Давай уйдём отсюда (джен)

— Позаботься о Паудер…

Ночь. Тишина. Сырость. Холод. Холод, пробирающий до костей. Решётка. Тюрьма. Вандер… Погиб. Погиб из-за… Паудер! Почему? Ну почему ты… Чёртова… Мелкая… Я же сказала! Ненавижу…

Вайолет скрежещет зубами. В другой камере кто-то стонет. Вдалеке кто-то воет. Тюремщик встал и что-то там проорал и тут же стал бить дубинкой по прутьям. Нехер! Нехер! Нехер! Молчать! Молчать! Молчать! Вай молчит. И разрывается между ненавистью и сожалением.

* * *

Огонь. Боль. Вандер. Невыносимая боль!

— Позаботься о Паудер!

Вай сжимает кулаки и зубы до боли. Зачем? Зачем он просит её об этой девчонке?!

— Она… Убила тебя! Она убила тебя!!!

Дрожащая, но всё ещё сильная рука Вандера сжимает её запястье. На лице умирающего возникает перекошенная от боли маска обиды и гнева. А потом Вандер превращается в Силко.

— Хочешь ненавидеть?

Жуткая, зловещая улыбка до ушей.

— А как же я?

— Я хотела помочь… Я только хотела помочь! Вай! Прошу!

Детский, пронзительный голосок. Боль. Страшная боль! Словно Силко разбил ей все рёбра и старается вырвать сердце, все её потроха. Огонь обжигает спину. Голова горит изнутри. Всё в груди горит изнутри! Но ей холодно. Жутко холодно! Без отца, матери, Вандера…

— Вай, прошу! Ва-а-а-ай!

Чтоб тебя, Паудер!

* * *

Мост. Мать. Отец. Крики. Кровь. Боль. Выстрелы. Миротворцы. Тьма. Грохот. Вспышки.

— Вай? Я же просила…

— Я… Я только хотела помочь.

Ей сказали, ей приказали просто сидеть и ждать. Ждать и защищать Паудер. А она не могла… Не могла думать о маме, о папе, о миротворцах, о выстрелах, об ударах! Всё её существо рванулось вперёд. Помочь! Спасти маму и папу! Паудер полетела за ней, хвостиком. Младшая не могла без старшей.

Но мама всё равно смотрит на неё с яростью, болью, обидой, отчаянием… Почему? Почему?!

— Я только хотела помочь!

Лицо матери перекосилось от боли. Пылающие когти смерти раздирали всё тело. Ледяные клыки впивались в руки и ноги. Из последних, нечеловеческих сил она посмотрела на дочь, на старшую, непослушную дочь! Она никогда её так не любила, как в ту кровавую ночь, но... Ослепительный свет любви, мрак отчаяния и огонь ненависти соединились в одно.

Только что она лежала, смотрела в багровое небо и ненавидела весь Совет, миротворцев, весь мир, где счастье живёт в верхнем городе, чтобы с презрением, отвращением плевать в сторону Зауна. Она и так уже плакала от всего, что навалилось на последних секундочках жизни, а тут ещё… Дети! Девочки должны выжить! Старшая должна позаботиться о младшей сестре! Или всё было зря… Она хотела помочь? К чёрту! Дура!!!

— Убирайся.

— Мам, я…

— Пошла вон!!!

— Я только хотела…

Маленькой Вайолет ответила только смерть. Оглушительная тишина. Застывшая маска смерти вместо родного лица.

— Мам, я… Прошу! Ма-ам! Прошу… Прошу! Ма-а-ам!

— Вай…

Тоненький писк младшей едва не вызвал взрыв ярости. Старшая готова была наорать на маленький балласт на её плечах. За что? За всё. За проклятый мир, где матери погибают на глазах дочерей. За безжалостный, ненасытный Пилтовер, сосущий соки из Зауна. За миротворцев. За маму. Всё!

Она не успела. Вандер. Большой, сильный, как папа. Подошёл, положил руку на голову Паудер и посмотрел на Вай. Вся ярость, желание рвать и метать испарились. Вся ненависть просто исчезла. Осталось только боль и зияющая пустота от двух вырванных кусков из души. Маленький пальчики, маленькие ручки цеплялись за её плечи. Паудер пыталась её поддержать, пыталась помочь, а старшая сгорбилась. Весь мир навалился на плечи. Слезы хлынули градом. Она не знала что делать в огненной пустоте. Дым обжигал её изнутри. Слова матери заставляли её содрогаться от бессилия и обиды.

— Я только хотела помочь. Я только… Прошу...

Прошу? Кого? Мать? Отца? Мир? Вандера? Вандер стал путеводной звездой, робким лучиком света в конце тоннеля. Она боялась подумать, что будет, если и он...

* * *

Вай скорчилась в три погибели, свернулась клубочек на полу камеры. Всё мышцы на пределе. Она дрожала. Она не могла двинуться с места. Ей казалось, стены избивают её. Или... Сама старшая металась от одной стены до другой, получая удары из двух кошмаров одновременно.

— Вай! Вай! Прошу! Прошу! Я только хотела... Я только хотела... Помочь! Прошу! Прошу!

— Ты моё проклятие!!!

Удар. Снова удар.

— Мам... Я только... Я хотела помочь! Я только хотела помочь! Ма-а-ам!

— Убирайся!

— Прошу! Прошу!

— Пошла вон!!!

Если бы не решётка, Вай рванулась бы, чтобы найти Паудер. Если бы не решётка, она бы обыскала весь Заун и весь Пилтовер!

— Прошу! Прошу!

— Ты — проклятие!

— Позаботься о Паудер.

Вандер... Прости!

Две маленькие девочки в огне. Они потеряли мать. Потеряли отца. Они ненавидят друг друга. Они проклинают друг друга. Они умоляют друг друга...

— Паудер... Прости.

— А потом? Что потом?

Чистенькая, сладенькая девчонка освободила её. Миротворец. Юбочка. Белые оборочки. Красивые ножки. Сжатые губки. Задранный гордый носик. Естественно. Как иначе? Воровка из Зауна и полный энтузиазма служитель закона. Вай воняет, а Кейтлин морщит носик и губки, сдерживается, чтобы не выдать гримасу.

Если бы не ниточка к зловещей, безумной подручной главного негодяя Зауна, юбочка с оборочками и не подумала бы выпускать дикую Вайолет из тюрьмы.

А Вайолет старается быть спокойной, но мечется от радости к ужасу. Вот же она — возможность найти и спасти Паудер. Вернуть сестру! Попросить прощения, но… Что, если вздёрнутый носик выкинет какой-нибудь фокус? Вай никогда себе не простит, если пилтошка использует старшую против младшей. Тогда она потеряет Паудер навсегда. Другого шанса не будет!

