Последние краски лета (джен)

Психолог опаздывала на встречу, которую сама же и назначила. Вася уже от скуки не знал, чем себя занять, и начал напевать вполголоса, притоптывая ногой. Психолог явилась, когда он уже по третьему кругу затянул припев:

И вновь продолжается бой,

И сердцу тревожно в груди,

И Ленин такой молодой,

И юный Октябрь впереди!⁽¹⁾

Психолог — толстая тётка неопределённого возраста показательно покачала головой и поморщилась.

— Какой же ты громкий!

Вася замолк, надувшись, и принялся барабанить по соседнему стулу. Психолог навалилась на дверь и не без труда провернула в замке ключ.

— Вечно этого старого пня где-то носит, — поворчала она, сердито сдув с лица тёмную вьющуюся прядь. — Просила ведь починить!

Это она про старика-завхоза так, Савелия Лукьяновича. Он вообще-то неплохой, весёлый, только бухает сильно. Инга Германовна (директорша) всё ему выговаривала. Все его называли дед Савва, он часто угощал ребят конфетами или яблоками и рассказывал всякие истории чудные, а старших учил столярному делу в мастерской.

Психолога звали Тамара Георгиевна, а фамилия у неё была смешная — Табатадзе — наверняка никто не мог с первого раза выговорить. Вася уже успел табличку вдоль и поперёк изучить, пока ждал.

Едва они вошли в кабинет, Тамара Георгиевна бросила на стол папки, которые до этого несла подмышкой, и качнула головой в сторону парты со стулом у окна.

— Значит, поступим следующим образом, — деловито сообщила она, устроившись за столом. — Можешь заниматься своими делами, только тихо, а я буду заниматься своими, — указала она пухлой рукой, украшенной парой золотых колец, на гору бумаг на столе.

Вася растерянно замигал. Не то, чтобы хотелось выворачивать душу перед психологом, но всё же беседы или как там это называется, он представлял немного иначе. Пока он копался в сомнениях, Тамара Георгиевна махнула в сторону стеллажа, заставленного игрушками разной степени потрёпанности.

— Поиграть можешь.

— Мне тринадцать, вообще-то! — возмутился Вася.

— А я думала, лет десять. Мало каши ешь, — усмехнулась Тамара Георгиевна.

Вася закатил глаза и отвернулся. Вот же дура, хоть и взрослая!

От скуки он и правда принялся изучать содержимое стеллажа. Всякие замызганные мишки и зайки, полулысая рыжая кукла и юла. Сверху книжки какие-то стояли, но до них не дотянуться. Игрушки для трёхлеток! От нечего делать Вася взял в руки юлу и запустил по парте. Та, раскрутившись буйным жёлто-голубым вихрем, с грохотом скатилась на пол. Блин… Вася поджал губы и втянул голову в плечи.

Тамара Георгиевна поднялась из-за стола и пронзила строгим взглядом из-под густых тёмных бровей.

— Тихо! Я велела тебе не мешать. Неужто так сложно посидеть спокойно сорок минут?

Вася пожал плечами.

— Мне скучно.

— А ты сюда развлекаться пришёл?

— Ну-у… — неуверенно протянул он. Чёрт знает, зачем он вообще сюда притащился. Потому что так велела директорша, вот почему!

— Баранки гну! — сердито хлопнула по столу ладонью Тамара Георгиевна. Вытащила из-под бумаг толстый альбом и коробку с карандашами. Шумно поднялась и направилась к нему. Вася поспешно отодвинулся, поймав гневный взгляд тёмных глаз, густо очерченных тушью.

— Сиди, рисуй, — велела Тамара Георгиевна, положив альбом и коробку на парту.

— Я не люблю… — хотел отказаться Вася.

— Тебя никто не спрашивает! Мне рисунки нужны для отчётности, — пояснила Тамара Георгиевна, вернувшись на своё место и углубившись в записи. Принялась что-то быстро отмечать ручкой.

Вася со стоном вытряхнул карандаши на стол.

