Гарри Поттер и новая семья. Третий курс (джен)

 16 октября 1993 года

Несмотря на столь бурное начало учебного года, дальнейшая жизнь в Хогвартсе протекала достаточно спокойно. Хагрид вышел из запоя и вернулся к преподаванию, правда, теперь на его уроках ученики занимались исключительно мурлокомлями и флоббер-червями. Уход за магическими существами стал самым скучным предметом в школе (уроки профессора Бинса шли вне конкурса), зато профессор Люпин каждый раз радовал студентов все новыми и новыми находками. После боггартов были красные колпаки, докси, водяные и, по многочисленным заявкам, даже корнуольские пикси. Как оказалось, для борьбы с этими мелкими вредителями действительно существовало специальное заклинание «Пескипикси Пестерноми», но его секрет заключался в том, что сначала надо было окружить себя щитом, в противном случае почуявшие угрозу пикси могли атаковать незадачливого волшебника и не дать ему закончить заклинание.

К огромному огорчению Гарри, из боевых заклинаний профессор Люпин согласился показать третьекурсникам лишь Экспеллиармус и Протего. Более серьезным вещам он учил только пятый и седьмой курсы, которым в этом году надо было сдавать СОВ и ЖАБА.

— У вас еще будет время, чтобы подготовиться к министерским экзаменам, — пояснил он на одном из занятий. — Моя задача сейчас — постараться за год наверстать то, что было упущено за несколько предыдущих лет.

— А в конце года вы от нас уйдете? — огорченно спросила Ханна Аббот.

— Увы, — развел руками профессор, — но от меня это не зависит. С тех пор, как профессор Дамблдор отказал Волдеморту в должности, еще никому не удавалось преподавать защиту больше года. Но в утешение могу сказать, что в следующем году вас будет учить настоящий специалист в боевой магии.

«Не боится называть псевдоним Тома Риддла, — записала в своем блокноте Элин. — Заранее знает, что уйдет в конце года, и не скрывает этого».

Большинство студентов (особенно те, кто посещал уроки прорицаний) сходилось во мнении, что профессор Люпин попросту не доживет до конца года. Близнецы Уизли даже начали принимать ставки на то, когда именно профессор защиты покинет школу. Действительно, его самочувствие, вроде бы пошедшее на поправку, к концу месяца снова ухудшилось, так что тридцатого сентября он даже был вынужден отменить занятия, и вместо защиты всему третьему курсу пришлось два часа слушать безумно интересную (по мнению Элин и Гермионы) и безумно скучную (по мнению нормальных людей) лекцию Снейпа о ликантропном зелье.⁽¹⁾

Шестнадцатого октября, как и предсказывала Трелони, случилось то, чего больше всего опасалась Лаванда Браун: ее кролик Пушистик сбежал из клетки и попал прямо в зубы лисы.

— Но ведь это не имеет смысла! — недоумевала Гермиона. — Профессор Трелони даже не смогла правильно предсказать день недели, она сказала про «пятницу, шестнадцатое», а сегодня суббота.

— Пушистик у-у-умер в пятницу, а письмо пришло сего-о-одня, — плакала Лаванда. — Она зна-а-ала...

Гермиона попыталась возразить, но Элин приложила палец к губам и отвела подругу подальше.

— Не вздумай ее разубеждать, — строго сказала она, убедившись, что ее никто не слышит. — Никто не обратил внимания, что профессор назвала дату и день недели, но не назвала год. Шестнадцатое октября придется на пятницу только в девяносто восьмом, и если Лаванда это поймет, она много лет будет жить в страхе, опасаясь роковой даты. Пусть лучше думает, что несчастье уже случилось, тогда есть шанс, что именно так и окажется.

— Но это же непроверяемая гипотеза! — возмущалась Гермиона. — Получается, что люди сами себя убеждают в том, что предсказание сбылось. Это какая-то антинаучная ерунда! Наука оперирует проверяемыми фактами...

— Проверяемый факт в том, что будущее можно увидеть, — возразила Элин. — Надо просто понять, как.

 31 октября 1993 года

По установившейся много веков назад традиции, первый выход в Хогсмид происходил в последнее воскресенье октября, которое в 1993 году совпало с Хэллоуином. В маленьком школьном мирке, лишенном большинства привычных развлечений, это событие каждый раз вызывало повышенный интерес, и с самого начала месяца по Хогвартсу начали расползаться сплетни о том, кто кого пригласил и с какого раза было получено согласие. Кое-кто даже заключал пари о том, будет ли та или иная пара держаться за руки, и если да, то сколько времени она погуляет по деревне перед тем, как зайти в кафе мадам Паддифут. Немного понаблюдав за этим безумием, Элин, кажется, начала понимать, почему в «Ежедневном пророке» столько места уделялось светской хронике. Взрослые волшебники просто-напросто повторяли усвоенные в школе шаблоны поведения.

Еще первого сентября Гарри твердо решил, что обязательно пригласит на прогулку Чжоу Чанг. Но нельзя же просто так взять и подойти к девушке с предложением! Что, если она откажет? Что, если у нее уже есть парень? Поэтому Гарри решил сперва понаблюдать за Чжоу, просто для того, чтобы убедиться, что она ни с кем не встречается. Правда, сделать это было не так просто — они могли видеться только в Большом зале, в библиотеке, да изредка — в школьном дворе, куда студенты выходили в свободное время.

