Снейп-купидон поневоле (гет)

После «мандрагоровой эпопеи» в отношениях Гарри и Гермионы наметился новый, едва уловимый сдвиг. Неловкость никуда не делась, но к ней добавилась какая-то странная… синхронность. Они стали чаще ловить себя на том, что думают об одном и том же, или заканчивают фразы друг за друга, особенно когда речь заходила о Снейпе или его «воспитательных» методах. Рон смотрел на это с возрастающим недоумением, граничащим с легкой паникой. Его лучшие друзья, всегда такие предсказуемые в своей дружбе, вдруг начали вести себя как… как пара эксцентричных профессоров, которые слишком долго работали над одним секретным проектом.

Снейп, разумеется, не мог не заметить, что его попытки внести раздор и унижение в жизнь Поттера и его всезнающей подруги приводят к каким-то… непредвиденным результатам. Он не понимал, что именно происходит, но интуиция подсказывала ему, что это «что-то» ему категорически не нравится. Возможно, они просто слишком хорошо научились справляться с его наказаниями? Или, что хуже, начали находить в них какое-то извращенное удовольствие? Эта мысль была для Снейпа особенно отвратительной.

Поэтому он решил нанести удар по их «слаженности» чем-то по-настоящему мерзким. Чем-то, что потребует не просто координации, а железных нервов и полного отсутствия брезгливости.

Это случилось на практическом занятии по уходу за магическими существами, которое, по какой-то злой иронии судьбы, в этом полугодии вел сам Снейп, заменяя временно заболевшего профессора Граббли-Дёрг. Тема урока была «Слизеринские болотные слизни: особенности размножения и методы безопасного сбора их сверхценной слизи». Уже одно название вызывало у большинства учеников тошноту.

— Итак, класс, — начал Снейп своим обычным ледяным тоном, стоя перед большим, покрытым мхом аквариумом, в котором копошились десятки крупных, серо-зеленых, отвратительно блестящих слизней. — Слизеринские болотные слизни — существа крайне капризные и… чувствительные. Их слизь, как вы знаете, является ключевым компонентом многих сложных зелий, включая Оборотное. Однако, добыть ее — задача не из легких. Слизни выделяют слизь только в состоянии полного покоя и… удовлетворения. Любое неосторожное движение, любой резкий звук, любая негативная эмоция со стороны сборщика — и они немедленно прекращают секрецию, а то и вовсе съеживаются до размера горошины, становясь абсолютно бесполезными на несколько часов.

Класс слушал, затаив дыхание и стараясь не смотреть на копошащихся в аквариуме монстров.

— Сегодня, — Снейп обвел учеников своим фирменным взглядом, от которого у многих по спине пробежал холодок, — вы будете учиться этому… тонкому искусству. Работать будете в парах. Ваша задача — используя специальные серебряные совочки и хрустальные флаконы, собрать не менее десяти миллилитров чистейшей слизи от трех разных слизней. При этом, — он сделал паузу, его губы скривились в зловещей усмешке, — вы должны действовать абсолютно синхронно. Одно неверное движение одного из партнеров — и вся работа насмарку.

Гарри и Гермиона переглянулись. «Абсолютно синхронно». Это звучало как новый изощренный вид пытки от Снейпа.

— Поттер, Грейнджер, — как и ожидалось, Снейп не заставил себя долго ждать. — Учитывая вашу… хм… проявившуюся в последнее время склонность к слаженным действиям, вы будете демонстрировать этот процесс первыми. Подойдите сюда.

С тяжелым сердцем Гарри и Гермиона подошли к аквариуму. Снейп вручил им по серебряному совочку, напоминавшему миниатюрную лопаточку для торта, и по маленькому хрустальному флакону.

— Ваша задача, — инструктировал Снейп, его голос сочился ядом, — одновременно, с одинаковой скоростью и под одинаковым углом, поднести совочки к выбранному вами слизню. Затем, также одновременно, легчайшим, почти невесомым движением, собрать выступившую на его поверхности слизь и перенести ее во флаконы. Повторяю: любое расхождение в ваших действиях — и слизень обидится. А я… я буду очень недоволен.