В следующий раз Тамара (так, конечно, Вася называл её про себя, но не осмелился бы вслух) заставила писать тесты с дурацкими вопросами, а когда они закончились, всучила книжку про детство Ленина. Ничего поинтереснее у неё, видно, не нашлось. В чём должны заключаться беседы, осталось загадкой. Тамара не очень-то любила, когда ей задавали вопросы. Однако разрешила делать уроки, чтобы даром не терять время. Два раза в неделю Вася вынужден был «отбывать наказание» в течении целого месяца! И наверняка свихнулся бы от тоски и скуки, если бы не одна судьбоносная встреча. Книжка про Ленина обогатила словарный запас, поэтому «судьбоносный» даже в сочинение затесалось и помогло выбить твёрдую четвёрку в четверти.

Тамара не особо ладила с часами или ей было просто пофиг, что её кто-то ждёт. Как Вася успел усвоить за свою недолгую жизнь, большинство взрослых детей не очень-то считает за людей. В этот раз у Тамары какая-то девчонка сидела, пришлось ждать под дверью. Когда девчонку отпустили, Тамара вышла и бросила на него недовольный взгляд. Судя по всему, она вообще про него забыла!

— Иди-ка погуляй минут пятнадцать, у меня перерыв.

— Но… Я и так уже жду полчаса, вы же сказали в два приходить! — попробовал отстоять свои права Вася.

Тамара раздражённо махнула рукой, и пышный рукав алой блузки взметнулся, описав в воздухе полукруг.

— Нечего пререкаться. Подождёшь, не переломишься.

Вася обиженно поджал губы и брякнулся на стул. Можно было, конечно, уйти, вот только Тамара предупредила, что если он станет прогуливать, то директорше всё расскажет. И, в общем, угроза отправки в психушку повисла в воздухе, словно грозовая туча неумолимая и беспощадная. Тамара грациозной, плавной походкой (насколько позволяли её габариты) удалилась. А девчонка, о которой Вася успел уже позабыть, уселась на соседний стул и с улыбкой тронула за плечо.

— Тебя за что сюда сослали?

Вася неловко осклабился в ответ и стянул пиджак. Под короткими рукавами школьной рубашки белели свежие бинты. Объяснять уж точно ничего не хотелось. Девчонка сочувственно кивнула, и тугие косички, увенчанные голубыми бантами, взлетели вверх. Она будто вышла из сказки! Тёмные волосы, светлая кожа и голубые глаза — настоящая Белоснежка. И улыбка хорошая, совсем не насмешливая. Вася смущённо отвёл взгляд, сообразив, что уже слишком долго пялится на неё. Хрипловато выдавил:

— А тебя за что? — надо же как-то поддержать разговор. А девчонка-то, кажется, новенькая. Раньше он её не видал.

— А, так, ерунда! — болтая ногами в голубых гольфах, сообщила она. — Соседку чуть не прибила стулом. Но она сама виновата! Нечего было дразниться!

Вася восхищённо присвистнул и, чуть помедлив, протянул ладонь.

— Меня Вася зовут. А тебя как?

— Светка, — тепло улыбнулась она, и в светлых глазах блеснули озорные искры. — Я тебя подожду, вон эта психичка идёт уже.

Вася только кивнул, не сообразив, что ответить. Конечно, хотелось, чтобы она дождалась, но и подвох в этом какой-то чудился. Как назло, проклятый нервный тик проявил себя, и он усиленно заморгал, отвернулся. А Светка, будто и вовсе ничего не заметила.

Она, и правда, дождалась! И жизнь у них началась новая, совершенно потрясающая.

* * *

Светка оказалась младше на целый год и на полголовы выше. Однако именно она стала заводилой в их небольшой компании. По деревьям она умела лазать не хуже пацанов и из рогатки стрелять тоже. И на велике гонять никакая дурацкая школьная форма и белые гольфы ей не мешали.

Как-то возвращались они из школы (Светка целый урок ждала, потому что шестиклашек отпустили раньше) и остановились у большого книжного магазина, украшенного в честь праздника Седьмого ноября⁽²⁾ бумажными гирляндами и воздушными шарами. Светка хитро прищурилась и сунула ему в руки свой портфель.

— Спорим, кто больше шариков лопнет? Вон оттуда, — указала она на высокий тополь, находящийся метрах в двух от входа.

Вася чуть подумал, прикусив губу, лениво пнул поребрик.

— Ну же, струсил?! — нетерпеливо поддела Светка.

— Вот ещё! Только, если нас поймают…

Светка хмыкнула.

— И что же они сделают? Родителям нажалуются?

Вася отвёл глаза. Неприятностей всё равно можно огрести, но разве мог он сопротивляться этому лукавому прищуру и звонко подзадоривающему голоску?

