Тайны и хроники Жёлтого дворца (гет)

Часть 1

Когда ты грустишь, мне хочется петь -

И так вот всегда.

Упрёком ли, словом захочешь задеть -

Так я не горда.

Ты хмуришься вечно, а я так беспечна —

Не быть нам вдвоём.

Мы разные песни поём — ты о вечном,

А я о земном…

Fleur

1. Попутчица

Аларм сидел на бревне возле костра, смотрел в темноту и не мог понять, как это его так угораздило.

Почему всё так нелепо вышло? Он ушёл из Изумрудного города, рассчитывая обрести покой. Мечтая просто бродить по Волшебной стране. Городу не нужен рыцарь, рыцарю не нужен город. Ему там нечего делать. С Элли они в последнее время вообще на «вы» — слишком многое изменилось после того, как она побывала в Невидимой земле, а он в Мире Облаков. Слишком много они увидели. Слишком многого захотели. Слишком недостижимы теперь были мечты, слишком тяжела суета этого мира. И невозможно было вернуться к детской фамильярности и дружеской близости. Теперь они — великие люди Волшебной страны, её герои, и между ними навсегда останется почтительное «вы» и приветливая, но бесстрастно-вежливая (и не более!) улыбка.

И Аларм ушёл из Изумрудного города, не вынеся светского лоска и дворцового шума. У Виллины тоже был дворец, но пять человек и пятьсот — большая разница. Аларм никому не сказал, куда идёт. Пусть все думают, что он будет жить в Жёлтом дворце — собственно, туда он первым делом и направлялся. Хранительница вообще уверена, что он наследник Виллины. Ну и пусть…

И Аларм ушёл из Изумрудного города, мечтая радостно встретить долгожданное уединение. Нет, не одиночество. Между уединением и одиночеством примерно та же разница, как между подарком и кражей. В первом случае ты отказываешься от чего-то добровольно, во втором случае… недобровольно.

Аларм думал, что идёт к уединению. Но пришёл к одиночеству.

Сначала он мечтал о том, что когда-нибудь у него будет много друзей, он будет жить среди них, общаться с ними, делать что-то вместе с ними. Общее дело — вот что больше всего объединяет. И война с Пакиром явилась именно таким общим делом. Потом Аларм думал, что многолюдные компании его тяготят, и каждодневные встречи с людьми (и, будем справедливыми, нелюдьми тоже) для него тяжелы, и стал мечтать о прежнем уединении. А когда его получил, снова ощутил одиночество.

Да, Элли красива и добра, и вообще она хорошая. Возможно, они бы когда-нибудь преодолели тот барьер, что возник между ними. Но она старше его на несколько десятков лет, и это ощущается очень сильно. И дружба её скорее снисходительна, чем равноправна, а снисходительность Аларм не терпел. Мог смиряться внешне, но внутренне возмущался. Всегда. Элли пойдёт своим путём. Она королева, пусть даже недавно ещё была школьной учительницей из семьи фермеров. И ей не нужны поклонники, ей нужны друзья, причём те, кто может быть с ней на равных. Аларм и рад бы, но она сама ему не позволяет почувствовать себя равным.

Да, все её друзья с удовольствием и радостью приняли Аларма в свои ряды, но у каждого из них есть свои интересы и обязанности. Страшила — советник при королеве, Дровосек — правитель Фиолетовой страны. Лев вообще как-то сам по себе. Аларму было с ними легко, но чего-то недоставало. А без них недоставало ещё больше. Он и сам не понимал, чего именно.

И, наконец, Энни.

Сейчас Энни сидела напротив него, по другую сторону костра, и смотрела — безмолвно, неподвижно, своими большими грустными глазами. Смотрела, пытаясь разглядеть лицо Аларма, а он отворачивался нарочно. Он не знал сейчас, что ему делать.

С самого первого дня своего появления Энни, казалось, проявила к нему какое-то странное неравнодушие. Подколы, насмешки, ехидные замечания. Девчонка как будто дразнила его своей показной смелостью, одновременно обвиняя его в том, что он виноват в исчезновении её сестры. А Аларм, переживая, чтобы не пропала ещё и Энни, вынужден был всё время следить за ней лично, потому что никому другому уже не доверял, даже Дровосеку. Он волновался, а Энни смеялась и бросала обвинения ему в лицо. Он пытался утихомирить её, а она гордо задирала нос и убегала. Он пытался объяснить ей хоть что-нибудь. Кое-что удалось, но Энни потом его задразнила, прозрачно намекая на его симпатию к Элли, порой даже прилюдно. Впрочем, кроме Аларма и самой Энни, никто ничего не понимал, но казалось, что всем всё ясно, и это было очень неприятно. Аларм пытался попросить Энни этого не делать — она только улыбалась ехидно, и он понимал, что только дал ей больше материала для подозрений и насмешек.

Но потом начался поход в Подземную страну, куда Энни не взяли. Удержать её стоило огромных трудов, и, возможно, только Стелла смогла как-то на девчонку повлиять. И до самой последней битвы Аларм Энни не видел. И радовался. Хотя порой чувствовал, что не прочь бы услышать парочку её острот в свой адрес. И во время своих злоключений в Подземной стране, когда влипал в очередную дурацкую ситуацию, спрашивал себя: а что бы Энни на это сказала? Как бы она посмеялась сейчас над ним? И почему-то это помогало взять себя в руки и найти выход.

А когда они снова встретились, Аларм внезапно почувствовал огромную разницу между Энни и её старшей сестрой. Элли уже была недосягаемым светом — Энни же оставалась девчонкой, бойкой авантюристкой, насмешницей, непоседой — и верным другом. Не отягощённая государственными заботами и магией (у неё остался, как и всегда, лишь серебряный обруч), она искала себе друзей, старых и новых, тормошила и объединяла вокруг себя всех, для каждого находила время, всегда могла удачно вставить к месту шутку или искренне посочувствовать, если кому-то грустно. Она была очень похожа на Элли, и чем-то всё-таки от неё отличалась. Элли довольствовалась той дружбой, которая у неё уже была, Энни же постоянно требовала всё новой. Именно требовала, только не словами, а делами, привязывая к себе всех окружающих.

В один прекрасный момент Аларм не выдержал и высказал Энни резко всё, что он о ней думает: что она его уже доконала своим бесконечным весельем и шутками в его адрес, что он устал от её громкого голоса, что больше он видеть её не может. Энни была нелепой пародией на сестру, такую спокойную и царственно-прекрасную, и это только добавляло болезненные раны. Энни тогда гордо вскинула голову и спокойно ответила, что раз уж так, то она приносит свои извинения и больше навязываться не будет. А потом Аларм узнал, что она после этого разговора плакала целый час, и видел это только Страшила. Энни обычно никогда не плакала. Но обвиняла она не Аларма — ругала всевозможными словами себя.

Аларм на следующий день сам подошёл к Энни, извинился за резкость, они помирились, даже вместе прогулялись по парку, но отчуждение не прошло. Энни с тех пор ходила как в воду опущенная, по крайней мере, при Аларме, а вслед ему смотрела жалобно и печально, с обречённой тоской. Но уже через пару недель Аларм ушёл из Изумрудного города, выкинув из головы и Элли, и Энни, понимая, что «с глаз долой — из сердца вон». Время залечит всё.

И вдруг — такой внезапный сюрприз…

И вот теперь они с Энни сидят друг напротив друга, у догорающего костра, и не знают, что сказать и что теперь дальше делать.

…Раскрылось всё внезапно и не самым весёлым образом. Есть на Большой реке, чуть выше устья Лунной, водопад. Не слишком высокий, но широкий, и вода шумит и ревёт, обдавая брызгами оба берега. Здесь голые камни, огромные, скользкие, неустойчивые, обкатанные водой со всех сторон, и от подножия водопада ведёт к его вершине узкая звериная тропа. Аларм поднимался по ней и вдруг услышал сзади себя крик. Он оглянулся, но никого не увидел, решил, что ему показалось за шумом воды. И хотел было пойти дальше, если бы внезапно в повторившемся крике «Аларм, помоги!» не узнал знакомый голос. В панике, в ужасе, думая, что ему уже недалеко до сумасшествия, он кинулся туда, откуда голос доносился, и на ощупь вытащил Энни — невидимку, прятавшуюся под серебряным обручем. Она поскользнулась на одном из камней, упала в воду и едва успела схватиться руками за камень, чтоб её не унесло течением. Плавать она не умела.

— Ты совсем, что ли, умом тронулась? — закричал Аларм на девочку, едва она успела проявиться в воздухе, дрожащая от холода и пережитого волнения. Аларму же требовалась эмоциональная разрядка — и из-за неожиданной встречи, и из-за выходки этой девчонки, потому что она едва не утонула.

— Считай, что совсем.

— Знаешь, если б ты не была девчонкой, я б тебя стукнул, — ещё больше разозлился Аларм, потрясая кулаком перед её носом. Энни смотрела на него спокойно, серьёзно, даже смиренно. И не возражала. И говорила тихо.

— Ну и пожалуйста, стукни, если тебе так хочется.

Аларм отвёл её подальше от воды и даже помог стащить тяжёлый рюкзак, тоже мокрый, как и вся Энни с ног до головы. Но гнев — от страха и волнения — сдержать не мог.

— Идиотка, — в сердцах высказался он.

— Знаю.

Эта бесцветная покорность обезоруживала, и в то же время хотелось, чтобы Энни вела себя привычно. Как Энни. Огрызалась бы, переходила в наступление, ну или хотя бы гордо задирала нос. Обиделась бы на его обвинения и начала обвинять в ответ. Что угодно, только не эти голубые глазищи с застывшим в них упрёком самой себе.

Но как она здесь оказалась? От самого Изумрудного города за ним идёт, что ли?

— Ты что, за мной шпионишь?

— Нет, не шпионю, — тихо проговорила Энни. — Зачем мне за тобой шпионить?

— Тогда зачем, объясни мне, зачем ты вообще сюда пришла?! — нет, всё-таки хотелось её стукнуть, но она была девочкой, и Аларм просто ходил вокруг неё, в отчаянии размахивая руками.

— Я уйду.

Аларм остановился.

— Куда? Ты объясни сначала, зачем ты пришла!

— Да какое тебе дело? — взорвалась Энни. — Пришла и пришла! Дело моё, куда хочу, туда и иду! Никому ходить тут не запрещается! Тебе я ходить тоже не мешала. Уж извини, что пришлось воспользоваться твоей помощью, благородный рыцарь, — с издёвкой добавила она, — но, надеюсь, больше такого не случится.

Аларм остыл. Слава всему святому, это всё-таки привычная, нормальная Энни. А то он уже начал подозревать Пакир знает что, это ведь могла быть и не Энни вовсе. Но характер не подделаешь, и ехидную улыбку тоже.

— Откуда ты тут?

Энни шмыгнула носом и разгладила платье, мокрое насквозь.

— А что такого? Я тоже отправилась в путешествие.

Аларм опешил.

— По моим следам? Невидимкой?

— А что такого? — опять огрызнулась Энни. — Мне вовсе не надо было, чтоб ты меня заметил и отправил обратно.

Аларм кивнул с саркастической улыбкой. Он бы именно так и сделал. И, возможно, даже сделает сейчас. Попутчица, тоже мне! Всю жизнь он мечтал путешествовать с девчонкой!

— Твоя сестра хотя бы знает о твоих подвигах?

— Конечно, я ей сказала, что иду путешествовать. Каждый день утром и вечером она проверяет по волшебному зеркалу, где я, и в мысленной беседе интересуется, всё ли со мной в порядке, — невозмутимо объяснила Энни.

— Замечательно. То есть ты попросту врёшь родной сестре? Знаешь, Энни, я был о тебе лучшего мнения, — снова вышел из себя Аларм.

Энни нехорошо прищурилась.

— Вообще-то я не вру. Я спокойно путешествую по Волшебной стране, никому это не запрещается. В том числе и в одиночку. Я ей честно всё рассказываю, где я иду, что вижу. Где тут враньё, скажи на милость?

— Ты ещё скажи, что совершенно случайно идёшь вслед за мной, — язвительно рассмеялся Аларм. Политика «ты не спрашиваешь — я не говорю» была понятна, но… не в этом случае.

— А это не твоё дело. Я сейчас исчезну под обручем, и ты вообще не будешь знать, где я.

Аларм протянул руку к голове Энни и, не успела она даже что-то сказать, попросту сорвал с неё волшебный обруч. Энни вскрикнула в негодовании.

— Всё. Хватит с меня, — заявил Аларм. — Пошли.

— Куда? Отдай!

Аларм насмешливо посмотрел на девочку.

— Хотя бы отойдём от водопада. Тут слишком шумно.

Поднимаясь по тропе на вершину водопада и буквально втаскивая вслед за собой Энни за руку, Аларм мысленно ругал всеми доступными ему словами себя — за то, что не заметил вовремя свою «попутчицу»; Энни — за то, что ей взбрела в голову подобная бредовая идея; более сдержанно негодовал на Элли — за то, что она так спокойно отнеслась к неожиданному выверту сестрёнки и даже не поинтересовалась подробностями; и на Страшилу, который допустил подобную выходку. Без Страшилы Энни вряд ли провернула бы свою авантюру, Аларм был абсолютно в этом уверен. Нет, вы только посмотрите на неё! Идёт, глазки в землю, вода ручьём течёт с платья и волос, туфли хлюпают, лицо вытирает ладошкой, а на лице выражение — сложная смесь из «посыпаю голову пеплом и смиренно молю о прощении» и «а идите вы все к Пакировой бабушке».

Ну, Энни она и есть Энни. Аларм бы удивился, если б она была не такая.

Отойдя на приличное расстояние от водопада — так, чтобы можно было говорить, а не кричать, — Аларм первым делом молча вытряхнул из своего рюкзака тёплый плащ и сунул Энни.

— На, закутайся.

Энни взглянула на него всё с тем же своим сложным выражением, но плащ взяла.

Аларм молча и критически смотрел на девочку. Ну, в общем-то, под вечно летним солнцем Волшебной страны простудиться сложно, хотя и можно. А в жаркий день прохладная вода даже приятна, но кто знает. Вот… не было заботы!

Энни заметила его взгляд и уставилась в ответ. Дерзко и обиженно. Аларм насмешливо приподнял брови. Энни, наоборот, нахмурилась и поджала губы. Аларм придал лицу скептическое выражение. Энни вздёрнула нос. Аларм заулыбался, настолько комично это выглядело, Энни фыркнула и отвернулась. Дуэль взглядов была завершена в пользу Аларма.

— Ну так что? — спросил он. — Что-нибудь намерена мне объяснить?

— А я тебе ничего объяснять не обязана, — буркнула Энни.

— Тогда что мне с тобой делать?

— Я не знаю.

— Я тоже не знаю, — Аларм чувствовал, что начинает терять терпение. — Чего ради ты за мной пошла? Тебе Волшебной страны мало? Других дорог нет?

Энни молчала.

Глупейшая выходила ситуация. Не будет же Аларм тащить её обратно в Изумрудный город, как нашкодившую деточку, и сдавать с рук на руки Хранительнице с дурацким объяснением: извините, королева, ваша сестра за мной увязалась, а я вообще-то ей не очень рад.

— Энни, — мягко начал Аларм заново. — Объясни, пожалуйста. Просто объясни. Если тебе страшно было одной путешествовать, то могла бы прямо сказать?

А ещё лучше — найти себе других попутчиков. Впрочем, Аларм понимал, что на самом деле Энни вовсе не из-за страха одиночного путешествия потащилась именно вслед за ним. А вот из-за чего же…

В глубине души шевелился червячок странного и неправдоподобного объяснения, но Аларм даже допустить такого не мог. Кто знает, что на уме у этих девчонок — и как странны порою их поступки, но какая-то граница благоразумия должна же быть?..

— Энни, — напомнил Аларм о своём вопросе.

— Ну мне так удобней было, — неохотно ответила Энни.

— Что значит удобней?

— Ну не могла же я тебе напрямую навязываться, а одной как-то тоже не очень.

Аларм снова чуть её не стукнул. Ага, навязываться. Ну конечно, лучше идти под серебряным обручем и проваливаться в водопад, устраивая неприятные сюрпризы! А одной, конечно же, «не очень».

— А у тебя что, на мне свет клином сошёлся? — напрямик спросил Аларм. Хватит ходить вокруг да около.

— Нет, но, кроме тебя, в поход никто идти не намеревался, — развела руками Энни. Она снова становилась невозмутимой ехидиной.

Аларм почувствовал, что разговор заходит в тупик.

— Зачем было обязательно идти за мной под серебряным обручем?!

— Ну представь, — возмущённо взмахнула руками Энни, — я подхожу к тебе и прошу: Аларм, возьми меня с собой в путешествие. Ты бы взял? Не взял бы.

— Поэтому надо было тайком?

— Мне тоже хотелось путешествовать, — упрямо ответила Энни.

Аларм потряс кулаками в воздухе. С этой девчонкой можно сойти с ума.

— Ты мне можешь логически объяснить свой поступок? С начала и до конца.

— Я тебе уже всё объяснила, если тебе непонятно, то я не виновата.

Аларм сел прямо на землю и уронил голову на руки. Ситуация была безвыходная. Энни совершила какую-то глупость, причём об этом никто не знает, кроме Аларма; Аларму такая попутчица за все блага мира не нужна, с её-то характером; а Энни не отвяжется, даже если он лично за ручку отведёт её назад в Изумрудный город, тем более что до него топать дня четыре, а с Энни на буксире все пять.

Энни тем временем стояла, пытаясь отжать волосы и вытереть их прямо плащом, и невозмутимо шмыгала носом, отвернувшись с самым невинным видом. Девчонка. Как у этих девчонок головы устроены? Они вообще думать умеют, или у них логика совсем не работает? Пожалуй, Элли была единственным приятным исключением. Хотя Аларм вообще девушек знал мало, а близких знакомств с ними было ещё меньше.

Постепенно до Аларма дошло, что Энни всё ещё шмыгает носом и как-то странно отворачивается. Он поднялся и заглянул ей в лицо.

Энни и так была не красавицей (хотя и симпатичной), а когда плакала, то теряла и то, что уже было. Расквашенные губы, перекосившийся рот, красные глаза и мокрые щёки привлекательности никому не добавят. Аларм ощутил досаду и раздражение. А Энни ещё как-то хвасталась, что редко плачет! К тому же он никогда не присутствовал при девчоночьих слезах (вообще-то, ни при чьих слезах) и даже не знал, как тут правильно поступить.

Но не ругать же её. Просто потому, что это бесполезно. Хотя, ругай её или не ругай, она одинаково огрызается.

— Эй, — Аларм чуть тронул девочку за плечо. — Энни, послушай. Не обижайся. Ну, пошла за мной и пошла. Просто не надо было так делать.

— Я сама уже, представь себе, поняла, что не надо было, — Энни яростно сбросила плащ и развернулась к Аларму. — Думаешь, мне легко?

Аларм отступил на шаг. Ну вот, новый выверт!

— Я знаю, что я поступила как идиотка, и что теперь? Да, я выгляжу глупо, да, я поступила неправильно. Да, лучше бы мне было остаться в Изумрудном городе и сидеть там до скончания века! А мне вместо этого просто хотелось пойти в путешествие, но ты меня не взял бы, потому что такая спутница, как я, тебе только мешает — думаешь, я не понимаю? Да, я навязчивая, всё время ищу общения, всё время ко всем лезу. Но я думала, что ты мой друг, и каждый раз боялась, что ты снова меня оттолкнёшь. Что и получала! И снова лезла! И бегала за тобой, как будто у меня вообще никакого чувства собственного достоинства не осталось! И я знаю, что уже пора перестать это делать! — Энни перевела дыхание и закончила уже намного тише: — Потому что я тебя ни в чём не обвиняю. Я знаю, что виновата сама. И я больше не буду к тебе приставать. Отдай мой обруч, и я уйду.

В продолжение всего этого пламенного монолога сквозь слёзы Аларм всё больше и больше приходил в изумление. Он окончательно перестал понимать, что пытается объяснить Энни. Ну друг, и что? А разве он говорил, что он не друг? Просто с разными людьми разная дружба получается. И с Энни он дружит не так, как со Страшилой, или с Юргодом, или с Кустаром и Пеняром. И ему вовсе не нужно, чтоб Энни больше вот прямо никогда-никогда с ним не разговаривала. Пусть ведёт себя спокойно и как все люди, не выдавая внезапных сюрпризов. То насмехается, то плачет, то обвиняет, то вдруг вот такая исповедь. И постоянные смены настроения. То она бегает за ним, то показательно «я уйду». Кстати, Аларм не очень-то поверил бы, что она действительно уйдёт — скорее, будет продолжать следить за ним из-под обруча, только уже более осмотрительно, и постарается не попадаться. Только вот… ну зачем ей за ним бегать? Хочет дружить — пожалуйста, но почему нельзя ограничиться дружескими встречами в обществе? Ведь наверняка они ещё будут происходить неоднократно и часто. Высший свет — он такой, а они оба, как бы ни желали иного, вынуждены будут в нём вращаться время от времени. Зачем же, в самом деле, навязываться лично, да ещё не куда-нибудь, а в длительный поход? Единственное, что понятно — это то, что в Энниной голове куча противоречий самой себе. Отчего страдает и она сама, и окружающие.

А с другой стороны, Энни было жалко… Привязалась ни с того ни с сего (он вроде и повода-то не давал…), а теперь вот — страдает. Хотя, она сама виновата, что привязалась и страдает. Могла бы привязаться меньше. В конце концов, это она постоянно искала его общества, а не он — её. Ему-то и других хватало.

И вообще… Энни слишком уж похожа на Элли. И одновременно не похожа. А это самое тяжёлое.

— Что же мне с тобой сейчас делать? — тяжело вздохнул Аларм, не глядя на Энни.

— Отдай обруч, и я уйду.

— Ага. Ты мчалась за мной четыре дня, только для того, чтоб сверзиться в водопад, поплакать и уйти обратно, — усмехнулся Аларм.

Энни сердито вытерла мокрые щёки.

— Я теперь выгляжу в твоих глазах совсем дурой? — пробурчала она.

Аларм поморщился. Что за потребность душу наизнанку выворачивать и требовать того же от других?

— И вовсе нет. Выглядишь как обычно. И кстати, выбирай выражения, ты же всё-таки принцесса. Неужели тебе приятно, когда тебя так обзывают?

— Когда другие обзывают, неприятно. А я сама о себе имею право всё, что угодно говорить, потому что я себя лучше знаю, и знаю, когда меня можно ругать, а когда нет, — недовольно отозвалась Энни.

Наступило молчание. Аларм размышлял, представляя себе дальнейшие варианты развития событий. Обижать Энни не хочется. С другой стороны, уже понятно, что она всё равно будет расстроена, что бы ни произошло, потому что ну не может Аларм с ней дружить так, как она этого хочет. Вежливо ей всё объяснить и посоветовать отныне искать другие дорожки для путешествий? И отпустить одну, чтоб она опять куда-нибудь провалилась. Нет уж. Будь проклято вбитое с детства чувство ответственности за младших, за слабых, за одиноких и беспомощных, за не владеющих оружием, — а в Энни сочетались все эти качества, да ещё она к тому же девочка. А девочек, девушек и женщин вообще надо защищать и оберегать по умолчанию, если только это не какая-нибудь Корина или принцесса Ланга, которые сами не то что защитятся, но и нападут на кого угодно.

С другой стороны, путешествие с Энни — это куча проблем. Она же девочка. И вряд ли удовольствуется тем минимумом походного комфорта, к которому привык Аларм. А ещё удивительно, как это она четыре дня шла за ним с его же скоростью. Хотя, Аларм и не спешил, шёл неторопливо. Но всё равно, она быстро устанет. В ближайший же дождик начнётся недовольство. Ранних подъёмов она тоже не выдержит. Значит, придётся жертвовать ради девчоночьей прихоти (а как иначе обозвать это внезапное желание путешествовать?) своими интересами, а Аларм ради Энни жертвовать особо не собирался. А ещё она будет разговаривать, а он как-то не настроен её слушать и отвечать. Да и вообще, намного спокойнее гулять по лесам одному. Ни от кого не зависишь и ни под кого не подстраиваешься.

Но вот так холодно приказать девочке отстать?..

Он же не совсем бессердечный и бесчувственный.

Конечно, лучше бы не Энни за ним шла. Лучше бы не она искала его дружбы, если только то, что она под этим словом подразумевает, действительно именно дружба. Лучше б не она тут сейчас плакала, сердясь сама на свои слёзы.

Но не обижать же её только за то, что она — это она.

Энни сердито и с явной неловкостью, словно хотела спрятать свои действия, дёргала свои косички, пытаясь развязать ленты. Развязала, растрепала мокрые волосы. Поймала взгляд Аларма, недовольно вздёрнула нос.

— Ты же сама всё понимаешь, — проговорил он с обречённым вздохом. Энни же не маленькая. Только выглядит на двенадцать лет, а на самом деле ей уже в пять раз больше, и её седьмому внуку в Большом мире скоро будет два годика.

— Понимаю, — в тон ему ответила Энни. — Ты бы рад был пригласить в путешествие Элли, но вот только она в подобные походы не рвётся. Ей куда приятнее сидеть на одном месте, а приключения она терпит только по необходимости. Либо надо кому-то помочь, либо спастись самой. А сейчас ещё и эта корона ей на голову свалилась, — заключила Энни, из чего Аларм сделал вывод, что сама Энни такому повороту дел тоже не очень рада. Ей бы тоже было приятнее, если бы сестра осталась простой девушкой и любила приключения.

— Я не только это имел в виду, — тем не менее поморщился он.

— Ну да, я знаю, — легко согласилась Энни, косясь на него и пытаясь отжать воду с платья так, чтобы юбка не поднялась сильно выше колена. Аларм ответил таким же косым и чуть насмешливым взглядом и демонстративно отвернулся. Отошёл, снова сел на землю. Энни внешне всего двенадцать лет, она совсем ребёнок. Вот с Элли он бы смущался, но Энни вызывает в нём только снисходительность. — Ты думаешь, что я как компаньонка по походу тебе доставлю кучу проблем. Но ты учти, что я ещё в детстве любила длительные путешествия с долгими и трудными переходами и ночёвками в палатках.

— У меня нет палатки, — вставил Аларм. Он обходился без неё.

— У меня есть, — фыркнула Энни. — И между прочим, моим спутником всегда был мальчик, — ехидно добавила она. — Так что я прекрасно приспособлена к подобным ситуациям. И не буду доставлять неудобств ни тебе, ни себе.

Ага… мальчик. Если Аларма не подводит память, за этого мальчика Энни потом и замуж вышла, лет через десять. Правда, сейчас ей всего двенадцать лет, и так останется навсегда. Ну или до тех пор, пока Элли и Стелла вдвоём не соберутся и не отменят заклинание — если ещё смогут, конечно.

Может, зря он что-то подозревает? И она в самом деле — всего лишь ребёнок, которому не сидится на месте и он готов умчаться за кем угодно?

— Проще говоря, ты напрашиваешься в поход, — подвёл итог Аларм.

Энни ответила пафосным вздохом.

— Наконец-то до тебя дошло!

Она чуть отошла в сторону, вновь оказавшись в поле зрения Аларма. Он хмыкнул. Растрёпанные мокрые волосы, мятое (и тоже мокрое) платье, воинственное выражение лица с красными глазами и распухшими губами и носом. Н-да. В таком виде не влюбляются. В таком виде только лезут в авантюрные приключения. Зря он чего-то опасался.

Или не зря?.. Потому что Энни тут же среагировала на его смешок:

— Я, конечно, знаю, что Элли красивее, но извини, уж какая есть.

Аларм с досадой стукнул кулаком по земле. Напоминание об Элли — вот что самое ужасное в том, что Энни здесь. Не то, что придётся путешествовать с девчонкой, не то, что она слабенькая и болтливая. А то, что она такая вот неудачная копия Элли.

— О чём думаешь? — прямо спросила Энни, с деланной непринуждённостью подхватывая свой рюкзак. — Мы идём или как?

Аларм тоже встал, взял свой рюкзак и поднял плащ, брошенный Энни.

— Я вообще-то ещё не выразил согласия взять тебя с собой, — напомнил он, решив не отвечать на первый вопрос. Если Энни любит откровенничать, то он — нет.

Энни поникла, но глаза смотрели всё так же дерзко.

— То есть ты меня прогоняешь.

Что бы он сейчас ни сделал, подумал Аларм, победа всё равно останется за ней. Если он её прогонит, то она уйдёт с видом «я вся такая оскорблённая невинность». Если он её возьмёт с собой, то она пойдёт с видом «я всех победила, уговорила и переговорила».

— Что бы ты сделала на моём месте? — решил поинтересоваться он.

Энни усмехнулась.

— На твоём месте я бы попыталась хотя бы посочувствовать другому человеку. Попытаться его понять. И не отталкивать. Может, всё это и неправильно, но отталкивать — самое неправильное, — серьёзно объяснила она. Довольно спокойно, как будто речь шла о посторонних людях, но глаза смотрели печально.

— Что «всё это» неправильно? — не понял Аларм.

— То, что я пришла, что я здесь, что пытаюсь навязать тебе свою дру… — Энни проглотила слово и заменила на другое, — компанию. Я знаю, что это неправильно. Может, когда-нибудь это пройдёт, — как будто с презрением к самой себе заключила она.

— Я всё равно ничего не понял. Кого ты сейчас ругаешь больше — меня или себя? — прямо спросил Аларм.

— Обоих, — мрачно ответила Энни. — Себя за глупость, а тебя — за твердокаменность. Я понимаю, что тебе со мной неинтересно. Но ведь ты же можешь быть моим другом, просто убедил себя, что не хочешь.

— Вот как? — только и проговорил Аларм, несколько ошарашенный таким выводом.

— Да. Так что? Куда мне идти? В любом случае, обруч мой отдай, пожалуйста.

Аларм, помедлив, протянул обруч. В душе его боролись отчаяние и жалость. Отчаяние — если он возьмёт Энни с собой, то каждый шаг её будет снова напоминать о том, что она не Элли. А если не возьмёт, то будет мучиться от жалости к этой девочке, которая не виновата в том, что она — не сестра.

— Ладно, — решился он, хотя решение далось тяжело. Но он не будет эгоистом и не будет травить себя. Может, и удастся привыкнуть и даже перестроиться. Может, дружба с Энни — не такое уж безнадёжное дело, и если уж не вылечило бегство, то вылечит время. — Давай так. Пойдёшь пока со мной… Скоро уже вечер, а завтра решим, что делать.

— Спасибо, — хмыкнула Энни. Зажато протянула руку, принимая обруч, и виновато улыбнулась. Не то просила извинения, не то ещё сердилась на себя. А может, просто боялась…

…И всё-таки, как же он так влип?