Чжоу оказалась довольно общительной девушкой, каждый раз, когда Гарри ее видел, ее окружали подружки. Иногда к компании присоединялись и парни, чаще всего — Седрик Диггори, про которого Гарри даже решил, что тот влюбился в одну из подружек Чжоу. Но, к счастью, Гарри ни разу не замечал, чтобы его избранница проводила время с кем-то наедине.

Итак, Чжоу Чанг была свободна, оставалось решить, как именно ее лучше пригласить. «Случайно» столкнуться в коридоре, завести разговор о пустяках и между делом упомянуть о Хогсмиде? Но тогда она может решить, что Гарри просто приглашает ее из вежливости... Или, наоборот, целенаправленно подойти и пригласить? Но как это сделать, если Чжоу никогда не бывает одна? Не приглашать же девушку на глазах ее подруг, которые тут же начнут над ним смеяться? И потом, нельзя сразу же говорить «пошли со мной в Хогсмид», сперва надо обменяться хотя бы парой фраз. А о чем с ней говорить? О квиддиче — несвоевременно, о погоде — банально, об учебе... Гарри не знал, что он может сказать девушке, которая на год старше его и уже прошла все, что он сейчас учит.

Промаявшись почти месяц, Гарри, наконец, выработал идеальный, как ему казалось, план: он не будет приглашать Чжоу напрямую, а просто подождет ее у дверей холла и заговорит, когда она будет выходить из школы. Будет вполне естественно, что они, беседуя, дойдут до Хогсмида, и таким образом все получится как бы само собой.

К сожалению, при разработке плана он упустил одну существенную деталь.

— Ну и чего мы ждем? Через полчаса в «Трех метлах» будет полно народу, мы потратим впустую кучу времени! — недовольно ворчала Гермиона. — А мне еще надо дописать эссе по магловедению и подготовиться к контрольной по рунам.

— Вы идите, я вас догоню, — рассеяно ответил Гарри, вглядываясь в толпу. Чжоу все не появлялась, и это начинало его нервировать.

— Уйти и пропустить исторический момент? Ну уж нет! — решительно произнесла Элин. — Я не прощу себе, если не увижу, как мой брат впервые приглашает на свидание девушку.

— Я не приглашаю... Что, так заметно, да? — смутился Гарри.

— Для других — не знаю, а для меня очень даже заметно, — ответила Элин. — И Гермиона тоже заметила бы, если бы хоть на секунду отвлеклась от учебников.

К счастью для Гарри, подошедший к ним Диггори избавил его от необходимости объяснять свое поведение.

— Слышали новость? — спросил Седрик. — Сегодня в Хогсмиде видели директоров Дурмстранга и Шармбатона! Понимаете, что это значит?

— Что слухи распространяются быстрее света? — предположила Элин. — Первый студент покинул школу минут десять назад. Получается, он уже успел дойти до деревни, заметить там директоров, вернуться и рассказать об увиденном.

— Да какая разница? — воскликнул Седрик. — Максим и Каркаров наверняка заявились сюда не просто так! Неделю назад отец написал, что в Министерстве затевается какой-то крупный проект с участием других европейских школ, подробности пока держат в секрете, но это может значить только одно... — Седрик сделал паузу. — Большой межшкольный чемпионат по квиддичу!

От волнения Гарри даже на время позабыл о цели своего ожидания. Получить кубок школы было почетно, но сразиться с командами из других школ, не говоря уже о том, чтобы выиграть этот турнир, став лучшим школьным ловцом в Европе... От такой перспективы у него просто захватывало дух.

— Как думаешь, школы выставят по одной общей сборной? — спросил он. — Или будут играть обычные команды факультетов? Было бы здорово, если бы команд было много.

— Пока еще ничего неизвестно, — ответил Седрик. — Никто не говорит даже, что это будет квиддич, говорят просто про «Турнир», но что еще это может быть? Не плюй-камни же!

Гарри хотел ответить, но в этот момент на лестнице, ведущей в холл, появилась Чжоу в компании подруг, и он наконец-то вспомнил, зачем стоит здесь. Стараясь унять волнение, он сделал шаг по направлению к девушкам, но вдруг понял, что все заготовленные на этот случай фразы вылетели у него из головы.

К счастью, Чжоу, судя по всему, тоже была рада встрече.

— Привет, Гарри! — сказала она. — Тоже в Хогсмид? О, Седрик, и ты здесь... Кого-то ждешь?

* * *

По дороге к их компании присоединилось еще несколько человек, так что к Хогсмиду они подходили большой галдящей толпой. Это было, конечно, не совсем то, чего хотел Гарри, но с другой стороны, в окружении других ребят он чувствовал себя не так неловко. По крайней мере, окружающие постоянно о чем-то болтали, так что ему самому можно было не волноваться и не думать о темах для разговора.

Дойдя до главной улицы Хогсмида, толпа разделилась. Большинство двинулось прямиком в «Сладкое королевство» и «Зонко», несколько парочек направились в сторону кафе мадам Паддифут. Элин, подмигнув напоследок брату, увела Гермиону в магазин Писарро. В конце концов, из всей большой компании на улице остались только Гарри с Седриком и Чжоу со своей подружкой Мариэттой Эджкомб.

