Поддавки (джен)

— Запоминайте ориентиры, — важным голосом вещал Перси. — Слева — гобелен со сценой охоты на сниджета. Копия, конечно. А рядом — однорукий Уоррик Бандит. В смысле, доспехи сэра Уоррика с одной рукой. За эту-то руку и необходимо дёрнуть посильнее…

Дин Томас ненадолго оживился, сбросил усталое оцепенение, пихнул Финнигана в бок, и оба вполнакала захихикали. Гермиона с возмущением обернулась на них, но ничего говорить не стала. Было видно, что длиннейший день и обилие впечатлений укатали даже её неуёмный фонтан. Яркое солнце приугасло, побагровело и уже не первый раз выспрашивало хозяйку, далеко ли ещё до закатного горизонта и давно заслуженного отдыха с передачей вахты лунной сменщице.

— … После чего фальшивая колонна отъедет в сторону и откроется потайной ход. Нам сюда.

«Потайной ход» оказался на удивление неплохо отделан: старая крепкая кладка из декоративного валунника, истёртые до гладкости каменные плиты пола и сводчатый потолок, заботливо укомплектованный несколькими светильниками. Никакой пыли, влаги или грязи, даже дренажных решёток нет. Разительный контраст с реальными подвалами, где вместо пола — грунт со следами прорывов, освещение — хоть глаз выколи, и невозможно пройти и десятка шагов, чтобы не влететь в бетонную балку или трубу, собственным дурным лбом или самоуверенными ногами.

Десерт исчез со скатертей столь же внезапно, сколь и основной ужин. То ли у старика лютая зависть к здоровому аппетиту, то ли он приучает детей питаться где угодно, только не в столовой с ним во главе.

— Остались две последние лестницы — и мы на месте.

Как вы полагаете, какую замену праздничному десерту выставил директор? «Давайте, говорит, прежде чем отправиться по кроватям, дружно споём школьный гимн!». Обалдеть, третья перемена блюд!

Горланить вместе со всеми Гарри не стал. Общеизвестно, что самые лужёные глотки — у тех, кому медведь на ухо наступил. Шаляпин с Паваротти благодарно отдохнут перед вторым отделением: подпевать армии сирен в общем хоре — гарантированно сорвать голос уже через пять минут. Так что мальчик просто укутался в «отвод глаз» и вдоволь налюбовался звёздным потолком Большого зала.

Потолок был удивительно красив и настоящ. Создавалось полное впечатление, что крыша в зале собрана из хрустальных сот, и сквозь неё к ним заглядывает реальное сентябрьское небо. Одно настораживало: рисунок созвездий был немного не земной. Ну и луна привела на праздник свою близняшку.

— Бывает, лестницы поворачиваются и начинают вести к другим дверям, — продолжал отрабатывать ставку экскурсовода рыжий староста. — Если вы не можете попасть по ступенькам в нужное вам место, поищите другие пути или просто подождите немного: пролёт обязательно вернётся на своё основное положение.

Топографической слепотой Гарри не страдал и давно уже понял, что этот пятикурсник водит их затейливым зигзагом через половину замковых коридоров. Зачем он столь сурово путает следы — непонятно. Может, выматывает первогодков с неизвестной целью, а может, привязывает их к себе на ближайший месяц, чтобы напуганные сложностью маршрута дети не бегали по закоулкам, а ходили по замку вместе с ним. Что так, что этак — мелочь шла сейчас за старостой настоящими сомнамбулами, ни на что не реагируя.

— Вот мы и пришли. Вход в нашу гостиную — за этим холстом. — Перси повернулся к ростовому портрету дремлющей в кресле пышнотелой тётки и сообщил: — Капут драконис!

Нарисованная маслом толстуха внезапно шевельнулась, приоткрыла один глаз, вновь закрыла, поморщилась и лениво двинула пальцами, обозначая приглашающий жест. Дверь-подрамник отошла в сторону, открывая несколько метров лаза в капитальной стене факультетской башни.

— Запомнили пароль? — уточнил староста. — Не сообщайте его посторонним: чужакам на факультете не место.

