Подыграйте мне (гет)

Мир не идеален. Он полон ненависти, злобы, сожалений. Он полон радости, улыбок, надежды. А еще он полон чертовых возможностей, когда кажется, что счастье так близко — просто протяни руку, и вот оно, улыбается тебе чуть застенчивой улыбкой и смотрит серыми бездонными глазами, заглядывая в самую душу. А потом всё в одночасье рушится, словно карточный домик от порыва ветра. И вокруг снова сгущается серая мгла, возвращая тебя в пучину одиночества и мрачного равнодушия.

Когда он потерял Лили, было больно. Сердце разрывалось на части, заставляя сломленную душу молить о забвении. В ту роковую ночь в Годриковой впадине он умер вместе с ней. Так он считал все эти годы. Его жизнь — череда однообразных дней, отличающихся друг от друга лишь количеством снятых со студентов баллов. И разве мог он предположить, что эта трясина, в которой он основательно застрял, вдруг превратится в ковер из цветов? Он не мог сказать с уверенностью, когда именно это произошло: в тот вечер, когда они обсуждали работы их студентов по зельеварению или в день первого состязания на Турнире трех волшебников, а может, гораздо позже, на Святочном балу, но факт остается фактом — он влюбился, его омертвевшее сердце вновь забилось в ожидании чего-то прекрасного и совсем для него незнакомого.

До чего раздражающая мысль! Ведь нельзя оживить то, что уже было мертво. С годами он научился жить, смирившись со своей утратой. Прекрасная зеленоглазая девушка из его прошлого жила в его воспоминаниях, приходя во снах. Но она была мертва.

Минерва же не просто была живой. Она постоянно была рядом. Куда бы Северус не направлялся, он везде сталкивался с МакГонагалл: в Большом зале, в учительской, в заполненных студентами коридорах школы. Как будто сама судьба издевалась над ним, напоминая о глупой наивности, с которой он поверил, что тоже имеет право на счастье. Это несправедливо — показать ему, что это такое, быть счастливым, ощущать тепло человека, которому ты не безразличен. А потом отнять все.

Он злился на весь мир, но прежде всего, он злился на себя за то, что позволил всему этому случиться. А еще он злился на Минерву МакГонагалл за то, что, сама того не зная, залечила его раны, а потом порвала в клочья душу. Обида и любовь — опасный коктейль.

— Северус в последние дни сам не свой. Посмотри, какой мрачный.

Завтрак в Большом зале всегда вызывал у директора Хогвартса исключительно положительные эмоции. И даже понурый вид его заместительницы, сидящей сейчас по правую руку от него, не мог испортить ему настроение.

— А по-моему, он всегда такой, — пожала плечами Минерва, задумчиво ковыряя вилкой свою порцию омлета с беконом.

Ей не хотелось признавать, что Дамблдор прав. Ведь в противном случае, ей придется согласиться и с тем, что в мрачной меланхолии профессора зельеварения возможно виновата она сама. С тех пор как Дугал МакКензи покинул стены Хогвартса, ее жизнь вернулась на круги своя, чему Минерва не могла не радоваться. Но было и нечто, чего она никак не ожидала — она скучала. Скучала по Снейпу, по их беседам, по их прогулкам. Ей не хватало его насмешек, не колких, как раньше, а добрых и теплых, заставлявших ее улыбаться. Кто бы мог подумать, что этот холодный, саркастичный человек может быть столь… очаровательным.

Голубые глаза ее начальника и друга лукаво блеснули за стеклами очков-половинок.

— Я, конечно, не специалист, но мне кажется, он расстроен, что вы с ним снова отдалились.

МакГонагалл удивленно приподняла брови, воззрившись на директора.

— Мы и не сближались, — она сделала небольшой глоток чая, при этом упорно избегая смотреть на собеседника. — Он просто помог мне отвадить МакКензи. Это была всего лишь игра, он подыгрывал мне. Причем заметь, это была его идея.

Дамблдор невозмутимо пожал плечами, незаметно пододвигая к Минерве вазочку с пирожными. Он всегда так делал, когда хотел поднять ей настроение. Знает ведь, старый лис, что она не сможет удержаться.

— Ты уверена, что для него это была всего лишь игра?

Заметив скептический взгляд МакГонагалл, директор лишь мягко улыбнулся, поднимаясь со своего места.

— Я знаю Северуса много лет, но никогда прежде не видел, чтобы он улыбался, — тихо шепнул он, выходя из-за стола.

