Семейные сцены и немного Войны (джен)

Вернувшись в гостиную, Гарри снова занял свое место возле Астории, а Драко принялся третировать общественность. Сперва рассказал о предстоящем отсечении Астории от рода и потребовал от Дафны формальную клятву не противодействовать, не осуждать и не винить за это род Малфой. Дафна снова расплакалась, но произнесла всё требуемое.

— Часть вторая, восстановительная, — Драко обвел Пэнси и Дафну слегка смущенным взглядом. — Асти надо будет срочно вводить в чужой род. Предварительный договор о браке уже обсуждался между родителями, мои по-прежнему согласны. Так что, если кто-то из вас знает причину или помеху, по которой этот магический брак не может состояться, пусть скажет об этом сейчас или не говорит никогда.

Дафна молча повисла у него на шее, Пэнси оказалась настроена более скептично:

— Ну, допустим, я знаю. Помеха — не помеха, но уточнить требуется, — стервозно протянула она, в упор глядя на Гарри. Тот в ответ внезапно для себя показал ей язык. Пэнси неодобрительно вздернула бровь, перевела взгляд на Драко и закончила: — Дуглас Расмалл.

— Мордре-ед, — простонала Дафна, отклеиваясь от Малфоя. — Правда же.

— Там всё серьезно? — напрягся Драко.

— Не очень, по крайней мере — со стороны Асти. Сам Дуг, мне кажется, надеялся, что да. И главное, я не присягну, что они не успели надавать друг другу каких-нибудь клятв, просто назло родителям. Асти, как видишь, девчонка очень себе на уме.

— Пэнс, ты с ним общаешься?

— Относительно.

— Сможешь обрисовать ему ситуацию и притащить сюда?

— Просто подтверждения не достаточно?

— А если соврёт? Мне надо глянуть на них рядом, если что — думать, кто потянет снимать личные обеты. Он же не чистокровный, я правильно помню?

— Полумагл. Малфой, если у меня получится — с тебя лошадь для конных прогулок по первому моему требованию. До скончания жизни.

— Если притащишь его за пятнадцать минут — с меня первый жеребенок, который появится на здешней конюшне.

— Умеешь аргументировать! Засекай время, я ушла за жеребенком, то есть за Расмаллом! — Паркинсон рыбкой нырнула в камин.

— Вы восстановили конюшни? — заинтересовалась Гринграсс.

— Не-а. И Пэнс об этом прекрасно известно. Фьючерсная сделка.

Гарри не вмешивался и даже не приставал с вопросами, только полностью развернул свое кресло лицом к происходящему, чтобы не упустить чего-нибудь значимого. Дуг Расмалл так Дуг Расмалл, хаффлпаффец, кажется, на курс или два младше. Притащить так притащить, как хорошо, что на этот раз тащить поручено не ему. Этот день и за половину не перевалил, а уже оказался слишком насыщенным. А ведь еще надо сделать что-то болезненное с вот этой тихой девушкой рядом, а потом пойти и с головой макнуться в министерские разборки на высшем уровне. На фоне сегодняшних забот победа над Волдемортом переставала казаться таким уж запредельным подвигом.

Он не следил за временем, но, наверное, прошло всё-таки меньше пятнадцати минут, когда камин заискрил и из него пробкой выскочил коренастый черноволосый парень, всем видом и особенно выражением лица сильно напоминавший Рона в плохие дни. Паркинсон степенно выступила из пламени следом за ним и тут же отошла в сторонку, показывая, что она свое дело сделала и дальше ни во что не планирует вмешиваться.

— Ты! — Дуг с ходу нацелил в Малфоя обвиняющий перст, но тут споткнулся взглядом о Спасителя Британии, держащего за ручку предполагаемый предмет раздора, и продолжил речь уже совсем не грозно: — Ой!

— О, краткость — сестра слабоумия, — манерно протянул Малфой, разом превратившись в знакомого по хогвартсовским стычкам злоязыкого сноба. Эта реплика вернула ему внимание Дугласа, тот сжал кулаки и открыл рот, но Малфой прервал его небрежным протестующим жестом. — Прежде чем захочешь что-то сказать, хорошо подумай — стоит ли? Ляпнешь какую-нибудь чушь — будешь смешон. А если скажешь что-то действительно веское — я могу и проникнуться, и тогда Асторию будешь спасать сам.