С такими «свояками» и чужих не надо, подумал Гарри, без труда расслышав бутылочный перезвон ещё из замкового коридора. Кроме того, у него появились смутные сомнения относительно того, будет ли эта обленившаяся вахтёрша просыпаться ради припозднившихся одиночек столь же охотно, как и ради возглавляемого старостой большого отряда.

Узкий переход и полутёмный «предбанник». Лет двести назад они были оштукатурены и побелены мелом. Сейчас же… Представьте себе пресловутый подвал или дренажный тоннель, много лет облюбованный подростками для своего нескучного времяпровождения. Нужно ещё что-нибудь объяснять?

На стенах не было живого места: все поверхности исцарапаны автографами и разрисованы пубертатным непотребством, местами закопчены до черноты, заляпаны неидентифицируемой дрянью и истыканы следами ударов чего-то локально-разрывного.

Абсолютно все первогодки резко пробудились и ошарашено уставились на преддверие опиумного притона, в который даже обитатели окружающего гетто не рискнут входить без надёжного сопровождения. Томас с Финниганом, впрочем, быстро отморозились и синхронно поздравили друг друга тычками по плечам. Гермиона опять ухватила Гарри за локоть. Индианка Парвати не удержалась и сделала шаг назад. Эффектная Лаванда попыталась отыскать рядом другую дверь, с которой перепутали вход в её будущий дом. Невилл впал в глубокий ступор. Уизли вытянул шею и прислушивался к звукам изнутри.

Гарри оглядел чистый, отделанный каменной резьбой коридор, по которому они сюда пришли. Контраст разил глаза и бил по перегруженному впечатлениями сознанию.

— Не обращайте внимания, это традиция, — вздохнул Перси. — И не беспокойтесь, вам здесь ничего не грозит.

Традиция здесь определённо просматривается, но немного другая, думал Гарри, обозревая убранство гостиной, в которую открывался предбанник. Кто-то, не иначе как отчаявшись подобрать эффективное воспитательное воздействие, решился на радикальный педагогический эксперимент: предоставить свиньям полное свинское самообеспечение. Вот за этой дверью — делай, что хочешь: ломай мебель, бей посуду, калечь обстановку. Будешь сидеть на полу, хлебать из ладоней и любоваться на закопчённую помойку. Никто не придёт, не починит и не заменит. Сам поломал — сам исправляй.

Всё познаётся в сравнении. Если бы гостиная открывалась сразу из замкового коридора, её обстановка вызывала бы лишь брезгливое недоумение. Но сейчас, после авангардного «парадного» прохода, с опаской ступившие на факультетскую территорию дети облегчённо выдохнули: внутри всё оказалось не так уж и плохо.

С семьдесят квадратных метров, потолки высокие, отделка в красно-золотых факультетских тонах. Для неполной сотни гриффиндорцев, соберись они все разом, места здесь было бы маловато, но сотня здесь не набиралась даже сейчас: праздновали успешную встречу преимущественно парни, и только те из них, кому не хватило ужина.

Основной доминантой факультетской агоры выступал огромный камин, в котором весело полыхало настоящее дровяное пламя. Глядя на это никогда не виданное вживую чудо, Гарри сходу осознал две вещи.

Во-первых, посидеть холодным зимним вечерком у этого огня он сможет очень и очень нескоро — года через два-три минимум. Место весьма ограниченное и предельно «козырное». Прямо сейчас, например, его до последней пяди оккупировала группа разогретых старшекурсников, и если Гарри хоть что-то понимал в тактике приютских пьянок, гудеть с этими запасами стеклотары они будут до утра, после чего прогуляют первый учебный день, проспав самое малое до обеда.

Ну и во-вторых, использовать эти столы по назначению Гарри будет лишь в крайнем случае. Но́ги на стянутую к камину целую мебель шумная компания выложила вместе с грязными носками и сапогами.

Целой мебели было действительно немного. Колченогие столики, кое-как подпёртые поленьями из камина; диванчики, некогда обтянутые кожей, но сейчас изрезанные в десятках мест, подпаленные, разорванные, кое-где неумело заштопанные, с не всегда присутствующими боковинами и фрагментарно выдерганной набивкой; стулья с ножками из лопатных черенков; два сиротливо стоящих шкафа с половиной сохранившихся полок, десятком случайных книжек и кучей мусорной дребедени вроде бумажных колпаков с каких-то праздников.

