Чёрные люди (гет)

В Больничном Крыле было тихо. Казалось, что даже шум дождя за окнами не способен был пробиться сюда, к этим ровным рядам коек, застеленных белоснежными простынями, что от них, казалось, исходил свет. Скрип двери, раздавшийся в тот момент, когда Гермиона вошла в Больничное Крыло, прозвучал громко, даже оглушительно, и в ответ ему раздался тихий стук двери и легкие, почти невесомые шаги.

— Мисс Грейнджер? — мадам Помфри смерила Гермиону удивленным взглядом.

— Простите, мадам Помфри. Я встретила мистера Филча, — тихо проговорила Гермиона. — Он в очень расстроенных чувствах и, кажется, нуждается в вашей помощи.

Мадам Помфри кивнула, и Гермиона отворила двери Больничного Крыла, указывая на Филча, который застыл прямо посреди коридора, и лишь безучастно раскачивался из стороны в сторону. Даже появление мадам Помфри не остановило его. Он лишь на миг остановился, смерил ее безразличным взглядом и продолжил раскачиваться, беззвучно шевеля губами.

— Что с ним? — вполголоса спросила мадам Помфри.

— Кошка, — Гермиона поджала губы, надеясь, что это поможет ей не заплакать. — Его кошка напилась дождевой воды.

Мадам Помфри поморщилась, очевидно, уже понимая, к каким последствиям это привело. Ни слова не говоря, она вышла в коридор и подтолкнула Филча к дверям Больничного Крыла. Он пошёл, но скорее по инерции, нежели осознанно, от чего Гермионе стало еще тоскливее.

— Спасибо, мисс Грейнджер, — тихо проговорила мадам Помфри. — Если желаете, можете попробовать поговорить с мисс Уизли. Хотя, признаюсь, ее состояние все еще плачевное.

— Да, спасибо, — Гермиона кивнула, и мадам Помфри указала рукой в дальний конец Больничного Крыла. Гермиона только сейчас пригляделась и увидела там до слез знакомую фигурку Джинни. Она стояла у окна, обхватив себя руками за плечи, и смотрела в окно, будто ожидая увидеть там кого-то. Койка за ее спиной была примята, а на тумбочке стоял пустой пузырек из-под тонизирующего зелья. Гермиона двинулась к ней, стараясь не шуметь, чтобы не напугать Джинни, которой и без этого хватило горя.

— Гермиона, — прошептала Джинни, когда Гермиона остановилась около нее, — прости меня, Гермиона. Я наговорила лишнего.

— Понимаю, Джинни. Все мы эгоистичны в своем горе, — вздохнула Гермиона. — Я не могу представить, как тебе тяжело. Ты еще не оправилась от, ну ты понимаешь, Фреда.

— Да, — Джинни кивнула и умолкла, устремив взгляд в окно, залитое потоками воды. Гермиона осторожно погладила ее по плечу.

— Все будет, — она осеклась на слове «хорошо», понимая, что хорошо уже не будет. — Все будет, Джинни. Нам бы только узнать, как долго это будет твориться. И продержаться. Мы продержимся, Джинни.

— Они зовут меня, — прошептала Джинни, оборвав ее на полуслове. — Ты слышишь это? Они тебя тоже зовут?

Голоса в голове взвыли хором, стоило Гермионе выглянуть в окно. Черные фигуры стояли невероятно близко к замку, и их голоса будто набатом стучали в голове, повторяя и повторяя ее имя.

— Да, Джинни, меня они тоже зовут, — тихо проговорила Гермиона и отвернулась от окна. Голоса в голове чуть ослабли, о чем она не преминула сообщить Джинни.

— Джинни, если отвернуться, их не так слышно. Попробуй. Отвернись от окна.

Джинни покачала головой, продолжая смотреть на улицу.

— Джинни, отвернись, пожалуйста, — взмолилась Гермиона, и даже потянула ее за край мантии.

— Но Гермиона, — упрямо проговорила Джинни, — они же зовут меня. Смотри, они мне машут.

— Джинни, пожалуйста, — простонала Гермиона, хватаясь за голову.

— Нет, ты только посмотри, — Джинни ткнула пальцем в окно. — Это Гарри! А рядом с ним — Рон. Смотри, Гермиона, это Гарри и Рон!

Гермиона нехотя повернулась к окну.

— Джинни, не хочу тебя расстраивать, но это не Гарри и не Рон. Эти черные существа вышли из леса на рассвете.

— Но посмотри на них!

Гермиона тяжело повернула голову и застыла. Две черных фигуры действительно махали им тонкими длинными руками.

— Джинни, это не могут быть Гарри и Рон, — пробормотала Гермиона, стараясь прорваться через хор голосов в голове. — Ты же видишь, какие у них неестественно тонкие руки. И под их капюшонами — Джинни,под капюшонами даже нет очертаний лиц, будто там пусто.

