Всё дело в шляпе (джен)

Не сговариваясь, трое друзей прошли к своим любимым креслам возле камина. Наверх подниматься не хотелось. Уютный огонёк очага нисколько не мешал – в башне всегда было прохладно, даже летом. Они сидели, смотрели на языки пламени и молчали. Боевой дух и решимость уступили место лёгкой грусти. Первой нарушила молчание Гермиона:

– Я так устала. Что это такое? Мы всё время сражаемся с ветряными мельницами, спасаем мир и верим, что ещё вот-вот и всё будет хорошо. Когда-нибудь это закончится?

Рон перебрался на ручку кресла Гермионы и обнял её за плечи. Она доверчиво положила голову ему на колени и вздохнула.

– На нашем гербе надо было изображать не льва, а нюхлера, – мрачно заметил Рон. – Мы всё время тычемся наудачу. Всё что-то ищем и ищем.

– Если вы уедете, я пойму вас, – включился в разговор Гарри. – Вы не обязаны мне помогать.

– Ой, Гарри, не начинай! – Гермиона подняла голову. – Сколько можно? Мы не меньше тебя переживаем за Хогвартс. Просто я на самом деле потерялась. Я не знаю, что нас ждёт завтра. Я думала, что после победы над Волан-де-Мортом мы, наконец, вздохнём спокойно. Мы не закончили школу. Мы не можем спокойно строить планы или мечтать о чём-то. Это просто замкнутый круг. Я не хочу больше приключений! Я хочу нормальной жизни!

Глаза Гермионы опасно заблестели. Гарри не винил подругу за этот эмоциональный взрыв. Им всем досталось. Он чувствовал себя в какой-то мере виноватым в том, что вечно втягивал друзей в опасные кампании. Но сказать сейчас, что он никого не держит – было махровым эгоизмом. Он не нашёлся что ответить и растерянно посмотрел на Рона. Рон мягко вытолкал Гермиону из кресла, сел на её место, а Гермиону усадил себе на колени. Прижал её к себе и стал укачивать, как маленького ребёнка. Гермиона всхлипнула. Гарри решил, что он тут немного лишний и тихо поднялся в спальню.

Он лежал и думал про Рона и Гермиону; про Джинни, по которой ужасно скучал; про Молли, которой эту войну уже не пережить никогда; про Джорджа, который сейчас находился в Лондоне, но только теоретически – от него осталась только полутень, вторую половину забрал с собой Фред; про Тедди Люпина, у которого есть замечательная бабушка, крёстный, большой дом и в перспективе счастливое детство, но нет мамы и папы; и ещё про многих и многое. Вереница лиц проходила перед его внутренним взором, и каждый что-то говорил Гарри, подбадривал, смотрел с укоризной, ругал, уговаривал не сдаваться. Гарри не заметил как уснул, так и не дождавшись Рона.

Утром проснулся опустошённый. Немного полежал, окончательно просыпаясь. Рона будить не стал, тихонько вышел из спальни, притворив дверь. Внизу никого не было – наверное, Гермиона ещё тоже спала. Гарри вылез через портрет Полной Дамы и направился на один этаж вниз. Ему было интересно, в каком именно месте появился неподвижный портрет. В коридорах было непривычно тихо, и Гарри старался ступать осторожнее, словно произвести шум в тихом помещении было чем-то вульгарным и из ряда вон выходящим. Он медленно двигался по коридору шестого этажа, внимательно осматривая картины и гобелены. Волшебники, изображённые на портретах, вели себя по-разному. Кто-то ещё дремал, кто-то вежливо кивнул Гарри, а одна дама смачно рыгнула, по-видимому, так выражая своё приветствие. Гарри припомнил, что это Даммара Доддеридж, которая в своё время была одним из деканов Гриффиндора – её портрет был ещё и на парадной лестнице. Гарри невольно улыбнулся, вспомнив Рона. Насколько знал Гарри, Даммара помимо своих магических способностей отличалась отменным аппетитом и была вечно голодной. Настроение невольно улучшилось. Ничего. Они разберутся с этой напастью, и обязательно всё будет хорошо. Они с Роном, если получится, подпишут контракт с одной из квиддичных команд, Гермиона, наконец, займётся самообразованием и всем, о чем мечтает, он, Гарри, будет видеться с Джинни, и всё наладится. Хватит с них войны и приключений. Вот только Хогвартс в беде. Так что пока придётся все свои радужные планы засунуть куда подальше. Внезапно Гарри понял, что нашёл её – пустую картину. Тот же мёртвый задник грязной расцветки и холод, которым веяло на расстоянии. Гарри огляделся. Где это он? Ага, вон статуя Бориса Бестолкового, как всегда недоумённо смотрящего на свои перепутанные перчатки. Значит, он возле ванной старост. Странно. Есть ли тут связь? То, что неподвижные картины появились возле кабинета директора и именно здесь? В любом случае, его утренняя прогулка дала результат.

