был верным другом, хотя и нагло врал мне в лицо.

— Это значит, что я прощен?..

— Не знаю, — показательно покривился Артур. — Я еще не решил, достоин ты снова стать моим слугой или нет.

Мерлин рассмеялся.

— Надеюсь на вашу милость, сир. Я ужасно соскучился по полировке доспехов, и ваши носки уже кричат о том, что их давно не стирали.

Дверь скрипнула, впустив в покои полоску света из коридора.

— Гаюс! — Артур взволнованно приподнялся, увидев вошедшего.

— Артур, король пришел в себя, он хочет тебя видеть, — с порога сообщил лекарь.

Артур тотчас бросился бежать к отцу, однако Гаюс, видя намерение Мерлина последовать за принцем, решительно встал у него на пути.

— Очень хорошо, что ты здесь, Мерлин. Мне нужна твоя помощь, — бесстрастно проговорил он при этом.

— Но Гаюс, Артур…

— Артур справится без тебя, а я — нет. Идем со мной в лазарет, надо позаботиться о раненых.

* * *

Едва дыша, Артур вошел в полутемные покои.

— Отец? — спросил он осторожно.

Было так тихо, что на миг ему показалось, что ответ он уже никогда не услышит, но Утер, угадав появление сына, слабым голосом позвал:

— Артур!

Артур мгновенно пересек комнату и оказался у его постели. Несколько секунд они смотрели друг на друга, не в силах выразить чувства словами. У короля на глазах застыли слезы — слезы радости и раскаяния.

— Артур! Я так виноват перед тобой, сын мой! Присядь, побудь рядом.

Артур присел на край постели и взял его за руку.

— Не время для обид, отец, — сказал он сдавленно. — Давай оставим в прошлом все зло, которое мы причинили друг другу волей или неволей.

— Нет, ты не понимаешь! — настойчиво возразил Утер и крепко, почти судорожно сжал руку сына. — Я был малодушен. Я не могу уйти, не искупив свою вину.

— Отец, прошу, не говори так!

— Выслушай меня. Я все еще твой король, и ты должен выполнять мою волю.

Артур покорно замолчал. Утер долго собирался с силами, после чего начал свой рассказ:

— Я всегда любил твою мать, с той самой минуты, как только увидел ее. Я сразу понял, что она единственная из всех женщин станет моей королевой, и она полюбила меня в ответ. Ее семья была против нашего союза, но меня это не заботило — я готов был пойти войной на их маленькое графство, лишь бы Игрейн стала моей. Годы брака с ней были самым счастливым временем в моей жизни, но их омрачало одно обстоятельство. У Игрейн не получалось родить наследника.

Он прервался, чтобы совладать с волнением и перевести дух. Его последняя фраза вернула Артура в тот таинственный и жуткий вечер, когда Моргауза устроила ему встречу с призраком матери. Страшная догадка поразила его.

— Так значит… — с трудом произнес Артур. — Значит, та история о моем рождении, которую я узнал от Моргаузы, правда?

— И да, и нет. Все было совсем не так, как представила Моргауза.

— Ты убедил меня, что она лжет! Отец, неужели ты вправду сделал это? Ты обратился к магии, чтобы получить наследника?!

— Выслушай меня до конца, Артур, — взмолился Утер. Его крайняя уязвимость удерживала Артура от слишком бурного проявления гнева — в своем потрясении он не хотел навредить отцу. Король продолжил: — Была одна сильная колдунья, Нимуэй. Видя наше с Игрейн отчаяние, Гаюс посоветовал мне обратиться к ней за помощью, и я принял его совет. Нимуэй владела магией жизни и смерти, она предупредила меня: чтобы дать новую жизнь, чью-то жизнь нужно забрать. Она ни словом не обмолвилась, чья это будет жизнь. Я был так ослеплен желанием иметь сына, что заключил эту сделку, не думая о последствиях. Пришел срок, и ты появился на свет. Не могу описать свое счастье в тот момент, когда я впервые взял тебя на руки, Артур. Игрейн… Игрейн так на меня посмотрела… Этот взгляд я навечно сохранил в памяти. Я видел, что она тоже счастлива, но вдруг ее глаза закрылись, и она впала в горячку, скончавшись через два дня. Для меня это было страшным ударом. Несколько суток я рыдал над ее телом, не хотел верить, что она покинула меня. И тогда я вспомнил, о чем говорила Нимуэй. Меня охватила ярость. Ты уже знаешь, что ради твоей матери я готов был развязать войну, и я ее развязал. Я объявил войну магии.

— Нет, отец, — сухо покачал головой Артур. — Это была не война. Это была охота, травля — самая кровавая и беспринципная за всю историю Камелота.

— Ты осуждаешь меня?..

— Я не король и не имею права судить. Только ты сам можешь судить себя.

Утер дрожащей рукой начал шарить вокруг себя по простыням, проверил свой пояс и, ничего не найдя, завертел головой по сторонам.

