Black Velvet (гет)

Деревья, растущие по обочине длинной аллеи с обеих сторон, мягко переливались тусклым светом, освещая мощеную булыжником дорогу. Вдалеке сверкали окна золотистым блеском, манили усталых путников подойти ближе, окунуться в уютный свет.

Сириус Блэк шел вперед, гордо распрямив плечи. По его надменному и холодному выражению лица мало что можно было понять. На его тонкие черты лица налетали тени, когда он проходил мимо фонарей, а его одежды были непривычны для глаз усталых магов, попадавшихся на его пути. Они проходили мимо и старались не оборачиваться, но этот юноша приковывал к себе заинтересованные взгляды, выделяясь на улице также сильно, как если бы волка поместили в псарню.

Но Блэку было все равно. Он привык ловить на себе самые разные взгляды: осуждающие, томительные, мечтательные, яростные, презрительные, жаждущие. Он привык быть в центре маленького урагана имени самого себя, он привык выдерживать абсолютно всё, кроме, пожалуй, безразличия.

Перед глазами всплыл образ его маменьки. Вальбурга Блэк обладала тонкими аристократичными чертами лица и хладнокровием, граничащим с психологическим расстройством. Если бы Сириусу сказали описать мать одним словом, это было бы «холодная». Холодная, как Ледовитый океан, холодная, как вьюга в феврале, холодная, как могильный камень.

Она не была бесчувственной, к большому сожалению Сириуса. Она отлично улавливала малейший перепад настроения своего старшего сына, она чувствовала, когда этот мальчишка врал, когда думал о побеге, а когда мечтал. Она одаривала его холодным взглядом, прежде чем задать вопрос. И если ответ миссис Блэк не нравился, то тогда глаза ее, до этого безжизненно-холодные, вспыхивали ледяным огнем, а в следующую секунду Сириуса разрывало от боли.

Блэк закрыл глаза, избавляясь от этого образа. Холодная темная королева, презирающая всех магглов, презирающая Хогвартс и своего сына. Да будет так.

— Сириус, — послышалось откуда-то сбоку, и Блэк тут же повернулся.

— Дядя!

Дядя Альфард одиноко восседал на скамье, укромно расположившейся под могучим старым дубом. Его темная мантия была небрежно накинута на плечи, а черные волосы, тронутые серебристыми нитями седины, были туго затянуты на макушке.

Сириус мягко улыбнулся и обнял любимого дядюшку, от которого всегда пахло свежими чернилами и земляникой.

— Ты в маггловских вещах? — Альфард чуть вздернул свои лохматые черные брови.

— Да, дядя, я думал…

— Тебе идет, — засмеялся мужчина, хлопнув племянника по спине. — В твоем возрасте я тоже любил их одежды. Они очень удобные.

— Да, — Сириус чуть нахмурился, когда дядя, в очередной раз засмеявшись, стал глухо кашлять. — Что с тобой случилось? К чему такая срочность?

Сириус смотрел в потускневшие глаза Альфарда и плохое предчувствие окатило юношу с ног до головы. Дядя поднялся, отряхиваясь, и кивком позвал следовать за ним.

Над городом вспыхивали звезды, рассыпаясь сверкающим бисером. Сириус шел молча, слушая забавные рассказы своего дяди, и думал, как сильно постарел его близкий человек. Дядя Альфард всегда питал к племяннику самые теплые чувства, и Сириус отвечал ему взаимностью сполна. Единственный Блэк, который не осудил его за побег из дома, единственный Блэк, кто до сих пор смотрит на него с надеждой, с пониманием и искренней нежностью. У самого Альфарда детей не было, и только Сириуса он считал своим преемником.

— Твоя мать недавно прислала мне сову.

Сириус резко поднял взгляд на дядю, идущего чуть впереди. В уголках губ Альфарда всегда таилась плутоватая улыбка, которую перенял со временем и Сириус, но сейчас, глядя на племянника, в серых глазах мужчины отражалась лишь тоска.

