Merry Dancers: парадокс времени (гет)

Джоконда, наколдовав зонт, зашла на территорию Хогвартса, поливаемого промозглым, не по-сентябрьски холодным дождем, размышляя над разговором с лордом Малфоем. Только сейчас, немного прийдя в себя и успокоив внезапно застучавшее сердце, она вновь осознала, что узнала многим больше, чем рассчитывала. Отношения с лордом Малфоем не будут испорчены, его просто дезориентировала ее догадливость, однако он прав в одном — Джоконде следует поговорить с матерью, и, похоже, только этот разговор сможет открыть ей правду. Почти все ее подозрения подтвердились, однако над предположением об отцовстве Люциус посмеялся. Но была ли это игра или же он действительно счел ее предположение нелепым? Но как же тогда объяснить тот разговор, который она подслушала летом? Почему он сравнивал ее с Драко в юном возрасте и почему Нарциссу так трясет от одного только ее присутствия? Джоконда не могла обратиться напрямую к старшей леди Малфой, особенно после разговора с Люциусом, и отныне возможным источником информации могла стать только мать.

Джоконда очистила и высушила промокшие насквозь туфли заклинанием — забыла заранее наложить водоотталкивающие чары. За окном, невзирая на непогоду, метались зеленые мантии — Финн тренировал команду, и к вечеру кто-то непременно подхватит простуду и добавит мадам Помфри работы. Джоконда направилась в подземелья, наткнувшись на целующихся за статуей Модеста Кинского хаффлпаффцев, прошла мимо, не сказав ни слова, впрочем, влюбленных и без того сдуло в неизвестном направлении, стоило увидеть грозу школы — главную старосту девушек. В иной раз Джоконда бы непременно бы ощутила собственную значимость, но сейчас все, связанное со школой и авторитетом, несколько поблекло перед открытием, на пороге которого она находилась. И пускай родство с Волдемортом — не то, чем бы следовало гордиться, но невозможно было не ощущать волнения от осознания этого факта. Несомненно, иные бы устрашились подобным родственным связям, но только не Джоконда, нет… И ее возбуждение не было связано с восхищением самим Волдемортом — как ни крути, он был монстром — а с тем, что она ощущала себя кусочком той войны — маленькой, неизвестной, но оттого не менее важной деталью. Это восхищало, завораживало, это было безумием…

По дороге она встретила профессоров Хиггинса и Ким и, пожелав им хорошего дня, отправилась в свою комнату. Ей нужно было побыть в одиночестве, переварить встречу с Люциусом и подумать над разговором с матерью.

Повесив мантию на плечики, Джоконда сразу же подошла к сундуку, в двойном дне которого покоилось маленькое создание, запертое в металлическом теле. Сейчас было просто необходимо подержать трепещущее сердечко в руках, сжать в ладони, почувствовать связь с лордом Волдемортом. Ощущение, что вещица принадлежала именно ему, крепло с каждой секундой, и сова будто бы подтвердила это, кротко простучав два раза.

— Что же ты такое? — пробормотала Джоконда, завалившись на кровать и даже не вспоминая про домашнее задание.

Ониксовые глаза, черные, неспособные отразить свет пламени камина… В воспоминаниях Гарри Поттера ему привиделся красный блик, но была ли это игра воображения? Джоконда потерла два глаза большими пальцами, словно пытаясь впитать таким образом заключенную в предмете магию. Сова вновь ответила ей, но то был не стук сердца, а короткий рокот, словно мурчание ласковой кошки. Это было удивительно!

— Представляешь ли ты для меня опасность? — задала вопрос Джоконда, и сова вновь издала этот странный звук, убеждая, что ее страхи беспочвенны.

Удивительно и невероятно, но сова действительно могла общаться, словно живое существо. Подозрение, что она могла наделить Джоконду парселтангом улетучилось после встречи с Люциусом. Это, несомненно, врожденный дар. Неожиданно Джоконда вспомнила, когда совсем малышкой мама отвезла ее в зоопарк, но когда Джоконде захотелось в террариум, ее буквально за шкирку потащили к выходу. Может, она тогда слишком много капризничала, но сейчас тот случай обрел новый смысл. Могла ли мать намеренно избегать встреч дочери со змеями?

Джоконде следовало бояться и своего дара, и этой маленькой совы, и, конечно же, родственных связей с Волдемортом, однако внутри, наперекор всему, произрастало нечто сильное, всеобъемлющее, неспособное на страх… От потрясения после встречи с Гарри Поттером не осталось и следа, было только тянущее ощущение несвоевременного ликования. Нужно было написать матери, но, невзирая на необходимость разговора, Джоконда решила немного повременить. Она также искренне надеялась, что Люциус сохранит их встречу в тайне.

В дверь постучали, и Джоконда, быстро спрятав сову под подушку, встала с кровати, встречая гостя. В комнату вошел мокрый и взмыленный Финн, сжимая в руках метлу.

— Что случилось? — спросила Джоконда, сунув ноги в кожаные тапочки.

Финн нахмурился и тряхнул кудрявой головой, с которой полетела морось.

— Дьявол! — воскликнул он и, достав волшебную палочку, высушил волосы и одежду; кудрявые волосы завились мелким бесом и, высушенные магией, стали топорщиться в разные стороны, превратив Финна в одуванчик. — Там такой ливнина, и что это со мной? Ты, это, пошли в Хогсмид, ребята идут, я решил вытащить тебя из-за книжек. Мы сейчас переоденемся только… — за окном громыхнуло так сильно, что рама затряслась, а Финн вздрогнул. — Чтобы снова намокнуть, по-видимому. Мы хотим посидеть у Паддифут, много слизеринцев идет, ну, старший курс, — сообщил он, ведь несовершеннолетние могли посещать Хогсмид только по определенным выходным и то — с письменного разрешения родителей.

Джоконда лениво взглянула в окно, наблюдая буйство стихии. В хорошую погоду из окон подземелий, вырезанных прямо в скале, открывался просто потрясающий вид на Чёрное Озеро, но сейчас пейзаж превратился в размытое пятно.

