Большие небочесы (джен)

Трамвайчик остановился недалеко от высокого кованного забора, за которым раскинулся целый лес. Как он ловко вписался в городское пространство — было той еще магией. В преддверии завтрашней выставки к парку тянулись горожане и приезжие: дендрарий был достопримечательностью Чудного района, его спешили посетить.

Несмотря на то, что мастера ужасов советуют никогда, ни при каких обстоятельствах не разделяться, мезовцы во главе с Адамом плюют на все условности с высокой колокольни. Они смело идут в разные стороны, не смотрят под ноги и не прикрывают спины. Толпу спецназа сотрудников поделили на равные части и отправили покорять дендрарий. Группу садоводов повел лично Адам, группу клумбистов Оуэн Фортинбрас.

Есть мнение, что людей делили по группе крови и резус-фактору, но выяснить это не удалось. Внимание, развилка. Налево пойдешь...

Цветочные клумбы

К праздничным дням Дендрарий Небочесов, и так обычно достаточно красивый, привели совсем уж в сказочный вид. Июль цвел пьяно и ярко, цветы на клумбах в это время года были сочные и пестрые, как экзотические фрукты. Цветные дорожки парка по краям обрамлялись мелкими ромашками и фиалками, разбрызгиватели подвешивали в воздухе симпатичные радуги.

В позднее время в этой части парка не очень много было посетителей: многие жители столицы готовились к завтрашним выставкам, многие выбирали более шумный отдых, чем парки, или более уединенный. В дендрарии сейчас полным-полно было только птиц — они летали как в небе, так и под куполами огороженных оранжерей, где сегодня высаживали теплолюбивые растения.

Анук соскочил со ступеньки трамвая и шагнул вперёд. Было что-то странное в такой прогулке после походов в место, где люди умирают от чумы. Хотелось, наверное, запомнить эти дни, чтобы потом снились красивые сны. Гес посмотрел вокруг и выпустил листья даже на лице — это казалось правильным в таком месте. Он запрокинул голову к небу и улыбнулся, потому что небо было красивым.

— Вероятно, в душе я тоже цыган, — улыбнулся Лёнька Ивке, делая очередной глоток колы и оборачиваясь затем к Нику. Вертеться сразу во все стороны у него, как обычно, выходило лучше, чем просто сидеть смирно. — Удивительно, нет чтобы парком это назвать, или ботаническим садом, как все люди делают, так нет, дендрариум. Но звучит прям мо-ощно, эффект возымело.

Собственно, последовавшее затем разделение и сам по себе дендрариум (Лёня старался как можно чаще проговаривать про себя это слово, пытаясь с ним свыкнуться) по силе эффектов постоянно перебивали один другой.

— Это красиво. Не так, наверное, красиво, как наши оранжереи с чем-то там плотоядным внутри, но тем не менее. Оно очень! Отсюда ничего нельзя ущипнуть и унести, нет? Успеет завянуть? Жалко!

— Вы знаете здесь каждый цветок по названиям, Оуэн? — Темка поправил на себе футболку и обернулся к трамваю, подавая руку девушкам.

— О, я борюсь с желанием упасть в эти клумбы и сделать снежного ангела. Ну то есть цветочного ангела, — пробормотала Ася себе под нос и весело усмехнулась своей же шутке. Следовать она решила за Оуэном, потому как Адам, даже счастливый, доверия не внушал. Особенно счастливый.

— А кто вообще занимается здесь охраной и, там, садоводством? Ни за что не поверю, что это оно само так красиво выросло. Природная красота более хаотичная, как мне кажется.

Как настоящего уроженца Ирландии, Экки восхищали только пейзажи, хоть немного напоминающие родной остров, так что на окружающее великолепие Мукк смотрела с интересом, но не более.

— А вы покажете нам что-то конкретное, или просто будем гулять? — спросила Эк у их провожатого.

— Какая прелесть! — мисс Свиг улыбнулась и, воодушевившись прекрасными цветами, ускорила шаг по красочной дорожке. Эллен присела возле куста с крупными красными цветами, которые напоминали обычные розы, только были гораздо крупнее. От них шел тонкий цветочный аромат вперемешку со сладким запахом меда.

— Очень красиво. Жители Вашего города, Оуэн, большие труженики.

При виде такого количества зелени вспоминалась росянка. Думалось, как-то она там осталась, и хотелось привезти ей что-нибудь... Патрик резко мотнул головой, прогоняя эти мысли. Совсем раскис. Уже начал причитать об оставленном городе, как над покойником. Ладно хоть, не вслух. Рико нервно покосился на спутников, убеждаясь, что действительно ничего не успел сказать. Взгляд вновь скользнул по деревьям и травам. Птичьи трели так и манили примерить яркое оперение и присоединиться к шумным стаям. Или расположиться у кого-нибудь на плече и выкрикивать всякие глупости, чтобы не осталось места приступам тоски. МакАлистер запоздало вспомнил, что и чипсы остались в рюкзаке. И хотя до их недостатка еще было время, паника на мгновение охватила северстальца. И он поспешил опять обратить взор на окрестности и странного провожатого. Почему тот кажется странным, аэромант не сумел бы объяснить. Но от ощущения отделаться не удавалось.

— А можно взять цветы отсюда? Немного ромашек или фиалок? — Лиззи не удержалась и сорвала один цветок ромашки, после засунув его себе в волосы за ухом.

Ступив на мостовую, Оуэн огляделся, как будто ждал здесь встречи с кем-то. Или, наоборот, совсем не ждал. Парень поманил всех за собой и легко поскользил сквозь толпу вперед, где невдалеке шумел высокий фонтан.

— Да берите, если они выживут в вашей школе мадам Мамблочто-то там, — Оуэн растрепал темные волосы и обернулся на очередной вопрос. — Нет, я почти совсем не знаю растений. Я практик, не теоретик. Смотреть на красивое интереснее для меня, чем раскладывать его по составляющим. Вода сюда, в этот фонтан, подается прямо из Моря-реки, — он указал худой рукой на длинные бьющие из-под земли струи, от которых с визгом и хохотом разбегались дети и с недовольством разлетались мелкие феи.

— Мадам Мамблчук, — настырно поправил Ник, решив отстаивать престиж названной Адамом школы до последнего. — Конечно выживут. У нас есть хорошие специалисты по Травологии.

Не дав особо рассмотреть фонтан, Оуэн заинтересовался широкой поляной, где тощеватого вида эльфийка возилась с цветами. По периметру полянки стояли лавочки, но занята была только одна: в тенечке под молодым дубом сидел забулдыжного вида мужчина непонятного возраста.

— Герань, герань луговую сажай! — заплетающимся языком прохрипел он эльфийке. Та вспыхнула, а пьяница весело посмотрел на подошедших. Казалось, что или ему лет двадцать пять, но при этом он выглядит очень плохо, или же лет пятьдесят, но выглядит он для того возраста замечательно.

— Время — страшная штука, — продолжил он. — Посмотрел не в ту сторону сегодня — не увидел что-то важное в другой стороне завтра. Разбил чашку вчера, не из чего выпить кофе сегодня.

Он потер лоснящийся нос и задел ногой в драном ботинке бутылку, от чего она звякнула и упала но бок.

— Издалека, гляжу, приехали.

— Издалека, — кивнул Нук, словно каждый день разговаривал с пьяными. Потом почесал нос кончиком пальца и чихнул, подходя к поляне. Цветы были волшебными хотя бы из-за того, что были цветами, а если учесть, что в Жижах цветов было мало, такое обилие растений резало глаз. Приятно резало глаз. Анук наклонился к цветам и улыбнулся им.