— Если она даст показания, если подпишет признания, то… Может быть…

— Может быть?

Глаза Вайолет — два клинка! Два острых клинка вонзаются в Кейтлин, чтобы она даже не думала строить чёртовы тайные планы! Кираманн старается быть скалой, незыблемой, недосягаемой, неуязвимой. Она прочитала досье. Ей жаль, что так получилось. Она бы с радостью помогла, если бы Паудер была бы маленькой и невинной заложницей наркобарона. Но правая рука Силко уже не невинная девочка! А Кейтлин Кираманн — миротворец! Она — закон и порядок Пилтовера! И пусть воровка из Зауна болтает что хочет, провоцирует, угрожает. У Кейтлин всё под контролем! Она с честью сделает своё дело!

Пусть даже от клинков в глазах Вай хочется вздрогнуть, вызвать к себе подкрепление и как-нибудь извернуться, чтобы застрелить бывшую заключенную.

— Она преступ…

Кираманн не успевает договорить. Вайолет подошла к ней вплотную. Миротворице показалось, что её бросил об стену громила, хотя воровка просто стояла рядом. От страха ей стало трудно дышать. Позор! Позор! Слуги закона должны так угрожать и выбивать дух из мерзавцев и негодяев нижнего города, а получается наоборот!

— Она преступница? Всё детство мы ждали придирок от миротворцев. Мы голодали, дышали чёрт те чем, болели. Всё детство за нами гнался кошмар. Пилтовер, миротворцы, такие, как ты, убили... Спаси меня сто раз, я не забуду. Хотела бы я, чтобы ты лежала на мосту, а я бы целилась в тебя твоей винтовкой.

Две девушки смотрели на друг друга и понимали, что Силко — всего лишь враг врага. Серые глаза воровки побелели. Она смотрела на ухоженное лицо пилтошки, которая знать никогда не знала боли, отчаяния, голода и нужды. А юбочке с оборочками показалось, что воровка из Зауна прижала холодные лезвия к её шее.

Кейтлин начала думать, что вот сейчас бестия прикончит её. О чём она вообще думала, когда решила, что связь между сёстрами поможет ей добраться до Силко? Зов крови можно использовать, но в команде других миротворцев. Рванулась бы Вай, а ей тут же бы руки за спину и носиком в пол! Кираманн поклялась себе, что больше никогда не будет вот так бросаться в омут нижнего города с головой и расчётом только на свои силы!

— Ты бы убила меня?

— Да. А пока... Ты просто используешь меня, чтобы добраться до Силко. А я использую тебя, чтобы вернуть Паудер. Большего не жди.

Свобода. Резко, внезапно Вайолет отошла. Всего лишь на пару шагов, но от неожиданности Кираманн едва не упала. Пару секунд девушки стояли друг против друга и думали, не перегнули ли палку? А, если не перегнули, стоит ли жечь мосты?

Вайолет может послать миротворицу к чёрту. Она может сбежать. Избавиться от пилтошки. Она должна вырвать Паудер из лап Силко! Она должна попросить прощения! Зачем ей Кираманн? Но юбочка с оборочками может плюнуть. К чертям всю затею, а Вай за решётку. Снова и навсегда!

Сейчас она не за решёткой. Наручников нет. Кандалы сняли. Вокруг улочки Зауна. Ненавистные и родные. Но стоит ей сделать ноги, задранный носик и сжатые губки добьются облавы по душу неуправляемой и строптивой воровки с алыми волосами. А потом мундиры Пилтовера уничтожат Силко и Паудер. Зловещий бандит и безумная мразь. Для миротворцев девочка, которая мстит миру за одиночество, просто-напросто безумная мразь, которая жутким образом отняла жизни их сослуживцев. Вокруг снова будет огонь. Будут крики. Дым! Кровь! Но Вайолет не сможет помочь. Она скорчится в три погибели за решёткой и будет дрожать от бессилия и кошмаров!

А Кираманн думала, что Заун, вонючий и дикий Заун в лице Вайолет всё-таки перешёл черту. И сейчас она должна поставить воровку на место. Должна! Но... Рыбка может сорваться с крючка. В академии ей говорили, что ради торжества закона, порядка и справедливости миротворцы иногда, но сотрудничали с теми ещё негодяями из грязи нижнего города. Негодяи не были паиньками. Они огрызались, наглели, пытались манипулировать, торговались и вообще пытались себя убедить, что они круче пилтошек, круче всех миротворцев и круче Совета. Но слуги закона держали себя в руках. Порядок торжествовал!

Если она хочет стать миротворцем, постоять за Пилтовер, за честь семьи Кираманн, ей нужно пройти по канату, сжав зубы!

— Бросай оружие!

Миротворец. Ствол. Паудер. Огонь свечей на столе превратился для Вай в гигантский пожар. Сейчас Кираманн нажмёт на курок. Порох отправит свинец убить Паудер. Пилтоверу мало убить их отца. Пилтоверу мало забрать мать у сестёр! Пилтоверу наплевать и насрать на Вандера! Пилтовер хочет прикончить Паудер на глазах у сестры. Пилтовер хочет покончить не с Силко, а с Зауном!

— Она моя сестра!

— Она преступница! У неё оружие!

Хватит! Кираманн едва выжила на мосту, когда воровка из Зауна искала свою сестричку! Искала, да не там! Если бы не Поджигатель, Экко, чернокожий бандит, Джинкс прикончила бы её с удовольствием! С садистским и извращённым! Из-за сестёр она потеряла возможность использовать свои навыки, чтобы поставить, наконец, точку в войне двух городов!

Она успела услышать шаги. Голос Силко. Отлично! Одним выстрелом сразу двух зайцев! После разборки с Экко Джинкс была явно на грани. Юная миротворица вспомнила все тренировки, все уроки, когда её пули ложились в самое яблочко! Ей нужна одна пуля. Одна пуля в лоб наркобарону, промеж его глаз и всё! И пусть её убьют, но она остановит войну! Миротворец Кейтлин Кираманн могла с честью исполнить свой долг! Без босса бандиты бы разбежались, а она бы вернулась в Пилтовер. Целый и невредимый Пилтовер! День-другой и она встала бы перед Советом. Торжественный доклад! Задача выполнена!

Но руки дрожали. Она поняла, что может промазать. И бандиты не убегут. Обида и досада переполняли её, но, если уж погибать, то со смыслом. В Академии ей говорили, что герой — это тот, кто знает и понимает, когда надо стоять, как скала, атаковать или ретироваться. Лучшие миротворцы спасали себя, чтобы спасти возможность реванша!