Минерва проводила Дамблдора задумчивым взглядом и невольно взглянула туда, где сидел Снейп. Он незаметно наблюдал за ней, но как только их с МакГонагалл взгляды встретились, сразу же отвернулся, уткнувшись в свежий выпуск «Ежедневного Пророка».

С губ женщины сорвался тихий вздох. Подперев подбородок ладонью, она неторопливо помешивала в чашке давно остывший чай, невольно размышляя над словами Дамблдора.

— Профессор… Профессор МакГонагалл?

Чей-то настойчивый голос вырвал ее из плена размышлений. Минерва подняла на стоящую перед ее столом девушку рассеянный взгляд и невольно нахмурилась.

— Да, мисс Грейнджер?

— Звонок прозвенел, профессор. Урок окончен.

Кажется, Гермиона чувствовала себя неуютно, стоя перед преподавательским столом в классе трансфигурации. Сдвоенная пара со Слизерином. Единственные два факультета, которые никак не могли ужиться вместе. Впрочем, как и их деканы.

Но ведь могут и ладить, если захотят. Не такие уж они и разные, как ей казалось прежде. Признаться честно, Минерва была этому удивлена. Для нее Снейп всегда был загадкой, которую ей не хотелось разгадывать. Просто паренек с тяжелым прошлым и смутными перспективами будущего. Полный желчи и сарказма. Не способный вырваться из плена прошлых обид.

Разве могла она подумать, что за этой малоприятной внешностью и вечно хмурым взглядом скрывается чуткий, добрый, остроумный мужчина? Ее это изумило, ошеломило… и очаровало. Она сама до конца не понимала, что же чувствует к нему. Им было хорошо вместе. Они искренне наслаждались обществом друг друга. Неожиданно. Но необычайно приятно. И в какой-то момент времени игра, которую они вели, вдруг перестала быть таковой. Она пропустила этот момент, не заметив, когда ее заинтересованность в том, чтобы избавиться от Дугала, превратилась в увлеченность Северусом Снейпом. Что это, любовь? Она влюбилась в своего бывшего ученика, в своего коллегу, которого прежде на дух не переносила? Разве такое возможно?

А он? Что чувствует он?

Он так смотрел на нее, с такой лаской, что сердце буквально захлебывалось от нежности. Неужели Дамблдор прав? Неужели Снейп испытывает к ней чувства? Нет. Этого решительно не может быть. Она гораздо его старше. Да он ее терпеть всегда не мог. И эта резкая перемена в поведении. Стоило ему узнать, что МакКензи уехал, он вновь стал прежним Северусом Снейпом. Разве это не доказательство того, что у него нет к ней никаких чувств? И всё же…

— Профессор, — кашлянула Гермиона. Кажется, она опять задумалась. — Нам можно идти?

— По-моему, это очевидно, раз звонок прозвенел? Не смею задерживать.

— Но вы не задали домашнее задание.

Минерва окинула притихший класс хмурым взглядом. Все недоуменно смотрели на нее.

— Раз не задала, значит, его нет, — раздраженно бросила она. — Но если вам так хочется, то персонально для вас, мисс Грейнджер, я его задам — приготовьте один большой свиток на тему особенностей превращения живого предмета в неживой.

Класс, замерший в ожидании, облегченно выдохнул. Послышались радостные голоса и шелест шаркающих по каменным плитам ног. Когда дверь за последним студентом закрылась, Минерва облегченно выдохнула, опуская голову на руки и прикрыв глаза. Весь день ей не удавалось сосредоточиться на работе. На уроке с первым курсом пуффендуйцев она, вместо того, чтобы превратить книгу в деревянную шкатулку, заставила ее исчезнуть. Пришлось исправлять оплошность. Хорошо еще, что всё произошло так быстро, что никто из учеников толком не успел ничего понять. Потом была контрольная с когтевранцами, где она снова задумалась, позволив ученикам списывать из конспектов чуть ли не в открытую. Теперь это. И всё из-за какого-то слизеринца, который весь день не выходит у нее из головы! Так дальше продолжаться не может. Нужно поговорить со Снейпом.

Она была полна решимости расставить все точки над «и», пока спускалась в подземелья. Но перед дверью класса зельеварения храбрость неожиданно покинула ее, и еще минут пять Минерва в нерешительности мялась перед дверью, пока наконец не решилась постучать. Дверь открылась почти мгновенно, являя ей профессора зельеварения. Ни единый мускул на лице Снейпа не дрогнул.

— Чем могу помочь, профессор? — он смерил МакГонагалл равнодушным взглядом и коротко усмехнулся. — Только не говорите, что МакКензи вернулся.