Ведь не собирался, ну совершенно не собирался он брать Энни с собой. Это было немыслимо, но это случилось. Аларм не мог поверить себе. И продолжал себя ругать. Мысленно, конечно. И Энни тоже, и тоже мысленно. Пока что они шли в молчании. Шли довольно долго. У Энни успели высохнуть платье и волосы, и она, как казалось Аларму, нарочно не собирала их и не заплетала снова в косы. Распущенные волосы делали её чуть старше и больше похожей на Элли. Сходство у них было почти как у близнецов, если б они случайно оказались одного возраста. Но Энни специально когда-то попросила Стеллу дать ей именно двенадцать лет, потому что это был тот возраст, в котором она последний раз посетила Волшебную страну. А Элли выглядела старше… Года на три-четыре точно. А фактическая разница у них — десять лет.

Но скоро уже вечер… Пусть эти оставшиеся несколько часов будут для Энни испытательным сроком. Ну и для него тоже. А завтра утром он решит окончательно.

По-пут-чица, да уж…

Аларм шёл впереди, всё убыстряя шаг. Так, чтобы не видеть Энни, и время от времени с усмешкой думая: вот-вот девчонка запросит отдых. Но Энни так же бодро, порой и вприпрыжку, шагала сзади, держа неизменную дистанцию. Не приближаясь, но и не отставая. Наконец, когда она уже почти бежала, Аларм демонстративно остановился.

Здесь открывался чудесный вид. Река поворачивала, на противоположном берегу расстилались луга, за поворотом виднелся в зеленоватой дымке лес. Ленивые облака над головой как будто застряли на одном месте. За спиной — тоже лес. Где-то перекликаются птицы — порой обычным птичьим свистом, порой человеческой речью. Гудят пчёлы и мухи. Единственное неудобство — солнце бьёт в глаза, поэтому Аларм не мог долго смотреть вдаль и быстро перевёл взгляд ниже и ближе, непосредственно на реку.

Он подождал, пока Энни подойдёт ближе, и поинтересовался:

— Устала? Можем отдохнуть.

Сказал таким тоном, чтобы у Энни не возникло сомнений: сам-то он не устал. Делает снисхождение.

— Нет, спасибо, — фыркнула девочка. Явно услышала в голосе всё, что он туда вкладывал. — Можем в том же темпе двинуться дальше.

Аларм пожал плечами. Отошёл недалеко, уселся на траву. На Энни больше не оглядывался. Он не собирался нестись сломя голову куда глаза глядят. Просто испытывал «на прочность», хотя не признался бы в этом вслух.

Судя по звукам (шорохам и вздохам), Энни тоже устроилась где-то рядом. Интересно, а как же ей приходилось действовать, пока она скрывалась под серебряным обручем? Насколько близко она тогда подходила к Аларму? Ведь он иной раз вообще по таким дебрям в лесной чаще пробирался, что там шаг в сторону — и уже не разглядишь ничего. А ночью слышен каждый шорох на двадцать шагов вокруг, но что-то не припоминалось сейчас ничего такого, что выдало бы подобную бдительную слежку. И просыпался Аларм всегда довольно рано и почти сразу же отправлялся в дальнейший путь. Неужели Энни следила за ним столь аккуратно и дотошно, что, не выдавая себя, успевала его догнать по утрам? Или она сверхопытный следопыт?

Или чего-то не договорила? Может, её сестра всё-таки в курсе всех подробностей её приключений?

Да ну… Элли всё-таки куда благоразумнее.

— Слушай… — робко нарушила Энни долгое молчание. — А… — и она умолкла.

— М? — Не повернул головы Аларм.

— А ничего… в смысле, можно… ну… то есть… ты со мной будешь разговаривать?

Начинается! Вообще-то Аларм предпочитал выражать дружеское и вообще хорошее отношение делами. Спасти из водопада — это он всегда с радостью, но болтать языком — увольте. Однако Энни, похоже, придерживалась мнения, что дела — это хорошо, а разговоры тоже нужны. Как будто в этом вся дружба! Но объяснять это Аларм не стал.

— Да, — вздохнул он. — Буду разговаривать.

— Спасибо, — вежливо и всё-таки робко отозвалась Энни. То ли действительно робко, то ли всего лишь строила из себя смиренницу…

Вот и весь разговор! Аларму даже стало смешно. Он чуть оглянулся и скосил глаза на Энни. Она смотрела выжидающе. Чтобы подтвердить, что разговаривать он с ней будет, Аларм решил спросить о том, о чём только что думал:

— Как ты успевала меня догонять?

Энни, просветлев лицом, придвинулась чуть-чуть поближе и махнула рукой.

— Да ничего особенного. Я же знала, что ты пойдёшь по берегу реки, так что даже и не следила за тобой особо.

— А откуда знала?.. — изумился Аларм.

Энни пожала плечами.

— Да ты ещё во дворце как-то упомянул, что пойдёшь в Жёлтую страну, но не прямиком, а вдоль берега реки. Ты говорил это Страшиле.

— А ты подслушала.

— Нет, просто услышала, — настойчиво (и слегка обиженно) объяснила Энни. — А это большая разница. Я же не специально.

— Да-да. Ты всегда совершенно не специально оказываешься там же, где и я, — с иронией отозвался Аларм. Энни скрестила руки на груди и вскинула голову.

— А что ты, собственно, имеешь против моего общества? Только то, что я не Элли?

О небо, опять…

А главное, выкрутиться из этого вопроса сложно. Правильным ответом было бы «да», но тогда из насмешек не выберешься.

— Если бы я всех людей сравнивал с Элли, то легче было бы умереть второй раз, — ответил Аларм. — Проблема не в Элли, а в том, что у тебя очень трудный характер, и общаться с тобой очень тяжело. Извини.

Энни обиженно хмыкнула.

— Ну не хочешь, не общайся.

Аларм усмехнулся и снова молча стал смотреть на реку. Он не собирается портить себе приятное путешествие только из-за вечно противоречивой натуры своей нежданно-негаданно свалившейся на голову (вернее, в водопад) спутницы. Раз «не хочешь — не общайся», так он и не будет, делов-то!..

Энни же, похоже, обиделась ещё больше, так как через некоторое время напряжённо заявила:

— Ну, то есть, я не говорю, что…

— Ты говоришь слишком много, — оборвал её Аларм.

Услышал за спиной тяжёлый (и вконец обиженный) вздох и после этого — наконец-то! — тишину. Да-а. Всё-таки с Элли всё было куда проще. Она ничего не требовала. Ничего не ждала. Не навязывалась и не просила «разговаривать». С ней было легче…

Было.

Аларм осторожно повернул голову. Чуть-чуть. Заметил, что Энни смотрит на него, и отвернулся снова. Нет, Элли (в числе всего прочего, конечно) тем и хороша была, что никогда не стремилась завоевать привязанность. Она вела себя просто и естественно, с радостью принимая дружбу и симпатию в каком угодно виде. И в противоречия её не бросало, как Энни. То «хочу дружить», то «не хочешь — не общайся»…

Энни, похоже, надоело сидеть сзади. Она встала, неторопливо прошла вперёд. Постояла в двух шагах от обрыва. На Аларма оглядывалась, но искоса, как бы проверяя его реакцию. Аларму опять стало смешно. Как будто они украдкой пытаются следить друг за другом и играют в дурацкую игру «я сделаю вид, что мне всё равно». От обрыва он Энни не оттаскивал и не отзывал. Она уже достаточно взрослая, и не надо вечно держать её за ручку. Она, в конце концов, почти в четыре раза старше него!

Энни прошлась вправо, влево, потом пристроилась на поваленном дереве и расслабленно уставилась вдаль, но так, чтобы смотреть мимо Аларма. Аларм поморщился, мысленно махнул рукой и устремил взгляд на девочку уже открыто.

— Снова сравниваешь, да? — невесело заметила она минут через пять.

— Снова сравниваю, — согласился Аларм. Это ведь так и было. И Энни в этом сравнении не выигрывала.

Энни немного помолчала, а потом сказала непонятно:

— Противная роль третьей лишней…

— То есть?

Девочка с сожалением (хотя, это было больше похоже на саможаление) посмотрела на него.

— Знаешь игру такую? Найти по какому-нибудь признаку в группе похожих предметов лишний. Их может быть три, четыре, пять… Например… ну, например, вот: яблоко, груша, слива, морковка. Что лишнее?

— Морковка, — ответил Аларм, не понимая, к чему она клонит.

— Правильно. Потому что она овощ, а не фрукт. А теперь: заяц, волк, человек. Кто тут?

— Ну… человек?

— Да, потому что остальные животные. А теперь: мама, папа, бабушка. Кто лишний?

— Бабушка, — ответил Аларм. Зачем эта нелепая игра?

— А вот и нет. Лишний папа, потому что он мужчина. А вот теперь: друг, подруга и сестра?

— Энни, к чему ты это ведёшь? — не выдержал Аларм.

— Ответь, — настойчиво попросила девочка.

— Я не знаю.

— Сестра лишняя, — мрачно объяснила Энни. — Потому что друг и подруга — это дружба, а сестра — так, сама по себе. С ней другие отношения. Может, лучше, может, хуже. Но в дружбу она не вписывается.

— И что? — продолжал не понимать Аларм.

Энни вздохнула, спрыгнула с дерева и подошла ближе к Аларму. Села на траву неподалёку.

— Очень просто. Объясняю, — с горьким смешком сказала она. — Я мало видела вас с Элли, но ты там явно претендовал на дружбу — или не только на дружбу, — ехидно добавила она, заметила мрачный взгляд Аларма и снова сделала серьёзное лицо. — А она вежливо всё это принимала. И когда Элли оказывалась с тобой рядом, для тебя весь остальной мир не существовал. Она была не такая, конечно — больше обращала внимания на других. Но мне приходилось быть третьей лишней. Когда я обращалась к тебе, ты даже не слышал.

— Я не помню, чтобы всё было именно так, — озадаченно возразил Аларм. — По-моему, всё было нормально.

— Это тебе так кажется, — грустно засмеялась Энни. — А на самом деле всё было именно так. Ты смотрел на Элли, она смотрела вокруг, а я при вас обоих была третьим лишним и ходила за вами хвостом, никому не нужным и не интересным. Ещё хорошо, хоть Элли меня привечала и утешала. Сестра как-никак. Ты ещё вспомни, как один раз позвал Страшилу и меня на прогулку в парк, а там оказалась Элли. И я вынуждена была бродить вокруг вас, пока вы вели утончённую светскую беседу. Такой вот навязчивый маячок, который время от времени пытался подать голос и пристраивался к Элли под ручку. Элли-то ко всем приветлива, но вот только роли третьей лишней это не уменьшает.

— Да что ты с этой третьей лишней?.. — начал Аларм возмущённо, но Энни всё с той же насмешливо-жалкой улыбкой покачала головой.

— Я знаю, что говорю. Просто, понимаешь, роль третьей лишней — это самая страшная роль в любой компании. Самая обидная и досадная.

— Вообще-то я тогда специально позвал Страшилу… — снова начал Аларм, но Энни взмахнула рукой, прерывая его:

— Позвал на прогулку кто? Ты. Тем более что Страшила вообще вернулся сразу же, как мы встретили Элли, он же не любит долго ходить пешком. И вот когда ты приглашаешь кого-то на прогулку, то ты и обязан думать о времяпрепровождении и заинтересованности своих спутников.

— Послушай, — рассердился Аларм, — ты теперь будешь до конца жизни вспоминать о такой ерунде, как получасовая прогулка в парке? — Вот умеют же девчонки придумывать себе проблемы!

— Это для тебя ерунда. Ты там меня и не видел, одну только Элли, — поморщилась Энни. — А для меня не ерунда.

— Ну и что ты от меня сейчас хочешь? — не вытерпел Аларм.

— Ничего, — вздохнула Энни.

— Тогда к чему весь этот разговор?..

Энни печально пожала плечами.

— Просто пыталась тебе объяснить. И попросить… просто в следующий раз не ставь меня в положение третьей лишней, ладно? Я всё понимаю, но это ужасное положение. И я никому такого не пожелаю.

— Что ты понимаешь… — горько усмехнулся Аларм.

Какая разница, кто там был третьим лишним. Это прошло. С Элли они на «вы». А Энни никогда не станет такой, как сестра, точнее — она никогда не станет ею. С ней можно дружить (хотя и с трудом), но испытывать к ней ту же симпатию, что и к Элли, Аларм не сможет никогда.

И теперь все они друг для друга — даже не третьи, а вторые лишние. Аларм лишний для Элли, а Энни лишняя для Аларма.

Хотя и жалко её. Но что он может сделать?..

— Да всё я понимаю, не маленькая, — буркнула Энни, поднимаясь. Бросила на Аларма вопросительный взгляд.

— Уже хочешь пойти дальше? — прищурился он с тонкой улыбкой. Показывает свою выносливость, дразнит его? И как долго выдержит, пока не запросит отдыха сама?

— А что? Какие-то другие планы? — невинно поинтересовалась девочка. — Или ты здесь решил устроить привал до завтрашнего утра?

Аларм пожал плечами. Место для привала не очень выгодное, да и до вечера ещё времени достаточно. Ещё часок-другой можно побродить. Он тоже встал.

На этот раз они двигались не спеша. Аларм смирился с присутствием Энни и даже не стал прерывать её, когда она разговорилась. Хотя её потребность откровенничать ему не очень была по душе. И её всякие разные намёки и сочувственные насмешки — тоже.

— Ты зря думаешь, что я слабенькая и не смогу долго ходить, — сказала Энни. — Я очень выносливая.

— Ты это уже говорила.

— Тогда тем более. Конечно, физически я слабая, мечом махать не смогу, таскать тяжести тоже, но вот долго ходить я вполне привыкла. С детства ещё. И Э…— Энни замолкла на полуслове.

— И Элли, — закончил за неё Аларм.

Энни обиделась.

— Ну да. Только не надо снова думать, что вот хорошо было бы, если бы сейчас вместо меня тут была Элли!

Аларм с досадой оглянулся на неё.

— Давай не будем начинать по третьему кругу, а? — попросил он. — И ещё — давай ты не будешь копаться в моих мыслях.

— Я и не копаюсь. Просто у тебя все мысли на лбу написаны, а я достаточно хорошо тебя знаю, — усмехнулась Энни, ускоряя шаг, чтобы поравняться с Алармом. Он недовольно поджал губы, но позволил ей идти рядом. — Ты ведь только и думаешь, что об Элли.

— А тебе что нужно? Чтобы я только и думал, что о тебе? Мне о тебе думать не надо, ты и так о себе напомнишь, — отмахнулся Аларм.

Энни, кажется, снова обиделась.

— Только не надо делать из меня эгоистку, которая ко всем лезет, — прошипела она.

Аларм только руками развёл с изумлением.

— Ещё днём ты кричала, как тебе трудно, что ты всё понимаешь, что ты такая несчастная, что ты навязчивая, и всё такое прочее. Теперь, оказывается, это я из тебя делаю эгоистку. Определись уже, кто виноват — я или ты.

Энни открыла рот, закрыла, снова открыла и выдала:

— Себя я поругаю сама. А когда меня ещё и другие ругают, то обидно!

— Ты никогда не замечала, сколько в тебе противоречий? — спросил Аларм, устав от сюрпризов девчоночьей логики.

— Замечала, — легко согласилась Энни.

— И?

— Ну, во-первых, это от моего настроения зависит. А во-вторых, ты же никогда не знаешь, с какими мыслями я говорю. Я же не всегда могу объяснить всё, что я чувствую. А ещё я очень эмоциональная. Раньше я такая не была, а теперь вот, — Энни развела руками. — Приходится с этим мириться.

— Но это не значит, что с этим должны мириться окружающие.

— Слушай, что ты ко мне пристал? — рассердилась Энни. — Если я тебе только мешаю, то так и скажи!

Кто ещё к кому пристал… Аларм устало посмотрел на девочку.

— Мне очень мешают твои странные выводы и эмоциональные взрывы. Ты же вроде взрослый человек, а ведёшь себя как маленькая. Знаешь, я тебя лучше отведу обратно в Изумрудный город.

— Не надо! — умоляюще воскликнула девочка. — Пожалуйста.

— Почему?

— Я не для того отправилась в путешествие, чтобы меня обратно возвращали. Элли меня отпустила, она против путешествия возражать не будет. А если я ей скажу, что встретилась с тобой, то тем более, а то она немного волнуется, что я одна, мало ли что.

Прикусив губу, Энни просительно смотрела на Аларма. Растерянный, жалобный взгляд голубых глаз. Растрёпанные светлые волосы — Энни так их и не заплела.

И выражение лица… Аларм не отличался особой чуткостью, особенно в отношении женщин, девушек и девочек. Но сейчас ему казалось — за этой просьбой стоит нечто большее, чем просто мольба о совместном путешествии. Отчаянная попытка подружиться? Попытка доказать, что она не такой уж плохой вариант товарища по походу?

Безмолвная просьба — не прогоняй меня, только не прогоняй!..

А ему нужен друг. Уединение слишком быстро перешло в одиночество. Конечно, Энни не лучший вариант, но… хоть кто-то.

А что подумает её сестра?..

— А ты уверена, что Элли не будет возражать против того, что ты пойдёшь куда-то вслед за мной? — мрачно уточнил он.

— Уверена, — энергично закивала Энни. — Она, конечно, удивится, но возражать не будет, — подумав, закончила девочка.

…И всё-таки. Аларм не верил сам себе. Если бы ему предложили самостоятельно выбрать предполагаемого компаньона в поход, то Энни в списке была бы последней, если бы вообще была.

Чего ждёт Энни от этого путешествия? Успешного развития дружбы? Или ещё чего-то? Или путешествие уже само по себе цель?

По лицу Энни невозможно было ничего определить — да Аларм и не сумел бы. Девочка невозмутимо шагала то рядом, то забегая вперёд, то чуть приотставая. И, кажется, была вполне довольна. На Аларма она смотрела только тогда, когда он сам на неё не смотрел или делал вид, что не смотрит. Да и в этих случаях Энни упорно изображала, что как будто нечаянно перевела на Аларма взгляд, и вообще не он привлёк её внимание, а вон то деревце на повороте тропинки. Между собой они мало разговаривали. Аларм не имел привычки постоянно языком чесать, а Энни то ли обиделась, то ли выжидала чего-то, то ли пыталась произвести приятное впечатление. Кто её разберёт!..

Тем временем день близился к вечеру, и солнце уже опустилось низко за далёкие леса и поля через реку. От реки дул свежий ветерок, становилось всё прохладнее. Энни, остановившись, достала из своего рюкзака тёплую кофту — её платьице ведь было совсем лёгким. Аларм покосился на рюкзак Энни с некоторым интересом. То, что Энни не хвастала своим опытом путешественницы, он и так знал, но не очень верил в её искреннюю заинтересованность этим делом. Но, похоже, девочка действительно умела и любила ходить в походы.

А вот Элли — явно нет. То есть она умела, но не любила. Пойти куда-то и зачем-то — это можно, а вот чтобы идти просто ради удовольствия от процесса путешествия — это была исключительно черта младшей сестры.

Энни перехватила взгляд Аларма.

— Послушай, — нерешительно начала она, — на закате обычно я с Элли разговариваю.

— Ну и хорошо, — пожал плечами Аларм. — Я могу отойти, чтобы не мешать.

— А… — растерялась Энни. — Ну ладно. — Похоже было, что она ждала чего-то другого.

— А что ты хотела? — решил уточнить Аларм.

— Ну, мало ли… Она будет смотреть на меня по зеркалу и разговаривать мысленно, — стеснительно промямлила Энни. — Я могу ей не говорить, что я с тобой, если хочешь. А хочешь, наоборот.

— Да как хочешь, — махнул рукой Аларм. — Твоё же путешествие, а не моё.

«И сестра не моя», — чуть не добавил он, но воздержался. Мысль об Элли была слишком болезненной. Ещё не хватало, чтобы Энни предложила ему ручкой помахать Элли через зеркало! Так что он только бесстрастно добавил:

— Давай отойдём в лес и будем искать место для привала. На берегу ветрено.

Энни согласно кивнула.

Место они нашли не очень удобное, но в целом подходящее — кругом деревья, ветер не сильно проникает, есть где развести костёр (и хворосту тоже достаточно валяется под ногами). Аларм оставил Энни здесь, а сам подхватил котелок и отправился обратно к реке за водой с тем расчётом, чтобы, пока он бродит туда-сюда, Энни отчиталась сестре самостоятельно в своих поступках. Заодно поручил девочке набрать сухих веток, чем она с готовностью занялась.

Он нарочно не спешил. Даже задержался на берегу, глядя в закатное небо. В смеси розовых, золотых и фиолетовых красок было что-то умиротворяющее. Аларм стоял долго, пытаясь разобраться в своих мыслях, чувствах и эмоциях. Но понял, что это будет трудно, махнул рукой (мысленно) и отправился обратно к месту привала.

Оказалось, что его ухищрения и попытки протянуть время результата особо не дали. Энни уже собрала огромную кучу хвороста, таская его целыми охапками, но, если приглядеться, можно было заметить, что она как будто разговаривает неслышно с кем-то невидимым — на это указывали оживлённая жестикуляция и мимика. А порой и смех, тоже неслышный. Аларм остановился за деревьями, не выходя на устроенную ими «полянку», но Энни заметила его и махнула в его сторону рукой. Аларм не знал, взглянула ли на него Элли, но на всякий случай вежливо поклонился. У Энни же настроение было явно очень весёлое. Для сестры ли старалась? Или правда всему радовалась?

Наконец Энни притащила очередную охапку хвороста и веток потолще и позвала Аларма:

— Всё, я договорила. Посмотри, хватит этого?

— Хватит.

Аларм некоторое время боролся с любопытством, а потом всё же поинтересовался:

— И что же сестра тебе сказала?

Энни невозмутимо махнула рукой.

— Ничего особенного. Я ей рассказала… ну, только я не стала говорить, что под обручем пряталась, — смущённой скороговоркой вставила она, — рассказала про водопад и что с тобой там встретилась. Ну и так, в общих деталях описала путешествие. Она пожелала удачи, уточнила, куда мы идём, понадеялась, что в развалины города Теней мы не сунемся… ну и, в общем, всё, — закончила девочка.

— Хорошо, — коротко отозвался Аларм.

Пока они совместными усилиями пытались приготовить ужин, разговора почти не было. Внезапно Аларм ощутил некоторое удовлетворение от того, что Энни, оказывается, не всегда нуждается в подробных словесных объяснениях и понимает указания даже не с полуслова, а с «полужеста». Хоть что-то хорошее. Может быть, и правда путешествие в её компании будет не таким уж трудным? А в чём-то даже и интереснее одиночного.

Собственно приготовление еды Энни целиком забрала в свои руки, отстранив Аларма с хмурым (и несколько высокомерным) видом. Он пожал плечами и принялся ломать сухие ветки, благо их вокруг валялось в достаточном количестве, а часть Энни уже сложила в большую кучу. Сам ужин тоже прошёл в молчании.

Аларм наблюдал за девочкой. Движения её были несколько скованные и напряжённые, но выражение лица спокойное и даже почти весёлое. Добилась своего и радуется? Или просто задумалась о чём-то?

— Завтрак готовлю я, — попытался установить свои позиции Аларм. Тем более он подозревал, что Энни наверняка проспит, а зависеть от неё не хотелось.

— Ещё чего! — быстро отозвалась Энни. — Да ты не думай. Я рано встаю.

— Что-то не помнится, — сказал Аларм. Насколько он знал, во дворце Энни всегда выходила к завтраку сонная, вялая и хмурая, а ведь дворцовые завтраки довольно поздние.

— Ну, вообще-то я соня, — согласилась Энни. — Но на свежем воздухе обычно встаю рано. Просто в условиях городской жизни я могу лечь спать заполночь, поэтому утром пока раскачаюсь…

Аларм только усмехнулся, но промолчал.

Энни рассеянно посмотрела на костёр.

— Огонь будем поддерживать или погасим?

— Как хочешь. — Сам Аларм обычно позволял костру угаснуть естественным путём.

— Давай тогда пока сидим, будем поддерживать, — просительно предложила Энни.

Аларм пожал плечами, как бы говоря: да пожалуйста, на твоё усмотрение. Энни поняла. Отошла к своему рюкзаку и вытащила оттуда небольшой свёрток.

— Это что? — не удержался от вопроса Аларм. Энни довольно улыбнулась:

— Палатка.

Аларм вскинул брови, демонстрируя молчаливое удивление. Свёрток выглядел каким-то очень уж маленьким для «походного домика». Энни развела руками.

— Я даже сама не знаю, как мне пришло в голову её сунуть. Ещё в Большом мире, представляешь? Я ведь тогда не была уверена, что попаду в Волшебную страну… хотя и надеялась. В общем, подумала, помечтала и сунула в сумку. И вот, пригодилась. Она, правда, очень маленькая… — Энни замялась и умолкла. Аларм понимающе усмехнулся:

— В гости не напрашиваюсь.

В очередной раз мелькнула мысль: если бы это была Элли, он бы смутился. Но Энни слишком ребёнок…

Энни тем временем скованно улыбнулась и, отойдя на два шага, принялась устраивать своё временное полотняное жилище. Аларм следил заинтересованно. В Волшебной стране путешествия и походные принадлежности не очень-то популярны, в частности палатки, а таких — тонких, лёгких, маленьких, из непонятной материи и на каркасе из ещё более непонятных материалов, — он тем более никогда не видел. И немало изумился тому, как быстро и довольно умело Энни установила палатку не больше чем за пять минут. Девочка заметила его взгляд и объяснила неловко:

— Она такая… быстро собирается и разбирается. Главное, натянуть… и колышки не потерять.

Аларм только кивнул. А Энни постояла немного, глубокомысленно уставившись на результат своего труда (крошечная «норка» ей по пояс, Аларму казалось, там и одна Энни-то с трудом поместится), и выдала:

— Я последние тридцать лет каждый год мечтала о походах и палатках. Но возраст уже был не тот.

— А до того? — снова не удержался от вопроса Аларм.

— До того мы иногда ходили… Ездили куда-нибудь на побережье. Потом даже с детьми пару раз. А потом как-то перестали. Да и времени стало не хватать. А, я вспомнила… Маргарет после одного такого похода заболела, она маленькая была совсем. И мы перестали ездить, — Энни чуть вздохнула, печально глядя в темноту леса, и уселась на бревно напротив Аларма.

— Маргарет — это кто? — осторожно спросил Аларм.

— Моя младшая дочка, — улыбнулась Энни. — Звучит странно, да?

— Почему?

— Ну… Я же сейчас сама как ребёнок. А у Маргарет уже у самой двое детей… — И Энни совсем погрустнела. Аларм сочувственно молчал.

— Но я всё равно радуюсь тому, что есть, — решительно тряхнула головой Энни. Аларм озадаченно уставился на неё, и девочка поспешила развить свою мысль: — В последнее время я это поняла — надо радоваться тому, что есть. Конечно, хочется, чтобы всё было идеально, но идеально не будет. И вместо того, чтобы хныкать и горевать о том, что мне чего-то недодали, лучше радоваться, что всё-таки дали хоть что-то из того, что хотелось, потому что и этого могло бы не быть. Тем более что иногда вообще бывает так, что ты чего-то ждал хорошего, а тебе дали ещё лучше, просто ты этого не видишь. А надо увидеть.

Аларм с некоторым трудом разобрался в этой сложной теории и на всякий случай решил поинтересоваться:

— А например?

— Ну… — Энни снова замялась, и Аларм решил подсказать:

— Сейчас ты тоже радуешься тому, что есть?

— Ага, — торжественно кивнула Энни. — Понимаешь, я подумала — ты ведь мог бы меня вообще не взять в поход. А так я вот иду… кругом природа, река, лес, да и сам по себе поход… Костёр, палатка, это же здорово.

Аларм согласно кивнул. Оптимизм — это хорошо. Ну и прекрасно, что у Энни такой настрой и она больше не требует «дружить» и «разговаривать». Отступилась, или всё ещё мечтает, что это произойдёт как-нибудь со временем и само собой?

— Ну и если взять ситуацию вообще… — продолжала рассуждать Энни. — Когда я только вернулась в Волшебную страну, то долго переживала, что мне делать и что будет потом. Вот сейчас мне дали вечную юность, а как я теперь в Большой мир вернусь? Конечно, можно попытаться её отменить, но я ещё с Элли об этом не говорила. Потому что подумала — не стоит спешить. Когда я ещё в Волшебную страну попаду и попаду ли, если сейчас уеду обратно домой? В общем, я нервничала-нервничала, волновалась, переживала, а потом поняла, что не надо переживать, и вообще лучше решать проблемы по мере их поступления. Сейчас для Волшебной страны было лучше, если бы я была девочкой, а мне и самой это лучше. А потом посмотрим. И пока что я не должна думать о проблемах возвращения, потому что есть куча всего хорошего. Ну, а потом я не должна буду грустить, что вернулась, потому что там тоже куча всего хорошего. Это если я ещё вернусь, — добавила она с грустью.

— А ты не хочешь возвращаться? — спросил Аларм.

Энни мрачно пожала плечами.

— И хочу, и не хочу… Понимаешь, у меня там семья. Дети, внуки. Но им я уже не очень-то нужна, на крайний случай там есть другие бабушки. А здесь у меня сестра и друзья. И здесь я тоже не очень-то нужна. Везде я лишняя, — иронично усмехнулась она. — Там моя жизнь закончена, а здесь мне вообще нет места. Дети не слишком огорчатся расставанием, для них я просто уехала в другую страну. А с Элли мы столько лет жили порознь, что легко можем так и продолжать. Друзья тоже без меня обойдутся… Но ты не думай, — гордо вскинула голову девочка, — я не жалуюсь. Просто факт есть факт, и я не могу этого не видеть. Я одинаково привязана как к Большому миру, так и к Волшебной стране, и весь вопрос в том, где я нужнее. Недавно ещё я была очень нужна своей семье, потом необходимость во мне отпала. Потом я была очень нужна здесь, я внесла свой вклад в победу, но теперь всё закончилось. И я не знаю, что мне делать, — просто и беззащитно призналась Энни.

Аларм со вниманием её выслушал.

— А чего бы тебе самой хотелось? — задал он вопрос, когда девочка замолчала.

Энни покачала головой.

— Я не знаю. Понимаешь, я жутко несамостоятельная. Я знаю, что так нельзя, но за всю свою жизнь так и не смогла из этого выкарабкаться. Я всегда была с кем-то, всегда была младшей. Всегда мне кто-то что-то подсказывал, указывал, можно даже сказать, командовал. Я могла быть своевольной в мелочах, но в крупных делах и начинаниях — никогда…

— Но ты же пошла в этот поход, — с усмешкой напомнил Аларм. Энни махнула рукой.

— Ну, это как раз несложно было. Как небольшая прогулка. А я имею в виду такие дела, которые могут существенно изменить мою жизнь. И вот здесь всегда всё решали за меня. Сначала родители, потом муж, потом сын.

— Ну, а как же твоё неуёмное желание попасть в Волшебную страну? — снова напомнил Аларм. — Разве ты тут не сама решила?

Энни махнула рукой.