Гарри уже почти подобрал слова для того, чтобы пригласить Чжоу в замеченный им в глубине поселка чайный домик Розы Ли, но, к сожалению, у его друзей были иные планы.

— Пойдем к Визжащей хижине, — предложил Седрик. — Ты ведь никогда ее раньше не видел, Гарри?

— О, у меня от этого места всегда мурашки по коже... — Мариэтта подошла ближе к Гарри, оттеснив его от Чжоу, и зябко повела плечами. — Там так волнующе... Но ты ведь не боишься призраков?

Профессор Спраут не рекомендовала ему уходить с главной улицы, но конечно, после такого вопроса отказаться было совершенно невозможно.

Некоторое время они вчетвером не спеша шли вдоль улицы, рассматривая яркие витрины. Мариэтта весело болтала, ничуть не заботясь о том, слушает ее кто-то или нет, но это, пожалуй, было даже удобно. Гарри чуть повернул голову и уголком глаза следил за Чжоу, любуясь ее лицом и с каждой минутой все сильнее убеждаясь, что его избранница — самая красивая девушка в Хогвартсе.

Да что там Хогвартс?! Гарри вспомнил номер Плейбоя, который он в десять лет выменял (честное слово, совершенно случайно!) у одноклассника на две жвачки, набор солдатиков и половину своих карманных денег. Тогда он считал Памелу Андерсон⁽²⁾ идеалом красоты, к которому даже близко не могла приблизиться ни одна из женщин. Но сейчас старушка Памела покинула пьедестал, уступив место Чжоу, и Гарри искренне не понимал, как ему мог нравиться кто-то другой.

Правда, у Памелы Андерсон все же было перед Чжоу преимущество... Точнее, два весьма аппетитных преимущества, показанных в журнале с достаточной для подростка откровенностью. Гарри еще раз взглянул на Чжоу, представил ее бегущей по пляжу в красном купальнике и поспешно отвернулся, надеясь, что в сумерках никто не заметил, как залилось краской его лицо.

Визжащая хижина оказалась не хижиной, а двухэтажным кирпичным домом, грязным и покосившимся от времени, но все еще сохранившим остатки некогда богатой внешней отделки. Вся земля вокруг него заросла густым бурьяном, из которого тут и там торчали остатки стен, так что, даже не слыша рассказанную Элин историю, можно было понять, что раньше на этом месте стояло довольно большое здание.

Все окна Визжащей хижины были наглухо заколочены, но на одном из них доски, видимо, сгнили и отвалились, обнажив черный провал с осколками стекла. Сам дом при этом слегка просел по центру, и издали ребятам казалось, что он словно улыбается им щербатым ртом. В какой-то момент Гарри даже почудилось, что из открытого окна за ним следит чей-то взгляд.

— Дальше нельзя, — тихонько сказала Мариэтта, показывая на изгородь с выцветшей табличкой «Осторожно, дикие привидения». — Если зайти за этот забор, обратно можно не выйти...

— Вообще-то должна сработать сигнализация, — Седрик понизил голос, — но иногда спасатели не успевают на помощь, и их встречают лишь кости неосторожных школьников...

— А еще говорят, — поддержала его Чжоу, — что лунными ночами из хижины раздаются жуткие стоны...

— О, я даже знаю, кто это стонет, — поддержал игру Гарри. — Это черный-черный человек, который бродит по черной-черной комнате с черной-черной мебелью... О которую он ушиб свой черный-черный мизинчик!

Ребята рассмеялись.

— Ты молодец, — Седрик хлопнул товарища по плечу. — Водить к хижине новичков — это традиция, ее надо...

Леденящий душу протяжный вой не дал ему закончить. Не успев сообразить, что делает, Гарри левой рукой оттолкнул за спину вцепившуюся в него Мариэтту, а правой выхватил палочку и направил ее на хижину. Долю секунды спустя к нему присоединился Седрик, точно таким же движением задвинувший за спину Чжоу. Вой стих и наступила тишина, нарушаемая лишь шумом качающихся на ветру ветвей и гулкими ритмичными ударами. Гарри не сразу понял, что в ушах отдается стук его собственного сердца.

— Говорят, болота иногда издают странные звуки, — дрожащим голосом произнесла Чжоу. — То ли ил опускается, то ли вода поднимается...

— Тут нет болот, — покачал головой Седрик. — И это был крик живого существа.

— Может, уже пойдем? — предложила Мариэтта. — Мы же доказали, что смелые? Больше нам тут стоять не надо?

Чтобы повернуться спиной к хижине и уйти от нее, не переходя на бег, ребятам потребовалось все их мужество.

* * *

Было уже совсем темно, когда они вернулись на главную улицу Хогсмида и, чтобы согреться, решили зайти в «Три метлы», где, по общему мнению, подавалось лучшее в Британии сливочное пиво — сладковатая газировка, которую волшебники почему-то предпочитали пить горячей. Взяв себе по кружке, они устроились за последним свободным столиком и принялись обсуждать произошедшее.

