Давай уйдём отсюда (джен)

Первые два дня и две ночи сестры то и дело лежали в обнимку и плакали. Паудер цеплялась за Вай, как за спасательный круг. Старшая прижимала к себе худенького ребёнка, гладила младшую по волосам и пыталась создать кокон из одеяла.

Паудер и Вай против всех. Вай и Паудер против шторма. Хищные волны давно поглотили Пилтовер. Хищные волны давно поглотили Заун. Хищные волны давно поглотили весь мир. Хищные волны хотят оторвать сестру от сестры. Хищные волны кидали их по вселенной, цеплялись за руки, за ноги, только, чтоб оторвать Вай от Паудер.

Воровка с красными волосами знала и понимала, что раны не заживут просто так. Они вообще не заживут. Никогда. Кошмар будет вечно напоминать о себе. Пока они не умрут. Но кошмар не сможет их одолеть. Кошмар не сможет их разлучить.

Они выбрались из убежища Паудер и кое-как нашли заброшенный дом. Халупа в забытом районе Зауна. Они слишком устали. Почти не сознавали, что происходит вокруг.

Покосившийся дом с забитыми окнами, пустота, пыль и тьма стали желанным укрытием от всего. У них не было сил искать что-то лучше. Да и зачем? Сёстрам нужен был не уют. Им нужен был угол, какая-то крыша над головой, чтобы забыть обо всём. Чтобы остаться в маленьком, крошечном мире, где нет никого, кроме Вай и Паудер.

Старшая знала, что Джинкс не отдаст ей сестру просто так. Ночью, когда Паудер еле-еле заснула, обтянутый пепельной кожей скелет, худая, как сама смерть, девчонка пыталась свести Вай с ума! В дом ворвались миротворцы. Кейтлин Кираманн пришла за головой самой опасной преступницы Зауна! Законница растянула губы в зловещей, хищной улыбке, а потом весь отряд наставил на сестёр пушки.

— Ей даже в тюрьме будет лучше! Она ответит... За Вандера! За миротворцев! За всех! Она убила… Вандера! Ты забыла?! Убила! Мои люди погибли! Она — преступница!

Мир превратился в калейдоскоп, в зеркало, разбитое на миллионы осколков. Из каждого осколка, со всех сторон на Вай и Паудер смотрели сотни и тысячи лиц. Красный глаз Силко. Розовые зенки подручной наркобарона. Джинкс! Безумная ярость! Взгляд исподлобья. И Миротворец Кейтлин Кираманн! Она смотрела на сестёр сверху вниз. Кривила губы в гримасе омерзения и отвращения.

— Она — проклятие! Твоё проклятие! Ничтожество! Тварь! Мразь! Преступница!

— Ты — проклятие! Ты создала Джинкс! Убирайся!

Зеркало содрогалось. Осколки сверкали светом хекстека. Всё зеркало — бомба! Одна большая, гигантская бомба! Джинкс хочет взорвать, разорвать, уничтожить связь двух сестёр! Джинкс сильная! Она сможет!

В это время кучка бродяг пыталась проникнуть в их халупу. Они пытались выломать доски на окнах. Щурились, чтобы с улицы увидеть хоть что-нибудь в доме через узкие щели. Давили на дверь. Лезли на крышу. Искали хоть какой-то проход.

Джинкс всё видела. Джинкс всё слышала! Хор голосов обрёл новую силу! Разноцветные монстры вонзили клыки в руки, в ноги, в тело и в голову Паудер! Младшая должна знать! Старшая хочет сдать Паудер миротворцам! Старшая хочет сбросить балласт! Старшая хочет избавиться... от проклятия!!! Джинкс всё знает! Джинкс уничтожит... Джинкс уничтожит Паудер! Джинкс уничтожит Вайолет! Джинкс сильнее всех!

После срыва Вай над телом названного отца, после отчаянных криков маленькой Паудер, после кошмаров в тюрьме, после встречи с безумием Джинкс, старшая сестра знала, что не сможет спасти младшую просто так. Она не сможет сказать пару слов, улыбнуться, обнять Паудер, чтобы та улыбнулась в ответ и легко, без проблем смогла бы тут же забыть всю бесконечность кошмаров, всю свою боль и годы под крылом Силко.

