Без права на ничью (гет)

Примечания:

Спасибо всем, кто читает и живо отзывается. Я благодарна вам за это.

Я стараюсь не торопить события, чтобы дать распробовать персонажей на вкус. Думаю, многие образы второго плана еще раскроются в ходе повествования — по крайней мере, мне очень хочется, чтобы это случилось.

— Наша экс-знаменитость теперь надолго застрянет в Англии, — задумчиво произнес Снейп. — Очевидец, расклейщик объявлений, утверждает, что видел Крама с какой-то девушкой во дворе «Дырявого котла». Едва он понял, что перед ним разыскиваемый, то поднял такой крик, что этим двоим не оставалось ничего другого, кроме как аппарировать в неизвестном направлении.

Волдеморт неопределенно хмыкнул.

— Как были повстанцы наивными идиотами, так ими и остаются по сей день. Крайне глупо было с их стороны так откровенно подставить своего агента, подобрав его во время схватки в Гринготтсе.

— А если они не ожидали его там найти? — осторожно предположил Снейп. — В целом, выглядит это все несколько странно.

— Да, Северус, ты прав. Но в итоге, вместо того, чтобы мгновенно подчистить память Крама Обливиэйтом, повстанка уволокла его с собой. Этот факт несколько проясняет ситуацию и, заодно, настораживает. Там что-то нечисто.

Снейп промолчал. Некоторое время он и его повелитель — оба в простых черных мантиях с накинутыми на голову капюшонами — безмолвно шагали по мокрому, блестящему от желтоватого света фонарей асфальту. Свинцово-синее сумеречное небо было затянуто осенними тучами, из которых мелко моросил дождь; вокруг не было ни души — очевидно, все обитатели тихой улочки Медоу-уэй решили не высовываться из своих теплых домов в этот слякотный пятничный вечер. Рейгейт, небольшой городишко, лежащий к югу от Лондона и отделенный от него двадцатью пятью милями, — идеальное место для тех, кто, боясь привлечь к себе лишнее внимание, стремится к спокойному уединению.

— Мы на месте, — произнес Волдеморт, резко остановившись напротив небольшого кирпичного коттеджа с приветливо светящимися окнами. — Судя по всему, хозяйка находится дома, — он сощурился, всматриваясь.

— Только вряд ли нас ожидает, — бесстрастно заметил Снейп.

— Северус, было бы крайне невежливо с моей стороны явиться без приглашения. Я предупредил о нашем визите, — едва заметная усмешка Темного Лорда утонула в тени, отбрасываемой на его лицо капюшоном, с которого стекали капли воды.

Спустя считанные секунды его рука, обтянутая черной кожаной перчаткой, негромко постучала по входной двери. Было время, когда лорд Волдеморт заходил в чужие дома без спроса и предупреждения, но это было так давно, что он уже и помнил, когда отказался от этой привычки. Но его враги помнили каждую выбитую заклятием дверь, каждое разбитое окно и все, что за этим обыкновенно следовало. И инстинктивно боялись повторения.

Взглядам Волдеморта и профессора довольно быстро предстала высокая пожилая женщина в красном бархатном халате, накинутом поверх домашнего платья. Ее снежно-седые волосы были скручены в узел на затылке, в ушах поблескивали крупные серьги-клипсы, а в выцветших глазах плескалось что-то очень похожее на гнев. Бессильный, слабый, безнадежный — но гнев.

— Можно войти, миссис Лонгботтом? — полуутвердительно поинтересовался Волдеморт.

— Проходите, коли пришли, — неохотно ответила женщина, посторонившись.

Темный Лорд и его ближайший приспешник, высушив себя с помощью специального заклинания, без тени смущения прошли в небольшую гостиную, щедро обставленную винтажными безделушками и насквозь пропахшую кофе, корицей и старой шерстью. Волдеморт, сняв с себя мантию и оставшись в простом черном костюме, опустился на диван, обложенный вышитыми подушками, и с некоторой вальяжностью закинул ногу на ногу. Снейп скромно устроился в одном из нескольких выцветших кресел. Взгляд его внимательных черных глаз пустился в путешествие, блуждая по причудливому интерьеру комнатки и время от времени возвращаясь к недвижному, словно восковая маска, лицу повелителя.

