Предел молчания (джен)

Разбуженный Джим сначала лежал смирно — даже слишком смирно, — и только по тому, как вдруг резко развернулся их корабль, Маккой понял, что сигнал прошёл.

И борг клюнул на наживку.

Метаться по биокровати и вырываться из ремней Джим начала, стоило им войти в зону магнитного поля. «Из-за отсутствия связи,» — подумал Маккой, еле уворачиваясь из-под дрыгающихся -в меру возможностей, но очень уж активно — джимовых конечностей. Надо сказать, Джим даже в борговском своём варианте ничего не делал наполовину, и метким рывком ухитрился даже выбить из его рук гипошприц.

Наконец влив в него успокоительное, — прямо как в старые добрые времена, хоть Маккой и надеялся, что Джим потом не вспомнит такого издевательства: он всегда с подозрением относился к седативным, а три сеанса за день было, конечно, неприлично много по его меркам, — Маккой направился на мостик, где в напряжённой тишине маневрировал Сулу и сидел неподвижной статуей Спок.

— Мистер Сулу, разворачивайтесь. Залп по касательной вдоль правого и левого борта «Энтерпрайз», — отдал он приказ, и почти тут же они почувствовали несколькосекундную тряску от рассеявшихся колебаний.

— Сканеры работают с искажением, однако с поправкой можно сказать, что «Энтерпрайз» стоит на месте, — подал голос Чехов. — У нас получилось.

— Доктор Маккой, собирайтесь, — привычно скомандовал Спок. — Прихватите с собой медикаменты.

Во второй визит «Энтерпрайз» встретила их гробовой тишиной, если не считать тихого жужжания двигателей.

Спок и Скотти первым делом бросились на мостик.

— На корабле сейчас четыреста шестьдесят живых существ — в бессознательном состоянии, — резюмировал Спок. — Доктор, раздайте медикаменты и проверьте, чтобы они не очнулись в ближайшее время: пяти часов должно хватить.

— Может быть, проще и надёжнее транспортировать их на гауптвахту? — предположила Кэрол, забирая у Маккоя свою порцию гипошприцов.

— Невозможно предугадать поведение транспортаторов даже при внутреннем использовании; к тому же, на гауптвахте не хватит места, — возразил Спок. — Мистер Чехов, возьмите наш корабль на буксир и выводите «Энтерпрайз» из зоны нестабильности.

* * *

«Энтерпрайз» после борга была ужасающе пустой и ужасающе напичкана непонятного назначения устройствами, которые даже внешне Маккою напоминали скорее камеру пыток. Лазарету досталось тоже — и по мнению Маккоя, едва ли не больше, чем инженерному: он целиком был забит какими-то камерами регенерации.

С другой стороны, благодаря камерам регенерации он смог вздохнуть спокойно: жизни Джима хотя бы ничто не угрожало.

Дронов борга Спок в итоге спустил всё на ту же планету Алголь-2, с которой всё и началось. Он даже сослался на Первую директиву о невмешательстве в развитие рас, хотя оставалось спорным, можно ли вообще относить Первую директиву по отношению к расам более развитым. Может быть, это не было оптимальным решением проблемы, но никто из экипажа не стал возражать: истреблять поверженного противника было не в традициях Звёздного флота, а адмиралитету… Что ж, адмиралитету не обязательно было знать всю правду, да и в любом случае команда «Энтерпрайз» собиралась сделать всё возможное, чтобы избежать замалчивания.

Не прошло и стандартных галактических суток, как они начали неспешное путешествие домой.

Очнувшийся Джим буянил, периодически пытался вырваться — поразмыслив, Маккой снял фиксирующие ремни и перевёл в карантинную зону, — но иногда замирал, в прострации глядя перед собой, и в такие моменты казалось, что его сознание конфликтует с борговской программой.

Прогресс шёл медленно — ничтожно маленькими шажками, но после двух дней пути Джим уже не кидался на Маккоя, стоило тому появиться в отсеке, а предпочёл настороженно наблюдать, не приближаясь.

Спок, пришедший как-то после смены проведать капитана, долго смотрел на замершую наизготовку фигуру на больничной койке.

— Он нас не узнаёт — по крайней мере, не осознанно, — пояснил Маккой, подходя ближе. — Привыкает… Возможно, хотя пока не могу сказать точно, привыкание это или смена тактики.

— Вы всё ещё рассматриваете хирургическое вмешательство как основной вариант? — уточнил Спок.