— Сплюньте, — Минерва невольно передернула плечами. Одна только мысль об этом вызывала у нее нервную дрожь.

— Тогда что вас привело?

Он так и продолжал стоять на пороге собственного класса, словно не хотел впускать ее внутрь.

— Мне нужно с вами поговорить, — после непродолжительной паузы проговорила Минерва. Откуда-то из темноты подземелий потянуло холодом, и она зябко поежилась, обхватив себя руками за плечи. — Вы позволите мне войти? Или так и будете держать на пороге?

Снейп смерил ее внимательным взглядом. На короткую долю секунды ей почудилось волнение, словно отсвет свечи, блеснувший в его черных глазах. Но через мгновение они вновь были пусты, словно темные бесконечные тоннели.

В какой-то момент ей показалось, что он сейчас захлопнет перед ней дверь, но вместо этого он молча отступил в сторону, пропуская ее в класс. Стоило ей войти, как в нос ударил резкий запах гари и чего-то до невозможного кислого.

— Мерлин, что это за запах?

— Студенты учились варить напиток живой смерти, — Северус невольно поморщился. — Насчет «живой» не уверен, но вот от запаха точно можно умереть. И от него оказалось тяжело избавиться, я уже всё перепробовал, но кажется он въелся в мебель.

— Если хотите, я могу помочь.

— Вы вроде бы хотели о чем-то поговорить, — напомнил Снейп, но заметив, как Минерва скептически приподняла бровь, понял, что при таком амбре разговор вряд ли удастся. — Мы можем поговорить в моей гостиной, там еще можно дышать.

Она не была в его покоях с тех пор, как ухаживала за ним во время болезни. Небольшая комната с минимум мебели, но огромным камином, который Северус почему-то редко разжигал; в дальней части узкая дверь, ведущая в спальню. Небольшой письменный стол в окружении бесчисленного количества шкафов с книгами и зельями. Над камином одна единственная картина — лунный пейзаж. За те два дня, что она провела здесь в прошлый раз, Минерва успела выучить что где находится едва ли не лучше, чем в собственных комнатах. Вот только в прошлый раз, она не чувствовала себя здесь столь неуютно как сейчас.

— Располагайтесь, — он указал на одно из двух кресел у камина, но Минерва отрицательно качнула головой.

— Я не отниму у вас много времени.

— Я не тороплюсь.

Кажется, он заметил ее неуверенность и теперь внимательно наблюдал за ней, словно ожидая чего-то. Минерва сделала глубокий вдох. Никогда еще она не чувствовала себя так глупо.

— Прежде всего я хотела еще раз поблагодарить вас за помощь с Дугалом.

— Я уже говорил, что был рад помочь.

Минерва устремила на замершего напротив нее мужчину скептический взгляд.

— Не припомню, чтобы в начале вас это радовало.

— Кое-что изменилось.

— Могу я узнать, что именно?

— Нет.

МакГонагалл растерянно моргнула, явно не ожидая подобного ответа. С минуту она молча смотрела на Снейпа, словно пыталась по его лицу разгадать, о чем он думает. Но пробиться за маску равнодушия оказалось не так просто. Но что-то переменилось в его взгляде. Он стал живым и блестящим. И в нем появилось что-то еще… смущение?

— Северус, — осторожно начала МакГонагалл, пытаясь подобрать слова, — я не хочу, чтобы вы меня неправильно поняли, но я должна спросить, — она глубоко вздохнула. — Всё это время, что мы изображали пару… это была лишь игра? Вы ведь не испытываете ко мне никаких чувств?

На несколько минут, показавшихся Минерве бесконечно долгими, в комнате воцарилась тишина. Слышно было лишь как ветер шумит где-то по ту сторону древних стен замка. Снейп молчал, устремив взгляд куда-то поверх ее головы, словно специально избегая смотреть ей в глаза. Пауза затягивалась, и с каждой новой минутой сердце в груди начинало биться сильнее. Как назло в памяти всплыл их поцелуй, его сильные руки на ее талии, аромат его тела — от него пахло травами, даром, что зельевар. И почему-то отчаянно захотелось, чтобы он сказал, что всё, что было между ними не было игрой, что всё было по-настоящему.

— Только чувство глубокого уважения, — наконец раздался дрогнувший голос.

Он опустил взгляд, склонив голову, так что длинные черные волосы закрыли лицо. И с этими словами что-то оборвалось внутри. Как будто маленький метеор пронесся по ночному небу и тут же безвозвратно угас.

Что ж, это правильно. Так и должно быть. И неважно, что на одну короткую минуту она позволила себе поверить в мечту. От реальности не убежишь.

