Дядюшка Хо в Фанфикополисе (джен)

Дядюшка, покряхтывая, взобрался на лестницу и начал закреплять плакат со сверкающей надписью: «Два нефритовых жезла по цене одного!» Лавка его уже несколько дней как открылась, но пока что клиенты шли вяло, несмотря на эксклюзивный товар, в точности воспроизводящий нефритовые жезлы героев и злодеев предания о Гарри Поттере. Хо подумал, что надо будет заказать еще ростовые фигуры — копии тех же героев в полный рост, и незамедлительно.

Лучшие фигуры делали в западной части города, в Гет-районах, и дядюшка, не откладывая, надел новую тэгу и отправился туда по широкому, вымощенному лучшей рыжевато-коричневой брусчаткой проспекту Гудшипа. Здесь высились огромные старинные здания, и шум строек практически не был слышен.

Правда, надежды его на приличное поведение и отсутствие драк не оправдались. Вначале путь ему преградила колонна ветеранов боевых действий. Израненные, хромые и покалеченные, они медленно ковыляли, таща плакаты: «Награды — редкое явление!», «Админ, взгляни на мой профиль!», «Нет фейкам и накруткам!», «Голосуй, не голосуй, не накуришь обоснуй!» и прочее в том же духе. Не успел дядюшка спросить у горожан, в чем тут дело, как в середину колонны воткнулся шест, и какая-то размалеванная дамочка с минимумом одежды и в неприличных колготках начала крутиться там, нанося могучие удары по окружающим.

— Накрутки, накрутки, накрутки! — пела-орала дамочка, и с каждым выкриком возле нее появлялась копия.

Это была магия, доступная каждому горожанину и даже гостям. Не хочешь показываться в каких-то районах? Пошли свою копию. Не хочешь, чтобы тебя узнавали на улицах? Надень маску анонима. Правда, в аномаске не получалось общаться, но зато это могли делать копии, клоны, дубли, фейки, как их называли горожане, единого термина не было. Верховный Админ спокойно относился к такому, но только пока все держалось в рамках приличий и оставалось сокрыто от глаз общественности. Если же кто-то переходил черту и (или) жалобы горожан достигали слуха Админа, то один из шпилей его Дворца вспыхивал, и потом соседи Хо шептались об очередной бойне и штабелях мертвых клонов, о заваленных трупами улицах.

Вот такое вот бесстыдное клонирование посреди улицы, конечно же, не могло остаться без ответа, и ветераны ринулись в бой, потрясая кто чем. Размалеванные дамочки ловко отбивались при помощи шестов, горожане свистели и улюлюкали, подбадривали дерущихся.

— Какое падение нравов! — крикнул кто-то, и дядюшка мысленно согласился.

Однако же, соглашайся — не соглашайся, а дорогу перегородили, и дядюшка свернул налево, собираясь пройти берегом Реки Пейрингов, или Реки Любви, как ее еще называли в городе. Реплики горожан лезли в уши дядюшки.

— Куда смотрит админ?

— Клонов надо отстреливать!

— Лучше вообще не давать их производить!

— А как же тогда по неприличным местам ходить?

— А я вчера выпил с собственным клоном, и знаете — хорошо пошло!

— Нет уж, их всех надо изгнать из города! Куда идут наши просмотры рекламы на небе?

— Нельзя больше такое терпеть! — воскликнул кто-то слева.

Горожанин смело и решительно развернул свиток, и оттуда вырвалось черное облачко, умчавшееся в сторону Дворца.

— Он призвал Админа! — послышались шепотки. — Разбегаемся!

Дядюшка на всякий случай тоже ускорил шаг. Конечно, Верховный Админ добр, но мало ли? Вдруг решит не разбираться и посадит всех в баню вместе с клонами?

В баню Хо не хотелось.

— Прощайте все! В расцвете лет, не в силах терпеть произвол, я сведу счеты с бренной жизнью, и пусть никто не останавливает меня! О, неужели я не достоин разрешения, и мой гений так и останется нереализованным из-за процветающей коррупции?! Какой поэт погибает! — на этом пафосная тирада прервалась, и с моста вниз полетело тело.

С громким плюхом оно скрылось под водой и больше не вынырнуло.

— Хорошо пошел, к дождю, — заметил горожанин справа от дядюшки.

— Скажите, уважаемый, — осторожно спросил Хо, — а что происходит?

— Это мост Отклоняшек, с него кидаются те, кому не разрешили строить дом или открывать свою лавочку.