Гарри раздумывал над всеми этими деталями, пока возвращался в гостиную Гриффиндора. Нужно разбудить Рона и Гермиону, подумать, чем заняться сегодня. Пока нет идей, можно сходить в библиотеку. В гостиной его встретил возглас Рона:

– Гарри! Где ты был? Мы уже начали беспокоиться!

Рон с Гермионой сидели возле камина. На столике стоял поднос с кофейником и бутерброды. Оказалось, Гермиона уже успела сходить в Большой Зал и принести мальчикам завтрак.

– Гарри, прости меня за вчерашнее, – произнесла Гермиона, наливая Гарри ароматный кофе. – Я не хотела тебя расстроить.

– Всё нормально, Гермиона, – Гарри принял из её рук чашку и уселся в свободное кресло.

Немного помолчали, прихлёбывая кофе и поедая бутерброды. Затем Рон сказал:

– Ну что? Какие планы?

Гарри внимательно посмотрел на друга.

– Гарри, мы с тобой. Вот разберёмся с Хогвартсом, и всё наладится, – Рон хлопнул Гарри по плечу.

– Не знаю. Может, в библиотеку? – Гарри посмотрел по очереди на Гермиону и Рона.

Они понимали друг друга без слов. Каждый имеет право на срывы, плохое настроение и усталость. Но они вместе. Вдруг, совершенно не сговариваясь, трое друзей отставили в сторону чашки и крепко обнялись. Всё будет хорошо. Обязательно. А пока надо жить днём.

Гарри рассказал Рону и Гермионе о пустой картине возле ванной старост. Гермиона задумалась, а потом неуверенно произнесла:

– Странно. Почему именно там? Наверняка, это как-то связано между собой. Ничего, будем решать проблемы по мере их поступления. Гарри, я вот что подумала. Вчера Миртл сказала, что в озере творится что-то страшное и она не смогла в него попасть. Вернее, так испугалась, что вряд ли мы её уговорим ещё раз смыть себя в бачок. А что если попробовать узнать ещё у кого-то?

– У кого? – Гарри не понимал, куда клонит Гермиона.

– Ну, водяной народ, конечно, всегда жил своей жизнью, но всё же. Может, прогуляемся к озеру? Что-то мне подсказывает, что все беды начались именно там.

Гарри скептически отнёсся к этой идее, потому что не представлял, что они могут узнать нового, исследуя берега умирающего озера. Но спорить не хотелось, да и к тому же это была перспектива хоть каких-то действий, альтернативой которым было только сидение целый день в душной библиотеке. Поэтому он согласился. А Рон, конечно же, присоединился к предложению Гермионы. Потому что своих идей у него не было, потому что он привык полагаться на интуицию друзей и потому что он ужасно жалел Гермиону и неуклюже пытался её поддержать.

Они спустились по Большой лестнице в вестибюль, прошли мимо неработающих часов Кубка школы и вышли на улицу.

Ласковый ветерок, пение птиц, пушистые облачка, как известно – величины неизменные, дающиеся бонусом для любого восприятия. Всё зависит от того, видишь ли ты сегодня это и слышишь или настолько погружён в мрачное внутреннее созерцание, что не замечаешь ничего вокруг. Сегодня было такое утро, когда ласковое солнце, играющее бликами в витражах башен, утверждало неизменное для кого-то другого, но не для Гарри, Рона и Гермионы, которые, не замечая жизни вокруг себя, направились к мёртвому озеру.