— А чего тут решать? Если я, сколько помню себя, столько помню и рассказы о Волшебной стране. Тут сложно не захотеть в неё попасть, если тебе о ней старшая сестра все уши прожужжала, — она засмеялась. — Да и потом… Мне ведь так и не хватило бы решимости просто вот взять и вернуться сюда, если бы Стелла меня не вызвала.

Аларм подумал, что увязать авантюрную натуру Энни с её «несамостоятельностью» довольно сложно. Но, в общем-то, в чём-то она права. Она, похоже, и в самом деле всю жизнь жила на положении «младшей», и теперь очень растерянна, когда надо самой решить, куда шагнуть дальше — в Большой мир или в Волшебную страну. Вот и бегает девчонка, не зная, куда приткнуться, и стараясь оттянуть момент принятия окончательного решения.

— Но ты же можешь с Элли посоветоваться, куда тебе идти и где оставаться, — сказал Аларм. Не то чтобы ему было так это интересно, но как-то ведь надо беседу поддерживать.

— Могу, но она тоже всё надвое скажет, — вздохнула Энни. — Ей хорошо. Она более самостоятельный и более самодостаточный человек. И сомнений в собственной жизни у неё куда меньше, чем у меня. К тому же ей-то всегда есть чем заняться, а сейчас особенно. Когда-то я думала, что вот, за Элли всё решают предсказания, предназначения и всё такое прочее. Сказали «нельзя в Волшебную страну возвращаться» — не возвращалась. Сказали «надо вернуться» — вернулась. Сказали «надо стать Хранительницей» — стала. А я вроде как вольна в своём выборе, как хочу, так и живу. А на самом деле это ещё сложнее. Я бы предпочла знать точно, что меня ждёт и чего ждут от меня. — Энни помолчала, потом грустно поморщилась и добавила непонятно почему: — Элли больше повезло… Да и вообще она лучше меня.

Аларм покосился на девочку. Провокация или искреннее признание сестриного превосходства?

— В чём лучше? — осторожно, стараясь сделать тон бесстрастным, спросил он. Сам-то он тоже думал, что Элли лучше, но почему так считает Энни, которая вроде никогда не изъявляла желания быть смиренной тенью сестры и вечно стремилась обратить всеобщее внимание на себя и вылезти на первый план?

— Да во всём, — махнула рукой Энни. — Она и умнее, и старше, и ведёт себя лучше. Ты же сам видишь.

— Я-то вижу, но мне интересен твой взгляд, — усмехнулся Аларм.

— Ну, вот мой взгляд… — со смешком кивнула Энни. — Элли меня во многом превосходит. Хотя иногда, как говорится, наши достоинства — это продолжения наших недостатков, и к нам с Элли это тоже относится. Но такие люди, как она, всегда уверены в себе и своей жизни, и окружающие тоже уверены, что у них-то всё и всегда будет хорошо. Хотя жизнь Элли в Большом мире нельзя назвать совершенством — на мой взгляд, — но она всегда была довольна и счастлива. Довольна своей работой, независимостью, условиями жизни. И главное, конечно, то, что она всегда была самодостаточным сильным человеком. А я нет. Я так и не смогла стать такой, как она.

— Я бы не сказал, что Элли всегда уверена в себе, — заметил Аларм.

Энни улыбнулась:

— Если б она не была уверена, то сейчас бы тоже бегала за всеми в поисках дружбы. А так у неё всё есть. Даже когда Корина её убить пыталась, ещё в начале её здешних приключений, то Элли всё равно вела себя спокойно. Она никогда не впадает в панику и знает, что всё будет хорошо, а если не будет, то значит, так надо. В отличие от меня. Я могу понять принцип «так надо», но уверенности мне часто не хватает. Элли менее эмоциональна, чем я, в этом всё дело.

— Ну, это да, — признал Аларм. Энни по части эмоциональности действительно превосходила всех его знакомых, вместе взятых.

Зато ему почему-то сразу стал ясен смысл фразы Энни о «продолжении недостатков». Элли была настолько не-эмоциональна и спокойна, что порой это граничило с бесчувственностью. Ну не то чтобы совсем бесчувственностью, но, похоже, ничего ярче дружбы она испытывать не могла. Энни же, вероятно, наоборот, испытывала слишком много всяких разных пылких чувств, но, глядя на сестру и беря с неё пример, старательно их скрывала. Почти всегда.

Если она вообще берёт с Элли пример. Но, похоже, берёт.

— Для тебя Элли идеал? — со слабой улыбкой поинтересовался Аларм. Было что-то нелепое в том, что они с Энни сейчас сидят и говорят об Элли. Что-то неправильное.

— Ну, не то чтобы идеал. Для идеала ей много ещё чего не хватает, — ответила Энни. — Но кое в чём — да, я бы хотела быть похожей на неё.

И она бросила взгляд на Аларма — такой взгляд, что Аларм растерялся и отвёл глаза. Интересно, для чего это Энни хочет быть похожей на Элли.

И тут же мелькнула мысль — не надо…

— Лучше оставайся собой, — со сдержанной усмешкой пожелал он.

— Почему? — смущённо улыбнулась Энни.

— Не представляю тебя спокойной и сдержанной королевой, как Элли, — вырвалось у Аларма. Пожалев о том, что сказал, он тут же добавил: — Конечно, в чём-то учиться у других людей нужно, и не только у старшей сестры. Но копировать никого не надо.

Слить бы двух сестричек в одну. Получилась бы живая, весёлая, приветливая девочка — или девушка, — спокойная, ненавязчивая, но открытая и отзывчивая. С ней можно будет чувствовать равенство — и чуть-чуть превосходство, потому что Аларм всё-таки мужчина и рыцарь. А то с Элли он чувствует себя мальчишкой, а с Энни — наоборот, её воспринимает как девчонку лет на десять младше себя. И почему так? Ведь она старше, намного старше. Вот не влияет на поведение человека ни возраст, ни образование, ни наличие семьи. Он ведёт себя так, как хочет, вне зависимости от условий жизни. Или так, как привык. Или так, как ему выгодно.

— Ну да, — невесело отозвалась Энни на его замечание. — Сохранить индивидуальность и всё такое прочее… Только не говори так, будто ты меня жалеешь.

— Я об этом и не думал, — честно сказал Аларм. Энни он если и жалел, то не сейчас. Снисходительность — да, была, но не жалость.

— И вообще, — решительно сказала Энни, — давай не будем больше говорить обо мне. А то мне даже неприятно как-то.

— Да ну, ничего страшного, — пожал плечами Аларм. Он рад бы был вообще не разговаривать, а ещё лучше — уже уйти спать, но Энни явно настроена была на дальнейшую задушевную беседу при неровном свете костра. Этакая походная романтика, что ж. А Аларма устраивало, что Энни болтает, а он может спокойно и молча следить за костром, и лучше уж сейчас дать ей выговориться и высказать всё, что наболело (а в том, что наболело у неё много, он не сомневался), чем растянуть это ещё на несколько дней. — Можешь ещё что-нибудь рассказать.

Энни поморщилась.

— Вряд ли я расскажу что-то весёлое.

— С каких это пор ты стала такой унылой? — не удержался, поддразнил её Аларм.

— Настроение такое, — огрызнулась Энни.

— С «таким настроением» лучше иди спать в свою недопалатку и не нуди над ухом, — насмешливо предложил Аларм. Хотя подумал при этом, что до сих пор знал об Энни слишком мало и видел её только с одной стороны. А в ней, оказывается, живут много разных девочек, женщин и старушек, и не все они авантюристки-насмешницы.

— Не обижай мою палатку, — недовольно отозвалась Энни. — Она очень даже полноценная. У тебя и такой нет.

— А мне и не нужно…

— Иногда я думаю, что всё-таки мне лучше действительно вернуться в Большой мир и обо всём забыть, — внезапно заявила Энни. Аларма это удивило — после всего, что он уже услышал, — и он не удержался от вопроса:

— Почему? И почему забыть?

Энни посмотрела на него странным взглядом и вдруг с досадой махнула рукой:

— Ладно. Считай, что я этого не говорила.

— Ну уж нет. Раз начала, то продолжай. Что ты хочешь забыть?

— Всё это. Свои приключения здесь. Лучше бы их не было. И что толку находить новых друзей, если всё равно… да и друзей не так уж много. И потом, это Элли может начать новую жизнь, а не я. Я не могу забыть Большой мир, а Волшебную страну забыть будет легче — ну, не целиком, конечно, а это путешествие. Я буду считать, что Элли живёт в другом городе, а я ездила к ней в гости. И мне будет всё равно, что здесь происходило. Понимаешь, не так больно будет вспоминать о том хорошем, что здесь было и прошло, и о том, что могло случиться, но оказалось невозможным, — с отчаянием, скороговоркой, объяснила Энни.

— Я не понимаю, — прервал её Аларм. — Только что ты говорила о том, что ищешь везде хорошее… Опять противоречия самой себе? Ты уж определись.

— Я не могу определиться! — воскликнула Энни. — Просто не могу. Сначала я радуюсь, а потом не хочу об этом вспоминать. А особенно неприятно вспоминать о собственной глупости.

— Что ты считаешь глупостью?

— Да хотя бы вот этот поход! — раздражённо бросила Энни и отвернулась.

Аларм уронил голову на руки. Опять началось! Опять ничего не понятно. Опять она что-то себе придумала и не даёт покоя себе и ему! Да что этой девчонке надо, в конце концов? Опять куча противоречий! Сначала бежит за ним, потом хочет уйти, потом радуется, что идёт, потом хочет забыть. Как хорошо, что он не девочка. В их головах сам Пакир ногу сломит.

— Так, давай разберёмся, — начал он решительно. — Тебе нравится этот поход?

— Да, но…

— Подожди. Тебе сейчас хорошо? Не грустно, не страшно, не одиноко, не надо ничего решать. Так?

— Но ты же со мной не дружишь, — прямо сказала Энни, глядя на него мимо пламени костра.

— А что в твоём понимании «дружить»? — вздохнул Аларм. На его взгляд, сегодня он лимит дружеского отношения к Энни исчерпал целиком и даже сверх того, потому что не только вытащил из водопада и взял в путешествие, но и сидит тут и разбирается в её противоречивых эмоциях, а мог бы с чистой совестью видеть десятый сон.

— Всё, что ты делаешь для меня, ты делаешь из чувства долга, — мрачно и серьёзно объяснила Энни. — И я это чувствую. Я вообще очень сильно чувствую отношение к себе других людей. Тебе не хочется дружить со мной, а хочется дружить с Элли, если только дружить. Думаешь, я не понимаю? И я тебя не осуждаю и не требую ничего, — добавила она. — Просто это факт.

— Но ты же не Элли, — тихо заметил Аларм. С болью, потому что снова напоминание… О том, что могло случиться, но оказалось невозможным.

— Да, я не Элли. Да, она лучше меня. И я не спорю. И я не говорю, что ты должен относиться ко мне так, как к Элли. Но вот только она королева Изумрудного города, и вряд ли отправится куда-нибудь в поход вслед за тобой, — сдавленно проговорила Энни.

Ой, сейчас только повторного слезопада не хватало…

— Энни, извини, но… — как можно мягче начал Аларм, но Энни махнула рукой:

— Да не надо. Я и так всё понимаю. Я знаю, что я говорю глупости.

— Энни… — Аларм хотел раздражённо посоветовать ей перестать так говорить. Это не глупости, это просто излишняя откровенность. Конечно, глупо вот так раскрывать душу, но сами по себе мысли от того, что их высказали вслух, глупее не становятся. А лучше выяснить всё сейчас.

— Просто я думала, что ты мой друг, — голос у Энни сорвался окончательно, и она отвернулась.

— У нас разное представление о дружбе, — тихо ответил Аларм.

— Вот именно, — прошептала Энни и всхлипнула. Аларм не смог не улыбнуться с иронией:

— Ты же вроде говорила когда-то, что редко плачешь. А теперь уже второй раз за день слёзы льёшь.

— Это не слёзы, — сердито отозвалась Энни, но по голосу Аларм услышал, что очередного разлива чувств не будет.

— Вот и хорошо, — согласился он. Энни хмуро и печально посмотрела на него.

— Послушай, — снова начал Аларм. — Давай договоримся так. Я понимаю, что ты хочешь дружить, и неважно, какой смысл ты вкладываешь в это слово. Я не тонкий знаток человеческих душ, и тебя понимаю с трудом. Я не могу относиться к тебе так же, как к Элли, потому что вы с ней очень разные, неважно, кто там хуже или лучше, потому что я тебя знаю ещё пока что плохо. Поэтому… я взял тебя в путешествие, и предлагаю — просто идти вдвоём. Это всё, что я тебе могу дать, Энни. Но ведь ты этого и просила, разве нет?

— Просила, — угрюмо согласилась Энни.

— Вот. Поверь, мне не хочется с тобой ссориться, я не могу сказать, что вообще не хочу с тобой дружить. Возможно, ты действительно окажешься хорошим компаньоном в путешествии — вот мы это и увидим. В конце концов, в одиночку путешествовать и в самом деле трудно и опасно, и отпустить сейчас тебя одну куда-то я просто не рискну — мало ли что с тобой случится, если ты даже спокойно по берегу реки пройти не можешь, — он невольно улыбнулся и заметил, что Энни тоже скривилась в подобии насмешливой улыбки. — Поэтому мы просто будем пробовать путешествовать вместе. Хорошо?

— Хорошо, — тихо согласилась Энни. — А я ни о чём другом вроде бы и не говорила.

— Вот и замечательно, — кивнул Аларм. — Так что… Договорились?

— Да, — вздохнула Энни. — Будем пробовать путешествовать вместе. Надеюсь, я тебе не причиню много неприятностей. Не хотелось бы, чтобы ты потом пожалел о том, что взял меня с собой.

— Я не думаю, что это случится, — усмехнулся Аларм. — И вообще, кто-то обещал радоваться тому, что есть.

— Постараюсь, — скованно улыбнулась Энни.

… Аларм сидел на бревне возле костра, смотрел в темноту и не мог понять, как это его так угораздило.

Почему всё так нелепо вышло? Он ушёл из Изумрудного города, рассчитывая обрести покой. А вместо этого получил Энни в попутчицы — и причём выбрал сам, а мог бы отказаться.

Может, и в самом деле из этой «дружбы» что-нибудь да выйдет?.. В конце концов, Энни — не самый ужасный человек на свете, пусть даже она похожа на Элли и тем самым напоминает о невозможном.

А может, это и к лучшему…

А Энни сидела напротив него, по другую сторону костра, и смотрела — безмолвно, неподвижно, своими большими грустными глазами. Смотрела, пытаясь разглядеть лицо Аларма… Неизвестно, на что она надеялась, но один шаг ей навстречу Аларм уже сделал. Будет ли он потом жалеть об этом или нет — время покажет.

— Чтобы миновать город Теней, надо свернуть направо, — сказал Аларм, усиленно пытаясь взглянуть на солнце в поисках ориентира. Но это у него плохо получалось — свет резал глаза, поэтому он предпочитал поворачивать голову в другую сторону и смотреть на собственную тень.

— Почему мы не можем пойти и дальше по берегу реки? — поинтересовалась Энни.

Аларм скосил взгляд на неё.

— Это же бывшая столица Жёлтой страны. Очень большой город. Он обязательно будет на берегу реки, воды-то жителям надо много… было.

За два дня он успел привыкнуть к спутнице. Не то чтобы появилась какая-то сильная симпатия, но раздражение ушло точно. Тем более что вчера Энни — очевидно, выговорившись основательно в предыдущий вечер, — вела себя почти идеально. В меру улыбалась, в меру разговаривала, ничего не требовала (а главное, не плакала), и очень активно помогала в мелких деталях походного быта. А сегодня Аларм чувствовал даже некоторое удовольствие от совместного путешествия. Всё же веселее, чем шагать в одиночку.

— А если мы от реки отойдём, ты заблудиться не боишься? — уточнила Энни.

Аларм коротко рассмеялся.

— Нет, конечно. Если мы сейчас свернём и пойдём строго на восток, то придём к Долине живых растений. А уж от неё я дорогу до Жёлтого дворца знаю.

— А мы идём во дворец?

Аларм скептически посмотрел на девочку.

— Лично я — да.

Во дворце его ждали Кустар и Пеняр, с которыми он планировал отправиться в дальнейшее путешествие. Естественно, после того, как некоторое время погостит у Виллины…

— А мне ты предлагаешь пройти мимо? — Энни широко раскрыла глаза, вежливо улыбнулась и посмотрела Аларму прямо в лицо. Чуть вызывающе, с гордостью и ожиданием.

— Почему? — пожал плечами он. — Думаю, Виллина тебя с удовольствием в гости пригласит.

Ударение в подтексте было — Виллина, а не я. Энни подтекст уловила.

— Отлично, — согласилась она и подхватила с земли свой рюкзак. — Тогда пошли. Куда сворачивать-то? Тут же заросли сплошные.

Сплошные заросли преследовали их почти весь вчерашний день, так что на ночь еле-еле пришлось приткнуться с краю и до утра терпеть ветер с реки. Не было ни звериных троп, ни прорех в этом сплошном переплетении тонких стволов и ветвей, местами колючих. Энни как-то вчера сунулась было «на разведку», полчаса пыталась продраться вглубь, а потом, конечно же, потерялась. Причём зашла так далеко, что до Аларма докричаться не смогла. Вывели её обратно местные птицы, а переволновавшийся и сердитый Аларм ещё целый час с ней не разговаривал. Выяснилось только, что заросли чем глубже, тем непроходимей.

— Свернём на первой же тропинке, — сказал Аларм девочке.

— Много мы видели этих тропинок? — фыркнула она.

— Не может же их столько времени не быть. Зверям тоже к реке выходить надо, — здраво рассудил Аларм и первым двинулся вперёд.

Он оказался прав. Тропинка встретилась очень быстро, буквально через пять минут ходу, и оказалась довольно широкой. Напротив неё же был и «козлиный» спуск с крутого берега реки к самой воде. «Козлиный» — потому, что человек по ней мог спускаться только прыжками вправо-влево, как горный козёл. Запастись водой Аларм хотел полезть сам, но Энни, конечно же, начала ворчать, что тоже хочет, и пришлось спускаться вместе.

— Погода портится, — заметила девочка, когда они были внизу.

Позавчера и вчера они почти всё время шли по яркому солнцу, а сейчас с севера стали наползать дымчатые облачка. Серые и унылые.

Аларм не ответил. Разговоры о погоде, в его понимании, были уместны в светских гостиных и дворцовых залах, но в походе в них не было нужды. И так понятно, что портится, можно об этом и не говорить.

Воды они набрали про запас побольше, потому что Аларм не знал, дойдут ли они к обеду до какого-нибудь ручья. Конечно, маловероятно отсутствие воды по пути, но вдруг? А уж к вечеру они могут дойти до небольших гор, окружающих Долину живых растений, и там какой-нибудь источник точно должен быть.

Вверх, да ещё с водой, прыгать оказалось труднее.

— Впору крылышки отращивать, — пропыхтела Энни, балансируя на одной ноге.

— Тебе они не подойдут, — усмехнулся Аларм. Он стоял чуть выше. — Руку давай.

Энни послушно протянула сначала две фляги с водой, потом руку. Совершила неловкое движение, и Аларм поймал её в последний момент.

— Вот свяжись с девчонками, — еле расслышала Энни его ворчание.

— Ага, — громко согласилась она. — Наверное, если б Элли тут была вместо меня, так…

— Слушай, — рассердился Аларм, — перестань напоминать об Элли!

— О как! — только и выдохнула Энни, замерев на месте и уставившись на друга.

Аларм смотрел сердито. Впрочем, под сердитостью пряталась и боль, и обида. За вчерашний день он уже успел привыкнуть к присутствию именно Энни, а не Элли рядом с собой, и ловил себя на том, что не так уж это и плохо. Конечно, могло быть и лучше, но Энни тоже хороший товарищ по путешествиям. Не более. И перестал себя терзать уже к вечеру. А Энни тут вдруг начинает снова. Вчера она об этом не заикалась, а сегодня вдруг опять завела…

И вообще, растравить себе душу напоминанием об Элли он и сам может. Ни к чему это делать посторонним.

— Да, так, — твёрдо сказал он, подтягивая Энни повыше и помогая ей взобраться на следующую «ступеньку», вытоптанную животными. — Если я захочу сравнить тебя с Элли, я сделаю это сам. Договорились?

— Договорились, — пожала плечами Энни. Правда, у неё это плохо вышло, потому что она снова чуть не свалилась.

Внутренне она немного рассердилась. Как будто она не знает, о чём думает этот рыцарь, когда смотрит на неё! Конечно же, о своём несчастном неразделённом чувстве. А как намекнёшь, так сразу возмущается. Энни же просто хотела его подразнить немного.

Выбрались наверх, засунули фляги с водой в рюкзаки и пошли по тропинке. Вообще-то Аларм ещё вчера, как истинный рыцарь, предложил Энни переложить большую часть вещей из её рюкзака в свой, но она только хмыкнула и не дала это сделать, объяснив, что если уж четыре дня за ним гонялась с этим самым рюкзаком, то сейчас он только стал ощутимо легче, так что и дальше она его способна нести сама. Вот и несла сама. Путешественница она или не путешественница?

Тропинка петляла и делилась на множество более мелких тропочек. Уже через полчаса Энни почувствовала, что понятия не имеет, где же теперь Большая река — то ли справа, то ли слева, то ли за спиной.

— Там, — ткнул пальцем за спину Аларм, когда она его об этом спросила.

— Точно?

— Точно. Я неплохо ориентируюсь в пространстве. И к тому же посмотри на солнце.

Энни послушно отыскала солнце сквозь переплетение ветвей. Оно уже было бледным кругом за сероватой пеленой. Девочка вздохнула и согласилась с Алармом, но через двадцать минут петляния по зарослям задала тот же вопрос снова.

— Там, — на этот раз Аларм указал направо.

— А мне кажется, там, — заспорила Энни и махнула в противоположную сторону.

— Ты на солнце посмотри!

Энни запрокинула голову и не нашла солнца.

— Сейчас дождь пойдёт, — вместо ответа сказала она.

— Вряд ли. В общем, успокойся. Мы идём совершенно нормально.

— Сомневаюсь, — буркнула Энни, но Аларм её не услышал.

За следующий час они ещё много раз поменяли направление, так что даже Аларм уже стал волноваться, но старался этого не показывать. Ну мало ли куда выведут тропинки? Всегда можно будет взять новое направление или вообще вернуться. Они никуда не торопятся.

Наконец Энни объявила привал.

— Не то чтобы я устала, — объяснила она, — но я устала нервничать. А чтобы не нервничать, мне надо немного отдохнуть.

— А ты не нервничай, — посоветовал Аларм, садясь рядом.

— Не могу. Мне всё время кажется, что мы идём не туда.

— Ты глава похода? — насмешливо прищурился Аларм.

— Э-э… ну нет.

— Тогда предоставь все переживания мне. Если я решу, что они уместны, я тебе об этом скажу, — с весёлой искоркой в глазах пообещал Аларм. — А пока что я не вижу причин бояться. Мы сейчас в самом обычном лесу. Вот если б мы в Золотом лесу заблудились…

— А почему этого леса все боятся? — спросила Энни, вытягивая ноги и разминая руками колени. Привычка привычкой, а всё же она не железная.

— А ты не знаешь?

— Нет. Откуда бы? — поморщилась Энни.

— В Золотом лесу есть проход в Подземное царство. Примерно такой же, как под дворцом Виллины. Только в Золотом лесу он более древний и более… обжитый, и, естественно, никакой светлой магии над ним нет и никакого дворца тоже. Поэтому по всему лесу частенько шастают какие-нибудь создания из армии Пакира. Не всегда целенаправленно, иногда и случайно там оказываются. Лес очень древний, очень большой, очень мрачный. Нечисть Пакира это устраивает.

Энни задумчиво посмотрела вверх.

— А я бы туда сходила, — выдала она внезапно.

Аларм закашлялся.

— Зачем?

— Ну как зачем? Интересно же.

Аларм смотрел на неё и не знал — то ли её стукнуть, то ли посмеяться, то ли промолчать. Стукнуть не позволяло рыцарство, смеяться над искренними голубыми глазами было как-то неудобно.

— Ты ж там пропадёшь, — наконец высказался он.

Энни открыла рот, собираясь ответить, но передумала и махнула рукой. Потом сказала:

— Ладно, посмотрим.

У Аларма появилось подозрение, что она мечтала сходить туда в его компании. Понял и то, что если она всё же туда сунется, то придётся ему её оттуда выдирать… или сопровождать. Сама не уйдёт, слишком упрямая. А кто знает, куда после Жёлтого дворца её понесёт нелёгкая?..

Энни порылась в рюкзаке. Достала два мелких диких яблока, протянула одно Аларму. Эти яблоки они набрали вчера. Пока молча расправлялись с яблочками, Энни рылась дальше. Внезапно с возгласом «О!» чуть не нырнула в рюкзак с головой и выудила оттуда немного помятый, но аккуратно сложенный в несколько раз лист пергамента.

— Это что? — не удержался Аларм.

Энни уставилась на него сияющими глазами.

— Не поверишь! Карта. Я про неё совсем забыла.

— А ну-ка!..

Аларм выхватил лист из рук девочки и развернул. Карта Виллины! Та самая! Волшебная карта, с которой они когда-то отправились в поход, приведший к мечу Торна. Потом Корина отняла карту у Страшилы и попала в Подземное царство. Как теперь карта оказалась у Энни?

— Откуда ты её взяла?

— У Элли выпросила, — пожала плечами Энни. — А она вроде бы забрала у Ланги.

Аларм уже не слушал.

— Значит, так, — проговорил он, торопливо и восторженно разворачивая карту, — если я смогу определить, где мы сейчас…

Энни заглянула в карту через его плечо.

— Что тут можно понять? — снисходительно заметила она. — Да и карта слишком маленькая.

— Сколько новых мест… — тем временем выдохнул Аларм, водя пальцем по пергаменту. — Даже я о них не знаю.

— А ты великий знаток Волшебной страны? — поддела его Энни, но её насмешка не достигла цели. Аларм ничего, кроме карты, не видел и не слышал.

— Так, — сказал он. — Вот город Теней. Как я и говорил, на самом берегу реки. Здесь, перед ним, довольно большая равнина. Здесь — Долина живых растений. Вот наш лес. Насколько я понимаю, — он поднял голову, пытаясь найти на небе солнце, но везде были хмурые серые тучи, — мы где-то между ними, вот тут…

— Очень точно, — с сарказмом похвалила Энни. — Какой тут масштаб карты? Дай, я определю.

Она бесцеремонно отобрала карту у Аларма и, проворчав недовольно «надо было компас взять дома!», уткнулась носом в пергамент. Аларм ей не стал мешать. В Волшебной стране в принципе трудно заблудиться, звери и птицы всегда помогут, если это не совсем озверевшие хищники. И если ещё ты не настолько туп, что будешь бродить бесконечно в трёх соснах, не отличая север от юга, то рано или поздно куда-нибудь да выйдешь.

— Ну и карта, — проворчала тем временем девочка. — Как только попадём куда-нибудь в цивилизацию, начну лично другую составлять.

— Чем тебе эта не угодила? — поинтересовался Аларм.

— Средневековье какое-то! Ни точных расстояний, ни отметок высоты, лес от поля не отличишь! Нет уж, в следующий раз я пойду в путешествие с нормальной картой и компасом.

— А почему же в этот раз ты не пошла с компасом? — насмешливо прищурился Аларм.

— Потому что у меня его не было, — вздохнула Энни и вернула ему карту. — Но я знаю, как его сделать. Объясню мастерам в Фиолетовой стране, может, и помогут. Ну что? Идём дальше?

— Идём. Может, тебя научить стороны света определять? — невинно предложил Аларм.

— Не надо, — обиделась Энни.

Через пять минут Аларм и Энни совместными усилиями определили, что тропинка ведёт на север. Их это не устраивало, но тропинка тут же начала так петлять и заворачивать, что они всё равно вскоре снова сбились с направления.

— Начинаю ненавидеть этот лес, — мрачно прокомментировала Энни. — Больше я сюда никогда не полезу. Слушай, вот мне интересно: если перед городом Теней большая безлесная равнина, то почему мы просто не обошли лес по опушке?

— Тогда пришлось бы делать большой крюк, — пояснил Аларм.

— Ага, а то сейчас мы тут мало крюков наделали… — отозвалась Энни, настороженно оглядываясь по сторонам. Где-то в вершинах высоких деревьев шумел ветер. Становилось всё прохладнее, несмотря на то, что время едва перевалило за полдень.

— Кто же знал, что тут такие тропинки.

— Ага… — с сомнением кивнула Энни. Они снова оказались на развилке. Одно дерево справа показалось Энни знакомым своей кривизной. Потом она опустила глаза ниже и увидела помятый лесной цветок. Это Аларм на него нечаянно наступил… около часа назад. Она вспомнила.

— Мы тут уже были. Мы ходим по кругу, — упавшим голосом объявила Энни.

Аларм отреагировал спокойно. Ну по кругу так по кругу, чего ради паниковать. Он задумчиво посмотрел по сторонам. Одна тропинка вела обратно к реке. На вторую они свернули в первый раз. По третьей вернулись. Больше направлений не было. Обойдя весь перекрёсток и присмотревшись к деревьям, он примерно определил направление.

— Давай просто пойдём на восток, без тропинок. Здесь лес уже вполне проходимый. Рано или поздно выйдем, — предложил он спутнице.

Но Энни уже впала в отчаяние. Обхватив себя за плечи, она с ужасом и паникой на лице смотрела на небо, затянутое серой пеленой.

— Может, тут заколдовано? — голосом «сейчас будут слёзы» проговорила она.

Аларм рассердился. Схватил Энни за плечо и слегка встряхнул.

— Так, послушай. Или ты прекращаешь паниковать, молчишь и слушаешься меня, или я тебя тут бросаю, и выбирайся сама, как знаешь!

— Ты меня не бросишь, — буркнула Энни.

— Да ты в любом случае не пропадёшь. Вечером тебя сестра увидит, ты ей объяснишь проблему, и она тебя заберёт в Изумрудный город, — безжалостно ответил Аларм.

— Я не хочу!

— Тогда молчи и иди за мной.

Энни повиновалась, правда, отчаяние с её лица не ушло. Но, по крайней мере, она теперь не твердила через каждый шаг «ой, я боюсь заблудиться», и это давало Аларму возможность спокойно выбирать направление, не отвлекаясь на то, чтобы успокаивать девчонку.

Тем временем действительно начал накрапывать дождик. Сначала чуть-чуть, потом сильнее, а потом превратился в просто нудную и противную мелкую морось. Энни бы назвала этот дождь «осенним», но осени в Волшебной стране не было. Путешественники остановились, Аларм достал плащ и решительно протянул его Энни.

— Не надо, у меня есть, — угрюмо ответила она, снова ныряя в свой рюкзак. Достала оттуда нечто белёсое, тонкое и полупрозрачное, и развернула. Аларм с любопытством протянул руку к странной ткани.

— Что это?