— Чего вы хотите, лорд Волдеморт? — сурово спросила Августа Лонгботтом, заняв кресло напротив пожаловавшего к ней в гости министра. Ее лицо, испещренное глубокими морщинами, не выражало страха, а силой грозного взгляда женщина могла соперничать с самой Минервой МакГоннагалл.

— Поговорить о вас. О вашем внуке. И, есть вероятность, что о сыне с невесткой тоже, — Волдеморт впился в нее своими льдистыми глазами, внимательно наблюдая и оценивая.

На мгновение, которого хватило бы на то, чтобы моргнуть, из-за железной брони гордой самоуверенности на свет Божий выглянула дряхлая, уставшая от хронической душевной боли старуха. Выглянула и тут же исчезла из виду, скрывшись за ширмой напускного равнодушия. Волдеморт невольно восхитился поразительной выдержкой этой побитой жизнью женщины — уже столько лет она коротала вечера в одиночестве, забыв, что такое семейный ужин, а все еще ухитрялась смотреть на своего главного врага с вызовом, а не со скорбным смирением загнанной в угол собаки.

— И что же вы хотите сообщить мне такого, чего бы я не знала? — сухо спросила она, расправляя складки халата крючковатыми пальцами, увенчанными длинными малиновыми ногтями.

Волдеморт прикрыл глаза ненадолго, а затем улыбнулся холодной улыбкой.

— Ничего нового, миссис Лонгботтом, ничего нового, — внезапно он подался вперед. — Сегодня я буду задавать старые вопросы — заметьте, как я терпелив, ведь они прозвучат уже не впервые, — он обвел взглядом помещение, — в этих стенах.

— Ваше терпение, очевидно, дорого вам стоит? — съязвила Августа.

— Нисколько, — Волдеморт снова улыбнулся. — Но если оно внезапно закончится, это может недешево обойтись вам. Но довольно словесных пикировок, — он откинулся на спинку дивана. — Я хочу знать, на что вы готовы пойти, чтобы обеспечить достойную жизнь вашему внуку.

— Если бы его судьба была в моих руках — на все, что угодно, — с достоинством ответила женщина, вскинув подбородок.

— Но вы считаете, что его судьба от вас не зависит, — Темный Лорд покачал головой. — Что ж, где-то вы правы, а где-то — нет. Я когда-то уже говорил вам, что моя основная цель последних лет — сохранить чистую кровь Британии в целости и сохранности. И именно поэтому я даю фору Движению Сопротивления — вы ведь понимаете, где бы оно было, если бы я ударил по нему со всей силой? По глазам вижу — понимаете. Так вот, я крайне заинтересован в том, чтобы ваш внук, который уже семь лет занимает почетное место Мальчика-Который-Погиб…

— Вы слишком много себе позволяете! — взорвалась пожилая волшебница.

— Не думаю, — равнодушно пожал плечами Волдеморт. — Я продолжу, с вашего позволения? Так вот, я заинтересован в том, чтобы Невилл Лонгботтом, отпрыск чистокровной семьи, перестал прятаться от меня, как заяц от гончей, продемонстрировал свою лояльность правящему режиму — всего-то лишь, я не требую от него целоваться в десна с Пожирателями Смерти — женился на такой же чистокровной девушке и продолжил ваш славный род. К слову, — край узкого рта изогнулся, — я даже могу помочь ему с выбором невесты.

— Невилл не примет ваше предложение, — с уверенностью произнесла Августа. — И правильно поступит. Он слишком хорошо знает вас прошлого, чтобы довериться вам настоящему. Мой внук — человек идеи, как и я, и он не поступится ею ради сомнительных благ. Ваша власть — временное явление, которое нужно, если не победить, то пережить — мы все это прекрасно понимаем, а потому не сдаемся.