Она едва унесла ноги. Отдышалась. Руки уже не дрожали. Спина уже не болела. Голова уже не гудела. Жить можно. И можно бороться! Всеми правдами и неправдами она села на хвост Вайолет. Как раз вовремя. Сестра оглушила сестру. Маленькая, несчастная девочка стала конченой психопаткой и задумала чёрт те что. Ну что, Вай, за что ты боролась, на то и напоролась? Тебя предупреждали?

И вот психопатка устроила представление. Кейтлин не сомневалась, что Джинкс прикончит и босса, и родную сестру. Не выйдет!

— Бросай оружие! Быстро!

— Убери пушку!

Сначала она решила, что у Вайолет хватило ума, чтоб поддержать её. У воровки открылись глаза на убийцу. Лучше поздно, чем никогда. Потом… Кираманн поняла, что Вайолет кричит не на Джинкс.

— Только попробуй! Если хоть палец дрогнет! Я тебя из-под земли достану!

А Вайолет даже и не кричала. Она истошно орала! Ужас, отчаяние, бессилие, боль заставляли её забыть обо всём. Она вспоминала все самые жуткие убийства в Зауне, чтобы задранный носик, юбочка с оборочками, пилтошка, законница дрогнула, ошалела, разозлилась, но не на Паудер! Вай снова была на мосту. Миротворцы направили пистолеты, ружья и миниганы на мать. Миротворцы взяли на мушку отца. Нет! Хотите убить?! Убейте! Меня!!!

Вандер снова погиб. Его старшая приёмная дочь снова орала, но уже не на Паудер, не на девочку, не на ребёнка, а на закон и порядок Пилтовера. Она знала, что Кейтлин возненавидит её. Навсегда. Окончательно. Бесповоротно! Их отношения и так уж не стали новым мостом между Пилтовером и Зауном. А здесь и сейчас ей тем более… Наплевать! Пусть ненавидит! Пусть презирает! Лишь бы кошмар не повторился…

И у неё получилось. Сначала Кейтлин удивилась. Зрачки расширились. Глаза распахнулись. Потом по лицу пробежала горькая тень обиды. Они не стали подругами, но, видимо, пилтошка всё равно ждала от старшей поддержки. Кираманн просто... пытается спасти Пилтовер, Заун и даже строптивую воровку от Силко с проклятой подручной. Где благодарность? Хоть капелька!

За обидой пришла не ненависть, а отвращение. Кираманн смотрела на Вайолет, как обыкновенный, типичный миротворец смотрит на Заун. Мерзость. Вонь. Дикари. Безумные, злобные дикари.

Медленно, словно магия превратила время и воздух в желе, Кираманн развернулась. Она забыла про Силко. Забыла про Джинкс. Она хотела выплюнуть всё отвращение в монстра с алыми волосами. А та уже успела освободиться. В конце концов, воришкам Зауна не привыкать.

Даже те, кто никогда не попадался миротворцам и другим бандам, учились освобождаться от пут. А те, кто попадался, порою превращались в истинных мастеров, способных извернуться буквально из любого узла! А Паудер, то есть Джинкс связала старшую так, словно хотела, жаждала контролировать её, но в тоже время нарочно и специально оставила возможность освободиться.

Она вскочила. Кейтлин почти спустила курок, чтоб остановить проклятый Заун здесь и сейчас! Силко улыбнулся. Он тоже давно освободился. Босс не свалился с неба. Босс выбрался из преисподней. Из грязи Зауна, в которой не живут, а умирают. Он выбрался из преисподней, цепляясь за каждый прутик, камушек и былинку. Он грабил. Убивал. Он шёл по головам. Перерождался. Чтобы, в конце концов, говорить и действовать от имени Зауна.

Он вообще не обращал внимания на Паудер. Он и не знал о ней. Мало что ли у Вандера детворы? Но малышка оказалась не промах! Она стала подарком судьбы. Джинкс стала зеркалом, в котором он увидел себя. Отвергнутый. Сломанный, но не сломленный. Жаждущий отомстить. Он протянул ей руку. Он протянул руку себе. Он поднял самого себя из пепла, из ада, из тёмных глубин!

Но с самого начала была одна маленькая проблема... Он смотрел на девочку. Он смотрел в зеркало. Но он видел, что за зеркалом лежит бомба. Бомба, которая могла взорваться в любой момент. И каждый день, каждую минуту и секунду кошмар Пилтовера старался балансировать на грани. Девочка нуждалась в поддержке? Девочка жаждала близкого человека, опоры? Он стал приёмным отцом. Старался закалить её. Старался разозлить, чтоб Паудер исчезла навсегда. Он хотел, чтоб Джинкс могла использовать клокочущую ярость, чтоб овладеть собой. Человеку необходима здоровая злости на себя, на свои неудачи, на слабость! Встань над собой. Убей себя! Создай себя! И возродись. Чтобы враги скрипели зубами!

Джинкс привязалась к нему, но... Каждый день, каждый час, постоянно он видел в её глазах мольбу. Паудер звала сестру. Вопила! Он слышал беззвучный, но истошный крик! Силко балансировал и думал о том, когда настанет день чтобы опередить её? Мало того, что он приблизил её к себе, он ей открылся. Вложил себя, чтоб получить проценты.

Джинкс веселилась, сжигала и разносила всё! Девчонка сеяла хаос вокруг себя. Никто не мог с ней справиться! Проценты шли на счёт. Он развивался. Учился на ошибках. Бомба за зеркалом превращала и день, и ночь в кошмар для миротворцев, но... Джинкс? Паудер? Неважно. Она теряла себя. И тут… Сестра вернулась. Спасибо, Вай. Спасибо миротворцу, который выпустил отродье Вандера. Чтоб вы подохли!

Вай подожгла фитиль. Огонь подбирался всё ближе. Бомба дрожала. Она хотела взорваться! Хотела всё разнести! Хотела всё погубить. И вот он — куш, мечта! Пилтовер в ужасе. Совет готов дать независимость Зауну! Беспрецедентный шаг! Для многих в верхнем городе решение Совета равно приказу встать на колени перед Зауном! Но они готовы пойти на договор. Ему всего лишь нужно… поставить точку. Нет! Ему необходимо извернуться, чтоб рыбка не сорвалась с крючка. Он должен быть любящим отцом до самого конца. Тогда он сможет избавиться от зеркала и бомбы, которая рванёт в чужих руках.