В красном Светкином портфеле нашлась и рогатка, а под ногами полно было мелкого щебня. Спрятавшись за деревом и немного потолкавшись, чтобы занять позицию получше, они устроили обстрел. Дождались, конечно, когда на улице никого не будет. Почти уже стемнело. Верно, половину шаров успели перебить, пока не выбежала продавщица в синем форменном халате и не разоралась на всю улицу. Светка со смешком дёрнула за руку: «Бежим!» И подумалось вдруг, шары-то ведь были красивые, а теперь не пойми что. Пожалуй, никто и не выиграл — поровну получилось. А до ворот Светка, конечно, добежала первой. Ждала его, качаясь на распахнутой калитке. Вася, задыхаясь, плёлся следом.

— Устал? — сочувственно произнесла Светка.

— Ничё не устал! — разозлившись, воскликнул Вася. Он, хоть и старше на целый год, но Светка порой относилась к нему, как к младшему брату. И это изрядно бесило. — Светка-ветка! — поддразнил он.

Светка лишь усмехнулась и дурашливо ткнула острым кулачком в плечо.

— Пойдём к Марьяше, — предложил Вася, взглянув на светящиеся нежно-голубым светом окна актового зала.

Светка обрадованно кивнула и забрала свой портфель.

— Да мне и не тяжело вовсе.

— Мне тоже! — упрямо воскликнула Светка, взмахнув длинными тёмными ресницами. А Вася под этим пронзительным взглядом растаял, и все возражения вылетели из головы.

Марьяшей звали воспитательницу пятой группы (у малышни), нет, на самом деле Маргарита Яковлевна, но мелкие всё время перевирали, вот и прилипло. А ещё она вела театральный кружок. Прошлой зимой они кукольный театр делали, и девки из кружка «мягкой игрушки» им помогали. Сейчас тоже какой-то спектакль репетировали, на праздник шефам покажут. Марьяша никого не прогоняла, а Васе нравилось иногда приходить и смотреть. Расшитые звёздами занавески и бумажные гирлянды создавали атмосферу настоящей сказки. И хоть актёры играли не очень умело, но в воздухе всё равно витали искорки волшебства.

Они со Светкой тихо уселись в первом ряду и наблюдали, как Марьяша наставляет актёров. Маленькая и вёрткая, с пышными светло-русыми волосами, коротко остриженными и завивающимися тугими кудряшками, сновала она вдоль сцены и раздавала указания. Иногда замирала и, приложив палец к острому подбородку, задумчиво кивала.

После репетиции традиционно шло чаепитие. Их тоже пригласили, и время пролетело незаметно. Холодный октябрьский вечер совсем потемнел, пришла пора прощаться. Светка накручивала кончик косы на палец и рассеянно улыбалась. Редко она бывала такой тихой, Вася невольно засмотрелся. Не знал, что сказать, и зацепился за первое, что пришло в голову.

— А ты почему галстук не носишь? Заругают.

Светка хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и провела по воротнику платья.

— Да меня исключили, весной ещё.

Вася растерянно приоткрыл рот, а Светка закатила глаза и махнула рукой.

— Ничего интересного. У нас портреты висели в кабинете истории, а я там дежурила, и вот, немного раскрасила. Стало даже лучше!

Вася рассмеялся.

— И что же, за это исключили?

— Ага, там ведь дедушка Ленин был, — с неловкой гримасой призналась Светка. — Что началось… Созвали педсовет, маму в школу вызывали.

— Влетело? — сочувственно спросил Вася.

— Ой, она ругалась, но вообще-то мама у меня добрая… была, — тут же погрустнела Светка, и улыбка её погасла, как перегоревшая лампочка. — Мы с ней вдвоём были, и никого больше.

Вася покачал головой, не смог подобрать подходящих слов. Расспрашивать дальше стало как-то неловко, он лишь тихонько коснулся тонких Светкиных пальцев и вздохнул. А Светка тут же встряхнулась и предложила:

— Пойдём Городок строить?

— Поздно уже, Зоя будет орать.

— И что? Пусть хоть лопнет! — упрямо топнула ногой Светка.

— Накажут, — понизив тон, предупредил Вася.

Светка пожала плечами.

— Поорут, да перестанут. Что они сделают? Расстреляют, что ли? — со смешком заметила она.

Вася, конечно, не решился рассказывать про наказания, но и Светке отказать тоже не сумел.