— Что ты делаешь? — удивился Артур.

— Я… ищу меч. Ищу свой меч, — лихорадочно бормотал Утер. — Возьми его и убей меня, Артур. Я с радостью приму смерть от твоей руки. Я погубил твою мать, я погубил Горлуа, я совершил ужасные преступления…

— Отец, приди в себя! — испуганно воскликнул Артур. — Тебе плохо? Позвать Гаюса?

— Нет, нет, нет, не надо Гаюса! Не оставляй меня, Артур, прошу, не оставляй меня…

Не выдержав напряжения, король уронил голову на подушку и расплакался. Артур припал к его груди, слезы обильно покатились у него из глаз, заливая рубашку Утера. Отец и сын долго рыдали, обнявшись, пока Утер совсем не обессилел. Минут на десять он погрузился в легкий сон, от которого пробудился в еще более беспокойном состоянии.

— Артур!

— Я здесь, отец, — отозвался Артур, все это время охранявший его покой.

— Скажи мне, тебе известно что-нибудь о сестре?

— Моргана была с нами, когда мы отправлялись с войском из Немета.

Лицо Утера странно перекосилось, выражая смесь удивления и тревоги.

— Была? — переспросил он. — А где она теперь?

— Я не знаю. Но она в безопасности, — заверил Артур отца. — Моргана в полном порядке.

— Приведи ее ко мне! — вцепившись в его руку, потребовал Утер. — Приведи сей же час!

— Отец, я не знаю, где она…

— Найди ее! Умоляю, Артур, поторопись! Я хочу поговорить с Морганой. И позови Джеффри, мне срочно нужно дать ему распоряжения!

Слегка растерявшись от его напора, Артур встал, поклонился и принялся за исполнение отцовских просьб.

* * *

В лазарете работа кипела. Битва давно была окончена, однако раненые продолжали прибывать — их находили под завалами или в подземельях, а кого-то, кого ранее посчитали мертвыми, приносили с поля боя только сейчас. За всеми нужно было проследить: переменить повязку, дать воды, дать лекарство, успокоить. Венценосные гостьи из Немета с этой работой справлялись прекрасно и не брезговали чужой болью. Елена умела делать перевязки проворно и на совесть, а Митиан, владея даром слова, не забывала утешать каждого больного, к которому подходила. Гвен невольно отмечала это про себя, наблюдая за принцессой. В свою очередь, Митиан время от времени с чисто женским любопытством поглядывала на Гвен, и та в конце концов не удержалась от диалога.

— Что-нибудь не так, миледи? — спросила она.

— Что такое, Гвен? — дружелюбно улыбнулась Митиан.

— Вы смотрите на меня так, словно что-то хотите сказать.

— Ничего такого, что должно было отвлечь тебя от работы. Прости меня.

— Вы не должны просить у меня прощения! — смутилась Гвиневра, присев в реверансе. — Это вы простите меня, ваше высочество.

— Ты благородная девушка, не так ли, Гвен? С твоим сердцем тебя мог бы полюбить и рыцарь, и даже король.

— Благодарю за добрые слова, миледи. В вашем сердце места достаточно, чтобы вместить то, что другие не вмещают.

Девушки обменялись понимающими улыбками и вернулись к своим обязанностям сестер милосердия. Гаюс тем временем был занят осмотром раненого, чья нога сильно распухла ниже колена, побагровела и ужасно кровоточила.

— Дай-ка мне еще бинтов и принеси медуницу, — сказал он, обращаясь к помощнику. — Мерлин!

От его строгого голоса Мерлин слегка вздрогнул. Мысли юного мага постоянно возвращались к разговору Артура с Утером — Мерлин не представлял, в какое русло он может зайти, учитывая обстоятельства, при которых расстались отец и сын.

— Мерлин, хватит витать в облаках!

— Прости, — ответил юноша, подавая Гаюсу бинты и медуницу.

— Так-то лучше. Посмотрим…

Гаюс надавил на ногу в нескольких местах — выше и ниже ранения, из-за чего раненый, сэр Кендрик, закричал благим матом. Гаюс нахмурился. По его лицу Мерлин догадался, что он сделал неутешительные выводы.

— В чем дело, Гаюс?

— Кость раздроблена, но это половина беды, — мрачно пояснил лекарь. — Останавливать кровь бесполезно — она вся уходит в ногу и не может вернуться обратно к сердцу. Если наложить тугой жгут, это даст облегчение на время, но нога начнет гнить, инфекция распространится по телу. По правде говоря, нога уже мертва. Если не отнять ее, сэру Кендрику грозит гибель.

Мерлин выслушал его с большим вниманием и сочувствием к страданиям сэра Кендрика. Понизив голос, он сказал:

— Я бы мог вылечить его.

— Как?

— Ты знаешь, как.

Взгляд Гаюса посуровел.

— О чем ты думаешь, Мерлин! — шепотом отчитал он подопечного. — Утер, может, и при смерти, но пока его глаза не закрылись навечно, забудь о том, чтобы открыто использовать магию!

