Первоисточник (гет)

Как же это хорошо — пробудиться самостоятельно. Пробудиться, потому что свой собственный организм счел проведенный отдых достаточным для этого, а не потому, что кому-то постороннему срочно захотелось пообщаться на отвлеченные темы, ради чего он готов начать размахивать палочкой и прибегать к шоковой терапии неслабо бьющего по мозгам «Ренервейта», что мгновенно прибавляет бодрости, но совершенно не прибавляет радости.

Еще очень хорошо, что на сей раз, вместо жесткого стула или холодной земли, спиной отчетливо ощущается вполне комфортный матрас. Данный факт вселяет определенную надежду, что даже если кто-то и собирается выведать интересующую его информацию, то используемые для этого методы все же не будут включать в себя пыточные проклятия. Хотя, лучше все-таки быть готовым к худшему.

«Ну вот, а я только начала радоваться, что этот сумасшедший день наконец-то благополучно закончился», — тут же пришла реакция на самую последнюю мысль.

«Хочешь сказать, что он должен был заставить нас смотреть на жизнь веселей?» — поинтересовался он в ответ.

Говорить что-либо развернутое Гермиона не стала, отреагировав на вопрос сокрушенным вздохом, признавая его правоту. Вздох этот так же позволил еще не открывавшему глаза Гарри прийти к выводу, что находится она в одной с ним комнате, а не просто рядом, как чувствовалось до этого.

«Я тебе даже больше скажу, мы, скорее всего, в доме Сириуса», — незамедлительно было прокомментировано это незамысловатое умозаключение.

Похоже, пока сам он пытался разобраться со своими внутренними ощущениями, Гермиона решила начать с внешней обстановки и уже успела сделать определенные выводы.

С небольшим усилием Гарри разлепил веки. Размытые пятна перед глазами недвусмысленно дали понять, что неплохо бы для начала найти свои очки, прежде чем детально что-то рассматривать.

«Справа от тебя».

Отправившаяся за добычей рука поставленную перед ней задачу выполнила вполне успешно, вернув своему обладателю нормальное зрение. Помимо этого пришла и некоторая радость по поводу того простого факта, что данному процессу ничто не препятствовало. Аккуратно пошевелив всеми прочими конечностями, Гарри убедился, каким-либо образом обездвиживать его никто не пытался.

«Да, я все еще умею видеть не только отрицательные стороны в любой ситуации», — с подчеркнутой гордостью он подтвердил подслушанные мысли.

«Ну, раз и твое чувство юмора на своем месте и в том же состоянии, то за тебя действительно можно не беспокоиться…»

Самочувствие было вполне удовлетворительным, а если же учесть все обстоятельства, то и вовсе замечательным. Чувствуется некоторая тяжесть и слабость, но как-то приглушенно, не так, как это бывает после долгой и изнурительной работы, а так, будто он уже успел от нее отдохнуть, но еще не до конца.

«А вот я какая-то совсем вялая», — Гермиона, в свою очередь, оценивала свое состояние не настолько положительно.

Чувствовала она себя так, будто попала под проклятие ватных ног, подействовавшее не в полную силу, но сразу на все тело. По крайней мере, Гарри воспринял переданные ему ощущения именно так. Тут же появившееся ощущение молчаливого согласия подтвердило, что если он и ошибся, то совсем чуть-чуть.

Пожалуй, ничего странного в том, что Гермиона чувствовала себя хуже, не было, ведь Авада от Волдеморта досталась именно ей. Учитывая, что от такого можно и умереть…

Тишина, которую мысленное общение не беспокоило никак, была нарушена еще одним нарочито громким вздохом.

«Твое своеобразное чувство юмора не просто на месте, оно успело стать еще более своеобразным, чем раньше».

Эмоции, сопровождавшие данные слова, не позволяли четко определить, насколько положительным можно считать подобное развитие.

«Видимо, с тобой тоже все не так уж и плохо, раз твои обычные комментарии тоже вернулись на свое место» — не стал оставаться в долгу Гарри, не пытаясь сдерживать кривящую губы усмешку.

«Ладно, один-один», — вопреки ожиданиям, еще одного подчеркнуто печального вздоха не последовало, хотя подобное намерение у Гермионы, определенно, присутствовало.