— Она сказала, что лишила тебя наследства.

— Я знаю, — немного облегченно выдохнул юноша. — Она давно выжгла нас из родословной, ты знал? Я могу понять, почему матушка выжгла меня, но тебя? Это абсурд.

— Твоя мать — женщина суровая и знающая, чего хочет. Она хочет, чтобы ты вернулся домой и вступил в ряды…

Альфард замолчал. Что-то темное мелькнуло в глубине его глаз, и он быстро взглянул на Сириуса.

— Пожирателей Смерти, — докончил Сириус и громко фыркнул. — Она сказала, что я умер для нее. Так тому и быть.

— Она просила меня вернуть тебя домой.

— И ты поэтому позвал меня? Уговорить?

— Нет, мальчик мой, конечно нет, — Альфард остановился напротив небольшого здания, недавно выкрашенного в белый цвет. — Я хотел кое-что тебе передать.

— Ты и так мне помог, когда я ушел из дома.

Альфард слабо улыбнулся и постучал в дверь. Спустя всего пару секунд она открылась, и на пороге предстал домовик. Он поклонился обоим Блэкам, приглашая зайти внутрь.

В небольшой прихожей было темно и пыльно, пахло чем-то затхлым и, кажется, Сириус учуял запах пергамента. Домовик прошел вглубь комнаты, и Альфард устремился следом. Чуть постояв возле двери в нерешительности, Сириус сделал шаг вперед, и взору его предстал большой светлый кабинет, в центре которого восседал мужчина средних лет.

— Здравствуй, Альфард, — незнакомец чуть склонил голову и указал на два кресла напротив стола. — Я рад, что ты, наконец, привел своего племянника.

— Не обольщайся, он пока не знает, — Альфард устроился в одном из кресел, тогда как Сириус продолжил стоять у входа.

— Присаживайтесь, мистер Блэк, — мужчина слабо улыбнулся, отчего на его бледном веснушчатом лице появились морщинки.

Сириус почувствовал на себе чужой взгляд и обернулся, но никого не увидел. Позади лишь белая стена, а впереди на него выжидающе глядели две пары глаз. Юноша продолжил стоять, упрямо вздернув подбородок.

— Ох, Блэки, вы всегда такие сложные?

— О чем он, дядя? И что мы здесь делаем?

— Сириус, мальчик мой, — голос дяди чуть дрогнул, — меня скоро не станет, и я хотел, чтобы мои накопления достались именно тебе.

Сириус словно остолбенел. Он смотрел в серые глаза, наполненные нежной тоской, и думал, что это неправильно. Что неправильно вот так просто говорить о своей собственной смерти, что неправильно умирать так обреченно. Смерть должна быть внезапной, подобной вспышке, чтобы в один день, проснувшись, люди помнили и скорбели, а не готовились к этому долгими неделями.

— С чего ты взял, что это произойдет очень скоро?

— Проклятье, — просто пожал плечами Альфард, снимая кожаную перчатку и показывая Сириусу правую ладонь.

— Отчего? Как…

Сириусу казалось все дурным сном, но дядя лишь улыбался. Он подошел к нему и обнял за плечи, говоря очень тихо, чтобы никто из посторонних не услышал.

— Волан-де-Морт решил, что это будет достойным наказанием за то, что я не вступил в его ряды.

Дальше юноша уже ничего не понимал. Он еле сел, подписал какие-то бумаги, кивнул и, кажется, сказал дяде, что сочувствует.

— Мальчик мой, жизнь на этом не останавливается, — весело улыбнулся Альфард, и то лукавство, что так любил Сириус, снова загорелось стальным блеском в его глазах. — Ты продолжаешь жить и бороться.

— Да, дядя, — механически ответил Сириус, глядя строго перед собой.

Проклятье за то, что не вступил…

Смерть за то, что пошел против.

Теперь Сириус твердо решил, что ему прямая дорога в Авроры и Орден Феникса. Он и так хотел там служить, но теперь это желание стало наваждением, целью всей жизни.