Горожанин не стал развивать тему, но дядюшка Хо и сам мысленно достроил про незанесение доли и нежелание делиться доходами. Самому ему даже в голову не пришло кинуться с моста, когда в прошлый раз его свитки не допустили к продаже, и дядюшка подивился разнообразию людей и их реакций.

— Спасибо, уважаемый, — дядюшка поднял взгляд и обомлел.

Голову горожанина скрывал белый шлем со свисающими прядями волос. Из под шлема виднелась нижняя часть округлого лица, окрашенная в красно-синий цвет. На плечах у него сидела полупрозрачная девушка-кошка и невозмутимо вылизывалась, задрав одну из ног вверх.

— Еретик! — донесся выкрик, и дядюшка оглянулся.

Трое инквизиторов в бронебалахонах, из Церкви Святой Инквизиции, бежали к берегу и дядюшкиному собеседнику. Хо решил не вмешиваться и ускорил шаг, стараясь не вслушиваться в выкрики, шипение огнеметов и яростный рев за спиной. Дядюшка никогда не был воинственным человеком, не умел и не любил драться, и поэтому непрекращающиеся сражения во всех городах, где ему доводилось жить, всегда угнетали Хо. Фанфикополис в этом смысле был одним из самых мирных уголков, собственно, поэтому дядюшка сюда и вернулся, несмотря на все риски и изначально грубый прием.

На Бетском бульваре было вроде бы тихо, никто не бился и не резался, не устраивал гладиаторских боев посреди улицы, но странности все равно продолжались. Мимо широкими прыжками пронесся Воробей с закинутой за спину электрогитарой, за ним скакала на огромной белой кобыле обнаженная женщина, крича:

— Не смей убегать! Взгляни на меня!

Строго говоря, женщина не была голой, ее тело полностью скрывали длинные волосы, но в прорехах между взмывающими в воздух прядями все равно все было видно. Дядюшка только и успел отпрыгнуть, чтобы его не стоптали, и лошадь промчалась мимо, высекая искры из булыжников мостовой подкованными копытами. Сзади женщина выглядела не так бесстыдно, потому что некоторые части ее тела скрывала лошадь. Дядюшка только и успел разок вздохнуть, прежде чем погоня скрылась в каком-то проулке.

— Моралеблюстительница, — раздался сочувственно-понимающий голос за спиной дядюшки.

Хо оглянулся и увидел, что во многих лавках и домах на улице успели закрыть двери и захлопнуть ставни.

— Блюдет мораль с таким видом? — удивился дядюшка.

— Требует смотреть в ее душу, а не на тело, и возмущается падением морали в нынешние времена, — усмехнулся собеседник дядюшки, тучный пожилой мужчина с тесаком в руках. — Врывается в лавки и дома, разбрасывает товары, спрашивает, чему хорошему мы учим окружающих. Возмущается вывесками и втихую пытается продавать свои свитки.

— Но она же... голая, уважаемый... — осторожно сказал Хо.

— Вот-вот, и никто не знает, откуда она достает эти самые свитки, — усмехнулся толстяк и пошел обратно в свою лавку.

Сегодня звезды не благоволили дядюшке. Вначале он свернул не туда и уперся в свежевыстроенную турнирную арену. Одинаковые бойцы в аномасках разминались, взмахивали перьями и мечами, приседали и приставали к судьям, уточняя правила. Хо начал обходить арену, и тут на его глазах несколько домов раздвинулись, и с воплем «Зима близко!» рядом промчался огромный каток, на котором стояла в сложной балетной позе девушка в маске птицы. За катком оставалась ровная дорога, по которой скакали в ряд могучие рыцари, закованные в броню, на не менее могучих лошадях. Следом бежала толпа горожан и выкрикивала какие-то лозунги. Пришлось дядюшке возвращаться и сворачивать в Люмионный конец, но и тут ему не удалось спокойно пройти.

Небо опять раскололось, и голос сверху провозгласил:

— Новый Закон! Изменен устав Города!

Внезапно улица заполнилась паникующими горожанами, мечущимися туда-сюда и причитающими: «Что же делать? Что же делать?» Кто-то, забравшись на крышу дома, орал:

— Нас всех кастрируют! Покайтесь, братья!

С грохотом рухнуло несколько особняков, и хозяева их носились с кувалдами, доламывая оставшееся. Сплоченные отряды решительных молодых людей врывались в лавки, круша витрины и хватая свитки, вступая в драки с хозяевами.

— Спасайте что можете, пока в город не вошли войска! — разносился клич.

