и альбатрос отправился следом (гет)

Между любовью и ненавистью была тонкая грань.

Драко всегда метался между этими крайностями с Джинни. То его прибивало ко дну эмоциональных качелей, то он взмывал с ними вверх. Обычно ему легко удавалось находить золотую середину — Драко делал это интуитивно и бессознательно. Но речь шла о ней, и абсолюты были ее идеалом.

Вообще-то, он хорошо знал, что существует какая-то безмятежная точка. Он не раз достигал ее раньше, сидя на тихом островке своего разума. Теперь же он оказался посреди бури эмоций Джинни. Шторм был ее гаванью, ее королевством, и Драко не мог не признать: она нравилась ему именно так.

Своей непредсказуемостью она напоминала летний ливень.

Между ними всегда шла непрерывная битва: она была силой стихии, в то время как он — торжеством инерции. Она пыталась утянуть его вслед за собой, потому что сама поддавалась движению; он же стремился удержаться на грани между любовью и ненавистью. Чем дольше она задерживалась на его орбите, тем сильнее изматывала его.

В конце концов, все это смешалось с его равновесием — и он оказался где-то не совсем слева, не совсем справа и даже не строго по центру: он затерялся в пространстве. Драко неожиданно обнаружил, что теперь это он был прикован к орбите Джинни, и, сам того не заметив, он научился и любить ее, и ненавидеть. Больше не существовало ни золотой середины, ни счастливого центра апатии. Только горький осадок за то, что он позволил ей вернуть себя в яркий, красочный и радостный мир.

Он позволил ей вдохнуть в себя жизнь.

.

ஐ

·

27 апреля 2008 г.

Коттедж Трейси Дэвис — Сомерсет, Англия

Трейси заснула прямо за обеденным столом, уткнувшись лицом в стопку пергаментов. Она резко дернулась и вскинула голову, когда услышала дверной стук. Клочки бумаги прилипли к ее щеке и подбородку из-за слюны, и она брезгливо сорвала их с лица.

— Трейс? — раздался еще один стук, более громкий. — Ты здесь?

— Да, секундочку! — она протерла глаза и потянулась за палочкой, чтобы открыть дверь. — Проходи.

Уизли заглянул внутрь, поприветствовав Трейси обезоруживающей улыбкой. Она не удержалась от теплой усмешки в ответ: Биллу всегда удавалось демонстрировать поразительное очарование не прилагая никаких усилий. Чем больше времени она с ним проводила, тем больше понимала, почему Флер была так безнадежно влюблена в своего мужа. Трейси могла только надеяться, что когда-нибудь ей повезет найти кого-то вроде него.

Билл закрыл за собой дверь и шагнул в прихожую с картиной в руках. Он приставил пакет к стене и снял с себя плащ, повесив его на вешалку.

— Спасибо, что разрешила оставить ее здесь, — он повернулся к Трейси и указал на картину. — Я очень ценю это, — добавил он, снимая с себя обувь.

— Без проблем, — улыбнулась она. — Хранить проклятую картину в доме с детьми может быть довольно опасной идеей.

— Хочешь, чтобы я куда-то ее положил? — вежливо поинтересовался Билл.

— Нет, — Трейси покачала головой. — Я найду для нее место позже.

Спрятав руки в карманах, он последовал за ней в столовую. Его взгляд упал на разбросанные по столу документы: поверх хаотично раскиданных пергаментов лежал дневник Драко.

— Как дела? — спросил Билл.

С тех пор, как Джинни пропала, они оба работали без выходных. Попытки выудить какие-то крупицы информации от найденного аврора не принесли никаких успехов: Дин Роджен был совершенно безумен, и никто из врачей не мог дать прогнозов касательно его восстановления.

Билл взял на себя поиски Хиггинса, пока Трейси пыталась узнать, кто отправил Драко картину. От Кингсли почти не было никакой помощи: Малфой не успел сдать отчет о своей работе перед пропажей, оставив Министерство без единой зацепки. Разумеется, у Кингсли были свои подозреваемые, но никаких доказательств причастности к пропаже Драко он не нашел. В отсутствии данных о заказчике преступления у Билла и Трейси не было ни одного шанса, чтобы отыскать Хиггинса. Его денег и ресурсов хватило бы, чтобы скрываться от них на протяжении десятилетий.

— Все просто ужасно, — Трейси уныло вздохнула. — Я чувствую себя полной бездарностью. Я пыталась использовать чары обнаружения и все такое… — она бросила перо на стол. — Безрезультатно.

— Не возражаешь, если я посмотрю?

Она указала рукой ему на бумаги:

— Чувствуй себя как дома.