— Кто вы, кстати, такой? — обратился он к мужчине, который сидел на лавке.

Элизабет Винчестер впервые увидела в живую эльфийку и беспардонно уставилась на неё.

"Какая она красивая! Хотела бы я быть такой же".

Но вот пьяница совсем не понравился Лиззи, отчего она шарахнулась в сторону. Видок у него был совсем ужасный и совершенно не понятно, как до какого можно было дойти.

— На удивление точно подмечено: время — страшная штука, — ровно отчеканила Алала, причем осталось непонятным, говорила она о чем-то, что должно случиться в будущем и чего не знал никто из местных, или столь неприкрыто намекала на внешний вид мужчины. Не факт, что в свои двадцать три она выглядела лучше, но аж до такой степени себя не загоняла.

Неодобрительно коситься на экскурсовода, первым же экспонатом выбравшего подобный экземпляр, было не вежливо, так что Эк неодобрительно покосилась на пьяницу. В данный момент, после всей философщины, свойственной беседам за гаражами под соответствующие самокрутки, ирландке было просто необходимо на кого-нибудь неодобрительно покоситься.

— Добра, сэр. — заинтересованно поприветствовал пьяницу Ник, будто бы демонстрируя, что общение с ним не менее приятно, чем с Оуэном. — Издалека, верно. Никогда не видели таких удивительных рукотворных лесов. Он огромный, да? Здесь водятся медведи?

Ник старательно удерживал оттопыренным локоть, чтобы за него было удобно держаться Ойше, посматривал на товарищей и снова возвращался взглядом к собеседнику, а потом смотрел на деревья. Жадно и восторженно, но не делая попытки их сфотографировать. Отчего-то северсталец отчаянно боялся делать колдографии и сохранять картинки для истории. Хотя и был уверен, что потом пожалеет.

— Пс, это здесь так выглядят люди... — Никки понизил голос до шепота. — Без определенного места жительства?

— Время жестоко... — мисс Свиг инстинктивно подхватила чьи-то философские умозаключения и только потом увидела говорившего. Девушка с удивлением взглянула на мужчину и дружелюбно у него поинтересовалась: — Добрый вечер. А Вы здесь работаете?

— Господин Тогдато, да отстаньте вы уже от прохожих! — в сердцах воскликнула эльфийка, казалось, едва не бросив в пьяницу маленькие грабельки. — Сходили бы поели похлебки у мадам Мэйтир, в конце-то концов, не просыхаете уже неделю! Сколько можно!

Девушка стянула с рук испачканные в земле перчатки и уперла худенькие руки в бока. Похоже, что то, чем она занималась, совершенно у нее не получалось. Эльфийка, кажется, была родом из Женовы — об этом говорили острые и длинные уши, торчащие из волос, чрезмерно крупные глаза и грудь, которая при правильных законах гравитации не дала бы ей даже сдвинуться с места. Тем страннее было то, что жительница такого города не справлялась с работой — женовцы обычно умеют вообще всё. Наверное, эта была совсем непутёвая.

— Да у тебя с детства все сук... кукльку... суккульку... все растения дохли, — пьяный господин весело расхохотался и почесал шею, на которой болтался простенький медальон с треугольником, заключенным в круг. — На тот год, глядишь, расцветет твоя магнолия, корни только по осени аккуратнее стриги. А еще через год уезжать надо будет отсюда, Эва. Цветы-то они на то и цветы. Новые нарастут. Скажи вон ребятам, пусть помогут тебе. У некоторых из них прямо дар, — он отхлебнул из горлышка коричневой бутылки и рыгнул в кулак. — Дар прямо к растениям.

Эльфийка недоверчиво посмотрела сначала на пьяницу, потом на ребят и вздохнула. Похоже, терять ей было уже и так нечего.

— Как у вас обстоят дела с логическим мышлением и любовью к цветам? — жалобным голосом спросила она.

Нуки улыбнулся, но как-то криво:

— С цветами хорошо очень. Да и мыслить логически иногда можем, — добавил он. — А кто этот сэр?

Не то, чтобы Гес был очень заинтересован в том, чтобы узнать, но слова пьяного мужчины были слишком уж близкими к правде, поэтому хотелось понять, кто он.

— Ну, у нас есть жители завода, явно обладающие логикой, и ещё у нас есть живой куст, явно любящий цветы, — пыхнула дымом Экки, — А вот с каждым по отдельности, уже сложнее... Лично я в цветах не разбираюсь, но если кто-нибудь скажет, что делать — сделаю.

Алала насторожилась и одновременно одарила господина Тогдато коротким заинтересованным взглядом: она не припоминала, чтобы кто-то говорил при этой парочке о своих магических способностях. Либо мужчина был таким же уроженцем Женовы, как и эльфийка, либо кем-то посерьёзнее. Уехали ли они из Небочёсов? Если господин Тогдато умный и без пунктика на самопожертвование, то да.

— Больше с животными приходилось иметь дело, — Бурёнка повертела уголек в чернющих пальцах. — А с логикой всё в порядке, насколько может быть в порядке женское мышление.

Громко сдув с лица назойливо лезущий прямо в глаза кудрь, Ачиммури окинула взглядом уже растущие на поляне растения, размышляя на тему того, что же и предстояло копать, выкапывать, садить, поливать и в целом с чем же именно им нужно было работать, то есть заниматься огородными делами.

— Там, откуда мы прибыли, есть огород. Он тоже пока еще живой, значит мы неплохо о нем заботимся. Логика у нас присутствует, и даже не женская, так что, в принципе, мы товарищи готовые ко всему. И к страданиям, и к физическому труду.

Эльфийку Ник окинул заинтересованным, но быстрым взглядом, проявляя к пьянице куда большее любопытство. Кажется, здесь пропивал свой дар довольно необычный человек, не то пророк, не то прорицатель. А может даже путешественник во времени. На его месте Доминик тоже бы спился, едва узнал будущее города в рамках двух лет и дольше. Кивнув в ответ Лёне, парень вышел из-за спин товарищей, чтобы посмотреть на господина Тогдато под новым углом зрения.

— А мне можете рассказать, что ждет меня через год?

— Ни-че-го, — хрипло сказал старик Доминику, плеснув себе на грудь из бутылки. — Через год тебя тут нет, сынок. Нашел кого обмануть, ха-ха! Ишь тут. Поналетели. Тебя и в прошлом году не было, и в следующем не будет. Проверки мне тут устраиваешь? Я тебе... — пьяница икнул, забыл о чем говорил и, взглянув на Эву, прикрыл глаза.

Эва же строго посмотрела на своего спутника и повернулась к ребятам.

— Я сажаю цветочные часы. Это особенный вид клумб, цветы на которых расцветают по очереди в определенное время. Каждый цветок цветет по два часа, всего мне нужно посадить 12 растений. Первым расцветает мак, на расцвете. В четыре часа утра. Закат на островах примерно в десять часов вечера, и после того, как солнце заходит, расцветает Брахма-Камал — это белый лотос. В полночь цветут хилоцереусы, позднее них только эпифиллум. Утром расцветает почти все: мак первый, но после него идут лён, ноготки и козлобородник. Ноготки и козлобородник очень похожи, и их нельзя располагать на циферблате рядом — они смешаются. К полудню козлобородник закрывается и на смену ему приходят островные золотые лилии. Королевские розы сорта Киррен раньше всегда расцветали в полдень тоже, но теперь позже. Но быстрее Бругмансии, чьи ядовитые цветы возникают сразу же, как только закрывает цветы шиповник. Шиповник родственник розам, но он не цветет раньше сорта Киррен — думаю, из уважения. Их с розами разделяет сарана — она закрывается в обед.