Пользуясь возникшей в разговоре паузой, Гарри приподнялся на локтях и как следует осмотрелся вокруг. Слишком светло для ночи и слишком темно для дня, но взгляду этот полумрак мешает не слишком. По крайней мере, не настолько сильно, чтобы нельзя было распознать знакомую обстановку в стиле «логово черных колдунов». Похоже, это та же самая комната, в которую когда-то Сириус в качестве шутки предложил заселиться им вместе. Кто бы мог подумать, что она способна доставить столь огромную радость тому, кто пришел в себя посреди этого мрачноватого интерьера, потеряв сознание в процессе весьма жаркого, в самом буквальном смысле этого слова, сражения. Тем не менее, понимание того, что все наконец-то позади и прямо сейчас им ничто не угрожает…

«… И вот когда я точно так же начала радоваться, ты и влез со своими мыслями о том, что в покое нас не оставят», — мстительно вмешалась Гермиона.

«Но ведь и правда не оставят же», — пожал плечами Гарри.

«Ты неисправим… Ладно, давай думать, чем нам все это грозит».

Можно, конечно, было надеяться, что умные и всезнающие взрослые все решат самостоятельно, без помощи глупых детишек, как это было когда-то с философским камнем, но вполне могло случиться и так, что, как и в истории с василиском, подобная надежда не оправдается, и придется отвечать на всякие вопросы. Учитывая, что в этот раз смертельные проклятия с их палочек достались не каким-то страшным монстрам, а таким же волшебникам, некоторые из этих самых вопросов могут оказаться весьма неудобными.

«Ну, в лесу с Крамом мы вообще действовали не по своей воле», — начал перебирать возможные обвинения Гарри.

«Да и Непростительными бросаться он начал первым… кажется…»

Воспоминания обо всем, что тогда не было связано непосредственно с француженкой, ставшей на время центром мироздания, были весьма смутными. Хотя, именно в этом вопросе все же можно сказать с уверенностью, что ни одного заклинания она тогда так и не произнесла, ведь смотрели они на нее не отрываясь, во все глаза, и ничего подобного не заметили. А это значит, что Крам действительно был первым, кто стал произносить запретные слова.

«Да, и убили мы его не просто так, а из-за этой стервы! Это ведь она промыла нам мозги!»

Пусть неизвестная поклонница Гермионы и перестала слать свои письма, устав ждать на них ответа, но тема вейл и их чар с тех пор воспринималась «чудесной девочкой» чересчур…

«Гарри, это ты чересчур спокоен и безразличен! Она ведь держала нас под своим полным контролем, как будто наложила Империус!»

«Нда, все прямо по лекциям Муди…» — вспомнил он урок с перечислением «симптомов» этого проклятия. Подчинение чарами вейлы действительно было очень похоже на записанный со слов бывалого аврора эффект Непростительного заклинания.

«Не просто «похоже»! Она ведь накрыла сразу нас двоих и вроде даже без палочки!» — не могла не отметить различий Гермиона.

«Да, это получается даже сильнее… В любом случае, радует то, что даже если не смотреть на действия самого Крама, мы тогда были все равно что под Империусом и обвинять нас в его убийстве нельзя», — Гарри был согласен со сделанным уточнением, но его более волновали совсем другие детали.

«Знаешь, я даже не знаю, что хуже — когда ты даже в самой радостной ситуации умудряешься откопать такое, что эту радость полностью перечеркивает, или же когда с уверенным видом совершаешь нечто противоположное…»

«Сама же помнишь, как Сириус возмущался по поводу «Нюнчика и его дружков», которые сумели полностью отвертеться. Раз им всем поверили, то и у нас насчет Крама оправдание железное», — не сомневался в своей позиции Гарри.

«Эй, это вроде бы моя работа — ждать везде подвоха», — отреагировал он на мысли далеко не столь уверенной Гермионы.

«Ты на меня плохо влияешь… Но ладно, возможно, все не так уж и плохо, — после короткой паузы, с задумчивой осторожностью продолжила она, — все зависит от того, кто именно будет задавать нам вопросы».