— И чего вам в такую погоду неймётся? Поди, никто из вас и не садился за домашку, — сказала Джоконда, всё-таки трансфигурировав тапочки в резиновые сапоги и приманив мантию с вешалки.

— Не будь занудой, завтра все сделаем, выходные все-таки, — буркнул Финн, выходя. — Встречаемся у восточных ворот через десять минут, о’кей?

Джоконда только кивнула, удивившись тому, как легко согласилась, хотя еще десять минут назад мечтала оказаться в одиночестве. Словно обиженно, сова простучала под подушкой, и Джоконда поспешила переложить ее в сундук.

— Прекрати, я скоро вернусь, — пообещала она и, накидывая мантию, замерла, широко распахнув глаза. — Я что, только что разговаривала с неодушевленным предметом?.. А теперь и с самой собой. Просто прекрасно…

Покачав головой, Джоконда подошла к туалетному столику, чтобы оценить внешний вид перед выходом. Девушка, выросшая под присмотром двух великосветских леди, довольно много внимания уделяла одежде и макияжу — того требовал статус и этикет. Никто никогда бы не сказал, что она пользуется косметикой, ведь это касалось только кожи, но именно по цвету лица определялся здоровый и ухоженный вид. Такие, как Джоконда, должны были засыпать и просыпаться с идеальной укладкой, сияющей кожей и без мешков под глазами, поэтому приходилось отказываться от соленой пищи и избытка воды на ужин, а еще использовать множество хитростей. Это мастерство — всегда выглядеть идеально, и доступно оно немногим девушкам даже из богатых семей. Старая Арабелла всегда говорила: «На это способны лишь истинные леди, а ими можно только родиться, — и почему-то бросала косые взгляды на ее мать. — Хотя даже из гусеницы можно сделать бабочку, вот только из капустницы не получится махаон». Джоконда знала, что мать не из богатой семьи аристократов, впрочем, как и сама утонченная Арабелла — в девичестве — Черрингтон-Кант, но Арабелла ничуть не пыталась ее оскорбить. Она любила Аврору нежно, словно собственную дочь, как и Джоконду, впрочем. Иногда хотелось назвать ее старой каргой в силу возрастных психических особенностей, но в целом, Арабелла была чуткой и внимательной. Хотя мать как-то призналась, что когда та была моложе, ей некисло доставалось. А еще Арабелла безумно любила своего внука Люциуса, а когда он приезжал в Маргюри, просто расцветала и, словно маленького, задаривала его галстуками, запонками, шейными платками, которых, несомненно и без того в гардеробе богатого лорда Малфоя было предостаточно.

С теплом вспомнив об Арабелле, Джоконда, наконец, покинула подземелья, по дороге наколдовав огромный, словно купол цирка, тёмно-синий зонт. Она пришла первой, так как старшечкам из команды по квиддичу, по-видимому, потребовалось немного больше времени. Чудо, что по дороге не встретилось ни одного профессора, ведь им вечно взбредало в голову приобщить Джоконду к какой-нибудь общественно-полезной работе, например убирать за Пивзом, любящим бросаться припасенными объедками со стола в проходящих мимо студентов или устраивать на входе в библиотеку каток, хотя с этим могли справиться хогвартские эльфы.

Дыша свежим воздухом из-за приоткрытой входной двери, Джоконда не боялась мелкой мороси, попадающей на кожу. Она вдыхала запах грозы и дождя, наслаждаясь каждым мгновением жизни. Казалось, никто не любил Хогвартс и просторы высокогорья Шотландии, как любила она, готовая променять теплые солнечные Канны на небольшой домик в Хогсмиде, лишь бы и лето проводить здесь. Кто-то мог бы счесть ее сумасшедшей, но сердце Джоконды навсегда и безвозвратно было отдано Хогвартсу.

Стали подтягиваться слизеринцы, и вместе они выдвинулись на улицу. Кто-то прихватил выглядывающие из сумки волшебные шахматы, кто-то книжку, выпирающую из кармана мантии. Каждый, кто достиг совершеннолетия, любил выбираться в Хогсмид, ведь в это время почти в каждом кафе было достаточно пространства, чтобы почитать, поиграть в шахматы или просто посидеть за чашечкой согревающего чая, болтая о том, о сем, но главное — перед носом не крутились шумные младшекурсники, как это бывало в гостиной Дома.

Эта традиция поддерживалась не только на Слизерине, и на протяжении года студентов, выбирающихся в Хогсмид по выходным, становилось все больше, так как большинство достигало совершеннолетия во время обучения на шестом курсе. Хаффлпаффцы, впрочем как и гриффиндорцы предпочитали «Три Метлы», а Рэйвенкло и Слизерин — «Чайную мадам Паддифут», чего таить, ведь только студенты Ровены сносно относились к ученикам Салазара и иногда даже общались, сидя за одним столом.

Накрапывал дождь, то усиливаясь, то почти сходя на нет, Джоконда пряталась под своим огромным зонтом, не предложив никому составить ей компанию. Финн и Марго шли впереди, болтая о квиддиче и жестикулируя так активно, что их зонт уже пару раз норовил выпасть. Позади, сунув руки в карманы, накинув капюшон, шел Велдон Руквуд — староста седьмого курса Слизерина. Он всегда создавал впечатление мрачного и нелюдимого парнишки, ведь все знали, чей он внук. Но он принимал издевки студентов других Домов слишком близко к сердцу, и оттого закрывался в своей раковине, хотя не одного его преследовали постоянные издевки. Внуки Пожирателей Смерти и даже дети некоторых из них, кому удалось очистить свое имя и не загреметь в Азкабан, держались стайкой и именовались отбросами. Слизерин был не тем Домом, где принято травить своих, и потому на территории гостиной ребята чувствовали себя защищенными. Их родителей никто не осуждал, ведь многие слизеринцы продолжали придерживаться идеологии чистоты крови, однако никто по понятным причинам этого не афишировал.

Под ногами неприятно хлюпала грязь, дул противный ветер, забирающийся за воротник, и Джоконда в какой-то момент пожалела, что на ней легкая, а не утепленная мантия. Деревья гнулись, роняли ветки, путь до Хогсмида показался совсем небезопасным, она норовила улететь вместе со своим зонтом и в конечном итоге ей пришлось с горем пополам наложить на себя водоотталкивающие чары и избавиться от зонта.