— Да, — просто ответил Маккой. — Я почти закончил изучение схем, которые остались после борга на «Энтерпрайз»… Думаю, хирургический вариант самый надёжный. Я думал насчёт вашего слияния разумов, Спок, но не уверен, что двойное давление — вас и программы борга — не раздерёт его психику на части. Она и так не слишком стабильна.

— Понимаю. Это логичная предосторожность. Однако если вам потребуется моя помощь, я всегда к вашим услугам, — Спок не отрывал взгляда от стекла, за которым, в карантинном боксе, сидел Джим. — Когда вы думаете приступить к операции?

— Завтра. К первому этапу, — Маккой пощипал переносицу. — Понадобится целый комплекс — и то вряд ли я сумею избавить Джима от всех имплантов. Некоторые слишком глубоко интегрированы в ткани — если их убрать, возможен отказ органов.

— Стоит попытаться их перенастроить.

— Это самый безопасный вариант, — согласился Маккой. — В конце концов… Если операция пройдёт благополучно, эти импланты не помешают Джиму жить спокойно.

Главное, чтобы они не помешали Джиму остаться на Флоте, подумалось ему позже, когда Маккой готовил операционную.

Потом начался марафон — изматывающий и почти непрерывный — когда Маккой спал по четыре часа, если повезёт, в остальное время пичкая себя стимуляторами. Ему ассистировали, сменяясь, почти все, в данный момент не задействованные члены команды: чаще Кэрол и Чехов, но пару раз приходил даже Спок, и пусть ни у кого из них не было сестринской подготовки, без них этот марафон один на один казался бы вовсе бесконечным.

Перед операцией на мозге Маккой ввёл Джима практически в искусственную кому.

Борговские импланты оплели почти все зоны мозга, прикрепившись к нервным окончаниям, и Маккой только надеялся, что анестезии хватит, чтобы заглушить боль.

В этой операции ему ассистировал Спок — молчаливый и спокойный, как скала, надёжной опорой стоявший на расстоянии вытянутой руки у лотка с инструментами.

Он нейтрализовал импланты частотным импульсом — идея Скотти, которую он выдал после того, как они выяснили, что борги не выдерживают определённых магнитных перепадов. Для органических клеток излучение безопасное, но приходилось работать быстро, по одному вытаскивая микроустройства — точного названия их Маккой не знал, да и не интересовался, пусть были бы хоть нанороботами, — и заживляя повреждённые, кровоточащие ткани регенератором.

После того, как операция наконец закончилась и Маккой нарастил последние полоски кожи на место разреза, он так и сел в медотсеке напротив биокровати Джима, заснув по чистой случайности (впрочем, может быть, сердобольная Нийота подсыпала ему в кофе снотворного) там же.

До Земли оставалось два дня, а дальше — Маккой даже думать не хотел. Спок явно собирался взвалить всю ответственность на себя, команда естественно возмущалась, а Джим — Джим никак не просыпался, и Маккой даже не знал, увенчались ли их усилия успехом.

* * *

На Земле их встретили без фанфар, без раскрытых объятий… но и без конвоя. Скорее, с некоторым удивлением и очевидным недоумением на лицах.

Потом, когда выяснилось, что на борту «Энтерпрайз» считавшийся погибшим прославленынй пациент, конечно, забегали и зашевелились. И всех поголовно отправили на дознание.

Несколько часов Маккой терпел, потом злился, а когда пошли вторые сутки категорически потребовал, чтобы его пустили к пациенту.

Отпустили его только через два дня, и войдя в палату Маккой сразу заметил, как посвежела, хоть всё ещё была безумно бледной, кожа на Джимовом лице.

И как на него смотрят, не мигая, два внимательных синих глаза.

— Джим? — окликнул его Маккой, чувствуя, как сердце будто подскочило к горлу.

Губы того дрогнули в слабой улыбке, и Маккой чуть ли не бегом бросился к койке проверять показатели.

— Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросил он, лихорадочно сверяясь с трикодером.

— Нормально, — с хрипотцой отозвался Джим. — Наконец-то тишина и никаких голосов в голове, — он улыбнулся шире.

«Давление, кровообращение в норме», — гласил трикодер. Маккой опустил прибор и пристально всмотрелся в лицо друга.

— Ты всё помнишь?

Тот неуклюже дёрнул плечом:

— Кажется, да. Последний год как в тумане, но основные моменты… Не знаю. Это восстановится?