«Ну да, — согласился он, сразу же прикинув один из наихудших сценариев, — если это будет какой-нибудь Снейп, с него станется обвинить нас в нападении на дом бедного и несчастного Волдеморта».

Гермиона с трудом подавила отчетливо проявившееся желание высказаться насчет его возврата к обычному взгляду на мир и на возможные перспективы развития событий.

«Может быть и так, — была вынуждена признать она, вспомнив, в какие небылицы порой способны были охотно поверить ученики Хогвартса, наверняка повторявшие многое за своими родителями. — Вряд ли они захотят признаваться в похищении школьников и потому насочинять могут всякое».

Кто такие «они», уточнять не требовалось — и так прекрасно чувствовалось, что подразумеваются слуги Волдеморта, не потерявшие возможность рассказать о произошедших в его логове событиях. Пусть окончание побега на метлах прибывших весьма вовремя спасателей помнилось очень смутно, поскольку все «приключения» этого долгого дня уверенно брали свое, крайне отрицательно сказавшись на способностях нормально соображать и воспринимать действительность, но даже в таком состоянии сложно было совсем не заметить несколько заклинаний, беспорядочно вылетевших из-за завесы огня и дыма.

«Мне, кстати, не понятно, чего это Крам вдруг начал Круциатусами кидаться», — вновь вернулся к лесному происшествию Гарри.

«Хочешь сказать, Муди был прав насчет “Каркаровских выкормышей”?»

«Не совсем. Он ведь просто считал, что для победы они могут пойти на все, но это…» — начал уточнять он свою мысль.

«…Да, использовать Непростительные для победы в турнире — это как-то уж слишком», — поняв, к чему он клонит, закончила Гермиона.

«Именно. Похоже, Дурмштранг тут был заодно с Волдемортом, и их задачей было отправить нас к нему…»

«…А эта стерва им помешала, вот Крам и попытался сначала избавиться от свидетеля. А потом нас вырубил кто-то из его друзей, пока мы стояли и пускали на нее слюни, а она пыталась понять, чего натворила».

«Кстати, о свидетелях…» — задумался Гарри, зацепившись за это слово.

Над лесом ведь постоянно кружили наблюдатели на метлах, обеспечивавшие собравшимся на стадионе зрителям возможность наслаждаться зрелищем, и проигнорировать такое событие, как сражение между участниками турнира, они не могли никак. А еще они были просто обязаны контролировать, чтобы чемпионы, выясняя, кто из них самый чемпионистый, строго придерживались списка разрешенных к применению заклинаний, куда ни одно из Непростительных входить не могло никак. Да и действия Делакур с этой точки зрения тоже выглядели весьма сомнительно…

«Значит, наблюдателям кто-то помешал или отвлек», — заключила Гермиона.

«Ну, в случае с Делакур они могли все видеть, но решили проигнорировать», — пришло на ум еще одно предположение.

«Подыгрывали своей? Так открыто, на глазах у всех?»

«Каркаков тоже в первом туре никого не стеснялся, — напомнил Гарри, и сразу же выдвинул еще одну гипотезу. — Но да, может быть все намного проще, и эти наблюдатели тоже были замешаны».

«Что? Ты ведь тоже об этом подумала», — опередил он возможные обвинения.

«Все равно, использовать такую кучу народа, чтобы нас похитить… — с явным сомнением возразила Гермиона. — Как то уж слишком все сложно…»

«Ты же сама высказывалась насчет трудных отношений между волшебниками и логикой со здравым смыслом. А ведь в этом случае какая-то логика все-таки виднеется: избавиться от нас во время турнира, чтобы никто ничего не заподозрил, вроде как несчастный случай…»

«…Ага, как в плохом детективе. Если развивать твою мысль, то и в турнир нас засунули не просто так, и законов всяких насочиняли специально, чтобы мы не могли отвертеться…»

«Черт», — прервала она сама себя.

На несколько секунд они крепко задумались.

«Заметь, не я это предположил», — первым нарушил молчание Гарри.

«Ты еще скажи, что и испытания подбирались так, чтобы достать нас, и что дементора на нас специально натравили… Хотя нет, лучше не говори», — поспешно прервалась она.