— Ты мне не поможешь? — раздался простуженный голос, следом — шмыганье носом. — У меня заложен нос и не удается правильно произнести заклинание.

— Мэнни, ты зачем пошел с нами? Тебе к Помфри самая дорога, — глядя на распухший нос южанина, не привыкшего к изменчивой погоде Шотландии, сказала Джоконда.

Взмахнув палочкой она тут же высушила его одежду и наложила водоотталкивающие чары.

— Я в аптеку лучше зайду, у них противопростудные есть со вкусом малины, а топорные зелья Помфри со вкусом драконьего дерьма, — скривился Мэнни и чихнул.

— Право даже не знаю, откуда у тебя такие познания, — хихикнула Джоконда, а он закатил глаза.

 — Странная погода для начала сентября, после солнечного Назарета мне здесь совсем невмоготу, да и Финн мучил нас до тех пор, пока метлы не стало сносить ветром. Псих, да и только.

— Эй, Финн! — окликнула Джоконда и тот как-то медленно и подозрительно обернулся через плечо. — Если кто-то из команды сегодня умрет от пневмонии, я тебе устрою!

— Да брось, — отозвался он весело. — В команду попасть много желающих, одним больше, одним меньше!

— Вот спасибо! — весело отозвалась Марго, отвесив ему подзатыльник.

— Джоконда, кстати, место загонщика все еще свободно. Сегодня на отборочный пришли такие неумехи, что я опасаюсь за будущее команды Слизерина.

— Финн, я сто раз говорила, я неуверенно сижу на метле, не хочу покалечиться или, уж тем более, покалечить других, — сказала она, но тут же на нее повеяло теплым ветром воспоминаний о полете над Хогвартсом, за который они с Арчи схлопотали отработку.

— Я подучу тебя, это не проблема. Марго, я на секунду, — Финн оставил девушку, пытающуюся справиться с норовившим улететь зонтом и отстал, чтобы присоединиться к Джоконде; Мэнни понимающе ушел вперед и сообщил, что присоединится в чайной позднее. — Я слышал, куда делись тридцать баллов, Джоконда…

Она округлила глаза, так как ее поймали с поличным, но тут же собралась и стрельнула в друга уничтожающим взглядом.

— Финн, я…

— Я в восторге, чтобы ты нарушила правила, да еще и таким оригинальным способом! А еще с кем… — на упоминании Арчи из голоса пропало все наигранное восхищение. — Но ты не волнуйся, знаю только я. Этот идиот Олдридж бахвалился перед Викторией… Но я потолковал с ним, он не будет распространяться. Только насчет Уизли не уверен, — сказал Финн, прикидывая, чем может обернуться для Джоконды подобный промах. — Не хочешь рассказать, как ты очутилась над Хогвартсом вместе с этим недоделанным придурком? Только не говори мне, что между вами…

— Финн, ты вроде бы умный парень, но иногда несешь такую чушь. Этот кретин взлетел слишком высоко и я пыталась его остановить. А то, что мы оба оказались на стадионе — совпадение, — кратко пояснила она.

— Я так и думал, — тут же кивнул он; несомненно, Финн мог остаться при своем мнении. — Слушай, если ты так волнуешься насчет своей неопытности, то можешь не переживать, уверен, что ты летаешь не хуже, чем эта кучка отбросов, которая пришла сегодня на отборочные.

— Спасибо, Финн, — смеясь отреагировала она на сомнительную оценку ее способностей. — Я знаю, как ты болеешь квиддичем, но мои обязанности подразумевают отсутствие свободного времени. То, что я сейчас, с вами — это потому, что учебный год только начался. Со следующей недели мне придется помогать младшим курсам, и не только Слизерину, с домашними заданиями. У директора МакГонагалл всегда находятся какие-то поручения: помощь с зельями для лазарета, скоро начнется подготовка к Хеллоуину. Еще я веду учет служебных записок и заверяю их, если студентам необходимо покинуть Хогвартс. И потом, в школе постоянно случаются какие-то ситуации, требующие моего уч…

— Хватит, я понял. Но ты слишком много на себя берешь. Теперь у тебя есть штат старост. Руководи ими. Кавендиш именно так и делал, он командовал старостами мальчиков, и вместо того, чтобы помогать мелюзге с учебой, мы пили сливочное пиво у него в комнате, — Финн вздохнул, предаваясь воспоминаниям о дружбе со старостой школы с Рэйвенкло, который выпустился в прошлом году.

— Да, Финн, но не все сразу, мне нужно наладить связи и понять, на каких задачах я смогу сэкономить силы и высвободить время.

— Ну да, не все же я буду его тебе высвобождать, — с лёгким укором напомнил он о своей помощи по зельеварению. — Олдридж, конечно, придурок, но смотри, как его любит Гриффиндор, и как ты думаешь, как он находит время для квиддича? Больше чем уверен, что и у него есть литературные домовики, пишущие за него домашку. Да половина пустоголовых девиц рада предложить свои услуги!

Джоконда шутливо толкнула его плечом.

— Ты как будто и сам не прочь написать за него домашку…

— Еще слово, и я забуду, что ты староста! — в том же духе ответил он, пихнув ее в ответ.

— Марго тебя сейчас убьет, — напомнила Джоконда, что та, идя впереди, периодически оборачивается, бросая косые взгляды.

— Я пообещал, что мы с ней будем целоваться весь вечер за столиком в углу, — Финн влюбленно улыбнулся и подмигнул вновь обернувшейся девушке.

Его дурашливость и простота заставляли просыпаться теплые чувства в Джоконде. Балагур и задира, Финн был отличным парнем, и он будто бы совсем не вписывался в стереотипный образ слизеринца. Этому было объяснение: у него была тайна — Шляпа сначала хотела отправить его на Гриффиндор, и лишь одной Джоконде он открылся и доверял как самому себе. Какое бы было упущение, если бы это случилось!

Они уже добрались до непривычно пустого Хогсмида, к тому времени дождь усилился. Чары, защищающие от влаги, были недолговечными, и потому стоило поторопиться, чтобы не промокнуть до нитки.