Дядюшка остановился, прижавшись к стене, и торопливо размышлял. С одной стороны, нефритовые жезлы были официально одобренным товаром. С другой стороны, в свете нового закона, запрещающего изображать и воплощать на свитках, в рисунках, в скульптурах, в мыслях секс с теми, кто не достиг совершеннолетия, лавка дядюшки вполне могла пострадать.

Еще подумав, дядюшка развернулся и начал пробираться обратно. На улицах творилась вакханалия: рушились дома, рассыпались небоскребы, а в центре города, в так называемом ТОП-районе, раздался оглушающий взрыв — и мегаскреб «Сокровенное желание», по слухам выкупленный у польских слэшеров, разлетелся на куски фаллической формы. Мимо дядюшки прошел мужчина с накинутыми на плечи щитами «сдается место под рекламу», орущий в мегафон и тыкающий пальцем:

— Вот в этой лавке творится непотребство! И в этой тоже! И в этой!

По маху его пальца на скромную лавку с заголовком «О пользе Порнографии» внезапно с небес обрушился сверкающий молот. Хозяин лавки выскочил из развалин ошалелый, вцепился в голову и начал втыкать в нее иголки, став похожим на ежа.

— Есть! — сделав неприличный жест, мужчина с рекламными щитами пошел дальше, выискивая новую жертву.

Это еще больше усилило панику, и дядюшке приходилось буквально пробираться среди разлетающихся обломков домов, творящегося вокруг хаоса и насилия, грабежа свитков и драк. Навстречу то и дело попадались паникующие авторы с чемоданами, полными неприличных свитков.

— Прочь! Прочь! — орали они. — Переезжаем в Фикбукград!

— Только Фэфэнэт нас спасет! — кричали другие. — Там много места!

— Пляжи и бунгало АО3а! — возражали третьи. — Там можно все!

Из чемоданов третьих, как правило, торчали неприличные гравюры и свитки, для написания которых во множестве требовались нефритовые жезлы и раковины с жемчужинами страсти. Поэтому дядюшка лишь горестно вздохнул — клиентура разбегается! — и продолжил свой скорбный путь. На полуострове города-государства АО3а он не бывал, а вот Фэфэнэт посещал несколько раз по делам. Увы, в большинстве своем тамошние жители разговаривали на своем языке, неизвестном дядюшке, и поэтому больших успехов в торговле Хо там не добился.

— Было бы из-за чего волноваться, — донеслось до дядюшки.

Хо оглянулся. Группа из двух мужчин и трех женщин неспешным прогулочным шагом шла по центру улицы, словно и не творилась вакханалия вокруг. Все пятеро то и дело выхватывали сабли, мечи, пистолеты и плети, с заметным удовлетворением избивая и закалывая паникующих.

— Вечно панику разводят на ровном месте, — согласилась одна из женщин. — У меня вот особняки везде, и в Самиздатбурге, и в Фикбукграде, и даже в Хогсвилле уютная дачка, не говоря уже о целом квартале на окраине Фэфэнэта.

— Лентяи, — согласились с ней остальные. — Брали бы и строили себе дома повсюду, не пришлось бы сейчас носиться. Да и вот...

Один из мужчин наклонился, поднимая портрет. С него на дядюшку томным взором смотрела какая-то девушка с пышной прической, наполовину обнаженной грудью и с розой в руках.

— Это что — непотребство? — гневно вопросил поднявший. — Это же высокое искусство! Которое возвышает, поднимает, окрыляет и так далее!

— Особенно поднимает, — подкололи его, и начался жаркий спор о художественной ценности картин с изображениями обнаженной натуры.

При виде нетронутой лавки дядюшка Хо не сдержал вздоха облегчения. Бесценные копии нефритовых жезлов стояли нетронутые, и это радовало, слишком дорого они обошлись дядюшке. Но не успел он войти в лавку, как землю опять затрясло мелкой, вибрирующей дрожью. Достопочтенный мастер Пинь тут же выскочил на улицу и начал закрывать ставни и закладывать их досками, при этом тревожно озираясь и не выпуская из рук арбалета.

— Что-то случилось, почтенный? — спросил Хо.

— Мастер Хо! Вы ощущали дрожь земли?

— Да, конечно.

— Это отголоски землетрясения в Фикбукграде!

— Да, там часто такое бывает, — согласился дядюшка.

— Вы же в курсе, как там все накрывает куполом с котом?

— Да, почтенный.

— Как вы думаете, все жители Фикбукграда сидят спокойно на голой земле, ожидая восстановления города?

— Неужели...