— Сириус, пообещай мне только кое-что, — Альфард встал напротив племянника, когда они вышли из светлого дома и пошли гулять по аллеи. — Пообещай, что будешь защищать то, что тебе дорого, то, что ты считаешь ценным, но не прибегая к помощи темной магии. Ты и так силен, сильнее, чем я был в твои годы. И если Волан-де-Морт захочет тебя переманить…

— Никогда, — тихо и зло выплюнул Сириус. В черных глазах юноши зажегся огонек ненависти, и Альфард, глядя сейчас на племянника, видел всю древнюю силу Блэков. — Никогда не преклоню колени перед этим выродком. Я отомщу за тебя, дядя, я отомщу за всех тех, кого он погубил. Обещаю тебе.

* * *

Петунья наблюдала через небольшое пыльное окно за оживленной улицей. Она уже сидела в номере пару часов, и все минуты проклинала Блэка. Куда он запропастился? Он ведь сказал, что отлучится всего лишь на час, а уже прошло два с половиной…

Эванс не находила себе места, но старалась переключиться на странных людей, неспешно бредущих по улице. Когда стрелки часов начали показывать третий час ее пребывания в мире магов, Петунья не вынесла больше одиночества и спустилась вниз, проклиная сквозь зубы Блэка. Если он появится, она самолично убьет его. Но мысль, “а что если Сириус в беде и не придет” заставляла Петунью нервничать еще больше.

Хозяин таверны, огромный пузатый мужчина с пышными усами и густыми бровями, обустроил второй этаж своего дома под гостиницу, поселяя в номера своих старых знакомых. Сириус Блэк как раз таки приходился Тайвину таким вот старым знакомым, и за дополнительную плату Тайвин любезно согласился не только сдать номер, но и проследить, чтобы спутница молодого Блэка его не покидала. Правда стряпня любимой женушки сыграла с Тайвином злую шутку, и мужчина уже третий час мучился от боли в животе, закрывшись в туалете.

Петунья вышла на свежий воздух, вдыхая ночную прохладу волшебного городка. Пахло сладкой ватой, хмельным пивом и костром, и Эванс на секунду позабыла, где находится. Эти люди, облаченные в самые разные мантии с самыми невероятными расцветками, также улыбались и шептались, дурачились или шли с низко опущенной головой, как и жители родного города Петуньи. Они совсем ничем не отличались от магглов, пока Эванс не увидела, как один из них избивает маленькое морщинистое существо с большими ушами и тонкими ручками и ножками.

Существо это пыталось защититься от ударов длинной тонкой тростью, прикрывалось руками, но маг, высокий светловолосый юноша, бил его по бокам и ногам, не целясь в морду. В конце концов, маленькое создание упало на колени, прося своего хозяина остановиться.

Голос существа был тонким и ломким, оно плакало, и Петунья видела, как крупные слезы выходят сначала из слишком больших для его лица глаз, катятся по морщинистым щекам, а потом падают на серый асфальт. Но мужчина оставался непреклонен. Его идеально-белую мантию украшали бурые капли, и мисс Эванс осознала, что это маленькое, хрупкое существо разбило бутылку вина, которое и испачкало длинноволосого юношу.

Парень продолжал гневно тыкать тростью в создание с большими ушами, крича на него самыми разномастными ругательствами. Тунью удивляло то, что маги, такие благочестивые, могущественные и величественные, проходили мимо, не придавая этой сценке никакого значения, тогда как сама Петунья находилась в огромном шоке.

Сама не зная, что творит, девушка пересекла дорогу, оказавшись возле мифического маленького существа, которое больше не всхлипывало, а лишь терпело издевательства своего хозяина.

Юноша замахнулся еще раз, последний, как он сам себе пообещал, но почувствовал лишний вес на своей руке. Удивленно глядя на девушку, остановившую его, парень одернул камзол и, пару раз моргнув и сбросив с себя остаток гнева, надел удобную ему маску холодного презрения.