* * *

Взрослые сказали бы, что Городок — это куча всякого хлама. Кому пришла в голову идея, так и не вспомнить. День тогда выдался дождливый, холодный, и на улицу идти не хотелось. У Светки рисовать получалось неплохо, и вот они взяли плотный лист ватмана и наметили лес и реку, а в низине зелёных холмов небольшую деревеньку. Карту раскрасили гуашью, а лес вылепили из пластилина. Домики лучше удавалось строить Васе. Может уроки деда Саввы помогли… В основном, это были одноэтажные или двухэтажные постройки из спичек и клея. Дома, сараи, магазин и церковь с высокой колокольней. На другой стороне реки находился «Лосиный остров» (лоси там водились, да и по форме он напоминал лосиную морду), а на том острове маяк из картона. Вместе они придумали провести к нему яркую лампу из новогодней гирлянды, и по вечерам маяк мигал синим светом, посылая сигналы далёким кораблям и ограждая их от опасных каменистых бухт.

Со временем к реке дорисовали кусочек моря, ведь куда-то должна была она вести. Деревня обзавелась «каменной» школой из кирпичиков жёлтого пластилина, больницей и администрацией. А ещё оранжево-красной пожарной частью, тоже «кирпичной», и разрослась в настоящий маленький городок. Светка добавила цветочный магазин и аптеку с мигающей зелёной лампой вывеской. А Вася придумал, как подключить лампы. И Городок, будто ожил.

Вечерами или в такие же тоскливые, пасмурные дни они воображали разные истории, которые приключаются с жителями Городка. Название ему так и не нашлось, Городок, да и всё. Это почти что сказка, только в сто раз лучше, когда сочиняешь вдвоём.

Городок у Васи под кроватью хранился. Укрепили подставку картоном, чтобы не развалилась. И мелким Вася запретил к нему приближаться, только при них смотреть.

В этот раз башню с часами ставили, а после Светка сказку рассказывала про часового мастера. Так и уснули на одной кровати, а Зоя пришла проверять всех перед отбоем и разоралась.

— Устроили тут разврат! И на вас ещё маленькие дети смотрят! — кивнула она на Славку с Пашкой, которые мирно шептались в своём углу.

Вася аж отпрянул и чуть с кровати не скатился.

— Чё? Какой разврат?!

— Чё-чё, будто не знаешь, — передразнила Зоя Захаровна, мотая седой головой. — А ты, девка, хоть бы постыдилась, в двенадцать-то лет по чужим койкам скакать! — укоризненно воззрилась она на Светку.

— Зоя Захаровна, вам приснилось, что ли? Мы же просто разговаривали, ну и уснули, что такого? — не осталась в долгу Светка.

— Ох и дура! А ну марш к себе! — прикрикнула Зоя Захаровна, указав пальцем на дверь.

Светка демонстративно медленно потянулась и показала ей язык.

— Бесстыжая! — вспыхнула Зоя Захаровна.

— Жопа рыжая! — в отместку воскликнула Светка и бочком проскочила мимо в коридор.

— Поганка такая! Я тебе устрою! — Зоя Захаровна, конечно, за ней бы не угналась. Погрозила пальцем, поправила пояс вязаной кофты и удалилась. Пошла к Жабе чаи распивать и трепаться. Сплетни она разносить жуть как любила.

Вася пыхтел на кровати, красный как рак, а мелкие тихонько посмеивались. Над ними или над воспиталкой, хрен разберёт. Вот же дура Зоя! Насочиняла какой-то ерунды, аж противно! И что там Светка подумала… Уж, конечно, Вася знал, какие «отношения» бывают между мальчиком и девочкой. Старшаки об этом трепались. Интересно, конечно, было, но представить такое со Светкой… Ну уж нет, как-то гадко. Они же друзья!

От стыда и досады Вася не знал куда деться, пригрозил мелким, что отлупит, если кому расскажут про Зоины бредни, и вылетел в коридор. Просто, чтобы побыть одному и мысли привести в порядок.

Со Светкой они, разумеется, об этой сцене не вспоминали, хотя она обмолвилась, что Жаба её отчитывала на днях. Вася в ответ состроил скорбную рожу. А Светка лишь улыбнулась и взяла его за руки.

— Собака лает, ветер носит — пусть говорят, что хотят. Мне всё равно, а тебе разве нет?