И уж тем более она знала, что первые ночи и дни будут самыми жуткими. Джинкс смогла вложить в голову Паудер страх, дикий страх, ярость! Кучка бродяг, шаги, голоса, силуэты превратились в отряд миротворцев. Вай обнимает её? Вай защищает её? Она лжёт! Вайолет хочет сдать её! Вайолет хочет бросить её! Она держит её, она вцепилась в неё, чтобы Джинкс не могла спасти Паудер!

Бомба разорвалась. Джинкс убила бы Вай! Но старшая успела проснуться. Успела понять, что случилось и что сейчас будет. Старшая успела вцепиться в жилистые запястья Паудер. Несколько секунд продолжалась борьба отчаяния с отчаянием! Борьба всех разноцветных чудовищ с теплом родных рук и копной алых волос. Мгновения и вечность.

— Они ушли. Я с тобой. Я никому тебя не отдам. Я люблю тебя!

Последние слова старшая прошептала сквозь слезы. Она хотела, чтобы Паудер знала, чтобы услышала через года, через рев пламени, через крики живых и погибших. Через боль.

Вай всегда хорошо видела в темноте. Сумрак Зауна давил, цветные огни манили людей, как мотыльков. Рождался контраст, в котором все они жили. Страдали, любили, рыдали, смеялись. Солнечный, яркий, пышный и чистый Пилтовер казался совсем другим миром. Глаза слепил свет, а голова сходила с ума от красок, простора, блеска и глянца.

Пилтовер манил, но ослеплял. В густом сумраке, почти что во мраке всеми забытого дома Вайолет смотрела на лицо Паудер и снова видела поле битвы. Паудер против Джинкс. Джинкс против Паудер. Девочка, сломанная криком старшей сестры, против безумной правой руки Ока Зауна!

За яростью и пустотой пришли ужас и боль. Ужас и боль позвали с собой мольбу. Полная энергии Джинкс отключилась, а Паудер словно сломалась. Худой, бледный ребёнок мгновенно, резко обвис в руках старшей сестры.

Вай снова закутала её одеялом. Снова прижала к себе. Паудер вцепилась в неё, как в маму, как единственную и последнюю соломинку в мире. Вырванная из огня девчонка зарылась лицом в грудь сестры. Она рыдала и дрожала, словно через неё пропускали всю мощь всех кристаллов хекстека. А старшая вспоминала, как они в детстве лежали в уютной тесноте между мамой и папой. Вай вспоминала, как отец с матерью гладили их по волосам, пытались успокоить и шептали о том, что всегда будут рядом.

Потом она представила Вандера. Живого, целого и невредимого. Он обнимал сестёр. Он не держал зла на Паудер. Он пытался успокоить, дать сил и старшей, и младшей.

— Вай.

Обессиленный голос над пропастью.

— М?

— Я боюсь...

Паудер замолчала, но старшая чувствовала, что она хочет сказать что-то ещё.

— Я боюсь... себя.

Страх и мольба. Отчаяние. Младшая смотрела на Вай, как человек, повисший над бездной смотрит на тех, кто может подать ему руку или спустить верёвку. Вот только... А рука сможет достать? Найдут ли вообще верёвку? А, если найдут… Верёвка выдержит? И стоит ли оно того? Возможно, легче уйти? Пусть гравитация, хаос, безумие возобладают. Пусть Джинкс сломает Паудер. Пусть Паудер исчезнет. А Вайолет уйдёт и будет жить. Нет! Нет! Вай, прошу! Не уходи! Прошу, Вай! Прошу... Только не уходи...

Вай не ушла. Большой палец скользит по щеке. Большой палец стирает все слезы. Теплые ладони, нежные пальцы обхватывают голову младшей. Губы целуют в макушку. Где-то там живут монстры. Разноцветные монстры. Где-то там вопят голоса. Не сразу, но постепенно голоса умолкают. Словно старшая построила вокруг младшей глухие стены из ваты. Клыки монстров превращаются в пыль. Паудер наслаждается тишиной.

— Не бойся. Джинкс просто напоминает мне, чтобы я была рядом.

Паудер висит над пропастью, но… Рука сестры смогла дотянуться. Верёвка нашлась. Джинкс ушла. Отступила. Паудер утонула в коконе безопасности и тепла. Только две сестры в огромном мире. Их пальцы сплелись в неразрывную связь.

— Мы сможем. Я смогу. Ты сможешь.