Джинкс его опередила. Он очнулся. Увидел Вайолет. Почувствовал верёвки. Кляп. Увидел свечи. Стол. И мрак вокруг. Конец. Бомба взорвёт сестру. Взорвёт Пилтовер. Взорвёт Заун! Силко не сомневался, что вот сейчас…

Пилтошка смешала все карты. Но Вайолет дала ему возможность оставить всех ни с чем!

Нет. Вай вскочила. Верёвка взметнулась в воздух. Она ничего не знала о том, как Кираманн до одури боялась змей. Старшая сестра хотела кинуть песок в глаза, отвлечь, дезориентировать угрозу, но законница уже увидела в верёвке кошмар и ужас. Фантазия нарисовала пасть и зубы, с которых капал яд!

Рефлекс сработал мгновенно! Палец нажал на спусковой крючок. Руки попытались заслонить лицо от хищника. Миниган стал самым настоящим щитом. Массивная конструкция должна была спасти и защитить от монстра. Стволы закрутились и изрыгнули свинец, но не в Паудер, не в Джинкс. Свинец изрешетил всю стену и потолок. А потом на огромный стол рухнула люстра.

Такого Силко не ожидал. Он по инерции двигался вперёд. Пара шагов. Ему нужно зайти за спину живому проклятию. Один удар по затылку. Она не сможет, не успеет отреагировать. Сумасшедшая во все глаза смотрела на старшую сестру. В глазах был страх, ужас, удивление и благодарность. Вай импульсивная. Сейвика говорила, что алую башку хлебом не корми, дай только с кем-нибудь подраться. Она будет махать кулаками. Пилотошка будет отбиваться. Они забудут обо всём. Джинкс потеряет сознание. Пилтовер получит своё. Заун получит своё.

Но удар большой, тяжелой люстры разбросал по комнате свечи. И пара свеч попали в плечо и в спину Силко. С десяток огоньков породили пожар. Вайолет вырвала оружие из рук законницы и с силой оттолкнула Кираманн. Она не желала ей зла. Не хотела убить. Краем сознания Вай просто хотела вытолкать пилтошку куда угодно. Лишь бы не мешала. Кираманн почти упала, но напоролась на Силко.

Миротворец сцепился со зловещим Оком Зауна. Они успели сделать пару шагов в одну, в другую сторону и, видимо, нашли гнилую доску. Пол провалился. Закон Пилтовера упал куда-то вниз с наркобарон Зауна!

Джинкс хохотала и торжествовала! А Паудер застыла в ужасе. Она до последнего разрывалась между сестрой и Силко. Она связала их. Она им угрожала. И беззвучно молила, чтобы они спасли её. Безумная надежда на краешке сознания шептала, что Силко или сестра, сестра или Силко смогут понять её. А вдруг? Сестра или Силко... Кто-нибудь увидит в её глазах ужас, отчаяние и боль. Хватит! Пожалуйста! Хватит! Спасите!

Паудер хотела, жаждала, чтобы они боролись. С верёвками. Друг с другом. Сестра сильная. Она сможет! Вай! Ты нужна мне! Силко сильный. Он сможет! Папа… Мы же семья! Кто-нибудь… Не бросайте меня!!! А Джинкс готова была сжечь, взорвать, зарезать, избить, переломать всё кости и выкинуть приёмного отца с сестрой. Лишь бы больше не было боли! Хватит! Всех уничтожу! Всех разнесу! Хватит!

Голоса вопили, издевались, шептали, что вот сейчас Вайолет, Силко проклянут Джинкс и Паудер. Она — проклятие! Для мира. Для всех и каждого. Она всё портит! Она всегда всё портит! Но... Все врут. Всё постоянно врут! Им наплевать! Для них и Паудер, и Джинкс — ничто. Силко ненавидит её. Вай ненавидит её! Все ненавидят её! Она — разрушитель. Источник всех бед. Она безнадёжна. Спасите! Пожалуйста! Хватит!

И Вайолет, и Силко сдадут её Пилтоверу. Иначе быть не может. Правда? Нет? Вайолет послала пилтошку. Так послала, что Джинкс захлопала в ладоши! А Паудер вспомнила... давно забытое чувство — благодарность. Все годы она была благодарна только... Силко. А сестру то любила, то ненавидела, то ненавидела, то любила. И вот Вай посылает к чёрту законницу. Вай хочет... Вай хочет спасти Паудер?

А потом... Всё смешалось. Мир размазался, как рожа по стеклу! Хаос. Голоса вопили, проклинали, хохотали, умоляли, просили, жаждали! Жаждали, чтобы весь мир горел и жаждали покоя...

— Вай сражается за тебя!

— Она ненавидит тебя!

— Вай хочет помочь!

— Ты — проклятие!

— Тебя все ненавидят!

— Ты никому не нужна!

— Ничтожество!

— Ты всё портишь! Проклятие!

— Силко спасёт тебя!

— Силко убьёт тебя!

— Они кинут тебя!

— Все против тебя!

— Одна! Ты одна! Ты будешь одна! Всегда! Ты — проклятие!

Огонь. Везде огонь! Мертвецы. Грохот. Крики. Дикий, безумный хохот Джинкс исчезает, растворяется в хаосе. Огонь. Боль. Пустота. Одиночество. Слезы. Отчаяние.

— Вай... Вай, прошу... Вай!

* * *

Огонь. Вандер. Конец. Боль. Страх. Ужас.

— Ты моё проклятие!!!

Голос. Крик. Вопль! Кажется, даже небо дрожит от ужаса. Кажется, дрожит земля. Голос. Её голос… Она так сказала? Она так орала? Когда? На кого?

— Вандер, прошу... Прошу...

— Что ты сделала?!

В его глазах ужас. Она — его ужас. Но… Почему?

— Пожалуйста. Ты мне нужен. Пожалуйста!

Если бы она могла, она бы взяла на себя его смерть. Она не сможет без Вандера!

— Пожалуйста...

— Ты... создала Джинкс!

Крик. За спиной. Голосок Паудер. Страшный рёв пламени. Пилтовер горит. Заун горит.

— Вай! Вай, прошу! Ты нужна мне! Ва-ай! Прошу!

Силко! Вцепился в руку Паудер. Он тащит её во тьму!

— Я только хотела помочь! Вай! Прошу!

Жуткий, зловещий хохот. Паудер превращается в Джинкс.

— Мы всё ещё сестры, Вай?

Земля уходит из-под ног. Силко падает в бездну. Он хочет забрать с собой Паудер.

— Ты! Моё!! Проклятие!!!

Она меж двух жерновов. Два крика сотрясают весь мир. Она сама вопит себе в лицо! Наркобарон кричит прямо в уши!