— Я сделаю...

— Я еще не закончил. Гарри Поттер, как ты, возможно, знаешь, — не только отважный герой, но и один из сильнейших по магическому потенциалу волшебников в Англии. И он уже битый час подпитывает Асторию, а она еще даже не открыла глаза. Что ты собираешься делать, хотел бы я знать?

— В Мунго...

— В Мунго в случаях особо тяжелых проклятий вызывают эксперта. На Астории — тяжелое семейное проклятье. И знаешь, кто обычно консультирует именно по семейным проклятьям? Я. — Малфой обаятельно улыбнулся.

— Думаешь, у тебя всё схвачено, Малфой? Думаешь, все решают связи?

— Ты всё-таки сказал глупость и теперь оказался смешным. Извини, у меня нет времени смотреть клоунаду дальше, — Малфой вздернул подбородок и сложил губы в уже подзабытую Гарри высокомерно-брезгливую ухмылку. — Я даю тебе выбор, Дуглас Расмалл. Либо ты сейчас в одностороннем порядке отрекаешься от всех притязаний, обещаний, клятв и всего прочего, что связывает тебя с моей невестой. Ее сестра и мистер Поттер засвидетельствуют твое отречение, и Астория будет полностью свободна для меня, что поможет ей легче перенести все дальнейшие ритуалы, — Малфой сделал драматическую паузу, давая Дугласу в полной мере осознать предложенное и набрать в грудь воздуха для достойного ответа. Аккуратно подловив момент, он продолжил свою речь, на доли секунды опередив ответную тираду. — А если это тебя не устраивает, то вот второй вариант: забирай ее сейчас и уходи прочь из моего дома. Я предупреждаю тебя — без помощи магии сильного чистокровного рода Астория умрет в течение нескольких часов. А Дафна Гринграсс и Гарри Поттер опять-таки засвидетельствуют, что я предупреждал тебя о таком печальном исходе, но ты предпочел, чтобы девушка умерла у тебя на руках, нежели позволить ей жить, но не с тобой. У тебя пять минут на решение.

— Ты говоришь, что она умрет. Но с чего бы я должен тебе верить? — глухо спросил Дуглас.

Малфой победно улыбнулся, почуяв, что противник уже сдается, и сказал:

— Конечно, я вру. И знаменитого героя тут посадил, просто чтобы обманывать более убедительно. Специально ради тебя позвал Гарри Поттера мне подыграть, а он и рад стараться, да, Дуг? Не слишком ли ты о себе возомнил?

Гарри очень захотелось его ударить. Нет, и раньше случалось, что Спасителя Британии разыгрывали как главный аргумент в споре, но никогда — так открыто и цинично. Тут Малфой просто превзошел сам себя. И отдельно бесило, что сейчас у используемого Героя нет ни малейшего права поставить Хорька на место, потому что это значило бы тянуть драгоценное время. Чем быстрее Дуглас Расмалл сдастся, тем лучше будет для всех. Но Малфой еще за это ответит!

Поэтому Гарри только печально кивнул в ответ на мучительный невысказанный вопрос в обращенном на него взгляде Дугласа. Постарался вложить в этот кивок столько сочувствия, сколько мог, раз уж Хорь так категорически настроен изображать чистопородную сволочь. И, кажется, этим сочувствием окончательно добил Дуга.

— Что я должен сделать, чтобы с Асти всё было хорошо?

— Достойное решение, мистер Расмалл, — снисходительно одобрил Малфой. — Мисс Паркинсон, будьте добры, покажите пример. Наша помолвка хоть и не была официальной, но подстраховаться стоит.

Пэнси любезно улыбнулась, вышла на середину комнаты и тоном дошкольницы, «рассказывающей стишок», сообщила стене между Драко и Дугласом, что отрекается от всех обещаний и клятв, связывающих ее с Драко Малфоем, не имеет претензий, требований и зла в сердце к Драко Малфою, не ждет и не требует от него ничего взамен и желает благополучия в грядущем браке. А закончив речь, улыбнулась Драко еще раз — такой улыбкой, что без слов стало понятно: жеребят он ей задолжал минимум троих.