— А пора бы… — понизив голос, ответил маг. — Иначе, боюсь, ваше ожидание моей политической и физической смерти окажется длиннее ваших жизней.

— Нет, лорд Волдеморт, меня этими дешевыми приемами не напугаешь, — женщина с такой силой затрясла головой, что из ее тщательно уложенной прически выбилось несколько белых прядей. — Вы все это мне уже говорили и… Уходите… уходите… — она встала и Волдеморт тут же последовал ее примеру. — Оставьте меня в покое! Убирайтесь в Лондон и не тревожьте меня больше…

— Не спешите, — вкрадчиво проговорил Лорд, приблизившись к миссис Лонгботтом почти вплотную и заглянув в блеклые глаза. — Передайте вашему внуку, да и себе возьмите на заметку, что я способен вернуть разум Фрэнку и Алисе Лонгботтом. Разумеется, не безвозмездно.

Наступила гробовая тишина, нарушаемая едва слышным тиканьем старинных часов, выполненных в стиле ампир. Где-то за окном жалобно мяукнула кошка. Августа Лонгботтом впервые за вечер по-настоящему растерялась.

* * *

— Вы действительно готовы помочь Фрэнку и Алисе Лонгботтомам? — с тенью удивления в голосе спросил Снейп, когда они покинули уютное гнездо Августы.

— Почему нет? Я, правда, считаю, что милосерднее было бы их убить, но весьма странно предлагать такое в обмен на ценную услугу, не так ли? — Волдеморт сильнее натянул на лицо капюшон плаща, заколдованного водоотталкивающими чарами. Дождь усилился.

Снейп покачал головой, словно отгоняя от себя неподходящие мысли.

— Милорд, я думаю, что Невилл не пойдет на союз с вами. Он просто не поверит вам, решит, что вы блефуете — я уверен в этом, — наконец высказал он. — Так что единственная победа, которую вы можете одержать в данной ситуации — это лояльность старухи, сердце которой смягчить гораздо проще.

— Да, ты верно все подметил, — согласился Темный Лорд. — Однако лояльность старшего в роду даст нам право сообщить миру о том, что семья Лонгботтомов покинула стан врага и перешла на сторону действующей власти. А это, в свою очередь, подточит авторитет Невилла в определенных кругах. Что до него самого — не беспокойся, Северус, он еще приползет ко мне на коленях.

Снейп не ответил, погрузившись в дебри мысленного анализа. Волдеморт ценил его неразговорчивость, которая шла рука об руку с удивительным чувством ответственности, рождаемым не из страха, а исключительно благодаря внутренней дисциплине — качеству, которое Темному Лорду так хотелось видеть в большинстве своих последователей, но оно, увы, даже среди лучших умов встречалось нечасто. Северус же сочетал в себе все те черты, которые уважал маг — и эта неповторимая идеальность, возвысившая зельевара до уровня его личного советника, временами вызывала суеверные опасения — Волдеморт нередко задавался вопросом о том, не прячется ли за прекрасным фасадом нечто более серьезное, чем никогда не проговариваемая вслух правда о полумагловском происхождении. На последний факт Темный Лорд уже давно милостиво закрывал глаза, ни на минуту не забывая о темных секретах своей биографии.

— На сегодня ты свободен, Северус, — неожиданно для самого себя тяжело вздохнул Волдеморт.

Снейп блеснул темными глазами из-под капюшона и, кажется, даже еле заметно улыбнулся. С кончика крючковатого носа сползла и упала вниз залетевшая под капюшон дождевая капля.

— Благодарю, милорд. Я как раз начал подумывать о чашке горячего чая. Хорошего вечера.

Волдеморт кивнул, а его преданный последователь, крутнувшись на каблуке, растворился в воздухе. Темный Лорд остался один и, недолго думая, аппарировал в свое поместье.

