Эффект Пилота (гет)

За день до начала всей этой истории мы с Шепард получили предписание явиться к куратору проекта N. После занятий мы с Шепард направились в здание, где располагался кабинет Андерсена. Секретарша пропустила на безо всяких лишних эксцессов, сказав, что Андерсен нас ждет.

Когда мы зашли в кабинет, кроме Андерсена там находились еще два человека. Оба были в очках и немного походили на безумных ученых, которых так любили показывать в древних фильмах.

Уже отработанным до автоматизма движением, мы с Кассандрой вздернули руку к виску. Андерсен покачал головой и сказал:

— Вольно, садитесь, ребята.

Присев, мы стали ждать начала разговора. И Андерсен не промедлил, вернее, не промедлил один из ученых, который получив отмашку полковника, заговорил:

— Как вы уже знаете, все бойцы подразделения N подвергаются хирургическим вмешательствам, с целью установки имплантатов. Но следует уточнить, что практически все новшества среди имплантатов не проверены на людях, как это было в случае с L2. Мы не особо афишируем, но именно подразделение N понесло самые большие потери в связи с установкой этих имплантатов. Поэтому, мы хотим удостовериться в вашем желании установить импланты. Имплантаты для мисс Шепард, это усиленные армейские имплантаты, разработанные совсем недавно, а также новейшая модификация био-усилителя L3, с личной настройкой на пользователя. В случае вас, мистер Моро, то здесь предстоят еще более сложные операции. Во-первых, в ваши кости будет вживлен специальный наноматериал, который резко повысит прочность ваших костей, в теории сравняв их прочность, с прочностью обыкновенных костей. Плюсом данного материала является его способность к самовосстановлению и росту. Но в таком случае вам будут делать особые уколы, содержащие нужный набор металлов для роста. Операции с введением раствора с нужными металлами вам придется делать ежемесячно – это без учета переломов. Также, если вы согласитесь, вам вживят экспериментальный чип для взаимодействия с электронной средой напрямую. Проще говоря, вы будете «общаться» с компьютером без помощи дополнительных устройств. Также вам будут поставлены улучшенные общевойсковое имплантаты. Думаю все.

Закончив свою речь, ученый переглянулся со своим коллегой, чтобы получить кивок, что мол, он все сказал.

Я погрузился в раздумия. Знаете, это нелегко. Нелегко выбирать, идти на чудовищный риск или нет. Эти операции… В любом случае, я всю жизнь буду зависеть от государства. Потому как, я что-то сомневаюсь, что раствор с нужным набором металлов будет доступен в свободной продаже. А этот второй имплант? Это очень странно звучит. Первый раз слышу про такие импланты. Как бы здесь история с L2 не повторилась.

История с L2 вообще получилась нехорошей. Самые первые L – импланты были неплохи, но выдавали слишком мало мощности, и тогда в погоне за силой ученые создали L2. В начале все было неплохо, пациенты показывали мощный скачок в использовании Темной Энергии, начальство уже потирало руки, а ученые обмывали гранты, как началось…

Один за одним люди начали сходить с ума, заболевать различными неизлечимыми болезнями. У некоторых были адские мигрени, у других происходили необратимые изменения личности. В результате, из нескольких тысяч подопытных выжила лишь горстка людей, которым повезло и L2 не сделал с ними ничего необратимого. Полетели головы, а ученые стали разрабатывать следующий усилитель, но без побочных эффектов.

И что-то мне не очень хочется так рисковать. Но…

У всего этого есть одно большое НО. Если я откажусь, я сомневаюсь, что меня вообще пустят в войска, с такой-то болезнью. А мне тут предлагают реальный метод исцеления, который может, пусть и не полностью, но может решить проблему с синдромом Вролика.

От мучительного выбора меня отвлек голос Кассандры, которая встала, уверенным шагом подошла к столу, а затем стремительным росчерком подписала все документы.