— Остаточная магия привлекает магических существ, — предположил Седрик. — Наверное, это выла какая-то мелкая тварь типа боггарта.

— Как-то не похоже на боггартов, — заметила Мариэтта.

— Не похоже на домашних, которых нам показал профессор Люпин. Но их на самом деле много разных, есть лесные, есть пустынные... Я как-то читал про болотного боггарта, который поселился в маленьком магловском городке и пугал детей, превращаясь в плотоядного клоуна.

Мариэтта хотела что-то ответить, но в этот момент дверь таверны распахнулась и в нее, согнувшись чуть ли не пополам, вошла женщина гигантского роста, закутанная в мантию с меховым воротником. За ней в помещение вошел неприятный на вид старик с козлиной бородкой и крючковатым носом, а следом показался и сам директор Дамблдор.

— Что такое, Альбус? — пророкотал черноволосый. — Предполагается, что наша встреча должна была оставаться в секрете, а тут полным-полно школьников!

— Сегодня праздник, Игорь. Я же предлагал тебе задержаться до вечера, — ответил ему Дамблдор.

— Ах, пойдем ско’ее, я совсем заме’зла, — прервала их великанша.

Провожаемые десятками любопытных глаз, три волшебника в полной тишине прошли через зал и один за другим исчезли в пылающем камине. Едва последний из них скрылся в языках волшебного пламени, зал буквально взорвался от возбужденного гомона.

— Вы знаете, кто эта женщина? — воскликнул Седрик. — Директриса Шармбатона Олимпия Максим! Она одна такая, ее невозможно ни с кем перепутать. И я готов поспорить на свою палочку, что мужчина...

— Игорь Каркаров, директор Дурмстранга, — раздался над ухом Гарри знакомый голос. — Подвинься!

Элин преспокойно втиснулась на лавку между Гарри и Мариэттой и завозилась, устраиваясь поудобнее, словно ненароком отжимая брата поближе к Чжоу.

— Так значит, это правда?! В следующем году три школы будут играть друг с другом в квиддич?

— Наверняка! — подтвердил Седрик. — Никто ни о чем не говорит прямо, но зачем еще три директора могли собраться вместе?

— И ради пущей секретности они втроем зашли в полную школьников таверну, — засмеялась Элин. — Наверняка сейчас они случайно попадаются на глаза студентам Дурмстранга и Шармбатона... Гарри, двигайся еще, вон Гермиона идет.

Гарри ничего не оставалось делать, как прижаться вплотную к Чжоу, впрочем, увлеченная беседой девушка этого даже не заметила.

— Так всегда делается, — говорила она. — Нужно же проверить, сколько людей заинтересуется, как они будут реагировать, сколько будут готовы платить за билеты... Мне папа рассказывал, что Министерство часто запускает слухи, когда не уверено, будет ли идея популярной.

— Помните, как два года назад стали говорить, что Англия хочет отказаться от права на проведение финала кубка мира? — поддержал ее Седрик. — Якобы это слишком дорого. Министерство тогда просто завалили возмущенными письмами... Я не шучу, на самом деле завалили, их потом три дня выгребать с нижних этажей пришлось. И после этого Фадж лично объявил, что финал пройдет в Англии, а все слухи — это происки недоброжелателей.

Разговор о квиддиче натолкнул Гарри на великолепную идею.

— Матч Гриффиндора со Слизерином всего через неделю, — он повернулся к Чжоу. — Не хочешь присоединиться к нам? У нас даже тент от дождя есть, нам Филч подарил...

— Звучит заманчиво, — улыбнулась Чжоу. — Спасибо за приглашение, Гарри, мы с удовольствием придем. Правда, Мариэтта?

— Конечно! — обрадовалась та.

Остаток вечера прошел для Гарри словно в тумане. Он впервые пригласил девушку на свидание, и она согласилась! Правда, она зачем-то пригласила еще и свою подружку, но это, наверное, из-за Седрика. Она ведь наверняка заметила, как он таскается за Мариэттой Эджкомб.

Все было вполне логично.

* * *

Войдя в школу, Гермиона замедлила шаг и, когда ее друзья ушли вперед, шмыгнула в боковой коридор.

«Два часа, не больше, — приказала она себе. — Я слишком устала... Но мне еще надо написать эссе по магловедению... Ладно, три...»

Сделав четыре оборота на маховике и привычно отругав себя за слабохарактерность, Гермиона побежала в библиотеку, стараясь не попадаться на глаза школьникам, спешащим к выходу из школы.

Библиотека в этот день была почти пуста, и мадам Пинс при виде Гермионы лишь осуждающе покачала головой.

— Обычно я только рада, когда школьники тянутся к знаниям, — сказала она, ставя перед девушкой стопку учебников, — но тебе же надо хоть иногда отдыхать! С таким графиком ты скоро совсем себя замучаешь.

Громкое бурчание в животе Гермионы было ей ответом. Смутившись, она схватила книги и уселась за самый дальний от библиотекарши стол, надеясь, что там никто не услышит, как ее желудок оповещает хозяйку о том, что по его внутренним часам уже подошло время ужина.

«Надо было прихватить с обеда хоть пару яблок...» — запоздало подумала она, открывая сумку, чтобы достать оттуда перо и пергамент.