— Да, конечно, — поспешно согласился Вася. — Просто… — он смущённо опустил глаза, но тут же сам на себя рассердился. — Если тебя кто-то станет обижать, я ему дам по шее!

Светка рассмеялась и поболтала в воздухе их сомкнутыми руками. На самом-то деле она и сама могла любому дать отпор, но Вася был благодарен, что она приняла его неловкую клятву.

— Я кое-что придумала, — заговорщицким тоном шепнула Светка на ухо.

* * *

К празднику решили забор обновить, и у деда Саввы в сарае стояли банки с чёрной краской. Светкина идея не то чтобы пришлась Васе по вкусу, но отказать он, как всегда не смог. Если Палач узнает…

Свой красный «москвич» Олег Алексеевич частенько парковал во дворе «ради безопасности», жил-то он близко и на работу ходил пешком. Дождавшись тёмной ночи, они разукрасили машину. Светка старательно, высунув кончик языка, выводила надпись «казёл» на красном боку. А Вася размалевал окна. При свете солнечного утра вышла настоящая жуть! Но ещё хуже были вопли Палача, когда он увидал их художества.

Светка уверяла, что Палач никогда не узнает, кто его тачку расписал. Вася в душе ликовал, однако страх подбирался на мягких лапах и цеплялся острыми коготками за воротник рубашки. «Палач заслужил!» — убеждал он сам себя. Однако от скребущих на душе кошек становилось тошно.

Палач построил их в две шеренги во дворе. Всех, кто старше семи. Дошколят, видно, не подозревал. Под его угрюмым взглядом сердце заколотилось где-то в районе горла, и Вася тяжело сглотнул, вперившись в землю. Они вчера вернули на место краску и кисти, и руки отмыли, кажется…

— Руки перед собой! — гаркнул Палач.

Вася задержал дыхание и зажмурился, когда тот проходил мимо. Выставил перед собой ладони, на которых не осталось следов краски. Палач вернулся к началу шеренги и приступил к осмотру. Все, почему-то притихли. Светка стояла напротив, и Вася, бросив тревожный взгляд на неё, заметил, что манжет её белой блузки измазан чёрной краской. Палач уверенно приближался к ним. А что Вася мог сделать? Что?!

Он шагнул вперёд на негнущихся ногах и усиленно заморгал. Дурацкий тик! Светка покрутила пальцем у виска, но Вася отмахнулся и выдавил осипшим голосом:

— Это я. Я машину раскрасил!

— Ну и дурак, — спокойно сказал Палач, обернувшись к нему. — Сам знаешь, что за такое бывает.

Вася покорно склонил голову. В наступившей тишине шаги Палача отдавались звоном в ушах. Плевать! Плевать… Вася опустил руку в карман школьного пиджака, где лежал складной нож. Ничего он больше не сделает. Пусть только попробует! Светка схватила его за запястье и покачала головой. Резко толкнула в сторону. «Беги!» Вася, будто очнулся и только сейчас сообразил, что, и правда, можно сбежать или хотя бы попробовать. Ух, как он припустил! Сроду так не бегал. Позади раздавались разъярённые крики Палача: «Стой, хуже будет!» Но Вася уже и не слушал, место, где можно укрыться, он знал.

* * *

Светка пришла вечером, принесла булочки из столовки и воду. Хохотала и показывала в лицах, как бесился Палач.

— Он пообещал, что шкуру с тебя спустит, — вмиг помрачнев, сообщила она. — Лучше ему на глаза не попадайся пока.

— Ага, легко сказать. Не могу же я здесь вечно торчать! — разозлился Вася, стиснув кулаки.

Светка по-взрослому устало вздохнула и уселась на парту рядом с ним.

— Зачем ты вообще выступил? Молчал бы, никто бы не узнал.

— Потому что… потому что у тебя краска на рукаве. Он бы… — сделав глубокий вдох, Вася поперхнулся воздухом и замолк.

Светка, прижав ладони к щекам, покачала головой.

— Не хотел, чтобы он тебя бил, вот почему!

— Дурак! — шутливо щёлкнув по лбу, заявила Светка. — Ещё и за ножом полез! Они же тебя в дурку сдадут!

Вася молчал, морщась с досады и кусая губы.

— Я бы всё равно так сделал, потому что…

Светка внимательно разглядывала его лицо в полутьме (фонарик, который она принесла, валялся на полу).