Зайдя в чайную, слизеринцы застыли на месте в дверях. «Чего там?» слышался голос низкорослого Уилла Пинчли, пытавшегося выглянуть из-за спин товарищей.

— Какого драккла?.. — выругался Финн, глядя на гриффиндорцев, оккупировавших их любимое кафе.

Мало того, в чайной находился и этот странный Хиггинс, а в его руках бренчала струнами гитара. Распевая странную веселую песню гнусавым голосом, он прихлопывал в такт ногой, а на его голове покоилась чудная шляпа с чуть смятой тульей и чуть выгнутыми вверх полями. Уизли и Олдридж оккупировали стулья по обе стороны от него и звенели не пойми откуда взявшимися тамбуринами, успевая попивать сливочное пиво. Атмосфера была настолько веселая и дружественная, что слизеринцы в момент обидчиво посжимали кулаки, ощущая, что у них отбирают частичку чего-то сокровенного. Негласные правила не могли нарушаться! Это грозило межфакультетской войной.

— Добрый день, — мисс Паддифут, совсем юная девушка, внучка хозяйки, показалась рядом, прижимая к груди поднос; она, будто бы извиняясь, посмотрела на веселящихся гриффиндорцев и вернула взгляд на вновь прибывших. — У Розмерты сегодня санитарная обработка, поэтому они пришли сюда.

— Эй, Модена! Что вы тут забыли? — невзирая на слова мисс Паддифут, сразу полез на рожон Финн, угрожающе закатывая рукава; гитара стихла и гриффиндорцы только сейчас обратили внимание на пришедших.

— Спокойно, Финн, — попросила Джоконда. — Здесь достаточно места для всех нас.

— Мисс Уинтер совершенно права. Добрый вечер, — Хиггинс встал с места, передав гитару Мэри Криви, которая любовно сжала ее в руках. — Учитывая, какой ливень, мы не думали, что кто-то из студентов выберется сегодня в Хогсмид. Паб «Три Метлы» закрыт, и поэтому нам придется смириться с положением вещей.

— Профессор, — уже спокойнее сказал Финн, — но есть ведь еще «Кабанья Голова».

— Ты предлагаешь нам идти в эту вонючую дыру? — сразу же усмехнулся Модена — итальянец, попавший в Хогвартс по программе международного сотрудничества.

— Мистер Модена, не выражайтесь, — сделал замечание Хиггинс.

— Аберфорт уже настолько стар и слеп, что не видит, во что превратился его паб, — тем временем продолжил тот.

— Кстати, а сколько ему? Должно быть не менее ста тридцати! — донеслось сзади. — Чудо, что он еще жив и передвигается на своих двоих. У него вроде теперь кто-то работает, может, там стало получше?

— Пошли в «Кабанью Голову», — предложил Финн; он был готов стерпеть что угодно, кроме общества ненавистных гриффиндорцев.

— Да, валите туда!.. — успел было сказать Модена и тут же получил тычок под ребра от Олдриджа.

— Я не думаю, что это хорошая идея, Финн, ты знаешь, какие типы там ошиваются. — негромко сказала Марго.

Хиггинс вышел вперед и встал между студентами.

— Может, вам стоит задуматься над выпавшим шансом? — он бросил короткий взгляд за окно, по которому водопадом стекала вода; небо почернело, вспышки молний освещали тяжелые тучи, из-за чего казалось, что на улице кто-то без остановки щелкает вспышкой фотокамеры. — Я, как профессор, крайне не рекомендую вам выходить, это небезопасно и, судя по прогнозу, гроза продлится как минимум два часа. Так что снимайте свои плащи и мантии и рассаживайтесь. Выпьем чаю. Кстати, мисс Паддифут, мы же можем сдвинуть столы? — поинтересовался Хиггинс у официантки, и та кивнула, надеясь избежать конфликта между студентами.

Не слушая возражений, чокнутый профессор, несколькими несложными заклинаниями и пассами образовал из столов круг, оставив в центре круглый стол-шляпку.

— И мы должны это терпеть? Как будто пар с гриффиндорцами нам не хватает, — угрюмо пробормотал Мэнни, успевший присоединиться к ним до того, как ливень усилился.

— Позвольте предложить вам поиграть в очень популярную в Канаде игру, которая называется «Правда или действие», — пока студенты рассаживались, сказал Хиггинс, сверкнув белозубой улыбкой.

Сегодня он не выглядел чудаковато или просто потерял свой нелепый бант. Его волосы рассыпались по плечам мягкими с отливом в рыжину каштановыми волнами, серые глаза выражали удовольствие от происходящего. Профессор вздумал помирить два враждующих Дома, и словно сама погода благоволила ему, собрав студентов под одной крышей без возможности выйти на улицу. А это означало одно — волей неволей им придется терпеть друг друга, пока не прекратится дождь.

«Как у него все просто!» — пронеслось в голове Джоконды.

Она первая, кто стал послушно раздеваться, подавая пример остальным под одобрительный взгляд Хиггинса. Потихоньку осознавая отсутствие иного выбора, стали скидывать свои влажные мантии и остальные. Конечно же, слизеринцы и гриффиндорцы сели по разные стороны, но так как столы образовали круг, кому-то все равно пришлось бы сесть рядом с «недругом», и это были старосты, которые просто обязаны были принять эту честь. Джоконда села рядом с Олдриджем, а Уизли — с Руквудом. Красавица Виктория была для него настоящим испытанием, и стеснительный Велдон старался держаться от нее подальше, потому вжался в сидящего рядом сопливого Мэнни, но когда тот смачно шмыгнул носом, с отвращением отстранился и от него и, сглотнув придвинул стул к Виктории. Она никак не отреагировала, видно привыкла, что парни ведут себя странно и глупо в ее присутствии.

— Отличная идея, не находишь? Директор бы одобрила, — пока Хиггинс объяснял правила игры, тихо нашептывал Олдридж. — Он, конечно, вбил себе в голову, что ему удастся примирить Слизерин и Гриффиндор, но я бы дал ему шанс. Он отличный парень, — дружески заметил он, ведь профессор действительно был молод, словно сам недавно выпустился из школы.