Лёд, вчера обозначившийся рваной кромкой по берегам, сегодня укрепился ещё на несколько дюймов к центру. Теперь по краям был заметен настоящий панцирь, уходящий на нет тонким кружевом на приличное расстояние, так что до воды не было возможности добраться, не ступив на кромку льда. Друзья прошлись по берегу, дошли до одинокой берёзы, в тени которой они так любили сиживать с учебниками. Вернее, старательно училась, конечно же, одна Гермиона, а Рон и Гарри изнывали от желания побыстрее улизнуть с незапланированных уроков. Зелёный шатёр листвы удивительно смотрелся на фоне ослепительной кромки льда, особо толстой в этом месте. Рон ошарашено помотал головой: зрелище было пугающее. Через полчаса хождения по берегу друзья вынуждены были признать, что нового на берегу они ничего не увидят, кроме увеличивающихся размеров ледяного покрова. Гермиона первая развернулась и направилась обратно к замку. Гарри и Рон последовали за ней.

– Как вы думаете, скоро лёд покроет всё озеро? – спросила Гермиона.

– Не знаю, – ответил Гарри. – Боюсь ошибиться, но что-то мне подсказывает, что у нас ровно столько времени, сколько будет затягиваться озеро.

– Что ты хочешь сказать? – Гермиона остановилась.

– Как только всё озеро затянется льдом, магия Хогвартса иссякнет. Это будет означать, что… – Гарри не договорил, не в силах озвучить напрашивающуюся мысль.

– Значит, у нас есть ещё время, – оптимистично заметил Рон. – Будем приходить сюда каждое утро и следить.

– Да что это даст, Рон? – Гермиона вновь устремилась к замку. – Мы не знаем, что происходит. Мы ничем не можем помочь.

– Вот, значит, надо поскорее узнать, что происходит, – Рон догнал Гермиону.

– Но как?

– Я не знаю, Гермиона. Но мы обязательно что-нибудь придумаем.

В словах Рона было столько уверенности, что Гермиона невольно улыбнулась. Она взяла Рона за руку, и они пошли рядышком. Гарри шёл сзади, стараясь не отставать.

У главного входа они неожиданно встретили Невилла. Невилл искренне обрадовался, увидев троих друзей. Оказалось, он наведывался в Хогвартс, получив особое разрешение, чтобы помогать мадам Спраут. Невилл всерьёз подумывал связать свою дальнейшую жизнь с волшебными растениями и травологией. Гарри запоздало сообразил, что именно Невилл ему рассказывал летом о восстановлении Хогвартса и ремонтных работах – вот, значит, откуда у него информация. Они прошли в Большой Зал, так как время было уже обеденное, и подошли к своему столу. Невилл слушал новости и рассказывал о своих планах. Появление Невилла словно вдохнуло новые силы. Гарри подумал, что такими темпами они скоро соберут здесь весь свой курс. А Невилл, ненадолго задумавшись, вдруг сказал:

– Если вы не против, я останусь с вами. Я напишу бабушке, она поймёт.

– Невилл, но ты не обязан. У тебя свои дела.

– Гарри, я знаю, что не обязан. Я должен. Хогвартс и мой дом тоже. Может, от меня и не будет никакого толку, но я бы хотел помочь.

В голосе Невилла звучала стальная решимость – определённо Невилл здорово изменился за последнее время. Он попросил рассказать ему обо всём ещё раз, только более подробно. Гермиона с помощью Гарри и Рона поведала ему обо всех деталях, стараясь ничего не упустить. Невилл особенно огорчился, узнав про исчезновение Распределяющей шляпы. А когда Гарри рассказал ему про второй неподвижный портрет, Невилл задумался и спросил:

– А что находится в ванной старост? Я там никогда не был.

Друзья переглянулись. Ответил Рон:

– Ну, ванная как ванная. Обычная. Только кранов побольше.

– А можно туда попасть?