— Ну, это полиэтиленовая плёнка… В Волшебной стране такого не делают, — неохотно объяснила Энни. Плащ оказался ей длиной до пят, да ещё и с широкими длинными рукавами и капюшоном, притом накрывал успешно не только девочку, но и рюкзак на её спине. — Вредный продукт, но зато она вообще не промокает.

Дождь зарядил не на шутку. Аларм тихонько усмехнулся, стараясь, чтобы Энни не заметила. А то ещё решит, что он смеётся над ней, а это ведь отчасти правда. В плаще она выглядела забавно. Была немного похожа на гномика. Из-под капюшона блестели сердитые голубые глаза и торчала мокрая светлая чёлка. К тому же сейчас девочка разулась и шагала босиком, объяснив, что ботинки ей жалко.

«Ты что, собираешься дальше идти босиком? — Конечно, башмаки слишком тяжёлые, а туфли мне жалко», — вспомнилась внезапно давняя незначительная реплика с границ Великой пустыни. Ещё одно сходство между сёстрами… В неподходящих походных условиях беречь обувь. А ноги не жалко.

Так шагали ещё около двух часов, Аларм пытался придерживаться направления. Но когда дождь совсем разошёлся, объявил привал.

— Костёр мы не разожжём, — мрачно заметила Энни. — Правда, зато воды сколько угодно, можно было бы в реке не набирать…

Аларм только махнул рукой. Он уже за то был благодарен Энни, что она не жаловалась и не хныкала из-за дождя. Хотя видно было, что ей и мокро, и холодно, и неуютно. Ну а что? Можно подумать, Аларму легче. Правда, она девочка, слабенькая, изнеженная… А, ну её. Сама напросилась в поход, пусть теперь терпит.

— Мы надолго остановились? — поинтересовалась Энни.

— Дождь переждём, — кратко ответил Аларм. Он раздумывал, удастся ли всё-таки разжечь костёр. В общем-то, можно и попробовать, если устроить его под высоким деревом… Не сразу же его зальёт. А хворосту в лесу много, хоть он и мокрый почти весь.

Энни кивнула и принялась раскладывать свою палатку. Разложила, как всегда, за пять минут и предложила Аларму свою помощь.

Вдвоём они собрали приличную кучу хвороста, пытаясь выбрать посуше (хотя это и плохо удалось). Затем Энни долго возилась со спичками, ворча что-то себе под нос, пару раз у неё даже почти что-то получилось, но в итоге она только больше разнервничалась, и Аларм твёрдой рукой прогнал её в палатку и занялся костром сам.

Удивительно, но после получаса стараний ему это даже удалось. Неуверенный огонёк долго лизал мокрые ветки, но постепенно разгорелся. Энни, выглянув из палатки, выразила своё восхищение и вызвалась готовить обед. Аларм покосился на неё.

— У тебя сухие вещи есть?

— Э-э… ну есть.

— Переоденься, а то простудишься.

— Я говорю, что готовить буду я! — с негодованием напомнила Энни.

— А я говорю, что ты простудишься. Мне перед твоей сестрой оправдываться потом не хочется.

Энни вылезла из палатки и упёрла руки в боки.

— Послушай, кто из нас старше, ты или я?

— Я, конечно, — усмехнулся Аларм.

— Это ещё с каких пор?

— Если хочешь быть старшей, то и веди себя как старшая, — спокойно ответил Аларм. — А пока я этого не вижу.

— Хочешь сказать, ты ведёшь себя как старший? — возмутилась Энни.

— Именно.

— Ты сам, между прочим, можешь простудиться. Не меньше, чем я!

Аларм поморщился.

— Физически я старше, опытнее в походах и вообще закалённый. А ты девочка, тебе всего двенадцать лет, организм у тебя слабее, в походы ты давно не ходила, а сейчас стремишься показать своё геройство и независимость. Извини, раньше надо было показывать. Иди высушись, а потом будем думать о готовке.

С костром было веселее. Настроение поднималось сразу, а после обеда — тем более. Несмотря на дождь и вообще противную погоду. Костёр трещал и отчаянно дымил, Энни и Аларм порядком намучились, пока худо-бедно что-то сварили, но горячая еда и чай с пахучей мятой (Энни нарвала по дороге) всё же лучше, чем грызть что-то всухомятку.

Рюкзаки Энни положила под дерево возле палатки и накрыла их своим плащом. Мокрую одежду пытались сначала развесить возле костра, но потом поняли, что это бесполезно: она высыхала (угрожая подпалинами) только с одной стороны, а с другой намокала ещё больше. Перевернув, можно было получить только тот же результат, так как дождь стихать не собирался. Вся эта возня почему-то привела путешественников в исключительно весёлое настроение, даже Аларм начал подшучивать. Поглядывая на Энни, он думал, что Элли никогда столько не смеялась. То есть смеяться-то она умела, но чтобы вот так, по каждому пустяку… Да и смех у неё был спокойнее. Какой-то более сдержанный.

Пока Аларм пытался разобраться, в чью пользу расценивать эту очередную деталь разницы между сёстрами, Энни решала другую, не менее важную задачу. С сомнением поглядывая на Аларма, она думала, что делать, если дождь не перестанет до ночи. Палатка такая маленькая… То есть вообще-то она двухместная, но всё равно маленькая. С одной стороны, оставлять Аларма мокнуть под дождём нехорошо, даже если он сам начнёт упираться. С другой стороны… Энни не могла объяснить это словами, но чувствовала, что ей будет ужасно неудобно. И эгоистичное желание вольно располагаться в палатке в одиночку тут ни при чём. И вообще никакой эгоизм ни при чём.

«Лишь бы дождь перестал», — с отчаянием подумала Энни, и в этот момент Аларм слегка потянул её за косичку.

— Эй, ты где? — весело спросил он, когда девочка с негодованием повернулась. — Я тебя уже в третий раз зову.

— А? Чего такое? — испуганно заморгала она ресницами.

— Я спрашиваю — может, ещё раз карту посмотрим? Всё равно нечего делать.

— Ну давай, — проворчала Энни. — Только за косу больше не дёргай!

— Не буду, — пообещал Аларм всё так же весело. Он и сам не знал, что его заставило дёрнуть девчонку за косичку. С Элли он бы так, конечно же, никогда не поступил, но с Энни это оказалось так естественно и забавно. Этот жест точно не был приветом из детства — в его окружении ещё в Пещере было очень мало детей, и тем более девочек. И за косички их никто не дёргал. Разве что увидел где-то на улицах Изумрудного города, или в Фиолетовой или Розовой стране, ведь там было много весёлых мальчишек и девчонок. Дети затевали шумные игры, гонялись друг за другом, и мальчишки нередко ловили девочек таким вот удобным способом — за косы. Ну а как не дёрнуть, когда этот яркий белый бантик и пушистый кончик так дразняще маячит перед носом?..

С картой устроились, конечно же, в палатке. Дождь и не думал утихать, но времени до вечера было ещё много, и Энни с трудом уговорила себе отложить решение страшной проблемы. А пока ей хватало иных размышлений.

До сих пор она думала об Аларме как о великом молчальнике, который целую историю предпочтёт уложить в два-три предложения, чтоб не болтать лишнего. Сообщил самое важное — и хорош. И вообще всегда казалось, что он больше любит молчать, чем говорить.

Оказалось — вовсе нет. Аларм оказался неплохим рассказчиком. Они сидели, склонившись вдвоём над картой в низенькой палатке, по очереди выскакивая на дождь, чтоб подложить веток в костёр (надо было поддерживать сильное пламя, которое не сможет сразу затушить эта противная мелкая морось). Энни хотела знать всё о тех объектах, что были отмечены на волшебном листе. А Аларм с явным удовольствием ей объяснял всё, что знал. В некоторых местах он побывал сам, о других услышал от Виллины. Ещё часть исторически важных мест были ему известны из книг.

— Ты много читаешь? — удивилась Энни.

— В перерывах между походами.

Энни удивлённо таращилась на него, и Аларм засмеялся, глядя на её недоумение:

— А ты что думала? Виллина меня неплохо воспитала. Я не только мечом махать умею, на любом светском приёме тоже не отступлю.

— Ну, это я заметила, — ошарашено кивнула Энни. Действительно, нельзя было сказать, что недавние дворцовые праздники как-то ставили рыцаря в неловкое положение. Он даже один раз на балу танцевал (с Элли, конечно же…), хотя и было заметно, что ему это всё не очень по душе, и вообще походы и природу он любит больше.

— Просто ты считала меня необразованным, — поддразнил Аларм спутницу.

Энни стало неловко. Отчасти она действительно так считала. Тем более по сравнению с образованием Большого мира…

— Не волнуйся. По меркам Волшебной страны я получил прекрасное образование и воспитание, — заверил её Аларм, словно прочтя её мысли. — Хотя искусство, например, меня мало интересовало, я не музыкант, не художник и не поэт, но знания никогда лишними не бывают. Так что у Виллины я много читал. А если она не могла мне дать о чём-то прочесть в обычных книгах, то давала свою, волшебную. Там можно было найти всё.

Энни вытаращила глаза.

— Но это было редко, — пояснил Аларм. — И читал её я только в присутствии Виллины. Ну что ты смотришь на меня?

Энни смутилась и отвела взгляд с неловким смешком. Похоже, и впрямь уставилась слишком пристально. Ну ещё бы! Она не ожидала такого. Значит, не только рыцарь без страха и упрёка, но ещё и образованный и умный рыцарь. Почти принц. Сказочный синеглазый принц.

Влюблённый в её сестру, которая ему так и не ответила взаимностью, предпочтя самостоятельность и гордую королевскую независимость. И вряд ли когда-нибудь ответит… Эх, Элли, если б ты знала, от чего ты отказалась!

Впрочем, это уже неважно…

А Аларм рассказывал дальше. Единственное, о чём он высказался очень коротко — это о городе Теней. Но Энни и так знала, что у него с этим местом связаны не самые приятные воспоминания, и расспрашивать о подробностях не стала.

Аларм же рассказывал всё это со странным чувством. Энни он не боялся и не стеснялся. Ему незачем было перед ней показывать себя с самой-самой лучшей стороны, изображать сурового воина. Не надо было стремиться завоевать её расположение и внимание (отчасти из-за того, что его и так хватало с избытком, хотя и не того, которого он ждал бы от Элли… но то от Элли, а Энни — это не Элли). С ней было отчасти даже легче, чем с Элли. Он увлёкся собственным рассказом, с удовольствием объяснял всё внимательно слушавшей девочке. Будь здесь Элли, он бы давно уже оборвал себя «ну вот, разболтался». А Энни постоянно задавала вопросы, и оборвать собственный рассказ подобным образом просто не получалось. Да и не хотелось, в общем-то. Прежде Аларм мог пересказывать столько информации только во время уроков с Виллиной, либо же Кустару и Пеняру, которые слушали внимательно, но без такого энтузиазма и горячего любопытства, как Энни. Проще говоря, Аларм впервые оказался в роли учителя (или лектора), а не ученика. И оказалось, что рассказывать что-то человеку, который с горящими глазами ловит каждое твоё слово, очень даже интересно и приятно…

Наконец Энни не выдержала и заметила:

— А я раньше думала, ты молчун, каких мало…

— Почему? — Аларм и сам этому удивился. Молчун? Ну да, мужчине и воину много болтать не полагается. Но то болтать. А то рассказывать…

— Обычно ты молчишь, — объяснила Энни очевидное. — Я думала, ты не любишь разговаривать.

— Обычно да, — охотно согласился Аларм. — Я не люблю болтать по пустякам. А сейчас я тебе рассказывал то, что ты не знала. Это другое.

— А-а, — коротко протянула Энни.

— И лишних слов я не люблю. Чем короче высказана мысль, тем она яснее и проще усваивается. Хотя в некоторых случаях длинные объяснения всё-таки нужны.

— Ага, — глубокомысленно заметила Энни. — Это типа «краткость — сестра таланта»?

Аларм со смехом кивнул.

— Так у вас в Большом мире говорят?

— Угу, поговорка такая. Я точно не помню, но кажется, это цитата откуда-то.

— Ясно.

Аларм выглянул из палатки. Костёр догорал. Они увлеклись разговором и забыли его поддерживать. Небо темнело. Дождь так и моросил, противный и нудный. Со всех деревьев непрерывно капало.

— Уже вечер, — сделал вывод Аларм. — Ужинать что-то будем?

— Давай чаю попьём? — предложила Энни, которой не хотелось возиться. — И у нас ещё остались яблоки.

Аларм был согласен. Костёр снова развели — с некоторым трудом, замёрзнув и вымокнув ещё раз. Зато согрели чай и снова забрались в палатку. Аларм вёл себя абсолютно спокойно, а Энни была вся на нервах. Но Аларм продолжал с энтузиазмом что-то рассказывать, она продолжала что-то спрашивать. Всё как-то шло само. А у Энни тряслись руки.

— Костёр гасить не будем, погаснет сам, — сказал Аларм.

— С ним как-то приятнее, — вздохнула Энни. — Не так уныло.

— Ты же не будешь всю ночь выскакивать под дождь. А у меня тоже нет желания с ним возиться, — беспечно отозвался Аларм. — Завтра новый разожжём.

— Если будет из чего. Всё же мокрое кругом.

— Надо было набрать сухих дров и накрыть их твоим плащом, — наставительно сказал Аларм. — И завтра бы у нас было сухое топливо.

— Ну вот и набрал бы. Что ж ты об этом не подумал?

— Потому одна болтливая девчонка меня отвлекала, — заявил Аларм. Не то пошутил, не то всерьёз захотел переложить вину на Энни.

— То есть, по-твоему, я виновата, потому что я девчонка? Это, значит, я виновата в том, что ты о чём-то забыл? — оскорбилась Энни. В этот момент она пыталась выплеснуть воду из чашки, которую она споласкивала дождевой водой. Чашка впечаталась в стенку палатки, потому что Энни промахнулась, и вода едва не выплеснулась прямо на голову самой Энни.

Аларм это заметил. Отобрал чашку, сделал всё сам, вернул Энни посудину и спокойно прокомментировал:

— Может, тебе уже спать лечь? Ты уже собственную палатку не видишь.

И тут у Энни на лице появилось, похоже, такое непонятное выражение, что даже Аларм забеспокоился:

— Что случилось?

— Ничего, — поспешно и сердито отозвалась Энни, постаравшись сделать честные-честные глаза.

— Рассказывай, — приказал Аларм, уже знавший, что значит Эннино «ничего». Обычно «ничего» грозило перерасти в истерику, в Эннино самокопательство, внезапные откровения, слёзы, самоунижение и всё прочее, причём очень неожиданно, непоследовательно и на пустом месте. Но лучше уж пусть девочка выговорится, чем накопит в себе и выплеснет всё внезапно в какой-нибудь самый неудачный момент. Обиделась, что ли, что он обратился к ней, как к ребёнку?

Но Энни не могла объяснить это словами Аларму. Кому угодно, но не ему. Ну а как объяснить? Просто она нервничает! Из-за того, что он сейчас вот тут рядом сидит, что палатка слишком узкая, что дождь и не думает прекращаться, а это значит, что Аларму придётся спать здесь же, в палатке. Совсем близко от Энни. А он влюблён в её сестру.

— Да правда же, ничего, — попыталась ещё раз сделать честное-честное лицо Энни. — Я просто случайно промахнулась. Мне, кстати, ещё с Элли надо поговорить, — торопливо вспомнила она. Сейчас это могло стать спасением.

— Я буду сильно мешать? — спросил Аларм обеспокоенно.

— Ну… Не то чтобы… — замямлила Энни.

— Ладно. Я пойду, наберу хвороста и навалю его на костёр. Может, подсохнет на дыму, — сказал Аларм, выбираясь из палатки. — А ты можешь спокойно разговаривать.

— А…ага, — растерянно кивнула Энни.

Разговор с сестрой её отчасти успокоил. Обычный разговор, без всяких подводных камней и скрытых чувств. Энни жаловалась на лес, в котором они чуть не заблудились, на дождь, который сбил все планы, Элли рассказывала о дворцовой жизни, о надоевших фрейлинах, о предстоящих реформах, задуманных в соавторстве со Страшилой. Об Аларме та и другая сторона упомянула ровно настолько, насколько можно вообще упомянуть о друге или попутчике, и не более. Правда, Энни чувствовала, что у Элли это «не более» выходит естественно, а вот самой Энни пришлось приложить усилия. Да, всё хорошо, путешествуем. Нет, не ссоримся. Всё прекрасно. Привет передам. А ты Страшиле передай от меня.

— Элли тебе привет передала, — невинным тоном сказала Энни, когда разговор был окончен и Аларм вернулся к палатке.

— Спасибо, — ответил он тем же невинным тоном, наклоняясь и забираясь внутрь как ни в чём не бывало. Но всё же не удержался, спросил: — Как у неё дела?

— Да что с ней может случиться, — махнула рукой Энни. — У неё там даже дождя нет. Мается с фрейлинами и сбегает от них к Страшиле. Учится управлять страной и хочет во всё абсолютно вникнуть сразу. Вряд ли у неё это получится, конечно, но если получится, то королева из неё выйдет не хуже, чем была учительница.

Аларм с интересом приподнял брови.

— Она считалась одной из лучших учителей, — объяснила Энни. — У неё одних наград и премий огромный список. Работу свою любила до полного самоотвержения. Раз надо преподавать, значит, она достигнет в этом деле совершенства. Ну, не знаю, как насчёт совершенства, но достигла она действительно многого. И ни разу при этом не повысила голос на ребёнка. И ни одной плохой отметки не поставила. И все у неё всегда всё знали. Каково?

Аларм кивнул, согласный с тем, что Элли всегда и во всём на высоте.

— Страна — это, конечно, не школьный класс, — продолжала рассуждать Энни, — но раз уж она умудрялась держать в узде целую ораву юных оболтусов, то и со страной как-нибудь со временем научится справляться.

Аларм негромко засмеялся, услышав, как Энни охарактеризовала школьников. Но дальше об Элли думать не хотелось. К чему растравлять себе душу. Поэтому он спросил:

— А ты тоже умела сдерживать оболтусов?

— Не-е, — мотнула головой Энни. Кончик её косички слегка хлестнул Аларма по щеке. — Я так не умела. Уж не знаю, что я делала не так, но у меня всегда все на ушах стояли.

Она резко погрустнела и вдруг выдала:

— Наверное, мне всё-таки лучше будет вернуться в Большой мир…

— Начинается, — Аларм демонстративно поднял глаза к небу, вернее, к пологу палатки. Мельком подумал «хорошо, что палатка непромокаемая», и продолжил: — У тебя, Энни, есть какие-то традиционные «вечерние мысли у костра». Начинаются с того, что Элли лучше тебя, заканчиваются Большим миром… Может, тебе лучше уже спать?

— Можно подумать, ты не согласен с тем, что Элли лучше меня, — обиделась Энни.

— О Господи! — тоскливо протянул Аларм. Явно подхватил выражение у Элли или у самой Энни, в Волшебной стране такого не употребляли, здесь не было ни религии, ни, соответственно, упоминаний какого бы то ни было божества. — И об этом мы тоже уже говорили. Читать тебе лекцию ещё раз я не буду. Так что всё. Или ложись спать, или говори о чём-нибудь другом. Могу тебе ещё что-нибудь рассказать, если хочешь.

Он так строго посмотрел на Энни, что у неё отпала охота дальше испытывать терпение рыцаря. Она послушно потянулась за одеялом, но тут же вспомнила, что ей полагается смущаться и бояться.

— А… — начала она и умолкла.

— Что? — не понял Аларм. Энни не могла объяснить. Махнула рукой и кивнула:

— Ладно. Расскажи что-нибудь.

— Ложись спать. Буду рассказывать, как колыбельную, — усмехнулся рыцарь.

До Энни дошло, что с ней обращаются, как с ребёнком. Она покраснела — прежде всего негодуя на себя, а потом уже на Аларма, — и возмутилась:

— Что ты со мной, как с маленькой?

— А ты что, сильно большая? — поддразнил её Аларм. — Вот когда перестанешь капризничать по вечерам и плакать…

— Я не плачу! — ещё больше обиделась Энни.

— Да-да. Позавчера мы это видели, — закивал Аларм.

— Да ты…

Энни размахнулась и попыталась бросить в него одеялом. Но не получилось, потому что она на нём же и сидела. Получилось только неловко взмахнуть рукой и попасть по пологу палатки, в которой ведь даже сидеть толком было трудно.

Рассердившись вконец, Энни рывком расправила одеяло, демонстративно упала на пол палатки и укрылась с головой, отвернувшись и уткнувшись носом в стенку. Ей было обидно и досадно. На себя, за глупые мысли. На Аларма, за то, что считает её ребёнком. Снова на себя. Для Аларма она — всего лишь маленькая сестрёнка той, в которую он влюблён. Всего лишь маленькая сестрёнка. Ребёнок, девчонка, которая навязалась ему на голову из-за собственных глупостей.

А она не ребёнок! Она взрослая! Пусть и выглядит, как ребёнок! Энни вжалась в стенку палатки, стараясь не заплакать. А то он снова начнёт смеяться над ней и утешать из сожаления и с раздражением. И вообще, плакать — недостойное занятие для взрослой путешественницы.

Аларм осторожно подвинулся вглубь палатки. Сегодня ему придётся воспользоваться Энниным гостеприимством (хочет она того или нет), а ей придётся потесниться. Впрочем, и так вон в угол забилась… Слишком уж неприятная погода снаружи, хотя Аларм мог бы пережить спокойно и такой дождь. Спокойно, но, мягко говоря, без особой радости. Но сейчас это неважно. Энни всё-таки обиделась. Ну а что делать, если Аларм действительно воспринимает её как девочку? Ей ведь всего двенадцать лет. Правда, только внешне, но почему-то внешность оказалась решающей. Да и ведёт Энни себя, в общем-то, соответственно внешности. Интересно даже, почему. Завтра надо бы осторожно разобраться в этом вопросе, но в том-то и беда, что осторожно. А то снова обидится. А сейчас надо как-то с ней помириться, что ли.

Аларм осторожно тронул девочку за плечо.

— Что тебе рассказать? — негромко поинтересовался он. Как будто ничего не было.

Энни дёрнула плечом, сбрасывая его руку.

— Да ничего не надо мне рассказывать. Без колыбельных обойдусь.

— Хорошо, — покладисто усмехнулся Аларм. — Кстати, завтра твоя очередь.

— Какая ещё очередь? — буркнула Энни, стягивая одеяло с головы и косясь на Аларма.

— Рассказывать, — объяснил он. — Раз не хочешь ничего слушать, тогда спокойной ночи.

— Угу, — мрачно согласилась Энни. Неохотно добавила: — И тебе.

Аларм несколько насмешливо посмотрел на неё — этакий ощетинившийся ежонок, маленький, но сердитый. Такого однажды Аларм нашёл в парке Жёлтого дворца. Маленький ежонок был ещё не колючим, но фыркал и сворачивался клубочком не хуже взрослого. Вот и Энни сейчас была такая же. Только непонятно было, что она хотела этим показать. Немного подумав, Аларм махнул (мысленно) рукой, помучился немного с пологом палатки («молнии» были ему незнакомы, но он видел, как Энни их застёгивала), укутался в своё одеяло и лёг спать. Раз Энни не хочет разговаривать, то оно и к лучшему. Свой долг разговорчивости он сегодня перевыполнил в несколько раз. И почему с Энни это оказалось проще, чем с её сестрой?..

«Нахватался от девчонки скверных привычек — разболтался ни с того ни с сего», — сердито подумал Аларм. Но тут же вспомнил любознательность в голубых глазах и живые бойкие вопросы к месту и не к месту, и решил сам себя не обманывать. Сегодняшняя «болтовня» не была ему неприятной. И он сам это признавал — есть разница между болтовнёй и рассказом. А уж суровым, нелюдимым, неразговорчивым воином с Энни вообще быть не получалось. Хотелось, но не получалось.

«Вернусь в Жёлтый дворец, и всё будет по-старому», — подумал Аларм. Сам не понял — с грустью или с радостью, и к чему оба эти чувства относились. К Энни, или к Элли, или вообще ко всему, что произошло за последние месяцы. Или к прежней жизни. Что лучше? Прошлое, настоящее или будущее? Энни недавно сказала, что надо радоваться тому, что есть — правда, тут же это своим же поведением опровергла. Ну и насколько он радуется тому, что есть? Присутствию Энни в походе, вот этому проливному противному дождю, лесу, из которого так трудно выбраться?

Аларм начал над этим думать, пытался разобраться, да так и уснул, не докопавшись до своих истинных впечатлений.

Проснувшись, Энни осознала, что так и лежит, уткнувшись носом в стенку палатки. Стояла тишина. Не было слышно ни шума дождя, ни ветра, только где-то далеко в лесу однообразно тренькала птица. Да ещё рядом с палаткой что-то временами потрескивало.

Энни вскочила и торопливо выбралась наружу. Аларма нигде не было, но костёр уже горел, застилая все окрестности дымом от мокрых веток. Это его пламя и потрескивало.

Энни достала гребень, села рядом с костром и принялась переплетать свои косички. Волосы путались, руки спросонья не слушались. Кругом было уныло. Дождь хотя и перестал, но тучи не разошлись. В такую погоду у Энни всегда было плохое настроение и ничего не хотелось делать. Хотелось только сидеть возле тёплого камина, смотреть в окно и неторопливо вязать что-нибудь из тёплой мягкой шерсти. Тьфу. Она же не старушка, в конце концов. Сейчас не старушка. Уже не старушка. Пусть даже на время… может быть. А может быть, и нет.

— Доброе утро, — возглас за спиной не дал Энни запутаться в мрачных размышлениях. Аларм явился из лесу с охапкой хвороста.

— Доброе, — вздохнула Энни.

Дальше всё шло по отработанной за три дня схеме. Приготовить (и съесть) завтрак, собрать палатку, упаковать рюкзаки, погасить костёр, и можно двигаться дальше. Всего три дня, а спутники уже успели друг к другу приспособиться так, что даже не обязательно было переговариваться. Хотя, Энни всегда легко подстраивалась под кого угодно, улавливая малейшие интонации, выражение глаз и едва заметные жесты. Ей было легче подстраиваться, чем пытаться «быть главной», а Аларму — как раз наоборот. Так что сотрудничество у них получалось идеальное… Точнее, получалось бы, если б Энни иногда внезапно не взбрыкивала. Но в данный момент в её планы это не входило.

— Сколько идти до Жёлтого дворца отсюда? — поинтересовалась Энни.

— Если повезёт, то дня три, не больше.

— А если не повезёт?

— Тогда хоть вечность, — усмехнулся Аларм.

— Да-а. Будем надеяться, что до вечности дело не дойдёт, — высказалась Энни. Аларм не ответил. Он выбирал дорогу. Сегодня они, как и вчера, решили идти по прямой на восток, но без солнца ориентироваться было труднее. Тем более что и вчера они застряли непонятно где, посреди леса. Можно было бы спросить дорогу у птиц, но птиц тут было мало, и они явно не стремились к общению с людьми.

— А почему ты не взял с собой ту волшебную подзорную трубу? — поинтересовалась Энни у Аларма, перебираясь через очередной завал из деревьев. — Ну, которая труба Торна. С которой вы за мечом путешествовали.

— Мы её тогда потеряли, — ответил Аларм с досадой.

— У-у… жаль. А как это случилось?

Аларм пожал плечами. Он сейчас и сам толком не помнил, как. Просто до какого-то момента похода труба была у них в руках, а после похода выяснилось, что она исчезла. Может, магические артефакты способны исчезать и появляться сами, когда они нужнее всего, но Аларм не был знатоком в магических штучках, несмотря на то, что рос с Виллиной, и не вдумывался в такие тонкости. Есть труба — хорошо, нет — ничего страшного.

— Может быть, её ещё можно найти, — предположила Энни.

— Может быть, — не стал спорить Аларм. До Фиолетовой страны он ещё когда-а доберётся, а Энни… а Энни, если захочет, пусть ищет других попутчиков.

За разговором они не заметили, как попали на очередную тропинку в густых зарослях. Тут они слегка поспорили. Аларм считал, что следует идти по тропинке, пока они не увидят, что явно сбились с направления. Энни стояла на том, чтобы дальше продираться по прямой. Аларм насмешливо поинтересовался, как она собирается это делать.

— Очень просто, идти между деревьями! — обиделась девочка.

— Тогда тебе стоит превратиться в ужа, — фыркнул Аларм. Энни досадливо прикусила губу. Здесь и впрямь было очень трудно пройти, но возможно же! И потом, не век же будут длиться эти заросли.

— Идём, — кивнул Аларм, не пожелав выслушать очередные её доводы. Энни нехотя поплелась за ним, подумав при этом, что, конечно, по тропинке идти приятнее, но если они снова пойдут по кругу, то не она виновата. А что? Аларм сам взял на себя роль командира похода, пусть теперь сам и ведёт их, куда хочет.

Тропинка вильнула раз, другой, а потом внезапно впереди открылся просвет. Энни громко ахнула. Аларм, однако, не спешил радоваться и, нахмурившись, остановился.

— Что не так?

— Кажется, мы всё-таки не туда вышли, — ответил рыцарь.

Энни решительно обогнула его и направилась вперёд. Не желая отпускать её одну далеко, Аларм вынужден был пойти следом.

Они вышли из леса. Здесь было совсем тихо. Впереди расстилалась травянистая равнина с редкими группами кустарников, справа, насколько хватало глаз, тянулась опушка леса, слева вдалеке блестела Большая река. Но Аларм смотрел вперёд. Там, на самом горизонте, скопились серые унылые тучи. Отсюда ничего толком видно не было, но Энни догадалась. Там был город Теней. Как ни хотели они его обойти подальше, чтобы даже не видеть, а всё-таки лес сыграл с ними шутку, запутав тропинками. Было ли тут замешано колдовство, или всё получилось случайно?..

— Туда мы не пойдём, — хмуро объявил Аларм. — Идём вдоль леса, либо обогнём его, либо пройдём насквозь.

Энни задумчиво посмотрела вдаль. Аларм насторожился. Взгляд был опасный. С такими глазами Энни обычно принималась его поддразнивать или же обдумывала очередную выходку.

— Туда мы не пойдём, — настойчиво повторил он.

— Что, совсем-совсем? — огорчилась Энни.

— Совсем-совсем, — подтвердил Аларм.

— Ну ладно, — вздохнула девочка.

Аларм посмотрел на неё с насмешливым недоумением.

— Чего это ты так легко сдалась?

Энни похлопала глазками.

— Я понимаю, что тебе туда идти не хочется… — жалобно заоправдывалась она.

Аларм постоял, переваривая это заявление.

— Ага. То есть ты туда отказываешься идти не потому, что там может быть опасно, а только потому, что я не хочу туда идти из-за своих воспоминаний?

— А что не так? — растерялась девочка.

— То есть если бы ты была одна, или с кем-то другим вместо меня, то пошла бы туда?

— А что?

— Там опасно, ты этого не понимаешь?

— А мало ли где опасно, — хладнокровно ответила Энни. — Зато интересно.

Аларм с отчаянием взмахнул руками.

