Фаталис (гет)

Оглушающее, беспорядочное смешение голосов встретило Северуса Снейпа, когда он переступил порог поместья Лестранжей. Пронзительное сопрано Беллы перекрывало все остальные голоса, и то, что Рудольфус Лестранж находился не в зале, а в коридоре, дало Снейпу понять, что этому тощему, осунувшемуся человеку общение с женой стало в тягость уже после двух дней нахождения за пределами стен Азкабана.

– Как всё прошло в Ноктюрн-переулке? – спросил Рудольфус, и его голос прозвучал настолько тускло, что Снейпу показалось, будто хозяин дома прочитал эти слова на невидимой доске.

– Так себе, – неохотно ответил Снейп. Он сбросил с себя многочисленные слои черной одежды, изменившие его лицо и исхудавшую фигуры до неузнаваемости.

– Северус! – радостно воскликнула Алекта, прямиком от двери в гостиную устремляясь к вошедшему.

После освобождения оставшихся Пожирателей из Азкабана, поместье Лестранжей напоминало бочку, набитую селедкой. Беллатрикс вела себя словно дива, требующая поклонения, а вторая женщина в их содружестве – Алекта – превратилась в некое подобие Молли Уизли, относясь ко всем с преувеличенной заботой.

– Не прикасайся! – зашипел Северус и вытянул руку, чтобы удержать полноватую ведьму подальше от себя. Рудольфус хрипло засмеялся, и прозвучало это так, будто он был болен туберкулезом.

Алекта мгновенно остановилась и разочарованно сдвинула изогнутые коричневые брови. Она была одета в платье из темно-зеленой тафты, которое во многих местах выглядело несколько тесноватым. Снейп предположил, что Беллатрикс в честь праздника должна быть одета в серебро, поэтому второй даме разрешили облачиться в высокочтимый зеленый цвет Слизерина. Его предположение подтвердилось, когда Беллатрикс, вместе с остальными Пожирателями, появилась в зале.

– Ах, это ты... – разочарованно произнесла Беллатрикс, при этом каждая складка ее серебристого сатинового платья, казалось, жила собственной жизнью. – Я думала, милый Люциус окажет нам честь своим визитом, но он что-то редко появляется, – продолжила она. – Меня снова одолевают сомнения относительно его лояльности.

Северус лениво размотал длинный шарф, косо взглянув на Рудольфуса, чье лицо стало еще бледнее при появлении Беллы.

– Ты слишком строга с ним, ему просто нужно немного времени, чтобы побыть одному. Как-никак его жена и ребенок предали его, – по-матерински жалея Малфоя, проговорила Алекта, и Северус был доволен, что ему не пришлось вмешиваться в эту неприятную ситуацию и вступаться за фальшивого Люциуса.

– Эта дрянь!.. – зашипела Белла, и ее полное недоверия отношение к Люциусу уступило место горькой ненависти к сестре.

Снейп достал из кармана сверток и взглянул по очереди на окружающих: Алекта, ее брат, Петтигрю, Рудольфус, самоназванная графиня Беллатрикс и ее сподвижники: МакНейр, Грейбек, Рабастан, Долохов, Мульсибер, Джагсон и старшие Кребб и Гойл, выглядевшие так, словно в Азкабане у них была отобрана не свобода, а разум. Руквуд, как и Эйвери, скорее всего, находятся рядом с Темным Лордом, устроившим себе убежище глубоко под землей, в винном подвале. Похоже, даже Волдеморту не пришлось по вкусу то маленькое королевство, которое устроила Белла из поместья Лестранжей, как только Пожиратели вернулись.

– Я собираюсь и дальше работать над усовершенствованием Аконитового зелья, – нейтральным тоном произнес Снейп, покачивая свертком в руке. Простое изложение фактов.

Белла кивнула, словно разрешая, но Северус уже спускался по мраморной лестнице вниз.

– Я тоже пойду. Работа может оказаться полезной, – прорычал Грейбек и с грацией зверя направился вслед за Снейпом.

* * *

О сне нечего было и думать. Час за часом проводил Снейп в узкой лаборатории, специально приготовленной для него.