На этом месте девушка замолчала и указала на большую круглую клумбу:

— Помогите мне их рассадить верно, пожалуйста. Мак, ответственный за четыре часа утра, уже на месте.

— Ладно, — Нуки нахмурился и пошёл к саженцам. Нужна была лопата, нужен был цветок. Ещё вода, кажется. По крайней мере, Нук сажал именно так, когда делал огород. Он взял ещё и лопату, встал возле мака и начал копать ямку. Когда дело было сделано, мальчик поместил туда саженец и засыпал его землёй.

— Водой поливать или не надо? — прибивая горку, спросил Гес у эльфийки. Он надеялся, что не убил цветок, иначе было бы очень грустно.

Ответ старика значительно повысил как настроение Доминика, так и прибавил очки уважения к пьянице. Хмыкнув, юноша решил не комментировать слова господина Тогдато, пусть считает происходящее милым розыгрышем. Быть парнем без прошлого и будущего Нику нравилось. Это успокаивало.

— Давайте мне эпифиллум. Больно название у него чудесное.

Выбрав свой цветок среди рассады, заводчанин понес его ближе к маку, только с другой стороны — ночной. Полукровка слегка кривил душой, когда отвечал эльфийке. Как сажать цветы он примерно знал, но привычные комья ржави отличались от кустов эпифиллума как небо от земли. Осторожно приминая землю у корней, дампир отчаянно надеялся, что цветок приживется.

Бурёнка проходила курс ботаники, но так-то разбиралась в ней ощутимо меньше, чем в анатомии и зоологии. Но это, по идее, не должно помешать правильно зарыть саженец в землю? Да и, вот, к примеру, шиповник не кажется слишком деликатным цветочком, ничего с ним не случится, если вдруг поместить его под неправильным градусом.

Спрятав в карманы порисульки и уголь, Бурёнка взяла шиповник и осторожно посадила их там, где должна была находиться цифра 16, легко похлопав по небольшому образовавшемуся бугорку.

— Что дальше?

— Потерял где-то час, — осознал Лёнька, направляясь выпрашивать у эльфийки луковицы с цветами лилии и что-то из садовой утвари жалобными глазами. Сам он мог рыть и руками, но Асе, которой, кажется, тоже нравились лилии, такое бы вряд ли пришлось к лицу. Или маникюру, если он был. — Нуки, если вы там детей в клоповне вот такому учите, подкиньте пару тетрадок с задачами, пожалуйста, а то правда совсем кранты.

Присев на корточки перед отведённой лилиям секцией полудня, мальчишка отставил пустую бутылку и принялся за работу. Копать и сажать было здорово, а мужчина на скамейке нет-нет, да напоминал деда.

— Асич, я говорю бухты, вы говорите барахты. В смысле я рою, вы сажаете, ничего?

— Ну что же, нет лопаты, будем руками копать, не глубоко всё-таки сажать нужно, — улыбнулась Экки, принимаясь за дело. Пальцем протыкать землю и опускать в получающиеся ямки ростки.

Рик отчертил свой сектор между Лиззи и Асвейг, и принялся за дело. С цветами у него не всегда ладилось. Сказывалась противоположная земле стихия, однако, воздух не был таким уж губительным для растений, как, например, мог бы быть огонь. Во всяком случае, дампир думал именно так, когда бессовестно размечал мечом ямки а потом погружал в них нежные корни и закапывал ладонями. Испачкаться было не страшно. Главное, руки потом не облизывать и в глаза не лезть, пока не появится возможность помыть. Разве что с сето северсталец обошелся более бережно, тщательно протерев его полой рубашки и вернув в ножны.

Асвейг подняла голову и прищурилась:

— А что нас ждет через пару дней, уважаемый? Веселье и покой, я надеюсь?

Мисс Свиг, ловкими движениями пальцев, собрала распущенные волосы в косу и подошла к эльфийке за саженцами. Выбор Эллен пал на сарану, потому что это растение закрывается в обед, прямо как и сама девушка — любительница устроить себе тихий час посреди дня.

Девушка прямо руками выкопала аккуратную ямку и ровно в центр поместила сажанец сараны, после чего стала его закапывать землей, тихонько напевая незамысловатый мотив веселенькой мелодии. Мисс Свиг знала, что цветы растут лучше, когда с ними разговариваешь или даже что-то им поешь жизнерадостное.

— Осталось только полить! Можно принести воду из фонтанчика.

— Это похоже на правду! — эльфийка раскрыла какой-то свой альбом, перепачканный землей и зеленью, и увлеклась растениями. Если и правда все цветы высажены верно, то после эти часы можно будет зачаровать на различные чудеса, которые хорошо бы показывать гостям столицы. А это уже тянет на дипломный проект в лицее Сефирот, где Эва училась на создателя роботов-садовников!

— Я полью сама, полью, — она схватилась за лейку литров на семь и без особых усилий потащила ее к клумбе. Кажется, женовская кровь в Эве включалась как-то выборочно. — Господин Тогдато, ну посмотрите! Вы в этом точно разбираетесь получше меня!

Пьяница неопределенного возраста придремался на солнце, но от восклицания девушки встрепенулся:

— Ну не ори, не ори... — умоляющий тон демонстрировал его мучительное состояние пост-опьянения перед очередным опьянением. — Эти твои часы еще сыграют свою роль. Раз уж тебе помогли их высадить на этот раз. У вас-то, — он посмотрел на гостей, — у вас-то поди есть то, где пригодилось бы несколько лишних часов, да? Ну, не сон, не сон. Кое-что еще.

— Несколько часов были бы очень нужны, да, — Анук закивал и все же решил подойти к мужчине. — А то знаете, иногда не хватает времени.

Гессит сглотнул и перешел на шёпот, потому что очень волновался. Настолько волновался, что был готов промолчать, но все же спросил:

— Что вы ещё знаете о нас, сэр, кроме того, что уже сказали?

— Время лишним не бывает. — уклончиво ответил МакАлистер, почти привыкший к братским фокусам с течением минут, чуть меньше, чем к своим пространственным, но все же. — Хотя, вам и местным они пригодились бы куда больше. Вы ведь и сами знаете.

Аэромант вздохнул. Странно было встретить здесь человека, который тоже знает, что ждет город и тоже не может отчего-то его спасти. Может, попытается. Но что он сможет, такой неубедительный и отталкивающий одним только видом, привлекая в то же время даром и речью.

— Время лишним не бывает, — бодро согласился Ник, вытряхивая руки от земли. — А вы его раздаете? Даром? За оказанную вам помощь?

Комья грязи успели прилипнуть к пальцам и отчего-то вызывали ощущение легкой брезгливости. Казалось бы, приходилось брать в руки вещи куда более мерзкие, но на этот раз чароплет наколдовал собственной воды в ладошках и ею же все отмыл. В сторонке, чтобы не мешать поливу по всем правилам. Разбрызгав последние капли по сторонам, Доминик снова подхватил свой пакетик с пиццей, надеясь на скромную лужайку и пикник.

— У вас тут прекрасно. Я бы задержался на пару историй.

— Я-то? Что я-то? — пьяный господин оправил на себе футболку под стареньким пиджаком. — Я его не раздаю, время-то. Я его забываю. И путаю часто, часто путаю. А вот ты, малый, — он указал на Доминика, — любимец одного моего родственника. Родственницы, скорее. Не по крови, правда. Какая тут кровь. Откуда уж кровь тут.

Он поднялся со скамейки и пошатывающимся шагом отправился куда-то по делам, забыв пару пустых бутылок. Возле студентов странный человек остановился и рассеянным взглядом посмотрел в их сторону, ни на ком особо не концентрируясь.