«И опять не я это озвучил…»

«Гарри!...»

В мыслях Гермионы отчетливо промелькнула попытка сопоставить желаемость получения результата и затратность необходимых для этого усилий: совершать хоть сколь-нибудь активные и интенсивные движения ее организм сейчас был совсем не настроен, но очень уж сильно ей захотелось кинуть в собеседника подушкой.

«Кстати, палочки у нас опять забрали, как я понимаю?» — поинтересовался Гарри, еще раз оглядевшись по сторонам и не обнаружив ничего похожего на искомое.

Отсутствие ставшего уже привычным ощущения надетых на левую руку ножен, которые они носили, не снимая даже на ночь, было очень… некомфортным, особенно в свете недавних событий, после которых они только-только начали приходить в себя. Без верного оружия, всегда находившегося под рукой и готового прийти на выручку своим хозяевам, чувство уязвимости и полной беспомощности ощущалось очень остро, и отступит оно только тогда, когда ладонь вновь сожмется вокруг рукояти из кости василиска. Впрочем, остролист или виноградная лоза сгодятся тоже.

Похоже, в чем-то их все-таки подозревают, раз спрятали куда-то палочки.

«Действительно, с чего бы это?» — мысленно хмыкнула Гермиона.

Сириус вряд ли стал бы их осуждать, судя по результатам поездки на чемпионат по квиддичу, но в данном случае похоже, решал не он один. И насколько они успели узнать такого человека, как Аластор Муди, у него не может не возникнуть желания подробно побеседовать с потенциальными черными магами, пользующимися Непростительными проклятиями. Все-таки, маловероятно, что подобный факт пройдет мимо его внимания. Удалось же пришедшим на выручку волшебникам каким-то образом выяснить, куда именно доставили пленников. Так что они вполне могут быть в курсе всех прочих обстоятельств, предшествовавших их похищению.

«Гарри, достаточно просто проверить наши палочки, чтобы увидеть, какими заклинаниями мы пользовались», — напомнила Гермиона о самом простом способе узнать об их последних действиях.

«И каковы же шансы того, что Муди не стал этого делать?» — с сарказмом поинтересовался Гарри.

«Да он скорее съест свою собственную палочку, чем перестанет подозревать всех подряд во всех смертных грехах! И да, я знаю, что вопрос был риторическим!»

По Хогвартсу бродили истории о том, как некоторые студенты, пойманные параноидальным преподавателем за нарушением каких-либо правил, зачастую были вынуждены потратить немало времени, доказывая, что это не они повинны во всем, что происходило в замке за последние два-три месяца. Конечно, дошедшие до конечных слушателей пересказы таких историй наверняка были полны всяческих преувеличений и приукрашиваний, но все же совсем на пустом месте слухи в Хогвартсе не возникали.

Конечно, в случае с Крамом они действовали не по своей воле, а в случае с Волдемортом и одним из его слуг они сражались с врагом, который сам щадить их не стал бы, но все же далеко не факт, что подобные действия найдут понимание абсолютно у всех. Все-таки, если не вдаваться в подробности, за один день они убили троих человек, если считать очередное временное вместилище Волдеморта.

«Надо связаться с Отделом Тайн», — решительно объявила Гермиона.

«Думаешь, как и в прошлый раз, с василиском, они объявят все не подлежащим разглашению секретом?»

«Хуже не станет точно. Да и Грэй сам говорил обращаться, если вдруг случится что-то существенное, — напомнила она о словах невыразимца, сказанных в начале прошлого лета. — Как думаешь, личная встреча с Волдемортом — это существенно?»

Вопрос был явно риторическим, и вместо ответа Гарри просто молча улыбнулся.

Вообще, если вспоминать не только новую встречу со старым врагом, но и предшествовавшие ей события этого долгого дня, то имелось еще кое-что, способное привлечь внимание невыразимца, очень заинтересованного в изучении одного, как он сам выражается, феномена.

Встреча с дементором оставила после себя определенные вопросы, возможности поразмыслить над которыми как следует пока не представлялось. Сначала вторая попытка состязания в лесу, а затем и третья, когда все пошло наперекосяк. Ни «охота» на других чемпионов, ни, тем более, борьба за свою жизнь, как-то совсем не оставили времени для обстоятельных размышлений на не связанные с текущими целями темы.