— Я тебя совершенно не понимаю. Когда я тебя называю ребёнком, ты из этого делаешь трагедию. А когда существует реальная угроза твоей жизни, тебе это абсолютно всё равно, лишь бы было интересно!

— А что там может быть опасного? Элли же город по камушкам разнесла, — сказала Энни с некоторой гордостью за сестру. Конечно, она знала, что Элли там только начала процесс, а дальше уже вмешались тёмные силы, потому что Пакир во что бы то ни стало хотел захватить двух волшебниц Света, а они оказались слишком могущественными. Две невероятно сильных волны магии, столкнувшиеся и противостоящие друг другу — такого довольно ветхий город Теней не выдержал. Тем более когда рухнуло одно громадное здание, то вслед за ним обвалились и соседние, они зацепили следующие, и в итоге в землетрясении рассыпался весь город.

— Между прочим, Элли же просила тебя туда не соваться, — напомнил Аларм.

— Просила, — вздохнула Энни. — Но хочется…

Аларм не сдержался и рассмеялся, коротко, но весело. Ну как так можно рассуждать?

Тем не менее, невзирая на недовольство Энни, он направился вдоль опушки леса направо, и девочка, с явной неохотой, последовала за ним, постоянно оглядываясь. Так продолжалось долго, а когда они сделали привал, то Энни потребовала карту и уткнулась в неё.

— Теперь это место называется «Пустошь Теней»? — уточнила она, неизвестно зачем — на карте же всё написано. — Интересно, а где теперь живут тени? И живут ли вообще?

— Тень камнем не задавишь, — коротко ответил Аларм. Подумал и добавил: — Наверное, там и остались жить. Куда им ещё деваться?

Он пытался угадать направление. Хотя, даже если они отсюда пойдут прямо на восток, то рано или поздно выйдут в знакомые места, откуда он успешно найдёт дорогу к дворцу Виллины. Заблудиться в Волшебной стране невозможно. Что ж, можно считать это интересной и увлекательной прогулкой.

— Так мы посетим Долину Живых Растений? — с любопытством спросила Энни, возвращая карту. Аларм молча пожал плечами. Он-то там всё уже видел, и честно говоря, не горел желанием туда идти. Пройти мимо — одно дело, а целенаправленно идти именно туда — другое. Живые растения же не всегда дружелюбные.

— Хочешь там найти себе какую-нибудь живую палочку в подружки? — усмехнулся он, видя неумолимые глаза Энни. Девочка обиделась и отвернулась. — Просто если мы туда пойдём, это лишний крюк. А я хочу поскорее вернуться в Жёлтый дворец.

В конце концов, он не обязан из-за желаний девчонки жертвовать своими.

Энни отреагировала куда спокойнее, чем он ожидал.

— А, ну тогда ладно. В следующий раз сходим.

— Нацелилась, — еле слышно буркнул Аларм недовольно. Следующего раза не будет.

— Просто волшебницы всегда одиноки.

— Почему? — спросил Аларм.

Виллина пожала плечами.

— Я не знаю. Видимо, такова наша судьба. Ещё ни одной волшебнице не удалось создать семью…

— А как же легенды?

— Какие легенды? — Виллина прищурилась на Аларма сквозь очки.

— Говорят, у Торна был сын. Из-за его гибели и возникла Невидимая земля, — сказал Аларм.

Виллина с грустью улыбнулась:

— Вот видишь, ты сам ответил на свой вопрос… Ведь сын Торна погиб. Счастья не вышло и там, — проговорила она.

— И что же теперь? Все волшебницы должны оставаться одинокими? — с возмущением и отчаянием спросил Аларм.

— Почему должны? Просто так само получается, — Виллина печально посмотрела на камин. — Наверное, так легче. Это не значит, что мы не можем любить.

Аларм стиснул зубы.

— Но у каждой своя причина оставаться одной, — продолжила Виллина. — Волшебницы… просто мы слишком сильные и самодостаточные. Мы можем сами себя защищать, сами о себе заботиться, сами выбираем себе друзей, диктуем условия окружающим. Мы не зависим ни от кого. И далеко не всякой волшебнице захочется такой зависимости и чьей-то защиты. Как правило, мы подчиняем себе других, — с грустью закончила она.

— Ну и пусть, — упрямо ответил Аларм.

— Нет, — покачала головой Виллина. — Ты не сможешь быть зависимым. Ты сейчас — вольная птица, которая расправляет крылья. Ты не можешь подчиняться условностям светской жизни, не выдержишь города. Не сможешь постоянно жить по чужим правилам. Месяц, два, максимум год — и ты измучаешься. Я знаю, ты можешь многим пожертвовать, но если жертвовать вечно и впустую, то от тебя ничего не останется.

Аларм смотрел в сторону, недовольно сжав губы. А может, ему приятно было бы жертвовать!

— Аларм, не надо травить себя, — тихо сказала Виллина, словно прочтя его мысли. — У тебя впереди жизнь. В ней столько хорошего. А если ты будешь думать только об Элли, то от этого не будет лучше ни тебе, ни ей, ни… окружающим, — Виллина запнулась перед последним словом, как будто хотела сказать по-другому.

Имела в виду Энни?..

— Путешествуй по Волшебной стране — теперь никаких границ и запретов нет, — улыбнулась Виллина. — Навещай старых друзей, ищи новых. А любовь сама к тебе придёт. Главное, чтоб для неё было место в твоём сердце.

Аларм вышел от Виллины мрачным и расстроенным. Не то он хотел услышать, хотя и понимал, что старая волшебница права. Закрыл за собой дверь и остановился как вкопанный. У ближайшего окна с независимым и невозмутимым видом стояла Энни.

— Ты что, подслушивала? — прямо спросил Аларм.

Энни ответила взглядом оскорблённой невинности.

— Мне что, делать нечего?

— Именно поэтому. Иначе почему ты тут стоишь?

— Мимо шла, — заявила Энни.

— И зашла в самый конец коридора. Интересный способ идти мимо — заходить в тупик и стоять столбом, — с дружелюбным смешком кивнул Аларм.

За последнюю неделю он и сам не заметил, как изменилась его манера общения с девочкой. Будни похода, когда хочешь — не хочешь, а приходится друг к другу притираться и постоянно находить мелкие компромиссы, кого угодно могут либо сблизить, либо поссорить навеки. Так как ссориться ни Аларм, ни Энни не хотели, получился первый вариант. Но это было ещё не главное. Оба они не замечали, как потихоньку заимствуют друг у друга какие-то мелкие привычки, словечки и стиль разговора. Поэтому если в начале путешествия только одна Энни подкалывала Аларма по всяким мелочам и не только, то теперь и Аларм в долгу не оставался.

— Вообще-то я к Виллине, — нетерпеливо объяснила Энни.

— А, — согласно кивнул Аларм. — Хорошо… А она тебя звала? — запоздало поинтересовался он.

— Приглашала, — отозвалась Энни и подошла к двери.

Оставив Энни самостоятельно разбираться, звали её или не звали, Аларм ушёл в Исторический зал. Именно там когда-то он впервые увидел портрет Элли. А теперь хотелось как следует потерзать и растравить свои недавние раны и пожалеть самого себя. А заодно посмотреть — не прибавилось ли там новых картин?

Картин не прибавилось (может, просто слишком мало времени прошло?), а вот саможаление никак не получалось. Дело в том, что ещё утром Аларм с Энни о чём-то поспорили. Спор был пустяковый и быстро забылся, но уже после того, как закончилась тема собственно спора, начался обмен любезностями. Последнее слово осталось, конечно же, за Энни, а Аларму только теперь пришёл в голову ответ. Таким образом, вместо саможаления из-за неразделённого чувства к Элли в его голове боролись две других мысли: первая — собственно ответ на утреннюю реплику Энни, а вторая — что унижаться до таких нелепых споров с девчонкой очень глупо и недостойно. Помучившись минут пять, Аларм рассердился на самого себя и попытался заткнуть обе мысли третьей — что об Энни вообще думать не стоит. Но, едва он так подумал, как перед глазами возникло ехидное лицо Энни и её светлые косички с белыми бантами. Аларм повертел головой, пытаясь переключиться на картины, и поймал себя на том, что перестал понимать: Элли на картине изображена или её сестра.

«Энни бы надо мной посмеялась», — подумал он мрачно и отправился в парк.

Больше в этот день Аларм с Энни не встречался и уже подумал, что она улетела в Изумрудный город. Виллина отправила, например. Ну а зачем девчонке тут торчать? Да и сестра может её вызвать за чем-нибудь…

На следующий день Аларм с утра зашёл на кухню к Твиглу. Твигла, однако, там не было, зато у столика стояла и бодро что-то резала невозмутимая и даже весёлая Энни.

— Ой, — только и выдал Аларм.

— Привет, — лучезарно улыбнулась Энни, оторвавшись от своего занятия.

— Привет. Ты что тут делаешь? А где Твигл?

— Сейчас придёт. Я тут ему в помощницы напросилась, — представилась Энни, сделав лёгкое подобие реверанса. Сегодня она снова распустила волосы, только перехватила их лентой надо лбом. И из-за того, что девочка теперь была не в зелёном, а в бело-жёлтом платье, сходство с Элли оказалось не таким ярким.

— А я думал, ты уже в Изумрудном городе, — с недоумением заметил Аларм, проходя вперёд и присматриваясь к вазе с фруктами.

— Да ну, зачем мне туда? Мне и тут хорошо, — пожала плечами Энни. — Тем более Виллина сказала, что я могу тут остаться хоть насовсем, если мне понравится. Конечно, насовсем я не останусь, но пожить пока — почему бы и нет?

Да уж… Пригласили гостью. Впрочем, Виллине лучше знать, а он, Аларм, всё равно скоро опять уйдёт.

Энни выглядела настолько спокойной и весёлой, что это даже оказалось непривычным. Обычно ведь она всё время из-за чего-нибудь нервничала, волновалась и переживала. Результат вчерашней беседы с Виллиной?

— Ты вчера с Виллиной долго разговаривала?

— Угу, — кивнула Энни. — Довольно долго. А что?

— Да так, интересно, — небрежно поморщился Аларм, выбирая грушу. — Что же она тебе сказала, если не секрет?

— Отчасти секрет, — кивнула Энни. — А отчасти… ты не поверишь, если скажу, — внезапно рассмеялась она. Аларм тоже улыбнулся, стараясь не показать удивления:

— А ты попробуй. Вдруг поверю.

Энни снова смущённо рассмеялась, нагнувшись к столу и пряча лицо за волосами. Аларм начал терять терпение. Что там ещё случилось?

— Виллина… в общем, я же всё переживала, оставаться ли мне здесь или вернуться в Большой мир. Ведь меня тут ничего не держит, а там я тоже особо не нужна. И… — Энни снова смутилась, развернулась спиной к столу и с неловкой улыбкой махнула рукой, — она мне предложила со временем… Ну, конечно, если никто не будет против… Стать Наследницей Жёлтой страны. — Глядя на ошеломлённого Аларма, Энни вконец растерялась и уточнила: — Именно такой вот статус пока что.

— Ты? — потрясённо проговорил Аларм, глядя на девочку. — Наследница?

— Ну вот так… — вздохнула Энни со смешком. — Ну, я понимаю, ты против… Но это не моя идея.

— Я совсем не против… То есть мне вообще-то всё равно, — решительно возразил Аларм. — Не в том дело.

— Ну… вроде как ты считался… — Энни замялась и не закончила фразу, ковыряя носком туфли пол.

— Ничего подобного, — фыркнул Аларм. — Никогда я на трон не претендовал и не хочу. Просто я тебя как правительницу с трудом представляю, — объяснил он. Энни — будущая правительница! Эта девчонка, несерьёзная и несамостоятельная! Да уж, новость… Теперь и Аларму стало смешно.

— Ну, я же не сразу стану… — Энни даже покраснела. — У меня будет достаточно времени, чтоб научиться. У Виллины, у Стеллы и у собственной сестры. Это же Элли пришлось стать королевой внезапно и сразу. Но она Жёлтой страной управлять не будет, ей Изумрудного города хватает и Хранительства, а больше назначить некого. Ты не особо рвёшься, не Парцелиусу же власть отдавать… А тут явно будет жить не только Сказочный народ, раз теперь этот край открыт. Да и Сказочный народ, скорее всего, разбредётся со временем по всей Волшебной стране. И вообще, я ещё подумаю и всегда могу отказаться.

Аларм всё ещё смотрел на Энни, раскрыв рот. Энни — будущая правительница!.. Нет, конечно, Виллина знала, что делает. Ей виднее. Да и если одна сестра правит Изумрудным городом, то почему бы второй не править Жёлтой страной — или какой угодно другой, просто у остальных уже есть свои правители. Но вот никак Энни, двенадцатилетняя девчонка, путешественница и авантюристка, не вписывалась в образ правительницы. Да и… хотя она и только выглядит на двенадцать, всё же это маловато. Её никто не будет воспринимать всерьёз.

Энни, словно поняв его настроение, серьёзно кивнула и сказала:

— И ещё… если всё так и будет — я буду расти.

Аларм поднял брови. Энни развела руками:

— Я, правда, не знаю, насколько возможно отменить вечную юность… то есть юность оставить, только не вечную. Но я думаю, это было бы неплохо, и Виллина со мной согласна. Хотя, — она издала грустный смешок, — получится, что Элли не взрослеет, а я её быстро перерасту… Но это ещё неизвестно, вдруг не получится переделать заклятие.

— А ты уверена, что хочешь быть правительницей? — задал, наконец, вопрос Аларм. Ему казалось, что Энни к трону и короне полностью равнодушна. Роль путешественницы ей больше шла и явно больше интересовала.

Энни пожала плечами.

— Понимаешь, для меня это стимул оставаться здесь, — объяснила она. — Я буду уверена, что мне тут есть дело. А иначе я буду всё время переживать и рваться между Большим миром и Волшебной страной. Хотя, если б меня не было, то Виллина выбрала бы кого-то другого, но она сама так предложила… Сказала, если я останусь, то возможно вот такое.

— А кто тебе мешает остаться здесь без роли правительницы, просто так? — снова спросил Аларм с недоумением.

— А что мне тогда тут делать? — удивлённо ответила Энни. Аларм даже засмеялся:

— А что мы все тут делаем?

— Но вы же тут живёте! — заявила Энни.

Аларм чуть не поперхнулся. Логика, однако!

— Вот и ты живи! — воскликнул он.

— Ну, вы тут родились все… А я пришлая, — вздохнула девочка. — И чтобы мне чувствовать себя здесь спокойно, мне надо иметь какое-то важное дело. Хотя бы в перспективе. Иначе какой от меня тут толк?

Аларм нетерпеливо взмахнул рукой:

— Слушай, я тебя совсем не понимаю. Если ты хочешь здесь остаться, то оставайся. Зачем придумывать лишние сложности?

Энни фыркнула:

— Да ты меня просто уговариваешь остаться!

Аларм усмехнулся:

— Я не уговариваю. Я просто говорю, что есть такой вариант…

— Тебе-то что от этого? — перебила его Энни.

Аларм подумал, что ему и правда должно быть всё равно, останется ли Энни в Волшебной стране или уйдёт. Но вот почему-то ощутил, что если она уйдёт, будет как-то грустно. И ведь видно же, что она не хочет уходить. Просто что-то в очередной раз себе напридумывала, и хорошо, что Виллина это поняла.

— Ну, я за тебя тоже немного беспокоюсь, — сказал он, постаравшись, чтоб это прозвучало как шутка.

— Вот как! — рассмеялась Энни. — А чего ради? Я вообще-то тебе никто. Я даже не Элли, — она демонстративно отвернулась, но продолжала улыбаться.

— В том и дело, что ты не Элли, — невозмутимо и весело объяснил Аларм. — За Элли я уже не беспокоюсь, она в Большой мир не рвётся. И если уж на то пошло, ты, к примеру, неплохой компаньон по путешествиям. Хотя и не идеальный, но не хуже, чем другие.

— Ух ты, — усмехнулась Энни, и видно было, что она довольна. — А другие — это кто?

— Ну, Страшила с Дровосеком. Кустар с Пеняром… — объяснил Аларм. У Энни по сравнению с ними всеми было немало недостатков… Но с ней — неожиданно, но факт — было не менее интересно.

— Ага. Ясно, — хмыкнула Энни, глядя в потолок. Весь вид у неё при этом был такой хитрый, что Аларм не удержался и поддразнил её:

— Я уже догадываюсь. Ты хочешь напроситься в следующее путешествие.

Энни радостно развернулась к нему:

— А ты возьмёшь?

— А я пока ещё не знаю, куда сам пойду и когда, — объяснил Аларм. — И вообще, может, ещё месяц или два буду жить здесь. А потом хочу пожить с отцом. Или наоборот, ещё не решил. Статус Белого рыцаря — тоже должность весьма смутная, видишь ли. Война закончилась, и я, как и ты, не у дел.

— Как же ты до этого жил? — поинтересовалась девочка, снова поворачиваясь к столу и возвращаясь к кулинарным занятиям.

Аларм задумчиво поджал губы.

— До этого… Сначала я мечтал найти и освободить отца. Потом тоже всё время на что-то надеялся, чего-то ждал и к чему-то стремился. А теперь надежд нет, стремлений тоже нет, всё, что могло сбыться, уже сбылось…

— И вообще жизнь кончена, — пафосно протянула Энни.

— Да я не говорю, что кончена. Просто теперь не знаю, с чего снова начинать. Исследовать Волшебную страну — идея заманчивая, но бродить так можно до бесконечности, а толку большого не будет. Открытия и таинственные места никому не нужны сами по себе. Кстати, если ты согласилась быть будущей правительницей Жёлтой страны, то куда же денешь путешествия? — снова перевёл он разговор на девочку.

— Я думаю, что успею напутешествоваться до того, как стану правительницей, — засмеялась Энни. — А потом… В Волшебной стране редко бывают такие масштабные происшествия, как война и смена почти всех правителей сразу, так что в мирное время правителям бывает иногда просто нечего делать. Я это видела на примере Страшилы. Главное, не расслабляться слишком, иначе будут неприятности.

В это время в кухню вернулся Твигл, и разговор перешёл на более насущные бытовые темы. Аларм, не заинтересованный в рецептах всяких солений и варений, которыми очень живо и бодро делилась с Болтуном Энни (вот уж нашли друг друга двое разговорчивых!), потихоньку ушёл из кухни в парк, к Кустару и Пеняру.

— Я не представляю, что будет с Жёлтой страной, если ею начнёт управлять Энни, — поделился он с ними своими волнениями. — Она ж совершенно не правитель. Она тут всё развалит, даже если будет учиться десять лет.

Кустар замахал ветвями. Посторонний человек не понял бы этих жестов, и это не был общепринятый «язык глухонемых» (только похожий в своей основе), так как разрабатывал его Аларм с Кустаром самостоятельно, правда, не пренебрегая советами Виллины и Рохана. И сейчас Аларм «перевёл» фразу друга примерно так: «Пока пройдёт время, многое может измениться».

— Ну разве что со временем она станет серьёзной, разумной, не будет бегать за приключениями, срываться в неожиданные путешествия и всем устраивать неприятные сюрпризы, — усмехнулся Аларм. — Но это уже в её характере. Это не переделаешь. Виллине, конечно, лучше знать, но я бы Жёлтую страну Энни не доверил.

«Может, ради этого Энни изменится», — вновь прожестикулировал Кустар.

— Вряд ли, — махнул рукой Аларм. И пожал плечами, признавая нехотя правоту друга: — Ну может быть… Хотя я себе её иной не представляю. Строгая серьёзная Энни — это же ужас какой-то, — со смешком закончил он.

Вечером он зашёл к Виллине и в беседе с ней убедился, что Энни не шутила. Правда, от самого Аларма Виллина, похоже, ожидала другой реакции.

— Я думала, ты расстроишься, — сказала она, внимательно вглядываясь в лицо воспитанника.

Аларм только руками развёл:

— Почему же? Просто, мне кажется, Энни не годится на роль правительницы. Она слишком несерьёзная, — сказал он.

— Ты так хорошо её знаешь? — улыбнулась Виллина.

— Ну, не так уж хорошо… Но достаточно. Она и сама признаёт, что у неё совершенно нет таланта управлять людьми. У Элли есть.

— Значит, для Энни это будет повод стать серьёзнее, — невозмутимо ответила Виллина.

«Кустар угадал», — подумал Аларм.

— И потом, ни один правитель не действует в одиночку. У той же Элли есть Страшила, Дин Гиор и Фарамант, и множество других опытных людей рядом. У Энни они тоже будут, — как ни в чём не бывало продолжила Виллина. При последней фразе Аларму показалось, что она посмотрела на него с каким-то странным намёком — но может, только показалось?.. — Да и я пока что буду рядом с ней. Пока она не станет самостоятельной.

— Энни? Самостоятельной? — хмыкнул Аларм.

— Она же пошла за тобой в поход. И приняла это решение вполне самостоятельно, — спокойно объяснила Виллина.

— И это было не слишком умное решение.

— Ну почему же? Вы ведь оба из этого совместного похода извлекли немалую пользу, разве нет?

Аларм только усмехнулся. Смотря что считать пользой. Если польза — это постоянно терпеть её шуточки, а по вечерам выслушивать переживания на пустом месте, путаясь в непостижимой девчоночьей логике… В общем-то, можно считать, что Аларм приобрёл некоторый опыт общения с девчонками, но вся проблема в том, что все девчонки разные. Элли вот, например, не такая.

— Так что не спеши осуждать Энни, — закончила разговор Виллина. — И кстати, ещё один тебе совет — не пытайся её переделывать насильно. Она сама изменится постепенно так, как будет нужно по обстоятельствам.

Аларм подумал, что ему, в общем-то, не должно быть дела до того, изменится ли Энни или нет, но Виллина смотрела так… проницательно, что возразить он не решился. Виллине лучше знать.

Шли дни. Аларм всё собирался в Пещеру, к рудокопам, к отцу. Но никак не мог заставить себя покинуть Жёлтый дворец, ставший для него тихим приютом после всего пережитого. Однообразное течение безмятежных дней было таким приятным.

Энни тоже не спешила никуда, но с ней Аларм почти не сталкивался. Девочка, по-видимому, с удовольствием помогала на кухне Твиглу и в саду Логону, каждый день по часу-два сидела у Виллины, даже сунула нос в мастерскую, где хозяйничал Салар, но, похоже, не нашла там ничего для себя интересного. Во всяком случае, Аларм там её с тех пор ни разу не застал. Единственное, что его слегка нервировало — Энни умудрилась каким-то образом подружиться с Кустаром и Пеняром, и часто можно было видеть, как она играет с ними в догонялки на парковых дорожках. Где-то Энни раздобыла и большой кожаный мяч, и однажды Аларм увидел незабываемое зрелище: Энни, Кустар и Пеняр носятся по лужайке и перекидывают друг другу этот самый мяч — Энни руками, Кустар ветками (убрав шипы), а Пеняр просто бодает его своим «лбом».

Зрелище было настолько заманчивым, что Аларму даже на мгновение захотелось присоединиться, но он тут же подумал, что это несерьёзно. Пусть с мячиком развлекаются девочки, а он взрослый воин. В глубине души он, однако, ощутил ревность. Кустар и Пеняр явно были не против компании Энни и её весёлых игр. Странно только, как они друг друга понимают, Энни ведь не знает их «языка жестов».

Тем вечером Аларм спросил у неё об этом. Энни в ответ пожала плечами:

— Да мы мало разговариваем. В основном просто гуляем.

Аларм фыркнул. Чтоб Энни мало разговаривала? Скорее, это надо понимать так, что Энни просто болтает сама, а Кустар и Пеняр вынуждены слушать.

— Слушай, — оживилась Энни, — а давай ты меня научишь их языку!

Аларм посмотрел на неё, размышляя. Снова встала картинка: Энни, как светлая бабочка, вприпрыжку носится над травой, а Кустар и Пеняр соревнуются, кто первым поймает и отобьёт мячик…

— Ну уж нет. Обойдёшься, — сказал он девочке.

— Почему? Тебе что, трудно?

— Во-первых, это долго. Во-вторых, я всё равно скоро уйду вместе с ними, и тебе незачем будет с ними разговаривать.

— А по-моему, ты просто вредничаешь, — заявила Энни, с вызывающей улыбкой заложив руки за спину и вздёрнув нос.

— Вот ещё, — усмехнулся Аларм. — Вредничать — это твоё призвание, а я на него не претендую.

— Если ты не хочешь, я попрошу Рохана, — пожала плечами Энни.

— Он и половины не знает, — ответил Аларм. — Это всё же мои друзья.

— И ты не хочешь делиться своими друзьями со мной, жадина.

Аларм не удержался от смеха.

— Да почему? Ты и так с ними сколько времени проводишь, я тебе разве мешаю?

— Тогда ты ленивый жадина. Мало того, что не делишься друзьями, так ещё и не хочешь меня языку их жестов научить. Придётся мне самой стараться. Эх ты!..

Энни фыркнула и самодовольно упорхнула на лестницу. Аларм проводил её насмешливым взглядом. Вообще-то и в самом деле, чтобы понять Кустара, большого ума не надо, достаточно просто ему задавать нужные вопросы. Ведь Кустар и Пеняр понимают человеческий язык, только сами «разговаривают» жестами.

Лишь бы Энни не пришло в голову нарисовать им рты или ещё что-нибудь в этом роде!..

Впрочем, на этот счёт Аларм волновался зря. Время шло дальше, а его друзья оставались прежними — по крайней мере, внешне. Энни его не тревожила, не искала его общества (хотя и не избегала его) и ничего от него не требовала. То ли нашла себе что-то другое, не менее интересное, то ли ей хватало дружбы Кустара и Пеняра, а также всех остальных дворцовых обитателей (а обитатели были явно рады обществу девочки)… то ли Виллина ей что-то такое сказала. У Аларма не раз возникали подозрения, что без вмешательства Виллины тут не обошлось. Вот только как реагировать на это, он не знал. То ли радоваться, что теперь Энни к нему не пристаёт, то ли огорчиться, что теперь… короче, если быть честным с самим собой, то из-за того же самого. Это было странно, но иногда у него возникало ощущение, что общества Энни, разговорчивой весёлой ехидины и насмешницы, ему не хватает.

«Привык за время похода, вот и кажется, что не хватает», — бурчал он сам на себя. Но не идти же с Энни играть в мячик с Кустаром и Пеняром! И вообще, надо уже собираться и уходить отсюда самому. Вместе с теми же Кустаром и Пеняром. В Пещеру Энни точно за ним не увяжется, ей там нечего делать. Да и на правах гостьи Виллины она себя отлично чувствует. Ей тут нравится, вот пусть и остаётся.

…Аларм нерешительно постучал в дверь. За три с лишним недели так и не удосужился узнать, как же устроилась его недавняя попутчица. Вот и пришлось теперь у Логона спрашивать, где комната Энни, а потом заметить, что Логон с неодобрительным удивлением переглянулся с Твиглом.

— Войдите, — донёсся из-за двери звонкий голос. Ну хорошо, хоть не ошибся…

Аларм осторожно приоткрыл дверь и заглянул.

— Можно к тебе?

Энни сидела с ногами на диване и читала. При появлении Аларма она подняла голову, поспешно отложила книгу, смутилась, растерялась и обрадовалась одновременно:

— О, это ты! Заходи.

Аларм вошёл.

Комната как комната, таковых много пустовало в Жёлтом дворце. Длинная и просторная, с четырьмя широкими окнами по внешней стене. Обычная светлая деревянная мебель, паркет, кремовые и золотистые шторы. Но почему-то уже чувствовалось, что даже в этой, такой стандартной и обычной комнате, живёт именно Энни, а не кто-то другой. На столе стоял пышный букет садовых ромашек и три чашки с недопитым чаем (причём ясно было, что все они принадлежат Энни, просто она забывает их относить обратно), возле кровати на стуле небрежно был брошен рюкзак, на самой кровати разложено платье, подушка лежала на кресле, а расчёска на подоконнике. Весь этот небрежный уют подходил Энни как нельзя больше. В окно было видно темнеющее закатное небо. Энни любила закаты…

— У тебя тут неплохо, — заметил Аларм несколько смущённо.

— Ага, — отозвалась Энни, ещё больше смутилась и махнула рукой: — Да ты садись.

Аларм прошёл и сел напротив неё на стул.

— Чем занимаешься? — неловко спросил он. Надо же как-то начать разговор.

— Да так, читаю. Стараюсь пополнить свои знания об истории Волшебной страны, — хмыкнула Энни. — А то даже как-то неудобно.

— И как? Интересно?

— Да как сказать. Оно было бы интересно, если б было меньше недосказанностей, а то такое впечатление, что летописец сам не знал, о чём пишет. Сюда бы гномов моих знакомых, они бы столько всяких интересных архивных материалов могли бы дать. Ну ладно. А ты чего хотел? — прямо спросила Энни.

Аларм улыбнулся и пожал плечами.

— Завтра я ухожу, — сказал он.

Энни растерянно воззрилась на него.

— Завтра? — повторила она. — А куда?

— В Пещеру. Извини, тебя с собой не беру, — предупредил Аларм сразу, продолжая невольно улыбаться. — Тебе там точно нечего будет делать. Так что не вздумай завтра за мной бежать следом, иначе мне придётся просить ещё и Виллину, чтоб она за тобой следила. Хорошо?

— Хорошо, — усмехнулась Энни. — Бежать не буду. И надолго ты отправляешься?

Вопрос был задан наиболее равнодушным тоном — так, чтоб в меру проявить интерес, и в то же время не так, чтоб можно было подумать, что её особенно волнует этот вопрос. Однако именно из-за этого Аларм понял — волнует.

Да ей-то какое дело? Опять начнёт к нему приставать? Выдумает себе что-нибудь?

— Не знаю. Наверное, на месяц-два, — развёл руками он.

— И что ты там будешь делать?

— Да уж что получится… Наверняка сейчас, после свержения Тогнара, мне дело найдётся. Тем более там мой отец. Мне надо было раньше пойти, но всё никак собраться не мог, — сознался Аларм.

Точнее, он никак не мог собраться с духом и покинуть дворец Виллины — привычный с детства дворец, ставших родными людей, друзей… И так в последние месяцы много всего свалилось.

— Ясно, — протянула Энни и умолкла.

Разговор не клеился. Аларм начинал чувствовать себя глупо. Можно было подумать, что теперь он специально ищет общества Энни, чтобы с ней просто поболтать перед уходом. Трогательное прощание, так сказать. Мог бы просто сказать завтра утром «до свидания», а ещё лучше вообще ничего не говорить, тем более что она наверняка проспит — выход-то назначен на рассвете, а Энни во дворце — соня, не то, что в походе.

Вот только если он так уйдёт, не попрощавшись, она обидится, расстроится и будет переживать. А ещё наверняка с этими переживаниями придётся разбираться Виллине, а Аларм знал по опыту, что такое переживания Энни: никакой логики и последовательности, море эмоций и противоречий, и поди разбери, что у неё в мозгах творится. Скорее свои собственные мозги узлом завяжутся.