Стены украшали гобелены, некогда целые, теперь не вполне комплектные, но зато сюжетно обогащённые актуальными для школяров деталями. Имелась доска объявлений, несколько зарешёченных окон и два прохода куда-то дальше, к лестничным пролётам наверх. Решётки на окнах находились внутри помещения и несли две функциональные нагрузки: задерживали летящие предметы и не давали насельникам залезать на глубокие — больше метра — башенные подоконники. Видимо, в отличие от мебели и декора, за теплом, стеклом и безопасностью детей руководство школы следить было обязано.

Перси представил свою напарницу — Айрис Шервуд, суровую шатенку с повадками опытного организатора. Дожидавшаяся их группы в гостиной, командирша без лишних церемоний забрала утомлённых девчонок и увела в один из проходов. В общем холле опять остались только парни — что в весёлой компании у камина, что отдельными группками по уголкам, что усталой кучкой перед Перси. В пивной коллектив, впрочем, затесались и несколько девах. Одна из них сейчас удерживала в руках горячо обсуждаемую уважаемой братвой дворницкую метлу, так что старосте приходилось повышать голос, перекрикивая общий гомон.

— Эти двери ведут на спальные этажи, — указал Перси на проходы с лестницами. — К девочкам не суйтесь, или случится неприятный конфуз. Все мальчики-первокурсники живут в одной комнате. Она на самом верху, на третьем этаже, я вас туда проведу. Советую сразу же лечь спать. Я подниму вас завтра в половине восьмого, а в восемь отведу на завтрак. Ждать никого не будем, опоздаете — останетесь голодными. Теперь о главных правилах в школе. Первый месяц…

— Персик, хорош мелкоту компостировать! — заорали из гудящей толпы. — Давай их к нам: всё покажем, расскажем, зальём…

— Вы…

Поняв, что главное он услышал, а о местных правилах дорожного движения быстрее будет опросить Гермиону, Гарри решил заняться более актуальной частью программы. Ненадолго окутавшись «отводом глаз», он проследовал к книжному шкафу — проверить, не завалялись ли здесь старые учебники.

Айрис толковее, чем этот рыжий тормоз, думал он, перебирая книги. Сразу увела свою группу в тихую спальню и провела инструктаж там, без лишних помех и скабрезных комментариев. Определённо, нужно делать ставку на девчонок. Где-то же они все сейчас сидят, отдельно от набирающей обороты попойки.

Книги разочаровали. По большей части это были спортивные журналы и иллюстрированные пособия по квиддичу. Глянув на пару обложек, Гарри с удивлением осознал, что игроки здесь летают, причём на тех самых дворницких мётлах. Глубже мальчик копать не стал: тонкости местного футбола были у него сейчас на шестнадцатом месте.

Кроме того имелись потрёпанные каталоги деревенских магазинчиков: кондитерского, «мётлового», двух трактиров и лавки игрушек. Напротив позиций со спиртным стояли лицемерные приписки «не торгуем». Вместе с ценой.

Замыкали небогатый состав факультетской библиотеки «История Хогвартса в картинках», в которой иллюстраций было больше, чем текста; «Взлёт и падение тёмных искусств» с подозрительно малой долей сохранившихся страниц; и глянцевый «Ведьмополитен» за май месяц, который у Гарри тут же отобрали: пробегавшая мимо третьекурсница крикнула «вот где он!», выхватила девчачью драгоценность и поинтересовалась, чего он тут делает, когда вся мелочь уже пробует подушки своими мелкими затылками.

Напоминание не было лишено здравого смысла, так что Гарри потопал в направлении лестницы для мальчиков, мысленно добавляя к списку первоочередных дел выяснение, как тут обстоят дела с туалетной бумагой.

Спальню первокурсников он нашёл без труда — по воплям рыжего шиловёрта. На этом хорошие новости закончились.