Билл сел возле нее, забрав из ее рук дневник Драко. Он вчитывался в содержимое около пяти минут, прежде чем его лицо засияло от изумления.

— Похоже, он использовал классический шифр, — заметил Билл. — Старая школа.

— Что ты имеешь в виду?

— Это книжный шифр, — он указывал на записи в дневнике. — Видишь эти числовые индексы с отметками рядом с ними?

Трейси поднялась на ноги и склонилась над Биллом, заглядывая в дневник через его плечо. Действительно: отметки, которые она ранее приняла за пересчет исправлений, складывались в систему.

— Числовые индексы отсылают к номерам страниц, буквы рядом с ними — на самом деле, тоже цифры, — объяснял Билл. — Ну, знаешь, «А» равняется единице, «Б» — двойке, и так далее.

Числа. Математика. Он мог бы с тем же успехом говорить по-китайски.

Должно быть, Билл заметил растерянное выражение лица Трейси, потому что он тут же попытался прояснить ситуацию:

— Смотри, 15С — это шифр для третьего предложения пятнадцатой страницы.

Это уже звучало намного логичнее.

— Допустим, — протянула Трейси. — И как же мы все это расшифруем?

— Чтобы понять шифр, нам нужен ключ.

— Ключ?

— Книга. Она используется в качестве руководства для чтения шифра. Это должно быть что-то легкодоступное. Что-то, что можно легко найти в любой домашней библиотеке, — Билл поднял на нее неуверенный взгляд. — У тебя есть тут… какие-то книги?

— У меня остались учебники со школы, — застенчиво произнесла Трейси. — Они лежат в моей комнате, я их даже не распаковала.

— Все в порядке, — улыбнулся Билл. — Ты спокойно можешь растянуть распаковку еще на несколько лет.

— Наглец, — проворчала она. — Сейчас принесу их.

Трейси вернулась к нему через несколько минут с увесистой коробкой в руках. Она положила ее на стол, принимаясь разбирать содержимое: в основном, это и правда были учебники. Билл достал из коробки словарь, но, быстро пролистав страницы, отложил его в сторону. Он просматривал учебник за учебником, раскладывая их в стопки, пока не нашел тот, что особенно заинтересовал его. Тот, что можно было найти в доме любого волшебника.

История магии.

Билл раскрыл перед собой книгу и потянулся за пером и пергаментом. Проверяя каждую отмеченную страницу и букву, он выписал длинное слово:

У. И. Л. Ь. Я. М. Р. А. Й. Т.

— Уильям Райт? — прочитала Трейси, опускаясь на стул рядом с ним. — Почему это имя звучит так знакомо?

— Оно принадлежит работнику министерства. Мой отец пересекался с ним несколько раз до и после войны, — он бросил Трейси насмешливый взгляд. — Он из тех, кто мечтает быть чистокровным.

— О, из этих, — она распустила хвост, проводя пальцами по волосам. — Думаешь, это он нанял Хиггинса, чтобы избавиться от Драко?

— Похоже на то, — Билл откинулся на спинку стула, тяжело вздохнув. — Теперь все, что нам нужно сделать, это рассказать Кингсли о Райте. Возможно, нам удастся выяснить что-то о картине в ходе допроса.

— И заставить Райта выдать нам местоположение Хиггинса, — Трейси коварно улыбнулась и торжественно ударила кулаком по ладони.

— Очень слизеринский способ выразить эту идею, — хмыкнул Билл.

Трейси снова собрала волосы в хвост.

— Значит, мы найдем Хиггинса и вызволим Драко и Джинни с картины?

— В теории.

Трейси довольно кивнула. Она не чувствовала такого оптимизма уже несколько дней. Оставалось только надеяться, что им удастся разговорить этого ублюдка.

.

ஐ

·

После инцидента на шлюпке Джинни решила сделать небольшую паузу в поисках лазейки. В следующие три дня, вместо того, чтобы изнурять себя планами побега, они с Драко испробовали все возможные способы развлечений на неизбежно тонущем корабле. Они пили и танцевали, дурачились и смеялись. Драко даже научил ее играть в покер, хотя учить ее драться на кулаках, как это делали магглы, он все-таки отказался.

Эти три дня не были совсем лишены работы: Драко и Джинни не раз обсуждали различные стратегии и продумывали способы избежать расстрела, взрыва или тюремного заключения. Так, Джинни предложила притвориться одному из них больным или ранить другого, чтобы капитан развернул корабль и обратился за срочной медицинской помощью; однако Драко тут же напомнил, что у них есть бортовой врач. К тому же, капитан бы вряд ли решился вернуться на сушу ради здоровья такого изгоя, как Малфой, а сам Драко наотрез отказывался стрелять в Джинни.