— Так что я зашёл попрощаться, — наконец сказал Аларм, когда Энни засверлила его выжидающим взглядом.

— Понятно, — с улыбкой кивнула она.

— Кстати, Кустар и Пеняр остаются здесь, так что скучно тебе не будет, — вспомнил Аларм. — Им ведь в Пещере тоже делать нечего…

— Так ты что, один идёшь?

— Не совсем. С Роханом, но он меня проводит только до входа в Пещеру и потом вернётся.

— А-а…

И снова молчание. Снова только и смотрят друг на друга. Похоже, Энни тоже не знает, что сказать. То ли стесняется что-то выразить, то ли слишком расстроилась.

Аларм встал. Энни тоже, неловко и смущённо переступив босыми ногами на паркете. Аларм вдруг вспомнил недавнюю картинку — Энни босиком прыгает по широкому ручью (три ручья бежало в пределах парка и один чуть дальше), пытаясь совершить невозможное — обогнать Пеняра, который при каждом своём прыжке поднимает тучу брызг. Энни вся мокрая, визжит, хохочет и пытается обрызгать Кустара, но того ещё труднее достать…

Элли бы так себя не вела. И уж точно бы не вскрикивала так звонко на весь парк.

— В общем, до свидания, — Аларм протянул руку. — Завтра я уйду рано, уже не увидимся.

Энни слегка пожала его руку и улыбнулась задорно и чуть печально:

— Ничего. Я могу встать пораньше и тебя проводить ещё раз.

— Ну нет уж, не надо, — засмеялся Аларм. А то ещё Рохан что-нибудь не то подумает, да и остальные тоже, мелькнуло у него в голове, но Энни он этого не сказал. — Я хочу в этот поход уйти спокойно.

Энни фыркнула. Аларм оптимистично продолжил:

— Не век же я буду в Пещере торчать. Ещё увидимся как-нибудь.

— Угу, — кивнула Энни. И, помедлив, добавила: — До свидания. Увидимся.

Аларм кивнул. Подошёл к двери, ещё раз оглянулся и помахал рукой. Энни улыбнулась и взмахнула в ответ. Уже когда он закрывал дверь, девочка вдруг воскликнула:

— Послушай! Может, тебе серебряный обруч дать? Если ты, конечно, его не потеряешь, — добавила она.

— Спасибо, но не стоит, — усмехнулся Аларм. Зачем ему обруч? А вот со стороны Энни это странный шаг, она ведь своим обручем дорожит как святыней и мало кому доверяет. А Аларму почему-то предложила. Что за щедрый жест?..

Энни всегда считала, что она хорошая актриса, и, видимо, так оно и было. Во всяком случае, при сестре и друзьях ей удавалось очень убедительно изображать то, чего не было — беззаботность и безразличие, — и отсутствие того, что было — волнений, переживаний и вообще сугубо личных мыслей и чувств. Это удавалось. Элли была слишком занята своими делами, друзья — тем, что помогали Элли или опять же своими делами. Что в Изумрудном городе, что в Фиолетовом дворце.

Порой Энни задавалась вопросом: а одна ли она тут изображает то, чего нет? Может, все они тут играют? Прямо как по Шекспиру, весь мир — театр. Они с Элли играют в только-дружбу с Алармом, остальные друзья — в то, что поддерживают их игру. И кто что думает на самом деле, совершенно неизвестно. Никто ведь не высказывает своих мыслей вслух. В том числе и сама Энни. Причём она хуже всех. Сколько раз уже говорила, что никогда не врёт и не будет врать самой себе, а на самом деле сама же себя больше всех пыталась обмануть. Себя и Аларма.

Виллину обмануть не получилось — и, пожалуй, к лучшему. Хотя бы один человек понимает, в чём дело.

— Предоставь событиям идти так, как они идут, и не торопи их, — спокойно сказала тогда старая волшебница измученной переживаниями девочке. — Живи своей жизнью, свободной, яркой, деятельной. И ты увидишь, что всё будет так, как надо.

И Энни постаралась выполнить этот совет. Несмотря на то, что она сама была на самом деле далеко не девчонка, Виллина в любом случае была её старше раз в… А во сколько, кстати? Энни как-то попыталась выведать возраст Виллины у Элли и была ошеломлена, узнав, что той не меньше трёхсот. А скорее всего, ещё и намного больше.

В общем, Виллина была мудрее во много раз.

А ещё она могла как-то повлиять на Аларма…

Хотя, какая разница. Никто никуда не спешит.

Когда Аларм ушёл в Пещеру, Энни прекрасно провела пару недель в Жёлтом дворце, а потом вернулась к сестре погостить. Но и в Изумрудном городе провела всего полтора месяца, отправившись затем в Фиолетовую страну. Элли не возражала. Ей было всё равно, где и с кем проводит время её сестра, лишь бы та была довольна и радостна.

Энни же тянула время. К Виллине тоже надо было бы уже возвращаться, раз уж она теперь её наследница… Вот умора! Недаром Аларм такими глазами глядел. Энни — и вдруг будущая правительница страны. Ну вот почему Виллина не назначила сразу своим преемником Аларма? Хотя, Энни догадывалась, почему.

Только лучше об этом не думать…

В общем, пора было уже возвращаться к Виллине, но Энни медлила. Отсчитала сначала два месяца, потом три. Потом ещё пару недель. И ещё. Когда, наконец, от волшебницы пришло намекающее письмо, Энни поняла, что хватит тянуть и бояться. Встретиться с Алармом у Виллины, тем более что она теперь явится именно к Виллине напрямую, — это не намного страшнее, чем путешествовать под серебряным обручем, а потом позорно провалиться в водопад…

— Что сказала Элли по поводу твоей идеи всё-таки начать снова взрослеть? — Виллина внимательно наблюдала за Энни поверх очков.

Энни вздохнула.

— Она… как-то ничего толкового не сказала. Что-то вроде того, что «ну может быть», «ну я посмотрю», и так и не посмотрела. Я понимаю, ей и самой будет неуютно, если я буду взрослеть, а она нет. Я ж так через несколько лет ей буду как мама, а потом как бабушка, — помрачнела девочка.

— Насчёт нескольких лет ещё ничего неизвестно, — невозмутимо отозвалась Виллина, — это не то волшебство, которое даёт однозначный и предсказуемый результат. Честно говоря, мне бы тоже не хотелось, чтобы ты быстро состарилась. Или Аларм.

— А что Аларм? — напряглась Энни.

— Что будет толку, если через каких-нибудь семьдесят-восемьдесят лет он уже еле меч в руках удержит? — прищурилась Виллина.

— Придётся тогда заколдовывать всех поголовно, — с горечью сделала вывод Энни. — Не слишком-то хороший выход.

— Да, радости в этом мало, — согласилась Виллина. — Но у нас всех есть ещё время подумать.

Она посмотрела на Энни, словно ожидая какого-то вопроса. Энни поёрзала в кресле, нервно сжимая и разжимая пальцы.

— А где Аларм? — наконец решилась спросить она. За целый день в Жёлтом дворце она его так и не встретила.

Виллина тонко улыбнулась.

— Он задержался в Пещере и вернётся через пару дней.

— Через пару дней? — поразилась Энни. — Но ведь уже четыре месяца прошло, а он говорил, что только месяца два будет там…

— Вот я и говорю, что он задержался, — спокойно отозвалась Виллина с еле заметной лукавой улыбкой.

— Вы специально меня позвали только сейчас, — расстроилась Энни.

— Отчасти да, а что? — чуть усмехнулась Виллина. — Это и хорошо, что ты тоже задержалась. Иначе ты бы тут издёргалась.

Энни скептически поджала губы, впрочем, признавая правоту Виллины. Как же неудобно всё-таки выглядеть глупой девчонкой! Каждая твоя мысль видна как на ладони.

Оставалось только ждать. Ждать — и жить своей жизнью. Энни бродила по окрестностям в компании Кустара и Пеняра, которые давным-давно всё облазали тут ещё с Алармом, когда он был младше. Кустара Энни пока почти не понимала, хотя и выучила несколько его «слов». Но несколько общих слов — это так мало. Когда живые растения пытались донести до девочки что-то конкретное, то им приходилось писать на земле, а это не всегда получалось, особенно у Пеняра.

Энни знала, что Аларм из Пещеры пошёл в Изумрудный город, а потом уже в Жёлтый дворец. Значит, он увиделся с Элли. Ну и прекрасно.

— Интересно, когда моя сестричка убедится в том, что он к ней неравнодушен, — с усмешкой говорила Энни, крупно вышагивая по высокой траве. — Хотя, на самом деле, она наверняка уже знает. Просто ей этого не хочется. Вот она всегда такая была. Просто дружба, просто дружба, ну и прожила всю жизнь одна. Теперь у неё этой просто дружбы хоть отбавляй. Могла бы отнестись более благосклонно. Так нет же.

Кустар чуть забежал вперёд, чтоб Энни его видела, и зашевелил ветками. Энни его почти поняла:

— Намекаешь на меня? А что я?

Кустар снова зажестикулировал.

— Ой, слушай, — досадливо отмахнулась Энни, — ты просто никогда не сравнивал меня с Элли. А Аларм сравнивает. Ему виднее. Она с ним может только просто дружить, а он со мной может только просто дружить. И на большее я не претендую.

Кустар погрозил веткой, как человек пальцем, одновременно другую ветку он поднял на уровень «лица» и мелко затряс ею. Энни поморщилась:

— Что смешного я сказала?

Кустар двумя «руками» нарисовал в воздухе сердечко.

Энни кинулась на живраста с кулаками:

— Ещё чего! Не выдумывай! — испуганно закричала она. — Ничего подобного!

Кустар уклонился от её рук и покачал «головой» и ветками.

— Правда же, — с отчаянием проговорила Энни.

Не хватало ещё, чтоб друзья пересказали свои вымыслы и домыслы Аларму! Тогда она точно будет выглядеть в его глазах полной идиоткой. И так уже Логон и Твигл улыбаются всегда как-то странно, когда при Энни речь заходит об Аларме. А тут ещё и Виллина сделала так, что Энни оказывается в Жёлтом дворце непосредственно перед его возвращением! Но так как никто не знает, что тут подсуетилась Виллина, то все будут думать, что это Энни нарочно так заявилась.

— Послушайте, — решительно сказала Энни друзьям, остановившись и наклонившись ближе к Пеняру. — Не надо ничего придумывать обо мне и Аларме. Хотя бы при нём ничего не говорите. Пожалуйста. Это только мои проблемы, к тому же тут ещё и моя сестра… замешана. Я вас очень прошу. А то вы только хуже сделаете.

Кустар изобразил жест, похожий на пожатие плечами, но кивнул. Пеняр согласно моргнул единственным глазом.

Но Энни не видела, как они переглянулись между собой за её спиной, и Кустар быстро что-то прожестикулировал Пеняру, а тот взмахнул коротеньким корешком в ответ.

Прошёл день, потом ещё день. Аларм не появлялся, но Виллина не беспокоилась. Кроме того, ей было и не до собственного беспокойства — надо было успокаивать Энни, которая всё время чего-то боялась и за что-нибудь переживала. Только на людях старалась этого не показывать, но Виллина-то видела.

Энни же демонстративно Аларма «не ждала». По-детски завязав волосы в два «хвостика» и надев коротенькое оранжево-красное платье, что делало её ещё младше, чем обычно, она делала всё, что могло отдалить её от ожидания. Как раз в саду созрела смородина, и Энни с Кустаром и Пеняром целыми днями там пропадала. Здесь была не только привычная красная и чёрная смородина, но и какая-то необычная белая и розовая (сорта были похожи на красную, но более сладкие), и каждой росло по несколько кустов. Весь сбор поступал на кухню, где Твигл, вооружившись несколькими кастрюлями сразу, варил варенье. Заявляясь туда после трудового дня, Энни с удовольствием снимала пробу.

На четвёртый день под вечер прошла гроза с яркой двойной радугой на полнеба. Энни пришла в такой восторг от этого зрелища, что полчаса прыгала и крутилась под затихающим дождём на широкой площадке перед дворцом, а затем сразу отправилась спать, потому что целое ведро смородины, дальняя прогулка и лазанье по вековым дубам в конце парка даром не прошли.

Как всегда после активной и бурной деятельности, в сон провалилась Энни мгновенно. То ли дождь повлиял, то ли волнения и ожидания, но она увидела водопад. Не тот водопад, который был на реке, — похожий на него, этот водопад из сна был на высоком берегу какого-то красивого острова — или берега моря. Под водопадом, за струями воды, была небольшая пещерка. В этой пещерке и стояла Энни. А рядом — Аларм… Рядом с ней… Он смотрел ей в глаза… Молча. Но это было неважно…

Бывают сны, когда все ощущения настолько реальные, что кажется, будто это происходит на самом деле. И все прикосновения чувствуются, как настоящие…

Энни резко проснулась и, не выдержав, уткнулась лицом в подушку. За окном уже занимался рассвет.

— Я просто идиотка, — со злостью вслух проговорила Энни.

К тому же в Волшебной стране нет такого водопада. И ни Энни, ни Аларм никогда не были на море Торна — а другого моря в Волшебной стране нет. В общем, этого нет, не было и никогда не будет. Это просто дурацкий сон глупой девчонки. Он даже не волшебный. Обычный глупый сон. Да и водопад, и берег, и море выглядели какими-то ненастоящими. Как будто из плохо нарисованной картинки.

Естественно, утром Энни постаралась вести себя как обычно. После завтрака собирала смородину. Сон отходил в область воспоминаний, мучительных и приятных, которые стараешься поскорее забыть. Отнеся на кухню собранный урожай, Энни отправилась гулять.

Ей нравилось ощущать себя маленькой девочкой. Ну, не совсем маленькой — подростком. Два хвостика, короткое платье чуть выше колена. В последние годы она и мечтать об этом не смела. Резкие, быстрые, ловкие движения. Можно забраться на дерево, оглядеть окрестности…

Энни чуть не сверзилась с дерева вниз головой. Вскрикнув тонко и невнятно, поспешно спрыгнула с нижней ветки и бросилась бежать, призывно махнув рукой Кустару и Пеняру.

Она неслась, перепрыгивая через высокую траву, нелепо взмахивая руками, и никак не могла удержаться от глупой улыбки. Не добежав буквально три шага, резко остановилась — руки напряжённо застыли на весу, — и выдавила:

— Привет!

Аларм улыбнулся в ответ. Последние шаги он тоже почти бежал…

— Привет, Энни.

Он хотел просто дружески пожать девочке руку и протянул ей свою, но Энни не поняла его жеста, подалась вперёд, и внезапно порывисто обняла его за шею. Он не успел обнять её в ответ, как она отскочила с досадой на лице.

— Ой… Извини, — и она смущённо рассмеялась.

— Ничего, — весело ответил Аларм, глядя на неё. Он тоже был рад встрече. Хотя, похоже, не настолько, как Энни…

Он так же радостно, но чуть менее бурно поздоровался с друзьями. Пеняр прыгал вокруг, как собачонка.

— Как твои дела? — Энни, задыхаясь от недавнего бега, смотрела на Аларма широко раскрытыми восхищёнными глазами и явно просто не знала, с чего начать разговор.

— Хорошо. А ты что тут делаешь? — спросил он в ответ. — В Изумрудном городе мне сказали, что ты в Фиолетовой стране.

— Я там и была, — с энтузиазмом кивнула Энни. — Но Виллина меня совсем недавно пригласила к себе. Я даже не знала, что ты ещё не вернулся. Так что тут теперь вот… смородину собираем с Логоном, — развела руками она с прежней нелепо-счастливой улыбкой.

Аларм засмеялся и решил её поддразнить:

— Бедняжка. Только и осталось, что в тоскливом ожидании смородину собирать?

— Никакого тоскливого ожидания не было! — возмущённо воскликнула Энни.

— Ладно, ладно. Я шучу.

— Вот уж не знала, что ты способен на шутки, — сказала Энни.

— От тебя научился. Расскажи, что тут и как, — попросил Аларм. Они уже шли по направлению к дворцу. Кустар перевесил на себя рюкзак друга.

— А ничего особенного, — энергично взмахнула рукой Энни. — Всё тихо. У меня всё по-прежнему, я пожила в Изумрудном городе немножко, потом в Фиолетовом дворце немножко… Там тоже всё как всегда. Ну, в Изумрудном городе ты же был? — Аларм кивнул. — Значит, лучше меня знаешь последние новости. Ну, а здесь я на подхвате у всех, — продолжала девочка. — И ещё у Виллины периодически сижу… Не знаю, можно ли это назвать занятиями, она просто мне много всего рассказывает. Про меня неинтересно. Давай лучше про тебя!

Аларм улыбнулся:

— Про меня долго. Лучше расскажу сразу всем.

— Ну хоть чуть-чуть! — Энни просительно заглянула ему в лицо. — Кто теперь правит рудокопами? Твой отец?

— Пока нет. Они выбрали несколько человек в Верховный совет, и кроме того, их контролирует принцесса Ланга. Временно.

— Ага, — фыркнула Энни. — Знаем мы это «временно».

— Успокойся, она на власть не претендует, ей самой рудокопы как пятое колесо в телеге, — сказал Аларм.

— Свежо предание, — хмыкнула девочка.

— Зря ты так. Ланге сейчас и без рудокопов хватает проблем, — ответил Аларм. — Ей сейчас порядок в Подземном царстве наводить, а рудокопами она занимается постольку, поскольку ей надо их спихнуть со своего острова, а они потом не обиделись на неё. Ты не представляешь, как трудно быть буфером между ними всеми.

— Между кем? — не поняла Энни.

— Между рудокопами и Лангой. Я большую часть времени провёл в дипломатических переговорах, стараясь убедить каждую сторону, что другая сторона нападать не будет. Причём убедить в этом рудокопов оказалось труднее.

— Почему?

— Потому что Ланге всё равно, нападут на неё рудокопы или нет. Она слишком сильная и умная, к тому же волшебница, и в любом случае победит. Она это понимает. Она не боится рудокопов, а они её — очень даже. Но там страхи на пустом месте. Зато рудокопы в каждом слове и действии Ланги видят угрозу себе. В общем-то, там получается замкнутый круг…

— А зачем нападать-то? — удивилась Энни.

— Да низачем. Просто всем кажется, что сейчас другая сторона нападёт. Привыкли, что всё решается только оружием, — досадливо отмахнулся Аларм. — Ничего, вроде как основные вопросы уладили, рудокопов переселили, Ланга теперь там только иногда будет наблюдать, что и как. Ну и я буду ещё появляться.

— А наверх они не хотят переселиться снова? — вздохнула Энни.

— Не очень… разве что некоторые. У меня возникла идея: если они будут переселяться, то пусть селятся в Жёлтой стране, она же почти пустует. Люди здесь не помешают, и я думаю, Виллина не будет против.

— Я думаю, это было бы неплохо, — одобрительно кивнула Энни. Аларм с улыбкой покосился на неё:

— К тебе ведь это тоже относится. Если ты ещё не передумала становиться будущей правительницей страны.

— Ну, я пока не думала над этим вопросом, — беззаботно отозвалась Энни. — А кстати, почему ты не хочешь стать правителем рудокопов?

Аларм вздохнул.

— Я слишком долго не жил в Пещере. Стал там почти чужаком, ко мне вообще относятся недоверчиво. Им такой правитель не нужен… Да и я в Пещеру навечно вернуться не смог бы. Слишком привык жить здесь. И вообще, правительственная должность меня не прельщает. Я ещё попутешествовать по стране хочу, — со смешком закончил он.

В Жёлтом дворце Аларма все приняли с распростёртыми объятиями, и целый день ушёл на рассказы и расспросы. Под вечер все собрались у Виллины в комнате, даже Кустар с Пеняром явились во дворец (оба больше любили открытый воздух и в помещения заходили редко). Энни сидела тихонько в уголке и восхищалась. Такая радостная, оживлённая атмосфера была здесь, что случалось так редко… А на её памяти — никогда.

— Но ты теперь-то к нам надолго? — спросил под конец Логон.

— Не знаю, — ответил Аларм. — Всё равно я хотел бы теперь навещать Пещеру, хотя бы иногда.

— Разумеется, — кивнула Виллина. — Раз теперь есть такая возможность.

— Не оставлять же её, в самом деле, на произвол судьбы и принцессы Ланги, — вставил Рохан. Аларм покачал головой:

— Зря ты так о Ланге. Ничего она плохого не сделает.

— Она же принцесса Тьмы, — удивилась Энни. — Хоть и бывшая.

Аларм повернулся к ней.

— И что? Мало ли кто кем был в прошлом. Пакира сейчас нет, она сама себе хозяйка.

— Ага, и ты думаешь, что она вот прямо за день из тёмной колдуньи сделается светленьким ангелочком, — съехидничала Энни.

— За день не сделается, — невозмутимо согласился Аларм. — Но уже то, что она осталась человеком под таким страшным влиянием, уже делает ей честь, ты не согласна?

— Согласна, — кивнула Энни. — Но каким человеком? Я лично сомневаюсь, что в ней осталось много доброго.

— Это потому, что ты с ней не общалась, — пожал плечами Аларм.

— Ой-ой, — пафосно протянула Энни, закатив глаза. — И что же я в ней увижу, если пообщаюсь?

— Обычного человека ты в ней увидишь. Не доброго, да, но и не злого. У неё есть свои недостатки, но есть и достоинства. Между прочим, она несколько раз мне жизнь спасла. И вообще армии Света помогала в войне, и не один раз. Это тебе ни о чём не говорит?

— Она нам помогала, потому что ей это было выгодно, — заспорила Энни. — Мне Элли рассказывала. А Элли, между прочим, сама Ланга призналась в этом прямым текстом!

— Добиться своей выгоды она могла бы каким угодно путём, не обязательно для этого было нас спасать, — ответил Аларм.

— Значит, обязательно. Ну вот не верю я, понимаешь, в то, что бывшая принцесса Тьмы, фактически воспитанница и наследница Пакира, вдруг окажется такой доброй и хорошей и не сделает ничего плохого! — эмоционально взмахнула руками Энни, начиная раздражаться.

— Да никакая она не наследница Пакира, — поморщился Аларм. — Ты её просто не знаешь.

— Мне хватает того, что я знаю. А ты просто слишком наивный, и для тебя сейчас все хорошие, — резко заявила Энни.

— Неправда, — спокойно возразил Аларм. — Я вполне способен трезво оценивать людей. А если ты такая пессимистка, что у тебя все плохие и всё вообще плохо, то не мешай другим радоваться и верить в хорошее.

— Слушай!.. — начала заводиться Энни, но Виллина вмешалась:

— Дети, перестаньте. Не стоит так резко высказываться друг о друге, вы тут оба неправы.

— И вообще, вернёмся к Пещере, — предложил Рохан. Во время всего диалога Аларма и Энни взрослые не успевали ни слова вставить, только глазели на спорящих.

Аларм с явным облегчением перевёл тему, но Энни осталась недовольна. Пессимистка, как же!.. Вот проживёт на свете столько лет, сколько она, тогда мы посмотрим, кто тут готов бесконечно верить в хорошее. Нельзя же вечно смотреть на мир сквозь розовые очки — когда-нибудь это приведёт к очень плачевным результатам, и ошибки будут болезненными. Нет, в теории Энни была согласна с тем, что верить в хорошее надо, но на практике что-то не получалось. А верить в «хорошую и добрую принцессу Тьмы» тем более, как бы сильно Аларм её ни превозносил.

Следующий день выдался дождливым. И ещё один, и ещё. Аларм, мечтавший о светлом спокойствии парка Жёлтого дворца и его окрестностей, был вынужден довольствоваться дворцовыми залами и собственной комнатой.

Нет, что ни говори, а возвращаться домой было приятно… Несмотря на то, что он родился в Пещере, Жёлтый дворец он считал своим домом. Здесь всё было привычно, тихо и уютно. Внезапно Аларма охватило странное чувство вроде ревности. Пусть через десять лет или даже двадцать, но хозяйкой дворца станет Энни — если, конечно, захочет, но ведь такое вполне возможно. А жить здесь как в гостях будет неприятно. Разумеется, мало ли что может случиться за десять или двадцать лет, но…

От собственнических мыслей по поводу дворца Аларма отвлёк беспорядок на книжной полке. Книг у него было немного, и все их Аларм знал наперечёт. Всегда они стояли аккуратно и в одном и том же порядке, тем более что сам Аларм их мог по два и три года с полки не снимать. И вдруг — перемешаны. И как будто чего-то не хватает.

Аларм не успел даже подумать, что бы это значило и кто виноват, как в дверь постучали.

— Да, — отозвался он.

Дверь чуть скрипнула, пропуская гостью.

— Ты не занят?

В руках Энни держала небольшую стопку книг. Аларм воззрился на девочку. Вот кто тут орудовал!

— Пока тебя не было, я у тебя книжки брала, вот, возвращаю, — Энни, переминаясь с ноги на ногу под суровым взглядом Аларма, протянула книжки. На лице у неё было выражение провинившегося котёнка.

— Ну наконец-то, — изрёк Аларм и забрал стопку у неё из рук. — Между прочим, брать без спросу нехорошо.

— Во-первых, тебя не было, — немедленно надулась Энни. — Во-вторых, Виллина мне сказала, что раз тебя всё равно нет, то можно, только аккуратно и вернуть в срок. Я просто немножко забыла.

Аларм молча закатил глаза и поставил книги на место. С Энни у него препираться сейчас желания не было. Да и бессмысленное это занятие, как он уже убедился. Она ж всё равно уверена, что всегда и во всём права.

Мельком он глянул, что же именно она брала читать, и усмехнулся про себя. Рыцарские легенды, которыми он грезил лет в десять, и пара исторических романов о временах Эпохи Королей. Там тоже было много войнушек и подвигов, за что они и нравились Аларму, но непонятно, почему их читала Энни. Неужели за то, что там периодически кое-где возникали рядом с суровыми воинами прекрасные дамы?

— Ну я пойду, — промямлила Энни у него за спиной.

— Угу, — машинально кивнул Аларм. Девочка уже открывала дверь, когда он решился спросить: — Как тебе книги-то?

Энни шагнула назад в комнату.

— Ничего, хорошие, — кивнула она.

— Понравились? — скептически улыбнулся Аларм.

— Эти?

— Ну а какие ещё?

— Я все твои книги перечитала, — уставилась в пол Энни.

Аларм изумлённо посмотрел на неё.

— Зачем?

— Мне было интересно. Я ещё ни разу не читала местной художественной литературы, — объяснила Энни.

Аларм задумчиво закивал. Ну, эту позицию можно понять…

— И как тебе? Сильно отличается от Большого мира?

— Да вообще-то не очень, — улыбнулась Энни. — У нас тоже есть нечто подобное. Так что большей частью я читала затем, чтоб понять, как тут люди жили в то или иное время.

— По художественной литературе это не поймёшь, — ответил Аларм.

— Очень даже поймёшь, — возразила Энни. — Я, конечно, понимаю, что даже в исторических романах встречается много неточностей, это и у нас бывает. Зачастую вообще страшные противоречия идут. Но всё-таки в целом картинка более-менее складывается. Если не о персонажах и их эпохе, то хотя бы о том, как это представляет себе автор, живший тоже в какую-то определённую эпоху… Кстати, а откуда у тебя эти книги? — поинтересовалась она.

— Из Розового дворца. Но вообще-то мне их давала Виллина, а как она их добывала, я не знаю.

— Ясно, — Энни задумчиво уставилась на книжную полку. — Жалко, что их мало.

Аларм пожал плечами.

— Попроси Виллину, она тебе ещё найдёт.

— Да ну, к Виллине с такими пустяками обращаться, — вздохнула Энни. — Лучше уж сама дождусь, пока снова побываю в Розовом дворце, там и начитаюсь. Хотя в Изумрудном городе и в Фиолетовом дворце тоже книжки есть.

— Да ты, я смотрю, везде обжилась, — улыбнулся Аларм.

— Ага, — довольно кивнула Энни. — Кстати, мне в самом деле не мешало бы Стеллу навестить… Я у неё давно не была.

— Давно? — скептически усмехнулся Аларм. — Ты же гостила у неё во время войны.

— Ну, это когда ещё было, — махнула рукой Энни. — С тех пор я уже везде побывала, а у неё ни разу. Жалко, что там Лили не будет, она, наверное, уже снова куда-нибудь ушла, — сообщила Энни со своей обычной непосредственностью, хотя никто её не спрашивал.

Аларм решил вежливо поинтересоваться:

— Кто такая Лили?

— Ты не знаешь? — изумилась Энни, как будто не знать Лили было всё равно, что не знать Страшилу или Дровосека. — Это девочка… только не совсем обычная. Она родилась в Зелёной стране, но её заколдовали во младенчестве, а потом она стала путешественницей по Невидимой земле, и иногда приходит к Стелле, они давно друг друга знают.

— По Невидимой земле? Она что… умерла? — осторожно поинтересовался Аларм.

— Да нет же, — нетерпеливо взмахнула руками Энни. — Её заколдовали. Невидимая земля там, правда, ни при чём. Лили заколдована так же, как Корина, только никто не знает, кто это сделал и зачем. Лили говорит, иначе было невозможно, она бы умерла… Точно! — вдруг воскликнула Энни. — Как мне сразу не пришло в голову!

— Что? — не понял Аларм.

— Виллина всё думала, что со мной делать, — зачастила Энни. — Оставаться мне вечно девчонкой не хочется, расти как все люди тоже невыгодно, обращаться к Корине тем более не хочется, а у Лили можно спросить! Я пошла к Виллине, — она развернулась и распахнула дверь.

— Стой, — попытался остановить её Аларм. — Нельзя же так ломиться к Виллине без спросу.

— Мне можно, — брякнула в ответ Энни уже из коридора. — Она сказала, что я могу приходить в любое время, — девочка сорвалась на бег и исчезла за углом коридора.

Аларм только руками развёл, уже не зная, стоит ли удивляться непостижимым выходкам девчонки или уже принять это как нечто в порядке вещей.

Наступили снова солнечные дни, и в первый же из них Аларм ускользнул из дворца как можно раньше, чтобы в компании Кустара и Пеняра пройтись по окрестностям. Пока Энни не перехватила его друзей.

Чувство ревности и собственности у него всё больше разрасталось. Сначала Энни перетащила в свою компанию его друзей, потом Виллину и Логона с Твиглом, теперь и дворец в предположительном будущем — её, и вся Жёлтая страна. Нет, Аларм не собирался у неё всё отбирать и обижаться, тем более что и внимания всех друзей ему хватало — ведь от того, что они дружат с Энни, они не перестали дружить с ним самим, — и дворца, и страны. Но полностью передоверить это Энни…

Во время всей прогулки Кустар о чём-то беспрестанно перемигивался с Пеняром. Аларма это сначала заинтересовало, но он так и не спросил, в чём дело, а потом эти переглядывания начали его даже раздражать.

— Что у вас случилось? — наконец не выдержал он.

Кустар развёл руками-ветками. «Ничего».

— Рассказывайте, — приказал Аларм.

Кустар снова перемигнулся с Пеняром, и тот просигналил корешками: «Скажи».

