Lily Evans and the Marauders  (гет)

Стояла золотая осень. Нежный шелест звучал, как жалоба, и беспрерывно падающие листья казались слезами, которые проливали печальные деревья, оплакивая конец теплого ветра и ясного солнца.

Приближался Хэллоуин. В этот праздник невозможное не существовало, невероятное исчезало, фантастическое становилось правдоподобным, а сверхъестественное — привычным. О празднике толковали в гостиных всех четырех факультетов. Рождались мысли, которыми необходимо было обменяться.

Сириус за это время успел повстречаться еще с тремя девушками, которых потом безжалостно бросил. И теперь разгуливал с какой-то когтевранкой. Жажда удовольствий составляла единственную постоянную черту его характера.

В пятницу Лили была готова отомстить мародерам. И хотя это только Джеймс зло пошутил со стулом, заколдовал тучку и заклял ее на уроке, она решила, что накажет всех четверых. Черствость, которую она искусственно вызывала в своем сердце, помогала заглушить голос совести.

Местом для претворения своего плана она выбрала урок ухода за магическими существами.

— Эй, мародеры! — крикнула Лили. Как только юноши обернулись, она нацелила на них палочку и произнесла: — Солик Нонфините!

Пару секунд ничего не происходило. Внезапно Римус стал тихонько напевать какую-то мелодию. К нему присоединился Джеймс. Затем настала очередь Питера и Сириуса.

«Мы знаем песню, которая действует всем на нервы.

Всем на нервы!

Всем на нервы!

Мы знаем песню, которая действует всем на нервы.

Мы знаем песню, которая действует всем на нервы.

Всем на нервы...»

Снова и снова они повторяли эти несколько строчек, покачивая в такт головами и выглядя безмятежно счастливыми идиотами. Вскоре их пение стало докучать студентам. Посыпался град издевательских поздравлений. Они, такие популярные, оказались в глупейшем положении.

На поляне появилась профессор Хиггл. Шутки и смех разом стихли. Говор сменился молчанием. В полной тишине продолжало звучать фальшивое пение.

— Мальчики, если вы сейчас же не перестанете, я назначу вам отработку!

Сердце Питера упало. Он со всей силы сжал челюсти, но это не помогло.

Джеймс указал на Лили, потом на свой рот, пытаясь объяснить, что они поют не по своей воле.

— Мистер Поттер, я лишу вас значка префекта, если вы не прекратите это безобразие!

На лице юноши появилась одна из тех улыбок, которыми скрывают самые ужасные страдания.

Девушка усмехнулась: если она ничего не предпримет, Джеймс лишится своей должности.

Но неужели она так его ненавидит, что готова уничтожить его мечту? Ведь он так много сделал, чтобы добиться звания префекта! А что подумают его родители, когда он потеряет значок? Она же гриффиндорка! В какой момент она позволила чувству справедливости опуститься до примитивной мстительности?! Душевное ликование уступило место стыду.

Лили вскинула палочку:

— Солик Фините.

Юноши замолчали.

— Это была Лили, профессор! Она сделала это! — в бешенстве закричал Джеймс, чувствуя, что его опять обскакали. — Она нас заколдовала!

— Мисс Эванс, это правда? И не вздумайте мне лгать!

Лили закусила губу, не зная, что ответить. Но потом все же решилась:

— Да. Но Поттер первый начал! Вчера вечером он...

— Не утруждайтесь. Я уже осведомлена о том, что произошло. Вы и мистер Поттер будете отрабатывать наказание вместе в надежде, что, быть может, научитесь мирно сосуществовать. Чтобы оба были в шесть в холле.

— Отработка? — Лили надеялась, что ослышалась.

Она примерная ученица, префект, получила отработку! Девушка старалась улыбаться, чтобы не уронить достоинства. И твердым голосом, чтобы убедить саму себя, четко произнесла:

— Всё это просто недоразумение.

— Не надо слез с соплями. Не строй из себя беззащитную жертву злодеев, — Джеймс пытался говорить свободно, с легкой иронией, но у него не получалось. Голос был нервным и напряженным. — Сама себя наказала, так что отработка — это справедливо.

— Это не так уж и плохо. У меня их было сотни, — радостно подбодрил Сириус, в мгновение ока оказавшийся рядом.

Лили слушала их, не возражая, глядя в пустоту зелеными глазами.

* * *

Девушка спустилась в холл без четверти шесть. За все годы учебы это была ее первая отработка. И настроение сейчас было хуже не бывает.

Вскоре пришла профессор.

— Где мистер Поттер?

— Не знаю.