Гарри посмотрел на Гермиону. На ее лице читалась смесь отвращения и решимости.

— Ну что, — прошептал он, — попробуем станцевать этот… слизневый вальс?

Гермиона кивнула, стараясь не смотреть на извивающихся в аквариуме существ.

Они выбрали самого крупного и, казалось, наименее подвижного слизня.

— На счет три? — предложила Гермиона.

— Давай, — согласился Гарри.

— Раз… два… три!

Они одновременно, стараясь двигаться как можно плавнее, поднесли совочки к слизню. Гарри чувствовал, как напряжены все его мышцы. Он старался копировать каждое движение Гермионы, следя за углом наклона ее руки, за скоростью.

Слизняк, казалось, замер, его многочисленные глазки-бусинки уставились на них с каким-то неодобрением.

— Теперь… собираем, — прошептала Гермиона.

Они так же синхронно коснулись поверхности слизня своими совочками. Это было отвратительно. Слизь была теплой, вязкой и пахла… тиной и отчаянием.

Но, о чудо! Слизняк не съежился. Он даже, казалось, слегка расслабился.

— Получается! — выдохнул Гарри, стараясь не дышать.

Они аккуратно перенесли собранную слизь во флаконы. По несколько капель каждому.

— Неплохо, для начала, — процедил Снейп, который наблюдал за ними с выражением крайнего скептицизма. — Но это был самый ленивый слизень в аквариуме. Посмотрим, как вы справитесь с более… темпераментными особями.

Следующие полчаса были настоящим испытанием. Слизни были капризны, пугливы и, казалось, получали удовольствие, издеваясь над ними. Стоило Гарри чуть быстрее опустить совочек, или Гермионе немного изменить угол наклона, как слизень тут же обиженно съеживался, а Снейп награждал их очередной порцией сарказма.

— Поттер, ваша грация напоминает гиппогрифа в посудной лавке! Вы спугнули уже третьего слизня!

— Грейнджер, ваша излишняя академичность здесь неуместна! Не нужно анализировать психотип слизня, нужно просто синхронно двигаться!

Но, как ни странно, чем больше Снейп их критиковал, тем лучше у них получалось. Они научились чувствовать друг друга без слов. Легкий наклон головы Гермионы — и Гарри понимал, что нужно чуть замедлиться. Короткий взгляд Гарри — и Гермиона знала, что он собирается изменить траекторию. Их движения становились все более плавными, все более синхронными. Они двигались почти как единое целое, два танцора, исполняющих очень странный, очень медленный и очень слизистый танец.

Рон наблюдал за ними с открытым ртом. Он не мог поверить своим глазам. Гарри и Гермиона, которые были такими разными по характеру, вдруг двигались с такой поразительной координацией, будто репетировали это месяцами. Это было… жутковато.

В какой-то момент, когда они особенно слаженно собрали слизь с особо вредного и вертлявого слизня, Гарри не выдержал и тихо хихикнул.

— Знаешь, — прошептал он Гермионе, пока Снейп отвернулся, чтобы отчитать Невилла, который умудрился уронить свой совочек прямо в аквариум, — а ведь мы могли бы выступать с этим номером в цирке. «Гарри и Гермиона — Укротители Синхронных Слизней!» Билеты бы раскупали на год вперед.

Гермиона, которая обычно не одобряла легкомысленных шуток на уроках, вдруг тоже улыбнулась.

— Да, — прошептала она в ответ. — И Снейп мог бы быть нашим конферансье. «А сейчас, дамы и господа, смертельный номер! Попытка собрать слизь с особо ядовитого и обидчивого слизня! Только сегодня, только для вас!»

Они посмотрели друг на друга, и в их глазах блеснуло одинаковое озорство. Это было что-то новое. Они и раньше шутили, конечно, но это… это был какой-то особый, «снейповский» юмор, рожденный из совместного преодоления его издевательств. Они вдруг обнаружили, что могут смеяться над абсурдностью ситуаций, в которые он их постоянно втягивал. И этот смех, тихий, почти беззвучный, разделенный только между ними, создавал новую, неожиданную связь.