«Дело касается Энни», — начал жестикулировать Кустар, и тут же Аларм прервал его:

— Если Энни, тогда не надо.

«Почему?»

— Она пускай сама со своими проблемами разбирается, — жёстко отрезал Аларм. — И не будем о ней больше.

Он отвернулся от Кустара и не видел, как тот недовольно сник и замахал ветками в сторону Пеняра. Друзья затеяли спор, сопровождавшийся разве что шелестом веток и корней. Стоило Аларму оглянуться, как они прервали дискуссию и посмотрели на него — то ли обиженно, то ли сердито.

— Да что вы так за Энни беспокоитесь? Она уж точно без нас скучать не будет, — поморщился Аларм. — Полдня одна посидеть не сможет?

«Не в этом дело», — начал объяснять Кустар, но Аларм не досмотрел его жестикуляцию и, отвернувшись, зашагал дальше, заявив:

— Я понимаю, конечно, что вы подружились, но это теперь не повод всюду таскать её с собой. А я её проблемы решать не намерен.

Кустар забежал вперёд.

«Это и твоя проблема тоже!».

— Почему?

«Потому что дело касается и тебя. Ты несправедлив к Энни».

— Я? — усмехнулся Аларм. — Я её четыре месяца вообще не видел и не вспоминал. Что же, по-вашему, я должен был её и в Пещеру за собой тащить?

«Нет, не в этом дело. Но ты ей нравишься, а прямо она тебе сказать об этом не может», — прямо объяснил Кустар.

Неизвестно, чего он ожидал, но для Аларма это большим сюрпризом не стало. В конце концов, он и раньше это подозревал. Ещё когда только вытащил её из злополучного водопада.

— Мало ли кто кому нравится, — мрачно ответил он. — А мне вот не нравится, что она ко мне пристаёт.

«Не обманывай сам себя».

— Я и не обманываю, — рассердился Аларм. — Она, конечно, может быть неплохой спутницей в походах, но только когда молчит. Ты её плохо знаешь.

«Это ты её плохо знаешь», — упрямо возразил Кустар.

— Послушайте, давайте не будем, — в отчаянии попросил Аларм. — В конце концов, я сам выбираю, с кем мне общаться, дружить и кто мне будет нравиться.

«Дело твоё, но ты очень сильно можешь ошибиться», — ответил Кустар.

— Если и ошибусь, это будет моя проблема, но никак не ваша и не Эннина, — отозвался Аларм.

Прогулка получилась невесёлой. Кустар с Пеняром за спиной Аларма сердились то на него, то на Энни, то друг на друга, а когда он оборачивался, делали невинно-сердитый вид. Часа через два Аларм повернул обратно к дворцу. Иногда он мимолётно, краем глаза замечал жесты Кустара, в которых периодически повторялись слова «упрямцы», «слепой» и «глупышка». Без сомнения, друзья были не лучшего мнения о сложившейся ситуации.

Уже на подходах к дворцу Аларм заставил себя успокоиться и не думать ни о чём. Это проблема Энни, кто ей там нравится. И вообще, ещё не факт, что друзья что-то поняли правильно — если только она сама им в этом не призналась, но что она вообще сама в себе понимает? Она же сама воплощённое противоречие. К тому же определение «нравится» ещё не означает влюблённость. Энни ведь сама требовала только дружбы и не заикалась о чём-то ещё. Хотя, кто её разберёт…

В любом случае, это не означало, что теперь Аларму стоит менять к девчонке своё отношение.

Кустар с Пеняром остались в парке, а Аларм прошёл во дворец и у входа столкнулся с Логоном и Твиглом. Приветственно кивнул им и пошёл дальше, но Логон его окликнул:

— Аларм, тебя Рохан искал.

Аларм остановился:

— Зачем?

— Не знаю. Это часа два назад было, — прояснил Логон.

— А где он сейчас?

Твигл махнул рукой в сторону парка:

— Они с Саларом в парке что-то делают, мастерят с утра, возятся. Напротив правого крыла, примерно там, куда выходят окна Виллины. Пойди спроси у него, может, что-то неотложное.

Аларм кивнул и отправился в указанном направлении.

Вскоре он услышал голоса Рохана, Салара и — вот досада! — звонкий смех Энни. Вот девчонка, уже и к ним примазалась. Аларм пошёл на голоса и вскоре увидел незабываемую картину. Энни пересказывала в лицах сказку про Братца Кролика. Рохан и Салар добродушно посмеивались, при этом Мигун висел чуть ли не вниз головой на широкой ветке древнего дуба. Ветка была примечательна тем, что росла параллельно земле, и сейчас с неё свисала странная конструкция из двух цепей, внизу которых были привязаны широкие доски. Салар что-то завинчивал, Рохан комментировал «правее» или «левее», а на балконе чуть поодаль виднелась фигура Виллины, которая наблюдала за действом с явным удовольствием.

— Аларм! — обрадовался Рохан. — Однако ты опоздал.

— Ты меня искал? — вежливо поинтересовался Аларм.

— Искал. Я думал, ты нам поможешь, но мы уже всё сделали без тебя.

Аларм оглядел странное сооружение.

— И что это такое? — с подозрением спросил он, стараясь не глядеть на Энни. Уж ясно, кто тут инициатор.

— Это качели, — как и следовало ожидать, отозвалась девочка.

— И зачем они нужны?

Энни посмотрела на него, как на дикаря.

— Чтоб кататься, — объяснила она голосом терпеливой учительницы.

— А зачем? — так и не понял Аларм. Энни даже притопнула ногой:

— Да просто так! Чтоб весело было!

Аларм вновь перевёл взгляд на цепи и доски. Салар уже слезал вниз по длинной лестнице.

— Готово, — сообщил он. — Можете попробовать, принцесса.

— Спасибо, — просияла Энни и вприпрыжку подскочила к качелям. Запрыгнула на них. Оттолкнулась ногами, начала раскачиваться.

— Здорово! — крикнула она.

Аларм с грустью посмотрел на дворец. Так уж случилось, что сюда выходили не только окна Виллины, но и его комнаты. Причём его окна были даже ближе — строго напротив дерева. Это что же, теперь Энни будет у него под самыми окнами тут раскачиваться? Ладно б молча, но она же молча не умеет. Ещё начнёт тут песни петь, и что тогда?

Только и останется, что в Пещеру…

Энни резко затормозила ногами о землю и спрыгнула с качелей чуть ли не на лету.

— Это здорово! — восхищённо повторила она. — Спасибо вам преогромное!

Она с разбегу обняла сначала Салара, потом Рохана.

— Ну… — смутились взрослые. Энни лукаво повернулась к Аларму, который наблюдал за всем этим весьма скептически.

— И что весёлого в этих качелях? — поинтересовался он.

— Ты что, никогда на качелях не катался? — изумилась Энни.

Аларм пожал плечами и покачал головой. Ну не катался. И что теперь? Зачем вообще на них кататься?

— Как много ты потерял, — с печальной патетикой сообщила Энни. Рохан с Саларом усмехнулись.

— Ну мы пойдём, — сказал мастер, — не будем мешать. Осваивайте это средство развлечения, если что не так — починим и поправим.

— Да ну что вы, — отмахнулась Энни. — Всё прекрасно!

Аларм тоже хотел было уйти, но Энни его остановила чуть ли не за руку:

— Ты попробуй! Тебе понравится.

— Нет, спасибо, я не девочка, чтоб на качелях развлекаться, — язвительно ответил Аларм.

— А кто сказал, что на них только девочки катаются? — возразила Энни.

— Ну уж во всяком случае не воины.

— Эх, ты… — вздохнула Энни. — Ничего ты не понимаешь в радостях жизни. Всё у тебя сплошные войнушки и взрослые разборки. Такое впечатление, что тебе не шестнадцать, а по крайней мере шестьдесят.

— Зато впечатление, что тебе не шестьдесят, а шесть, — парировал Аларм. Энни не смутилась:

— Ну и что? Физически мне всё равно действительно не шестьдесят. И я собираюсь воспользоваться всеми радостями детства, пока оно снова не уйдёт безвозвратно.

— Это если потом тебе не придёт в голову снова стать девчонкой, и так до бесконечности, — усмехнулся Аларм.

— Не придёт, — серьёзно вздохнула Энни. — Это невозможно. Второй раз получить юность и то не каждому даётся, а третий раз это вообще нельзя. Можно умереть от передозировки магии в организме. Ну а в лучшем случае просто ничего не получится.

Аларм удивлённо посмотрел на неё.

— Откуда ты такое узнала?

— От Виллины, — ответила Энни. — Ну и от Стеллы немножко, ещё раньше. Такое сильное волшебство — оно всегда на один раз, и повторить нельзя. Я вообще ещё не знаю, может, меня перезаколдовать по-другому и не получится. Может, так и придётся остаться девочкой навечно.

— А тебя это не радует? Мне казалось, тебе нравится быть девчонкой, — слегка удивился Аларм. — Бегаешь, веселишься, качели вот…

Энни хмуро посмотрела на него.

— У вечного детства тоже есть свои минусы. И вечно бегать и веселиться тоже невозможно. Ты зря думаешь, что я сплошная несерьёзность. Мне казалось, ты меня получше знаешь.

«Ты её плохо знаешь», — всплыли перед глазами жесты Кустара. Аларм с досадой поморщился и мысленно отмахнулся от них. Вполне достаточно он Энни знает!

Энни тем временем снова бросила на него печальный взгляд и отошла к своим качелям. Салар сделал их на совесть. Крепкие цепи и толстые широкие доски в сочетании с мощным деревом могли выдержать пятерых таких, как Энни. Девочка взгромоздилась на качели и начала неспешно раскачиваться.

— Послушай, — недовольно заметил Аларм. — А другое место для этих… качелей нельзя было выбрать?

— А что?

Аларм указал на дворец.

— Ты нарочно их прямо под моими окнами устроила? Кстати, чуть дальше — комнаты Виллины. Не думаю, что ей будет приятно, если ты тут начнёшь радоваться жизни в полный голос.

— Ну извини, — голос Энни теперь был насыщен иронией и обидой, — другого места, к сожалению, не нашлось. Тут оказалась самая удобная ветка. А что касается Виллины, то она вовсе не против, я с ней всё согласовала. И между прочим, если тебе до сих пор неизвестно, Виллине нравится, что я живу во дворце, что я тут шумлю, болтаю, веселюсь и радуюсь в полный голос. Она говорит, что без меня тут тихо, как в могиле, и только я, такая вот шумная, громкая и непоседливая, заставляю её двигаться, жить и тоже радоваться! И она радуется за меня, когда мне весело. И ей приятно видеть меня, что я ни делаю, тружусь или развлекаюсь. И она сама предложила мне повесить качели именно здесь. И я никак не могла подумать, что ты будешь таким вредным. Тем более что ты скоро опять убежишь в Пещеру, к своей принцессе Ланге, и мои качели тебе никак не помешают!

— Что? — искренне изумился Аларм. — При чём здесь Ланга?

— А при том, — Энни улыбнулась с демонстративным безразличием и насмешкой. — Она у тебя с языка не сходит.

— Что? — ещё раз изумился Аларм. Он за собой такого не замечал. И уж во всяком случае никак не думал нарочно говорить о Ланге.

— Да-да. Думаешь, я не замечаю? Весь твой рассказ о Пещере был одой прекрасной и умной принцессе Ланге. Потом, когда я сказала, что Ланга не такая уж хорошая, ты встал на дыбы и начал меня яростно переубеждать. И потом, когда заходил разговор о Пещере и твоих там приключениях, Ланга вспоминалась чуть ли не в каждой фразе. Нет, ну а что? Прекрасная принцесса, умница, талантливая правительница. Жизнь тебе несколько раз спасла. Наверняка ответит взаимностью на чувства доблестного рыцаря!

Аларм смотрел на Энни, широко раскрыв глаза. Девочка говорила странно, торопливо, с непонятной интонацией — то ли насмешкой, то ли злостью, то ли… всерьёз. Вцепившись в цепи качелей так, что костяшки пальцев побелели. И на лице непонятное выражение. Если это издёвка, то над кем — Лангой, Алармом или самой собой?..

— Энни, какие чувства, что ты несёшь? — наконец не выдержал он.

— А такие, — Энни спрыгнула с качелей и подошла к Аларму почти вплотную. Он отшатнулся. В её голубых глазах была неприкрытая ярость. — Я только одного не пойму. Ты вроде в Элли был влюблён. Сестра она мне или нет, в данный момент неважно, но как ты мог после такого ангела вдруг увлечься принцессой Тьмы? Да ещё и так быстро? Или Ланга умеет очень хорошо убеждать, или твои страдания по поводу того, что Элли тебя не полюбила, были лживыми.

— Слушай, Энн, не мели чепухи, — разозлился Аларм. — С чего ты взяла, что я, как ты сказала, увлёкся Лангой?

— С того, что я это вижу, и между прочим, Виллина видит тоже, — заявила Энни. — И она считает, что это для тебя очень неподходящая пара.

— Кто говорит о паре? — возмутился Аларм.

— Твоё поведение говорит, — печально бросила Энни. — Об Элли ты уже больше не вспоминаешь, зато Ланге вон сколько похвал, и никаких страданий. Нет, ну а что? С Элли ты сколько был знаком? Четыре месяца едва-едва. Столько же с Лангой — вполне хватило. Только, знаешь ли, я была о тебе лучшего мнения.

Аларм смотрел на неё. В мыслях у него было одно недоумение. И раздражение на Энни.

— То есть ты считаешь меня легкомысленным ветреником, лгуном и предателем, — жёстко подытожил он.

— Не считаю. Но именно так ты себя ведёшь.

— Ты ошибаешься, — спокойно сказал Аларм.

— Докажи.

— Даже и не собираюсь. Ты сейчас на взводе, с тобой бесполезно разговаривать, ты ничего слушать не будешь. А потом сама всё увидишь, — пожал плечами он. — Но, конечно, запретить тебе придумывать всякую чушь и обвинять меня мысленно во всех смертных грехах я не могу. И всё же — не советую. А ещё больше не советую вообще копаться в моих чувствах, привязанностях и вообще моей жизни. Я в твоей не копаюсь.

— Естественно, — с горечью отозвалась Энни. — Тебе до меня вообще никакого дела нет.

— А ты хотела бы, чтоб я влюбился в тебя? — со смехом воскликнул Аларм.

И тут же ощутил ужас своих слов. И своего тона. Уничижительного, издевательского. И в самом деле, если Кустар сегодня утром был прав… А что, если он был прав? И что сейчас ответит Энни?

Энни спокойно смотрела ему в глаза.

— Мне двенадцать лет, и будет двенадцать ещё очень долго. И может быть, вечно. Это во-первых. А во-вторых, я не настроена становиться преемницей принцессы Ланги. Так что извини — твой вопрос не по адресу.

— Да при чём тут Ланга, — с досадой отозвался Аларм.

— Да вот при том. Хотя, знаешь ли, мне очень странно это видеть. Не потому, что мне обидно за сестру — у неё свой выбор. А потому, что Ланга тебя недостойна, а ты слишком наивен, чтоб замечать в людях не только достоинства, но и недостатки.

— И тут ты неправа, — ядовито заметил Аларм. — И знаешь, чем я тебе это сейчас докажу?

— Ну и чем? — насмешливо улыбнулась Энни.

— В тебе недостатков слишком много. И главные из них — ты слишком умничаешь и любишь лезть в чужие дела. Катайся лучше на своих качелях!

— Ну и буду, — всё с той же насмешливой улыбкой пожала плечами Энни. И не удержалась от подколки: — Тебе на зависть.

— Очень надо, — презрительно усмехнулся Аларм.

Он бросил взгляд на балкон Виллины. Волшебницы там уже не было. Слышала ли она их спор или нет? Если да… Это было бы очень неприятно. Ссориться с Энни — одно дело, ссориться на глазах у Виллины — другое. А ссориться из-за принцессы Ланги — вообще третье.

Аларм развернулся и ушёл. И всё же… осталось после разговора с Энни очень неприятное чувство. Как будто он совершил то, чего делать не должен был ни в коем случае. К чему оно относилось — было непонятно. Даже то, что Энни не претендует на его чувства (в самом деле, ей всего двенадцать лет, а уж характер точно не ангельский…), почему-то не радовало.

А Энни после ухода Аларма долго и молча раскачивалась на качелях. И когда докусала губы до крови, тихо сказала сама себе:

— Значит, так надо. И плакать не буду. Не стоит.

Среди так называемых «слуг» Жёлтого дворца самыми молодыми были Логон и Твигл. Сейчас им обоим было едва за тридцать, а по сравнению с Роханом и Саларом они казались почти мальчишками. Между собой общительный Болтун и приветливый Жевун тоже дружили. За годы в замкнутом мирке дворца у них образовался свой тесный кружок, в который не стремились попасть ни угрюмый Рохан, ни деловитый Салар, ни Аларм с Кустаром и Пеняром, потому что Аларм брал пример со своего непосредственного наставника. Кроме того, Аларм готовился стать воином и в итоге им стал, а воин не может себе позволить пустой болтовни или излишней чувствительности.

Когда во дворце появилась Энни, то Твигл и Логон чрезвычайно обрадовались. И не только потому, что девочка им так охотно и заинтересованно помогала. В их миниатюрном коллективе появилось новое лицо. Энни словно привнесла новую искру жизни в весь дворец, заражая своей юностью и весельем окружающих. Энни любила посмеяться — и Твигл по два часа готов был сочинять остроумные истории, от которых покатывалась со смеху не только Энни, но и Логон и даже порой Салар с Роханом (Виллина и Аларм, к сожалению, при этом никогда не присутствовали — одна потому, что не могла, другой потому, что не хотел). Энни любила лазать по деревьям и бегать по полянам — и Логон с удовольствием расчищал за парком старые заросшие лужайки. Построить качели уговорили Салара все втроём, правда, он не очень-то и упирался. Почему бы не сделать девочке приятное? С него не убудет, качели сделать легко. Ещё раньше он сшил для Энни мяч, при неожиданно горячей поддержке Рохана. На вопрос, а ему-то что за дело, Марран объяснил для непонятливых, что волейбол считается уже полвека национальным спортом его народа, и Энни со своими друзьями в этом сыграла не последнюю роль. Так что теперь он просто обязан посодействовать.

Логон с Твиглом почти поссорились, потому что каждый из них хотел покрасить доски качелей в свой любимый цвет, и у каждого был аргумент: один хотел сделать качели «под цвет глаз» или «под цвет неба», а другой — «потому что девочкам розовое больше идёт», и каждый находил, чем опровергнуть аргументы другого. Спор разрешила только Энни, заявив, что качели должны быть жёлтыми. Ведь Жёлтая же страна! А потом все ухахатывались, потому что Логон поторопился и забрался на качели, не дождавшись, пока краска высохнет. И не замечал последствий в течение следующих двух часов…

Логон и Твигл катались на качелях исподтишка. Стараясь скрыть этот факт не только от Рохана или Салара, но и от Энни и друг от друга. Но на третий же день Логона выдала злополучная краска, а Твигл, отчитывая друга, проболтался сам. Веселье было в разгаре, когда мимо прошёл Аларм и хмуро заметил:

— Нашли секрет, тоже мне. Я вас там по пять раз на день наблюдаю.

— А ещё кого-нибудь ты видел? — живо поинтересовалась Энни.

— Тебя.

— И всё?

— А остальные, — наставительно заявил Аларм, — люди более серьёзные.

Они с Энни так и не помирились после той ссоры на качелях. Не то чтобы сильно обижались или злились, но были друг о друге не лучшего мнения.

— Знаешь, как называют таких, как ты? — отозвалась Энни с озорной улыбкой. Логон и Твигл заинтересованно следили за представлением. Энни состроила рожицу, манерно растопырила пальчики, вздёрнула нос и произнесла в нос: — Воображала!

— Сама такая, — усмехнулся Аларм и побежал вверх по лестнице. Энни крикнула вслед:

— Ты проиграл!

— А я с тобой и не играю, — сообщил Аларм со следующего этажа.

— Всё, что ты можешь мне сказать — это «сама такая». Не слишком-то у тебя богатое воображение!

— Зато у тебя слишком! — перевесился Аларм через перила пролёта. Эхо разносилось по коридорам и лестницам.

— А тебе и завидно!

— Ничуть.

— Да ладно! Ты просто не сознаёшься. А в глубине души-то завидуешь! — со смехом объявила Энни, запрокинув голову вверх. Твигл и Логон хихикали рядом.

— Энни, уймись, а? — отозвался Аларм откуда-то уже с коридора.

— Значит, признаёшься, — торжествующе заметила Энни. — Вот, слышали? — обратилась она к друзьям рядом. — Он мне завидует. Вы свидетели!

— Тебе кто угодно позавидует, — согласился Твигл. — А насчёт Аларма ты не беспокойся. Он просто изображает из себя такой вот неприступный камень, а на самом деле он добрый.

— Знаю, — вздохнула Энни.

— Книжек начитался и вбил себе в голову, что взрослый воин должен быть обязательно мрачным нелюдимом, — добавил Логон.

— Нда. Сильно умные книжки, при отсутствии нормального общения с ровесниками — это кошмарное дело, — кивнула Энни. — Особенно когда человек воспитывает себя сам.

— Почему же сам? — возразил Твигл. — Аларма воспитывала и Виллина, и мы все. Но на него в наибольшей степени влияние оказал Рохан. А Рохан — он от природы не слишком-то общителен. Да и с детства, видимо, многое идёт, ведь при короле Тогнаре веселье и общительность явно не поощрялись. Конечно, воин не должен быть и шутом-балагуром…

— Но Аларма переклинило в другую сторону, — понятливо кивнула Энни. — А должна быть золотая середина.

— Может быть, разве что тебе удастся его растормошить, — задумчиво сказал Логон. — Всё же ты ближе по возрасту… хотя тебе и не на самом деле двенадцать. Качели напротив его окон — тоже идея хорошая.

Твигл хихикнул, Энни тоже. Но тут же помрачнела.

— Его трудно растормошить. Он со мной общаться не слишком-то желает.

— Пожелает ещё, — махнул рукой Логон. — Главное, помни, что тебе сказала Виллина. Будь собой и предоставь событиям идти своим ходом. Вы же ещё почти дети, вся жизнь впереди. А за годы многое может измениться.

Как один из ближайших новых друзей Энни, Логон знал многое из её бесед с Виллиной, а если чего-то не знал в подробностях, то мог догадаться — его чувствительность, черта многих Жевунов, делала его особо внимательным в том числе и к чувствам других. А потом делился с менее проницательным Твиглом, недостаток которого был в том, что он больше болтал сам, чем слушал. Оба друга наблюдали за «младшими», за Энни и Алармом, с большим интересом. И Алармом были довольны куда меньше, чем девочкой. По их мнению, он вёл себя по отношению к ней слишком несправедливо.

— Нет, вот я этого решительно не понимаю, — возмущался Логон, заглянувший как-то вечером к Твиглу на кухню и потихоньку подъедая свежесваренное смородиновое варенье. — Когда они вдвоём первый раз сюда пришли — три недели даже не поинтересовался, как она живёт, чем занимается, что делает. Тоже мне, рыцарь и верный попутчик!

— Вот именно, — согласился Твигл. — Хотя бы из уважения к девочке мог бы периодически составлять ей компанию. Провести экскурсию по дворцу, по парку вдвоём прогуляться. А то я смотрю, она всё с Кустаром и Пеняром бегает, а он ходит вокруг и волком смотрит. А потом удивляется, почему это Кустару и Пеняру с ним неинтересно. Они, может, и тоже молчальники, как он, и тишину любят, а только вот чувствуется, что с Энни им интереснее, чем с ним.

— Она очень здорово умеет всех к себе привязывать, — кивнул Логон. — Недаром и у неё, и у феи Элли столько друзей.

— Да, в них обеих есть какое-то природное обаяние. И живость, и чуткость. Правда, я не могу утверждать, что Энни идеальна, но именно это и делает её живой. Аларм же стремится к идеалам и теряет при этом себя.

— Стремится к идеалам? — фыркнул Логон. — Да у него самого недостатков воз и маленькая тележка…

— Вот именно. Но он уверен, что так надо. А так вовсе и не надо. Одно дело, когда это идёт от природы. Но вот возьмём нашего Рохана. Вроде как тоже необщительная личность, но ты взгляни как-нибудь, как он на Энни смотрит — как будто она ему как минимум родная любимая дочь. Да и Салар. Едва она заикнулась о качелях, сразу побежали делать и вешать. А Аларм просто себе надумал что-то, что якобы нельзя, и причём почему-то нельзя не только ему, но и всем окружающим.

— Он бы рад был, если б Энни тоже замолчала и стала такой суровой глыбой, но чувствует, что переделать её не может, а смириться с её характером и принять её такой, какая она есть, не хочет, — ответил Логон. — И вот не знаю, списать ли это на ошибки молодости, или все мы в воспитании Аларма действительно что-то упустили.

— Мы сделали всё, что могли. В конце концов, а что мы могли? Из-за этих колдовских стен непроходимых, что Корина поставила, — вздохнул Твигл. — Это Виллина как-то могла их обходить, или уж не знаю, что она там делала. Но вообще-то, согласись, могло быть и хуже. Когда ребёнок почти девять лет живёт как отшельник, он может в юности вообще не знать, как к людям подойти… Может, кстати, с Роханом это и случилось, поэтому он такой нелюдим, а Аларм уже в меньшей степени. По крайней мере, из рассказов Энни я понял так, что Аларм со всеми остальными её друзьями способен общаться нормально. И только она сама его чем-то напрягает.

— Он боится, что она в него влюбится, — почему-то таинственным шёпотом поделился Логон своими догадками.

Твигл чуть тарелку не выронил.

— Почему? То есть, почему боится?

— А этого я уже и сам не понимаю.

Этого не понимал не только Логон.

То ли благодаря болтовне Твигла, который почему-то счёл своим долгом рассказать всем и каждому (а может, и не счёл долгом, а просто так разболтал, по своей болтунской природе), то ли благодаря тому, что странные взаимоотношения Аларма и Энни и так были у всех на виду, и каждый сделал из этого свои выводы, но очень скоро в курсе были все остальные обитатели дворца. Впрочем, этими остальными оказались только Рохан и Салар. Кустар с Пеняром уже давно всё знали, а Виллина так вообще с самого начала. Но Виллина, ко всеобщему удивлению, пока что устранилась от решения проблемы, ничем этого не объяснив. По крайней мере, никто не заметил, чтоб она вмешивалась.

Твигл и Логон, скооперировавшись, попытались как-то наехать на Аларма, но тот прервал их на полуслове:

— Извините, но вам не кажется, что это глупость? Взрослые люди, мужчины, будут теперь обсуждать проблемы маленькой влюблённой девчонки.

— Аларм, а тебе не кажется, что ты её мучаешь? — не выдержал Логон.

— А что, она так похожа на мученицу? По-моему, она очень весело проводит время, — раздражённо пожал плечами Аларм. — И уж во всяком случае, я за её чувства не отвечаю. Это её проблемы, а не мои. Все девчонки сдвинуты на влюблённости, ей это по факту положено. Кто ж ей виноват, что она выбрала меня своим объектом внимания?

— А с чего ты взял про «всех девчонок»? — ехидно поинтересовался Твигл. — Может, ты у нас эксперт по поведению девочек? Много ты с ними общался в своей жизни?

— Но ведь вы согласитесь, что это глупо? — напирал Аларм, не отвечая на вопрос. — Это совершенно не мужское занятие — сплетни, кто в кого влюблён.

— Ладно, — согласился Логон. — Не мужское. Но ты не должен так относиться к Энни. Дело не в том, влюблена она или нет, но ты ведёшь себя с ней невежливо. Мне её жалко.

— Как относиться к Энни, решаю я сам. А жалеть её нечего. Она сама себе придумывает проблемы, ты просто её плохо знаешь. А я с ней целую неделю путешествовал, до сих пор забыть не могу её нытья по вечерам. Это ж не девочка, а сгусток противоречий и надуманных переживаний. И во дворце ей неплохо живётся. Веселится вон, бегает, на качелях катается. Радуется жизни. Чего ей ещё надо? Не на одном же мне свет клином сошёлся. И кстати, ещё никто не доказал, что она влюблена. Мне она прямо ответила «нет».

— Так-таки и прямо? — уточнил Твигл.

— Ну да, — твёрдо кивнул Аларм и внезапно сам в этом засомневался. Прямого «нет» всё-таки не было.

Твигл переглянулся с Логоном и сказал:

— Ладно. Я у неё ещё раз спрошу.

— Не надо! — возмутился Аларм. — Это несерьёзно.

— Тогда я скажу Рохану, — сказал Логон, — чтоб он хорошенько дал тебе по шее. Нельзя так относиться к людям. Особенно к девочкам. Ты же рыцарь. Если тебе не нравится её поведение, пойди к ней, разберись и объяснись, но не мучай человека.

— Она сама себя мучает, — сказал Аларм. — И вообще, мы с ней слишком редко видимся. Она ко мне не лезет, я к ней тем более.

— Интересно, почему это вы редко видитесь, — сердито ответил Логон.

Тем не менее они оставили Аларма в покое, но Твигл после этого Логону сказал:

— Я поражаюсь терпению Энни. Чтоб по-прежнему ждать дружбы от Аларма, надо иметь особо ангельский характер, чтоб выдерживать такое его отношение. Неудивительно, что она к нему не лезет — не хочет снова на грубость нарваться. Вот откуда это у него, скажи?

— Ошибки молодости? — вздохнул Логон.

— Ты ещё скажи «переходный возраст». Он-то себя считает взрослым.

— Вот пусть Рохан ему объяснит, что взрослому так себя вести не полагается. Раз нас он слушать не хочет.

Рохану объяснили всё как есть: Аларм к Энни относится негативно, грубит ей, одна из самых частых фраз — «уймись». При этом считает себя единственно непогрешимым, и утверждает, что Энни сама виновата. Рохан пообещал разобраться, но не сразу — когда присмотрится сам к воспитаннику.

Случай вскоре представился.

Снова зарядил дождь с утра, и в парк было не выйти. Энни сначала часа два сидела у Виллины, потом поскучала на кухне, прошлась по залам в компании верных Кустара и Пеняра и, внезапно вдохновившись, придумала себе новое развлечение.

Аларм с Роханом всё это время помогали в мастерской Салару и освободились как раз в этот момент. Поднимаясь на второй этаж по широкой мраморной лестнице, они встретились с Энни. Девочка, однако, вовсе не шагала чинно по ступенькам, а лихо, с подвизгиванием, съезжала вниз по широким перилам. Сразу же за ней ехал Кустар.

Аларм проводил парочку осуждающим взглядом, но ничего не сказал. Со дня ссоры у качелей прошла уже неделя, но официально перемирие заключено не было, к тому же после беседы с Твиглом и Логоном у него не было желания вообще как-нибудь общаться с девочкой. Он двинулся дальше, не заметив, как добродушно усмехнулся Рохан.