— Вы что-то хотели, мисс?

Петунья удивленно посмотрела в его голубые, отливающие стальным блеском, глаза и гордо вскинула подбородок.

— Вы не в праве так обращаться с этим существом.

Эванс сама себе не верила, но жалость одолела ее, а чувство долга всегда было отлично развито у всего ее семейства. Вот и вылилось это к тому, что просьба Сириуса сидеть тише воды ниже травы была успешно проигнорирована.

— Простите, я, кажется, ослышался, — тон парня был холоден, но в нем явно отдавались нотки смеха.

Он смеялся над ней. Петунья увидела это в голубых глазах и в каждой черте его правильного лица. Юноша был красив, но обладал красотой холодного мрамора. Правильный тонкий нос, правильный изгиб губ, правильные высокие скулы… Его белые, словно седые, волосы были рассыпаны по узким плечам, а сам он будто выпрямился, и теперь, словно айсберг, возвышался над юной девушкой.

— Никто не вправе так обращаться с живым существом. Это бесчеловечно, — тихо проговорила Эванс, отчего глаза юноши на секунду расширились.

— Грязнокровка, — выплюнул он, и его красивые черты лица искривила гримаса настоящего презрения. — Как я сразу не догадался. Пошли, Добби…

— Да, хозяин, — пропищало существо, на секунду кидая нерешительный взгляд в сторону девушки.

— Грязнокровки и сюда добрались, — глаза юноши чуть сузились, а потом, словно вспышка, и взгляд его потемнел. — Или ты маггла?

— Не твоего ума дело, — Петунья сама не понимала, откуда эта презрительная усмешка появилась на ее лице.

— И как же простую магглу занесло сюда? — в руках парня появилась волшебная палочка.

Петунья начала отступать назад. Она смутно подозревала, что даже если сейчас этот франт начнет избивать ее старым маггловским методом, никто из горожан не вмешается. Потому что она тут чужая, лишняя, совершенно не…

— Оставь в покое девушку, Люциус, — раздался мужской голос, и Петунья неожиданно для себя облегченно выдохнула.

— Теперь ты общаешься еще и с магглами? Куда скатишься дальше, Блэк? Будешь трахать троллей? — на устах парня засияла холодная усмешка.

— Лучше я вставлю огромной жирной троллихе, чем пожму тебе руку, Малфой, — улыбка Блэка была легкой и насмешливой, но в темных глазах кипела настоящая буря. Незаметно для врага, Сириус уже вытащил палочку, готовый атаковать.

Лицо Малфоя исказила странная гримаса, но юноша убрал палочку и, развернувшись, подозвал домовика.

— Полегче на поворотах, Сириус, — Люциус вдруг улыбнулся также легко и насмешливо, окидывая магглу беглым взглядом. — Ты лишился статуса и наследства. И, судя по всему, лишился чести…

Что-то вспыхнуло прямо перед носом Петуньи. Серебряная вспышка пронеслась в сторону седовласого парня, но растворилась в нескольких сантиметрах от него. Люциус улыбнулся, посылая новое заклятье в сторону Сириуса.

— Прекратите!

Сириус легко отбил его атаку, переводя взгляд на Тайвина. Мужчина прямо таки пылал от гнева, его усы будто стали еще пышнее, а лицо приобрело пурпурный оттенок.

— В дом, оба, — Тайвин сверлил взглядом магглу и Блэка, уперев руки в бока.

На губах Сириуса заиграла легкая улыбка и он кивнул Петуньи, остолбеневшей у стены. Девушка отмерла и быстрым шагом прошла в таверну, не оборачиваясь назад. Взгляд Блэка вновь сфокусировался на Малфое.

— Знаешь, Люциус, ты считаешь, что я потерял честь, но я бы никогда не стал лизать зад злобному монстру. Наверно, быть его верной зверушкой гораздо престижней, чем жить свободно.