В конце концов, она предложила ему устроить насильственный захват власти: в последний раз, когда они предупредили команду о столкновении с подлодкой, это немного изменило ход событий картины. Возможно, это и привело к тому, что корабль взорвался раньше, но в этом было хотя бы что-то новое. Им нужно было что-то новое.

Драко согласился с ее планом, при условии, что Джинни возьмет на себя роль приманки, пока он захватит машинное отделение (попытка захватить штурвал, скорее всего, привела бы к его незамедлительному расстрелу). Джинни легко согласилась на его предложение: ей даже не пришло в голову, что роль приманки включала в себя выход на сцену.

Позже той ночью она дала свой грандиозный дебют. Все пассажиры и члены экипажа собрались на ее выступление — появились даже инженеры, что дало Драко возможность прокрасться в машинное отделение и вручную сбросить компас, направив корабль на север, в Ньюфаундленд.

Вечеринка не угасала до поздней ночи, и лишь к двум часам Джинни удалось сбежать от восторженной публики, чтобы встретиться с Малфоем. Совсем как в ее первую ночь на корабле, он ждал ее на палубе: холодный и отстраненный, Драко небрежно прислонился к перилам, потягивая сигарету. Его мраморное лицо скрывало призрачную тайну.

— Я ненавижу тебя больше, чем ты можешь себе представить, — прорычала Джинни севшим от пения голосом.

— Что? — усмехнулся Драко. — У тебя хорошо получается.

— Ага, — она выудила из его рук сигарету и затянулась, чтобы успокоить нервы.

Может, она и была адреналиновой наркоманкой, но страх перед сценой вызывал у нее приступы тошноты, а не восторга.

— Погоди ка, — ее взгляд метнулся к нему, и она настороженно прищурилась. — Откуда ты знаешь, что у меня хорошо получается? Ты, что… ты смотрел?

Драко выхватил у нее сигарету и сделал затяжку.

— Я успел на финал твоего выступления, — он растянул губы в ухмылке, выдыхая облако дыма. — Мне очень понравилась твоя версия «Пусть идет снег».⁽¹⁾

— Это была единственная песня из их репертуара, которую я знала! — она обиженно ткнула в него пальцем. — К тому же, это была твоя идея!

— Я знаю, — его голос звучал почти нежно. — Нам стоит как-нибудь спеть ее вместе.

— Не думаю, — Джинни оборонительно скрестила руки на груди. — Я никогда больше не выйду на сцену.

— Никогда не говори никогда.

Сильный ветер окутал палубу и затрепал их волосы. Луна и звезды скрылись за облаками, уступив место мраку ночи. Не прошло и секунды, как небо затянуло дождем, и Джинни бросилась к главному входу, ныряя под нишу в поисках убежища.

Драко в последний раз затянулся сигаретой, прежде чем бросить окурок за борт корабля. Подняв воротник шерстяной куртки, он неторопливо подошел к Джинни и встал возле нее.

— Ливень, — он вытянул руку и поймал большие капли дождя. — Что-то новенькое.

Ветер принес с собой звонкие раскаты грома, и Джинни подпрыгнула на месте от страха. Ее пальцы нашли куртку Драко, и она прижала его к себе, словно щит. Раздался еще один громкий хлопок, и Джинни пугливо уткнулась лицом Драко в спину. Его плечи были широкими и теплыми, куртка пахла дымом и мускусом. Она пахла им.

Его тело под ней задрожало, и Джинни осторожно выпустила Драко из своих объятий. Она с трепетом взглянула на его затылок: он тяжело склонил голову, его плечи дрожали. Джинни мягко коснулась его руки и собиралась спросить, что случилось, когда Драко издал сдавленный смех.

Он смеялся!

Ее беспокойство быстро сменилось возмущенным гневом:

— Что смешного?

— Ты, — прыснул он, задыхаясь от смеха. — После всего, что тебе пришлось пережить на этой неделе; после всех опасностей, с которыми ты столкнулась, будучи ликвидатором заклятий… ты решила бояться небольшого дождя?

— Я не боюсь дождя, — прорычала она, прежде чем робко опустить голову. — Я боюсь грома и молний, ​​которые приходят с дождем.

Он рассмеялся еще громче, и Джинни обиженно надула губы.

— Что? Это детская травма!

— Ах, да, детские травмы. Как страх темноты, — его смех стих, и он закурил еще одну сигарету. — Что-то, из чего мы никогда не вырастем.

Драко больше не говорил, только смотрел в бесконечную тьму, прислушиваясь к шуму дождя. Он продолжал стоять перед Джинни, защищая ее от бури, и ее беспокойство постепенно сошло на нет: тело начало расслабляться, заставив ее вздохнуть с облегчением. По какой-то необъяснимой причине в присутствии Драко она всегда чувствовала себя в безопасности. Не спокойно или нормально, просто… в безопасности.