Теперь дело за мной. И, кажется, я нашел еще одно обстоятельство, которое склоняет меня подписать контракт. И тут все дело в ней…

Я пока еще не разобрался, кто для меня Шепард. Друг или Кто-то… больше? Но одно я знаю точно, понадобись ей пойти в ад, я полезу следом. И пофиг, что мы с ней не так давно знакомы и все такое. Я просто так решил. Для себя. И я останусь на своем решении, пока я жив.

Хех… что-то пафос из меня прет, ну просто в немереных количествах. Пора уже решать, подписать или нет?

Еще раз глянул на лежащие на столе документы, потом на Шепард…

Итак, я все таки решил. Пусть я иду на сделку с дьяволом, но ведь и Дьявол может плакать!

Встаю, и своей фирменной, нетвердой походкой двигаюсь в сторону стола.

— Где тут подпись кровью ставить? – невинный вопрос, не правда ли?

Ученые с непониманием смотрят на меня, а Андерсен смеется.

— Кровью не надо, можно вон тем стилусом.

Я все больше и больше обожаю этого старикана. У него есть правильное чувство юмора!

Беру в руки стилус и быстренько подписываюсь под контрактом.

Сделка совершена, мосты сожжены, и есть лишь дорога впереди!

Да, я поэт, однако.

После того, как моя подпись оказалась на последнем документе, эти самые документы немедленно перекочевали в руки научников.

Затем Андерсен выпроводил нас из кабинета, видимо для того, чтобы переговорить с теми двумя.

мКак только мы вышли из кабинета, Кассандра повернулась ко мне и, уже в который раз, порывисто обняла, прошептав:

— Спасибо…

И тут все было понятно без слов. Хоть Шепард и кажется стальной девушкой с нездоровым чувством юмора (была тут одна история с курсантом, что попытался изобразить извращенца… После этого Касс многие боятся… Но это так, к слову…), но внутри она была очень мягкой и чувственной (Но по щам давала всяким товарищам не по-детски).

Я же не сопротивлялся и молчал. Чего тут было говорить и молчать то?

Простояв так с минутку мы услышали покашливание со стороны секретаря, которая как оказалась, сидела напротив нас.

Шепард мгновенно отстранилась и, залившись краской (Помидорка… хи-хи), уселась на стул, спрятав лицо в волосах. Я же просто улыбнулся своей самой пиратской улыбкой. Попробуй тут не улыбаться, когда тебя обнимает красивая девушка. Тут надо либо играть за другую команду, либо быть ну очень большим идиотом…

Секретарь – немолодая женщина, лет сорока на вид (Андерсен, как ты мог такое допустить?), улыбнулась и пробормотала себе под нос, что-то вроде «Молодежь…»

Долго обдумывать эту тему мне не дали (Мне кажется, или они это специально?). Из кабинета вышли двое научников, держа в руках планшеты с подписанными документами.

Один из них, тот самый, что рассказывал про будущие «апдейты» наших тушек, подошел ко мне и протянул руку. На самом деле, этот парень был на диво молод, лет тридцать на вид.

— Чарльз Штейн, приятно познакомиться, Джефф.

— И мне приятно, сэр.

— Ну так что? Пойдем.

Мы с Штейном дошли до лифта и поднялись наверх.

Для меня, привыкшего к искусственному освещению, за последние пару месяцев, ненадолго ослепил, этот яркий свет звезды по имени Солнце.

Нас подобрал невзрачного вида челнок с молчаливым пилотом внутри. Сразу после того, как мы сели внутрь, челнок поднялся в воздух и куда-то полетел.

Мне стало интересно, поэтому я спросил:

— Сэр, можно вопрос?

— Валяй.

— Что вы имели ввиду под общевойсковыми усиленными имплантатами?

— А ты что, не знаешь?