— Может быть, — не стал увиливать Маккой. — Может быть, нет. Но что-то, вероятно, восстановится, когда твоя психика придёт в норму после года подавления, — он обошёл кровать, проверяя данные сканирования: перенастроенные импланты и вылеченные органы работали ещё не совсем в полную силу, но наращивали темпы, что обнадёживало.

— Когда-то ты, помнится, говорил, что норма и я — понятия не совместимые, — Джим запрокинул голову, чтобы поймать его взгляд.

— Рад, что ты не растерял своё чувство юмора, оно благотворно сказывается на выздоровлении, — слегка сыронизировал Маккой. — Давно ты очнулся?

— Вчера, — откликнулся тот. — И уже устал здесь валяться.

— Вчера? — вскинулся Маккой. — И мне никто даже не сообщил!

— Ну, зато адмиралтейство от тебя отстало, — парировал Джим с обычно лёгкостью.

Маккой, вздёрнув брови, уставился на него:

— Они уже тебя допросили?.. Чёртовы бюрократы! Какой врач допустил…

— Боунз.

Он сделал глубокий вдох и скрестил руки на груди.

— Полагаю, я бы не отказался от подробных объяснений, Джим.

— Да объяснять-то, в общем, нечего, — тот состроил невинное выражение лица.

— Джим.

— Я сказал, что вы выполняли мой прямой приказ, — сдался тот. — И не смотри на меня так, Боунз, это правда! Я знал, что вы меня не бросите.

Маккою потребовалось сделать ещё один вдох, чтобы сдержать рвущийся наружу гнев.

— Ты мог бы оставить более подробные указания, знаешь? Сказать, например, куда тебя отправили. Не утаивать жизненно важную информацию от экипажа.

— Она была засекречена!

— И когда вас это останавливало, капитан? Что, было так необходимо стирать мне память? — голос Маккоя прозвучал горестно.

— Тебе бы устроили допрос, замучили бы идиотскими вопросами и вообще могли бы отправить следом за мной, — возразил Джим.

— Всё лучше, чем как ты исчез в одиночку, — Маккой шумно втянул воздух. — Мы не знали, что думать, Джим. Адмиралтейство в итоге скормило нам байку и фальшивый отчёт про твою героическую гибель на границе с Клингонской империей… И как, по-твоему, мы должны были понять, что ты, где ты и как тебя найти?

— «Энтерпрайз».

— «Энтерпрайз»?

— Это была моя идея. Одна из мыслей, которые удалось сохранить на поверхности. Я всё-таки пытался бороться за своё сознание, особенно поначалу. Так или иначе, мне удалось убедить борга, что для возвращения домой им нужен именно «Энтерпрайз» с его конкретными характеристиками. Вытрясти его со Звёздного флота было уже не так трудно: они будто помешались на новых технологиях.

Джим секунду помолчал и добавил:

— Ты знал, что борг оказался здесь случайно?

— Что-то такое Чехов говорил, — припомнил Маккой.

— Коллектив ассимилировал корабль и готовился возвращаться к своим, но завязался бой — и при отступлении они попали в аномалию, — Джим сделал небольшую паузу. — Он не принадлежит даже этой вселенной, Боунз. Ни этому времени, ни этому миру.

— И ты решил им помочь, — пробормотал он.

— Не то чтобы, — поморщился Джим. — Но борг так отчаянно хотел попасть домой, к своим, что мне удалось вытащить тебя тогда, в первый наш визит на Алголь-2, просто пообещав вернуться с подмогой.

— Но когда ты вернулся, они тебя ассимилировали.

— Это… была часть сделки, — повёл плечом Джим. — Адмиралтейство отдало им необходимые данные в обмен на технологии, и им нужен был гарант. Я вызвался сам — они, конечно, на это рассчитывали, но я правда вызвался сам.

— Решив, что лучше ты, чем команда? — фыркнул Маккой и покачал головой:

— Знаешь, меня всегда удивляло, как после всех своих безумных многоходовок и импровизаций ты раз за разом отлёживаешься в медотсеке и бежишь дальше, когда любой другой на твоём месте уже три раза заслужил почётный некролог.

— У меня хорошая команда, — Джим расцвёл улыбкой — слишком хорошо знакомой улыбкой, и Маккой отвёл глаза, чувствуя, как неуютно сдавливает грудь.

Молчание затягивалось.

— Боунз? — нарушил тишину Джим.

— Что? — откликнулся тот, механически щёлкая по планшету, обновляя историю болезни.

— Не сердись. Ну, не слишком сильно.