Через некоторое время дождь начал стихать, но ветер только усиливался. На улице стало значительно холоднее, и Джинни рефлекторно притянула к себе меховое пальто, подрагивая от мороза.

— А теперь идет снег, — заметил Драко, вытянув руку в воздух, чтобы поймать несколько мокрых снежинок. — Кажется, мы попали в какой-то погодный коллапс.

— Думаю, это значит, что мы официально сбились с курса, — с надеждой сказала она.

— Полагаю, что так.

Джинни снова вздрогнула, засунув руки в карманы. Она всегда была довольно чувствительной к холоду. Ей хотелось бы вернуться в каюту за шапкой и парой перчаток. Ей вообще очень многого хотелось на этом проклятом корабле.

Она снова посмотрела на Драко. Никогда раньше Джинни не замечала, насколько он был величественным по сравнению с ней. Его пепельно-белые волосы были похожи на маяк в мраке ночного воздуха: луна снова показалась из-за облаков, освещая его светлые пряди — словно нимб. Драко не был таким уж красавчиком, как он любил утверждать, но его внешность поражала своей выразительностью. Черты лица были слишком женственными, а кожа — слишком бледной и гладкой, чтобы казаться суровой, но все же временами он был почти... восхитительным.

Джинни никогда не находила его привлекательным в Хогвартсе из-за его мерзкого поведения, но он сильно изменился с тех пор. Драко говорил, что причиной этому стало одиночество, в котором ему приходилось умирать так много раз на этом проклятом корабле, но Джинни начинала думать, что он изменился задолго до этого.

— Что заставило тебя присоединиться к министерству?

Драко медленно повернулся к ней лицом, удерживая сигарету в слабой ухмылке розовых губ. Снег покрыл его и без того светлые волосы; луна подсвечивала сиянием бледную кожу. Он выглядел почти как святой, когда в реальности… он был кем угодно, но не святым.

— Что заставило тебя стать ликвидатором заклятий?

— Не отвечай вопросами на вопрос. Это грубо, и это меня раздражает, — Джинни недовольно сложила руки на груди, но, заметив его пристальный взгляд, продолжила: — Хорошо, хорошо. Я стала ликвидатором ради приключений. Ради острых ощущений и поиска сокровищ.

— Потому что твоя семья остро нуждается в деньгах, верно?

Джинни закатила глаза:

— И как только я не предусмотрела подобные оскорбления?

— Это был риторический вопрос?

— Разумеется, — прошипела она, пожимая плечами. — Так уж и быть, я спущу тебе это с рук.

— Ох, как щедро с твоей стороны.

— Нисколько.

Он ухмыльнулся и бросил сигарету на палубу, раздавив ее пяткой.

— Ты похожа на адреналиновую наркоманку, Джинни. Когда это началось? — Драко театрально задумался. — Дай угадаю: война.

Она изумленно вскинула брови.

— Это изменило тебя, да? Ты не смогла просто взять и вернуться к обычной, бесцветной жизни. Тебе нужен был этот экстрим и эти приключения, — он подошел ближе. — Я прав?

Джинни не отрывала от него глаз:

— Ты прав. Я думала, что мне это нужно.

— Но теперь приключений стало слишком много, не так ли?

— Стало слишком много смертей, — она вздохнула, запустив пальцы в непослушные волосы. — Ты собираешься рассказать мне, что изменило тебя после войны?

— Я буду счастлив поделиться с тобой этой историей, — ответил он, — если мы выберемся отсюда живыми.

— Я припомню тебе эти слова.

Его губы заиграли в ухмылке.

— Я не ожидал бы от тебя ничего другого, — Драко вытащил карманные часы, окидывая циферблат заинтересованным взглядом. — К слову о том, чтобы выбраться отсюда живыми. Посмотри на время.

Он протянул ей часы — стрелки указывали на 2:26 утра. Через десять минут они должны были умереть.

— Как думаешь, наш план сработал? — надежда билась в ее груди, отбивая песенный ритм. — Мы изменили ход событий?

— Нашли ли мы твою лазейку? — Драко пожал плечами и захлопнул крышку часов. — Я не знаю. Думаю, мы выясним это через пять часов.

Нервное предчувствие затянулось тяжелым узлом у нее где-то под ложечкой. Это было то же самое чувство, которое Джинни часто испытывала перед большими раскопками — потому что знала, насколько они бывали опасными.

Это была тошнота перед боем.

Джинни нервничала, но это чувство смешивалось с воодушевлением. Ей не хотелось слишком растворяться в надежде, и ей не хотелось вселять напрасную надежду в Драко. И все же, когда он запел «Пусть идет снег», все ставки были сняты.