— Никак не запомнит, как меня зовут, ишь ты, молодуха пустоголовая. Всякие там кинмоку, Валхаллы Пятой Вселенной, Буншин но Дзюцу или Токисаки Куруми она помнит, а меня запомнить не может, — он развернулся к Эве и пригрозил ей соленой палочкой сухой рыбы. — Тоцклатек! Тоцклатек я, не Тогдато! Тоцклаааатек! Дура баба, — добавил он тише и побрел куда-то по своим делам.

Цветочный сад

К дендрарию примыкал небольшой цветущий сад в английском стиле — никаких стриженных по линейке кустов, зелёных лабиринтов или мраморных бюстов. Кто бы ни создавал этот сад, он явно хотел создать максимально естественный ландшафт с небольшими озёрами, теряющимися среди деревьев тропинками из крупных плоских камней и широкими полянами. Поляны в саду заросли густой, коротко стриженной мягкой травой, в которую так и хотелось зарыться голыми ступнями.

Над садом висел влажный густой аромат земли и цветов. С кустов гроздьями свисали тяжёлые бутоны чудесных растений, которые не увидишь больше нигде на островах. Перед каждым из них из земли торчали аккуратные белые таблички. Рядом с надписью "Flos volantes" произрастал куст, на ветках которого сидели яркие бабочки, беспрестанно взмахивающие крыльями. При ближайшем рассмотрении можно было заметить, что бабочки были цветами. Чуть дальше — "Canticum flores" — совершенное круглые, как мячики для настольного тенниса, тёмно-красные цветы, из головок которых доносились звуки, похожие на пение соловьёв.

Пройдя через заросли разнообразных цветов, можно было выйти к крупной беседке. Её ажурные стены оплели вьющиеся розы, бугенвиллеи и глицинии, похожие на гроздья спелого винограда.

Чарли словно вновь очутился в бабулином поместье, такой привычной казалась царившая здесь атмосфера. Обилие цветов и необычных растений вызывали необъяснимое чувство спокойствия, даже окажись здесь предок той самой росянки из Мезы, он бы и глазом не моргнул.

Вышагивая вдоль ряда бледно-жёлтых кустов, Чарли остановился и наклонился к одному из них, намереваясь принюхаться, но вовремя остановил себя. Как-никак, любые прогулки по наводке с давних пор вызывали подозрения и опасения, пусть мезовчане и продолжали на них ходить. Тот факт, что сейчас ректор находился рядом, а на дворе стоял пятьдесят пятый год, не вселял уверенности.

— Красиво, блин, — Чар подавил желание закурить, вспомнив английские затрещины от ба.

— Вот это, блин, разительное отличие, — не удержавшись, прокомментировала Лисбет пейзаж, который видела сейчас перед своими глазами. Поверить в то, что со временем это место превратиться в закрытый район, полный болезней, смерти и обречённости было почти невозможно.

Сад был полон удивительных редкостей, о которых Адам знал только из книг или не знал вовсе. Внимание учёного особенно привлекли бабочки. Не особо скрываясь, он аккуратно сорвал черенок с куста и спрятал его в нагрудном кармане. Вдруг удастся, кто знает, вырастить что-то подобное в XXI веке.

— Что ж, давайте прогуляемся. Место прекрасное, был бы я биологом, с удовольствием прочитал бы вам лекцию, но, к вашему счастью, это не мой профиль.

Отмахнувшись от назойливой пчелы, Адам пошёл вперёд по тропинке по направлению к беседке. Оттуда, кажется, доносились голоса. А пообщаться и узнать побольше о дендрарии или Небочёсах Кадмон был вполне не против.

Дендрарий завораживал своей естественностью. Хотелось касаться буквально всего, чтобы ощутить магию здешних мест. Сотрудница не торопилась никуда, пытаясь запомнить всё и после записать в тетрадку, как только вернётся в будущее. Минерва едва улыбнулась уголками губ, только уже по-настоящему и с теплотой.

— Отсюда не хочется уходить, — тихо, словно желая не нарушить атмосферу, шепнула девушка. Вспоминались сказки о том, как девочки терялись в красивых садах и искали выход. Только не всегда находили его, умирая от яда растений или умирая от жажды... Резко встряхнув головой, отгоняя печальные мысли прочь, Вескер немного ускорила шаг — просто для того, чтобы не потеряться здесь навсегда, путь и по своему желанию. Совесть не позволяла касаться лепестков, так что приходилось наслаждаться только со стороны. Ироничность ситуации зашкаливала.

— Чувствую себя, как на пьесе Шекспира. Сейчас с какого-нибудь балкона запоет Джульетта и начнет сбрасывать оттуда горшки. Хорошо, что я подготовился, — Ури постучал кулаком по каске.

Если уж они тут своей группой без Оуэна, то можно не скрываться, не перемигиваться и не думать о том, что сказать. Пусть Адам и не самый лучший проводник (как ни пошлет куда, везде мертвые с косами и тишина). На этот раз ректор сам топает ногами и есть шанс, что тоже будет иметь кое-какие проблемы, как и все остальные.

Стоит ли защищать его, подобно телохранителям? Ури мысленно рассмеялся, едва представил, как все кидаются наперерез пулям, чтобы защитить тело Адама.

— Интересно, в нас могут тут целиться из оружия? Если кто-то сидит в цветочках, то мы его можем и не заметить. Чувствуете, как на нас кто-то смотрит?

Блимм не покидало чувство, что они выпустили без присмотра малого ребенка и стоит отвернуться, как полмира будет случайно уничтожено, котята замучены, зелья пролиты, Семен в рабочей готовности, поэтому она не отставала от Адама.

— Это все еще дендрарий или мне уже жалеть, что не взяла с собой компас? В случае чего я совершенно не умею определять север. И любую другую сторону. И что, что их всего-то четыре. Кстати, тут растет кофейное дерево?

— Ого, как же пахнет, — протянул Кесса на ходу и оглянулся на своих — они разделились на группы и теперь их кучка остановилась недалеко от душистых кустов. Мальчишка уже долго жил в Королевстве и успел посмотреть на цветные клумбы Небочёсов, тех, других, на кроткие и редкие цветы Тарантайска — там в почете были больше разные полезные травы или лиановидные. Но то, что творилось в местном дендрарии не шло ни в какое сравнение с виденным до этого момента.

— Как это все тут растет и никто не падает в обморок? Тут же так пахнет! — Он вдохнул полной грудью тяжелый и душистый аромат и почувствовал себя почти так же как тогда, когда глотнул из рук Русого какой-то бурды и потом пришел в Тин.

— Я что-то слышу, — с очумелым видом пробормотал Кесса, но упасть на корточки к цветам не успел и побежал следом за ректором и остальными к беседке.

В саду сегодня проходило важное мероприятие, о чём говорило несколько ярких стендов, приглашающих на презентацию книги некоего Стивена Гудмена. Апогей презентации, которая проходила в беседке, судя по всему, давным-давно прошёл. Толпа схлынула, оставив после себя практически пустые столы, на которых раньше горами лежали книги одного из самых известных писателей Двух Островов. Лишь несколько человек увлечённо беседовали, обсуждая, по-видимому, новый роман.

— Вы не понимаете, дрогой господин, Григориана не может признаться ему в своих чувствах открыто! Мизология никогда не позволит им соотнести свои субъективные реальности в достаточной мере, чтобы романтические отношения не казались кощунством.

— Нет, это вы не понимаете полноты дискурса, уважаемый. Внутренний опыт Григорианы должен был подсказать её умозрению, что открытый индивидуализм в данной ситуации приведёт лишь к отчуждению.