— Нет…

— Эхх… ну слушай. Как ты знаешь, у нас в армии есть несколько классов солдат, а также несколько специализаций. Классы ты уже знаешь, это всем известные — Штурмовик, Адепт, Инженер, Страж, Разведчик, Солдат. Каждый военнослужащий получает модификации в соответствии с доступным классом. Солдаты, разведчики и инженеры – усиление реакции, мозговой имплант на точность, усиление мышц, укрепление скелета, регенерация и еще несколько полезных вещей, которые уже зависят от класса. Такие классы, как Адепты, Штурмовики и Стражи получают вместо прицельного комплекса биотический имплантат из серии L, а все остальное остается стандартным. Но есть еще и специализации. Среди них находятся те, кому для выбранной военной должности нужны дополнительные, сверхнормативные модификации. Таких специализаций немного, а самая известная из них – это Пилот.

— Эмм… спасибо, так какие мне поставят имплантаты?

— В твоем возрасте мы не можем поставить все модификаторы, поскольку ты еще растешь. В частности, имплантат на усиление мышц, укрепление связок и регенерацию тебе не светит, по крайней мере, до 17 лет. Как я уже рассказывал, тебе в кости введут нанополимер, который способен к росту и самовосстановлению. Этот нанополимер поглотит внешнюю часть костей, заменив их собой. Вернее, после поглощения внешнего слоя, он как суперклей затвердеет. Состав этого полимера близок к оригинальному составу кости, поэтому большую часть необходимых для роста и самовосстановления материалов, полимер будет получать непосредственно из организма. А уколы, что тебе ежемесячно придется колоть, обеспечат кости недостающими металлами. Как то так. Насчет других модификаций. Вам будет немного изменена биохимия нервных и мозговых клеток, что в разы повысит скорость прохождения и обработки нервных импульсов и усилит вашу реакцию, вместе с памятью. Также, как пилоту, вам будет усилен вестибулярный аппарат и повышена общая переносимость высоких перегрузок. А ваш мозговой имплантат будет также отвечать за вашу синхронизированность с системами корабля. Это, кстати, новейшая и экспериментальная технология, ни у кого в этой галактике такой пока нет.

Я сидел, словно деревянный, и поглощал выдаваемую Чарльзом информацию. Судя по количеству вживляемых нашим солдатам имплантатов, они минимум наполовину киборги. Впрочем, через некоторое время я сам стану таким киборгом, причем даже более уникальным, чем они все. Правда история с вживлением нанополимера, мне что-то смутно напоминала…

Мдэ, а ведь он говорил только про простых солдат, это что же творят с ребятами из подразделения N?

— А внешне следы модификации организма заметны?

— Только в редких случаях, при условии, что под рукой не было нужного оборудования. Даже шрамов не остается.

Тогда Касс может спать спокойно. Я же ее знаю, ничего мне не говорит, а сама до жути боится. А мне на шрамы наплевать, я и так красивый…

В таких раздумьях я и провел все оставшееся время полета.

От моих мыслей меня отвлек Чарльз, который тряхнул меня за плечо, говоря:

— Вставай, мы уже прилетели.

Выйдя из челнока, я оказался на еще одной подземной базе. Посмотрев наверх, я увидел, как закрывается гигантский люк.

Штейн, увидев куда направлен мой взгляд, пояснил, что эта база находится в одном из кратеров на Темной стороне Луны.

Но и полюбоваться на люк он мне не дал, быстрым шагом проследовав куда-то в глубину коридоров.

Мне оставалось только пойти за ним следом.

Следуя за белым кроликом, то есть ученым в белом халате, я пришел в какую-то лабораторию.

Штейн подошел к лабораторному компьютеру и активировал его. Жестом он указал мне на кушетку, на которую, видимо, надо было лечь.

Как только я уместился на кушетку, Штейн начал работу. И я ей был заворожен.

Он действительно был профессионалом своего дела. Сверяясь с десятком показаний, вносил какие-то изменения в план будущей операции. В это время меня обмеривал и изучал целый десяток сканеров, до этого мирно висевших под потолком.

Все это действо не заняло очень много времени, и, буквально через десяток минут, Штейн выключил проектор и повернулся ко мне.