Джинни позволила себе радостно улыбнуться.

.

ஐ

·

Уильям Райт был немедленно взят под стражу. Он выложил все карты на стол во время допроса быстрее, чем вампир в день охоты.

Он сознался во всем: от кражи конфискованных темных артефактов до найма внештатных ликвидаторов заклятий, чтобы те находили ему проклятые предметы — и все это на бюджет министерства. Он также выдал дознавателю имя своего сообщника — волшебника, который отправил Драко проклятую картину, известную как «Принцесса Анна».

Максвелл Хиггинс III.

Единственное, что все еще оставалось проблемой — это поиски Хиггинса. Он никогда бы не рискнул своим прикрытием ради работы, которую ему мог бы предложить Билл или кто-либо из министерства. Однако, он мог бы заинтересоваться прибыльной работой от частного заказчика.

У них была наживка. Им оставалось только найти на нее стоящую приманку.

.

ஐ

·

Джинни села на кровать возле Драко, опустив руки себе на колени. Они оба не произносили ни слова.

Их план сработал... вроде как.

Они успешно сбили корабль с курса, и экипажу потребовалось достаточно много времени, чтобы заметить, что они плывут не в ту сторону. Им удалось избежать атаки немецкой подлодки. Тем не менее, следующим утром Драко и Джинни снова проснулись в своих каютах.

7:08 утра. 7 декабря 1941 года.

Джинни сразу вскочила с кровати и отправилась к Драко. Он уже ждал ее.

Сказать, что она была разочарована — это ничего не сказать. Осознание, что ни изменение хода событий, ни попытки прожить день до конца не являлись выходом из картины, обрушилось на нее с разрушающей силой.

— Что, если мы никогда не найдем выход? — отчаянно воскликнула она, теребя пальцы рук. — Что, если мы застряли здесь навсегда?

— Мне казалось, что гриффиндорцы — отпетые оптимисты, — протянул он.

— Мы больше не в школе, Драко.

— Да, но ты все еще ликвидатор заклятий, — он откинулся назад на кровати, опираясь на предплечья. — Придумай план.

Джинни с тяжелым вздохом покачала головой:

— Если бы это было так просто!

— Может это и есть «вот так просто», а ты слишком легко позволяешь себе увязнуть в нескольких неудачах. Не все работает идеально с первого или даже со второго раза, — заметив на себе ее скептический взгляд, Драко с ухмылкой пожал плечами. — Или с девятого.

Джинни разочарованно вздохнула и запустила пальцы в волосы.

— Но мы пробовали все. Мы спасли весь чертов корабль, и мы все еще проснулись здесь — в то же время и в тот же день. И мы будем просыпаться здесь снова и снова, — с горечью сказала она. — Нет никакой лазейки. Мы не выберемся отсюда.

— C таким херовым подходом — точно нет, — грубо заключил он, зарываясь лицом в ладони.

Драко просидел в таком положении несколько мгновений, после чего тяжело вздохнул.

— Слушай, — он поднял на нее откровенный взгляд, — мне тяжело это признавать, но ты сообразительная. Если кто-то и может придумать способ вытащить нас отсюда, так это ты. Так что перестань жалеть себя и начни думать о плане.

Джинни вздрогнула от его слов. Это ее поразило. Затем разозлило. Или, по крайней мере, ей хотелось бы разозлиться. Никто не позволял себе с ней так разговаривать, но Драко был прав. Он выражался грубо, но он говорил правду. Джинни нужно было перестать жалеть себя и придумать еще один план. Ее теория лазейки провалилась с треском, и теперь им нужно было искать все, что могло показаться странным или необычным.

Внезапно ей в голову пришла мысль:

— А тот парень, которого ты раньше встречал у спасательных шлюпок — ты никогда его больше не видел, верно?

Драко покачал головой:

— Нет.

— Раньше ты говорил, что здесь нет никого, кроме нас. Что Оуэнс, Винсент и другие не понимают, что попали в ловушку. Что они просто персонажи картины, которые действуют в соответствии со своими задачами: бармен, матрос, охранник. Они никогда не отклоняются от этих ролей…

— За исключением того парня, который пропал без вести, — закончил за нее Драко.

— Мы не можем утверждать, что мы единственные заключенные, которые когда-либо были на этом проклятом корабле, — уверенно заявила Джинни. — Но мы знаем, что волшебник, который соорудил ловушку картины, продумал из нее выход.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что нам не нужно искать лазейку. Нам нужно найти якорь.

— Якорь?

— Предмет, помещенный в картину, который соединяет этот мир с нашим.