Неподалёку от спорщиков со скучающим видом сидел господин лет тридцати. Хватило бы и одного короткого взгляда, чтобы понять — это именно Стивен Гудмен и никто иной.

В первую очередь в глаза бросался, конечно, его умопомрачительный пиджак, густо изукрашенный всевозможными цветами. Из-под него элегантно выглядывал белоснежный воротник рубашки, несколько верхних пуговок были демократично расстёгнуты. Сам господин Гудмен был невысок, его тёмные волосы были собраны в низкий неряшливый хвост, из-под низких кустистых бровей поглядывали хитрые и без сомнения умные карие глаза. В пальцах он крутил перо, посверкивая несколькими крупными кольцами и аккуратными ухоженными ногтями.

При виде необычной делегации Стивен мгновенно встрепенулся — оказалось, что у него также очень живая мимика и выразительные брови.

— Добрый вечер, господа. Рад приветствовать вас на моей маленькой презентации, — произнёс он приятным баритоном. — В саду? Среди цветов? Странно? Где презентовать романы о любви, как не здесь, вы согласитесь со мной. Джентльмены, ваш спор более неуместен, попрошу переместиться в другую часть дендрария.

Спорящие мужчины рассыпались в извинениях и поспешили исчезнуть.

— Итак, вы нездешние и очень странные люди. Немного сумасшедшие, верно? Вижу это по вашим глазам. У вас, должно быть, удивительная история, достойная целой книги. Я прав?

— Конечно, — Ваня обвела взглядом их пёструю компанию. Меньше всего они были похожи на людей, которых действительно интересовала литература романтического характера. Только они вдвоем с Даней стоили по крайней мере толпы бездомных детей на выгуле.

— Мы прибыли из далёких земель, где растут ведьмины цветы и, лопаясь, дают простым людям невиданные способности. Но лучше всех об этом вам расскажет наш почетный делегат Уриил. Мы настолько дорожим его светлым умом и беспрецедентным воображением, что просим его носить каску. Не дай бог, вы понимаете, не дай бог.

— Я Кесса, Данко Кесса! — Мальчишка одним движением зачесал назад отросшие волосы и на секунду принял благопристойный вид, подскочив и встав рядом с Ванькой. — У вас абсолютно сумасшедший пиджак, сэр Гудмен, вы сами тоже сумасшедший! Я вижу это по вашим... эм... бровям! — Кесса важно кивнул, волосы снова упали на лицо и он мгновенно превратился в бандита-малолетку. — Про нас надо писать приключенческий боевик! Сейчас Ури вам все скажет, да.

Адам с огромным сомнением смотрел на пиджак Стива Гудмена. В его понимании такие наряды совершенно не сочетались с серьёзной литературной деятельностью. И вообще с серьёзными людьми, знающими своё дело. Господин Гудмен выглядел скорее как звезда вечеринок, известный филантроп, эпатажный артист, в конце концов. Всё из-за пиджака, определённо.

— Мы определённо нездешние и определённо странные, — без улыбки произнёс Кадмон. — Если бы вы написали о наших приключениях книгу, определённо стали бы миллионером.

— Я бы сказала, что мы вполне сумасшедшие, это правда, — вполголоса отметила Миранда.

Стивен сразу покорил ее своей примечательной внешностью. А как элегантно тот был одет! Губы девушки расплылись в улыбке, и она подошла ближе.

— К чему вм знать о нас, когда вы можете рассказать о себе и своих произведениях? — она плавно приблизилась к мужчине. — Право, мне стыдно, что доселе мне не представилась возможность ознакомиться с вашим творчеством. Дадите автограф на память?

Человек в цветочном пиджаке сразу понравился Уриэлю, там точно была родная душа. Пусть он может оказаться злодеем, пусть, да что там, он наверное точно злодей! Но такой харизматичный человек может быть злодеем без всяких зазрений совести.

— Здравствуйте, думаю, вы не ошиблись. Кто в нашем мире вообще не сумасшедший? — Ури развел руками. — Я редко когда встречал кого-то, что выглядит нормально. Вы, к примеру, тоже весьма примечательный человек, я это тоже по глазам вижу.

Волна комплиментов от Деште-Лута, был бы здесь Иржи, то закатил бы глаза.

— Вы интересуетесь, потому что пишете книгу? Тогда напишите о том, что в цветочках могут прятаться разбойники, тут такие странные цветы. Они прям в душу смотрят. Мы шли издалека, как видите, там плохо с продовольствием и с чистотой, весь отбеливатель пошел на носки. Это все, что о нас известно.

— Резонно заметить, что жизнь почти каждого заслуживает отдельной книги. Если мы не говорим о супер скучном и пассивном человеке, конечно, — прерывая зрительный контакт с цветами и переводя взгляд на мужчину, заметила Маша. — Книга о нас была бы бестселлером, точно Вам говорю. А, может, у Вас осталась лишняя книга? Мы бы ознакомились, прониклись талантом.

— Вас привела любовь и жажда приключений, конечно. А ещё психологическая зависимость от адреналина, достаточно лишь одного взгляда в ваши милые лица, чтобы это понять. Изумительно, прекрасно, совершенно замечательно, — господин Гудмен встал в полный рост и лукаво улыбнулся. — Пускай вы не читали моих книг — у вас всё впереди, столько чудесных страниц настоящей литературной амброзии. Вы люди творческие, я бы хотел вами немного воспользоваться.

Рассмеявшись собственной шутке, Стивен извлёк из нагрудного кармана пачку карточек и расправил их веером. Судя по ловкости, с которой он обращался с этими карточками, в писателе скрывался азартный игрок или прирождённый крупье.

— Видите ли, я всегда пишу книги с конца. Поезд дойдёт из точки А в точку В, только если точка В заранее установлена, верно? Так пишутся детективы, так пишутся пьесы, любовные романы от них не слишком отличаются. А я как раз закончил и опубликовал новую книгу. Настал черёд приниматься за следующую. И вы мне в этом поможете. Выберите числа от 1 до 20, пожалуйста, не повторяясь. Небольшая игра, знаете. Вы выглядите как люди, которые не боятся играть. Награду за игру вы также получите, быть может, даже автограф.

"Играть со смертью мы любим", — подумал Чарли, кивая словам Стивена. Подвоха от этой затеи он не чуял и вообще не ждал, поэтому с энтузиазмом крикнул:

— Четырнадцать!

Награда в обычные дни волновала Чарльза мало, но сейчас, в прошлом, он всё ещё надеялся заполучить хоть что-нибудь на память о странном приключении. Так что пусть пользуется на здоровье, не жалко.

Шарлотта пошарила в голове, и ей выпала цифра, проскочившая в сознание. С ней-то она точно не потерпит неудачу.

— Беру семнадцать.

— Мне так нравятся сумасшедшие лотереи в этом городе, — услышав слово "игра", Ваня облизнула губы, как сытая кошка. Азартная до беспамятства, она второй день подряд не могла удержаться даже от простенькой ставки в лотерее. — Восемь.

Кесса вскинул ладонь вверх и почти что провопил:

— Пятнадцать! — Господин Гудмен очаровывал мальчишку все сильнее. Он постарался запомнить каждое его движение, особенно рук с картами, чтобы потом красоваться перед девчонками и заодно показать брату скольким важным вещам можно научиться во время студенческих приключений. Главное, никого не дразнить!

— Мы играем со своими жизнями каждый раз, когда делаем вдох или выходим на улицу. Даже самая маленькая мысль — уже риск, — философски заметил литератор, когда все выбрали себе номера. — Хотите, милейший, распишусь вам на лбу? Вы не представляете, на каких частях тела мне приходилось расписываться прежде, — он громко и без стеснения рассмеялся. — Чудесно, блестяще, просто сказочно.

