Black Velvet (гет)

Дорога выдалась долгой и местами жуткой.

Небо заволокли тяжелые облака, словно обтягивая солнце со всех сторон. Волшебники столь же остро реагировали на погоду, как и простые маглы, неустанно жалуясь на боли в коленях и спине.

Кожаная куртка Сириуса теперь была для Туньи личным врагом. Ее черный, надтреснутый цвет действовал на нервы также сильно, как и серые, раздутые тучи. Девушка не пыталась больше раскинуть руки или вздохнуть глубоко, холодность мистера Блэка отбивала всякое желание даже двигаться.

Он выглядел собранным, можно даже сказать, каменным. В темных глазах искрились маленькие льдинки, и Сириус, как джентльмен, все же не бросил мисс Эванс на произвол судьбы, но и лишнего слова не обронил. Они встретились утром, не пожелав доброго утра, и Петунья даже не хотела прикасаться к нему.

— Зацепись, не хочется, чтобы ты сломала себе шею, — выплюнул Сириус, и его мотоцикл зарычал, отчего девушке все-таки пришлось вцепиться в самую ненавистную кожаную куртку на свете.

Городок, в котором проходил фестиваль, в корне отличался от того, где ночевали Блэк и Эванс. Этот город бурлил жизнью и красками, он гудел от смеха и споров, и Петунья даже почувствовала, как плечи Блэка расслабились, когда мотоцикл коснулся земли, а пешеходы с весельем отпрыгнули на обочину.

Блэк даже улыбнулся какой-то дамочке в короткой юбке, перепачканной красной краской, прежде чем затормозил перед небольшой таверной.

Поправив кожаную куртку, Сириус взглянул на пассажирку, рассматривающую город с придирчивостью старого магла. Может быть, Бродяга вчера и перебрал, может быть, он бы за это и извинился утром, но при взгляде на Эванс всё желание у него отпадало. Ее нужно проучить, но так, чтобы потом он не был занесен в «черный список» Лили.

— Ты здесь единорогов ищешь? — хмыкнул юноша и прошел в таверну, слыша позади себя, как слабо и почти вяло огрызнулась Петунья.

Возле окна, сидя за большим круглым столом, расположились Лили и Мародеры.

Рыжие волосы Лили сейчас сверкали красным, словно подсвечивались изнутри мини-солнышком, Джеймс, который сидел по правую руку от любимой, также был измазан переливающейся красной краской, а на белой майке кто-то все же успел нарисовать ему герб Гриффиндора.

Напротив него, улыбаясь, сидел Питер Петтигрю, невысокий и болезненный, сейчас он буквально светился всеми цветами радуги, попивая сливочное пиво, и редко кивал в знак согласия на слова Джеймса.

Рядом с Питером Римус Люпин спорил с Поттером, стараясь доказать ему, что розовый носят не только девчонки. Волосы же Римуса сейчас были нежно-розового оттенка, как закатное солнце, и, увидев это, Сириус замер.

Ровно как и Лили, заметив свою сестру.

— Наконец-то, Бродяга, где тебя носило? — воскликнул Римус, но тут же затих, видя удивление на лицах Джеймса и Лили.

— Сюрприз, — воскликнул Сириус, обнимая Петунью за плечи и чуть подталкивая вперед.

Лили встала, словно захотела что-то сказать сестре, но потом замерла, просто глядя ей в глаза. Петунья начинать диалог тоже не спешила, остро чувствуя на своих плечах пальцы Сириуса.

— Кто-нибудь? — Римус также встал, и за столом сидеть остался только удивленный Питер. — Объясните нам, невежам, что-нибудь.

— Это Петунья, сестра Лили, — незамедлительно проговорил Сириус, и улыбка на его лице стала плотоядной. — Она привезла нам письмо от Дамблдора.

— Что? Директор связался с тобой? — нахмурился Джеймс, и какое-то странное предчувствие сжало его сердце.

Петунья вытащила письмо, бросая на Поттера недовольный взгляд, и протянула его Лили, которая внимательно прочитала сначала записку, адресованную Тунье, а потом взяла письмо.

— Нужна твоя кровь, — Лили виновато взглянула на сестру, и та только гордо распрямила плечи.

— Может, для начала, кто-нибудь ответит на мой вопрос? — Петунья перевела взгляд с Лили на Джеймса, а затем и на неизвестных ей пока молодых людей. — Что еще за магическая война?

Пока Сириус и Джеймс стояли на крыльце таверны, и Блэк жаловался на все невзгоды Поттеру, Лили едва ли могла дышать, слушая Римуса столь же внимательно, что и Тунья.