Драко задумчиво нахмурил брови:

— Что-то вроде портала?

— Да, я думаю так.

Его губы растянулись в воодушевленной улыбке. Он действительно выглядел так, словно верил, что это может сработать. Джинни не особо прониклась его оптимизмом.

— Это будет похоже на поиск иголки в стоге сена, — предупредила она. — Нам придется обыскать весь корабль. На это может уйти больше времени, чем мы можем себе представить.

— Это все еще лучше, чем сдаваться, не так ли?

— Наверное, — Джинни неуверенно пожала плечами.

Она не могла заставить себя радоваться этой находке. Драко, казалось, это почувствовал, но он не стал выдавать ей одну из своих пламенных речей об успехе. Вместо этого он неловко поерзал в кровати, прижавшись спиной к стене.

— Я присоединился к министерству, чтобы вернуть себе палочку, — тихо сказал он.

— Что? — Джинни бросила в него непонимающий взгляд.

— Моя палочка, — повторил он, подняв большой и указательный пальцы, словно держал предмет в руках. — Боярышник, около десяти дюймов в длину, очень гибкая, с ядром из волоса единорога.

— Ага, — она раздраженно закатила глаза. — Что с того?

— Прошлой ночью ты хотела знать, что изменилось во мне после войны. Почему я присоединился к министерству, — Драко пожал плечами. — Я сделал это, чтобы вернуть свою палочку.

Джинни изумленно моргнула. Он пытался ее подбодрить? Если так, то у него выходило паршиво.

— Я не понимаю, — сказала она в замешательстве. — Как работа на министерство поможет тебе вернуть палочку? Что с ней произошло?

Он тяжело вздохнул.

— Ты, наверное, уже знаешь, что Поттер обезоружил меня в дуэли в моем поместье. Из-за этого верность палочки перешла к нему. Конечно, он вернул мне ее после войны, но она перестала меня слушаться. Я давно заказал новую, и она неплохо работает, но это не сравнится с моей первой палочкой.

Джинни медленно опустила взгляд, кивнув в понимании. Она даже не могла представить себе, каково это — использовать новую палочку.

— Хорошо, но как работа в министерстве поможет тебе вернуть ее?

На лице Драко появилось несколько виноватое выражение, и он снова пожал плечами:

— Ну, я подумал, что если я помогу министерству, то они будут готовы помочь мне. Может, они организовали бы мне дуэль с Поттером, чтобы преданность палочки вернулась ко мне.

— Вообще-то, это звучит логично, — Джинни закинула ноги на койку, прижимаясь лицом к коленям с ухмылкой. — Я бы с удовольствием посмотрела на вашу дуэль.

— Разумеется, — Драко бросил в нее подушку. — Ты была бы рада увидеть, как твой любимый Поттер вытирает мной пол.

— Кто сказал, что я бы болела за Гарри? — хитро улыбнулась Джинни и бросила подушку обратно, нацелившись Драко в лицо. Он уставился на нее с таким ошеломленным выражением, что она не удержалась от смеха.

Драко покачал головой и положил подушку себе на колени.

— В любом случае, эта идея с палочкой довольно быстро перестала меня заботить. Мне действительно нравилось заниматься этим. Менять что-то к лучшему, понимаешь?

Джинни кивнула.

— И в то же время, я совершенно это ненавидел. Моя работа состояла из опасности и одиночества, и она привела меня сюда, — продолжил он, поднимая на нее проникновенный взгляд. — Я уже почти потерял надежду, когда ты появилась здесь. Я смотрел на тебя на той сцене, и ты… ты была словно видение, словно иллюзия. Мне казалось, что я сошел с ума. Разумеется, я вскоре понял, что если бы это и правда было плодом моего воображение, то с чего бы я придумал тебя?

Джинни бросила в него скверный взгляд, и он искренне ей улыбнулся. Это была живая, мальчишеская улыбка, полная нежности и умиления — совсем не похожая на него. Странное чувство запульсировало у нее в животе.

— Но ты спасла меня той ночью. Ты подарила мне надежду, Джинни — Драко наклонился вперед и взял ее руку в свою. — Поэтому я собираюсь вернуть ее тебе.

Джинни посмотрела на его руку, лежавшую поверх ее. Его прикосновение было теплым и мягким. Оно утешало. Оно дарило чувство безопасности.

Она подняла голову, встречаясь глазами с Драко. Его взгляд был волнующим. Бесчисленное количество бабочек затрепетало в ее животе.

Он не должен был заставлять ее так себя чувствовать.

Джинни не знала, что делать. Ей хотелось сбежать, но Драко сжал ее руку в своей ладони сильнее, и ей показалось, что бабочки всколыхнули уже в ее сердце.