Блэк ушел, чувствуя на себе долгий и холодный взгляд Малфоя. Единственное, что он жалел, это свою кузину Нарциссу, которая вскоре выйдет замуж за этого хорька.

* * *

Сириус пронесся мимо Петуньи сразу на второй этаж, не удосужившись даже объясниться. Таверна уже была заполнена веселящимися людьми, и Тайвин встал за стойку, ловко наливая огневиски. Не зная, куда себя деть, Петунья села возле бара, положив локти на стол и вцепившись руками в волосы.

О, Боже, это было ужасно. Петунья чувствовала себя виноватой, глупой и взбалмошной девицей. Но с другой стороны, неужели кто-то стал бы просто стоять и смотреть, как избивают слабого? Это несправедливо.

— Держи.

Перед лицом Петуньи оказался стакан, наполненный коричнево-красной жидкостью. Тайвин стоял напротив, сверля магглу тяжелым взглядом.

— Вот зачем полезла, а? Еще и на Малфоя…

— Я не… — Петунья замолчала, отпивая напиток.

Алкоголь обжег рот, и девушка сильно поморщилась. Она чувствовала вкус виски и жгучего перца, но было что-то еще, что щекотало нёбо и приятно обволакивало гортань.

— Еще?

— Нет, спасибо, — качнула головой Петунья, но ей показалось, что качнулся весь мир. — Что значит, Сириус потерял статус?

Тайвин нахмурился, протирая стакан еще усерднее. Его глаза сузились, словно он обдумывал что-то жизненно-важное, но потом он выдохнул, признавая поражение самому себе.

— Сириус из рода Блэков, как ты догадалась. Это древний и могущественный род чистокровных волшебников и они презирают таких, как ты или тех, кто рожден от таких, как ты, но с волшебными силами, — Тайвин говорил медленно, словно изъяснялся умственно-отсталому попугайчику.

— Магглорожденные, — улыбнулась Петунья, старательно сдерживая порыв закатить глаза. — Я маггл, а не идиотка. Можно разговаривать со мной нормально.

— Ну, насколько я слышал, — Тайвин перевел дыхание, неловко пожимая плечами, — его мать выжгла его из семейного родового древа и оставила без наследства из-за того, что несколько лет назад Сириус сбежал из дома.

— Это на него похоже.

— Их род давно присоединился ну, знаешь, к нему…

— К кому? — нахмурилась Эванс, глядя на перепуганное лицо трактирщика.

— К Нему, — настойчиво и пугающе тихо произнес Тайвин, в глазах которого плескался благоговейный ужас.

— Я тебя не понимаю, — в тон ему ответила Петунья, наклоняясь ближе.

Тайвин выглядел напуганным, словно одно имя неизвестного способно пробудить всю тьму ночи. Петунья откровенно потешалась над ним, но в ее душу скользнуло что-то ледяное и неприятное, словно дальнейшая история предназначалась не для ушей магглов.

— Его зовут, — Тайвин шептал, постоянно озираясь по сторонам, и от этого жутко вспотел. — Волан…

— Тайвин, — голос Сириуса раздался прямо над ухом Петуньи, отчего девушка подпрыгнула на стуле. — Налей мне тоже огневиски.

— Конечно, — Тайвин поспешил удалиться, оставив один на один Эванс и Блэка.

Сириус даже не смотрел в ее сторону. Он облокотился на стол, внимательно наблюдая за Тайвином, а Петунью снедало чувство вины непонятно за что. Она чувствовала, что обязана извиниться перед Блэком, но совсем не хотела этого делать. Когда Сириус осушил свой стакан с огневиски, Эванс все же решилась прервать их молчаливый вечер.

— Где ты был?

Сириус не удостоил ее и взглядом. Просто пожал плечами, мол, и тут, и там. Эванс вздохнула, переводя взгляд с Сириуса на посетителей. Им повезло, они разговаривают со своими знакомыми и друзьями, общаются, веселятся. Петунья поняла, что ей очень не хватает общения с Блэком. В конце концов, он привез ее в этот балаган, теперь вот пусть и несет ответственность.