— Но я уже делал это сегодня и спасал жизни! Гаюс, я устал прятаться!

Сэр Кендрик не слышал, о чем они спорили, но рассудил, что дело касается его ноги — ту часть разговора, в которой Гаюс давал прогнозы, он расслышал очень хорошо.

— Гаюс! — слабо позвал он. — Гаюс, не трать на меня свое время! Я все равно умру.

— Постарайтесь не волноваться, сэр Кендрик, — ответил лекарь. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти вас.

Внезапно шум в лазарете стал тише, как будто кто-то взял и заглушил голоса, заставил людей застыть на местах. От этой перемены Мерлин почувствовал смутную тревогу, и не зря — обернувшись, он увидел, что в помещение вошла Моргана.

Она переоделась в простое суконное платье и собрала волосы на затылке, чтобы прийти к раненым. Ее облик мало изменился с тех пор, как она последний раз публично появлялась в Камелоте — разве что скулы обозначились более остро, но в осанке и во взгляде теперь ясно усматривалось что-то новое: колдовское, чарующее. На нее смотрели с интересом, удивлением и страхом — Моргана нисколько не смущалась этих взглядов и всем своим видом давала понять, что с затворничеством покончено. Мерлину было бы намного спокойнее, если бы она и дальше оставалась в надежном укрытии в покоях Гаюса, однако новопосвященная жрица решила иначе.

— Моргана! — радостно улыбнулась ей Гвен. — Артур искал тебя весь день.

— Я знаю, Гвен, — мягко ответила Моргана. — Не представляю, для чего он искал меня, но я хочу послужить раненым.

Гаюс, потрясенный ее явлением не меньше остальных, вкрадчиво проговорил:

— Миледи, возможно, вы еще не оправились от вашей… болезни.

— Я прекрасно себя чувствую, Гаюс! С чего мне начать?

— Что ж, я рад, что вам лучше. Можете приступать к работе. Я скажу, кто из раненых нуждается в перевязке.

Взгляд Морганы скользнул по Мерлину — слишком быстро, как будто он был подсвечником или подобным тому неодушевленным предметом, а затем остановился на сэре Кендрике, чья боль от минуты к минуте становилась все сильнее. Она подошла к раненому, корчившемуся в муках, и обратилась к нему:

— Сэр Кендрик? Вы узнаете меня?

Рыцарь посмотрел на нее воспаленными глазами.

— К-конечно, я узнал вас, леди Моргана.

— Вам больно?

— Хуже, м-миледи. Я умираю. Моя нога…

Моргана с ужасом взглянула на раздутую ногу.

— Гангрена, — вполголоса произнес Гаюс, стоявший рядом.

— Это значит, что его жизнь в опасности?.. — осторожно уточнила Моргана.

— Да.

Ее лицо приобрело удивительную решимость. У Мерлина екнуло сердце, когда он увидел, как она берет в руки пучок трав. Он собирался сделать это сам, но смотреть, как она будет колдовать при рыцарях и страже, казалось для него тем еще испытанием.

— Моргана! — опешил Гаюс.

— Что вы делаете? — затрясся от страха бедный Кендрик.

— Моргана, постой! — попытался остановить ее Мерлин.

Она никого не слушала. Прикрыв глаза, она поводила травами над больной ногой и шептала:

— Ик клиппе мин михт ту фреминне бисм эармен нихт. Сай флаэск гехеалед, он хи бэо странг он бисм ваэртам.

Заклинание сотворило чудо — искалеченная плоть менялась на глазах. Нога постепенно начала уменьшаться в размерах, синюшный оттенок бледнел, а кровь перестала бить из раны ключом. Сэр Кендрик потерял дар речи.

— Миледи, зачем вы сделали это? — неожиданно запричитал он. — Теперь вас накажут!

Чудесное исцеление грозило обернуться большим скандалом. Все застыли в величайшем изумлении, особенно Елена, для которой магия Морганы стала открытием. Сама же Моргана оставалась совершенно невозмутимой.

— Запомните, что спасло вам жизнь, сэр Кендрик, — сказала она рыцарю. — Магия может служить во благо людям, и сегодня все увидели это.

Тяжелые шаги, раздавшиеся за дверьми, в такой обстановке казались знаком беды. Это был Артур — он ворвался в лазарет в ужасной спешке и взглядом сразу отыскал заблудшую сестру. Моргана слегка побледнела, но сохранила свое гордое спокойствие.

— Идем со мной, Моргана, — сказал он в приказном тоне.

— Куда? — насторожилась девушка.

— К королю.

Мерлин знал, что Артур не причинит сестре зла, и все же эта сцена заставила его сильно поволноваться. Он тревожно взглянул на Гаюса, но тот лишь развел руками.

— А если я не пойду? — прищурилась Моргана.

Артур протянул ей руку уже не как принц, а как брат.

— Я прошу тебя, идем. Отец ждет тебя.