— Мы найдем выход, — уверенно сказал он. — Я думаю, нам обоим хватает решимости.

Она тяжело сглотнула:

— А я думаю, у тебя есть все шансы вернуть свою палочку.

Глаза Драко расширились от удивления.

— И как же? — он фыркнул.

— Сердцевина твоей палочки — волос единорога, — объяснила она. — Это верные палочки. Они чисты и праведны, как сам единорог.

Драко с горечью усмехнулся:

— Но я вовсе не праведный.

— Но ты и не злой. Ты не такой порочный, каким себе кажешься, — Джинни провела большим пальцем по его ладони. — Иначе тебя никогда бы не выбрала эта палочка.

— Что ты имеешь ввиду?

Она тепло улыбнулась:

— Я думаю, что смена верности была временной. Тебе просто нужно было снова заслужить чистоту своей палочки. Заслужить чистоту ее сердца.

Драко ничего не ответил — только вплел в пальцы Джинни свои. Они сидели так, держась за руки, до тех пор, пока время не растянулось в часы. После этого утра Джинни больше не приходилось спрашивать, может ли она снова остаться с ним. Драко никогда бы не дал ей уйти.

.

ஐ

·

Максвелл Хиггинс сидел за столом в комнате для допросов. Он выглядел так, словно ему было скучно.

Кингсли организовал спецоперацию по его поимке с Райтом в роли приманки. В обмен, бывшему сообщнику Хиггинса предложили смягчение приговора, и обвинения в государственной измене с него были сняты. Министр согласился на сделку с учетом признания его вины. Райту удалось связаться с Хиггинсом по засекреченным каналам и организовать «деловую сделку».

Хиггинс довольно быстро понял, что предложение Райта было подставой. Ему почти удалось сбежать, но авроры оперативно заблокировали выходы из переулка. Ликвидатору пришлось сдаться.

Билл стоял по другую сторону стекла комнаты для допросов, наблюдая за Хиггинсом. Когда тот лениво зевнул, Билл едва удержался от желания ворваться в комнату и наложить Круциатус на самодовольного ублюдка. К сожалению, даже если бы Кингсли и дал ему разрешение использовать Непростительное, это все еще не гарантировало бы признания. Хиггинс не стал бы просто давать им то, что им нужно. С ним нужно было работать иначе.

— Трейси, я хочу, чтобы ты зашла в комнату, как только он допустит ошибку.

— Понятно, — кивнула Дэвис.

— С чего ты взял, что он признается? — спросил Кингсли.

— Потому что он высокомерный ублюдок, — объяснил Билл. — Он восхищается выдающимися волшебниками, особенно моей сестрой. Он не упустит возможности намекнуть, что стоит за всем этим. Во-первых, он любит внимание, а во-вторых, он думает, что ему сойдет это с рук, — он посмотрел на Трейси, и они обменялись понимающими взглядами.

Билл схватил несколько папок со стола и прошел в комнату для допросов. Казалось, Хиггинс был искренне удивлен увидеть старшего Уизли. Тем не менее, это явно его забавляло.

— Билл Уизли, какими судьбами? Я и не знал, что ты работаешь в министерстве, — Хиггинс бросил насмешливый взгляд на двустороннее зеркало. — Где же твоя миленькая сестренка?

— Тебе лучше знать, не находишь?

Хиггинсу хватило наглости изобразить озабоченность:

— Ох, ты выглядишь таким обеспокоенным, Уизли. Неужели маленькая Джиневра пропала? — он громко цокнул. — Знаешь, это должно было произойти рано или поздно. Мы занимаемся опасной работой.

— Работой, которая тебе больше не светит, — отрезал Билл, присаживаясь в кресло напротив. — Мы оба знаем, что Гринготтс не любит мошенников.

— Что ж, — Хиггинс пожал плечами. — Видимо, им придется расторгнуть со мной контракт. Но у меня есть множество других предложений.

— Вроде внештатных заданий для Уильяма Райта?

Билл бросил ему открытую папку с делом Райта, но Хиггинс даже не потрудился на нее взглянуть.

— Так вот, кто пытается доставить мне неприятности? — лениво поинтересовался он, касаясь пальцами столешницы. — Райт хочет сделать из меня отступника?

— Хиггинс, с каких пор ты стал таким скромным? — Билл улыбнулся. — Ты никогда не был из тех, кто позволит другим отхватить лавры за свою работу.

Максвелл молчал, и Билл показал ему еще одну папку.

— У меня есть подписанное признание мистера Райта, в котором он утверждает, что нанял тебя для доставки картины Драко Малфою, — Билл достал колдографию картины из папки и показал ее Хиггинсу. — Проклятой картины, которую создал ваш дед, Максвелл Хиггинс I.