— Почему ты с такой уверенностью об этом говоришь, — Джинни слишком резко повернулась к ней, и глаза ее полыхнули неприкрытой злобой.

— Джинни, в тебе говорит тоска, — Гермиона грустно кивнула головой. — Ты хочешь, чтобы все произошедшее было неправдой и, естественно, ищешь знаки своей правоты.

— Гермиона, ты не поняла. Это действительно Гарри и Рон, и они зовут нас.

— Куда зовут? На улицу? — Гермиона вздохнула и мысленно сосчитала до десяти, чтобы не сорваться. — Джинни, любой контакт с дождевой водой опасен. Я видела, что случилось с кошкой Филча и с Асторией Гринграсс, и, поверь, я не хочу, чтобы что-то подобное произошло еще и с тобой.

— А что с ними произошло? — удивленно спросила Джинни.

— То же самое, что и с Роном, — Гермиона понурила голову. — Они просто растворились и все. Ужасно кричали.

— Погоди, а когда ты видела Асторию?

— После завтрака. Сразу после завтрака мы с ней вместе поднимались в библиотеку, а что?

— Сразу после завтрака профессор МакГонагалл вела меня в Больничное Крыло. И я могу поклясться, что в школе царила полная тишина.

— Быть того не может, — возмутилась Гермиона. — Она так кричала, что стекла разве что не дрожали.

Джинни уставилась на нее, подозрительно прищурившись.

— Тебе не кажется это странным?

— Кажется, — кивнула Гермиона. — И вспомни Рона. Он же тоже создал достаточно шума. Но другие проснулись, только когда мы ругались в гостиной.

Они обе замолчали, задумчиво глядя друг на друга.

— Это все очень странно, — кивнула Джинни.

— У меня есть одна догадка, — неуверенно проговорила Гермиона. — Но чтобы судить об ее правоте, ее следует проверить. А проверять такое на живых людях не слишком-то и хочется.

Они помолчали еще немного, пристально глядя друг на друга, а потом Джинни снова повернулась к окну.

— Прекрати их рассматривать, — попросила Гермиона.

— Не могу. Они как будто зовут меня.

— Вот именно, — Гермиона хлопнула ладонью по подоконнику. — Они зовут тебя под дождь! Чтобы и ты тоже растаяла.

— И что с того?

— Как это что, — возмутилась Гермиона. — Послушай, Джинни, я уже потеряла Рона и Гарри, я не хочу потерять еще и тебя. И к тому же, ты — староста Гриффиндора. В такие тяжелые времена нельзя оставлять факультет без старосты. Вспомни Перси! Он же твой брат.

— Да какое мне дело до факультета, — бесцветным, надтреснутым голосом проговорила Джинни, — какое мне дело до факультета, когда самой главной его части больше нет? Какой смысл, Гермиона?

Гермиона не нашлась, что ответить.

— А если ты права, — продолжала Джинни, — и все, кто попал под дождь, потом стали вот такими черными людьми, то я тоже должна попасть под дождь.

— Зачем, — ужаснулась Гермиона.

— Так я смогу быть с Гарри. А ты могла бы быть с Роном.

— Джинни, я не уверена, что это хорошая идея. Я не уверена, что они способны чувствовать привязанность. Какой толк быть с любимым человеком рядом, если ты не ощущаешь его душевного тепла? Если вы оба вообще не люди?

— Как хочешь, — Джинни пожала плечами, посмотрела в окно и — к ужасу Гермионы — помахала в ответ. — Ты как хочешь, Гермиона, а я пойду. Меня там ждут.

— Ты сошла с ума, — Гермиона перегородила ей дорогу. — Ты просто перенервничала. Сейчас я позову мадам Помфри, она даст тебе успокаивающую микстуру, ты поспишь и все будет, — Гермиона снова осеклась. — И будем учиться с этим жить.

— Отойди, -Джинни уверенным жестом отодвинула Гермиону с пути и бросилась к выходу из Больничного Крыла.

— Джинни, погоди! — воскликнула Гермиона и побежала за ней.

Каменный пол больно бил по подошвам, но Гермиона не обращала на это внимания. Впереди бежала Джинни, и Гермионе нужно было во что бы то ни стало ее догнать, иначе — она знала, что иначе сделает Джинни, и безумно не хотела этого. Перед глазами еще стоял Рон, корчившийся на кровати, и Астория Гринграсс, дугой выгибавшаяся на полу.

— Джинни, остановись! — крикнула Гермиона, и ее голос эхом прокатился под каменными сводами потолка.

Джинни словно не слышала ее, продолжая упорно бежать по коридору.

— Джинни, не вынуждай меня! — и снова ее слова прозвучали будто в пустоту. Джинни не собиралась останавливаться и, похоже, считала разговор оконченным.

Гермиона собрала все силы в кулак — бессонная ночь давала о себе знать — и на ходу достала из кармана палочку.