Гарри подумал, что это разумная мысль. Вдруг, оказавшись на месте, они заметят что-то необычное? Они вышли из Большого Зала и направились прямо к ванной старост. Попасть внутрь не удалось. Чтобы войти в ванную старост, нужно было знать пароль. Рон и Гермиона были старостами на пятом и шестом курсах, но вряд ли старые пароли были действительны. Гарри и вовсе был здесь один раз, когда разгадывал загадку золотого яйца на турнире Трёх Волшебников. Тогда это был пароль «Сосновая свежесть». Попробовав на все лады прежние пароли, друзья вынуждены были признать, что комната по-прежнему закрыта. Гермиона предложила сходить к профессору МакГонагалл – уж ей-то пароль должен быть известен. Они так и поступили. Минерва МакГонагалл тепло поприветствовала Невилла, поинтересовалась здоровьем Августы, а на вопрос Гермионы ответила, что она не знает пароля.

– Обычно новый пароль для ванной старост знает Борис Бестолковый. Его статуя, насколько вам известно, находится возле комнаты. Попробуйте обратиться к нему. И держите меня в курсе всего, что происходит.

– Конечно, профессор МакГонагалл, – Гарри ответил за всех. – Спасибо!

Они поднялись снова на шестой этаж и подошли к статуе Бориса. С таким же успехом можно было спрашивать пароль у стенки. Рон высказал предположение, что статуи вообще не умеют разговаривать, и это просто какая-то нелепая шутка. Гермиона вдруг хлопнула себя по лбу:

– Ну конечно! Мы должны спросить пароль не у статуи!

– А у кого? – Рон выглядел сейчас почти так же, как упомянутая статуя.

– На парадной лестнице есть портрет Бориса Бестолкового, разве вы забыли? Нужно спросить у портрета! – и Гермиона без лишних слов развернулась, направившись к Большой лестнице.

Они выскочили на лестницу, вдохновлённые действенными манёврами, и остановились на площадке.

– Гермиона, нам куда? – поинтересовался Рон.

– Вон туда! – Гермиона уверенно указала на самый верх. Они поспешили по лестнице, чуть не перепрыгивая через три ступеньки зараз. Выше портрета Полной Дамы лестница убегала ещё на несколько пролётов. Портрет Бориса Бестолкового находился на одиночной площадке. Гарри знал, что, чтобы попасть туда, надо ступить на ступеньки – этот пролёт был одним из перемещающихся. Они заскочили на лестницу, но ничего не произошло. Лестница не двигалась. Гермиона растерянно оглянулась на друзей.

– Кажется, именно про эти пролёты говорила профессор МакГонагалл, – ответил на её немой вопрос Гарри. – Лестница больше не работает.

Они не успели ничего придумать, так как неожиданно решение нашёл Невилл.

– Если нам нужен именно этот портрет, то в Хогвартсе есть ещё один.

Все дружно посмотрели на Невилла с таким видом, как будто тот только что признался, что именно он открыл Закон всемирного тяготения. Невилл покраснел – он всегда смущался, когда на него обращали слишком много внимания и пояснил:

– Я изучал растения, изображённые на картинах, хотел выяснить, есть ли на них редкие, исчезающие виды, поэтому достаточно хорошо изучил почти все портреты и пейзажи Хога. Борис Бестолковый изображён здесь и ещё в коридоре третьего этажа, между туалетом для девочек и кабинетом директора.

– Невилл, ты – молодец! – Рон хлопнул Невилла по плечу.

Друзья развернулись и понеслись в обратном направлении – к кабинету директора, откуда прибежали несколькими минутами раньше. Когда подбегали к горгулье, охраняющей вход, Гарри вдруг понял, куда они направляются. Он уже знал, что именно увидят на стене – пустую картину. Так и оказалось. Мрачный задник, который вчера разглядывал Гарри, принадлежал как раз портрету Бориса Бестолкового. Они остановились, словно налетели на невидимую стену. Целую минуту таращились на неподвижный квадрат в рамке, затем Рон разочарованно произнёс:

– И что теперь?

Теперь чудеса сообразительности проявила Гермиона. Она коротко бросила:

– Мётлы!

