Не смотри в окно (джен)

Вымотавшись от чужих переживаний, я схватила тонкую записную книжку, уже не надеясь что-то найти, и открыла почти посередине. «…я боюсь собственной тени...». Я тут же углубилась в чтение: «Оно охотится на меня. Играет со мной. Кажется, я схожу с ума. Я боюсь собственной тени. Сначала я думала, что оно приходит только ночью. Смотрит на меня через окно. Ждёт чего-то. Но затем я стала видеть этот силуэт среди бела дня: за занавесками время от времени мелькала его тень…». На этих словах я сглотнула неприятный ком в горле, вспоминая похожие странности, на которые я совсем не обращала внимания. Я думала: игра света и тени, деревья за окном, работники гостиницы, слоняющиеся без дела. Но теперь мне так не казалось.

Я продолжила читать, но чувствовала, как едва заметные тонкие волоски на руках встают дыбом: «Меня словно не воспринимают всерьёз. Говорят, воображение разыгралось из-за смены обстановки. Но я вижу Это. Хоть у меня нет доказательств, я знаю, что Оно реально. Я поняла, что если не смотреть на Него и притворяться спящей, Оно перестаёт приближаться, словно Ему необходим зрительный контакт для нападения. Но всё же это слишком. Чувствовать Его так близко и не открывать глаз. Сегодня оно коснулось моих волос. Я поздно поняла, что муж оставил окно открытым. Удушливый летний воздух его раздражал. Но сам он засел за бумагами на всю ночь в кабинете. А все мои протесты воспринял как глупые женские капризы. Я не хотела сюда ехать, но он настоял. И теперь, стоит мне пожаловаться хоть на что-то, он пропускает это мимо ушей. Он оставил меня наедине с этим кошмаром лишь из-за своей упёртости. Мне некуда бежать. Меня никто не станет спасать. Потому что никто мне не верит».

На этом запись заканчивалась, я пролистнула несколько страниц с похожим содержанием, пока не наткнулась на нечто другое: «Он с самого начала всё знал и притворялся, что не верит. Мне кажется, они все знают. Я пока не выяснила, чего они добиваются, но я не стану лёгкой добычей для этой твари», — запись была короткой, а буквы были будто вдавлены в бумагу. Я почувствовала изменения в ней, словно претерпела их сама.

Какое-то время она записывала исключительно свои наблюдения за монстром, своим мужем и даже за персоналом и другими постояльцами. Впрочем, последних было мало. Они быстро сменялись, останавливаясь на пару ночей и не вызывая интереса. Затем несколько дней она ничего не писала, а потом: «Сегодня погибла ещё одна девушка». Стоп. Ещё одна?

«Сегодня погибла ещё одна девушка. Но, в отличие от первых двух, это уже нельзя списать на несчастный случай. Её нашли в запертой изнутри комнате. Помимо сломанной шеи у неё были переломаны конечности и позвоночник. Всё тело украшали глубокие порезы, словно её задрал дикий зверь. Почему-то мой муж, да и все остальные смотрели на меня с немым укором, даже со злостью. Будто это я была повинна в гибели этих людей. С каждым новым днём я всё отчётливей чувствую эту злость, но чёткого объяснения ей пока нет. Теперь эта смерть. Они кладут тела в погреб, пока мы не сможем связаться с цивилизацией. Тот посыльный так и не вернулся с помощью, хотя прошло уже несколько дней. Каждый раз, когда я натыкаю на вилку овощи или мясо, каждый раз, когда принюхиваюсь к вину, каждый раз я думаю о мертвецах, что лежат там, накрытые простынями из египетского хлопка, среди провизии и винных бутылок. Если бы могла, я бы и вовсе не ела. Но я не могу позволить себе сейчас быть слабой. Кроме меня самой меня никто не защитит».

Она писала о смерти так сухо, что я поняла: это стало для неё нормой. Она больше не боялась. Просто выживала. Было в этом что-то неправильное, противоестественное. Люди не должны так кардинально меняться, да ещё и в такие короткие сроки. Я представила её такую, какую знаю я, а не этот дневник. Она определённо не могла быть той женщиной, что так холодно описывает чужие страдания. Это были разные люди. Но почерк и стиль речи говорили об обратном.

Я мельком взглянула на часы и ужаснулась. Было уже почти девять вечера. «И угораздило же просидеть за чтением до темноты! Что теперь делать?» Оставшись в убежище, я была бы в относительной безопасности, но совесть нашёптывала довольно не лестные комментарии, как в адрес моей надёжности, так и о силе духа. Никакой полезной информации я так и не нашла. Хотя почему никакой? Она писала, что все знают. Все? В дневнике не был указан год, только числа, но что если это было относительно недавно, и персонал остался прежним? В пользу этой догадки говорили и их вытянувшиеся физиономии, когда я упомянула о своей новой знакомой.