— Так, я внес последние поправки для завтрашней операции. Сейчас я тебя провожу в твою палату, где ты сегодня будешь спать, — и вышел из кабинета.

Спустя еще несколько минут блужданий за доктором, я оказался в комнате, со ставшим уже привычным армейским интерьером. Расстелив кровать, я сразу же завалился спать.

Утро встретило меня настойчивым сигналом коммуникатора, мигавшего сигналом входящего вызова.

Протерев глаза, я нажал на сенсор «ответ». На экране я увидел лицо неприлично бодрого Штейна. Доктор глядел на меня и улыбался.

— Кадет Моро, за вами сейчас зайдут и проводят в столовую, а затем и в операционную.

Не успел доктор договорить, как ко мне постучали. Я постарался максимально быстро одеться и выйти из комнаты.

На выходе меня ждал молодой парень. По всей видимости, лаборант. Он глянул на меня и хмуро сказал:

— Прошу следовать за мной.

То ли парень был не выспавшийся, то ли чем-то недовольный, но его лицо отображало вселенскую печаль, все то время, пока я с ним шел.

Я не буду описывать процесс приема пищи (Мне опять повезло – каши не было).

После того как я поел, у меня начался мандраж. Знаете, это несколько стремно – идти по коридорам неизвестно где находящейся базы. Идти на экспериментальную операцию, где в тебя собираются вживлять какие-то непонятные вещи. Не знаю кому как, но мне было, как минимум, не по себе.

Зайдя в операционную, я оказался в большой комнате, в которой находилось странное устройство, напоминающее древнюю камеру для солярия, а над ним висело монструозное количество роботизированных манипуляторов.

Одна из стен операционной, была прозрачной. За стеклом находилось нечто, что очень напоминало БИЦ корабля. Вот только вместо звездной карты у них было мое тело, а вместо наводчиков и командиров – доктора и хирурги.

Откуда-то из потолка прозвучал голос:

— Ложись в ложемент, Джефф.

И я лег. В тот же миг на меня опустилась маска с наркозом. И я провалился в тяжелый, беспробудный сон…

Взгляд со стороны.

Парень, лежащий в ложементе, заснул. Как только сенсоры определили, что человек погрузился в сон, в действие пришли манипуляторы.

Сначала тело и воздух в комнате дезинфицировали, дабы исключить риск занесения инфекции. После окончания этой процедуры стоящий наверху пирамиды операционного зала Чарльз Штейн произнес:

— Приступить к первой фазе.

Ложемент, вместе с лежащим на нем пациентом, принял горизонтальное положение. Сверху на ложемент опустилась крышка, создавая некое подобие древнеегипетского саркофага.

Изображение на мониторах операторов поменялось. Теперь на нем отображался скелет человека.

Штейн сверился с показателями системы жизнеобеспечения, а затем скомандовал:

— Инъекции с 1 по 170.

Внутри ложемента, с разных сторон, выдвинулись толстые иглы, которые по одновременным команде операторов вонзились в плоть паренька, до самых костей.

Внутрь его тела заливался материал, схожий с суперклеем.

Штейн наблюдал, как материал поглощает внешний слой костей, а затем затвердевает, становясь этими самыми костями.

— Инъекции в позвоночный столб. Максимальный контроль

В позвоночник парня один за одним, с хирургической точностью, чтобы не задеть спинной мозг, вонзилось чуть больше тридцати игл.

— Состояние пациента?

— Стабильное, наблюдается высокая активность нервных импульсов.

— Это нормально для такой операции. Переход ко второй фазе.

— Ввести модификаторы нервных клеток.

В вену парня вонзился очередной укол, стоимость которого составляет сотни тысяч кредитов. Всего за несколько десятков часов, эта сыворотка изменит нервные и мозговые клетки, повысив скорость прохода и анализа электрического импульса, в несколько раз.

— Ввести усиленный противоперегрузочный модификатор.