Когда урок закончился, и они, наконец, сдали Снейпу свои флаконы с драгоценной (и отвратительной) слизью, оба чувствовали себя выжатыми, но… странно удовлетворенными.

— Ну что, Укротительница Слизней, — сказал Гарри, когда они вышли в коридор, — куда теперь? Может, пойдем тренировать наш номер перед зеркалом?

Гермиона рассмеялась. Настоящим, звонким смехом, который Гарри не так уж часто от нее слышал.

— Думаю, на сегодня с нас хватит слизней, Укротитель. Но идея с цирком мне нравится. Нужно будет подумать над костюмами.

Рон, шедший рядом, смотрел на них так, будто они оба сошли с ума.

— Вы… вы шутите? Про слизней? И Снейпа? Ребята, с вами все в порядке? Может, вам к мадам Помфри сходить? Вдруг вы надышались какими-то слизневыми испарениями?

Гарри и Гермиона переглянулись и снова рассмеялись. Рон ничего не понимал. И это было даже забавно.

Вечером, в гриффиндорской гостиной, они сидели рядом у камина, пытаясь сделать домашнее задание по Трансфигурации. Но мысли их то и дело возвращались к утреннему уроку.

— Знаешь, — задумчиво сказала Гермиона, постукивая пером по пергаменту, — а ведь Снейп, сам того не желая, учит нас очень полезным вещам.

Гарри удивленно посмотрел на нее.

— Ты серьезно? Чему, например? Ненавидеть слизней еще больше?

— Нет, — Гермиона улыбнулась. — Терпению. Концентрации. Умению работать в команде в самых неблагоприятных условиях. И… чувству юмора. Очень специфическому чувству юмора.

Гарри кивнул. Он понимал, о чем она говорит. Этот странный, «антиснейповский» юмор, который они сегодня обнаружили, был как секретный код, понятный только им двоим. Он делал их ближе, чем все предыдущие испытания.

— А еще, — добавил Гарри, понизив голос, — он учит нас тому, что даже самые отвратительные вещи можно пережить, если… если ты не один.

Гермиона посмотрела на него, и в ее глазах он снова увидел то теплое, понимающее выражение, которое стало появляться все чаще.

— Да, Гарри. Ты прав.

Они помолчали, глядя на огонь в камине. Привычная дружеская атмосфера между ними никуда не делась, но к ней добавилась какая-то новая глубина, новое измерение. Они по-прежнему были лучшими друзьями, но теперь их дружба была приправлена щепоткой общей тайны, общим смехом над общим «врагом» и… чем-то еще, чему они пока не решались дать имя.

Рон, наблюдавший за ними из своего кресла, тяжело вздохнул. Они опять переглядывались и улыбались каким-то своим, непонятным ему мыслям. Он чувствовал себя третьим лишним. Как будто они говорили на каком-то секретном языке, который он не мог расшифровать. Это было неприятно. И немного… обидно. Неужели его лучшие друзья отдаляются от него?

Но Гарри и Гермиона не отдалялись. Они просто… находили новые точки соприкосновения. И эти точки, как ни парадоксально, создавал для них тот, кто меньше всего этого желал — профессор Северус Снейп. Каждое его наказание, каждая его язвительная реплика, каждая попытка унизить их — все это, как бумеранг, возвращалось к нему совершенно неожиданным образом, толкая Гарри и Гермиону все ближе друг к другу.

На следующий день, на завтраке, когда Снейп проходил мимо гриффиндорского стола, Гарри и Гермиона одновременно посмотрели на него, затем друг на друга, и на их губах мелькнула едва заметная, но абсолютно одинаковая усмешка. Снейп ничего не заметил. Он был слишком занят своим обычным утренним презрением ко всему сущему.

А Рон, увидев это, окончательно убедился: с его друзьями происходит что-то очень, очень странное. И он начал подозревать, что дело не только в Снейпе. Возможно, те «веселящие споры», о которых он шутил, все-таки существовали. И его друзья, похоже, надышались ими по полной программе. Только вот «веселье» это было какое-то… слишком уж избирательное. И слишком уж синхронное.