«Призрак», да? Вот же лицемеры! Если так, то мне стоит избегать их. Но здесь же ещё его мать. Нужно как-то её предупредить! Она вполне модет стать очередной жертвой». План действий вырисовывался не обнадёживающий: предупредить и обезопасить будущую свекровь, найти владелицу дневника, не попасться на глаза работникам отеля. И не встретиться с монстром. Первый пункт был самым простым. Я уже знала, как быстро попасть в её комнаты, затем лучше всего было привести её сюда. «Здесь нет окон. А после пойти на поиски… Нет окон… «Не смотри в окно»… Она всё знает! Она первой предупредила меня. То-то она так спокойна из-за отсутствия сына и не жаждет его возвращения. Пока он не здесь, он в безопасности. Что ж, хоть что-то радует. Этим двоим, похоже, ничего не угрожает. Значит, одной задачей меньше».

Прежде чем совершить самый безрассудный поступок в жизни, следовало решить, куда стоит направиться на поиски. Коридоры я уже проверила, но я не так хорошо в них ориентировалась, как моя подруга. И всё же, стоило ли туда возвращаться? Имело ли это смысл? Наверняка, были и другие места, где можно переждать не один день. Там точно не должно быть окон. Хорошо бы, если бы о нём никто не знал или же почти не пользовался. И ещё нужно чем-то питаться. Следовательно, рядом должна быть кухня или короткий путь к ней. Здесь, к примеру, имелся лифт, хотя я не представляла, как она умудрялась грузить в него еду и оставаться незамеченной. «Ну как можно быть такой безмозглой?! Она же написала об этом!» Взяв на этот раз с собой не только импровизированное оружие, но и оказавшийся весьма полезным дневник, я заперла за собой дверь, разумно решив, что она останется там, где находится сейчас, и если придёт сюда, то уже вместе со мной. А обезопасить убежище от потенциальной угрозы будет не лишним.

Стараясь двигаться бесшумно и при этом быстро, я миновала один пролёт за другим, не глядя по сторонам и тем белее в окна. Хоть темнело в это время года позже, сумерки всё же уже сгущались. И я помнила о подозрительных тенях. Оказавшись на самом нижнем ярусе, я немного замешкалась, не зная, куда идти дальше. Дверей было несколько, и ошибка вполне могла стоить мне жизни. Очень медленно я стала красться вдоль стены, зачем-то прислушиваясь к звукам за ней. Пол, к счастью, на этом этаже был каменный, и хотя бы скрипом досок я себя выдать не могла. Но всё равно чудилось, что любое неловкое движение принесёт мою погибель в лице монстра из детских кошмаров или же толпы безумных фанатиков какого-то культа в гостиничной униформе.

Когда я уже подходила к последней двери, вдруг почувствовала, как что-то зажало мне рот и затем, обхватив за пояс, на пару сантиметров оторвало от земли и потянуло куда-то назад. Стоило мне почувствовать горячее дыхание на своей шее, я отошла от шока и забилась, как сумасшедшая в лапах чудовища. Но не успела я как следует замахнуться, как оказалась в доли секунды прижатой спиной к внутренней стороне двери. А надо мной возвышалась тёмная фигура. Я резко подняла голову и встретилась взглядом с ртутно-серыми глазами. Каминная утварь выскользнула из враз ослабевших пальцев, и её оглушительный звонкий стук о каменный пол прорвал платину. Я набросилась с рыданиями Ей на шею и никак не могла успокоиться. Страх, отчаяние, вина. Океан эмоций бурным потоком хлынул из меня, грозясь затопить погреб и добраться до первого этажа. Она что-то тихо говорила, но я не слушала, и, как оказалось, зря: в коридоре послышались шаги. Я тут же в ужасе умолкла. По мере того, как шаги приближались, меня трясло всё сильнее.

Услышав скрип первой двери, я почувствовала, что меня куда-то тянут за руку. Взглянув в лицо своей подруги, я поняла, что она уводит меня за винные стеллажи, вглубь погреба. Кочерга уже была у неё во второй руке. Мы спрятались в самом дальнем, самом тёмном углу за пустыми ящиками и не видели вошедшего, но слышали гулкие шаги, приближающиеся к нашему укрытию. Опустив глаза, я увидела, как её изящные пальцы с паутинкой тончайших, почти незаметных шрамов уверенно сжимают «оружие». Когда она уже приготовилась к прыжку, незваный гость вдруг развернулся и начал удаляться.

Мы просидели в молчании, пока шаги не стихли на выходе из подвала.

— Почему ты здесь? Разве не должна была уехать ещё вчера? — голос её был непривычно взволнован, и мне стало больно:

— Я думала, чудовище — это ты! Прости! Я не впустила тебя! Тебе пришлось прятаться здесь из-за меня! Ты могла погибнуть из-за меня! Из-за того, что я дура, из-за того, что я трусиха! Я думала, что ты выпьешь всю мою кровь, травишь чаем, чтобы я не могла убежать! — горячо прошептала я.

— Ну, на счёт чая ты не ошиблась. Только это была не отрава, а снотворное, — она улыбнулась.

— Как? Зачем?