Внутри сумки лежало два яблока, это было хорошо. Гермиона совершенно не помнила, как их туда положила — это плохо.

«Наверное, мне не стоит так часто пользоваться маховиком, — решила она. — У меня в сутках двадцать восемь часов, я уже начинаю забываться...»

В очередной раз пообещав себе, что не будет возвращаться больше, чем на два часа назад за день, Гермиона достала яблоки, бросила опасливый взгляд на мадам Пинс и спряталась от греха подальше за ближайший стеллаж с книгами. Есть в библиотеке, конечно, было нельзя, но она была слишком голодна... И потом, она же вытрет руки, прежде чем брать ими книги.

Гермиона уже доедала второе яблоко, когда услышала чьи-то шаги.

— О, привет, Седрик. Ты что, решил променять меня на учебники? — услышала она женский голос, показавшийся ей смутно знакомым.

— Я только на секунду заскочил, хочу сдать книги, пока народу нет, — ответил Седрик.

Девушка что-то ответила, затем Гермиона услышала тихий смех и какой-то непонятный звук.

— Перестань! А если нас увидят?

— Ну и что? Пусть завидуют...

Гермиона снова услышала непонятный звук и до нее наконец дошло, что парочка за стеллажом просто-напросто целуется.

— Ой, кто-то идет. Увидимся внизу!

Девушка убежала и Гермиона услышала, как Диггори, насвистывая какую-то веселую мелодию, ставит на место книги.

А еще через секунду она вспомнила разговор, состоявшийся в холле, и поняла, что должна сделать.

— Представляете, я видела в Хогсмиде Каркарова и Максим! — произнесла она, стараясь изменить голос. — Интересно, что они тут делают?

Когда заинтригованный Седрик заглянул за стеллаж, он успел увидеть лишь мелькнувший за углом край чьей-то мантии. Пожав плечами, он поставил на полку последнюю книгу и поспешно направился к выходу из библиотеки. О том, каким образом неизвестная ему девочка успела узнать о происходящем в Хогсмиде, он не задумывался.

* * *

Директора магических школ, как правило, очень занятые люди, которым крайне редко удается найти пару свободных часов для того, чтобы провести время со старыми друзьями. Но тем большее удовольствие они испытывают, когда им все же удается выкроить на это время. И совершенно неважно, что они втроем, прогуливаясь вокруг своих школ, делали это не ради удовольствия, а для того, чтобы попасться на глаза как можно большему числу студентов. В конце концов, директора магических школ еще и очень мудрые люди, прекрасно знающие, что полезное крайне желательно совмещать с приятным.

Поэтому возвращаясь в Хогвартс, Дамблдор никак не мог понять, что именно не дает ему покоя. Ведь все прошло просто замечательно! Идея обновленного турнира всем пришлась по вкусу, состязания и меры безопасности в общих чертах обговорены, расписание они составят без проблем... Даже самый болезненный вопрос о разделе будущих доходов удалось решить без особых споров. Игорь и Олимпия быстро согласились с тем, что раз уж Хогвартс возьмет на себя организацию Турнира, то и половина доходов от продажи билетов по праву должна принадлежать ему.

И все же, что-то было не так. Дамблдор в задумчивости прошелся по кабинету, вслушиваясь в мерный ритм стультоскопа, и остановился у одного из кресел, стоящих перед его столом. Кажется, беспокойство вызывали слова, сказанные кем-то, кто сидел здесь прошлым летом... Что-то о...

Нет, так дело не пойдет. Дамблдор давно понял, что если пытаешься что-то вспомнить, то лучший способ для этого — отвлечься на другую задачу. Это как с чайником, который закипает быстрее, если на него не смотреть (волшебники, в отличие от маглов, давно нашли обоснование этому явлению и даже вычислили, что скорость закипания чайника, на который никто не смотрит, увеличивается в среднем на двенадцать процентов).

Погладив напоследок Фоукса, профессор повернул едва заметный рычаг под жердочкой. Один из книжных шкафов растворился в воздухе, открыв за собой массивную дубовую дверь, сверху донизу исписанную защитными рунами. Дверь эта была зачарована почти тысячу лет назад, и каждый из тридцати девяти⁽³⁾ директоров Хогвартса очень внимательно следил за тем, чтобы защита на ней не ослабевала ни на секунду. Ведь все они были не только педагогами, но и знаменитыми учеными, не желавшими расставаться с наукой даже после вступления в должность. А, как известно, волшебники, которые слишком легкомысленно относятся к технике безопасности, знаменитыми учеными не становятся никогда. Просто не доживают.

Впрочем, если бы кто-то смог увидеть, какой эксперимент сейчас проводится в этой лаборатории, он бы, наверное, пришел к выводу, что директор Хогвартса окончательно выжил из ума. На протяжении двух часов он сначала накладывал на сидящих в клетках мышей самые мощные из известных ему защитных заклинаний, а затем травил их ядом василиска, сжигал в адском пламени и разрубал старинным мечом. Мыши умирали, несмотря ни на какую защиту, и с каждой смертью директор мрачнел все сильнее и сильнее.

