Тайны и хроники Жёлтого дворца (гет)

Задержись на мгновенье,

я хочу здесь остаться.

И смотреть — не насмотреться,

и дышать — не надышаться.

Не нарушим молчания.

Излучая сияние.

К счастью ли, к горю ли,

каждому сердцу — своя золотая стрела,

Закаты, рассветы и лучики

в уголках сияющих глаз.

Взгляды встречаются, замыкается круг,

Тихо парит пёрышко на ветру…

Fleur

Аларм сидел на бревне возле костра и думал, как же ему повезло.

Ненадолго они с Энни, Ника и маленький Тим покинули Жёлтый дворец, чтобы провести весёлые каникулы в Золотом лесу. Просто побродить по руинам, поискать какие-нибудь тайники, полазать по оврагам и повеселиться. А потом — возвращаться во дворец, где их все ждут.

И это очень приятно, когда тебя ждут. Когда ты всем нужен. Когда от тебя так много зависит — и ты это делаешь с удовольствием.

Энни сидела напротив, раздавая детям поджаренный на костре хлеб и перешучиваясь с ними. Время от времени она ловила взгляд Аларма и улыбалась — весело, легко, такой светлой улыбкой. Аларм улыбался в ответ.

Сегодня они вдоволь набегались, полазали по руинам (вчера Тим нашёл какой-то старый ржавый ключ, и Ника теперь была одержима идеей найти дверь, к которой этот ключ подойдёт), потом купались в водопадах, а сейчас вот развели костёр почти на краю оврага, перед террасой небольшого домика. Из домика днём совершенно сказочный вид — крутые склоны оврага, по которым с тихим шелестом струятся водопады (на самом деле с грохотом, но отсюда он кажется музыкальным шёпотом), и золотистый лес напротив, подсвеченный солнцем, не страшный, добрый, безопасный лес. Но сейчас уже почти ночь, и ничего этого не видно.

И сидеть здесь в темноте не страшно. Чудовища в Золотом лесу остались, но самые безобидные, не хищники. Ну, их тоже следовало разумно остерегаться, но первыми они не нападут и съесть человека не захотят (кое-кто из них даже не кусается). Неподалёку от костра лежит Полкан, чутким ухом и не менее чутким носом он всегда уловит приближение посторонних. А ещё тут есть Сильвия и Алмазка. Для Сильвии этот лес — родной. Алмазка, её дочь, тоже родилась тут — тогда Сильвия на два месяца исчезла из дворцового парка и вернулась уже с маленькой единорожицей. Алмазкой назвала её Ника…

Нике скоро одиннадцать. Высокая для своего возраста, тоненькая, гибкая, как гимнастка, она совершенно не похожа на ту малютку, которую когда-то Аларм привёл из Пещеры. Её звонкий чистый голос теперь подчинял себе всех знакомых мальчишек, и зачастую вместе с ними она носилась по всему дворцу и саду, как ураган. На Алмазке она тоже носилась так, что Энни переживала, как бы обе не сломали себе шеи.

— Я решила, — заявила Ника, принимая поджаристый хлеб и намазывая его вареньем (сварила сама позавчера из лесных ягод). — Я поеду в Розовую страну и поступлю в Школу Стеллы на рисование.

— А вчера ты хотела на пение, — усмехнулась Энни.

— А позавчера на танцы, — напомнил Аларм.

— Ну и что? Я передумала, — невозмутимо отозвалась Ника. — Но у меня ведь хорошо получается рисовать? Правда?

Аларм хмыкнул. Ника «передумывала» чуть ли не каждый день. Она действительно умела всего понемногу, мало заботясь о том, чтобы развивать какой-то из популярных талантов. Виртуозом она была в другом: когда дело доходило до оживления вещей, только Ника умела идеально отмерить нужную дозу живительного порошка и посыпать куда надо. При этом она не руководствовалась интуицией — нет, она могла уверенно и точно объяснить все расчёты. Даже Аларм мог иногда ошибиться, а Ника — нет. К магии в общем и целом она оставалась равнодушна, а вот оживление вещей — это её захватывало по-настоящему.

— А я придумал, — сказал Тим, запуская ложку в варенье. — Ника пойдёт учиться к Ланге, а потом откроет свою школу научной магии.

— Ерунда, Тим, — проговорила Ника. — Во-первых, я не хочу к Ланге, потому что это придётся жить под землёй, а во-вторых, я не хочу заниматься наукой.

— Хотя именно это у тебя получается лучше всего, — заметил Аларм, протягивая руку и тоже получая поджаристый хлеб.