В начале седьмого послышались глухие шаги, и в холле появился Джеймс.

— Наконец-то вы соизволили придти!

Он улыбнулся, но оправдываться не стал.

— Ваша отработка будет заключаться в помощи Хагриду.

— А что именно мы должны будем делать? — насторожилась Лили.

Она не так уж часто видела лесничего, но, по ее мнению, он выглядел немного пугающе: это был тучный мужчина неопределенного возраста с крупным носом и мясистыми губами. Вид у него всегда был застенчивый и смущенный. Он как-то неуклюже оттопыривал локти, что объяснялось, по-видимому, громадными размерами его рук. Широкие, толстые пальцы казались нескладными, как бы стыдились самих себя и не знали, куда деваться. Но лицо его освещалось ясными и необыкновенно живыми глазами. Только они и жили в этом грузном теле.

Еще до Лили доходили слухи, что он наследник Слизерина и жаждет очистить школу от маглорожденных. Сейчас больше, чем когда-либо, она надеялась, что это всего лишь слухи.

— Вы будете помогать ему чистить трибуны.

Дойдя до стадиона, они сразу увидели Хагрида. С таким ростом его невозможно было не заметить. Он посыпал поле песком, что-то мурлыкая себе под нос.

— Рубеус, я привела вам помощников.

— Прекрасно. Мне как раз помощи не хватало.

— Я вернусь за вами через пару часов, — обратилась профессор к Лили и Джеймсу.

— Пока! — Хагрид помахал ей огромной ручищей и повернулся к ребятам. — Так, я приготовил вам все необходимое. Держите.

Он вручил им перчатки, моющее средство, тряпки и ведра с водой.

— Ну, идите, — сказал лесничий и неожиданно встрепенулся: — Ах, да. Я не спросил ваши имена.

— Лили Эванс, — пробормотала девушка и наклонилась, чтобы поднять упавшую тряпку.

— Джеймс Поттер, — представился юноша и направился прямиком к главной трибуне. Лили поспешила за ним.

Они остались наедине. Впервые. От натянутого молчания девушка почувствовала себя стесненно. Она откинула капюшон курточки. В лучах заходящего солнца блеснули тонкие, словно шелк волосы.

«Какая девочка, — подумал Джеймс. — Боже, какая девочка…»

— С чего начнем? — спросил он таким тоном, будто собирался совершить подвиг.

— Откуда я знаю? У меня никогда не было отработок.

— Да перестань ты! Мы оба виноваты.

— Если бы не ты со своей дурацкой шуткой в первый день... — Лили плеснула мыльный раствор в ведро.

— То есть это всё моя вина? — уточнил Джеймс. — О, Мерлин! Ты имеешь в виду ту шутку со стулом? Ты же не отнеслась к этому серьезно, не так ли?

Девушка опустила щетку в ведро и с остервенением начала мыть скамейку:

— Тебя бы на мое место.

— Невозможно с точки зрения физиологии.

Лили покачала головой и продолжила работу. Она чувствовала, что из горла рвется смех, неудержимый, как ее недавняя злоба. Она изо всех сил боролась с собой, но фраза, брошенная Джеймсом, не выходила из головы и казалась невероятно смешной. Девушка кашлянула, закрыла глаза и вдруг расхохоталась. Она смеялась до слез, не в силах остановиться.

Потом наступило молчание. Каждый занимался своим делом. Время тянулась ужасно медленно.

Наконец, Джеймсу надоела игра в молчанку, и он сказал:

— На самом деле это было забавно.

Лили подняла бровь.

— Раздражающая песня, — пояснил юноша. — Сириуса восхитило твое безрассудство. И Римуса тоже.

— А что Питер?

— Он не просто испугался, он впал в в панику. Всерьез думал, что нас исключат.

— Я бы этого не допустила, — Лили не улыбнулась в ответ. Она улыбалась, только если ей хотелось, а из вежливости — никогда.

— Почему?

Девушка чувствовала его внимательный взгляд, но упорно не поднимала головы.

— Просто не позволила бы и всё. Не знаю, как бы Хогвартс обошелся без вас… и я не такая, чтобы по моей вине кого-нибудь исключили.

Снова наступила тишина. Они оба что-то обдумывали.

— А та шутка с тучкой...

— Ладно, согласен — я безмозглое существо, глупое, но веселое.

Лили мельком взглянула на юношу и замерла. Он стоял на коленях, сосредоточившись на работе. Его джемпер небрежно валялся на одной из скамеек, рубашка была расстегнута на несколько пуговиц. Тонкий профиль, рот с четко очерченными губами и глубокие ямочки на щеках придавали его лицу насмешливое выражение, в то время как глаза, по странному контрасту, были грустными.