И снова укол. На сей раз это чудо генной инженерии повысит сопротивляемость организма большим перегрузкам. После такой модификации морская болезнь вам не грозит даже в 9-балльный шторм.

— Ввести усиленный общевойсковой модификатор.

Все тот же способ введения. Результат же этого является одной из величайших побед человечества над своей природой. Замедление старения. Повышение регенерации в разы. Усиление всех пяти чувств.

— Состояние?

— Стабильное. Зафиксировано начало изменения клеток.

— Переход к третьей фазе.

В саркофаге, около затылочной части головы парня, появился хирургический лазер, направленный и тщательно дозированный луч которого совершил трепанацию черепа.

— Состояние?

— Стабильное, идет процесс изменения клеток.

— Дайте мне управление манипуляторами.

Штейн сел за компьютер и при помощи манипулятора стал соединять наноконтакты с нейронами головного мозга. Этот процесс затянулся надолго, доктор и его ассистенты вручную соединяли нейроны и наноконтакты. От каждого из них требовалась максимальная сосредоточенность, потому как малейшая ошибка могла привести к непредсказуемым последствиям.

Джеффу никто ничего не говорил, но все предыдущие разы, когда данную технологию использовали на людях, закончились провалом. Сейчас же технология была отточена, и проблем пока не было.

Спустя три часа после начала третьей стадии операции нейрохирургам удалось приварить все контакты.

Состояние пациента оказалось стабильным, и все вздохнули с облегчением.

Затем, при помощи того же материала, которым укрепляли кости, пациенту заделали дыру в черепе, а при помощи клонированной кожи убрали все шрамы и последствия уколов.

Единственным напоминанием о прошедшей операции служил лишенный волос клочок кожи на голове, в форме прямоугольника (Так вот почему Джокер носит кепку).

Наконец, операция была закончена, верхняя часть саркофага ушла вверх, а несколько санитаров погрузили парня на носилки и увезли в его палату.

Штейн вздохнул с облегчением. Этот парень ему понравился. Такой же гений, как и он сам, просто в другой области. А то, что он выжил после этой операции, даст ему еще больший шанс оставить свое место в истории…

Как мне показалось, я проснулся через мгновение после того, как уснул. Но что-то это мгновение как-то растянулось.

Я очнулся в больничной палате, голова болела настолько, что я чуть не потерял сознание снова, в руку был воткнут катетор, по которому в вену что-то капало.

Мне стало страшно. Я не чувствовал своего тела, единственное, что мне подчинялось, это голова. Всего остального я не чувствовал вообще. А с учетом адской головной боли, жизнь была ужасна.

Но мой приход в сознание не остался незамеченным. Через пару минут, наполненных страданиями, ко мне в палату забежала медсестра, которая сказала:

— Как хорошо, что вы пришли в себя. Вам что-нибудь нужно?

С трудом я открыл рот и прохрипел.

— Мне бы воды, что-то от головы и Штейна сюда.

Медсестра кивнула и убежала из палаты.

Промучившись в ожидании еще пару минут, я был вознагражден, головная боль стала меньше, и как-то… терпимей?

А еще через минуту в палату вошел Штейн, со стаканом воды в руках. Он присел на кровать и помог мне напиться, после чего спросил:

— Чего ты хотел?

— Что со мной? Почему я не чувствую тела? Почему так болит голова?

— Если бы мы не заблокировали тебе чувствительность всего тела, то ты бы сошел с ума от боли. Видишь ли, ты как-то рано проснулся после наркоза, твое тело все еще перестраивается. Твоя голова болит, потому что мы в твой мозг имплантат вживляли, а он сейчас приживается, поэтому оно так и болит.

— Когда все придет в норму?

— Дня через три-четыре. До этого момента ты будешь спать. Сейчас сестра придет со снотворным, а пока послушай.

Штейн что-то щелкнул на инструметроне, и всю комнату наполнил какой-то странный шум.