Он вздохнул с облегчением, когда удалось выпроводить Грейбека, который все равно ничего не делал, только следил, работает ли Снейп по-настоящему. Он повсюду лез своими лапами и все обнюхивал. Это надоедало и мешало. Снейп всегда испытывал ненависть к оборотням и их повадкам, но присутствие Грейбека было особенно отвратительно.

Раннее утро нового дня рождалось в тумане, и Северус устал. Масло ослинника, которое из-за его консистенции он хотел подмешать в качестве опытного материала, расплывалось перед глазами. А ведь нет ничего опаснее, чем несобранность в лаборатории. Но Снейпу еще никогда не удавалось нормально поспать в присутствии Темного Лорда; впрочем, его сосед по комнате, Петтигрю, разделял это судьбу. За прошедшие пять дней Питер стал похож на высохший труп крысы и пах не лучше.

Снейп прикрыл глаза и сделал глубокий вдох-выдох. Однако в это мгновение, словно стремясь доказать ему, что он не сможет насладиться кратким моментом тишины и покоя, дверь лаборатории распахнулась. Люциус Малфой – или, по крайней мере, человек, выглядевший как Люциус Малфой, – показался на пороге и, прежде чем переступить его, жадно глотнул из плоской фляжки.

Это зрелище показалось Снейпу нереальным: импозантный мужчина, пьющий, как один из завсегдатаев «Головы вепря». Он пораженно потряс головой, и жирные пряди волос спутались ещё сильнее.

Двойник Малфоя отнял от губ фляжку и уставился на Снейпа.

– Ты выглядишь отвратительно, – холодно заключил Малфой.

– Спасибо за комплимент, – непринужденно ответил Снейп и вернулся к своему эксперименту. – Надоедай кому-нибудь другому своим присутствием. По тебе уже все соскучились.

Малфой захлопнул дверь позади себя, быстрыми энергичными шагами пересек пространство, отделяющее его от Снейпа, и рывком развернул исхудавшее, ослабевшее тело к себе. – Выслушай меня, Снейп, – ядовито произнес он. – Я рискую головой, а ты себя ведешь как последний мерзавец! Ты работаешь со мной! – он испустил горловое рычание и неудачно попытался пронзить Снейпа ледяным взглядом серых глаз.

– Я не работаю с тобой, – невозмутимо произнес Снейп. – Или ты вдруг начал разбираться в зельях, Люциус? – он произнес это имя с такой ненавистью, что собеседник резко отпрянул назад.

Снейп разгладил мантию, которую носил так долго, что ткань глянцево блестела от грязи и жира.

– Ты – последняя сволочь, Снейп, и всегда был ею, – прорычал Люциус с незнакомой интонацией в своём, обычно неестественно шёлковом голосе. Затем достал из кармана свернутую бумагу и хлопнул ею по столу так, что склянки и бутылочки, стоящие на нем, жалобно зазвенели, ударившись друг о друга. Неразборчиво бормоча проклятья, Малфой покинул лабораторию, наконец оставив Снейпа одного.

Почти робко Снейп взял письмо и развернул его. Он не знал, что его ожидает, и боялся, что все чувства и мысли, в настоящее время великолепно поддающиеся контролю, снова начнут причинять ему сложности. Нервно косясь на дверь, он быстро прочитал записку.

Охранные заклятия на лаборатории сразу бросились бы в глаза, поэтому Снейп, освобождая место на одном из лабораторных столов, чтобы написать ответ, решил просто оставаться настороже.

6 ноября 1997 года

С.

* * *

– С тобой что-то не в порядке, – услышал Снейп ледяной голос Беллатрикс, когда поднялся на первый этаж. С новостью для Минервы в кармане и с чувством стеснения в груди, он довольно четко представлял, с кем разговаривает хозяйка дома.

Ноябрьское солнце слабо светило из-за отодвинутых портьер сквозь огромные окна поместья Лестранжей. С тех пор, как здесь появился Темный Лорд, в доме больше не было тепло. Снейпу показалось, что его дыхание рождает белые клубы пара в падающем свете утра, но, скорее всего, это просто переутомление играет с ним шутку.