— Когда мы уедем? — после пятнадцатиминутного молчания все же спросила Петунья, перешагивая через свою гордость.

— Утром, — ровным голосом ответил ей Блэк.

— Почему не сейчас?

Сириус мельком взглянул на нее, и Эванс поняла, что Блэк отнюдь не обижен или расстроен ее поведением. Нет, он в ярости. В темно-карих глазах бушует пламя, а равнодушие — всего лишь маска. Блэк готов к убийству кого-нибудь, в частности Эванс, и она это четко разглядела.

Петунья встала и пошла в их номер, в надежде скрыться от этих горящих глаз. Но ее преследовало плохое предчувствие, словно это еще не конец, словно ярость должна найти выход. И это пугало девушку.

Странное чувство зашевелилось в ее душе, словно клубок змей, когда следом за ней в комнату практически влетел Сириус. Он тяжело дышал, будто бежал несколько миль, и от него несло алкоголем.

— Как ты только умудрилась, Эванс, — Блэк прижал девушку к двери, больно впившись ногтями в ее плечи. Ему все равно, оставит ли он синяки, главное достучаться до этой пустой головы, изложить всю суть неприятной ситуации.

— Что я… отпусти меня, — Петунья начала вырываться, но Сириус хорошенько ее встряхнул, заставляя смотреть в глаза.

Его лицо было непозволительно близко, и Петунья отчетливо поняла, что так близко они находились впервые. Она чувствовала его тяжелое, опаляющее дыхание, видела гнев, плескающийся в глубине темных глазах, слышала, как быстро стучит его сердце. Сириус сверлил ее долгим яростным взглядом, посылая все проклятья куда-то в ее голову.

— Я ведь сказал сидеть в номере, — сквозь зубы выцедил Блэк. — С Малфоями опасно связываться.

— Я не…

— Я просил тебя, и ты пообещала, Петунья, — вдруг его голос сорвался на шепот.

Сируис приблизился еще ближе, утыкаясь носом в скулу девушки. Петуньи казалось это все нереальным, неправильным и фантастичным, ведь она чувствовала, как Блэк вдохнул глубже, наслаждаясь ароматом ее кожи, как двинулся чуть ниже, к шее, опаляя тяжелым пьяным дыханием, и дальше, к уху. Его губы коснулись мочки ее ушка, и на секунду Петуньи показалось, что она окаменела. Ей бы оттолкнуть нахала, но его жар странным образом заставлял гореть саму Петунью, и если бы не руки Сириуса, Эванс казалось, что она бы давно растаяла.

Его тихий шепот вывел девушку из некоего транса. Он тихо шептал, что доверия к старшей сестре Лили утрачено. Что он разочаровался в ней.

— Спокойной ночи, мисс Эванс, — вкрадчиво прошептал Блэк и, отпустив девушку, вышел за дверь.

Петунья осталась стоять одна в комнате, чувствуя на себе запах Сириуса. Он пах пряностями, кожей и табаком, но так маняще, что это пугало Эванс. Ее пугал его жар, его огонь и холод, и в целом Блэк ее пугал и отталкивал со своими противоречиями и непостоянствами, заставляя себя ненавидеть.

Но он притягивал.

Притягивал огнем в глазах, жаждой чего-то нового, бесстрашием, остроумием и мудростью, которую поначалу Петунья не могла разглядеть. Их разговоры на крыше казались ей куда реальнее долгого ужина с Верноном и куда правильнее. И это тоже пугало мисс Эванс.

Стук в дверь заставил Петунью подскочить на месте. Немного поразмыслив, девушка все же выглянула наружу, с удивлением глядя на пол, где стояла бутылка вина, а рядом лежала записка. Девушка поставила бутылку на небольшой столик в углу комнаты и развернула записку, полагая, что она от Блэка. Но корявым и едва ли понятным почерком там было выведено только два слова:

Спасибо. Добби.