В комнате было шумно и весело. Рон залез на кровать и, изображая козла на батуте, прыгал по ней на четвереньках. Он бы с бо́льшим удовольствием делал это и во весь рост, но мешал балдахин. Измазанных речной глиной ботинок рыжий не снимал, а из увиденного в гостиной состояния мебели выводов не сделал. Возможно, надеялся на старшего брата-старосту.

Финниган при помощи полена пытался забить гвоздь прямо в каменную кладку. У открытого сундука лежало несколько бумажных плакатов на футбольную тему. Уже имеющиеся в стенах гвозди ирландца не вдохновляли.

Рослый Томас карабкался по стойке балдахина, надеясь добраться до потолочного светильника. Мудро снятая обувь с носками выдавали в нём опытного древолаза, так что некоторые шансы у него были. Свои постеры с каким-то чернокожим бичом в зеркальных очках он уже развесил.

Невилл сидел с отсутствующим видом и тупо ждал, когда же можно будет залезть под одеяло и провалиться в сон — пусть не в полной тишине, но хотя бы без опаски, что на тебя свалится отскочившая дровина, грязный ботинок или рыжая козлиная туша.

Теорию о втором дыхании можно было считать подтверждённой тремя случаями из четырёх. Однако Гарри сейчас волновала не методика анализа экспериментальных данных, а площадь комнаты. Пространства для четырёх кроватей здесь имелось с запасом, но только не вкупе с огромными ученическими сундуками. Наличие последних делало помещение тесным, а проходы — загромождёнными и узкими.

Пятая кровать сюда не влезала даже на потолок. Это была спальня первокурсников, но это была не его комната.

Не желая привлекать внимание Уизли, Гарри вышел в коридор и поспешно усилил «отвод глаз»: по лестнице поднимались двое трезвых четверокурсников, и были они очень злые. Наверное, соседи снизу. У Невилла всё же есть шанс выспаться, а вот Перси куда-то запропастился. Мудро пропустив торопящихся на новоселье гостей и не особо прислушиваясь к зазвучавшему из спальни грохоту вперемешку с «матерным командным», Гарри вздохнул и потопал на поиски своего спального места. Ну или старосты, если он отыщется первым.

В течение следующей четверти часа он дважды обошёл всю мужскую спальную часть. Три этажа по две-три спальни разного размера. Рядом с первокурсниками, например, жили второкурсники на шести кроватях. Кроме спален, на каждом этаже имелся общий санузел, душевая и кладовка. Назначение кладовок на разных этажах было разным: на первом, например, в выставленных на малый огонь котлах булькало какое-то густое варево.

Проходя в первый раз мимо гостиной, Гарри вычеркнул из ближайших планов поиски старосты. В холле бурлила нездоровая суета и шибало необычной вонью: будто кто-то бросил в жаркое пламя совок с экскрементами. Да, был у Гарри и такой приютский опыт. Обезьяны по сути одинаковы в обоих мирах: что у магов, что у… маглов, гм.

Спустя четверть часа Гарри опять стоял у спальни первокурсников. Внутри мирно горел ночник и рокотал богатырский храп. Дети спали. Уизли — поперёк неразобранной кровати, в одежде и ботинках. Храпел именно он, и не было похоже, что рыжий успокоился добровольно. Пятой кровати не появилось.

Были проверены все спальни — даже личная комната Перси. Если бы не «отвод глаз», Гарри не раз огрёб бы за назойливое любопытство и вторжение на «чужую территорию». На всех кроватях или уже спали, или они однозначно были обжиты временно отсутствующими хозяевами. Свободных не было. И в кладовках — тоже.

Вздохнув, Гарри вернулся на лестницу. Почему этажей только три? Вход в башенную гостиную находится на седьмом уровне замкового корпуса. Спальные этажи вписаны в башню и расположены над гостиной. А что в высоченной башне находится *под* гостиной и как туда попасть? И где выход на чердак или мансарду, которые, судя по выраженной островерхости хогвартсовских крыш, должны быть поистине роскошными?

Никаких лестничных спусков на нижней площадке не было. Никаких дверей, не поддавшихся Гарриному любопытству — тоже. Здесь, на верхней площадке — также без особенностей: выход с последнего пролёта, ограждающие от падения перила и глухая стена на том месте, где должен был бы располагаться следующий пролёт. Неужели переходы на другие этажи — только у девчонок? Вот было бы обидно!