Стив показательно перетасовал колоду карточек, вытворив при этом несколько трюков, загадочно поблёскивая перстнями, — отправил карты змейкой в полёт, потом перебросил из одной руки в другую, после чего раздал их гостям презентации.

— Каждому номеру соответствует вопрос. И каждый из вас должен дать на него ответ. Не задумывайтесь, не сговаривайтесь друг с другом, просто отвечайте то, что первым придёт вам в голову. В темпе, попрошу вас, вечер близится, а ночью в Небочёсах начинается всё самое интересное. Громко, чётко и стремительно, как гепарды.

Вопросы вы найдёте по ссылке

— У меня пустые руки. Не думайте! — Ваня показала ладони, широко растопырила пальцы и на всякий случай потрясла ими, чтобы показать, что ничего не крала.

— Рано или поздно, но когда-нибудь он бы сделал это, поэтому герой стремительно направился к бюро похоронных услуг. Простите, но это самое первое, что пришло в мою голову. Наверное, пошел тёще гроб заказывать вместе с участком, кто его знает, — Минерва неловко пожала плечами, словно не она только что предложила такую странную фразу для концовки.

— Когда я умру, сделай из меня чучело и поставь в прихожей! — едва ли не прокричал Чарли, пытаясь понять, как это поможет писателю в его работе.

Бэт с интересом наблюдала, как карты, будто живые, порхают в руках у писателя. Он управлял ими, как бывалый картёжник.

— О, я кажется когда-то играла в такую игру. Вот только из этого разве-что комедия выйдет. Герой смотрит на аквариум с рыбками.

Бэтти почесала затылок и не удержалась от очередного вопроса.

— А где вы научились эти фокусам, а?

— Герою будет шестнадцать. Мне так хочется, — не думая, ответила Маша первый пришедший в голову возраст и кивнула, подтверждая свои слова. — Самое оно для подростковой любви, я считаю. И вообще, чудесный возраст!

Кесса опустил взгляд на карточку, прочитал текст, шевеля губами и скорчил рожу. В его нечесаной голове происходил сложнейший мыслительный процесс. Даня отставил ногу, развернул плечи. Теперь он старался выглядеть как Ури, потому что всем всегда надо выглядеть как Ури, когда делаешь что-то в первый раз. Это придает уверенности!

— Герой посмотрел на лицо своего спутника с выражением доблести и удивления, которые отразились на его мужественном лице как отражается тень, упавшая от большого крыла!

— Тепло. Несомненное и полностью обоюдное, — Адара сосредоточенно прикусила губу, стараясь не особо сильно сжимать кулачки. Хоть мужчина и не слишком настораживал, но нужно было придерживаться какого-то относительного нейтралитета. По идее, да.

— Ой, мы так в "истории" с братиком играли! Очень интересно получалось перечитывать в итоге.

— Ну, можете и на лбу, чего ж нет, мой лоб очень для этих дел подходит!

Ури приподнял каску и показал чистый холст, на котором не было даже намека на мыслительный процесс.

— Так, мой вопрос связан с полом. Это будет история про мужика.

— Чтобы найти пристанище души, конечно же. Каждый куда-то направляется, чтобы залить пустоту, — ответила Лотта, не задумываясь. Она не знала, зачем направилась в это путешествие изначально. Но ответ как-то сам собой пришел в голову. Донован ощутила в груди приятную тесноту от пребывания здесь.

— Кошмар! Самое сложное досталось. Погодите минутку, надо подумать. Вопрос первый, имя персонажа — Караматулло.

Саша не могла точно сказать, откуда она знала это имя и кому оно принадлежало, но, кажется, такой человек правда существовал. Не повезло.

"Что герой говорит своему спутнику?"

— Первое, что пришло в голову: на мне вонючие носки. Но, думаю, это слишком странно, и надо придумать что-то более логичное. Например, что-то о том, что спутник должен себя беречь, — сказала Миранда.

— Рядом с героем ходят мамонты, — глубокомысленно постаралась произнести глупую фразу Аэлина. Но не в первый раз же, чего уж.

— "Почему я это все делаю, за что мне это, это же была просто девчонка в юбке в горошек", — соскочило с языка у Пети. Такая фраза предназначалась для мысли героя длиной в строчку.

— Таки пять, — отвисла Блимм. — В царстве мертвых конечно же. Такие имена определенно уже вымерли.

— Удивительное сочетание, у меня просто нет слов. Я уже чувствую вызов, рука так и тянется к перу, — в доказательство своих слов Гудмен схватился за перо и взмахнул им, как саблей. — Итак, что у вас вышло:

Герою шестнадцать лет.

Его зовут Караматулло.

Он мужчина.

Он находится в царстве мертвых.

Герой смотрит на аквариум с рыбками.

Рядом с героем ходят мамонты

У героя в руках — ничего.

Он находится в бюро похоронных услуг.

И он думает "Почему я это все делаю, за что мне это, это же была просто девчонка в юбке в горошек".

Герой посмотрел на лицо своего спутника с выражением доблести и удивления, которые отразились на его мужественном лице как отражается тень, упавшая от большого крыла

И он говорит своему спутнику "на мне вонючие носки"

Спутник героя говорит ему в ответ "Когда я умру, сделай из меня чучело и поставь в прихожей!"

Спутник героя почувствовал теплоту.

Герои направились туда, куда направились, чтобы найти пристанище души и залить пустоту.

— Теперь ваша задача объединить это невероятное месиво... Точнее мировой первозданный хаос, я бы сказал... Объединить его в полноценный эпизод, которым могла бы закончиться моя книга. Небольшой абзац, потрясающий финал, который запомнится читателям надолго, будет мучить их ночами, бередить их души, взывать ко внутренним переживаниям и прокладывать им путь к трансцендентному. Сделаете это и получите от меня скромный приз — бесплатные билеты на завтрашнюю выставку, о которой гремит весь город, для вас и ваших друзей. Вы сможете сэкономить десятки дукатов, друзья мои. Проявите творчество, прошу вас! От каждого по варианту финального абзаца моей будущей книги.

Вариант Минервы:

— Герой тяжко вздохнул, как только провёл взглядом ещё одного мамонта. Он только что понял, почему заслужил такое горе! Сердце сжималось от тоски, ведь Караматулло не мог найти, чем заполнить пустоту. Любовью, дружбой, адреналином? Голова разрывалась от теорий, а глаза наблюдали за рыбками. Они жили и не думали ни о чём. Они были мертвы, как и он. Вот поэтому и находились в местном бюро похоронных услуг, где ходили мамонты и в руках пустота.

Рядом с ним был его спутник. Герой взглянул на его лицо с выражением доблести с удивлением, которые отразились на его мужественном лице как отражается тень, упавшая от большого крыла. Караматулло понял, зачем он здесь. В его мыслях промелькнуло: "Почему я это всё делаю, за что мне это, это же была просто девчонка в юбке в горошек!". Эта девушка и погубила прекрасного героя.

— На мне вонючие носки, — промямлил герой своему спутнику, передавая этой странной фразой всё тепло. Спутник ощутил его, поэтому положил на плечо мальчишки руку и пролепетал:

— Когда я умру, сделай из меня чучело и поставь в прихожей!

Караматулло понял, зачем он живёт. Пустота заполнилась долгом. Он должен сделать из спутника лучшее чучело на свете! Только осталось найти пристанище души. Эх, бедный Караматулло! У него сколько ещё приключений на пути!