Заключенный молча взглянул на колдографию, и мышцы на его челюсти напряглись.

— Я никогда не видел эту картину ранее, Уизли, — он бросил Биллу колдографию. — Мой дед не был темным волшебником.

— Ты в этом настолько уверен?

— Это все, что вы откопали? — Хиггинс презрительно фыркнул. — Признание осужденного волшебника, который был бы готов сказать что угодно, лишь бы смягчить себе приговор? — он оттолкнул папку со своей стороны стола. — У вас ничего на меня нет.

— У меня есть письменные показания Люциуса Малфоя, данные под присягой. В них говорится, что он нанял тебя, чтобы найти своего сына, Драко, — Билл открыл третью папку и показал копию Хиггинсу. — Здесь также говорится, что, когда тебе не удалось найти его сына, ты рекомендовали ему Джинни Уизли, — он самодовольно улыбнулся. — Она и правда лучшая в своем деле, в конце концов.

Хиггинс обнажил зубы в кривой ухмылке:

— Я бы поспорил.

— Не сомневаюсь.

— И что с того? — рявкнул Хиггинс. — У вас нет на меня ничего, кроме показаний двух преступников.

— Ты прав, — Билл собрал свои папки. — Однако я здесь не для того, чтобы обвинить тебя в чем-то.

— Неужели? — Хиггинс недоверчиво выгнул бровь.

— Нет, я просто хотел сообщить, что буду требовать твоего увольнения в Гринготтсе, — Билл поднялся со своего места. — Министерство скоро займется твоим допросом касательно показаний Райта.

— Это все? — ликвидатор выглядел неудовлетворенным. — Ты даже не хочешь спросить меня о своей сестре?

— Зачем? Разве ты смог бы мне что-то о ней рассказать? — Билл пренебрежительно пожал плечами. — К тому же, я не особо за нее волнуюсь. Джинни блестящий ликвидатор заклятий. Тебе известно это, как никому другому. Уверен, она скоро вернется, — сказал он, направляясь к двери.

— Я бы не был таким уверенным.

Билл обернулся:

— Почему? Тебе что-то известно об этом?

— Может быть.

Билл покачал головой со снисходительной ухмылкой:

— Ты не смог найти даже Малфоя, Хиггинс. Я очень сомневаюсь, что ты знаешь что-то о Джинни. Она всегда была на три шага впереди тебя.

— Неужели? — гаркнул Хиггинс, и его шея покраснела от гнева. — Что ж, в этот раз, это я обставил ее на три шага вперед, — он дернулся на своем стуле, и его губы изогнулись в кривой усмешке. — Ты больше никогда не увидишь свою сестру, Уизли. Ей никогда не выбраться.

Дверь с грохотом распахнулась, и Трейси Дэвис ворвалась в комнату.

— Ох, но Дину Роджену все же удалось выбраться, не так ли? — прошипела она, положив завернутую в защитную бумагу картину на стол прямо перед Хиггинсом.

Ликвидатор тут же дернулся назад, металлические ножки его стула громко заскребли по плитке. Он осторожно скользнул взглядом по картине, прежде чем снова взглянуть на Билла.

— Я ничего тебе не скажу.

— В этом нет необходимости, — едко заметила Трейси, присаживаясь на край стола.

Хиггинс тяжело сглотнул, и в комнате повисла напряженная тишина.

Билл снова повернулся к столу и провел пальцем по покрытой картине:

— Знаешь, вы с дедом очень похожи. Только ты занимаешься кражей темных артефактов, а он их проектировал. Он создал эту картину, — Билл постучал по ней указательным пальцем, — чтобы отправлять в нее своих врагов. Чтобы прятать в ней кого-то вроде Дина Роджена. Но твой дедушка был любознательным и расчетливым волшебником. Он не мог просто предположить, что портал на картине работал; он должен был это проверить. Для этого ему нужно было бы продумать способ из нее выбраться. Какой-то безотказно работающий план, который был бы известен только ему.

— Возможно, он бы поделился этим секретом со своим внуком, — добавила Трейси. — Который бы так сильно был похож на него.

Пристальный взгляд ликвидатора метался между Биллом и Трейси.

— Видишь ли, Хиггинс, дело в том, что мне не нужно, чтобы ты мне что-либо рассказывал, — Билл медленно подхватил картину и поставил ее прямо перед ликвидатором. В следующее мгновение, он резко сорвал с картины бумагу, и глаза Хиггинса округлились в ужасе. Не в силах отвернуться, тот потянулся к картине рукой. — Потому что я заставлю тебя вернуть Джинни домой.

1) Песня, которую исполняла Джинни: Frank Sinatra — Let It Snow.

Вернуться к тексту