Первым, что он услышал, оказавшись в освещенном мерцающим светом канделябров вестибюле, был замиравший где-то в глубине комнат звук игры на фортепиано. Да, в особняке Волдеморта имелись музыкальные инструменты, к которым сам он, впрочем, давно уже не притрагивался — и теперь один из них запел. Стянув мантию и не глядя бросив ее в руки появившегося из полумрака домовика, Темный Лорд не смог или не захотел подавить в себе вспыхнувшее внезапно любопытство и зашагал в том направлении, откуда лилась музыка. «Лунная Соната» — а это была именно она — печальным эхом доносилась из дальней залы в правом крыле здания.

— Она весь день это играет, — пискнул эльф, едва поспевая за хозяином.

— Исчезни, — лениво махнул рукой Волдеморт и чуть замедлил шаг, приближаясь к приоткрытой двери. Как раз в этот момент мрачно-драматичное adagio sostenuto стало плавно сменяться утешительным allegretto — в мелодии неярким светом забрезжила надежда.

Неслышно войдя в небольшую залу, обставленную книжными шкафами и изящной мебелью в духе строгого классицизма, Волдеморт по-кошачьи приблизился к хрупкой девичьей фигурке, восседавшей на узкой скамье перед отполированным до блеска инструментом, и стал за ее спиной. Скрестив руки на груди, он прикрыл глаза и отдался плавному течению музыки. Бетховен, классика. Темный Лорд никогда и никому этого не говорил, но магловская классическая музыка всегда была его слабостью — и силой одновременно. Великие композиторы прошлого, так же как и он, мыслили и говорили — с помощью нот — на языке вечности.

Тонкие пальцы, невесомо порхая по черно-белым клавишам, приближали мелодию к финалу — зазвучала третья часть сонаты, presto agitato — высшая точка отчаяния, тончайшим кружевом piano перетекающего в опустошенное смирение. Еще несколько мгновений — и мелодия, задержавшись на кристально ясных вершинах, спустилась вниз, в темную глубину печали, а затем, расплескавшись суровыми нотами, застыла в прощальном аккорде.

— Соната для фортепиано номер четырнадцать до-диез минор, опус двадцать семь, номер два… Лунная соната, — тихо произнес Волдеморт, очнувшись от своих мыслей.

Девушка вздрогнула и резко обернулась.

— Вы… — прошептала она еле слышно.

— Прекрасно сыграно, мисс Гринграсс, — похвалил маг, подходя ближе. Наклонившись над плечом смущенной его внезапным появлением Дафны, он скользнул взглядом по нотной тетради — она была раскрыта на середине сонаты. — Вы забыли перевернуть страницу.

— Я играю по памяти, — девушка отвернулась и смотрела куда-то в сторону, и он только по голосу мог предположить, что она покраснела.

Волдеморт опустился на скамью, достаточно длинную, чтобы на ней могли поместиться два человека — Дафна слегка подвинулась в сторону, все так же отводя лицо. Мужчина некоторое время изучал ее тонкий профиль, подсвеченный приглушенным светом торшера. Темный Лорд еще не до конца понял, как относится к ее пребыванию в своем доме — слишком редко эта тема всплывала в его сознании — однако с уверенностью мог сказать, что юная наследница Гринграссов ощущает приблизительно то же, что и сказочные принцессы, заточенные в высоких башнях. Ее эмоции легко было считывать — как если бы девушка была той самой нотной тетрадью, беззащитной перед взглядом играющего мастера.

— Мне сказали, что вы целый день играете только эту сонату, — с легкой иронией произнес волшебник.

Дафна повернулась к Волдеморту и пронзила его возмущенным взглядом.

— «Лунная Соната» — не единственное произведение, которое я умею играть, — уязвлено заметила она.

— Я и не думал подозревать вас в этом. Меня просто несколько… удивило однообразие вашего репертуара. Надеюсь, в те дни, когда я буду дома, вы порадуете меня и другими мелодиями, — с этими словами он небрежно провел пальцам по клавишам. Инструмент тихо отозвался на прикосновение. — А то я решу, мисс Гринграсс, что вы страдаете от неразделенной любви. Вы ведь знаете, кому Бетховен посвятил эту сонату?

Волдеморт поднялся, избавляя Дафну от тесного соседства со своей персоной. Кажется, девушка облегченно вздохнула — или ему послышалось?