— Послушай меня Джефф. Мы с тобой видимся в последний раз. Не потому, что мы работаем в разных направлениях, а потому, что меня скоро уберут. И не одного меня. Видишь ли, Джефф, я очень хорошо знаком с твоим инструктором Ритайли. Мы с ним оба сошлись на любви к программированию. А как ты знаешь, обратной стороной программирования, всегда был, и будет являться взлом. И… мы с твоим инструктором кое-что узнали, и нас заметили. Меня уберут довольно скоро, а твоего инструктора еще надо выманить с базы Андерсена. Джефф, этот имплантат, что мы тебе вживили – он не только экспериментальный. Это имплант единственный в своем роде – его доводили до ума многие мои коллеги и друзья. И мы вживили его тебе. Спросишь «почему?» — не знаю. Верю, ты добьешься своего и завершишь то, что мы когда-то начали. У нас заканчивается время, а я еще должен сказать, очень и очень многое. Во первых – ты единственный, на данный момент человек в Альянсе, а может и во всей Галактике, с подобным имплантатом. Андерсен не знал, но я знаю, что ни один человек, после установки этого имплантата не выжил. Ты первый. Второе — во время модернизации этого имплантата, мы записали туда, все то, что смогли узнать. И чтобы обеспечить твою безопасность, вся эта информация будет заблокирована до поры до времени. И не спрашивай, что там. Тебе еще жить и жить, а мы уже конченные люди. Третье – береги ее. Я конечно не пророк, но знаю достаточно, чтобы сказать. Что-то грядет. Что-то темное, страшное и неизвестное. Я это пятой точкой чую. А эта девочка… она словно ключ, словно спусковой механизм, для всего этого. Поэтому, прошу, береги ее. Это не только мое пожелание, но и Стива – того парня, который пошел с ней. Ты пообещаешь мне?

(Все дальнейшие мысли Джеффа отображены в цензурном варианте)

Вот же ж, попал. Хотел тут называется поучиться, а оказался в самом центре долбанного заговора, причем с кучей компромата в голове. Вот же черт. Но это парень. Его взгляд заставляет поверить во все то, о чем он говорит. И чую, то, что у меня сейчас в голове, содержит ТАКОЕ, что многим при прочтении этой инфы, станет нехорошо. А насчет его предсказаний… Мне очень не понравилась история с возникшими на захудалой колонии ядерными торпедами. А еще больше мне не понравилась история с неизвестным видом щита у батарианского фрегата.

Я, конечно, еще не достиг совершеннолетия, но мне кажется, что мозги у меня есть. А еще мне кажется, что эта история дурно пахнет, а еще она как-то связана с тем, что творится сейчас. В общем, все страньше и страньше, как говаривала одна душевнобольная девочка.

— Обещаю.

И смотрю Штейну в глаза. Да, я уже дал себе такое обещание и сейчас просто сообщаю о нем другим. Да и что-то мне подсказывает, что это обещание мне придется выполнять не раз…

Штейн кивает, затем снова что-то щелкает на инструметроне, видимо отключая «белый шум».

Буквально через секунду в комнату входит медсестра со шприцом в руке. Штейн подмигивает мне, и как ни в чем не бывало, говорит:

— Ну, мы с тобой друг друга поняли. Не перенапрягайся следующие несколько недель, а дальше можешь развлекаться вовсю. Только уколы делай раз в месяц, и все буде ок!

— Я понял вас, доктор. Спасибо! Прощайте!

— Прощай, Джефф!

И уходит, закрыв за собой дверь.

Я поверил тебе, доктор. А уж доктор ли он? Не знаю, но я ему поверил.

Шприц воткнут в руку, а по телу растекается сладкая истома. И я снова проваливаюсь в сон.

Когда я вновь проснулся, мне сказали, что по указанию Штейна меня транспортировали на другую базу. А через еще день мне сказали, что в результате несчастного случая вся база Сиерра-два-Альфа, где и работал Штейн, взлетела на воздух.

Выживших не было...