— А как я должна была тебе сказать, что, оставаясь в той комнате, ты сможешь избежать встречи с монстром? Я хотела потянуть время, пока всё закончится. Ты бы, возможно, ничего и не узнала.

— «Пока всё закончится»? Ты что, решила единолично убить то, что забирается по вертикальным стенам на пятнадцати метровую высоту? То, что с лёгкостью убивает людей, как дикий зверь? Ты давно себя в зеркале видела? Ты уж прости мне мой скепсис, но на всесильного могучего воина ты совсем не похожа!

Она вновь улыбнулась. А затем тихо расхохоталась, прикрывая рот ладонью. А я не знала, смеяться мне или плакать. Мы стоим друг друга: одна притворилась рыцарем, спасающим принцессу, другая — непобедимым воином, сражающим чудовище. Всё бы ничего, если бы не хрупкие тонкие запястья, то и дело бросающиеся в глаза и так и кричащие о том, что мы представляем собой на самом деле. В отличие от меня, ей, похоже, было безразлично, насколько беспомощной она выглядит. Я вспомнила и сильные руки, оторвавшие меня от пола, и решительный взгляд готового к броску хищника. «Такая будет бороться до последнего вздоха, невзирая на собственную видимую хрупкость. Да и я сама меньше часа назад была готова биться на смерть с неизвестным противником. Может, у нас всё-таки есть шанс выбраться живыми». Во всяком случае, мне очень хотелось на это надеяться, ведь помощи было ждать неоткуда.

Я вновь взглянула на неё, прислонившуюся спиной к стене, глядящую в потолок и улыбающуюся. В голове замелькали сотни вопросов: Что это за существо? Как его убить? Откуда оно? Как тебе удавалось выживать столько времени? Как давно ты здесь? Почему никто не хочет признавать твоё существование? Что этому существу нужно от меня? Почему нельзя смотреть на него? Однако спросила я о совсем другом:

— Убьём монстра?

И услышала лаконичное и уверенное «да». Я почувствовала, как что-то холодное легло мне в руку:

— Что это? Вязальные спицы? С чего вдруг?

— Стилеты, — весело хмыкнула она, — посеребрённые и освящённые. Поверь на слово, освятить их было намного сложнее, чем достать. А на это у меня ушёл ни один месяц. Хотя мне с этим и помогли.

Она вдруг опустила глаза и отвернулась. Догадка почему-то пришла сама собой, и слова вылетели раньше, чем я успела их остановить:

— Та горничная, что недавно уволилась? — нетерпеливо озвучила я свою догадку. Она молча кивнула.

— А она…

— Мертва.

— А водитель? Он тоже помогал, да? Поэтому «упал с лестницы»?

— Ему повезло больше. Он раздобыл лезвия. Заказал их где-то, но освятить не успел. А она просто устала бояться.

— А они все… Ну...

— Всё, что они сделали, они сделали из страха.

— Ясно.

Я всё равно не могла перестать злиться на них. Почему одни могут рискнуть всем, переступить через свои страхи, а другие идут у них на поводу и закрывают глаза на творящийся вокруг ужас? Если даже я смогла обуздать свои эмоции, чего стоит сделать это целой группе людей, половина из которых мужчины солидных габаритов. Я не стала озвучивать эту мысль. Подумалось, она и так её разделяет. Интересно, как часто они приносили кровавые жертвы этому существу, чтобы сохранить собственные жалкие жизни? И её муж, похоже, один из них. Я вдруг вздрогнула. «А мой мужчина в курсе происходящего в его гостинице? Когда он её приобрёл, Оно уже было здесь? Вряд ли он знает. Он бы не стал оставлять здесь меня и свою мать. Он вообще не привёз бы нас сюда и сам бы не поехал. Хорошо, что он сейчас далеко и ему ничто не грозит. Хоть немного, но легче».

Мы поднялись и тихо пошли к двери. Я взглянула на её ноги и вопросительно воззрилась на неё. В глазах напротив мелькнуло озорство:

— Каучуковые накладки, — она лёгким движением сняла маленькую «шапочку» с каблука. С озорством подбросила её в воздух и так же быстро снова надела, — Привычка — вторая натура.

Мысль о битве с монстром на шпильках меня странным образом развеселила. Такая маленькая «шалость» в экстраординарной ситуации показалась мне забавной. Мы уже стояли у двери, когда она тихо заговорила:

— Я уже упоминала, но повторюсь: не смотри в окна, даже если кажется, что там ничего нет. Оно движется молниеносно. Увидишь подозрительное движение — закрой глаза. Спицы, то есть стилеты, нужно вонзить в сердце и в глаза этой твари. Две у тебя, две у меня. Главное — сделать это быстро и точно.

У меня тут же назрел очевидный вопрос:

— И как это сделать с закрытыми глазами?

— Никто не говорил, что будет просто!

Опять эта улыбка. Я уже к ней привыкла, но вот в такой жизненный момент мне бы хотелось вместо неё увидеть серьёзность. И услышать какой-нибудь более продуманный план действий. Но поскольку его не последовало, мы двинулись в очевидно неравный бой с тем, что есть.