Ника почти забыла о том, что когда-то жила в Пещере. Хотя иногда вспоминает, что у неё была маленькая полутёмная комнатка. И ещё — как она плакала на крылечке. С возрастом ей всё легче осознавать то, что она Аларму двоюродная сестра — а то первое время она порой воображала, что Аларм и Энни её родители, и несколько раз называла Энни «мама». Энни не обижалась, но говорила, что это неправильно.

Просто Аларм и Энни почти не изменились с тех пор — а Ника выросла.

Парадокс произошёл с Тимом, потому что в основном именно Ника учила его говорить (просто она больше всех с ним общалась) и, уже учёная, строго-настрого запретила называть Аларма и Энни «папа» и «мама», так как сама звала их только по именам. Ну, и Тим так привык.

Тиму пять лет. Он очень похож на Аларма — и к слову, Аларм сам решил назвать его Тимом. Крепкий, ловкий мальчишка, он больше всего обожал лазать по канатам, по деревьям и даже по стенам, было бы за что зацепиться. Энни недавно пришла в ужас, увидев, что ребёнок преспокойно спускается по канату с крыши Жёлтого дворца прямо над центральным входом. Там же три этажа! Причём высоких этажа! А Ника, эта несносная егоза, сидела на крыше и страховала аккуратный, по всем правилам завязанный узел на случай, если вдруг развяжется.

В отличие от Ники, Тим точно знал, кем станет, когда вырастет. Принцем Жёлтой страны, конечно же. Нику к заботам о стране не тянуло, как бы ни стремились Аларм и Энни привлечь её внимание к государственным проблемам. Зато Тим уже вникал в них со всей возможной для пяти лет серьёзностью. Ему было искренне интересно, как сделать страну процветающей, как общаться с подданными и как — с правителями других стран. Так что, если поначалу именно Нику все воспринимали как наследницу, то теперь эта роль уже явно смещалась в сторону Тима.

— Когда я стану взрослым, — воодушевлённо заявил Тим, размахивая хлебом с вареньем, — я сделаю так, что в Жёлтой стране будет большой универсет.

— Университет, — поправила Энни, которая недавно сказала ему это слово, объяснила значение, а Тим запомнил, ему понравилось, и с тех пор он постоянно мечтал об «универсете».

— Да, унирситет. Где будут изучать разные науки.

— В Изумрудном городе уже есть один, — небрежно ответила Ника. Оба они, и Тим, и Ника уже не один раз объездили всю Волшебную страну.

— Ну и что? А у нас будет второй. Мы будем изучать оживление вещей и магические науки.

— Ну тогда я согласна, — кивнула Ника. — Мы там построим живые классы… Где будут преподавать живые тени и даже живые растения.

— Сначала научи Терновку разговаривать, — посоветовал Аларм. Терновый куст прибыл к ним из Долины Живых растений около года назад, Ника заявила, что это «девочка» и начала всюду таскать её за собой. Терновка не возражала, вот только они с Никой до сих пор плохо понимали друг друга. Сейчас, кстати, Терновка тоже прибыла вместе с Никой в Золотой лес, с удовольствием лазала в лесных дебрях и купалась в водопадах, разве что руины и подвалы её не интересовали.

…Волшебный, спокойный вечер. Даже ветра нет. А через неделю-две — возвращение в Жёлтый дворец, где будет много шума и много дел. И будет очень интересно, весело, и каждый день будет приносить что-нибудь новенькое… А то и каждый час.

Энни раздала вкусный травяной чай.

— Учтите, — заявила она с показной строгостью, обращаясь к детям, — если хотите и завтра исследовать лес, то надо лечь спать пораньше. Иначе вы завтра проспите до полудня, и тогда мы уйдём без вас.

— Да, вы опять нас спать прогоните, а сами будете тут сидеть, — пробурчала Ника. — Почему нам нельзя посидеть у костра столько, сколько хочется?

— Потому что вы только сегодня утром канючили, что вам не дают спать столько, сколько хочется, — напомнил Аларм. Энни хихикнула.

— Вечная воспитательская тема: утром детей не поднимешь, вечером не уложишь. Ладно, Аларм, оставим их в покое. Вот увидишь, через пятнадцать минут Тим сам заснёт.

Может, не через пятнадцать минут — но через полчаса Тим действительно уснул, положив голову на колени Нике. Да и Ника зевала, щурясь на пламя костра. Аларм встал первым и подхватил Тима на руки — тот не проснулся.

— Костёр погасим? — спросила Энни.

— Пусть догорает, — улыбнулся Аларм.