Вариант Аэлины:

— Они дошли. Здесь, в самом эпицентре желудка мамонта, Караматулло почувствовал как его душа ликовала и скоро должна была выйти из его тела. Его спутник плакал. Это были одновременно слёзы счастья и грусти. Из него не сделали чучело, но они дошли. Именно в желудке мамонта часто обретаешь то, чего тебе могло не хватать всю жизнь.

"Твои носки всё ещё воняют", — сказал спутник Караматулло, улыбаясь сквозь слёзы и вдыхая аромат грязных носков.

"Всегда", — сказал герой.

"Всегда", — повторил его спутник.

Вариант Ури Деште-Лута:

— Что ж, вот, дарю от всей души:

"Караматулло отмахнулся от мамонта, потому что у мамонтов все еще была болезненная тяга к поцелуям хобот в нос, несмотря на то, что Юрген дал им успокоительное. Парень подумал, что любовь его была прекрасна, пусть и невыносимо глупа.

— Жаль, что её больше нет, мой друг, — сказал он, вытирая слезу.

— Давай все же подобьем гроб красным бархатом и купим тебе другие носки.

— Другие носки, ты с ума сошел? Как ты смеешь думать о носках в такую минуту?

— Ты сам признался, я ничего не могу с собой поделать, потому что близок к обмороку как никогда.

Грузный мужчина — владелец похоронного бюро поставил штамп на договоре. Рядом возник его брат-близнец — владелец кабака "Русалочий хвост" и вместе они залили горе двумя стаканами виски со льдом".

Вариант Лисбет Сорби:

— Что может трогать больше, чем монолог главного героя, товарищ Гудмен? Я бы его и предложила, как окончание.

Негромка кашлянув, северсталька принялась сочинять на ходу, так-как предварительно записывать ей было негде и на это могло уйти слишком много времени.

— За сою жизнь я повидал многое. Я говорил с мамонтами, но понял, что не всё в порядке только когда один из них начал мне отвечать. Я никогда не сомневался в себе, но после тех его слов "Когда я умру, сделай из меня чучело и поставь в прихожей!" я действительно осознал, что мир не так прост. В мою прихожую никогда не влезло бы чучело мамонта. И именно в этот момент, стоя перед яркой, светящимся голубоватым свечением и пёстрой живностью водой я в первые готов был признаться в этом. Я не такой, как все. Я — не мамонт.

Мамонты в белых халатах, стоявшие за моею спиной, начали нетерпеливо переминаться с лапы на лапу. "На мне вонючие носки", зачем-то сказал им я, будто это что-то могло изменить. Они ласково обхватили меня своими хоботами под руки и вывели из похоронного бюро. В этот момент, какой бы печальной не казалась моя история, я понял, что это ещё не конец.

Вариант Петры Бу:

Шестнадцалитние парни предпочитают играть в рок-н-рол и мужчин. Караматулло в свои шестнадцать был мужчиной, но играл в приключения на лихом коне на пару с верным спутником, которого подцепил в Канзасе, кажется. Они провели совсем немного вместе, и уже закончили в царстве мертвых, возле аквариума с рыбками возле похоронного бюро по соседству. Кто знал, что мертвые нуждаются в таких заведениях даже под землей.

— А ведь могли покататься на мамонтах, черт, — выпалил Карамуталло, с силой стукнув прозрачное стекло. Было бы в руках что-нибудь габаритное, мамонты уже секунду назад топтали пучеглазых рыб. “Почему я это все делаю, за что мне это, это же была просто девчонка в юбке в горошек”. Возможно, ответ знал его друг. Герой посмотрел на лицо своего спутника с выражением доблести и удивления, которые отразились на его мужественном лице как отражается тень, упавшая от большого крыла.

— На мне вонючие носки.

— Когда я умру, сделай из меня чучело и поставь в прихожей!

У Карамуталло в момент отлегло. И девчонка, и юбка в горошек теперь не казались проблемой. Герои направились туда, куда направились, чтобы найти пристанище души и залить пустоту.

Вариант Чарли Блэра:

Караматулло оторвал взгляд от аквариума с рыбками, стоявшего в тени фикуса в холле бюро похоронных услуг, и посмотрел на своего спутника. На лице проявилось выражение доблести и удивления, которые отразились на его мужественном лице как отражается тень, упавшая от большого крыла. Свободные ладони непроизвольно сжались в кулаки.

— На мне вонючие носки, — едва слышно прошептал он, словно в данный момент это значило действительно многое.

Спутник почувствовал теплоту: наконец-то Караматулло стал откровенным. Утайки и ложь, сопровождавшие их в этом приключении, порядком надоели, уж за столько лет рядом пора было стать ближе! Но, видимо, только горе было способно растопить лёд. Тот факт, что его шестнадцатилетний друг в кои-то веки признался в чём-то, согрел душу спутника.

— Когда я умру, сделай из меня чучело и поставь в прихожей, — ответил он, пряча ухмылку.

Рядом на гигантском холсте мирно вышагивали мамонты, размахивая пушистыми хоботами и оставляя следы размером с бассейн. Караматулло посмотрел на них отрешённо, взял спутника за руку и вышел на улицу, чтобы отправиться туда, куда они давно хотели, и найти пристанище души, способное залить внутреннюю пустоту от потери их друга.

Вариант Александры Синёвой:

Караматулло равнодушно следил за передвижением ярко-красных рыб в аквариуме. Ему было всего шестнадцать; он однозначно не был готов ко всему, что с ним произошло. Он и не мог быть готов. Кто вообще готов к путешествиям, тем более, по Царству Мертвых, к поискам похоронного бюро — подумать только, на том свете тоже есть похоронные бюро! — ни к девчонке в горошек, которой понадобился строго определенный гроб, и причем — с пустыми руками!

— У меня вонючие носки, — удивленный собственной смелостью и доблестью, Караматулло взглянул в лицо спутника, еще более юного и однозначно невинного во зле.

Взгляд юноши потеплел.

— Когда я умру, сделай из меня чучело и поставь в прихожей, — мягко попросил он.

Караматулло вздохнул и отвернулся к рыбам, раздумывая, где теперь искать "пристанище души". Ему еще предстояло расшифровать, что на этот раз имел в виду его странный новый друг. Мимо них, вяло помахивая хвостом, прошел мамонт.

Вариант Данко Кессы:

Караматулло было 16 лет, но он был вынужден рисовать себе бороду и носить тяжелое шерстяное пальто, так как он находился в царстве мертвых. Мимо него проплывали аквариумы с рыбками, проходили дренвие мамонты — как никак это все же было само царство загробное!

Карматулло шел с пустыми руками, в бюро похоронных услуг царства мертвых все так и ходили, это была норма. Особенно после всего что с ним случилось!

"Почему я это все делаю, за что мне это, это же была просто девчонка в юбке в горошек" — в сотый раз подумал 16-ти летний мужчина и посмотрел на своего спутника с выражением доблести и удивления, которые отразились на его мужественном лице как отражается тень, упавшая от большого крыла. Перед тем как они вошли бы в бюро, Карматулло необходимо было предупредить своего спутника.

— На мне вонючие носки, — заявил он, на что услышал ответ.

— Когда я умру, сделай из меня чучело и поставь в прихожей! -Эти слова означали, что спутник Карматулло чувствовал себя тепло. Но самое главное было в том, что теплый спутник с которым они вместе направились туда, куда направились, чтобы найти пристанище души и залить пустоту, был той самой девчонкой в юбке в горошек!!