Маккой усмехнулся.

— Из меня бы никогда не получился капитан, Джим, — произнёс он. — А ты — капитан. И значит, ты принимаешь решения. Согласен я с ними или нет — это мои проблемы. Но в любом случае мне обычно остаётся разбираться с последствиями. И я рад, что ты всё-таки не погиб в резне на клингонской границе, пусть мне и пришлось кромсать твои мозги лазерным скальпелем.

— Именно потому, что я капитан, я знаю, что ты злишься, — заметил Джим.

Маккой кивнул, не став спорить:

— Злюсь. Но это не имеет значения.

* * *

Весь следующий день к Джиму приходила команда — строго по очереди, очевидно, наученные горьким опытом и не желавшие лишний раз связываться с Маккоем. Первым, конечно, явился Спок, и они с Джимом проговорили несколько часов за закрытыми дверями. Маккой, соблюдая этикет, всё это время провёл в соседней лаборатории и только иногда едва заметно ухмылялся, ясно представляя себе, о чём там может идти речь.

Судя по выражению лица Джима, на котором отразилось неподдельное облегчение, когда аудиенция наконец закончилась, Спок тоже не преминул высказать капитану свои претензии — в своей неподражаемой манере. Но к вечеру от Спока пришёл целый пакет отчётов — на всю компанию, которые оставалось только подписать, и это был однозначный знак мира, вечной дружбы, и благодарности.

Благодарность Джеймсу Кирку, кстати, объявило и адмиралтейство Звёздного флота — с запозданием, к концу недели, с формулировкой «за нейтрализацию угрозы инопланетного вторжения». Принёс радостную весть — вместе с грамотой, оформленной в красивую рамку, — Спок, а за ним выстроился и весь старший экипаж. Джим формулировку осмеял, но поздравлением был тронут, и с того дня все наконец вздохнули спокойно.

Звёздный флот дал зелёный свет Джиму, и это значило, что скоро они все могут вернуться на свой корабль — что о списании и ссылке «Энтерпрайз» благополучно забудут, никто и секунды не сомневался.

— Можешь начинать праздновать, — объявил Маккой, входя утром в палату, и тут же добавил:

— Но я бы не советовал. А то окажешься в соседнем отделении с интоксикацией, после годичного-то перерыва.

— Боунз, неужели сбылась моя мечта и ты пришёл меня выписывать? — Джим сел на койке, потягиваясь.

— Не поверишь, — Маккой прошёл к мониторам и на всякий случай проверил ещё раз все данные, — но да. Учти, первое время никаких нагрузок. Недели две-три — щадящий режим. Считай, что у тебя долгая увольнительная в счёт твоего накопившегося за год отпуска. Здоровое питание, прогулки на свежем воздухе…

Джим кивнул.

— Через два месяца должны закончить ремонт «Энтерпрайз» — Скотти забегал, рассказывал, как проходит демонтаж борговских усовершенствований. Так что к тому времени мне надо быть в форме.

Он перевёл взгляд на блестящий бочок металлической контейнера и показал кончик языка своему отражению.

— А то пока я похож на труп, — добавил Джим, проводя ладонью по голове, — да ещё и лысый.

Маккой фыркнул и легонько взъерошил его потихоньку пробивающийся светлый ёжик, задержавшись на макушке и рассеянно теребя короткие колючие волосы.

— Поверь своему лечащему врачу: по сравнению с тем, что было две недели назад, ты просто лучишься здоровьем. Хотя это не значит, что я не жду от тебя точного следования моим предписаниям.

— Да-да, овощная диета три раза в день семь дней в неделю, я помню, — ворчливо отозвался Джим и вздохнул, чуть прикрыв глаза. — Знаешь, я… соскучился. Всё, что было до борга, ощущается невозможно далёким, как будто прошло лет десять… И я действительно соскучился, хотя не помню и половины того, что случилось за этот год.

Маккой присел рядом с ним и крепко обнял Джима, обхватывая широкие плечи и тёплую спину — наконец-таки не борговские пластины и полумёртвую кожу. Тот в ответ стиснул его за пояс и потрепал по затылку.

— Кстати, я хотел бы тебя кое с кем познакомить, — произнёс Маккой, немного отстраняясь. В глазах Джима немедленно вспыхнуло любопытство:

— Ты? И познакомить?

Маккой хмыкнул:

— Ну, в конце концов, я слишком много рассказывал Джоанне о твоих подвигах… Теперь твоя очередь.