Развернулась и устремилась вновь к Большой лестнице. Теперь они бежали вниз, к чулану Аргуса Филча. Гарри понял, что имела в виду Гермиона. Ну конечно! Если лестница не может доставить их к портрету, можно подлететь на метле и спросить пароль. В чулане завхоза, насколько было известно Гарри, стояли не только щётки для пыли и швабры-самоубирайки. Там всегда находилась парочка школьных мётел-развалюх. Непонятно, зачем они нужны были сквибу-завхозу, но сейчас факт наличия летательных средств в чулане только радовал. Пока добежали до первого этажа, запыхались. Возле чулана немного отдышались, пытаясь выровнять дыхание.

– Надеюсь, мистер Филч не будет против, если мы одолжим у него ненадолго метлу, – не очень уверенно произнесла Гермиона.

– Надеюсь, его здесь нет, – обнадёжил её Рон. – А то, о чём он не узнает, ему не повредит.

Рон вытащил палочку и открыл дверь. Гарри заскочил в чулан, мгновенно огляделся, схватил одну из мётел, стоящих в углу и выбежал обратно. Весь манёвр занял не более тридцати секунд. Затем он взглянул на друзей, понял по их одобрительным кивкам, что они не возражают, вскочил на «Чистомёт» и, ловко лавируя, устремился к парадной лестнице. Приходилось контролировать скорость, так как пролёты лестницы образовали целый лабиринт для желающих полетать под сводами замка. Где-то сзади спешили за ним Гермиона, Рон и Невилл – но Гарри их, конечно, не видел. Он сосредоточился на преодолении препятствий. Один раз неожиданно перед самым носом одна из лестниц развернулась, преградив ему путь. Гарри еле успел нырнуть под пролёт. Да ещё старенькая метла всё время забирала вправо, и приходилось бороться с лёгким креном. Но для рождённого летать такие мелочи были сущими пустяками! Не прошло и пары минут, как Гарри уже подлетел к площадке восьмого этажа, где находился портрет Бориса Бестолкового. Гарри притормозил, и, стараясь удержать метлу в горизонтальном положении (она здорово вибрировала), обратился к Борису:

– Здравствуйте, сэр! Простите за беспокойство, но не могли бы вы сказать мне пароль от ванной старост?

Борис удивлённо посмотрел на Гарри – скорее всего, он не привык к тому, что ученики летают на мётлах по коридорам и этажам. Затем почесал свою седую шевелюру, взлохматив её ещё больше обычного.

– Молодой человек. Я бы рад вам помочь, но дело в том, что я не помню.

Гарри чуть не свалился с метлы. Справившись с непокорной метлой, он попытался начать с другой стороны:

– Сэр! Но это очень важно! Мы были у другого вашего портрета, на третьем этаже, но что-то с ним случилось. Возможно, вы сообщали кому-то пароль раньше?

Борис поёжился.

– За особые заслуги перед Хогвартсом меня удостоили чести иметь в замке два портрета, да. Иногда я нахожусь здесь, а порой перемещаюсь в другой. Но с некоторых пор это стало невозможно. Кто-то закрыл проход. Мне не очень это нравится. Это ущемление моих гражданских прав и заслуг.

– Сэр, ваш другой портрет не закрывал никто из руководства школы. Мы не знаем пока, что происходит. Вот поэтому мне и нужен пароль от ванной старост!

Логики в словах Гарри, понятное дело, Борис не углядел. Гарри посмотрел назад. На нижней площадке стояли подоспевшие друзья. Гарри помотал головой, давая понять, что ничего не получилось. Висеть в воздухе было не очень удобно, и Гарри уже хотел переместиться на лестничную площадку, но тут Борис Бестолковый произнёс:

– Мой другой портрет охранял вход в Виадук. Там был секретный проход. Мне на самом деле жаль, молодой человек, что я ничем не могу вам помочь. Пожалуйста, если у вас получится, верните мне мой другой портрет. Обычно, пароль к портрету совпадал с паролем в ванную старост. Кажется, я его кому-то говорил. Вспомнил! Это было привидение. Такая патлатая девушка в очках. Не помню, как её зовут.

– Спасибо! – Гарри на лету поблагодарил склеротичного профессора и устремился к друзьям.

