Шкатулка с нечистью (джен)

автор просит простить ему долю иронии, с которой написан текст. автор ни в коем случае никого не хотел задеть. у него просто плохое чувство юмора.

На кресте София Никифоровна увидела красное пятно.

Крест стоял вместе с другими иконами на полочке в углу. Полочка висела над большим обеденным столом.

«Кровь», — подумала София Никифоровна, встала на стул, перекрестилась и стёрла с креста красное пятнышко ослепительно-белой тряпочкой. Тряпочка стала грязной, а в широкой душе Софии Никифоровны поселилась тревога.

На всякий случай она проверила отрывной календарик с церковными праздниками. Прочитала притчу дня и решила, что, пожалуй, с сегодняшнего дня лучше держать пост в среду и пятницу.

На следующий день пятно появилось снова, но уже в другом месте. Ужаснувшись, София Никифоровна снова провела ритуал: встала на стул, перекрестилась и стерла с креста пятнышко.

До страстной пятницы было ещё полгода — рановато для закономерного появления крови на кресте.

«Стало быть, Вова грешит», — решила София Никифоровна и сию же секунду ей стало нехорошо.

— Вова, — вечером обратилась София Никифоровна у своего супруга Владимира Антоновича. — Ты почему пост не держишь?

— Ты что, Сонечка, — Владимир Антонович положил на хлеб большой ломоть колбасы, — я же на заводе работаю. Мне нельзя мяса не есть.

— А надо не есть, — нравоучительным тоном отчитала его София Никифоровна. — У нас из-за тебя второй день крест в крови!

— К тебе маразм подкрадывается, старая, — он с удовольствием откусил большой кусок бутерброда и с набитым ртом пробубнил:

— Какая ещё кровь?..

София Никифоровна только сложила губы в узкую линию, посмотрела на мужа уничижительно и со всей своим христианским смирением вышла из кухни.

Неделю Софья Никифоровна не готовила по средам и пятницам мяса. Крест оставался чистым, и на душе у неё воцарилось спокойствие.

Через восемь дней кровь появилась снова.

— Что ж это такое! — в сердцах воскликнула Софья Никифоровна, вновь вставая на стул и стирая с креста красное пятно. Спустившись со стула она остановилась и, глядя на Николая Чудотворца, нерешительно перекрестилась. Потом прочитала «Отче наш», с позором осознав, что это единственная молитва, которую она знает.

В тот же вечер она сходила до церковной лавки и купила себе молитвенник, перед сном вслух прочитала молитву Иоанна Кронштадтского. Молитва была маленькая, поэтому на всякий случай София Никифоровна прочитала её трижды.

В воскресенье пришла Ирочка с Вадимом.

Вадим был внуком обожаемым, а потому тщательно откармливаемым. София Никифоровна подготовилась основательно: сварила макарон и нажарила котлет, приготовила пирогов с капустой и целую кастрюлю компота.

Вадим оглядел тарелку с макаронами и котлетами недовольно и спросил исподлобья:

— А кетчуп есть?

— Конечно, сейчас достану.

София Никифоровна извлекла из холодильника почти закончившуюся бутылку кетчупа.

— Спасибо, — буркнул Вадим.

Кетчуп, издав омерзительный звук, вывалился из бутылки. Капли разлетелись повсюду.

— Вадим! — взвилась Ирочка, пальцем убирая с лацкана бежевого пиджака красную каплю. — Ты можешь аккуратнее?! На скатерть белую своим кетчупом! И на меня! И ещё... Бог знает куда!

София Никифоровна подняла голову к полочке.

На кресте и Николае Чудотворце было по красному пятну.