Ее сестра сейчас казалась на удивление собранной и решительной, практически бесстрашной, особенно когда Римус говорил о похищении обычных людей. Но Лили сразу заметила, как сжались руки Петуньи в кулаки, как выпрямилась ее спина, как остро и чутко она слушала Римуса. Люпин, хоть и старался сгладить ситуацию, в конечном итоге рассказывал про войну и те ужасы, что свалились на них еще в школе и теперь плавно перетекают в мир маглов.

— Но почему вы просто не придумайте какое-нибудь мощное заклятие? Разве Дамблдор не способен на такое? — недоумевала Петунья, чувствуя на себе взгляд Лили и парня напротив, Питера.

— Волан-де-Морт сильнее, чем ты думаешь, — Римус Люпин поерзал в кресле, чувствуя себя чертовски неуютно от взгляда сестры Лили. — Маглы ведь не придумали бомбу, чтобы сбросить на Гитлера, вот и мы не можем.

Петунья кивнула, скорее потому что надо, чем потому что согласна. Паренек чуть поджал губы и виновато и одновременно дружелюбно улыбнулся, отчего девушке стало чуть легче. Римус был хорошим малым, умным и обходительным и, встретив его на улице, Петунья никогда бы не подумала, что этот высокий голубоглазый юноша с растрепанной прической может оказаться магом.

— Здесь написано, что нужна кровь магла, — тихо высказался Питер, до этого молчаливо слушающий Люпина. — Обычно темная магия основывается на крови.

— А тебе откуда знать, малыш Пит? — Сириус приближался к их столу, держа в руках несколько стаканов со сливочным пивом, позади него наблюдался Джеймс, тоже ловко маневрирующий с кружками между столиков.

Питер вспыхнул, его щеки покрылись багровыми пятнами, но молодые люди предпочли не заметить, как изменился цвет глаз Петтигрю, от голубого к серому.

— Хватит всего капли, — успокаивающе начала Лили, но, поглядев на сестру, прикусила язык. — Что ты тут делаешь, Петунья?

Петунья удивленно поглядела на Лили, затем на конверт, и только после опустила взгляд в пол. Она сама не знала, зачем, просто предчувствовала, что обязана находиться тут, рядом со своей рыжеволосой проблемой.

— Не то, чтобы я настаивал, но дамам надо выпить, — очаровательно улыбнулся Блэк, но его слова не возымели должного эффекта.

Лили из-за стола поднялась первой, почти одновременно с ней встала и Тунья. Девушки вышли, оставив парней одних.

На улице уже постепенно опускались сумерки. Народ веселился, кажется, еще усерднее, будто хотел выкрасть у дня последние светлые крупицы жизни. Повсюду помимо красок и множества огней можно было увидеть странных людей, одетых в такие яркие мантии, что поначалу у Петуньи рябило в глазах. Кое-кто из них держал в руках длинные курительные трубки явно с веселящими травами.

Тунья слышала еще с таверны звуки музыки: от народной на флейте до Битлов, под которых как раз таки веселились волшебники с витиеватыми трубками.

— Мы не поехали на Литу, но фестиваль в честь праздника Солнцестояния мы пропустить не могли, — как-то грустно вздохнула Лили, глядя на ярко-синее небо с красными разводами.

Плохое предчувствие скреблось на сердце, но младшая Эванс списала на банальное расстройство и усталость. Она повстречала сегодня слишком много знакомых: от угрюмого Снейпа, которого чуть не подвесил вниз головой Джеймс, до собственной сестры, которая, кстати говоря, должна была ухаживать за родителями.

— Они знают и не были против. Я все же старше тебя, Лил-с, — усмехнулась Петунья, продолжая разглядывать толпу.

— Почему Дамблдор послал письмо сначала тебе? Это слишком нелогично, даже для него.

— Он старый профессор, ему виднее, — вздохнула старшая Эванс, думая о том же самом.

Лили снова посмотрела на небо. Окрашенное в краски заката, сейчас оно выглядело зловещим и нависшим над головами людей, которые не замечали ничего вокруг, кроме веселья и халявного пива. Что-то странное показалось на горизонте, будто черный туман расползся по небу и теперь летит к ним, но когда Лили моргнула, все пропало. И небо больше не казалось ярко-алым, оно все также мягко подсвечивалось заходящим солнцем, приобретая темно-голубой отсвет.

В отличие от сестры, Петунья не чувствовала себя странно. Может, неуютно, все же толпа магов невольно вызывала в ее теле озноб, но никакого плохого предчувствия. Она смотрела в толпу, где люди умудрялись пить и веселиться во времена войны, не думая о завтрашнем дне. Эванс же думала, что будет, если хоть кто-нибудь из них погибнет. Если Лили умрет, родители этого точно не перенесут, но, глядя на сестру, она видела решительность и отвагу.