— Ваша очередь, мистер Расмалл, — напомнил Малфой до того небрежно, что у Гарри заныли зубы.

Дугласу речь давалась тяжело, а Малфой еще и подсказывал елейным тоном, следя, чтобы в перечне отречений было упомянуто все возможное и невозможное. Казалось, что с каждым произнесенным словом из бедняги Расмалла вытекает сама жизнь, и когда Малфой отцепился от него, парень выглядел истощенным, как после долгой болезни.

— Свободен, — Малфой сделал резкий жест ладонью, будто заметает мусор в камин. — И чтоб ближайший год я тебя даже близко от Астории не видел. Через год, если она о тебе вспомнит, я подумаю, что вам можно разрешить.

Гарри замутило окончательно. У Расмалла же, видимо, уже просто не было сил огрызаться или хотя бы заметить оскорбление, он молча развернулся и покорно ушел к камину. Когда зеленое пламя опало за ним, Гарри открыл рот, путаясь в словах, которых было слишком много и одно другого злее. Но Пэнси опередила его. Проводив Дугласа взглядом, она длинно выдохнула и сообщила:

— Знаешь, Малфой, иногда ты бываешь отвратителен.

Драко небрежно прислонился к стене и призвал со стола чашку с давно остывшим чаем. Взял ее, манерно оттопырив мизинец, и ответил не менее манерно, даже томно:

— У меня сегодня было совершенно невыносимое количество сложных моральных выборов на минуту времени. Ты не представляешь, какое это счастье — взять и сделать чистую, незамутненную, безусловную гадость ближнему! Не выбирать из двух зол, не думать, кому и чем отольется каждое слово, а просто взять и со вкусом вытереть ноги о чьи-то высокие чу-уЙства. Так просто, так хорошо на душе, ты бы знала!

И опять Гарри только начал соображать, что именно ему не нравится в этой речи, а Пэнси уже стояла вплотную к Драко и ласково объясняла:

— Тебе перед ритуалом совсем нельзя успокоительного, правда? Так что если будешь и дальше валиться в истерику, мне придется просто надавать тебе пощечин. И мне от этого тоже станет очень хорошо на душе, поверь!

— Не смей! У меня отец едва встал, и если я на собственную свадьбу появлюсь с разбитой рожей, он обратно ляжет! А без него свадьбы не будет.

— Мордред, и правда тупик!

Оба слизеринца тихонько понимающе рассмеялись, и этот смех звучал даже страшнее, чем мучительно выдавливаемое отречение Расмалла минуту назад. Гарри отчаянно помотал головой. Астория была права — война делает людей безумными, и это безумие смертельно не хочется видеть вокруг себя.

— Что, герой, хреново? — равнодушно спросила Паркинсон.

— Да, очень. Малфой, ты же мог его убить. Что, если бы между ним и Асторией действительно были настоящие клятвы, да тот же Непреложный?

— Даже Непреложный не убивает мгновенно, всегда есть предупреждающие импульсы. И главное — он бы сказал, если бы понял, что я его заставляю нарушить что-то, закрепленное клятвами. Там не было ничего, кроме намерения, но намерение — это единственное, что по-настоящему важно в магии. И вот это намерение я из него вышиб начисто, чтоб не тянул Асторию на себя, когда мне надо будет объявлять ее целиком принадлежащей моему роду. Я не просто сволочь, Поттер, я — расчетливая сволочь.

— Брось каку, — сказала Пэнси и эванеско очистила чашку в руках Малфоя. — Лучше уж...

Что и для кого было лучше, так и осталось непроизнесенным. Мери тонко вскрикнула, села, оглядываясь вокруг шальными глазами, и зашлась в рыданиях. Дафна, которая забилась в угол дивана и не шевелилась с самого появления в гостиной Расмалла, пружиной сорвалась к ней и ухватила за руки, не давая раздирать себе лицо ногтями. Пэнси меланхолично вынула чашку из рук Драко и отставила на каминную полку.

— Идите, мальчики. Тут теперь будут наши девчачьи хлопоты, вам оно не надо.

— Держись, Пэнс. Если что — зелья спросишь у домовика, у нас много что есть.

— Разберусь.

Драко кивнул и потянул Гарри за руку. Когда они вышли за дверь, Малфой вызвал темпус и ругнулся.