— Почему?

— Потому что я… — «Я тебя люблю». — поклялся тебя защищать.

Светка ответила печальной полуулыбкой. Спрыгнула на пол и поправила юбку.

— Завтра что-нибудь придумаем, ладно, мой храбрый рыцарь, — насмешливо высказала она. Протянула платок. — У тебя повидло вот здесь, — коснулась кончиками пальцев его щеки, и, хихикнув, убежала. — Принесу одеяло! — донеслось из коридора. Вася прижал ладонь к вмиг заалевшей щеке. Светка-кокетка!

Утром Вася решил уже сдаваться. Устал прятаться, да и спать под лестницей на партах оказалось совсем неудобно. И вообще жизнь бродяги угнетала. В сортир приходилось пробираться крадучись. К чёрту такой побег! Нихрена романтичного. Однако Светка успела раньше. Привела Ольгу Викторовну, у которой как раз начался рабочий день. Они вышли во двор, на солнечный свет, и устроились в холодной беседке. Светка сама всё рассказала Ольге Викторовне, а Вася, сгорая от стыда, подтвердил.

— Да-а, дорогие мои, натворили вы дел!

Светка запротестовала:

— Этот ваш Олег… Алексеевич, сам тот ещё козлина! Бьёт детей!

Вася, нахмурившись, кивнул.

— Он — это он, а вы за себя отвечайте. Если на каждое зло, творить другое зло, то ничего хорошего не выйдет. Мир быстро рухнет.

Светка рассерженно сдула взлохмаченную ветром прядь со лба.

— Я виновата! Вы только Васю в дурку не отправляйте, он за меня заступился!

Ольга Викторовна покачала головой.

— Вот как поступим: с Олегом Алексеевичем я поговорю, и вы тоже перед ним извинитесь. Наказание будет, потому что оба виноваты, но никого бить я не позволю. Жестокостью и насилием можно лишь гнев взрастить, но никак не добрые помыслы.

Вася со Светкой переглянулись и пристыженно опустили головы. Ольга Викторовна постучала по круглому деревянному столику.

— Оружие на стол. Это не игрушка.

Вася тяжело вздохнул, но спорить не стал. Одни только беды от этого ножа, а пользы ни на грош.

Ольга Викторовна своё слово сдержала. Пришлось, правда, перед Палачом извиняться и отмывать машину настолько, насколько это вообще возможно. И наказание тоже последовало — забор красить. Было даже весело — вдвоём ведь, не в одиночку.

* * *

Зима подступила на мягких лапах, укрыв белым одеялом мерзлую землю и облепив сухие ветки. В детдоме во всю готовились к новому году (тысяча девятьсот восемьдесят шестому). Светка задумчиво бродила вдоль забора, смахивая варежкой снег. Вася помахал ей, спустившись с крыльца. Она ждала, когда он от хора освободится. Светка сразу встряхнулась, заулыбалась и зашвырнула в него снежком. И они бесились и бегали, пока Вася, запыхавшись, не прислонился к дощатой стенке беседки. Нашарил в кармане куртки ингалятор и смог наконец-то сделать вдох.

Светка встревоженно наблюдала за ним.

— Прости, не надо было нам столько носиться, — поджала губы она.

Вася только покачал головой. Не Светка ведь виновата. А она потянула за руку к дому. Махнула Славке с Пашкой, которые лепили снеговика во дворе, и ускорила шаг. Вася плёлся следом.

— Поиграем в Городок? — предложил он в холле, на ходу стягивая тёплый оранжевый шарф.

Светка рассеянно приподняла худые плечи. Чем-то она расстроена, что ли? А, может, игра надоела? Вася спросить не успел.

— Я завтра уезжаю, меня тётя забирает насовсем, — протараторила Светка, остановившись у высокого зеркала.

Вася потрясённо замер позади, невольно поймав в отражении её виноватый взгляд.

— Как это?

— Да вот так, — взмахнула руками Светка, обращаясь к зеркалу. — Ей позвонили, сказали про маму. Она пока документы собирала, с работы ещё отпрашивалась, приехала… И вот, я сама недавно узнала. Не хотела говорить, потому что вдруг ничего бы не получилось, — призналась она, обернувшись. И они почти столкнулись так, что Вася положил ей ладони на плечи, чтобы немного отстраниться.

— Ясно, я понял. Могла бы и раньше сказать. Я думал, мы друзья.