«Истинная гриффиндорка», — как однажды ее назвал Сириус, хотя Тунья и мало понимала, что это значит.

Толпа гудела и переливалась различными красками: от девушек в коротких мантиях, которые танцевали на машине, до мужчины в возрасте, одетом в длинный белый халат и раздающий воздушные шарики, наполненные не обычным газом, а специальным, красящим в самые нелепые цвета. Одному парню достался цвет рвоты.

Петунья с улыбкой наблюдала за тем беднягой, который пытался отмыться от позорного цвета, пока в толпе не разглядела странного человека, стоящего позади того самого парня. Одет этот человек был в длинную черную мантию, а на лице красовалась странная маска, полностью скрывающая лицо.

Он замер посреди толпы, смотря точно в сторону Лили.

А затем яркая зеленая вспышка пронеслась по площади, и парень, пытающийся отмыться от краски, упал замертво.

Люди еще продолжали гудеть и толпиться, но Петунья видела это. Она видела, как человек в мантии убил паренька и растворился в толпе.

И следующая вспышка проскользнула где-то совсем рядом, и соседнее здание охватило яркое пламя.

В толпе раздался тревожный гул, а через секунду кто-то выкрикнул в толпе имя того, кого нельзя называть. И паника резкой волной охватила всех сразу.

На улицы повыскакивал народ из таверн и баров, но люди тут же замирали, глядя в небо, которое слишком быстро начало заволакивать черными тучами.

Ветер холодно целовал лицо и шею, а вся толпа, что застыла в самом центре площади, была очарована грозовыми тучами с зеленоватым отливом, постепенно обретающие форму огромного черепа.

Петунья и вовсе приросла к месту. Повсюду снова носились странные заклинания, вспышки света и запах горелого смешались с криками и стонами, но она не понимала, что происходит. Она не могла до конца понять, что это война. Что эта такая вот магическая война, без стрельбы, но, тем не менее, смертельна и страшна.

Эванс почувствовала, как Лили тащит ее обратно в таверну, как вдруг что-то ударилось в крышу и здание странно накренилось. Огонь полыхнул со всех сторон, и теперь Лили, удивленно округлив свои зеленые глаза, стояла и смотрела на пламя, пожирающее крышу.

— Лил-с, — Тунья пихнула ее в бок и девушки буквально слетели по ступеням вниз.

— Там Джим, Туни, там Джим, — Лили рванулась к горящему зданию, но не успела и шагу ступить, как прямо перед ними появилась фигура в мантии.

Она была ужасной.

В свете огня, человек, скрывающийся под маской, больше походил на древнего демона, вырвавшегося из ада. Его маска закрывала только половину лица, и Лили, глядя в черные глаза, испытала отвращение вперемешку с ненавистью.

Петунья смотрела, как ее сестра стоит ровно, держа в руках палочку, а ветер трепал ее огненные волосы, и сейчас Лили Эванс больше была похожа на богиню войны, нежели на только что закончившую школу девушку.

Вдруг Лили сделала шаг вперед, и странное заклятье поразило соперника, заставляя отлететь того на добрые десять метров.

Петунья оглянулась, ища глазами Сириуса. Постепенно она осознавала, что там, в горящей таверне, был и он, и тот добрый мальчик Римус, и молчаливый Питер, и, конечно, Джеймс Поттер. И Петунья смотрела, как Лили борется сама с собой, а потом, выкрикнув Петунье приказ спрятаться, рванула к горящему дому.

Старшая Эванс побежала следом за сестрой, но вдруг что-то так сильно ударило ее в бок, что девушка ахнула и упала навзничь. Петунья видела, как Лили обернулась, и заклятье, подобные световому шоу, начали летать прямо над головой Туньи.

Красные, синие, желтые… цвета смешивались на огненном фоне, звуки взрывающихся домов, буйного пламени и криков превратились в сплошную какофонию.

Петунья хотела было зажмуриться и закричать, так, чтобы слиться с общей обстановкой, но сбоку от Лили, всего в каких-то нескольких метрах, темный столб дыма превратился в человека и нацелился палочкой на девушку.

Петунья даже не поняла, как вдруг оказалась на ногах и кричала, кричала со всех сил, чтобы Лил-с бежала. Она не поняла, что первый противник Лили, человек в серебряной маске, нацелился уже на нее, выплевывая презрительно:

— Поганая магла.

И теперь на нее неслось ослепляющая вспышка заклинания, название которого она вряд ли когда-нибудь вспомнит.