Джоконда не ответила, ей не слишком хотелось поддерживать разговор в присутствии друзей. Арчи это понимал, но делал вид, что не замечает и продолжал говорить со стеной:

— У тебя классная метла, когда снова планируешь попрактиковаться?

Три гриффиндорские подружки, поглядывая на него, что-то обсуждали. Джоконда и на себе ловила их взгляды, только в отличие от полных восхищения, адресованных Олдриджу, ей доставались взгляды полные неприязни.

— Финн, а ну прекрати, — шикнула на друга Джоконда, видя, как он водит палочкой под столом, затевая какую-то гадость.

Официантка, не став самостоятельно обслуживать толпу из шестнадцати студентов и преподавателя, просто отправила чашки, чайнички и фирменное печенье с кокосовой стружкой на столы.

-…Хочу обратить внимание, что данная игра — магический контракт, и неисполнение действия влечет за собой последствия — симптомы, схожие с отравлением на пару-тройку дней, которые не смогут нейтрализовать никакие зелья. Список действий мы сейчас набросаем — от каждого по два-три. В действиях не должно быть ничего оскорбительного, пошлого и наносящего вред здоровью исполнителя или окружающих.

— Сэр, а можно пример? — спросил Мэнни, кажется, заинтригованный игрой.

Хиггинс задумался, почесав подбородок.

— Какие-то незатейливые вещи: например, носить одежду наизнанку один день или спеть дурацкую песню во время ужина в Большом Зале.

— Или сходить на свидание с Миртл! — донеслось задорное от Челси Мэй, и она тотчас захихикала со своими гриффиндорскими подружками, глядя на в момент насупившегося Финна.

— Кто такая Миртл? — совершенно серьезно спросил Хиггинс.

— О, сэр, это одно из местных привидений, создающих воплями много шума, — пояснил Олдридж весело, найдя в этом действии отличную забаву. — Вы с ней не сталкивались, так как она по большей части обитает в женском туалете на третьем этаже.

— Это безопасно?

— Да, сэр, но она сильно приставучая. Однако это лучше, чем трехдневная диарея.

— Что ж, полагаю, каждый из вас уловил суть. Кто-нибудь взял бумагу, перья или карандаши? — спросил он.

— Да, сэр, — Уизли поднялась, чтобы извлечь необходимое из лежащей на соседнем столе сумки, и ее пушистые волосы коснулись головы Руквуда; тот сжался и покраснел, над чем дружно захихикали девчонки обоих Домов.

— Мисс Уизли, можно начать с вас, напишите три примера действия с новой строчки, заверните лист, если не хотите, чтобы кто-то видел написанные вами действия, и передайте следующему.

Пока листок переходил от одного к другому, студенты переговаривались, придумывая веселые действия; отовсюду раздавались смешки и просьбы побыстрее передать лист; Хиггинс, тем временем, зачем-то одолжил у мисс Паддифут большой заварочный чайник и положил на центральный столик-шляпку бутылку, о предназначении которой догадались все. Гроза за окном перестала привлекать внимание, кажется игра увлекла всех, даже не начавшись. Джоконде вдруг подумалось, с какой легкостью этот странноватый саскачатунский зельевар сумел объединить одной забавой два враждующих Дома. Суть шутливой игры позволяла немного поиздеваться друг над другом.

Хиггинс забрал листок, вписал свои действия и, пробежавшись по списку, достал палочку, взял еще один чистый лист, набросав на нем правила, еще раз зачитав их. Листок был отправлен в центр круга и завис над бутылкой.

— С вашего позволения я удалю несколько действий, таких, как — попробовать сопли мистера Шлонани на вкус, — он посмотрел на приболевшего Мэнни, в то время как остальные скривились. — Как я ранее говорил: ничего оскорбительного и интимного, как, например, поцеловать мистера Олдриджа в губы, — он посмотрел на Арчи, засиявшего от очередного подтверждения собственной популярности. — А что это интересно! — остановившись на одном из действий, прервал мысль Хиггинс, заметив среди действий что-то забавное, затем, взмахнув палочкой, он заставил бумагу разъединиться на ленты, которые, сворачиваясь, падали в чайник перед ним. — Еще одно правило, прежде чем мы перейдем к клятве, которая активирует магический контракт: если два раза подряд вы выбрали правду, то третьим будет действие. Если вы не хотите отвечать на вопрос, прошу не врать, это может стать очевидным и общим советом мы можем заставить вас выполнить действие или же, не желая отвечать на вопрос, вы можете выбрать действие самостоятельно, — повинуясь его словам, на листке с правилами появилась еще одна строчка. — Но учтите, в таком случае истина, которую вы хотите скрыть, может быть очевидной. Вы уже достаточно взрослые, чтобы суметь сформулировать каверзный вопрос. К примеру: чистили ли вы сегодня зубы? Если вы попросите действие, то всем станет очевидно, что зубы вы не чистили, — он хитро улыбнулся, ведь это было подсказкой. — Пожалуйста, возьмитесь за руки…

Гриффиндорцы храбро взялись за руки, слизеринцы не слишком охотно последовали их примеру, а те, кто оказались на сцепке Домов, и вовсе не торопились. Уизли уверенно раскрыла ладонь и протянула ее Руквуду, Олдридж сделал то же самое. Джоконда поколебалась всего пару секунд и, прежде чем коснуться его ладони, спросила:

— Сэр, но что, если некое действие или вопрос покажутся нам недопустимыми?

— О, мисс Уинтер, правильный вопрос, — сказал Хиггинс, присаживаясь между своими студентами перед чайником. — Я смотрю, вас сегодня равное количество, по восемь студентов от каждого Дома. Что ж, запишем еще пару правил. Если вопрос покажется вам недопустимым, вы можете поднять голосование за его замену. Нужно набрать девять голосов, кроме вашего. В случае, если же действие покажется вам недопустимым, хотя, поверьте, все спорное я отсеял, задающий вопрос может предложить еще одно действие на свое усмотрение, чтобы у вас был выбор. О, и, конечно же, оно не должно нарушать вышеназванные правила. Вы согласны?

— Справедливо… — зашептались студенты, которые, по-видимому, не умели считать.