Он лихо соскочил с метлы, прислонил её к перилам и, перепрыгивая через три ступеньки, понёсся вниз. Гермиона, Рон и Невилл еле поспевали за ним, а Гарри на ходу пересказывал им разговор с Борисом Бестолковым.

Они уже сбились со счёту, сколько раз за день сегодня сбегали туда-обратно. Казалось, что удача насмехается над ними, и они никак не могут поймать её за хвост. На третьем этаже пришлось подождать Гермиону, которая держалась за бок.

– Идите, я вас догоню! – она мужественно попыталась не останавливаться.

– Гермиона! Моё воспитание не позволит мне зайти в женский туалет без тебя. Давай, соберись! – Рон обхватил Гермиону за талию и добавил: – Хочешь, я понесу тебя?

– Вот ещё! – Гермиона сердито фыркнула и думать забыла про то, что у неё колет в боку.

Вот и туалет Плаксы Миртл. Невилл был здесь впервые. Они с шумом ввалились в помещение и сразу направились к дальней кабинке. Миртл обрадовалась появлению друзей и смущённо засеребрилась:

– Как приятно, что вы так быстро меня навестили. О! А этого я не знаю, – она указала пальцем на Невилла.

– Привет, Миртл. Познакомься, это Невилл. Невилл – это Миртл, – Гарри не терпелось побыстрее спросить Миртл про пароль, но, зная её подозрительность, приходилось соблюдать этикет.

– Очень приятно, – Невилл вежливо кивнул Миртл. – Я слышал о вас от своих друзей.

– И что? Они сказали, что я уродливая и прыщавая? – Миртл сердито подлетела с бачка.

Только новой истерики им не хватало! Гермиона решила взять на себя переговоры:

– Нет, нет, Миртл! Пожалуйста, не начинай! Нам очень нужна помощь!

Миртл передумала сердиться и разочарованно протянула:

– Так вы пришли не в гости? Что на этот раз?

– Миртл, ты не знаешь пароль от ванной старост? Нам нужно туда попасть.

– Зачем?

– Это долго объяснять. Борис Бестолковый сказал, что ты можешь знать пароль.

– Вообще-то, чтобы попасть внутрь, мне не нужен пароль – я запросто могу пройти через стенку. Но его пароль всегда совпадал с секретным проходом, я пользуюсь им, чтобы быстрее попасть в мой туалет, – уточнила Миртл. – Дайте подумать!

Друзья замерли в ожидании. Рон даже пальцы крестиком сцепил на удачу. Миртл секунду-другую думала, затем медленно произнесла:

– Нет, я не знаю. Пароль, который был раньше, не действовал, когда я пыталась пройти через проход последний раз. Да это было давно. Я же говорю, в последнее время я никуда не выхожу из своего туалета.

– Миртл! Это очень важно! Ты должна нам помочь! – Гарри не верилось, что они весь день бегают по кругу без толку.

Миртл посмотрела на Гарри. Потом на Рона, Гермиону и Невилла. А затем сказала:

– Я попробую. Если хотите, я могу узнать пароль у Бориса Бестолкового. Обычно он мне его сообщает.

Конечно, они хотели! И поэтому – в который раз! – понеслись обратно на Большую лестницу по коридорам третьего этажа. Миртл плавно летела впереди, а друзья, стараясь не отставать, спешили сзади. На Большой лестнице Миртл без лишних слов устремилась вверх, к площадке выше Полной Дамы. Когда Гарри и остальные, отдуваясь, прибежали к недвигающемуся пролёту лестницы, Миртл уже висела около портрета. О чём они говорили с Борисом, друзьям не было слышно. Гермиона облокотилась на метлу, оставленную здесь Гарри, и тяжело дышала. Минут через пять Миртл подплыла к друзьям и уселась на перила. Немой вопрос застыл в глазах Гарри, Рона, Гермионы и Невилла. Наконец, Рон не выдержал:

– Ну? Тебе удалось, Миртл?

Плакса Миртл торжествующе улыбнулась:

– Ему так лёгко заговаривать зубы! Пароль ванной старост: «Незабудка».