Дамблдору уже было знакомо это чувство. Много раз он, отчаявшись, бросал свои изыскания, думая, что задача неразрешима, но проходило время, он возвращался к проблеме с новыми идеями и, как правило, находил решение. Но одно дело — заниматься чисто академической проблемой использования крови дракона, и совсем другое — пытаться найти способ уничтожить крестраж, сохранив при этом жизнь носителя.

До сих пор все говорило о том, что задача неразрешима, но за много лет исследований Дамблдор вывел для себя одну простую истину: в магии не бывает (или почти не бывает) абсолютных запретов. Всегда есть способ достичь желаемого, вопрос лишь в том, сколько времени для этого потребуется и какую цену придется заплатить.

Время у него пока еще было, ну а цена... Что ж, несколько десятков мышей в обмен на спасение одной детской жизни — выгодная сделка.

* * *

Пусть даже эксперименты и не дали пока нужного результата, но, занимаясь ими, директор наконец-то понял, что беспокоило его с тех пор, как он расстался со своими коллегами.

— Рубенс Грембуль, — сказал он, устраиваясь в своем кресле.

— Альбус, седая твоя борода, рад видеть! — появившийся в камине гоблин, судя по его виду, был старше Дамблдора. — Выкладывай, чего тебе нужно от старого больного гоблина?

— Почему обязательно нужно? — обиделся Дамблдор. — Разве я не могу просто так поболтать со своим добрым другом?

— Когда ты решишь просто так поболтать, я вызову к тебе целителей, — сварливо ответил его собеседник. — Или авроров, чтобы проверили, кто сидит в твоем кабинете под обороткой. Давай, не тяни, мы оба занятые люди.

— Я хотел бы, чтобы ты посмотрел этот договор, — Дамблдор вытащил из кармана свиток пергамента и переправил его в камин. — Мы с Олимпией и Игорем затеяли одно... хм, коммерческое предприятие...

Вслед за пергаментом в камин отправились три золотые монеты. Получив плату, Грембуль кивнул, нацепил на нос очки и углубился в чтение. Дружба дружбой, но в отношении профессиональной деятельности у гоблинов были очень твердые принципы, они никогда никому не помогали задаром, но и сами никогда не просили о бесплатной помощи. Более того, директор не сомневался, что если старому другу однажды потребуется его, Дамблдора, консультация, то попытка отказаться от платы будет воспринята гоблином как серьезное оскорбление.

— Превеликий Гринготт, — пробормотал гоблин, не отрывая глаз от пергамента. — Альбус Дамблдор наконец-то понял, что документы должны проверять специалисты? Никогда бы не подумал, что доживу до этого светлого дня...

— Меня в этом убедила одна юная особа, — усмехнулся Дамблдор. — Несколько месяцев назад она в довольно экспрессивной манере высказала мнение, что юридические вопросы должны решать юристы, а не директора школ... какими бы великими волшебниками они ни были.

— Разумно, — Грембуль закончил чтение, свернул пергамент и отложил его в сторону. — Что ж, это типовой договор о совместном предприятии и разделе долей в прибыли, скопированный из «La collection de documents standards»,⁽⁴⁾ парижское издание 1968 года. При использовании типовых договоров бывают некоторые проблемы, связанные с разницей в национальных законодательствах, но если партнеры доверяют друг другу... Вы ведь доверяете?

Дамблдор кивнул.

— Тогда все в порядке, кроме двух очень важных пунктов. Первый касается раздела денег. В оригинале договора было написано «bénéfice», то есть «прибыль», что логично, потому что обычно сначала из доходов вычитаются расходы, и только потом то, что осталось, делится между сторонами. Но вы полностью вычеркнули пункт о расходах, а вместо слова «bénéfice» написали «encaissements», то есть «доходы». Можно узнать, зачем?

— Так было проще, — ответил Дамблдор. — Чтобы считать расходы, придется нанимать бухгалтеров, вести отчетность... Мы же не счетоводы, мы преподаватели. Мы просто прикинули, во что обойдется Турнир, и решили, что Хогвартс заплатит по счетам и получит за это большую долю.

— Примерно прикинули? — воскликнул гоблин. — Альбус, не смей при мне произносить такие слова, я от них зверею, а мне нельзя нервничать, у меня печень! И потом, что значит «мы не счетоводы»? Хочешь ты или нет, но тебе таки придется считать налоги, разбираться с подрядчиками, собирать деньги за билеты... Нет уж, Альбус, если вы втроем хотите получить с этого какую-то прибыль, вам придется нанимать тех, кто умеет считать. Потратив сущие гроши на зарплату бухгалтера, вы сэкономите во много раз больше, а то и вовсе спасете себя от банкротства.

— Хорошо, я понял, — кивнул Дамблдор. — Мы учтем этот момент. Что-то еще?

— В договоре говорится только о доходах от продажи билетов, — сказал Грембуль. — А что насчет остальных?

— Не понял, а откуда еще возьмутся деньги? — удивился Дамблдор.

— Нет, Альбус, ты меня положительно хочешь вогнать в гроб! Сколько, по-твоему, стоят права на колдовещание?

— Ну, мы хотели заплатить... — Дамблдор осекся. — Подожди, ты хочешь сказать, что это не мы будем платить за то, чтобы Турнир транслировали по радио? Это нам будут платить?