Те, кто был поумнее, сразу просекли, что девять голосов, кроме собственного, это два голоса с вражеского Дома, или один, ведь Хиггинс наверняка пойдет навстречу любому студенту, будь то гриффиндорец или слизеринец. Оказывается, профессор не так прост, как кажется, его очевидная хитрость была нацелена на взаимопомощь. Но его наверняка ждет разочарование, и Дома еще больше рассорятся, если хотя бы один не проголосует за смену вопроса…

— Что ж, спрашиваю единственный раз: пока не поздно, все ли согласны участвовать? Магический контракт не даст вам возможности уйти от вопроса или действия до тех пор, пока игра не завершится. А завершится она только единогласным решением, когда всем надоест.

Никто не шелохнулся и даже не расцепил руки, лишь Руквуд было попытался убрать руку, но взгляд Виктории Уизли пригвоздил его к месту.

— Итак, повторяйте за мной. Клянусь, что не нарушу согласованные правила игры и не выйду из нее до тех пор, пор пока игра единогласным решением не будет завершена.

Пока студенты повторяли фразу, мисс Паддифут с любопытством выглядывала из-за барной стойки, словно наблюдая за неким ритуалом.

— Клянусь, что постараюсь не лгать и не стану задавать вопросы, позорящие честь товарища по игре…

Студенты еще более стройно повторили, хотя каждый задумался над тем, что ему придется столкнуться с вопросом честности.

— Клянусь, что не стану рисковать своим здоровьем, отказавшись выполнять действие, — напомнил он, чем грозит нарушение магического контракта.

— Клянусь, что не стану рисковать своим здоровьем, отказавшись выполнять действие, — вторили студенты, глядя на висящий в центре листок с правилами.

— Alea jacta est*! Да начнется игра!

— Alea jacta est! Да начнется игра!

И тотчас грянул гром, и одно из окон распахнулось, впустив в помещение буйный ветер, погасивший часть свечей. Студенты сидели словно в оцепенении, чувствуя, как магия наполнила чайную. Мисс Паддифут взмахом палочки заставив окно закрыться, стала по одной зажигать свечи, и только тогда, наконец, молчание было нарушено:

— Что ж, я начну первым, — потирая ладони, сказал Хиггинс и легким пассом заставил бутылку раскрутиться, да с такой скоростью, что пришлось ожидать с десять секунд, прежде чем она замедлит ход и остановится на гриффиндорской стороне аккурат на Ванессе Треворс.

— Мисс…

— Треворс, сэр, — напомнила студентка.

— Мисс Треворс, правда или действие?

— Действие! — чуть ли не с вызовом выпалила девушка.

— Глупая гриффиндорская храбрость, — пробормотала Джоконда, покачав головой; несомненно, каждый слизеринец постарается выбирать правду и солгать, ведь вряд ли с таким количеством участников хотя бы на кого-то выпадет три раза, чтобы дойти до действия.

— Ты что-то сказала? — любопытный Олдридж склонился к ней, и Джоконда почувствовала приятный аромат его парфюма или шампуня для волос.

— Нет, — она непроизвольно втянула воздух, ведь запах был поистине приятный — не сладкий, чуть горьковатый, такой мужской. — Слушай, ты же не думаешь, что эта клятва настоящая? — шепнула Джоконда. — Это же латинская пословица…

Он посмотрел на нее как на идиотку, словно с ее губ сорвалась очевидная глупость, однако сказал вовсе не то, что она ожидала:

— Только никому не говори, посмотри на их заинтересованные лица, может, и впрямь Хиггинсу удастся примирить Слизерин и Гриффиндор?

— Ты неисправимый оптимист, Арчи.

— Вот и правильно, зови меня по имени, так редко это делаешь, — с улыбкой сказал он, как будто ему действительно это было важно.

— Итак, мисс Треворс, вы лишили меня возможности продемонстрировать вам навыки каверзных вопросов, — будто расстроенно сказал Хиггинс. — Что ж, тяните бумажку.

Чайник подплыл по воздуху к Ванессе, и она, заправив русую кудряшку за ухо и прикусив губу, запустила пятерню в чайник, хорошенько перемешав содержимое. Она вытянула одну из бумажек, с интересом развернула, пробежавшись взглядом по действию и тут же захихикала, прикрыв ладонью рот.

— Ну, не томи, Несси, что там? — засунула нос в бумажку ее соседка и тут же разразилась лошадиным хохотом. — Ей выпало признаться в любви Филчу! У написавшего это явно больная фантазия!

Кафе сотряс хохот шестнадцати студентов, к мисс Паддифут вышла за барную стойку пышнотелая кухарка в розовом чепчике, заинтересовавшись причиной смеха.

— Кто это написал?! — сквозь слезы воскликнула Ванесса. — Сэр, и сколько времени у меня есть на исполнение этого действия? А, точно, три дня, — припомнила она одно из трех правил.

Похоже, забава, предложенная Хиггинсом не хило подняла настроение уже в первые пять минут.

— Что ж, если все отсмеялись, предлагаю продолжить, — постарался утихомирить студентов он. — Мисс Треворс, раскручивайте.

Она кивнула, засунув бумажку в карман, и бутылка вновь волчком завертелась на столе, остановившись на Олдридже, судя по всему игра пока не хотела переходить на слизеринцев, замерших в предвкушении, впрочем, как и Ванесса, которая смотрела на Олдриджа с явной симпатией.

— Правда или действие?

— Правда.

— Олдридж, нравится ли тебе кто-то из девушек в Хогвартсе? — задала она мучающий ее вопрос.

Он только пожал плечами и коротко ответил:

— Да.

— Что да?

— Да, нравится, — повторил он.

— А кто? — заинтригованно спросила Ванесса.

— Несс, это уже второй вопрос, — ответил Арчи. — Верно, профессор Хиггинс?

— Совершенно верно, Арчи, — Хиггинс перевел взгляд на Ванессу. — Господа, продумывайте каждый вопрос, вопросы на «да» и «нет» зачастую не дают нам полной картины, поэтому, полагаю, пассия мистера Олдриджа останется в тайне до следующего вопроса, если до него, конечно, дойдет ход.