— Почти полдень уже, а журналистов в Министерстве собирают в начале первого! Не успеешь, а без тебя мы здесь не потянем! Давай, ноги в руки!

Спрашивать, откуда такая информированность о делах в Министерстве, Гарри не стал, только уточнил:

— А Астория?

— Эльфы перенесут, уже перенесли, собственно говоря. А мы хоть немного пройдемся пешком, иначе я за себя вообще не ручаюсь.

— Драко.

— Тихо, это была фигура речи. Ты пойми, что вот этот концерт с несчастным влюбленным — это была, считай, тренировочная версия отторжения. Род Гринграсс будет бороться за Асторию с куда большей страстью, чем этот мямля, и самой Асти будет больно. И мы, Поттер, все это будем очень хорошо видеть. Будем это видеть и резать, пока не отрежем. Морально готовься. Главное, помни, это — как ампутация без наркоза: по живому, но чем быстрее — тем лучше. Главное, не передумай в последний момент, хуже нет, чем полуотрезанная конечность, поверь колдомедику.

— Драко, тебя трясет.

— Не всем же быть сверхстойкими героями. И вообще, знаешь, я слыхал, нервничать непосредственно перед собственной свадьбой — это нормально!

— Малфой, я тебе пощечин надавать постесняюсь, придется звать Паркинсон, а она занята. Имей совесть, не заставляй меня дергать человека!

— Ты прав.

Драко остановился и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, потом наколдовал себе стакан воды и медленно выпил. Постоял с закрытыми глазами и, обреченно махнув рукой, зашагал дальше.

— Это надо просто сделать и надеяться, что я не свихнусь. Ты, Поттер, сейчас будешь особо ценен не только силой, но и тем, что ты — полукровка безродный. Ты просто не понимаешь, насколько... насколько страшную вещь мы сейчас будем делать. Это нас и спасёт, я надеюсь, потому что у меня уже руки дрожат, а мы еще даже не в зале.

— Хочешь, я сам?

— Интересное предложение. — Драко снова остановился, но довольно быстро отрицательно мотнул головой. — Соблазнительное, но нет. Думаю, сейчас мне уже пора быть с Асторией. Ну, знаешь: в горе и в радости, в болезни и в здравии...

Гарри совершенно неподдельно поперхнулся и закашлялся. Драко раздраженно зыркнул на него и снова зашагал, предоставив герою восстанавливать дыхание самостоятельно. Прокашлявшись, Гарри галопом настиг его и подстроился под размашистые шаги.

— Слушай, я окончательно перестаю различать, где ты всерьез, а где — тонко иронизируешь. Извини, если должен был не удивиться, а понимающе покивать.

Драко махнул рукой, показывая, что никогда и не ожидал от Гарри слишком многого, особенно в интеллектуальном плане. Но до комментариев снизошел:

— Я уже который раз за сегодня повторю: в магии по-настоящему важно только намерение. Я намерен втащить Асти в наш род несмотря на то, что в данный конкретный момент она по всем параметрам может быть только обузой. Ни магии, ни чистой крови, пока на ней предательство, ни здоровья, чтобы выносить наследника, и финансы её семьи, скорее всего, уже арестованы. Потом она восстановится и станет очень ценным приобретением, но для магии важно только "здесь и сейчас", и единственный мотив, который я смогу предложить роду, когда он спросит, зачем мне такая жена — вот это самое «в горе и в радости». Я просто покажу, что не отдам ее, буду с ней вопреки очевидным резонам. Это будет то намерение, без которого заключение брака не состоится, и оно должно быть непоколебимым. А есть еще действие, которое подтверждает намерение. Я намерен быть с Асторией, и поэтому я еще до брака уже буду с ней в ее бедах. Ну, так же, как я сказал Визглю, что Грейнджер беременна. Мне, поверь, нелегко было включить твоего рыжего в круг своих людей, и для упрощения этой задачи я начал поступать с ним так, как поступал бы с настоящим другом. А другу я не позволил бы пойти рисковать головой, так и не узнав, что у него намечается первенец. Это как через силу улыбаться для того, чтобы поднять себе настроение... Спасибо, Гарри, я окончательно понял, что всё делаю правильно.