Гарри задумчиво посмотрел на стену. Выглядит логично: её наличие исключает обезьянью забаву «прыгни с верхней площадки на нижнюю». Холодная, неиллюзорная, твёрдая, вдавлена вглубь, плохо освещена, полноценный пролёт за ней не уместишь, но…

Но если бы Гарри прятал скрытый пролёт, то только здесь, внутри кладки.

Вздохнув, мальчик мысленно ухватился за пол под ногами и скользнул в *Пыль*.

* * *

А вот здесь стены не было! Вместо неё — простая ровная площадка и компактная Г-образная лестница, крутыми деревянными косоурами взбегающая вверх по дальней стене шахты.

Такие игры с маскировкой Гарри встречал впервые, но примерно догадывался, что с этим можно сделать. Удерживая кусочек реального мира, мальчик подошел к скрытой лестнице, ухватился за неё и… перенёс «привязку». Это действие требовало сил, но поскольку новая точка находилась недалеко и на том же уровне — сил небольших.

Выйдя в реальный мир, Гарри оказался на той же ровной площадке, в полумраке тёмного закутка, крепко держащимся за деревянные перила. Позади остался арочный проход, затянутый полупрозрачной дымкой — то, что выглядело стеной с другой стороны. Выглядело и *было* ею — прежде чем уходить в *Пыль*, Гарри несколько раз попробовал провернуть с каменной кладкой тот же трюк, что и на вокзале у заброшенного ларька.

Как же много он ещё не знает! Опасно много. Больше, чем выходцы из волшебных семей успели позабыть и перестали замечать. Нужно сесть, пригаснуть и вцепиться в изучение элементарных основ, которыми прочие дети дышат с младенчества. Найти бы ещё слова, чтобы донести наконец эту важнейшую мысль до Гермионы!

Лестница была деревянная и неширокая, но вполне крепкая и надёжная — из лиственницы, такое трудно ушатать. Ступени довольно крутые, что вкупе с узостью выдавало предназначение «не для всех». Судя по налёту жёсткой пыли на перилах, здесь не ходили уже многие годы. Помня об осторожности, Гарри внимательно осмотрел её в «особом» зрении. Обычное дерево без волшебных ниточек. Решившись, мальчик начал подъём наверх.

На следующем этаже было темно, так что Гарри в нерешительности остановился на последних ступеньках — переждать, пока зрение адаптируется. Если это не поможет, останется опять уходить в *Пыль* — в тамошнем полумраке свет присутствует всегда. Но заскучать ему не дали.

С негромким хлопком перед Гарри появилось странное существо: антропоморфное, прямоходящее, ростом мальчику по пояс, с большими выразительными глазами и ещё бо́льшими развесистыми ушами. Существо было одето в простую тунику без рукавов и как-то освещало самого себя в окружающем мраке. Точнее, саму себя — несмотря на лысую голову и непривычный внешний вид, мальчик отчего-то понял, что перед ним женская особь, что у неё растерянный взгляд, а ещё — что опасности от неё ожидать не стоит.

— Ты, наверное, ещё одна тайна, о которой я ничего не знаю, — пробормотал он, глядя на лопоухое чудо.

— Фиби зовут не «тайна», Фиби зовут Фиби, — пропищало создание. Хоть она и была в два раза меньше, задирать голову ей не приходилось: Гарри стоял на несколько ступенек ниже.

— Буду знать, — кивнул мальчик. — Мне сюда нельзя?

— Вовсе нет! — затрясла головой местная обитательница. — Гарри Поттер может сюда входить, и Гарри Поттер правильно сюда шёл. Но… Фиби извиняется, однако Гарри Поттер не посылал письмо в Хогвартс, и Хогвартс не приготовил место для Гарри Поттера!

— Э-э… — Гарри озадаченно нахмурился, но всё же решил, что рассказ про позднюю сову со сломанной лапой может оказаться слишком сложным для существа, избегающего личных местоимений. — И что теперь делать?

— Фиби здесь, чтобы приготовить место для Гарри Поттера! — выдали мальчику первую позитивную новость с момента исчезновения мороженого.