— Да! Они приходят сюда во множестве, сбившись в отряды, пытаются строить свои дома в стиле Фикбукграда, хамят, задираются, разбрасывают свитки. Мораль в городе сразу падает, а особо неразборчивые горожане начинают гоняться за особо жирными фикбуковцами и так и норовят их съесть, после чего устраивают бесстыдные танцы посреди улицы. Последний раз так вообще была не просто стычка, а сражение: вначале фикбуковцы осаждали особняки двух редакторов и попутно громили жилища бет и гамм, потом редакторы нанесли ответный удар, и оказалось разгромлено кладбище в районе Люмионы, а также часть Гарритомского округа, через который отступали хулиганы из Фикбукграда. Админ потом еще полдня чинил стену вокруг города.

— Это очень аморально, — покачал головой дядюшка.

Но судьба смилостивилась, и наступавшие фикбуковцы напоролись на парад-флэшмоб «Том Реддл — человек!», участники которого тащили за собой огромного надувного Темного Лорда. Стоило кому-то из жителей Фикбукграда неосторожно задеть копьем и сдуть фигуру, как моментально вспыхнуло побоище. Хо и Пинь, сидя на баррикаде, вслушивались в звуки драки, доносящиеся даже сюда, через три улицы, и обсуждали молодежь, неспешно поигрывая в маджонг.

Затем мимо пробежало несколько окровавленных горожан, орущих:

— Нам налаляли! Нам налаляли! Реф, верни Риддла!

И скрылись в направлении Третьего кольца.

— Стойте! — крикнул им вслед Пинь, но было уже поздно. — Эх, опять ночью будет шумно.

— Почему? — обеспокоился дядюшка.

— Так там дальше фанонные болота, один неверный шаг — и все, тебя жрут ООС-мутанты. Но даже если суметь там пробежать, все равно флюиды болота закрадываются в мозг, и человек начинает меняться, вступает на скользкий путь Альтернативного Ума, сокращенно «АУ».

— А ООС-мутанты — это что?

— Это Особо Опасные Создания, мутация такая, когда человек перестает быть собой и становится кем-то другим, уходит в фанонные болота и живет там. Когда же в болота забегает свеженький горожанин, ООСы перевозбуждаются и выбегают в город, наловить себе еще жертв, и тогда приходится отбиваться. Вот жил через два квартала мастер Се со своим побратимом Ригом, и в одну ночь напали на них мутанты из болота и покусали за ноги.

— И что? — дядюшка Хо опасливо ощупал собственные ноги и решил приделать туда лучшие каноничные щитки.

Просто на всякий случай.

— В болота они не ушли, но сами изменились, да, изменились, — покачал головой мастер Пинь. — И ведь уверены, что делают образцовые свитки, освященные веками! А на самом деле, эх, и не докажешь им ничего, слушать не хотят! Альтернативный Ум, и все тут!

Он досадливо махнул рукой и добавил:

— И спрашивают еще постоянно, мол, кто я? Прямо хватают посетителей за грудки и спрашивают: «Я — кто»?

— Так надо было оградку там поставить вокруг болот, — заметил дядюшка.

— Ставили. Сам Верховный выезжал, молниями бил, скриптами кидался, да что толку? Начало болото в центре города прорываться, не только горожан, но и редакторов с гаммами хватать и тащить в бездну фанона! Плюнули, вытеснили незаметно в район пустырей и незаселенных микрофандомов, да так и оставили. Пытались еще бомбардировать болото ракетами да канон-бомбами, чтобы выжечь все, и тоже не получилось. Только русло проложили, теперь там канал Хэдканона течет, горожан водой снабжает. Вода, конечно, мутненькая, но в целом пить можно, если прокипятить вначале.

Над улицей разнесся стук копыт. Упряжка оленей вылетела из-за угла, головной олень заорал:

— Говорят, в округ слэшеров не пускают без нефритового жезла в попе! Муравьиный лев напал на муравейник! В стычке с фикбуковцами доблестно пал Комиссар, волнения в его клубе Армии Чародея!

Олени подбежали вплотную, перепрыгнули баррикаду и скрылись.

— В этом сезоне модно пользоваться тэгами от Гламурного Кисо! — крикнул олень-вожак напоследок.

— Что это было? — спросил Хо ошарашенно.

— А, олени-мутанты из болот, — махнул рукой Пинь. — Носятся круглый день по городу, как только копыта не стерли? Где чего услышат, сразу другим рассказывают, а правду и ложь не различают, им неважно, чего болтать, лишь бы болтать. Мутанты!

С этими словами Пинь начал собираться домой, а дядюшка Хо подумал, что район слэшеров все же надо посетить: если слух — правда, то какой рынок сбыта пропадает! Надо только запастись слэшалью, ну да ничего, три рубля на накидку у него найдутся!