— Вы ужинали, мисс Гринграсс? — сменил он тему.

— Нет, милорд.

— Тогда я приглашаю вас составить мне компанию. Через полчаса, — маг развернулся, чтобы уйти.

— Знаете, — вдруг заговорила Дафна, и он остановился, чтобы воззриться на нее с легким интересом. — Мне всегда было немного обидно, что все то прекрасное, что можно было написать о любви, было создано мужчинами. Я не знаю, как может звучать музыка об этом чувстве, написанная женщиной…

— Ну, так напишите ее сами, — криво усмехнулся Волдеморт и стремительно покинул комнату.

* * *

Первые несколько минут ужин проходил в тягостном молчании, прерываемом лишь звоном столовых приборов. Блюда, слевитированные на длинный стол из красного дерева домовым эльфом по имени Мэнди, довольно скромны — предпочтения Темного Лорда были несколько аскетичны, особенно если дело касалось вечернего приема пищи. Сегодняшний ужин не стал исключением: печеная рыба, бобы, зелень и сухое белое вино — что еще нужно человека, который считает себя далеким от принципов гедонизма?

— Вы почти ничего не едите, — заметил Волдеморт, взглянув Дафну, которая едва-едва прикоснулась к содержимому своей тарелки.

— Мне не очень хочется, — отозвалась она.

— Вы не любите рыбу? — деланно удивился мужчина, отправляя в рот ароматный кусочек семги.

— Отчего же, люблю. Но не сегодня, — казалось, ей не терпится поскорее встать и уйти, нет, не уйти, убежать из залы. Однако это было бы невежливо, а Темный Лорд не любит нарушений этикета.

Волдеморт отложил вилку и нож и, вытерев руки белой узорчатой салфеткой, откинулся на спинку стула. Не то, чтобы его сильно волновали душевные терзания юной красавицы, но упускать их из внимания все же не стоило, чтобы, упаси Мерлин, не пропустить чего-нибудь интересного. Птичка в золотой клетке нуждалась в особенном присмотре.

— Весь день проводите за фортепиано, воображая себя музыкальной шкатулкой, ужинать не желаете… Мисс Гринграсс, ни один потенциальный жених не позарится на такое меланхоличное существо, как вы, — бесстрастно заметил маг.

Дафна вспыхнула и уронила столовые приборы на тарелку. Волдеморт с холодным любопытством натуралиста поймал сверкающий негодованием взгляд девушки и наконец-то обратил внимание на цвет ее огромных, обрамленных пушистыми ресницами глаз — ярко-голубые, с золотистыми вкраплениями у самых зрачков.

— Вы, кажется, оскорблены? — с притворной вежливостью осведомился Темный Лорд, отпив немного вина.

— Милорд… Вы не поймете… — гнев сменило смятение, и теперь молодая леди едва не плакала. Пора что-то с этим делать. Срочно.

Ножки стула лязгнули по кафельному полу — Волдеморт в одно мгновение оказался рядом с перепуганной до смерти Дафной и тяжелым жестом бледных рук пригвоздил ее к месту, когда она попыталась вскочить на ноги. Не успела она и пискнуть, как маг бесцеремонно вторгся в незащищенное никакими преградами сознание, вырывая из вихря образов отдельные красочные фрагменты — чужие воспоминания последних нескольких лет калейдоскопом завертелись перед его внутренним взором, и везде в них мелькало одно и то же лицо, как наваждение или бледный призрак. Несколько секунд понадобилось на то, чтобы Темный Лорд все понял — а когда тайное стало явным, он едва сдержал смех, продолжая крепко сжимать узкие девичьи плечи.

— Мне больно, милорд, — слабым голосом пролепетала Дафна, подрагивая от пережитого шока.

— Погодите, мисс Гринграсс, сейчас будет еще больнее, — тихо произнес Волдеморт, а затем, разжав длинные пальцы, обошел стул, на котором сидела девушка, и опустился перед ней на корточки.