А поразмыслить было над чем. Ничего секретного в информации об охранниках Азкабана не было, и об их воздействии на разумных существ знали все. Как известно, в их присутствии полностью пропадали всяческие намеки на счастье и радость, и оставались лишь воспоминания о самых худших моментах в жизни… самых жутких и самых страшных моментах. В чем-то сходным образом действовали боггарты, но воздействие дементоров было гораздо более сильным и опасным.

«Может ли быть так, — неожиданно пришла в голову мысль, — что дементор — это хорошо отожравшийся боггарт?»

Непонятно было, кстати, чья именно это была мысль.

«Гарри, пока отложим этот вопрос, сейчас лучше…»

«…заняться тем, что касается непосредственно нас».

Если дементор способен пробудить у человека его самые худшие воспоминания, то может ли быть так, что им не просто померещилась вся та жуть, что они испытали, находясь рядом с этой тварью? Что это когда-то происходило на самом деле? Что это были те самые события, которые Гарри изо всех сил пытался вспомнить значительную часть своей сознательной жизни?

Тогда, в присутствии дементора, из-за охватившей их паники, прочно сковавшей тело и разум, хоть что-то понять в нахлынувших воспоминаниях было совершенно невозможно. Кто-то кричал, кто-то жутко смеялся…

Но сейчас, в спокойной обстановке, вдали от наводящей леденящий ужас твари, откуда-то появилась странная уверенность, что именно тогда довелось услышать. Последние мгновения жизни Лили Поттер, ее последние слова, ее попытка защитить своего сына от безжалостного убийцы. И смех Волдеморта, злой, равнодушный к совершенному убийству смех. И не совсем понятные предвкушающие нотки в его следующих словах.

«Тебя пророчили мне на погибель, а ты станешь еще одной ступенью на моем пути к бессмертию».

Гермиона слегка поежилась. Даже сейчас от этих воспоминаний становилось как-то неуютно.

Похоже, привычка к обстоятельным разговорам у Волдеморта имелась уже очень давно. С чего бы это вдруг он стал беседовать с годовалым ребенком?

«…пророчили на погибель…»

Значит, ему известно о хранящемся в Отделе Тайн пророчестве, и, более того, отнесся он к нему весьма серьезно, интерпретировав его наиболее простым способом.

«Не самая приятная новость», — сделала очевидный вывод Гермиона.

«Ну, то что он желает меня убить, это как раз не новость…» — поправил Гарри.

«Ты понял, что я хотела сказать. Если он действительно верит в пророчество, то он точно от тебя не отвяжется».

«От нас», — еще раз поправил он.

«Не принципиально. В нашем случае разница между «я» и «мы» весьма условна».

Помнится, еще после истории с философским камнем, Гарри попытался узнать у Дамблдора причину столь пристального интереса к нему со стороны Волдеморта, но так и не получил внятного ответа. Полученный в свое время «отчет» о расшифровке данного текста содержал и пояснения насчет личностей пророка и того, кто это пророчество услышал, так что совершенно ясно, что Дамблдор прекрасно знал и существовании пророчества, и о его содержании. Как выясняется теперь, подобная информация была и у Волдеморта. Мог ли об этом знать Дамблдор? Впрочем, сейчас это уже не важно. Гораздо важнее, какие выводы можно сделать из вновь открывшейся информации.

«А выводы не самые утешительные», — согласился Гарри.

«Вообще, то, что он от нас не отстанет, мы предполагали и так».

«Но теперь мы знаем это точно».

Если Волдеморт всерьез поверил в пророчество и в то, что Гарри Поттер — его враг номер один, то пару раз посещавшая их идея скрыться и затаиться где-нибудь подальше от мест обитания всяких Темных Лордов, в свете подобной информации становится малоосмысленной. Сириус вроде рассказывал, что во время войны был случай побега из страны волшебника, которого по имеющейся у Ордена Феникса информации Волдеморт очень настойчиво желал видеть мертвым. Труп его в итоге обнаружился где-то на островах Юго-Восточной Азии. В общем, попытки сбежать оканчивались благополучно только когда избегаемый волшебник не был особо сильно заинтересован в обратном.