— Петрификус Тоталус!

Джинни уже была на лестнице, и заклятие Гермионы просвистело у нее над головой.

— Остолбеней!

Джинни перемахнула через две ступени и заклятие снова прошло мимо.

— Не стыдно метать заклятия в друга, Гермиона? — на бегу выкрикнула она.

— Я лишь хочу остановить тебя! Спасти тебя от твоих же ложных убеждений! Петрификус Тоталус!

Рука дрогнула, и заклинание снова просвистело мимо. Джинни разразилась истерическим смехом, но не остановилась.

— Джинни, постой! Есть ведь другой выход! Остолбеней!

Джинни резко приняла вправо, и заклинание оставило лишь выбоину в стене. Гермиона чувствовала, как в боку начинает колоть. Ей снова послышалось шипение из уголков и смежных коридорчиков, но она быстро отогнала, сконцентрировавшись на том, чтобы догнать Джинни.

— Остолбеней! Петрификус Тоталус!

Джинни бежала теперь зигзагом, раз за разом умудряясь увернуться от заклятий и петляя. Гермиона выдохлась, дышать становилось намного тяжелее, она то и дело спотыкалась, и даже пару раз чуть не упала. Еще тяжелее давались лестницы. Если Гермиона после бессонной ночи напрягалась из последних сил, чтобы преодолеть их, то Джинни, видимо, под воздействием тонизирующей микстуры, напротив, слетала по ним ланью. Они пробегали коридор за коридором, Гермиона безуспешно метала в Джинни заклятие за заклятием, та успевала увернуться и продолжала бег.

В конце концов они добрались о выхода из школы, и Джинни, наконец остановилась у парадных дверей.

— Джинни, пожалуйста, — простонала Гермиона, остановившись на лестнице и схватившись за бок. — Не делай этого. Одумайся, Джинни.

Джинни лишь снова рассмеялась, распахнула дверь и застыла на месте. В шагах двадцати от дверей стояли две черных фигуры, и стоило Джинни открыть дверь, как они тут же потянули к ней руки. Голоса в голове Гермионы снова зашлись криком, на все лады повторяя ее имя, а она стояла на верхней ступени, будучи не в силах сделать и шага.

— Пожалуйста, — прошептала Гермиона, но Джинни и сама повернулась к ней.

— Пойдем, Гермиона. Видишь, как им плохо без нас? Они же ждут.

Гермиона обессилено покачала головой и протянула руку к Джинни. Но та уже снова стояла лицом к выходу, словно набираясь решимости перед прыжком в неизвестность. Гермиона ощутила холодок, который полз с улицы, который сковывал все тело тугими обручами, замедлял мысли и тянул за собой наружу. Сделай лишь шаг — и станешь легкой, как воздух. Сделай шаг — и никогда больше не почувствуешь боли. «Сделай шаг, Гермиона, и ты будешь с нами», — раздалось в голове.

Джинни выбежала на улицу, и холод пронзил Гермиону тысячей копий. Она открыла рот в безмолвном крике, когда Джинни пробежала десять шагов и упала в размокшую землю, на которой уже скрутилась почерневшая трава. Огненно-рыжие волосы вмиг перепачкались в грязи, а глаза безучастно смотрели в небо. А потом Джинни закричала так, что у Гермионы заложило уши. Она кричала и выгибалась дугой, а две черные фигуры подходили все ближе и ближе к ней. Джинни била бледной рукой по земле, выбивая коричневые грязные брызги, попадавшие на ее лицо. Она взвизгнула последний раз и рассыпалась на миллионы брызг.

Гермиона всхлипнула. Она и сама не заметила, как начала плакать. Горячие слезы стекали по ее лицу, по шее, скатывались под воротник, но Гермиона этого не замечала. В ее голове надрывался хор голосов, и она не могла понять, добавился ли к нему еще один. Гермиона подняла палочку, желая захлопнуть двери заклятием, чтобы никто, ни одна живая душа больше не могла их открыть, когда на улице начало твориться нечто невероятное. На том самом месте, где только что лежала Джинни, начала появляться новая черная фигура. Она словно вырастала из земли: сначала голова, затем шея и плечи, туловище и руки, бедра, ноги. Гермиона будто окаменела, глядя, как черная фигура делает небольшой шаг по направлению к школе, как протягивает руку. Тихий вкрадчивый голос в голове проговорил: «Гермиона», и тут усталость дала о себе знать. Ноги подкосились сами по себе, и Гермиона кубарем скатилась с лестницы. Довершением стал удар затылком об каменные плиты пола.

— Коллопортус, — произнес над головой чей-то смутно знакомый голос, и за ним последовал оглушительный хлопок входной двери.

— Что же мне так не везет, Грейнджер, — проговорил голос над головой, но Гермиона не ответила, проваливаясь в теплую мягкую вату.