— Ага! — Гарри невольно покосился вниз, в сторону донёсшегося из гостиной пьяного рёва в честь очередной здравницы. — Я таки пропустил где-то свободную койку? Или мне постелют в кладовке? На каком этаже?

— Гарри Поттер не будет спать в кладовке! — Тонкий голосок был само негодование. — У Гарри Поттера есть комната на этом этаже. Но… Фиби нужно время, чтобы её приготовить.

— То есть мне нужно просто подождать, — догадался мальчик. — Хорошо. Деваться всё равно некуда.

Местная горничная исчезла, а Гарри решил осмотреться, благо пока шёл разговор, в коридоре загорелось в дежурном режиме несколько факелов.

Да, именно факелов. Поднявшись по пролёту до конца, мальчик оказался в кольцевом коридоре такой же формы и расположения, как и на других спальных уровнях, но с совершенно иной отделкой. На этом этаже обстановка не напоминала дешёвую общагу для варваров-неандертальцев. Деревянные полы — из морёной лиственницы, гладкие, покрытые нетронутым лаком, чистые и не скрипящие. Дубовые резные панели на стенах. Декоративные факелы вместо вандалоустойчивых зарешёченных светильников — с иллюзорным пламенем, конечно же, но создающие не менее тёплую домашнюю обстановку. Верхняя часть стены была каменной, а вот потолок — опять деревянным, из плотно подогнанных досок на массивном лиственничном брусе.

Похоже, это всё-таки мансарда, понял Гарри. Точнее можно будет сказать, увидев внешние стены. И похоже, этот этаж здесь далеко не последний. Во всяком случае, лестница, приведшая его сюда, поднималась дальше, укрываясь в уже знакомом арочном проходе с белёсым туманом, но для Гарри оставаясь видимой.

Полагая, что расконсервация «комнаты» займёт не менее получаса, мальчик решил проверить, кто у него в соседях и живёт ли кто-либо на этаже вообще. Приглушённых шумов здесь было достаточно, но в сорокаметровой башне старого замка, населённой забивающими гвозди гриффиндорцами, никогда и не может быть абсолютной тишины.

Судя по пыли на перилах, на мужской половине не живут, но могут жить на женской. Коридор на этом этаже, кстати, представлял собой полное кольцо: перегородок между мальчиками и девочками не было. Это говорило о взрослости и солидности, ожидаемой от жильцов, или о существенном доверии, выдаваемом авансом. Интуиция или какие-то не осознаваемые знаки подсказывали мальчику, что насельники здесь есть, только сейчас они уже легли отдыхать или готовятся ко сну. Гарри решил подойти к условной границе и осторожно разведать обстановку, но планы нарушила внезапно появившаяся Фиби.

— Фиби приготовила комнату Гарри Поттера. Фиби покажет, где это.

— Ого! И пяти минут не прошло! Веди, труженица.

«Комнату» правильнее было бы назвать апартаментами. Входная дверь открывалась в гостиную, совмещённую с прихожей и рабочим кабинетом — одним словом, жилую комнату. Две двери из неё вели в спальню, отчего-то со взрослой двуспальной кроватью, и небольшой совмещённый санузел. Личный!

— Если Гарри Поттеру что-то понадобится, ему достаточно просто позвать Фиби.

Четверо первокурсников ютятся в тесной спальне с «удобствами» в коридоре, в то время как сопоставимая им площадь выдана для проживания ему одному — пацану, у которого даже на чернила с перьями денег нет. Что-то тут не так.

— Слушай, а…

У мальчика на языке вертелась куча вопросов — от количества соседей до банального «как выключить свет». Но таинственная горничная в льняной тунике уже исчезла. Позвать её назад? Подумав, Гарри покачал головой. Фиби показала себя предупредительной помощницей, и если она не стала ждать лишние полминуты, пока он сам её не отпустит, значит, тому есть причины. Может, дел невпроворот и он не один у неё такой, а может, это какое-то испытание. Позовёт сейчас, поленившись решить задачку сам, — потеряет кучу очков в чьих-то глазах.