Кроме того, они уже как-то хотели отойти в сторону, предоставив умным взрослым возможность сделать все самим. В итоге с василиском все равно пришлось иметь дело лично.

Хотя, окончательно сбрасывать со счетов вариант сменить место проживания все же не стоит. Нужно будет поговорить на эту тему с Сириусом.

Но не только о своем знании пророчества успел когда-то сообщить Волдеморт.

«Если эти «воспоминания» действительно воспоминания», — не преминула уточнить Гермиона.

«…ты станешь еще одной ступенью на моем пути к бессмертию».

Говоря о пути к бессмертию, он почти наверняка имел ввиду свои хоркруксы, из-за которых он все никак не желал покинуть этот мир окончательно. А говоря о «еще одной ступени»…

«…Он собирался использовать мою смерть, чтобы сделать еще один», — мысленно кивнул Гарри.

«Вот только наша особенность спутала ему все карты».

«Непонятно только — мы были такими уже до этого, или все началось именно из-за его попытки сделать хоркрукс, убив меня».

«Ну, — на мгновение призадумалась Гермиона, — если виноват Волдеморт, то почему только мы стали… такими? Он ведь понаделал их еще до этого, и каждый раз должен был кого-то убить».

«С нами странности начали происходить далеко не сразу…»

«…Если не считать мою “болезнь” в детстве», — тут же сделала она уточнение.

«А откуда мы знаем, что где-то еще не происходили подобные заболевания? — продолжил развивать мысль Гарри, приняв поправку, — И если никого из подобных пар потом снова не пытался убить злой и страшный волшебник, то они могут так всю жизнь прожить, ни о чем не подозревая!»

«Все равно не сходится, — дернула головой в сторону Гермиона, тут же чуть поморщившись от вызванной слишком резким движением тупой боли. — Хоркруксов он уже успел наделать, как и убить немало людей, но споткнулся только на нас».

Действительно. Значит, все-таки, Волдеморт тут скорее всего не при чем и их связь имела место быть еще до его первого вмешательства в их жизни. Вот только, почему же сам Темный Лорд…

«…Да тут, я думаю, как раз все понятно», — уверенно ответила Гермиона.

Соображения на этот счет тут же стали достоянием Гарри, стоило им как следует оформиться в ее голове, но он не стал лишать ее удовольствия озвучить свои догадки.

«Даже с самым простым волшебством ошибка в словах или в жесте может окончиться весьма печально…»

Профессор Флитвик на своих уроках частенько упоминал подобные случаи. Пусть он рассказывал детям, как правило, обо всяких курьезах, но наверняка результаты ошибок могли быть не только смешными и нелепыми, но так же и весьма трагичными.

И если создание хоркрукса непременно требовало совершения убийства, то можно ли считать ошибкой тот факт, что жертва так и не умерла по-настоящему? Ошибкой, достаточно серьезной для весьма трагичного, с точки зрения Волдеморта, результата?

«При этом результат был трагичным настолько, что у него не осталось даже тела, чтобы было куда вернуться», — заметил Гарри.

«Ну да, нам на это много времени не требуется… Кстати, может нам тоже стоит озаботиться поиском способов восстановить полностью уничтоженное тело? А то кое-кому очень понравилось меня убивать…»

Да, это было очень мило с его стороны, оба раза использовать Аваду, которая не наносит никаких ран, не создавая никаких препятствий для последующего «оживления». Помнится, после падения с метлы пришлось прилично подождать, пока появившаяся на поле колдомедик смогла подлатать его тело в достаточной мере, чтобы оно получило возможность вновь стать обитаемым. А если в следующий раз Волдеморт додумается до чего-то более разрушительного, и никакой мадам Помфри рядом не окажется?

«Тем более, он решил, что я твой охранник, а ты — мой хоркрукс. А способ надолго нейтрализовать обладателя хоркрукса ему известен по собственному опыту».

«Неплохой план действий, — подытожил Гарри, — сначала постараться избежать наказания за использование запрещенной магии, а потом попробовать заняться чем-то потенциально еще более запрещенным».