Беллатрикс вульгарно развалилась в кроваво-красном шезлонге, устроив босые ноги на коленях Рудольфуса, взгляд которого был устремлен в никуда. Люциус, выпрямившись и скрестив руки на груди, сидел в одном из кресел. В салоне находился еще Антонин Долохов. Остальные «обитатели» дома, скорее всего или находились у Темного Лорда в апартаментах, или безуспешно пытались уснуть в своих комнатах, пропитанных атмосферой смерти и несчастья.

Без единого слова приветствия, Снейп скользнул к столу, за которым, попыхивая горьким дымом и раскладывая пасьянс, сидел Долохов. Не спрашивая, Снейп достал одну сигарку из жесткого кожаного портсигара, и Долохов, отрываясь от карт, с усмешкой взглянул на него.

– Честно говоря, дорогая Белла, я не понимаю, чем вызвал у тебя такие подозрения, – произнес блондин со своего места, пока Снейп размышлял о том, что из всех последователей Волдеморта, Долохов кажется наиболее приятным. Русский никогда не бросал слов на ветер, работал быстро, чисто и надежно. В отличие от Беллатрикс или МакНейра, он не испытывал наслаждения от пыток. Убийство было для него работой, и, странным образом, Снейп всегда это понимал.

– У меня сложилось впечатление, что ты нас избегаешь, – кисло ответила Беллатрикс. Долохов молча предложил Снейпу присесть. Тот прикурил сигарку, с наслаждением затянулся пряным дымом и опустился на стул. Долохов перевернул все карты и перемешал колоду, прежде чем снова разложить по столу и молча предложить Снейпу выбрать одну из карт.

– Ни в коем случае! Я просто пытаюсь найти Нарциссу, – с нарастающим раздражением рявкнул прямолинейный Аластор Муди, в обличии самого большого интригана – Люциуса Малфоя. Снейп указал на одну из карт и снова затянулся. Дым заполнил легкие.

Глаза Долохова сверкали любопытством, когда он повернул карту и подсунул её Снейпу под нос.

– Крестовый валет, – низким голосом произнес Долохов. – Хороший выбор, если ты играешь в покер, в противном случае он принесёт лишь несчастье.

Снейп всегда играл и ставил всё на одну карту. Безразлично пожав плечами, он перенес внимание на хозяев дома.

Рудольфус казался совершенно вымотанным, похоже, Азкабан подействовал на него сильнее, чем на остальных. Даже Беллатрикс, в своём безумстве, выглядела рядом с супругом словно юная непорочная девица. Снейп помнил, насколько красивой она когда-то была. Тогда он восхищался её естественной грацией и сдержанностью, от которой ничего не осталось, кроме враждебности по отношению ко всем, кто слабее.

Снейп непроизвольно облизал губы, сладковато отдающие табаком. Они слегка саднили. Мозолистыми пальцами он осторожно ощупал безобразный шрам, пересекающий рот, за которым он ухаживал, словно за редким растением в теплице мадам Спраут. Потом тускло улыбнулся.

– У меня потрясающая идея! – заявила Беллатрикс, поднимаясь на ноги. Ступни скользнули в чёрные туфли, и Рудольфус внезапно стал выглядеть потерянным.

– Неужели? – проронил лже-Малфой.

– Да, – продолжила Беллатрикс, и на её лице появилось жуткое выражение радостного ожидания. – Кто достался тебе для финальной битвы, Люциус?

– Гермиона Грейнджер.

– Великолепно! – обрадовалась Беллатрикс. От её радости Снейпу стало плохо. – Это же грязнокровка, верно? Тогда ты сможешь уже сейчас доказать свою лояльность.

– Боюсь, не совсем понимаю, о чём ты говоришь... – ответил блондин. Антонин Долохов холодно усмехнулся, и Снейп мысленно побился головой о стол. Настоящий Люциус Малфой мгновенно бы догадался, куда клонит свояченица.

Но Беллатрикс ничего не заметила.

– Ну, как не понимаешь?! – выкрикнула она. – Поиздеваться над магглами, что же ещё?! И вы оба, Долохов, и ты, Снейп, – вы пойдете с нами!

* * *

Базильдон, небольшой городок, расположенный перед лондонскими воротами, был настолько скучным, что в восемь часов утра улицы казались вымершими. Вместе с тремя остальным закутанными в плащи фигурами, Снейп аппарировал возле ровно подстриженной изгороди типичного британского садика. В кухне маггловского дома горел свет.