Так и не дав собеседнику вставить ни слова, Драко толкнул тяжелую резную дверь и вошел в ритуальный зал. А потрясенный более всего прочего редким как июльский снег обращением по имени от Малфоя Гарри молча проследовал за ним.

Зал был действительно парадным: большой, сплошь отделанный белым мрамором. И абсолютно пустой, если не считать прямоугольного мраморного же камня в центре, неприятно напомнившего Гарри надгробие. Сейчас на нем лежала Астория, а Люциус дирижировал над ней палочкой, закрепляя три широких фиксирующих ремня — поперек груди, живота и чуть выше колен.

— Это зачем? — возмутился Гарри.

— Будет биться, слетит с камня, нос себе расквасит, — лаконично объяснил Драко. Люциус кивнул, подтверждая объяснение и поприветствовал:

— Успешного дня, мистер Поттер.

Гарри ответил кратким «здравствуйте», но про себя согласился, что «добрым» этот день уже точно не станет, так что старший Малфой предельно точен в пожеланиях.

— Фокус? — коротко спросил Люциус. Драко кивнул и подошел к отцу, чтобы принять у него широкий нож с серебряной рукоятью. Люциус еще раз махнул палочкой, и на мраморном полу проступил рунный круг, внутри, но не в центре которого оказался камень с Асторией. Драко тоже вошел в него, встав на свободное место возле камня, и жестом подозвал Гарри.

— Я буду направлять удар, — он поднял нож клинком вниз на уровень груди, держась за рукоять двумя руками. — А ты берешься поверх моих рук и просто вкладываешь силу. Нет, держать нож над Асти мы не будем, стоять в круге вполне достаточно.

Гарри послушно обнял ладонями холодные руки Драко, тот кивнул, словно скрепляя некое обещание, и продолжил объяснять непривычно размеренным, почти торжественным тоном:

— Отец будет только держать родовую защиту, на это главе сил почти не требуется. Вообще-то мы совершаем преступление против Гринграссов и кровнородственных им родов, но защита рода Малфой скроет нас, и вина не падет на нас. Хотя прямые узы крови сильны, даже в сердце чужого мэнора Астория связана со своим родом. Ты должен увидеть эту связь, чтобы помочь мне отсечь ее. Постарайся.

Стараться не потребовалось, Гарри просто прикрыл глаза и вызвал в памяти ощущение от защиты поместья Гринграссов. Он сразу же увидел ее — теперь совсем не зооморфную, скорее похожую на шипастую лозу, и уловил ее устремления: макабрическую смесь из готовности защищать Асторию любой ценой и маниакального желания причинять ей же как можно больше боли. Гарри передернулся от отвращения и сказал:

— Вижу.

— Вот, правильно, глаза не открывай. В том, что ты видишь сейчас, есть какое-нибудь место, которое можно было бы перерубить, чтобы оборвать связь с Асторией?

— Да, — лоза действительно весьма удобно лежала на полу прямо под их ножом, который стал длиннее, еще шире и обзавелся Т-образным расширением на конце лезвия, приобретя забавную схожесть с капустной сечкой.

— Тогда мы делаем замах прямо над этим местом, — Драко плавно повел рукоять вверх. — И разрубаем!

Клинок под давлением четырех рук рухнул вниз, и Гарри приготовился услышать лязг металла о мрамор. Но ровно в момент прикосновения лезвия к лозе эта самая лоза вдруг стала толстой и твердой, как древесный ствол. Нож вошел в нее едва ли на треть, а Астория истошно закричала и забилась в путах.

— Дожимай! — голос Драко прозвучал беспомощно, а руки мелко дрожали, и ощущать это было неприятно. Гарри подумал, что Драко, похоже, действительно считает этот ритуал очень страшным, и участвовать в подобном ему по-настоящему тяжело. А тут еще эта дурацкая лианина вздумала сопротивляться и тянуть время! «Какого черта? — раздраженно сказал ей Гарри. — Ты — противный колючий сорняк, я тебя в теткином саду знаешь сколько нарубил лопатой?» И нажал на деревянный черенок, в который внезапно превратилась рукоять благородного ритуального кинжала. Лоза сочно чавкнула под режущей кромкой и распалась.