Подобная мысль показалась ему довольно странной.

— И это только один из источников, — сказал гоблин. — А ведь есть еще реклама, продажа сувениров и символики школ, права на торговлю возле стадиона... Ты же вроде якшаешься с маглами? Ну так найди среди них кого-нибудь, кто занимается спортивными состязаниями, и поспрашивай, откуда они берут деньги. И кстати, я готов лично помочь тебе с бухгалтерским учетом. Только ради нашей старой дружбы я возьмусь за дело за символические десять процентов от прибыли с Турнира.

— С радостью приму твою помощь, — засмеялся Дамблдор, — но я предпочел бы фиксированную оплату.

— А, ты меня успокоил, — осклабился Грембуль. — Выходит, ты все же не совсем безнадежен... Ладно, я шучу. Обычная почасовая плата, я завтра пришлю к тебе помощника.

— Руби, домой! Ты хочешь кушать! — послышалось в этот момент из камина.

— Ну все, Альбус, мне пора, — засуетился старый гоблин. — Мама зовет. Давай, не болей!

Огонь в камине погас, и Дамблдор с довольной улыбкой откинулся на спинку кресла. Если Грембуль прав (а в денежных вопросах он, как правило, оказывался прав), то в следующем году финансовые проблемы школы будут полностью решены.

Один из приборов, стоящих над камином, вдруг испустил струю пара и издал громкое шипение, став похожим на старый чайник (каковым он, собственно, и был, пока Дамблдор не приспособил его под свои нужды). Спустя пару секунд шипение прекратилось, и на вылетевшем из носика белом облачке, словно на экране, появилось изображение крысы, бегущей по коридору замка.

— Добро пожаловать в Хогвартс, Питер, — директор на некоторое время задумался, а потом направил на изображение палочку. — Spectat Non Videre! Ну а теперь, мальчик мой, давай посмотрим, что именно ты хочешь найти.

* * *

— Тишина! — голос директора перекрыл гул, заполнявший Большой зал. — Как вы все уже знаете, пока мы наслаждались праздничным ужином, кто-то проник в башню Гриффиндора и устроил погром в спальне пятикурсников. Неизвестный преступник...

— Сириус Блэк? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Неизвестный преступник, — с нажимом повторил директор, — каким-то образом узнал пароль, поэтому ради вашей безопасности эту ночь вы проведете здесь, в Большом зале. Пока мы обыскиваем замок, старосты будут следить за порядком. Прошу всех соблюдать спокойствие и воздержаться от ночных прогулок по школе.

Дамблдор взмахнул палочкой, и все входы в Большой зал, кроме двери возле преподавательского стола, с грохотом захлопнулись. Еще взмах — и столы отъехали к стенам, а на полу появилась куча разнокалиберных спальных мешков.

Едва преподаватели покинули зал, толпа школьников загалдела и зашевелилась. Все попытки старост утихомирить подопечных и навести хоть какой-то порядок оказались тщетными. Гриффиндорцы в сотый раз рассказывали, в каком виде они обнаружили свою спальню, когтевранцы обсуждали способ, которым Сириус Блэк мог пробраться в замок, а слизеринцы гадали, зачем он это сделал.

Когда представители трех факультетов, наконец, немного угомонились, они заметили, что пуффендуйцы под шумок успели разобрать самые удобные спальники и занять единственный угол, до которого не доставали дующие из-под дверей сквозняки.

Едва не вспыхнувшую после этого драку пресек вернувшийся в зал Снейп.

— Даю вам десять минут, — объявил он. — Если кого-то мучает бессонница — подходите, я с радостью помогу вам заснуть.

Желающих получить помощь почему-то не нашлось, и ровно через девять с половиной минут в зале воцарилась тишина. Лишь когда Снейп, удовлетворенно кивнув, отошел в дальний конец зала и принялся о чем-то тихо беседовать с вернувшимся Дамблдором, Гарри рискнул вытащить палочку и навесить на себя заглушающие чары.

— Думаешь, это был Петтигрю? — спросил он Элин.

— Ну не Блэк же, — хмыкнула та. — Выходит, Сириус ошибся, Питер не бежал на юг, а так и остался в Англии... Или уже успел вернуться. Вот только что ему понадобилось в Хогвартсе?

— И конкретнее, что ему понадобилось в башне Гриффиндора? — уточнил Гарри. — Он там десять лет жил... Слушай, может он там что-то оставил? Спрятал в каком-нибудь тайнике, но не смог вернуться из-за Блэка и теперь пытается это забрать? И еще... Кстати, а где Гермиона?

— Т-с-с-с, она спит, — шепнула Элин. — Отрубилась, едва залезла в мешок. Не надо ее будить, она и так устает... Но меня сейчас волнует другое. Как ты думаешь, Гарри, кто сейчас лежит в мешке справа от тебя и усиленно греет уши, пробив твою защиту?

Луна, светящая с потолка Большого зала, давала достаточно света для того, чтобы резко повернувшийся Гарри заметил, как прячется в мешок голова, принадлежность которой было легко идентифицировать по копне рыжих волос.

— Джинни, ты что, не знаешь, что подслушивать нехорошо! — возмутился он.