— Хорошо, что мы это определили, — через силу выдавила МакГонагалл и неуверенно улыбнулась. — В конце концов, это было бы ужасно глупо, верно? Мы ведь коллеги, и я гораздо старше вас.

Снейп резко вскинул голову, устремив на женщину внимательный взгляд.

— И это всё?

— Что, простите? — на лице МакГонагалл снова отразилась неуверенность.

— Вы сказали, что мы коллеги и вы старше. Если бы мы рассматривали гипотетическую ситуацию, в которой могли бы испытывать друг к другу влечение, вас бы останавливало лишь это?

От испытывающего взгляда черных глаз Минерве сделалось не по себе. Он так пристально на нее смотрел, что казалось, будто пытается прочитать ее мысли.

— Я… я не знаю, — кажется, она вконец растерялась. — Северус, я не понимаю, к чему вы клоните?

По губам мужчины скользнула насмешливая улыбка, но в ней больше не было прежней холодности. Перед ней вновь стоял тот Северус Снейп, к которому она так привыкла за последние месяцы.

— Как вы, полагаю, заметили, я далек от образа прекрасного рыцаря, о котором как правило мечтают женщины. Моя наружность скорее отталкивает, чем может заинтересовать. Но вы ни словом об этом не обмолвились, упомянув лишь профессиональный статус и разницу в возрасте. Впрочем, насчет последнего вы явно лукавите, Минерва. Вы прекрасно выглядите, а если смените прическу и избавитесь, наконец, от очков, то, уверен, будете просто неотразимы.

— А что не так с моей прической? — не сдержалась МакГонагалл, окончательно забывая о смущении.

Северус невольно улыбнулся, наблюдая, как меняется выражение ее лица с растерянного на воинственное. Достав волшебную палочку, он заставил дверцу ближайшего шкафа преобразиться в зеркало и жестом предложил МакГонагалл подойти ближе. Поджав губы, она молча смотрела на свое отражение в зеркале, а когда Северус приблизился, встав у нее за спиной, перевела взгляд на него.

— Снимите мантию, — спокойно попросил он.

На лице МакГонагалл отразилось неподдельное удивление.

— Что, простите?

— Снимите мантию, — повторил Снейп и снова усмехнулся. — Не волнуйтесь, профессор. Я не задумал ничего ужасного, клянусь.

Мгновение она колебалась, но затем нехотя подчинилась. Северус помог ей, повесив изумрудную мантию на спинку ближайшего стула. Теперь МакГонагалл стояла лишь в длинном черном платье, обтягивающем ее тонкую, словно у фарфоровой статуэтки, фигуру.

Снейп снова взмахнул палочкой, и густой водопад темных волос хлынул на плечи женщины. Минерва невольно охнула, машинально попытавшись собрать их обратно в пучок, но без магии у нее ничего не получилось.

— Что вы себе позволяете!

Она стремительно обернулась, вперив в него возмущенный взгляд. Но вместо ответа Северус осторожно протянул руку и снял с ее лица очки. Кажется, она была так поражена его столь наглыми действиями, что даже забыла возмутиться.

— Взгляните на себя теперь, — он указал на ее отражение в зеркале.

Всё еще кипя от негодования, Минерва всё же подчинилась. Из зеркала на нее смотрела красивая женщина с тонкими чертами лицами, прекрасными глазами цвета осенней дымки, изящной фигурой и густыми волосами, струящимися по плечам и доходящими ей почти до середины спины.

— Вы очень красивы, но зачем-то скрываете это, — тихо проговорил Северус, чуть склонив голову и почти касаясь ее уха. Его дыхание приятно щекотало кожу.

Его руки мягко легли на женские плечи и заскользили по ее спине, опускаясь всё ниже. Минерва невольно вздохнула, чувствуя, как по телу пробежала сладкая дрожь, и каждая клеточка откликается на его прикосновения. Снейп победно улыбнулся, пряча лицо в густом водопаде ее волос, проделывая дорожку из поцелуев по ее шее, постепенно спускаясь к плечу, затянутому в ткань платья. Минерва прикрыла глаза, будучи не в силах сопротивляться его ласкам, но в следующее мгновение он вдруг развернул женщину к себе и впился в ее губы жадным поцелуем. И было в его порыве столько невысказанной страсти. Ее руки уперлись в его грудь, и на мгновение Снейпу показалось, что она сейчас оттолкнет его, но в следующую секунду тонкие женские пальцы сжали лацкан его сюртука, притягивая мужчину ближе.