Дафна не отрывала от него непонимающего взгляда, а когда он взял ее за дрожащие руки, побледнела как полная луна. Волдеморт нашел ее реакцию весьма трогательной, но воздержался от комментариев.

— Дафна, смотрите мне в глаза, — приказал он тоном, не терпящим возражений. — Я кое-что покажу вам, а вы, я надеюсь, вынесете из увиденного полезный урок, проведете день-два в глубокой депрессии, а затем выкинете дурь из своей очаровательной головки и начнете наконец улыбаться мне и всем, кому следует. Пора взрослеть, мисс!

Девушка послушно встретила его холодный взгляд. И Волдеморт показал ей. Показал слабого Драко Малфоя, неспособного выполнить простейшее поручение, показал жалкого Драко Малфоя, извивающегося на полу под действием Круциатуса, показал ей жестокого Драко Малфоя, пытающего Круциатусом беззащитных. Плевать, что это все — чушь собачья, не имеющая ни малейшего касательства к реальности; лорд Волдеморт с младых ногтей знал, что манипуляция с помощью лжи — одно из самых действенных орудий в его богатом арсенале. Ложью можно внушить многое — от любви до ненависти, особенно если в твоих руках мягкое, податливое сознание юной романтичной особы, такой слабой и такой наивной. И вот, кстати, еще на закуску: Драко Малфой, который притворно жалуется собравшимся за столом Пожирателям на опостылевшие ему томные взгляды младшей Гринграсс. Идеально.

Зрительный контакт прервался, а Волдеморт обнаружил, что девушка полулежит на его плече, содрогаясь в рыданиях.

— Осколки разбитых иллюзий больно ранят, я знаю, — он мягко провел рукой по светло-русым локонам. — Дафна, не стоит горевать по несбыточному и почем зря заливать водой мой пиджак, — Волдеморт не любил и не понимал слез, особенно женских, правда, сырость текущего момента компенсировало то, что реакция была вполне ожидаемой и им же самим спровоцированной. — Дафна?

— Милорд… простите, — девушка, словно обжегшись, отпрянула от него и стала водить рукой по столу в поисках салфетки.

— Не суетитесь, — маг достал из кармана пиджака шелковый платок и, вытянув руку вперед, принялся вытирать слезы на нежных, почти детских на ощупь щеках.

— Не надо, я сама, — нашла в себе силы прошептать Дафна. — Благодарю вас…

Он отдал ей платок и, наконец, поднялся во весь рост. Ноги в неудобной позе затекли, поэтому Волдеморт позволил себе размяться, пройдясь к окну, через которое в залу, преодолевая яркость искусственного света, по каплям просачивалась вечерняя мгла.

— Вы можете пойти к себе, мисс Гринграсс. Советую вам вырвать из дневника все страницы, где есть имя Драко Малфоя, и сжечь их к черту. Он не стоит ваших слез, да и впереди еще вся жизнь. Вы же не отвергнете достойного молодого человека только из-за того, что влюблены в мужа собственной сестры? Это глупо, мисс Гринграсс, глупо — портить себе жизнь ненужными чувствами. Ступайте.

Провожая взглядом разбитую горем аристократку, Волдеморт почувствовал что-то, похожее на удовлетворение: несмотря на новую переменную, вмешавшуюся в спокойное течение его жизни, Темному Лорду удалось практически сразу и без особых усилий взять под контроль тот небольшой отрезок реальности, с которым был связан старинный особняк. Маг ненавидел, когда явления, замкнутые в пределах его ответственности, выходили за пределы его власти. Именно поэтому мисс Гринграсс, оставленная на попечение Лорда, жила здесь, а не в своем родовом поместье в Котсволдсе. Именно поэтому сам Волдеморт без малейшего колебания расправился с чувствами молодой девушки, противоречащими всем вероятным планам, которые он мог связывать с ее судьбой. Вышло до смешного просто. Осталось с тем же непринужденным изяществом покорить оставшийся периметр суровой действительности, на страже которого стояли не эфирные существа с заплаканными глазами, а суровые маги, закаленные в многократных боях, а это — до обидного сложно.