– Люциус и я идём наверх, вы двое – очистите нижний этаж, – решила Беллатрикс и поспешила через аккуратный газон.

В отличие от неё, Снейп вовсе не торопился, и Долохов рядом с ним абсолютно спокойно шагал к входной двери, за которой бесшумно исчезли остальные.

В кухне миссис Грейнджер жарила яичницу и сосиски для сытного английского завтрака. Она была одета в купальный халат, расписанный цветами, и её волосы были такими же пышными и непослушными, как у дочери.

Незаметно, не издав ни одного звука, мужчины застыли за её спиной. Снейп заметил, как Долохов напряженно заглядывает женщине через плечо, и решил подождать, хотя ожидание никогда не было его сильной стороной. Но на Долохова можно было положиться.

Когда миссис Грейнджер в очередной раз перевернула хрустящие, прожаренные колбаски, по-прежнему не замечая незваных гостей, Долохов поднял большую, грубую волшебную палочку.

– Авада Кедавра, – прошептал он, и женщина безмолвно опустилась на пол.

Именно это и имел в виду Снейп, думая о чистой профессиональной работе. Но, хотя он и знал, что Долохов уберег женщину от худшего, смотреть на это спокойно он не мог. Пока Долохов снимал с плиты сковороду и накладывал себе еду на тарелку, чтобы спокойно позавтракать, Снейп вышел в коридор и прислушался к звукам, доносящимся со второго этажа.

Сначала было тихо, затем раздался пробирающий до мозга костей вой. Этот вой и причитания длились... Снейп не знал, как долго, но прошло не менее получаса, так как Долохов успел съесть весь завтрак и выкурить две сигарки.

Беллатрикс, подпрыгивая и триумфально улыбаясь, спустилась по ступенькам.

– Люциусу захотелось ещё немного насладиться видом, – объявила она, и Снейп с трудом подавил желание стереть эту ухмылку с безумного лица. – Где Антонин? – поинтересовалась Белла, останавливаясь у подножия лестницы и расширенными глазами глядя на Снейпа. От нее пахло кровью, и Снейп только молча кивнул в сторону кухни, а потом, протиснувшись рядом с ней, неохотно принялся подниматься на второй этаж.

– Только не испорти Люциусу всю игру, – добавила Беллатрикс, но Снейп не обернулся, нацепив на лицо каменную маску.

Когда он переступил порог спальни супругов Грейнджер, на него обрушился запах крови и рвоты. Мужчина – конечно же, мистер Грейнджер, – лежал на боку между простынями. Его конечности без остановки дёргались, и кроваво-красная пена пузырилась на губах. Глаза закатились, он неразборчиво что-то бормотал.

– Я снял с него заклятье, но легче не стало, – сдавленно проговорил Малфой-Муди. Выглядел он напряженным и испуганным. Его, вернее, малфоевское бледное лицо покрывал пот. Остекленевшими глазами мужчина смотрел на нечто, что оставила от жертвы Беллатрикс, и что снова и снова содрогалось в судорогах. Если бы ситуация не была настолько отвратительной, то Снейп, пожалуй, порадовался бы тому, что Белла, в её злобе, пожалуй, смогла бы многому научить аврора.

– Лишлинабу... гра–гра–гра... квостропитилууууу... – вытолкнул мистер Грейнджер, прежде чем его тело снова забилось в судорогах.

Снейп слишком хорошо знал, во что превращает человека длительное Круцио.

– Здесь уже ничем не поможешь. Доведи дело до конца, – безразлично произнёс он, взглянув на блондина, стоящего рядом.

– Бллаалллаа... зааааггаааа… мммввууууу... – лепетал мистер Грейнджер, в очередном приступе рвоты выплескивая новую порцию крови на пижаму.

– Это… неправильно, – еле шевеля губами, шокировано произнес Шизоглаз.

– Это необходимо, – холодно отрезал Снейп. Затем поднял волшебную палочку: – Авада Кедавра!

И тут же отвернулся. Проходя мимо растерянного лже-Малфоя, он ледяными пальцами засунул ему в карман письмо.