— Её! Зовут!! Джинкс!!!

С неба падает люстра. Гигантская люстра. Она горит. Пылает! Пламя пожирает её. Огонь хочет забрать с собой Паудер.

* * *

Языки пламени пожирают заляпанную скатерть. Огонь пожирает всё. Трудно дышать. Паудер на четвереньках. Она водит пустыми, безумными глазами по полу. Обезьянка, чёртова обезьянка убила Вандера.

— Это ошибка... Я хотела… Я только хотела... Помочь!!!

Мама мертва. Папа погиб. Вандер погиб. Джинкс убила его. Джинкс должна убить Паудер. Джинкс должна убить маленькую, слабую, глупую Паудер! Джинкс должна убить всех! Она должна всем показать!

Голоса... Они избивают её изнутри. Голоса взрывают все бомбы! Бомбы в её голове!

— Вай! Прошу! Ты нужна мне!!!

Вай ушла. Вай ненавидит её. Вай бросается через огонь. Вай бросается через мрак. Через боль. Через крик!

Вай обнимает её. Хватает в охапку. Вай прижимает сестрёнку к себе. Вай плачет. Паудер плачет. Джинкс в ужасе! Джинкс ненавидит Паудер! Девчонка ни на что не способна! Джинкс сильная! Паудер — проклятье! Проклятие для самой себя!!!

— Ты моё проклятие!!!

Нет.

— Прости! Прости меня!

— Я только хотела…

— Прости!

Джинкс орёт благим матом! Бомбы взрываются в голове. Во всём теле! Бомбы взрывают весь мир. Тысячи обезьянок бьют тарелками по кристаллам хекстека! Грохот превращается в хохот. Хохот превращается в хор из тысячи голосов!

— Уйдём отсюда. Пожалуйста! Здесь же… Невыносимо! Слишком больно...

— Ты нужна мне!

— Ты нужна мне!

Два голоса в унисон. Они снова сестры. Сёстры смотрят друг другу в глаза. Всё лицо Паудер — поле битвы! Паудер или Джинкс? Джинкс или Паудер? Паудер. Джинкс. Паудер. Слезы. Отчаяние. Боль. Надежда. Невыносимая боль от надежды!

— Я просто хотела помочь...

— Знаю. Я просто… вспомнила. Мост. Маму. Папу.

Вай закашлялась.

— Я словно… Ослепла. Оглохла! Я не услышала Вандера. Я не услышала… тебя!

Весь ужас от кошмаров на холодном полу за решёткой стал криком. Вся боль, все слёзы освободились в надежде, что Паудер увидит, услышит, поймёт. Языки пламени плясали в зрачках. Сёстры словно обменялись кровоточащими ранами, а потом... превратились в единое целое.

Сломанная нога. Перелом парочки рёбер. Вывих плеча. Ушибы. И немного ожогов. Зато у наркобарона до чёрта колотых ран!

Миротворец Кираманн жива, а он стал трофеем для закона и порядка Пилтовера! Юная Кейтлин уничтожила зловещее Око Зауна! После всех передряг, подставы или предательства Вайолет, она выжила в абсолютно неравной борьбе против взрослого, опытного мужчины — преступника и уголовника!

Она в безопасности. На балконе. В лучшей больнице верхнего города. Совет принял независимость Зауна. Недавно она бы порадовалась. Да что там! День независимости Зауна стал бы праздником для наследницы заносчивой, близорукой семейки! Она всегда презирала весь высший свет.

Избалованные, чопорные дамы и господа ценили только себя и комфорт. Достоинство, состояние, репутация и комфорт — вот основа всего! Оно должно быть незыблемым, а остальное неважно, несущественно и не имеет значения. Зачем тратить время, нервы, силы, жертвовать удовольствием, драгоценным здоровьем, блеском паркета и девственной чистотой нового платья, чтобы что-то понять или тем более изменить? Пусть разбираются миротворцы.

А почему а нижнем городе живут только воры, наркоманы, бездари, хулиганы, садисты, убийцы, преступники, бездомные и попрошайки? Они просто такие? Или верхний город сосёт из них соки? Может быть, Совету и миротворцам надо отделить зёрна от плевел, а не считать всех дикарями из-за тех, с кем компромисс невозможен!

В Зауне сотни и тысячи несчастных людей, которым надо помочь! Миротворцы способны протянуть руку помощи и богатым, и нищим! Она села на хвост наркоторговцу, потому что знала, что от него страдают и умирают и в Зауне, и в Пилтовере. Он должен быть арестован или убит! Тогда мы сможем найти общий язык. Но сейчас... Будь она в Совете, Кейтлин Кираманн голосовала бы против независимости Зауна. Но почему? Потому что все они там одинаковы! Зловещая, холодная ненависть Силко. Безумие Джинкс. Одержимость Вайолет. Угрюмое упорство Поджигателя Экко.

Она должна понять? Простить? Отделить зёрна от плевел? Но она не видела зёрен. На губах всё ещё была горечь. Обида и горечь! Её наивность, её идеалы были разбиты, втоптаны в грязь, взорваны и сожжены бомбами Джинкс и воплями Вайолет! Кейт стала хмурой. Серьёзной, молчаливой и хмурой. Словно состарилась лет на десять. Кираманн смотрела на крыши Зауна, как на узника, арестованного с поличным. Ей нужно его допросить. А он сопротивляется. И вот они сидят и смотрят друг другу в глаза. Кто даст слабину? Кто сильнее?

Сестры исчезли. Никто ничего не видел. Никто ничего не знал. Тел не нашли. Она будет искать двух сумасшедших? Воровка и террористка. Нет. Но, если они попадутся...

Первые два дня и две ночи сестры то и дело лежали в обнимку и плакали. Паудер цеплялась за Вай, как за спасательный круг. Старшая прижимала к себе худенького ребёнка, гладила младшую по волосам и пыталась создать кокон из одеяла.

Паудер и Вай против всех. Вай и Паудер против шторма. Хищные волны давно поглотили Пилтовер. Хищные волны давно поглотили Заун. Хищные волны давно поглотили весь мир. Хищные волны хотят оторвать сестру от сестры. Хищные волны кидали их по вселенной, цеплялись за руки, за ноги, только, чтоб оторвать Вай от Паудер.

Воровка с красными волосами знала и понимала, что раны не заживут просто так. Они вообще не заживут. Никогда. Кошмар будет вечно напоминать о себе. Пока они не умрут. Но кошмар не сможет их одолеть. Кошмар не сможет их разлучить.

Они выбрались из убежища Паудер и кое-как нашли заброшенный дом. Халупа в забытом районе Зауна. Они слишком устали. Почти не сознавали, что происходит вокруг.