На самом деле хотелось простой уйти, но Вася сделал шаг назад и замер, опустив руки.

Светка замолчала резко и сразу, будто батарейку выдернули, побледнела и упрямо сжала губы. Мимо носились дошколята и первоклашки, а они застыли в этом бурном потоке, как истуканы.

— Пошли к тебе, — чужим, холодным голосом позвала Светка. Шагнула к нему, хотела за руку взять, но Вася отступил.

Мелкие ещё болтались на улице, поэтому в комнате они оказались вдвоём. Светка оправдываться не любила — это Вася уже выучил. Однако сейчас нервно трепала край юбки. Вася уселся на кровать и отвёл взгляд.

— Ну, что ты молчишь?! Я же сама не была уверена, что она захочет! У неё семья, муж, дочка мелкая, и с мамой они редко общались, — воскликнула Светка, и в звонком, как струна, голоске дрогнули слёзы. Вмиг вся злость угасла, зашипела, рассыпалась, будто потухшие угли. Вася неловко шагнул вперёд и прижал её к себе.

— Прости.

Так они стояли, прислонившись друг к другу, будто к последней на свете опоре. Светка, отстранившись, печально улыбнулась.

— Я просто не хотел, чтобы ты уезжала, но я рад, правда, рад за тебя.

Они уселись на кровать, и Светка взяла его за руку.

— Ты целовался когда-нибудь?

— Чего? — изумлённо выдохнул Вася, однако под настойчивым Светкиным взглядом отвёл глаза. — Ну, нет, а ты?

— А я хочу попробовать, — заявила она, подавшись навстречу.

Вася растерянно замер, зажмурился, хотя в комнате и так-то было почти темно, только гирлянды мигали. От Светки пахло шоколадным печеньем и корицей, она наклонилась близко-близко, и кончики её растрёпанных кос щекотали шею. Вася хотел сказать, что это, наверное, слишком… Светка решительно чмокнула в губы и тут же отстранилась. Слова так и застряли в горле, не слетели с языка. Оба смущённо отвернулись.

— Я пойду, завтра ещё увидимся, — минуту спустя, произнесла Светка.

— Ага, — скованно кивнул Вася.

Прощание вышло скомканным: слишком много суеты и спешки. Тётка у неё оказалась какая-то заполошная: всё боялась то билеты посеять, то документы, то тёплые вещи забыть. Они со Светкой столкнулись в коридоре, когда она вылетела за дверь своей комнаты, а Вася как раз хотел постучать.

— Надо спешить, поезд скоро, — виновато выдохнула Светка.

Вася поймал её в объятья.

— Я… — «тебя…»

— Я знаю, — быстро оборвала Светка. — Я тоже, — сунула что-то в карман пиджака. — Подарок на память, потом посмотришь.

— Возьми Городок с собой, он тоже будет на память.

— Что ты, он слишком большой, сломается по пути.

Вася пристыженно опустил голову. Про подарок он ведь совсем не подумал!

— Подожди, я быстро, — появилась одна идея, только бы не опоздать! Возился он, кажется, недолго — Светка дождалась.

— Если не возьмёшь Городок, то возьми хотя бы его часть, — Вася вложил в её ладонь часы от часовой башни. По правде-то, обычно часы, просто без ремешка. Светка заулыбалась и чмокнула в щёку.

— Я буду скучать.

— Я тоже и напишу! — пообещала она.

А после выскочила её тётка, и они снова заметались по коридорам. Провожать к воротам Вася не пошёл, и без него тесно, остановился на крыльце. Не каждый же день кого-то домой забирают. Малышня вытащилась поглядеть, а он просто поднял руку вверх над их головами. Светка махнула в ответ. А после укатили они с тёткой в далёкий город Калининград.

Письмо так ни одно и не пришло. Вася часто смотрел на львёнка — игрушку-брелок, что подарила Светка, и вспоминал… Наверное, слишком много дел у неё в новом доме и новые друзья появились, вот и не написала. Она ведь даже адрес сказать не успела. И грустно от того, что всё прошло, но радостно от того, что всё это было.

1) песня А. Пахмутовой на стихи Н. Добронравова, написанная в 1974 году. Посвящена Октябрьской революции.

Вернуться к тексту

2) Великая Октябрьская Революция состоялась 26 октября по старому стилю, 7 ноября по новому стилю.

Вернуться к тексту