Судя по смущенному бухтению, доносящемуся из глубины спальника, рыжая чертовка об этом прекрасно знала.

— Мы тебя простим, если скажешь, как ты ухитрилась пролезть через заглушающие чары, — сказала Элин.

— Мфф-фрф-нффф.

— Вот блин! — Элин сняла ставшую бесполезной заглушку. — Так как тебе это удалось?

— Я говорю, — высунула нос Джинни, — меня Фред и Джордж научили. Они свое собственное заклинание придумали, чтобы родителей подслушивать. Я хотела узнать, о чем говорят Снейп и Дамблдор, и случайно услышала ваш разговор. А кто такой Петтигрю?

— Один нехороший человек, — ответил Гарри. — Тебе не надо про это знать, это секрет.

— А почему вы думаете, что это не Блэк? — продолжала допытываться Джинни.

— Я же сказал, это секрет, — рассердился Гарри. — Спи давай. И не подслушивай больше!

— Ну и ладно, — Джинни демонстративно отвернулась. — Тогда я сама все узнаю, а вы и не заметите. У меня заклинание хорошее, дальнобойное... Ни у кого такого больше нет...

Гарри и Элин переглянулись.

— Умение торговаться, видимо, у них семейное, — констатировал Гарри. — Будем с ней договариваться или как?

— Что там за шум? Кто не спит? — Увлеченные разговором ребята не заметили, как к ним подошел Перси Уизли. — Немедленно спать, это приказ! Вы мешаете другим!

— Бе-бе-бе, — высунула язык Джинни. — Ты сам сейчас всех перебудишь, Персик.

— Тишина! — зашипел рассвирепевший Перси, — Я сейчас с вас баллы сниму!

— Что там у вас, Уизли?

Упс, а вот это уже было серьезно. Элин шустро спрятала голову в мешок, надеясь, что на этот раз гроза пройдет мимо, но, увы, было уже поздно.

— Нарушители дисциплины, сэр! — отрапортовал Перси. — Оба Олсена и Джинни Уизли.

— И вы не можете их успокоить? — холодно спросил Снейп. — Вы тут староста или кто? Ты, ты и ты, минус пять баллов с каждого, завтра вечером ко мне на отработку. Вот видите, они даже не отвечают. Потому что знают, что за малейший звук получат еще наказание.

Строго говоря, Снейп был не прав — староста не мог назначать отработки и снимать больше пяти баллов за раз. Но возражать преподавателю Перси не решился.

— И вообще, идите-ка вы спать, — продолжал профессор. — И передайте мисс Клируотер, что она тоже свободна. Завтра занятия, а если сюда вломится Блэк, от вас все равно толку не будет.

Перси ушел, и Снейп, бросив напоследок строгий взгляд на ребят, бесшумно заскользил между рядами школьников.

«Нет, ну как он это делает? — думала Элин, засыпая. — Он ведь точно пола не касается... Надо будет спросить завтра на отработке...»

Этой ночью ей приснилось, что она умеет летать. Она поднялась к Солнцу, сожгла крылья и почти упала на землю, но ласковый ветер удержал ее и не дал разбиться.

Гарри тоже снился полет, он гонялся по Большому залу за снитчем, но никак не мог его поймать. Наконец, он загнал золотой мячик в угол, но Седрик протянул руку и выхватил его прямо из-под носа Гарри.

Джинни снился Гарри. Они танцевали вальс среди медленно падающих лепестков роз, потом лепестки превратились в снег, и Гарри оказался закован в ледяную глыбу. Джинни попыталась растопить лед, но в этот момент Гарри исчез, и на его месте оказалась Луна, одетая в медвежью шкуру и держащая в руке копье с каменным наконечником.

— Тут морщерогие кизляки не пробегали? — спросила она. — Нет? Странно. Ладно, поищу в другом месте. Пока!

Гермионе же снился Люпин, который преподавал ей уроки календаря.

— Сегодня тридцать первое октября, — втолковывал ей профессор, — а завтра будет первое ноября. Это очень важно, мисс Грейнджер! К следующему понедельнику напишите восемь футов о том, какое число следует за каким, и почему именно.

Вероятно, в этом сне был какой-то смысл, но разбираться, в чем там дело, у девочки не было сил.

1) Научное название болезни Люпина — «ликантропия», от греческого λυκάνθρωπος (ликантропос), волкочеловек.

Вернуться к тексту

2) Памела Андерсон — один из секс-символов начала 90-х. Снималась обнаженной для Плейбоя, впоследствии играла в сериале «Спасатели Малибу».

Вернуться к тексту

3) В английской версии Potter wiki указано 42 директора Хогвартса, 27 из которых перечислены поименно и 15 представлены в виде безымянных портретов. Если исключить из этого числа Амбридж, Снейпа и Макгонагалл, то получается, что Дамблдор — 39-й директор Хогвартса, а средний срок нахождения на посту составляет примерно 23 года.

Вернуться к тексту

4) Французский язык выполнял роль «языка международного общения» с начала XVIII века, а поскольку в магическом мире Британия и США не заняли то же место, какое они занимали с середины XIX века у маглов, то и английский язык не смог вытеснить французский. Соответственно, все международные документы волшебники составляют на французском языке.

Вернуться к тексту