Покосившийся дом с забитыми окнами, пустота, пыль и тьма стали желанным укрытием от всего. У них не было сил искать что-то лучше. Да и зачем? Сёстрам нужен был не уют. Им нужен был угол, какая-то крыша над головой, чтобы забыть обо всём. Чтобы остаться в маленьком, крошечном мире, где нет никого, кроме Вай и Паудер.

Старшая знала, что Джинкс не отдаст ей сестру просто так. Ночью, когда Паудер еле-еле заснула, обтянутый пепельной кожей скелет, худая, как сама смерть, девчонка пыталась свести Вай с ума! В дом ворвались миротворцы. Кейтлин Кираманн пришла за головой самой опасной преступницы Зауна! Законница растянула губы в зловещей, хищной улыбке, а потом весь отряд наставил на сестёр пушки.

— Ей даже в тюрьме будет лучше! Она ответит... За Вандера! За миротворцев! За всех! Она убила… Вандера! Ты забыла?! Убила! Мои люди погибли! Она — преступница!

Мир превратился в калейдоскоп, в зеркало, разбитое на миллионы осколков. Из каждого осколка, со всех сторон на Вай и Паудер смотрели сотни и тысячи лиц. Красный глаз Силко. Розовые зенки подручной наркобарона. Джинкс! Безумная ярость! Взгляд исподлобья. И Миротворец Кейтлин Кираманн! Она смотрела на сестёр сверху вниз. Кривила губы в гримасе омерзения и отвращения.

— Она — проклятие! Твоё проклятие! Ничтожество! Тварь! Мразь! Преступница!

— Ты — проклятие! Ты создала Джинкс! Убирайся!

Зеркало содрогалось. Осколки сверкали светом хекстека. Всё зеркало — бомба! Одна большая, гигантская бомба! Джинкс хочет взорвать, разорвать, уничтожить связь двух сестёр! Джинкс сильная! Она сможет!

В это время кучка бродяг пыталась проникнуть в их халупу. Они пытались выломать доски на окнах. Щурились, чтобы с улицы увидеть хоть что-нибудь в доме через узкие щели. Давили на дверь. Лезли на крышу. Искали хоть какой-то проход.

Джинкс всё видела. Джинкс всё слышала! Хор голосов обрёл новую силу! Разноцветные монстры вонзили клыки в руки, в ноги, в тело и в голову Паудер! Младшая должна знать! Старшая хочет сдать Паудер миротворцам! Старшая хочет сбросить балласт! Старшая хочет избавиться... от проклятия!!! Джинкс всё знает! Джинкс уничтожит... Джинкс уничтожит Паудер! Джинкс уничтожит Вайолет! Джинкс сильнее всех!

После срыва Вай над телом названного отца, после отчаянных криков маленькой Паудер, после кошмаров в тюрьме, после встречи с безумием Джинкс, старшая сестра знала, что не сможет спасти младшую просто так. Она не сможет сказать пару слов, улыбнуться, обнять Паудер, чтобы та улыбнулась в ответ и легко, без проблем смогла бы тут же забыть всю бесконечность кошмаров, всю свою боль и годы под крылом Силко.

И уж тем более она знала, что первые ночи и дни будут самыми жуткими. Джинкс смогла вложить в голову Паудер страх, дикий страх, ярость! Кучка бродяг, шаги, голоса, силуэты превратились в отряд миротворцев. Вай обнимает её? Вай защищает её? Она лжёт! Вайолет хочет сдать её! Вайолет хочет бросить её! Она держит её, она вцепилась в неё, чтобы Джинкс не могла спасти Паудер!

Бомба разорвалась. Джинкс убила бы Вай! Но старшая успела проснуться. Успела понять, что случилось и что сейчас будет. Старшая успела вцепиться в жилистые запястья Паудер. Несколько секунд продолжалась борьба отчаяния с отчаянием! Борьба всех разноцветных чудовищ с теплом родных рук и копной алых волос. Мгновения и вечность.

— Они ушли. Я с тобой. Я никому тебя не отдам. Я люблю тебя!

Последние слова старшая прошептала сквозь слезы. Она хотела, чтобы Паудер знала, чтобы услышала через года, через рев пламени, через крики живых и погибших. Через боль.

Вай всегда хорошо видела в темноте. Сумрак Зауна давил, цветные огни манили людей, как мотыльков. Рождался контраст, в котором все они жили. Страдали, любили, рыдали, смеялись. Солнечный, яркий, пышный и чистый Пилтовер казался совсем другим миром. Глаза слепил свет, а голова сходила с ума от красок, простора, блеска и глянца.

Пилтовер манил, но ослеплял. В густом сумраке, почти что во мраке всеми забытого дома Вайолет смотрела на лицо Паудер и снова видела поле битвы. Паудер против Джинкс. Джинкс против Паудер. Девочка, сломанная криком старшей сестры, против безумной правой руки Ока Зауна!

За яростью и пустотой пришли ужас и боль. Ужас и боль позвали с собой мольбу. Полная энергии Джинкс отключилась, а Паудер словно сломалась. Худой, бледный ребёнок мгновенно, резко обвис в руках старшей сестры.

Вай снова закутала её одеялом. Снова прижала к себе. Паудер вцепилась в неё, как в маму, как единственную и последнюю соломинку в мире. Вырванная из огня девчонка зарылась лицом в грудь сестры. Она рыдала и дрожала, словно через неё пропускали всю мощь всех кристаллов хекстека. А старшая вспоминала, как они в детстве лежали в уютной тесноте между мамой и папой. Вай вспоминала, как отец с матерью гладили их по волосам, пытались успокоить и шептали о том, что всегда будут рядом.

Потом она представила Вандера. Живого, целого и невредимого. Он обнимал сестёр. Он не держал зла на Паудер. Он пытался успокоить, дать сил и старшей, и младшей.

— Вай.

Обессиленный голос над пропастью.

— М?

— Я боюсь...

Паудер замолчала, но старшая чувствовала, что она хочет сказать что-то ещё.

— Я боюсь... себя.

Страх и мольба. Отчаяние. Младшая смотрела на Вай, как человек, повисший над бездной смотрит на тех, кто может подать ему руку или спустить верёвку. Вот только... А рука сможет достать? Найдут ли вообще верёвку? А, если найдут… Верёвка выдержит? И стоит ли оно того? Возможно, легче уйти? Пусть гравитация, хаос, безумие возобладают. Пусть Джинкс сломает Паудер. Пусть Паудер исчезнет. А Вайолет уйдёт и будет жить. Нет! Нет! Вай, прошу! Не уходи! Прошу, Вай! Прошу... Только не уходи...