В течение одного момента Лили даже показалось, что он красивый. Память услужливо подсказала, что в Хогвартсе о нем говорили как о человеке надежном, отзывчивом и приятном в общении.

Джеймс почувствовал на себе ее пристальный взгляд, и у него мелькнула смутная мысль, что стоит ему протянуть руку… Чем она ответит? Поцелуем или пощечиной? Он не знал. Но что-то произойдет, в этом он был уверен. Юноша поднял глаза и так нежно улыбнулся, что у Лили затрепетали ресницы, и она поспешно отвернулась.

Она только что думала, что Поттер красивый? Стоп! Как она вообще могла так подумать о нем? О парне, который раздражал ее столько лет?

— О, Мерлин!

«Прекрасно, — подумал Джеймс, — значит, ответом была бы пощечина».

До конца отработки они не проронили ни слова. Каждый был погружен в свои мысли.

* * *

— Поттер! Эванс!

Джеймс подошел к краю трибуны и посмотрел вниз:

— Это Хиггл.

— Спускайтесь.

— Хорошо. Ловите меня, — крикнул юноша и сделал вид, что пытается перепрыгнуть через ограждение.

Лили засмеялась:

— Подожди, нужно отнести вещи.

Взяв пустые ведра, они сложили туда бутылки и тряпки. Джеймс накинул на плечи джемпер, и они спустились вниз.

— Они всё сделали, как надо, Рубеус?

Хагрид энергично закивал и подмигнул ребятам:

— Я благодарю их обоих.

— Можете вернуться в замок.

Ночь была сказочная. Звездное небо было затянуто легкой дымкой тумана. И от этого полную луну окружал золотой ореол.

— Эээ… мы всё еще собираемся отомстить тебе за выходку с песней. Ты же понимаешь, что ничего не изменилось?

— Конечно. Я другого и не ожидала. Как хорошо, что надежды сбываются! Какая тяжесть свалилась с плеч! — Лили прикусила губу, тут же пожалев о своей язвительной реплике.

— Будь уверена, не разочаруем, — рассмеялся Джеймс. — Что сказали бы мои друзья, заяви я, что отступаюсь от своей цели? Что они потеряли компаньона для будущих проказ?

— Это был бы самый грустный день для мародеров.

— Да. Очень грустный, — кивнул Поттер и неожиданно перескочил на другую тему: — Что ты думаешь о бале-маскараде?

— Почему ты все еще говоришь со мной?

— А почему бы и нет?

— Чтобы так просто разрушить свою репутацию? Только представь, что скажут люди, увидев нас мирно беседующими?

Подойдя к портрету Полной Дамы, Лили назвала пароль. Картина открыла проход, и они вошла внутрь. Гостиная была пуста, за исключением развалившихся на диване Сириуса и Питера. Они оба спали.

— А где Римус?

— Почему тебя это волнует?

— Это всего лишь вопрос.

— Его дедушка болеет. Римус к нему очень привязан, — Джеймс плюхнулся на диван рядом с друзьями.

— Похоже у него очень больная семья. Может, стоит собрать им что-нибудь в знак нашей поддержки или…

— В этом нет необходимости.

— Знаешь, как-то странно, что-то кто-то из семьи Римуса заболевает раз в месяц. Сначала его бабушка, потом кузина, теперь еще и дедушка.

— Не вижу ничего странного.

— О, неужели? — Лили начала догадываться об истинной причине отъездов Люпина, но не была уверена до конца.

— Не ввязывайся в то, чего не понимаешь!

— Я всё прекрасно понимаю.

— Понятно, что ничего не понятно. Но тебе, полагаю, виднее, — Поттер чувствовал, что нужно сказать что-нибудь еще, но ничего не придумав, начал будить друзей.

— Эээ... ты уже вернулся? — Петтигрю сонно щурился.

— Как видишь, — ответил юноша и добавил: — Лили, уйди.

— Что? Я опоздал? Мы уже уходим? — пробормотал Блэк, не заметив девушки.

— Уходите? Куда? Может…

— Замолчи, — Джеймс пытался скрыть свою растерянность.

Они посмотрели друг другу в лицо, и одновременно отвели глаза. Поттер легонько взял девушку за локоток, передвинул всего на шаг, но ухитрился сделать это столь непреклонно и властно, что Лили моментально осознала себя выбывшей из игры.

Она ушла, не прощаясь. История не закончена, и последнее слово будет за ней.