Джоконда только скривилась, вновь подмечая в напарнике раздутое самомнение. Ему явно нравилось внимание девушек иногда даже и излишнее. Бутылка закрутилась вновь и на этот раз указала на Финна. Вопреки ожиданиям Джоконды, что слизеринцы будут стараться выбирать правду, он сразу же притянул к себе чайник, не дав Олдриджу даже вопрос задать.

— Эй, соблюдай правила игры: правда или действие?

— Очевидно, действие, — изогнув бровь, ответил Финн, и Джоконда будто только сейчас заметила, что брови его тоже кудрявятся; вероятно обычно он использовал заклинания для их выпрямления, но после дождя заклинание перестало действовать.

Марго как всегда пристально наблюдала за Джокондой, подозревая ее в связи с возлюбленным, хотя за два года отношений ей пора было уже привыкнуть, что Финн видит в ней только друга.

— Ну нет, вы издеваетесь? — спросил Финн, машинально потянувшись к горлу, словно его стянуло удавкой. — Да я не стану этого делать!

— Что там, Финн? — Марго, улыбаясь, отобрала у него бумажку, но ее улыбка тотчас погасла, а лицо побледнело. — Ну нет, вы издеваетесь? — повторила она в его манере.

— Нужно целый день носить галстук гриффиндора, если ты слизеринец, и наоборот. Ребят, во-первых, это нарушение школьных правил, во вторых, вы сами понимаете, что… — но фразу Финну закончить не удалось, так как Джоконда потянула его на себя и кое-что прошептала, отчего Марго не удержалась, закатив глаза, а лицо Финна сразу засияло. — Гениально, это же избавит меня от позора! Спасибо, — он галантно поцеловал ее руку в знак благодарности.

Финн тут же наклонился к Марго и рассказал ей о сути совета. Джоконда предложила ему носить галстук в кармане, что не будет являться нарушением правил. Он больше не стал возмущаться, а только взмахнул волшебной палочкой, раскрутив бутылку. Залюбовавшись всполохом молнии за окном, Джоконда не заметила, как бутылочное горлышко, замедлив ход, указало на нее. Она только вскинула брови, когда Финн задал вопрос:

— Правда или действие?

— Действие, — внезапно для себя сказала она, хотя на самом деле хотела ответить «правда».

— Смело, — ответил Финн и отлевитировал ей чайник; Джоконда равнодушно подцепила пальцами первую попавшуюся бумажку и развернула ее и только сейчас на ее лице проступили эмоции — и это был ужас.

— Я не могу этого сделать, я староста, — она взмахнула палочкой и слова из бумажки предстали перед всеми, загоревшись в воздухе. — Взорвать на уроке бомбу-вонючку — я не могу нарушать правила, все шутилки в школе запрещены, — Джоконда бросила острый взгляд на хихикающих гриффиндорцев и Финна, и те замолчали. — Следовательно, я прошу голосования о смене действия.

— Мисс Уинтер, я с вами согласен, прошу меня простить, я не заметил этой бумажки и должен был удалить ее. То, что порочит правила и студента, не может быть исполнено. Однако, согласно магическому контракту, действие может быть изменено только по решению десяти голосов. Отдаю свой голос за смену действия, — Хиггинс поднял руку вверх, следом за ним синхронно подняли руки все слизеринцы; которые не могли ее подставить.

Гриффиндорцы сидели смирно, не переглядываясь и не переговариваясь. Именно сейчас вражда двух домов могла сильно насолить Джоконде. Ей всего-то не хватало одного голоса, иначе ей придется стать жертвой проклятия ритуала игры и не вставать с отхожего места. Уже начиная нервничать, она услышала тихий шепот у себя над ухом:

— Я проголосую, если ты пойдешь со мной на свидание в Хогсмид, — словно насмешка, Арчи снова показал свою белозубую улыбку. — Я сообщу тебе дату.

Джоконде только и пришлось, что открыть рот от удивления. Она не могла вымолвить и слова.

— Всего лишь небольшая плата за спасение от диареи или нарушения правил, — продолжил он.

Она сглотнула, ее черные глаза будто вмиг стали ещё чернее.

— Это шутка такая?

— Эй, чего вы там шепчетесь! Нам интересно! — возмутился Мэнни, шмыгнув носом.

— Отчего же шутка? Ты такая неприступная, что я очень долго думал, как это сделать, чтобы сходу не получить отказ, — снова негромко сказал он, так как ближайшие соседи начали активно прислушиваться. — Предложение действует пять, четыре, три два…

— Ну хорошо, я согласна, — буквально прорычала она, взвесив все за и против; ничего страшного, если они просто попьют кофе. — Один раз, Олдридж… Арчи.

Его рука тотчас взмыла в воздух и голосование прекратилось. Джоконде приходили в голову мысли, что он ей симпатизирует, но она их отгоняла, считая что он никогда не признается. Когда он ответил Ванессе на вопрос о том, существует ли девушка, которая ему нравится, она сразу же подумала о себе, ведь не была слепой. Но с другой стороны Олдридж был тем еще ловеласом и любил флиртовать с девушками направо и налево, а значит, в его предложении мог быть и некий подлог.

— Что ж, мисс Уинтер, можно сказать, вы спасены, вы набрали нужное количество голосов, однако давайте послушаем, что же взамен предложит вам мистер Кинг, — Хиггинс указал на потирающего ладони Финна.

Джоконда была уверена в друге, поэтому ни капли не волновалась.

— Взамен я предлагаю тебе поучаствовать в отборочном состязании в команду Слизерина по квиддичу в этот четверг, — он закусил губу в предвкушении.