Вай не ушла. Большой палец скользит по щеке. Большой палец стирает все слезы. Теплые ладони, нежные пальцы обхватывают голову младшей. Губы целуют в макушку. Где-то там живут монстры. Разноцветные монстры. Где-то там вопят голоса. Не сразу, но постепенно голоса умолкают. Словно старшая построила вокруг младшей глухие стены из ваты. Клыки монстров превращаются в пыль. Паудер наслаждается тишиной.

— Не бойся. Джинкс просто напоминает мне, чтобы я была рядом.

Паудер висит над пропастью, но… Рука сестры смогла дотянуться. Верёвка нашлась. Джинкс ушла. Отступила. Паудер утонула в коконе безопасности и тепла. Только две сестры в огромном мире. Их пальцы сплелись в неразрывную связь.

— Мы сможем. Я смогу. Ты сможешь.

Через неделю Экко добился встречи с Кейтлин. Она почти поправилась. И вовсю готовилась вернутся на улицы миротворцем.

Лидер Поджигателей стал одним из представителей Зауна на переговорах с Пилтовером. Давние враги не горели желанием подписывать бумаги, идти на компромисс и признавать друг друга. Амбесса Мидарда пыталась убедить Совет отменить решение, но все её попытки сыграли против амбиций Ноксуса. В конце концов, она испепелила взглядом весь Пилтовер и Заун. Она явно хотела что-то сказать, поставить точку, оставит последнее слово за Ноксусом, но предпочла уйти без скандала.

Экко был бы и рад перевернуть страницу, расправить плечи, дышать полной грудью, но... Он постоянно вспоминал про Вай. Вай и Джинкс. Вай и Паудер. Что с ними стало? Две сестры погибли? Сгорели заживо? Убили друг друга? Или их убили? Они сбежали? Куда? Хоть кто-нибудь, скажите хоть что-нибудь!

Кирамман предельно сухо ответила, что анонимный информатор видел женщину и девушку или девушку с девочкой в порту Пилтовера.

— Вай и...

— Твою подругу он вроде узнал. А с Джинкс не уверен.

Информатор, действительно, не понял кто перед ним. Вайолет почти не изменилась. А вот худая, бледная девчонка не очень походила на сумасшедшую бомбистку. Как-то раз он едва унёс ноги, когда Джинкс с безумным хохотом кормила пламя очередного пожара обугленными, разорванными телами. В ту ночь она отправила в клыкастую, ненасытную пасть огня целый отряд миротворцев! Он поймал на себе её взгляд. Она улыбнулась. Повертела в руках самодельную бомбу и притворилась, что хочет кинуть железку в свидетеля жутких забав.

Но девчонка в порту была другой. Совсем другой! Те же волосы. Тот же цвет глаз. И вроде бы тот же рост. Но информатор увидел не хаос, не безумие и не желание сжечь всех и всё тут взорвать. Он увидел ребёнка, детский страх и мольбу.

— Она... боялась свидетелей, миротворцев, сестру?

— Не знаю.

Кираманн явно не хотела гадать кого там видел анонимный источник. Они никого не убили? Они никого не взорвали? Порт не сгорел? Драк не было? Воровка и убийца искали чем поживиться? У них был странный разговор с каким-нибудь странным типом? Нет.

Все дела на Силко закрыты. За суетой переговоров и дипломатии про Вайолет и Джинкс позабыли. И Кейтлин точно не хочет искать всех обладателей красных и синих волос. Она не хочет и не намерена искать воровку и бомбистку во всех тенях и в толпе!

— Он сказал, что вспомнил про дочь. Она училась ходить, бегала и постоянно роняла всё вокруг себя. Ей прощали. Но пару раз...

— Сначала погибли их родители. Потом погиб Вандер.

— Пару раз источник готов был рвать волосы на голове. А дочь потом ходила и постоянно смотрела на папу с мамой. Боялась нового скандала.

— Ясно.

Слова мгновенно уступили место звенящей тишине. Они смотрели друг другу в глаза, а Кираманн явно ждала, когда он вспомнит про дверь. Она была непроницаема, как статуя, а бывший Поджигатель думал, о том, что произошло после того, как он спас Кираманн на мосту от Джинкс. Он знал, что Кейтлин с самого начала была в контрах с Вай, но.... Обе девушки хотели добраться до Силко. Как минимум арестовать его, а лучше избить и прикончить. Раз и навсегда! Но Паудер, ставшая приёмной дочерью наркобарона, безумная дикая Джинкс стала яблоком их раздора и камнем преткновения. Мерзавка или жертва?

Потом законница убила зловещее Око Зауна. Она отчиталась об этом. Кираманн — героиня Пилтовера! Но сестры сгинули, исчезли, убежали. Целую неделю Экко не мог понять что случилось. Что произошло? И кем стала молодая, полная энтузиазма, красивая и добрая девушка? И кем она стала для Зауна — друг или враг?

На него смотрела статуя изо льда. Её правильный мир рассыпался. Наркобарон уничтожен. Города помирились. Кейтлин повысили. Её уважают. Она победила! И потерпела фиаско. Юная миротворица стала жертвой, которую Вай принесла на алтарь ради спасения Паудер. Экко не знал, что Вайолет сказала или сделала, чтоб Кейтлин стала крепостью в осадном положении. Но Поджигатель понял, что Кираманн считала жертву бессмысленной. Она подумала, что сестры стоят друг друга. Никто никого не спасал. Мерзавки просто спелись и всё!

Но… Он тоже видел в порту Пилтовера двух сестёр. Вайолет и Джинкс. Или... Вайолет и Паудер? Они садились на корабль до западных островов. Кораблик был небольшой. Даже крошечный. Словно предназначенный для тех, кому нужно побыть наедине. С собой и с миром. С мужем и женой. С сестрой и братом. С дочерью и сыном.

Экко не знал кем был тот анонимный осведомитель. Но бывший террорист увидел и почувствовал всё тоже самое. Он не сомневался, что смотрел через бинокль на Вай. Он сразу узнал её глаза, её лицо, движения, походку. Но кем была девочка, которая держала Вайолет за руку? Джинкс? Паудер? Нет. Будто Паудер вселилась там в Джинкс.

За все эти годы сумасшедшая убила, сожгла и взорвала десятки Поджигателей. Он навсегда запомнил её глаза, ухмылку, безумие, дикий, сумасшедший, безудержный хохот под аккомпанемент из криков, взрывов и рева пламени! Бледная мразь всегда готова была превратить врагов наркобарона в обугленные останки и пепел!