Кивнув принятому решению, мальчик решил отложить подробное знакомство с новым жильём до завтра. Время было уже позднее, а спать ложиться ему пока рано: имеется ещё одно неотложное дело.

Гарри снял у порога уличную обувь, ступил на удивительно тёплый коврик из сшитых шкур какого-то животного, позволил себе минуту полюбоваться на небольшой, но настоящий камин — сейчас не горящий ввиду тёплой сентябрьской погоды, — и, ухватив поудобнее оструганную в лодке палку, потопал к одному из двух письменных столов, стоящих в комнате.

Ему необходимо хотя бы вчерне сделать себе «волшебную палочку». А потом, наконец, выспаться.

* * *

— Он записан как чистокровный. — Дамблдор отодвинул фолиант в металлической обложке, одну из страниц которого долго и внимательно изучал, и трансформировал линзы очков в положение «не читаю». — Сожалею, Минерва.

Не только Гарри в этот вечер был вынужден отсрочить долгожданный отдых ради неотложных дел. Декан Слизерина Северус Снейп, существенно сократив вступительную речь перед факультетом и скинув остальное на старост, поспешил на авральную планёрку в директорский кабинет и сидел сейчас в выделенном ему как декану кресле, мрачно переваривая глухое бешенство. Шутка ли: единственный крестник сегодня поступил в Хогвартс, а он вынужден зависать на неспешном дамблдорском перформансе ради отпрыска одной редкостной мрази, десять лет считавшегося благополучно сдохшим и вдруг выпрыгнувшего, словно боггарт из бутылки коллекционного «де Монтифо»!

— У нас есть его контракт?

В отличие от Снейпа, у декана Гриффиндора МакГонагалл не было времени даже на то, чтобы произнести перед факультетом самую краткую из возможных речей. И дело не в неучтённом ученике: иди всё и в полном соответствии с её планами, заместителю директора светило бы сегодня забыться коротким сном лишь ближе к утренним петухам.

— Ты *меня* об этом спрашиваешь? — МакГонагалл не оценила риторических переливов директорского вопроса в половине первого ночи.

— Кхм… В таком случае, как чистокровный он оплачивает обучение полностью. Можно пойти навстречу и ограничиться минимальным пакетом.

— Альбус! — ошарашенно развела ладони МакГонагалл. — Ты видел, во что он одет?

— Хорошо, что напомнила. Ещё плюс двадцать процентов за начальную адаптацию к нашему миру. Похоже, это будет тот ещё геморрой.

Откровенно говоря, директору джеймсов выкормыш нужен был в Хогвартсе ещё меньше, чем отчётливо скрипящему прожигаемой обивкой Снейпу. Этот непонятно откуда взявшийся сопляк требовал пересчёта всех настроенных раскладов. И это в том идеальном случае, если поганец сядет на своей тощей попе ровно и не будет эти расклады ломать.

— Но… Но он же сирота! Откуда у него такая сумма?

Иногда эта пасторская курица жутко раздражает, подумал директор. На своём посту МакГонагалл незаменима, но — проказные могильники! — до чего же по-маглокровски она слепа, бесхитростна и настырна! Даже половина Снейпа на её месте давно бы всё поняла!

— Он такой не первый, — терпеливо напомнил директор. — У чистокровных сирот имеются родительские сейфы…

— Но, Альбус, ты же знаешь: его депозиты…

— Да! — рявкнул потерявший терпение Дамблдор, пресекая уклонение дискуссии на скользкую тропу. Помолчал, забросил в рот пару молочных леденцов и продолжил гораздо тише: — Хогвартс — не благотворительная организация, Минни. Нам отчего-то даже брюкву никто бесплатно продавать не соглашается.

Директор ненавидел молоко и молочный запах. Но эти леденцы были единственным средством от изжоги, пробивавшей его в преддверии крупных неприятностей.

Брюкву он, впрочем, ненавидел ещё больше. Сказывались трудные годы после смерти матери.

МакГонагалл потерянно покачала головой.

— В виде исключения, Альбус. Неужели нельзя выделить субсидию…

— Август завершился, всё поделено, — вздохнул Дамблдор. — Как вообще получилось, что мы узнали о нём только сегодня? Ты письмо отправляла?