Джоконде показалось, что он и впрямь готов принять ее в команду даже со столь скромными способностями. Но почему? Она и так ему благоволит, неужели он думает, что получит ещё какую-то выгоду? Но ей не приходило в голову, что Финн просто хотел, чтобы она больше вовлеклась в жизнь Слизерина не только как староста, ведь Джоконда, несомненно, сохраняла ото всех дистанцию…

— Хорошо, Финн, будь по-твоему…

* * *

Аврора покинула Малфой-мэнор спустя полторы недели после разговора Люциуса и Джоконды, в ее голове стоял туман, она была совершенно растеряна, хотя и предполагала, что разговор с дочерью на тему ее отца когда-нибудь да состоится. Но все произошло слишком внезапно. Утром следующего дня, когда она вместе с сыном, услужливо левитирующим ее багаж, вышла за аппарационный барьер, их нагнал эльф. Аврора забыла свою волшебную палочку. Она не произнесла за завтраком ни единого слова, лишь только сухо поприветствовала домочадцев. Драко поглядывал на нее, подозревая, что происходит нечто эдакое. И это нечто связано с Волдемортом. Умный мужчина, он слишком тонко чувствовал происходящее и с теплом относился к своей бабушке.

Передав волшебную палочку, эльф поклонился и с хлопком исчез, оставив позвякивание тишины в ушах. На территории мэнора был полный штиль, даже птицы не щебетали, словно над Британией сгущались тучи. Лишь где-то вдали слышался попискивающий, не поддающийся дешифровке звук, но он был едва различим. Люциус открыл ворота и защита в этом месте отключилась.

— Ты уверена, что тебе не требуется сопровождение в Министерство Магии? — вежливо поинтересовался он, отдавая ей багаж.

— Спасибо, но нет, не хочу привлекать внимание, это не то, что мне сейчас нужно. Я переговорю с Арабеллой, мы растили Джеки вместе, мне нужен ее мудрый совет, — Аврора пожала плечами, готовая к аппарации. — Люциус, я тебя очень прошу, если моя дочь будет тебе писать, сообщай, пожалуйста.

— Конечно, — коротко ответил он. — Что ж, до встречи.

Она тяжело вздохнула, в ее печальных глазах на миг проступили слезы и что-то, отдаленно напоминающее о материнской любви. Аврора никогда не признавалась напрямую, но, как и любая мать, она очень любила своего ребенка, пускай даже им был сам Люциус Малфой.

— До встречи, дорогой, — впервые ласково обратилась она и тут же растворилась в воздухе, словно боясь увидеть его реакцию; но она знала, что Люциус с тяжелым сердцем еще пару секунд постоит, глядя на то место, где она исчезла и закроет ворота, прежде чем вновь активировать защиту.

Аврора не помнила, как очутилась в Министерстве, использовав Каминную сеть. Она совсем не спала этой ночью, думая о неизбежном скором разговоре с дочерью. Сколько бы раз она не репетировала, все это было ничем, по сравнению с реальностью. Люциус был уверен, что Джеки заслуживает знать правду, и оставался непреклонен в своем мнении, но сердце матери не знало покоя. Аврора не хотела, чтобы дочь расплачивалась за ее ошибки, она не хотела, чтобы ее жизнь оказалась полна тягот, как и жизнь Люциуса. Что, если это знание разрушит ее будущее? Как она оправится?

— Леди Аврора Уинтер? — спросил ее пограничник, разглядывая паспорт.

— Да, — ответила она кратко, забыв поздороваться.

Пограничник посмотрел на нее из-под бровей и утер нос, сидя в своей прозрачной будке.

— Подождите минуту, — сказал он и поднялся с места, погасив табличку с надписью «международные паспорта».

Волшебники в очереди за Авророй дружно завозмущались, но он не обратил на них никакого внимания, уйдя в прилегающее помещение вместе с ее паспортом. Что-то не так, Аврора забеспокоилась — такое ощущение возникает, когда сталкиваешься с правоохранительными органами. Неужели у нее что-то с документами? Может их удивило двойное гражданство? Хотя чего тут может быть удивительного? Нужно было предъявить британскую идентификационную карту вместо французского паспорта — эта мысль на время отодвинула мысли о разговоре с дочерью.

Пузатый пограничник вернулся и занял свое место в будке.

— За вами сейчас придут, а пока подождите там, — он указал на ряд стульев возле очереди, однако паспорт не вернул. — Следующий!

— Сэр, мой паспорт?

— О, мэм, простите, — он достал его из нагрудного кармана и вернул Авроре, которая решила было, что нарушила какой-то закон и за ней вот-вот явятся оперативники.

Едва она успела присесть и открыть сумочку, чтобы убрать паспорт, как к ней обратились:

— Леди Уинтер, пройдите за мной, — без интонаций сказал возникший перед ней волшебник.

— Сэр, что случилось? Что-то не так с моим паспортом? — заволновалась она.

— Леди Уинтер, идёмте, вы скоро все узнаете, — сообщил он, пропуская ее вперед к лифтам.

Аврор, имени которого она не знала, пропустил ее в лифт, и зашел следом.

— Аврорат, — скомандовал он и двери лифта послушно закрылись, а кабина поползла вбок.

Кабины лифтов Министерства Магии перемещались между этажами и департаментами, независимо от их расположения. Из нового терминала можно было попасть в основное подземное здание, где располагались все отделы и даже в Атриум, находящийся на том же уровне. Аврора покорно молчала, сжимая в руках сумку и небольшой саквояж. Она нервно заправила прядь волос за ухо, предчувствуя неладное. В Министерстве Магии работало множество ее старых знакомых, и хотя она сильно изменилась, кто-то все равно мог бы узнать ее.

Бестелесный голос сообщил, что они прибыли на уровень Аврората, и железная дверь открылась, пропуская их в широкий пустынный холл. Эльфы натирали пол до блеска, один чистил пару обуви на странного вида станке с двигающиемися щетками насыщенного синего цвета.

— Нам сюда, — волшебник вновь пропустил ее вперед в одну из дверей, таблички которой Аврора не успела разглядеть.

В этом помещении уже не было пустынно, несколько десятков авроров шуршали пергаментами и скрипели перьями, по-видимому заполняя отчеты. Никто не обратил внимания на гостью, которая с гордой осанкой, стараясь не озираться по сторонам, шла за широкоплечим, поджарым мужчиной в клетчатых штанах. Он был настолько крупным и высоким, что хрупкая фигура Авроры попросту терялась за ним. Сердце стало колотиться, как бешеное, но следующий удар ждал ее возле тяжелой дубовой двери, на которой резными буквами было написано: «Гарри Поттер, Глава Магического Правопорядка»…

* * *

Alea jacta est* — Жребий брошен (лат.)