— Вы и правда сильны, мистер Поттер, — ровно прокомментировал голос старшего Малфоя, и Гарри изумленно открыл глаза, не понимая, какого Мордреда Люциус забыл в саду у Дурслей. Первое, что он увидел, были безумные ртутные глаза прямо напротив, и эти глаза упорно норовили закатиться. Ну, благо Гарри уже держал Малфоя за руки поверх ножа, так что просто вбросил ему немного силы, подпитал буквально пару секунд. А то мало ли, может, женихам перед браком тоже внешняя подпитка запрещена? Этого оказалось достаточно, чтобы Драко перестал медленно заваливаться навзничь и шало огляделся.

— Получилось?

— Все, как ты говорил, сын. Но теперь — время.

Драко развернулся к затихшей Астории, одним взмахом палочки уничтожил путы и подхватил безжизненное, словно бы даже полупрозрачное тело на руки.

— Да, идем. Поттер, я тебе потом расскажу, как ты опять совершил невозможное, а пока — ноги в руки и рысью в Министерство!

Контролировать выполнение этой команды Драко не стал, отвернулся и почти бегом бросился к двери в противоположном углу зала, которую уже открывал Люциус. А Гарри застыл, сохраняя в памяти всё разом: дрожащие на рукояти кинжала пальцы, гаснущее безумие в серых глазах, отчаянный крик Астории и ее безвольно запрокинутую голову на плече Драко. Он был уверен, что эта память пригодится ему в будущем, когда обещанные полгода пройдут и Малфой так или иначе уйдет в свою настоящую семью. Если неуправляемая сила внутри Гарри всё-таки решит воспротивиться такому исходу, у Гарри будет, чем ее усмирить...

— Боюсь, что мой сын прав, мистер Поттер, — прозвучал негромкий голос Нарциссы у него за спиной. — Крайне неловко заставлять вас куда-то идти сразу после такого тяжелого ритуала, но если в результате сегодняшних событий Министром Магии станет Радмирст Гардстоун, это будет куда худшая беда, чем была бы даже гибель бедной Астории.

Гарри как-то заторможено развернулся к леди Малфой и неуверенно пожал плечами.

— Вы тоже считаете, что там сейчас делят министерское кресло?

— Любое значимое событие в мире — это, в первую очередь, карта на игровом столе политиков, — спокойно кивнула Нарцисса. — А сейчас противники чистокровной аристократии получили очень крупный козырь. Иронично, не правда ли, что непримиримейшие из борцов за чистоту крови положили свои жизни лишь для того, чтобы их враги обрели новые рычаги давления на их сторонников? Я не вправе ни о чем просить вас, мистер Поттер, но знайте: если нынешний Главный Аврор станет министром, пострадают очень многие, и моя семья — в числе первых. Как и прежде, я просто тревожусь о своем сыне. Извините, меня ждут в алтарном зале, время дорого.

Через несколько секунд Гарри остался один среди мраморного безмолвия. Белый-белый камень, чистый, спокойный и неумолимый. Гарри вздохнул и в очередной раз пошел туда, куда послали.

Впрочем, ушел он недалеко. Сразу за дверьми ритуального зала его встретили домовуха и сервировочный столик на колесах.

— Хозяйка сказала, гость Гарри Поттер, наверное, голоден! Хозяйка просила, чтобы гость выпил хотя бы сладкого чаю или кофе с молоком, а еще есть теплые сэндвичи! — и домовуха коварно сорвала крышку с подноса, чтобы Гарри почувствовал запах жареного бекона и свежего хлеба. Желудок немедленно напомнил, что ел он последний раз вчера, а крошечная чашка черного кофе ни разу не заменяет завтрак. С неприличным урчанием вгрызаясь в сэндвич, Гарри вспомнил фразу Драко про «нянчить и одомашнивать под нашу семью» и крайне заинтересовался, насколько Нарцисса в курсе личной жизни сына. К кофе чаще предлагают сливки, а если и молоко — то в отдельной посуде, а слово «латте» Драко выучил только с подачи магловоспитанного соседа... и между тем, домовуха уже наливала молоко в высокую кружку с кофе. Кстати, указание накормить гостя явно противоречило указанию бежать в Министерство как можно быстрее, так что Шеклболт был обречен продержаться в своем кресле дополнительные пять-десять минут без геройской помощи, потому что расстаться с блюдом сэндвичей Гарри просто не мог. У любого героизма существует предел!