Вариант Марсель Лерё:

«Почему я это все делаю, за что мне это, это же была просто девочка в юбке в горошек» — мучительно вздыхал шестнадцатилетний Караматулло. Он был здесь, чтобы залить свою пустоту, чтобы найти пристанище страдающей душе. Он не знал, что привело его в похоронное бюро. Не знал, почему бессмысленно пялится в аквариум, а вдруг ходят мамонты, созданные его спутником. Почему, черт подери, его спутник умеет это делать? Караматулло размял пальцы — в руках ничего не было. Возможно, будь у него хотя бы банальный карандаш — было бы проще.

— Когда я умру, сделай из меня чучело и поставь в прихожей, — обратился к ему человек напротив. Мальчишка посмотрел на лицо своего спутника с выражением доблести и удивления, отразившиеся на его мужественном лице, как отражается тень, упавшая от большого крыла. И сказал то, что должен был сказать. Спутник Караматулло почувствовал тепло и протянул мальчишке свое завещание.

— На мне вонючие носки, — Караматулло выдохнул, продолжая непрерывно следить за рыбками и чувствуя жизнь такой, какой она является. Владелец похоронного бюро вручил ему свой будущий труп — это было странно, но мальчишка поставил кривой крестик в графе "подпись", осознавая тлен и ответственность за человека рядом. Это была история его жизни. История его личного абсурда. История о том, что любовь в шестнадцать точно не привела Караматулло к счастливому финалу и о том, что девочки бывают жестоки.

Вариант Адары Далсер:

«А ему все еще остается шестнадцать... И пускай мамонты будут постоянно бегать вокруг, золотая рыбка прятаться на глубине аквариума — даже здесь уводя удачу куда-то в сторону, скорбно припрятав лицо в платочек будут плакать люди, а он все также продолжит работать в столь захудалом месте... Все это окажется совершенно неважным пока Капаматулло рядом с не менее замечательными коллегами. На расстоянии вытянутой руки соберется находиться Он, платья в горошек все-таки выйдут из моды и у его языка появятся кости; впрочем, если смотреть на данный пункт с точки зрения биологии... Пускай сие чувство теплоты никогда не покинет их. Никогда. Даже после того как сотрудники окажутся в цинковых гробах, медленно разлагаясь под землей. Даже после мини-Апокапсиса и даже после их первого совместного чучела. Ни-ког-да. Шестнадцать — чудная пора.»

Вариант Дарьи Блимм:

Караматулло стоял в глубокой растерянности. Он всего лишь последовал за своей Беатриче примерно тех же шестнадцати лет, чтобы вернуть душу в мир живых и прекратить заливать ее отсутствие исключительно алкоголем, иногда жалея, что не бетоном. Но вот оно, самое обычное бюро похоронных услуг. Самый обычный стол. Самый обычный аквариум на нем. Литров на сто. И бок давно истлевшего мамонта рядом, держащегося только на вере в свое существование

"Почему я это все делаю, за что мне это, это же была просто девчонка в юбке в горошек," — внезапно трезво подумал Тулло, переводя взгляд на своего призрачного спутника. Над головой пролетел птеродактиль, оттеняя своим крылом удивление на лице парня до нужной степени доблести.

— На мне вонючие носки, — попытался он объяснить, почему не имеет права умереть прямо сейчас.

— Когда я умру, сделай из меня чучело и поставь в прихожей! — Парировал тот, уверенный, что они обязаны умереть хотя бы только ради этого. Наступил идеально подходящий момент.

Таблетки начали отпускать.

Вариант Миранды Боуэн:

...И вот шестнадцатилетний мужчина с весьма необычным именем Караматулло в сопровождении своего знакомого стоял посреди холла похоронного бюро и любовался рыбками, снующими в аквариуме то вверх, то вниз. Бюро это было не простым и даже не золотым. Оно находилось в царстве мёртвых. А потому присутствие мамонтов можно было принять за что-то весьма обыденное. Наверняка, здешние домашние питомцы. Руки Караматулло были пусты, ведь что может помочь в подземном царстве?

"Почему я всё это делаю? — думал герой. — За что мне это? Это же был в просто девчонка в юбке в горошек."

И тут герой посмотрел на лицо своего спутника с выражением доблести и удивления, которые отразились на его мужествнном лице, как отражается тень, упавшая от большого крыла.

— На мне вонючие носки, — заявил он.

Видимо, он очень гордился этим, но признаться до сих пор не хватало мужества, и вот настал тот момент. Наверное, поэтому на его физиономии проскользнуло удивление. А спутник, кажется, понял всю прелесть этого и хотел быть с героем даже после смерти, потому что сказал:

— Когда я умру, сделай из меня чучело и поставь в прихожей! — в этот момент он почувствовал теплоту; да, с нужным человеком он отправился искать пристанище души, чтобы залить пустоту.

Вариант Шарлотты Донован:

В шестнадцать лет трудно осознать, что ты уже мертвый. Особенно, когда не успел заполнить чем-то пустоту, и та девчонка в юбке в горошек уже не грела ледяное сердце, от которого и ему самому становилось холодно. И ради чего это всё было?

Он обернулся к вековому мамонту, разгладив его тяжелые морщины рукой, что уселись на хобот, и глянул на своего спутника с выражением удивления и доблести. Единственная отдушина — его друг. Мир мёртвых был похож на похоронное бюро его тетки Лиды. Наверное, так ты видишь свою смерть, где-то в до боли знакомом месте.

— Караматулло, смотри, — спутник указал на аквариум, появившийся возле гроба. Парень устремил взгляд на безбрежно танцующих в воде рыбок.

— И вы тоже, — грустно сказал Караматулло.

— Помнишь, как я сказал? "Когда я умру, сделай из меня чучело и поставь в прихожей!", — рассмеялся спутник, пока мысль не ускользнула вместе со всем, что он знал и помнил в ином, живом мире. Герой мягко улыбнулся, и его друг почувствовал теплоту.

— Помню, дружище. Надеюсь, матушка сняла мои вонючие носки с ног перед похоронами.

Спутник Караматулло похлопал себя по лбу и захохотал. Всё это так походило на любимый им черный юмор, что хотелось плакать от смеха, или собственной никчемности. Но теперь ему казалось, что всё стало каким-то спокойным. Словно разгневанный шторм сменился на штиль, и, казалось теперь, что та пустота в груди уже залилась сполна — горькими слезами родных, светлой памятью любимых. Герой взял за руку спутника, и над ними начали появляться светящиеся полоски, опускающиеся всё ниже. Когда те преодолели высоту через потолок, стало ясно, что это лестница. И белый свет в конце нее. Шагнув в неизвестность, Караматулло, наконец, обрел истинное упокоение души.

— Колоссально, — лаконично прокомментировал Гудмен, схватившись за сердце. — Я должен написать об этом. Я уже вижу — закат, вздымающиеся волны, и Караматулло тихо шепчет: "Мир есть совокупность фактов, а не вещей"... Душа замирает, чувствуете? Вот где-то здесь.

И он провёл ладонью над своим великолепным пиджаком где-то в районе печени. Посмаковав мгновение, писатель хлопнул в ладоши и широким жестом откинул перо себе за спину. Оно каким-то чудом приземлилось ровнёхонько в чернильницу.

— Итак! Вам пора. Вжик-вжик, мне нужно приниматься за работу, ваша помощь оказалась неоценима, я впишу ваши имена в свою книгу в качестве благодарности, и вот.

Он выложил на стол пачку билетов на выставку и гаркнул:

— Захер! Машину мне и кофе покрепче, сегодня я начинаю писать свой новый роман. Там будут убийства, ограбления, страсть, любовь, а ещё мамонты, теория феноменологической редукции и парочка интрижек. Закупи свежих чернил с брильянтовой крошкой.

И Стивен Гудмен, более не обернувшись, вылетел из беседки на крыльях своей неуёмной творческой мечты.