Она не спешила открывать глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Давно забытое чувство приятной расслабленности разливалось по организму, заставляя сознание уплывать на волнах неги. Северус оказался прекрасным любовником, чутким и нежным. Его уверенные движения, чувственные ласки вознесли ее на вершину блаженства. Ни с кем другим ей не было так хорошо… и так свободно.

Любовник. Какое странное слово. Неужели именно оно характеризует те отношения, что возникли между ними? Любовники. Слишком похоже на дешевый бульварный роман, один из тех, что так любят маггловские домохозяйки.

От одной этой мысли вдруг сделалось противно и стыдно. Как она это допустила? МакКензи был прав, такие отношения не в ее правилах, и не в ее характере. Но тем не менее вот она, в его постели. Парадокс, который она не в силах объяснить.

Северус мирно спал рядом. Во сне черты его лица словно разгладились, исчезла эта вечная угрюмость. И уголки губ чуть приподняты, словно он улыбается лишь одному ему ведомому сну.

Глядя на этого молодого, полного сил мужчину, Минерва вдруг почувствовала себя безгранично старой, и новая волна стыда и отвращения к самой себе накрыла ее.

Она тихонько, стараясь не разбудить Снейпа, выскользнула из-под одеяла и, взяв с прикроватной тумбочки палочку, призвала свою одежду, разбросанную накануне второпях по всей комнате. Собрав рассыпавшиеся по плечам черные локоны в свободный пучок, она принялась одеваться, когда теплые мужские пальцы вдруг коснулись ее спины, нежно почти невесомо касаясь маленьких бугорков позвоночника.

— Решили сбежать, не попрощавшись, профессор?

Голос Снейпа звучал тихо, даже как-то лениво, но в нем не было привычной холодности. Он согревал, окутывая мягкой пеленой, словно теплым пледом в студеный зимний вечер.

— Мне нужно идти, — она не смогла найти в себе силы посмотреть на него.

— Сегодня ведь выходной, — он явно улыбался, это чувствовалось в интонациях, чуть насмешливых. Его веселит ее смущение. Вот только ей совсем не смешно.

— У меня много дел.

Наверное, это прозвучало слишком жестко. Снейп убрал руку и резко сел, свесив босые ноги с другого края кровати. Они сидели спиной друг к другу на противоположных концах постели, но казалось, что между ними вдруг появились десятки километров, а не жалкие полтора метра.

— Что ж, профессор, не смею вас задерживать.

К его голосу вновь вернулись холодные интонации, и Минерва невольно поежилась. Он по-прежнему сидел к ней спиной, копаясь в ворохе собственных вещей. Сердце в груди предательски сжалось. Она во второй раз отталкивает его.

Обойдя сделавшуюся вдруг огромной кровать, она тихо опустилась на колени перед сидящим на краю мужчиной. Его глаза привычно скрыла завеса черных как смоль волос, и Минерва осторожным движением убрала их с его лица.

— Посмотри на меня, — мягко проговорила она. — Я не хочу, чтобы ты неправильно меня понял. Ты еще так молод, а я… я скорее гожусь тебе в матери, чем в любовницы.

Заметив, как он поморщился, когда она произнесла «любовница», Минерва невольно улыбнулась.

— Зачем тебе старуха.

— Ты не старая, я уже говорил, — бросил Снейп.

— Неважно насколько молодо я выгляжу. Двадцать пять лет из жизни не выбросишь. Не забывай, я держала над твоей головой Распределяющую Шляпу.

Северус коротко вздохнул, словно собираясь с мыслями. Он взял руку Минервы в свои, нежно поглаживая ее кожу.

— Большую часть своей жизни я любил женщину, которой давно нет в живых. Чувства к ней до сих пор живут в моем сердце, и мне казалось, я никогда больше никого не полюблю. Но я ошибался. Не знаю, как это получилось и когда, но я люблю тебя и не хочу потерять. Я не могу снова остаться один. Я просто хочу, чтобы ты была рядом, — никогда еще она не видела во взгляде Северуса Снейпа столько мольбы. — Однажды ты спросила меня, когда я забуду о прошлом и начну жить настоящим. Я готов это сделать, но без тебя у меня ничего не получится. Не оставляй меня, Минерва. Прошу. Ты нужна мне.

Его руки вдруг сделались холодными, словно лед, и ей захотелось согреть их. Медленно Минерва поднесла его ладони к губам, согревая своим дыханием, и нежно поцеловала, легко, почти невесомо касаясь прохладной кожи. Ну разве она теперь может оставить его? Отныне ее сердце принадлежит ему. А его — ей. И ничто не сможет этого изменить.

— Я всегда буду рядом.