Джинкс испепелила Паудер. А он терял друзей. Отчаянных девчонок и мальчишек, парней и девушек, женщин и мужчин. Снова и снова он проклинал Око Зауна с его ручной психопаткой! Худая и костлявая, как смерть, издевалась над ним в его снах!

А Вайолет хотела... Спасти её? Труп можно вынуть из могилы, но оживить нельзя! Джинкс сделала достаточно, чтоб сжечь мосты. И он сказал об этом. Паудер мертва! А Джинкс — не Паудер!

Он думал, Вай поймёт, перевернёт страницу, поможет Зауну отбиться от внутренних и внешних врагов, от Силко и Пилтовера одновременно, но...

— Она работает на него не по принуждению, а, потому что хочет!

— Ещё бы! Я оставила её в огне, во тьме! После такого, я бы сама хотела всех убивать. И, если ты или хоть кто-нибудь попробует мне помешать...

— Убьёшь старого друга?

— Получишь точно.

Коса нашла на камень. Он еле удержался, чтоб не назвать обеих сестёр проклятием! Будь осторожна, Вай, ты не туда идешь.

Он мог бы многое сказать, но предпочёл молчать. Молчать, но действовать! Пусть Вайолет пытается. Он тоже будет пытаться! Он не позволил Джинкс убить Кейтлин. И он почти что уничтожил проклятье! Внезапно он увидел... Паудер. Одинокую, беспомощную девчонку. Он не увидел ненависть. Ни капли безумия. Только отчаяние. Страх. Бессилие. Тоска. И боль.

Тот же страх и ту же боль он увидел в порту Пилтовера. Но вместо отчаяния в розовых глазах была... надежда. Странная бледная девочка цеплялась за Вай, смотрела по сторонам и двигалась, как будто каждый шаг мог обернуться катастрофой чудовищных масштабов! Казалось, мир вокруг хрустальный, а девочка могла любым неверным движением разбить, убить, разрушить все вещи и всех людей вокруг.

Снова и снова девочка смотрела на Вай, словно боялась, что спутница может исчезнуть, бросить её в толпе Девочка снова и снова смотрела держит ли Вай её за руку. Казалось, ребёнок может исчезнуть, сгинуть, пропасть, если толпа, суета, люди специально или нечаянно разорвут их тонкую связь. Девочка снова и снова смотрела на Вай, словно ждала одобрения, бесконечно важной для неё оценки. Я всё правильно делаю? Ты не бросишь меня? Бесконечная преданность. Любовь и надежда.

Экко смотрел на Вайолет и, наверное, всё же на Паудер. Две сестры взошли на корабль. Старшая села на скамейку на носу крохотной яхты. Младшая устроилась рядом. Вай обняла Паудер, а Экко впервые за многие годы увидел на знакомом лице улыбку, а не ухмылку. Потом странная девочка положила голову на плечо старшей сестры, капитан крохотного судёнышка запустил двигатель, пара гребных колёс медленно закрутилась, а Поджигатель успел увидеть, как на лице Паудер воцарился покой.

Он нахмурился, покачал головой, а потом криво, но улыбнулся. В конце концов, он знал, он видел, как Заун ломает людей. Он видел отчаяние. Видел ярость, в которой не было ничего, кроме бездны того же отчаяния. Он видел как люди сходили с ума от от гибели отцов и матерей. Он видел как взрослые и дети теряли дорогих, единственных и любимых братьев и сестёр. Он видел как отцы и матери хоронили своих сыновей и дочерей.

Поджигатель видел... Он видел как люди подчинялись самым страшным приказам и шантажу от Силко и остальных. Потому что их старательно загоняли в гнилой, вонючий, мрачный угол. Там наркобарон ломал их всех об колено. Он подчинял их. Промывал им мозги. Превращал в своих цепных псов и трофеи. А потом сумасшедшие, безумцы топили весь мир в крови, взрывали и жгли.

Экко ненавидел всех упавших в бездну. Потому что… Они туда не упали, они туда прыгнули! С радостью. С удовольствием! А он клялся и твердил себе, что никогда, ни за что не опустится до такого! Мальчишка с тёмных улиц, Поджигатель не позволит себе стать безумной стихией, как Джинкс! Экко ненавидел девчонку. Она всегда была источником миллиона проблем! Паудер? Не было никакой Паудер! Всегда была Джинкс!

Уж лучше бы она погибла тогда, в ту ночь. Уж лучше бы Силко её прикончил! Всё лучше чем сознавать, что маленький наивный ребёнок стал психопатом, оружием и правой рукой негодяя, которому на всех наплевать!

Но Вайолет смогла. Восстановила против себя Кираманн. Умудрилась оттолкнуть Экко! Устроила черт что, но... Игра стоила свеч. Вроде бы...

Кораблик уже уплыл. Почти. Скорлупка почти растворился в отражениях солнца в воде. Он вспомнил как смотрел вслед крохотной яхте и просил Паудер быть маленьким чудом. Чудом для мира, где не бывает чудес. Пусть хоть один человек, хотя бы один ребёнок из сотни и тысячи сломленных получит, чего был лишён.

Паудер, Джинкс тебе не поможет. Ты просто разрушишь всё вокруг и себя. Будь собой, Паудер. Будь собой. Пожалуйста! И тогда он будет смотреть на картину со множеством лиц, которых они потеряли, и обязательно будет смотреть на личико Паудер, улыбаться и желать сёстрам удачи.

Пусть Паудер будет чудом, огоньком, который вернулся из тьмы. Тогда он найдёт момент, подождёт погожий денёк, когда Кираманн сможет переварить всё в себе. И тогда, наедине, без лишних глаз и ушей, он расскажет ей всё.

Чтобы она узнала про девочку с надеждой в глазах. Чтобы, ставшая статуей изо льда, услышала от него про Паудер, которая шла за сестрой, но боялась разбить хрустальных мир и хрустальных людей. Экко не ждал, что Кираманн засияет от счастья, но, может быть, она сможет понять и простить воровку с алыми волосами и бледную девочку, которая обрела, наконец, покой на корабле.

Если Кейт его не арестует, бывший террорист попробует рассказать, какими могут быть люди, сломанные мерзавцами и всем миром через колено. Он попытается вспомнить о тех, кто был растоптан и брошен не чужими людьми, а друзьями, близкими и родными. Нечаянно или нарочно.

Он попытается рассказать миротворице на что потом вынуждены идти друзья, сестры, матери и отцы, мужья, братья и жёны, чтоб спасти родных, близких, любимых от ужасов прошлого и от самих себя.