— Я не заглядываю в отправляемые письма, ты же знаешь, — терпеливо пояснила МакГонагалл. Директор когда-то и сам был на её должности, но то ли забыл некоторые детали, то ли они за все эти годы немного поменялись. — Перо чудит, пишет приглашения всем, кого увидело при рождении. Но не все дети к нужному времени способны колдовать и… живы.

— Так… И что? Приходил от него сигнал?

— Нет. Ни о получении, ни о потере письма.

Во избежание нарушения Статута, письмо из Хогвартса должен взять в руки маг. Только после этого оно становится доступным для вскрытия и, к сожалению, видимым для маглов. Одно без другого невозможно — юный волшебник может быть слишком слаб и невнимателен, чтобы на его приглашение можно было накладывать полноценные маглоотталкивающие чары.

По-хорошему, письма нужно вручать лично, а не совами. По-хорошему, и штат школы должен быть в два раза больше.

— Хагрид сказал, что у мальчика был билет, — нахмурился Дамблдор.

— Перед приходом сюда я просмотрела журнал. Сигнал всё-таки был, двадцать пятого августа.

— Так что же ты…!

— Тебе напомнить, что тут творилось за неделю до начала года? — не вытерпела заместитель директора.

Директор крякнул, прикрыл глаза и устало потёр их ладонями. Где носило эту мордредову сову целый месяц? Видит Мерлин, лучше бы она сразу сдохла на какой-нибудь магловской проволоке под током.

— Альбус, — завела шарманку по-новой неугомонная Минерва. — Это же Поттеры. Они… То есть, учитывая их заслуги перед Хогвартсом… Может, обратиться к Попечительскому совету?

Подавив раздражение, директор был вынужден признать, что идея не лишена здравого смысла — по крайней мере, своей возможностью перевести стрелки на прижимистых попечителей. Оба не сговариваясь посмотрели на Снейпа.

— Я, конечно, задам вопрос лорду Малфою, — проскрипел зельевар свои первые за всё совещание слова. — Но… перспективы у этого дела…

Гримаса декана однозначно заверяла, что и во всём Хогвартсе не найдётся человека, «более заинтересованного» в каких-либо перспективах у этого дела.

— Ты уж постарайся, Северус, — прожурчал Дамблдор положенную по сценарию фразу. — Поттеры действительно, гм… не чужие нашей школе.

— А я, пожалуй, напишу лорду Гринграссу, — вызвалась МакГонагалл, заподозрив, что до Малфоя просьба может вообще не дойти. — Он должен понять…

— Не стоит, — немедленно отреагировал директор. — Минерва, давай доверимся дипломатическому искусству слизеринца. Если мы начнём толкаться с двух сторон…

— Хорошо. Если ты так считаешь — не буду.

Дамблдор задумчиво побарабанил пальцами.

— Итак, решение. Северус, говоришь с Малфоем. Минерва, пусть мальчик побудет в школе пару дней, ну а дальше… Его в любом случае придётся вызывать и сообщать новости. Или не очень хорошие, или плохие.

Директор обвёл подчинённых взглядом, ожидая возражений, и отчертил итог.

— Расходимся, коллеги. Дел ещё много.

Деканы поднялись: Снейп — налегке и стремительно, МакГонагалл — собрав бумаги. Ей предстояла ночная утряска расписания, которую никогда не удаётся выполнить заранее. Несмотря на строжайший майский дедлайн, заявки на специализацию тащат до самого сентября, «радуя» руководство ударной порцией именно к праздничному пиру — мол, «с родителями посоветовались». Да ещё внезапные директорские пожелания…

Уже поднявшись, она внезапно замерла от какой-то пришедшей ей в голову мысли.

— Альбус, — тихо сказала она. — Так это что же: он тогда как-то выжил? *Там*?

Судя по запнувшемуся у лестницы Снейпу, ему этот простейший логический вывод тоже пока не приходил на ум.

А Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, дважды кавалер ордена Мерлина первой степени, дважды победитель тёмных лордов и отец магобританской «реформации» внезапно осознал, что проблемы, напрашивавшиеся в гости ещё со слов «Поттер, Гарри», только что показались в конце дорожки к его дому.