Веснушки (джен)

В таверне на удивление многолюдно, и Джиневра — юная дочь хозяйки миссис Уизли, помогающая матери за стойкой в ее отсутствие, не сразу замечает странного гостя в черном плаще. Ее внимание обращено на музыкальную шкатулку — подарок одного торговца, которую она заводит по вечерам для развлечения посетителей. Таверна Уизли, прозванная "Норой", — не слишком прибыльное заведение, на музыкантов денег не хватает.

Конечно, в такие вечера, как сегодня, когда шумные разговоры и хохот сотрясают стены, от шкатулки мало проку. Но Джиневре нужно чем-то себя занять. С тех пор как ее возлюбленый мистер Поттер пропал без вести на войне, она потеряла покой.

Подняв крышку, Джиневра ловкими пальцами поворачивает маленький металлический ключ до упора. Довольно громкая, но унылая механическая музыка пробивается сквозь людской гомон.

— Господь милосердный, — раздается голос старика за ближним столом. Он отвлекается от тарелки с дымящимся мясом и исподлобья глядит на Джиневру. — Какая тоскливая мелодия. От нее хочется спать, а то и вовсе переселиться в мир иной. Выключи, рыжая, не береди душу.

Джиневра пожимает плечами — мол, мелодия как мелодия, ничего особенного, но рука послушно тянется к шкатулке.

— Оставь, Джиневра. Мне нравится.

Джиневра вздрагивает и отводит руку, невольно продлевая мучения старика. А потом поднимает глаза.

Это он. Тот странный человек в черном плаще с вкрадчивым, хриплым голосом и движениями змеи, при виде которого становится не по себе.

Том Реддл. Кажется, так его зовут. Никому не известно наверняка, кто он и откуда приехал, чем занимается и какую преследует цель. Он просто приходит в "Нору" уже несколько вечеров подряд, занимает столик поближе к выходу, заказывает кружку эля и молча читает книгу до самой темноты, изредка делая в ней какие-то пометки. Как только он появляется, посетители затихают и косятся в его сторону, многозначительно перешептываясь, но ему нет до них никакого дела.

В перерывах между чтением, очевидно, пользуясь тем, что миссис Уизли нет на месте, Том Реддл не отрываясь смотрит на Джиневру долгим, плотоядным взглядом. Взглядом ядовитой змеи, что высматривает жертву.

Джиневра боится этого человека. Ее пугает его вид: худое бледное лицо с чересчур впалыми щеками, тонкие обескровленные губы, черные змеиные глаза, в полумраке отливающие красным. Она изо всех сил старается не смотреть на него, но это дается ей с трудом. Он будто притягивает к себе невидимыми чарами, околдовывает. Недаром кто-то сказал, что этот Реддл знается с нечистью.

— Спасибо, Джиневра, — благодарит он за музыку и кладет на стойку пару серебряных монет. — Мне как обычно.

Пока Джиневра наливает эль, по спине пробегает холодок. Кажется, взгляд Тома Реддла раскрывает все ее тайны, словно игральные карты, и достает до самой души.

— Ваш эль, сэр, — тихо произносит она и замирает, увидев на груди у Реддла крупный деревянный крест, надетый прямо поверх рубахи. Старый, потертый, весь в темно-бурых пятнах, напоминающих засохшую кровь.

"Выходит, это правда, — думает Джиневра, чувствуя биение собственного сердца. — Матерь Божья!"

Говорят, что крест, висящий на шее Реддла, необычный и предназначен для особого ритуала. С его помощью он якобы желает получить бессмертие. Он отнимает у людей души, а потом купает крест в их крови. И чем больше душ, чем больше крови, тем крепче его сила.

Джиневра долго не может прийти в себя после того, как неприятный гость отходит от стойки и занимает привычное место в зале. Ее щеки горят огнем.

Может, позвать братьев? Вдруг этот человек — убийца и прямо сейчас замышляет новое преступление? Не станут ли они его соучастниками, принимая Реддла у себя? А если здесь замешаны темные силы...

В эту минуту ей на ум приходит вчерашний сон.

Она лежит на залитом водой полу в мрачном сыром подземелье, а вокруг ее тела, блестя зеленой чешуей, сворачивает кольца громадная змея.

— Молчи! Молчи! Ни звука! — шепчет ей в ухо назойливый голос. Змеиная голова нависает над ней, готовясь к нападению, и спустя несколько мгновений Джиневра, не в силах совладать со страхом и отчаянно закричав, проваливается в темноту.

"Мало ли что говорят, не всему нужно верить, — размышляет Джиневра под пристальным взглядом Реддла, когда воспоминание о кошмаре рассеивается. Прежнее волнение постепенно сходит на нет, кровь отступает от раскрасневшегося лица. — Все люди смертны. Магия здесь бессильна. Если бы магия имела ту силу, что ей несправедливо приписывают, Гарри Поттер давно был бы со мной. Я бы собственной души не пожалела, чтобы узнать о его участи".

Действительно, каких только небылиц не рассказывают в таверне, поддавшись воздействию алкоголя. О несметных сокровищах, как по волшебству возникающих из-под земли, о металлических машинах, путешествующих по воздуху, и даже о пиратском корабле под названием "Гарпия", куда берут только девиц и чья капитанша по прозвищу Черная Гвен любит жаркое из мяса пленных мужчин. Так что россказни о Томе Реддле — наверняка очередная глупая выдумка.

Незадолго до закрытия в "Нору" вваливается толпа голодных посетителей, и Джиневра отвлекается от мозолящего глаза Реддла с его загадочной книгой, — что за книга такая, которую можно читать столь увлеченно четвертый день кряду? — и от мрачных мыслей. Под заунывную мелодию из музыкальной шкатулки она считает деньги, подгоняет мальчишку, таскающего с кухни тарелки со съестным, успокаивает пьяного фермера, устроившего стычку с одним из гостей. И только спустя час обращает внимание на то, что там, где сидел Том Реддл, никого нет. Лишь недопитая кружка с элем сиротливо стоит на столешнице, а на краю, рискуя упасть на пол и быть раздавленной грубыми мужскими сапогами, лежит та самая книга.

Джиневра подходит к столу и ненадолго замирает, не решаясь коснуться черной кожаной обложки. На книге нет ни имени автора, ни названия — это кажется ей странным. Но книга манит, зовет, не дает покоя, словно зачарованная, — так же сильно, как и человек, случайно или нарочно оставивший ее здесь.

С трудом уняв готовое выпрыгнуть наружу сердце и пропустив мимо ушей нудные прощальные речи посетителей, Джиневра открывает книгу и начинает нетерпеливо, как в лихорадке, листать тонкие пергаментные страницы. По телу бегут мурашки.

В книге, которую читал Том Реддл, все страницы пустые.

Все, кроме одной, самой первой. Джиневра возвращается к ней, и на желтом, потемневшем от времени пергаменте начинают проявляться слова, как будто кто-то невидимый выводит их чернилами. Всего три слова, написанные красивыми, изящными буквами:

"Гарри Поттер жив".