Энни бегом обогнала их, и они ещё не успели подняться на самый верх, как встретились с ней снова. Она так же съезжала по перилам. Кустар так же следовал за ней.

— Это уже слишком, — сердито заявил Аларм. Когда Энни снова бегом помчалась наверх, он резким жестом остановил её:

— Что ты тут устроила?

— Ничего особенного, — вздёрнула нос Энни. — Если тебя беспокоит, что я что-нибудь сломаю, то можешь не переживать. Перила здесь каменные, вазу внизу мы убрали.

— Здесь вообще-то дворец, а не детская площадка! — разгневался Аларм.

— Слушай, — Энни сверкнула глазами не менее гневно, — почему ты вечно меня одёргиваешь? Я тебе чем-то мешаю? Что тебе не нравится?

— Ты мне не нравишься! — сгоряча рявкнул Аларм.

— Ах вот как! Ну и отлично. По крайней мере, у меня не будет повода претендовать на место Ланги, — язвительно ответила Энни, отворачиваясь и собираясь идти дальше.

— Оставь Лангу в покое!

— О, ну да, конечно. Как я могла забыть! Она же непогрешима, как и ты.

Аларм резко схватил её за руку.

— Послушай. Если ты решила, что я влюблён в Лангу, можешь об этом забыть. Этого не было, нет и никогда не будет, не надо фантазировать всякие глупости. А ты могла бы быть серьёзнее и спокойнее. Будущие правительницы страны не катаются по перилам собственного дворца.

— Хватит меня переделывать! — сквозь зубы прошипела Энни. — Тем, что я катаюсь по перилам, я ещё никому не помешала. А ты регулярно меня обижаешь и считаешь, что ты прав. Это, по-твоему, хорошо?

Она готова была заплакать. Аларм чуть отступил.

— Я не собираюсь тебя переделывать. Но мне не нравится твоё поведение.

— А я тебе и не обязана нравиться, — скривилась в усмешке Энни.

— Ты требовала моей дружбы, так вот, дружить с такой девчонкой я не могу. Я думал, ты серьёзнее, пошёл тебе навстречу. Взял тебя в путешествие. А у тебя на уме одни качели и мячики.

Он только сейчас отпустил её руку. Энни стала растирать запястье.

— А я думала, ты человечнее. Тоже мне — Рыцарь Света! Элли не зря тебя отвергла.

— Послушай!.. — вскинул голову Аларм, но Энни его прервала:

— Знаешь, давай ты не будешь сейчас оправдываться? Вот когда делом докажешь, что о тебе можно думать как о добром и хорошем, тогда я тебе поверю. Хотя, конечно, моё мнение тебе неважно, но тебя уже осуждает весь дворец.

— Твоими стараниями, — с досадой бросил Аларм.

— Нет, неправда. Я тут ни при чём. Можешь мне не верить. Но эта сцена, которую ты сейчас тут устроил, имеет свидетелей, — она кивнула наверх, где в безмолвии застыли Кустар, Пеняр и Рохан.

Аларм тоже посмотрел туда. На лице наставника читалось явное осуждение, даже негодование. И относилось оно совершенно точно не к Энни.

— Вот и объясни им, чего ты на меня взъелся, — тихо и грустно закончила Энни и, ссутулившись, тоже пошла наверх. После нескольких шагов побежала. И Аларм не был уверен, что не услышал всхлип.

Аларм посмотрел на Рохана.

— Знаешь, — медленно проговорил учитель, глядя вслед убежавшей девочке, — это недостойно ни мужчины, ни воина, ни рыцаря.

Аларм ходил по комнате взад-вперёд и злился. На Энни. И немножко на себя. С одной стороны, и в самом деле, что это он на неё взъелся. С другой стороны, у неё слишком странное поведение. Смотреть на неё как минимум смешно. Можно снисходительно поулыбаться, но это как у кого выдержки хватит. А он этот детский сад терпеть не намерен. Кататься по перилам — это уже ни в какие ворота не лезет. И ладно б перила. Но Энни же не только перилами прославилась.

Типичное девчонковское поведение. Воображать себе чужие влюблённости, бдительно интересоваться чужой жизнью, лезть во всё, что её не касается. Именно такими Аларм запомнил тех девочек, которых изредка встречал в Пещере. Именно такими были все дворцовые фрейлины в Розовой стране и в Изумрудной. Неважно, было ли девочкам пять лет, пятнадцать или тридцать пять. Не такая была только Элли. Ланга тоже была не такая, но пусть Энни не воображает себе глупостей. Он уважает Лангу как человека, правительницу и волшебницу, но не более того.

А вот Энни уважать не за что.

Ну разве что за выносливость в походе. Но кто сказал, что она всегда такая? Предположим, сейчас новый поход, более длительный. И что будет? Неделю, две она выдержит, а потом нытьё будет не только по вечерам у костра, но и целый день.

Вот странная девочка. Вроде бы такая жизнерадостная. Но при этом жуткая пессимистка. За всё переживает, на хорошее почти не надеется. Чаще всего от неё слышишь «ой, а вдруг», сказанное почти похоронным тоном. А вдруг мы заблудимся, а вдруг дождь, а вдруг ручей не встретим, а вдруг… Вот что с этим делать?

В дверь постучали.

«Лишь бы не Энни», — мелькнуло в голове. Вслух он отозвался коротко:

— Да.

Это оказался Логон.

— Тебя зовёт Виллина, — сообщил он, и у Аларма на душе стало гадко. Пожалуй, только перед Виллиной ему было стыдно за поведение с Энни. А то, что зовёт она его именно в связи с этим, не подлежало сомнениям.

Виллина сидела, как обычно, в кресле у камина. В соседнем сидел Рохан, и Аларм совсем помрачнел.

— Садись, пожалуйста, — кивнула ему Виллина. Аларм сел на свободный стул. Тут же дверь снова тихонько открылась, и Аларм отвёл глаза. Вошла Энни, а с ней Кустар и Пеняр.

— Ну вот, все в сборе, — начала Виллина спокойно и даже приветливо. — Я сразу говорю, что не буду никого ругать, полагаю, вы взрослые люди и сами всё понимаете. Мне только очень грустно, что вы оказались не способны самостоятельно решить проблемы личных взаимоотношений.

Все тягостно молчали. Аларм внезапно почувствовал себя очень глупо. Его отчитывают, как ребёнка — а ведь он и в самом деле младше всех, не считая разве что Кустара с Пеняром, но у них с возрастом вообще непонятно что. Энни — взрослый человек, Рохан тоже, о Виллине и говорить нечего. А ему всего шестнадцать лет, совсем мальчишка.

И всё только потому, что он не смог самостоятельно разобраться с Энни. Да, он виноват. Проще сейчас признать это, официально извиниться и уйти. Это будет вполне взрослый, разумный поступок. А то и в самом деле, что он себе позволяет — сцепился с девчонкой…

Он поднял голову.

— Я готов извиниться перед Энни. Постараюсь больше себе такого не позволить, — сдержанно объявил он.

— А мне не нужны твои извинения, — заговорила Энни, но Виллина её мягко прервала:

— Подожди, девочка.

Энни смолкла. Виллина выжидающе перевела взгляд на Аларма. Посмотрела очень внимательно и вздохнула.

— Извинениями тут и в самом деле не поможешь.

— Я понимаю, что это было глупо… — снова начал Аларм, но Виллина жестом остановила и его.

— Вот что я вам посоветую. Постарайтесь каждый разобраться в себе до конца. Додумывать каждую мысль, докопаться до корней вашего поведения. Понять, чего вы хотите от себя и друг от друга. Тогда вам будет значительно легче. И главное — вы ведь можете дружить. Но почему-то не хотите. Как будто чего-то боитесь.

— Я не боюсь, — заметила Энни.

Виллина улыбнулась:

— Тогда почему ты к нему не подходишь?

— Потому что он меня отталкивает, и я не хочу, чтоб это происходило снова и снова, — жёстко проговорила Энни. — В походе и то было легче.

— Кому как, — резко отозвался Аларм.

— Значит, так, — снова прервала их Виллина. — Я не хочу вас воспитывать, как маленьких детей. Вы разберётесь сами. Поговорите и разберётесь. Только не разговаривайте на повышенных тонах, иначе никогда друг друга не поймёте.

Аларм кивнул и краем глаза заметил, что Энни тоже кивнула.

— Аларм, ты, как мужчина и рыцарь, должен быть великодушнее и сильнее. А ты, Энни, как девочка, — мягче и внимательнее. Если вы только и делаете, что оттачиваете друг на друге своё остроумие, то рано или поздно это кончается ссорой, — развела руками волшебница. — Лучше найдите себе какое-нибудь совместное занятие.

— А может, их снова в поход отправить? — неожиданно предложил Рохан.

— Позже, Рохан, позже, — закивала Виллина. — Пусть поживут немного дома, да и Энни мне пока нужна здесь. Так что передай остальным и сам возьми на вооружение — давать этой парочке такие дела, которые они могут делать вдвоём.

— Да дел-то у нас по горло, — усмехнулся Рохан. — Пусть помогут Логону шторы развесить в левом крыле — он Твигла хотел к этому приспособить, но эти двое лучше справятся. А как хорошая погода будет, пусть идут в сад, там им на целый год работы хватит.

— Отлично. Трудотерапия на свежем воздухе, — согласилась Виллина. — Пусть помогут Логону, он и в самом деле устаёт.

Все четверо обменялись взглядами. Энни, Виллина и Рохан — довольными, и только Аларм был не рад. Ситуация казалась ему идиотской. Поссорились детки в песочнице, а Виллине пришлось их мирить. Это всё Энни. Если б она вела себя взрослее, то и он бы не опустился до пустого пререкания с девчонкой.

— В общем-то, можете идти, Энни, только ты задержись на пару слов, — кивнула Виллина. Аларм с облегчением встал, бросил мрачный взгляд на девочку и вышел вслед за Кустаром и Пеняром.

Закрыв дверь, он на минутку затормозил. Сапог расстегнулся, застёжка заела, и он махнул друзьям рукой — идите без меня. И услышал из-за двери продолжение разговора.

— Я к нему пыталась подходить. Ведь раньше же мы действительно дружили. И вроде он идёт на контакт, разговариваем, всё нормально, а потом раз… И так постоянно, — обречённо грустным голосом говорила Энни.

Возникла недолгая пауза.

— Аларм, конечно, человек жёсткий, но не бессердечный, — произнёс Рохан. — Он не будет раз за разом отталкивать того, кто в нём нуждается.

Аларм скривился. Ещё чего — нуждается. Энни — в нём? Обойдётся! Живёт же сама, как хочет. И прекрасно живёт и не плачет. Всех во дворце очаровала, даже Рохана.

— А на перилах больше в самом деле не катайся, — с добрым смешком закончила Виллина. — Ну или, хотя бы, не делай этого часто.

— Да я вообще только один раз… — смущённо промямлила Энни, но по голосу слышно было, что она приняла к сведению, а на Виллину не обиделась.

Аларм справился с застёжкой и тихонько отошёл от двери. Энни в нём нуждается. Скажите пожалуйста! У неё своя компания, куча друзей, она с ними прекрасно проводит время. Чего ради свет клином сошёлся на одном Аларме?..

В левом крыле Жёлтого дворца было два этажа (как и в правом), четыре больших зала и двадцать шесть помещений поменьше, в их числе жилые комнаты (точнее, предназначенные для жилья, так как жили тут только Логон и Салар) и мастерские, подсобки, кладовки и прочее тому подобное. В правом крыле планировка была похожая, а в числе помещений были кухня, два погреба и оружейная Рохана. Кроме того, в правом крыле жили Виллина, Твигл, Рохан, Аларм и теперь ещё Энни. В центральной части дворца было три этажа. Внизу — большой вестибюль с парадной лестницей наверх, на втором этаже три парадных зала, теоретически предназначавшихся как тронный, бальный и пиршественный, но ими никто и никогда не пользовался по прямому назначению, они стояли пустыми, и Логон с Роханом только иногда там вытирали пыль. Ну а третий этаж больше был похож на чердак — в чисто выбеленных, с голыми стенами и без мебели комнатках складывалось всё ненужное, что, может быть, когда-нибудь пригодится, а на самом деле не пригождалось никогда.

Аларм и Энни оглядели поле деятельности.

Месяца три назад Логон снял шторы во всех четырёх больших залах левого крыла дворца, чтобы как следует выстирать их. Выстирать-то выстирал (не без помощи изобретательного Салара, кстати), а повесить обратно никак руки не доходили — что, кстати, неудивительно, учитывая количество. Шторы валялись на креслах, подоконниках, просто на полу, мялись и пылились снова. Твигл ворчал, Рохан морщился. Логон каждый день собирался, и каждый день находились другие неотложные дела. То времени не хватало, то сил.

Итак, сейчас Аларму и Энни предстояло развесить шторы на тридцать шесть окон.

Они стояли в молчании на пороге первого, Янтарного зала. В солнечную погоду он выглядел сказочной игрушкой, но сейчас был тусклым и унылым.

— Слушай, — Энни первая прервала молчание, — я только сейчас подумала… А зачем Виллина строила себе такой большой дворец, если в нём даже сейчас живёт всего… так мало человек?

— Это ещё маленький дворец, — буркнул Аларм. — В Изумрудном вообще заблудиться можно.

— Это да, — согласилась Энни. — Может, Виллина думала, что со временем здесь больше людей поселится? Или просто… ну, для престижа? У Стеллы-то дворец шикарный, у Бастинды даже и то дворец был.

Аларм вздохнул с демонстративной неприязнью.

— Давай начнём, — коротко сказал он и направился к первому окну, под которым в беспорядке были свалены лёгкие полосы ткани медового цвета. Здесь же стояла приготовленная лестница-стремянка. — Значит, так. Я лезу наверх, а ты подаёшь мне, внизу их расправляешь, крепишь банты, застёжки, рюшки, оборки, ну и что там у них ещё.

— Угу, — кивнула Энни.

Аларм старался работать бесстрастно, думая только о шторах. Такую грандиозную уборку во дворце затевали редко, чаще всего по какому-то очень важному поводу. Сейчас, как догадался Аларм, поводом было то давнее землетрясение, последствия которого кое-где всплывали до сих пор. Видимо, правое крыло и центральную часть уже отмыли, а до левого только сейчас добрались.

Он коротко отдавал приказания Энни — «дай», «подними», «подвяжи» и так далее. Энни, притихшая под его мрачным взглядом, отвечала в том же духе — «возьми», «держи» и чаще всего «угу». Завесив все окна в Янтарном зале — на что ушло часа два, не меньше, — сделали перерыв.

Аларм сел на верхней ступеньке стремянки и принялся задумчиво обозревать плоды трудов, старательно «не замечая» больших голубых глаз внизу. Энни ждала минут десять, а потом не выдержала:

— Слушай… — нерешительно и робко начала она. — Я вот не очень поняла. Мы помирились или нет?

Аларм посмотрел на неё сверху. Опять излияния чувств начались!

— Не знаю, — заявил он. — Но если ты думаешь, что я по-прежнему буду терпеть твои выкрутасы, то ошибаешься.

— По-прежнему? — хмыкнула Энни. — А когда ты их терпел? В последнее время я от тебя больше слышала «уймись» и «помолчи».

— Ладно, — Аларм с раздражением спрыгнул на пол. — Давай так. Выясним всё раз и навсегда. Ты выскажешь мне всё, что думаешь обо мне, я выскажу всё, что думаю о тебе. Выговоримся, выпустим пар и забудем. Начнём всё заново, если тебе это так важно.

Энни только фыркнула.

— Ага. То есть сначала как следует обидим друг друга, а потом «забудем»!.. Не самое умное решение. Давай просто забудем, — и она подняла на него свой светлый взгляд.

Аларм тяжело вздохнул и пристроился на подоконнике.

— Вот объясни мне. Зачем тебе вообще я?

Энни в растерянности поморгала ресницами.

— У тебя же друзей полно, — продолжил Аларм. — Все в тебе души не чают. Ты принцесса Изумрудного города, а теперь ещё и наследница Жёлтой страны. Фактически, принцесса двух стран сразу. Тебя все окружающие чуть ли не на руках носить готовы. Кустар и Пеняр, и те прониклись. У тебя, наконец, есть старшая сестра. Почему на мне свет клином сошёлся?

Энни глубоко вздохнула. Помолчала и коротко объяснила:

— Я думала, ты тоже мой друг.

— Ну ладно, — закивал Аларм. — Ты так думала. Теперь убедилась, что мне с тобой дружить трудно. Но всё равно пытаешься насильно мне понравиться. А это невозможно.

Энни встала и прошлась вдоль подоконников. Три шага туда, три обратно.

— Ты говорил, что я вполне неплохой компаньон по походам, — напомнила она. — И мы нормально общались раньше.

— Ну… говорил, — с неохотой кивнул Аларм. — И общались. Пока плохо друг друга знали.

— Я с тех пор не изменилась, — тихо заметила Энни. — Почему же раньше это было возможно, а теперь нет? И вообще, я могу нормально общаться со всеми. Если нормально общаются со мной. Я как зеркало, понимаешь?

— То есть это я виноват? — сердито уточнил Аларм, пока что держа себя в руках. Сердиться было ещё рано.

— Ты пытаешься меня переделать, а это невозможно, — спокойно пожала плечами Энни.

— Очень нужно мне тебя переделывать!

— Может, теоретически и не нужно, а на практике было бы очень удобно, — заявила Энни. — Ходит по дворцу очередная суровая мрачная туча, не кричит, не бегает, не дразнится. Всё, как обычно. — Она издала лёгкий смешок. — Да уж, хорошо, что Элли тебе взаимностью не ответила. Если б ты на ней женился, то дети бы уже в колыбели боялись пискнуть лишний раз.

— Ты всё преувеличиваешь, — рассердился Аларм. — Я не монстр, который жить никому не даёт. Просто…

— Что? — поинтересовалась Энни, когда Аларм замолк, подбирая слова. — Тебя раздражает моё поведение, потому что ты сам такого себе позволить не можешь?

— Ну давай все во дворце будут кататься по перилам! — воскликнул Аларм. — Хорошо будет?

Он представил, как гуськом, друг за другом, со второго этажа на первый едут по мраморным перилам сначала он сам с мечом наперевес, потом Рохан, тоже с оружием, Салар с ящиком инструментов, Логон с ящиком рассады и лопатой и Твигл в белом фартуке и с каким-нибудь большим фарфоровым блюдом в руках. После них Кустар и Пеняр, и, наконец, Виллина, с серьёзным видом уставившаяся в книгу. Картинка была очень смешная, но не складывалась.

По-видимому, Энни тоже представила себе нечто похожее, потому что прыснула со смеху и ответила:

— Нет. Но хотя бы не нападать на тех, кто катается… И вообще не в перилах дело.

— А в чём?

— А я не знаю, в чём. Это ты должен понять, что тебе во мне так не нравится, что ты каждый раз на меня кидаешься. Или же, наоборот, уходишь. Тебе что Виллина сказала? Каждый должен разобраться сам, докопаться до самых глубоких корней своих мыслей и поведения. Вот и разбирайся, — спокойно пожала плечами Энни.

Отправив «детей», как она их называла, на труды праведные, Виллина долго сидела в задумчивости, пока не вернулся Рохан, а с ним Логон.

— Вы уверены, что они не перессорятся снова? — прямо с порога начал Рохан. — Я лично боюсь этого.

— Даже если и перессорятся, это сейчас пойдёт им на пользу, — спокойно отозвалась Виллина.

— Почему? — изумился Логон.

Виллина задумчиво посмотрела на пламя камина. Ей нравилась неспешная пляска мирных язычков огня, она успокаивала, наводила на размышления. К тому же старая волшебница часто мёрзла, даже в летние тёплые дни, поэтому камин не гас почти никогда.

— Они ведь оба не злые и не настроены агрессивно друг против друга. И им сейчас важно научиться ладить между собой, несмотря на все отрицательные стороны своих характеров — а они есть у каждого. И пусть они лучше поссорятся и помирятся сейчас, чем вдруг впоследствии.

— А помирятся ли? — вздохнул Логон. — У меня такое впечатление, что Аларм с ней и не очень-то хочет мириться. Я вообще не понимаю, откуда у него к ней такое странное отношение и что они не поделили. Ведь он дружит со всеми её друзьями.

— Дружит, — кивнула Виллина. — Но это была дружба в деятельности. Надо было вместе куда-то идти, вместе воевать, вместе победить. А с Энни он столкнулся в будничной обстановке. Но и это неважно. Она слишком похожа на Элли, и одновременно непохожа, и это его ранит больнее всего, причём это идёт с самой первой их встречи — вы ведь помните рассказы, когда Элли оказалась в плену в Подземном царстве, и в Волшебную страну явилась Энни… Но я уверена, что всё уладится, — улыбнулась она каким-то своим мыслям.

Рохан и Логон выжидающе смотрели на волшебницу.

— Они переживут эту ссору, — заговорила она снова после долгой паузы. — Совместная работа им тоже пойдёт на пользу, они научатся сотрудничать, несмотря на все свои недостатки. Пооботрут друг об друга все острые грани своих характеров. И вот увидите, будут понимать друг друга как никто. Пусть они даже будут огрызаться друг на друга ещё долгое время, будут ругать друг друга за ошибки, всё равно их дружба будет крепнуть. Они ведь не хотят враждовать, каждый из них принципиально не ищет себе врагов, и к тому же вынуждены будут держаться вместе. Я не зря сделала Энни своей предположительной наследницей. Аларм не смирится с тем, что правительницей станет она — не из-за того, что сам к этому стремится, а потому, что она с этим не справится. Да-да, я это понимаю. У неё нет организаторских способностей и таланта государственного деятеля, и если она и станет правительницей, то весьма посредственной. Не такой, как Элли. И Аларм это увидит. Поэтому он не оставит Жёлтую страну — она ему слишком дорога, — а значит, он не оставит и Энни. Они будут сотрудничать, и будут дружить, потому что не смогут иначе. Они ещё очень юные, а с годами люди меняются… Нужно время.

Виллина некоторое время помолчала, а потом снова продолжила:

— Конечно, они могли бы сейчас просто сказать друг другу «прости» и пойти дальше, каждый сам, заниматься своими делами. И Энни бы опять боялась подойти к Аларму, не желая снова получить отпор, и Аларм бы дальше обходил стороной Энни, думая, что она ему неинтересна. Отношения бы только больше стали натянутыми, всё больше было бы холода и равнодушия. Когда нет общего дела, или хотя бы общих интересов, то и дружба сходит на нет. Поверьте мне, я их очень хорошо вижу обоих, — улыбнулась она в ответ на недоверчивые лица Логона и Рохана. — Они переживут эту ссору, научатся не переделывать друг друга, научатся прощать друг другу все ошибки и станут лучшими друзьями.

Мужчины переглянулись.

— Мне кажется, Энни… — Логон замялся, и Виллина кивнула:

— Да, я знаю. Но здесь предсказать ничего не берусь. В любом случае, для начала им надо просто разобраться в себе и понять друг друга, а уж вырастет ли из этой дружбы что-то большее или же останется только крепкая дружба… Сейчас для них наступил своего рода переломный момент. Так или иначе, всё будет хорошо, — убеждённо закончила она.

Вешать шторы продолжили только после обеда, теперь уже в следующем, Мраморном зале.

Энни была тихая и задумчивая, но Аларм уже чувствовал по её виду, что это затишье перед бурей. Сейчас она что-нибудь скажет…

И Энни сказала.

— Мне кажется, я поняла, в чём твоя проблема.

— Моя? — кисло отозвался Аларм. — Лучше бы ты свою проблему поняла.

— Свою я давно знаю. Я пытаюсь понять тебя, — задумчиво отозвалась Энни.

Аларм прицепил на штору очередной крючок. Расправил, отодвинул, только потом неохотно поинтересовался:

— Ну и что же ты поняла?

— Вот… смотри. Ты рыцарь Света. С детства искал какие-то идеалы, стремился к ним. Если ты видишь зло, ты борешься с ним до победного конца. Если ты видишь какую-то неправильность, ты агрессивно кидаешься на неё, ты не можешь пройти мимо, не можешь стерпеть. Ты постоянно пытаешься вырасти над собой, у тебя всё время идёт умственная и психологическая работа, ты очень серьёзный, умный, не хочешь рассеиваться на пустые эмоции и сентиментальные чувства, не желаешь проводить время в ненужных развлечениях. И хочешь, чтобы все вокруг тоже такими были — стремились к светлым идеалам и были серьёзными мыслителями. Поэтому всё, что мешает твоей внутренней сосредоточенности, ты стараешься как можно быстрее отсечь. Опять же, агрессивно на это бросаешься и борешься до победного конца. — Аларм смотрел на Энни с недоумением. Она заметила его взгляд, сделала выразительную паузу и закончила: — Вот только забыл о золотой середине, ударился в крайность, и тебя на этом существенно переклинило.

Аларм фыркнул, даже не зная, как всё это комментировать.

— А что касается чувств и эмоций, — продолжила Энни, — то тут у тебя тоже… переклинивания. Например, гнев и раздражение ты себе позволяешь. А смех, радость, откровенность — нет. Кособокие какие-то эмоции получаются.

Аларм пожал плечами.

— Ну, а твоя проблема в чём? — решил поинтересоваться он. Потом обдумает характеристику, которую дала ему Энни. — Всё строго наоборот?

— Нет, почему же. У меня почти то же самое, только эмоций больше, и серьёзности и сосредоточенности я не ищу.

— Заметно, — хмыкнул Аларм. — Ты ещё забыла про внутренние противоречия.

— У тебя они, кстати, тоже есть, — отозвалась Энни.

— Где? — Аларм даже был озадачен.

— Да элементарный пример. Взять хотя бы твоё отношение к девочкам, — улыбнулась Энни.

Аларм скривился недовольно.

— А что отношение к девочкам?

— С одной стороны, ты считаешь их низшими, примитивными, глупенькими и слабенькими существами, с которыми тебе, взрослому воину, неинтересно. А с другой стороны, начитавшись возвышенных рыцарских баллад, ты ищешь в девушках какой-то недостижимый идеал красоты, доброты и не знаю чего ещё, перед которым преклоняешься. Поэтому с одной стороны, ты едва терпишь меня, а с другой — влюбился в мою же сестру, а ведь между нами не такая уж сильная разница. Перед ней у тебя восхищение и поклонение, а ко мне насмешки и обращение свысока.

— Энни, — раздражённо закатил глаза Аларм. — Подай лучше вон тот конец…

Энни подцепила штору длинной шваброй и подняла так, чтоб Аларм смог её перехватить.

— Ты ведь вовсе не потому пообещал, что «это больше не повторится», что тебе было жалко меня. А потому, что ты пожалел, что сцепился с девчонкой, опустился, так сказать, до моего уровня. Но если б на моём месте была Элли, такого бы не произошло.

— Потому что Элли по перилам не катается.

Энни никак на это не отреагировала.

— Я тебе уже говорила, что наши недостатки — это продолжение наших достоинств? — продолжала она рассуждать. — Вот у нас именно это и получается. Ты так стремишься быть хорошим и самым лучшим, что на всех, кто не стремится вместе с тобой, готов кинуться и растерзать.

— А ты? — усмехнулся Аларм.

— Я тоже стремлюсь, — согласилась Энни. — Только мы с тобой в способах не совпадаем. Я пытаюсь радоваться жизни, а ты на всё трагизм нагоняешь.

Аларм хмыкнул.

— Ты лучше скажи, мы эти шторы повесим сегодня или не повесим?

Энни вздохнула и оглядела зал с ворохом тряпок на подоконниках. На втором этаже были ещё два таких же зала.

— Не повесим, — грустно ответила она. — Их слишком много.

— Ну, значит, закончим завтра, — Аларм бодро подёргал за занавеску. — Ну и кто из нас больше нагоняет трагизм? — с усмешкой взглянул он на девочку, и тут внезапно весь карниз оборвался. Взвизгнувшую Энни с головой накрыло кремовыми шторами. Стремянка покачнулась, и Аларм сам чуть не полетел вниз. Он с трудом восстановил равновесие и посмотрел вниз.

— Энни, ты где там? Ты цела? — с тревогой поинтересовался он.

Девочка выпутывалась из полос ткани. Аларм торопливо спустился на пол и помог ей. К счастью, Энни оказалась цела и невредима, и смотрела довольно весело.

— Что это было? — оптимистично спросила она.

Аларм отправился выяснять. В общем, всё оказалось просто. Когда он дёрнул за шторы, из стены вылетел давно расшатавшийся старый болт, на котором крепилась вся конструкция.

— Энни, знаешь, где мастерская Салара?

— Знаю, — кивнула Энни.

— Пойди к нему и попроси… А, ладно, не запомнишь. Пошли вместе.

Салара в мастерской не оказалось, и вообще она была закрыта на ключ.

— Так, — задумчиво обронил Аларм. — Либо он где-то у себя в комнате, либо куда-то ушёл, либо он… здесь, — и он решительно стукнул в дверь рядом.

— Кто пришёл? — донёсся из-за двери голос Салара.

— Это мы, — удивлённо ответил Аларм. На его памяти Салар никогда не интересовался, кто к нему пришёл. А кто вообще может явиться к мастеру Жёлтого дворца? Ведь здесь все свои, и какая разница?

Повисла пауза.

— Ладно, заходите, — разрешил Салар. Аларм открыл дверь, Энни немедленно засунулась туда первой, и вдруг Салар вскрикнул: — Ой, принцесса, стойте! Вы, пожалуйста, не заходите.

— Что такое? — удивилась Энни, но на всякий случай зажмурилась. Салар стоял посреди комнаты, закрывая что-то собой.

— Ладно, Энни, подожди в коридоре, — с усмешкой кивнул Аларм и зашёл один. Энни (с огромным недоумением на лице) осталась снаружи. — Что ты тут скрываешь? — вполголоса поинтересовался он у Салара.

Мигун скривился и сделал шаг в сторону.

— Ого, — Аларм даже присвистнул.

Мигун Салар был не только изобретательным мастером на все руки, он был ещё и неплохим художником. Та комната, в которой сейчас они стояли, была его художественной мастерской. Порой на Салара нападало вдохновение, и тогда он хватался за краски и кисти, а Логон и Рохан могли по неделе ходить за ним и умолять починить какой-нибудь насос или перебить наличники на окнах, а в итоге всё делали сами.

Вот и сейчас мастер-художник поймал очередную струю вдохновения и взялся творить. И, несмотря на то, что на стенах уже висели штук пять неоконченных пейзажей и натюрмортов, он взялся за новое произведение — и справлялся с ним, на взгляд Аларма, блестяще… Вот только тема была довольно неожиданная. Странно, что он этого раньше не видел, хотя вместе с Саларом ходил по его мастерским не далее как сегодня же утром.

На мольберте посреди мастерской был установлен портрет Энни. Поясной, не особо вычурный, на неярком светло-голубом фоне. В бело-жёлтом платье, с венком ромашек на голове и букетом в руках, Энни улыбалась своей самой беззаботной и весёлой улыбкой. Сходство было несомненное. Нельзя было сказать, что Энни получилась как живая, но портрет был выполнен (точнее, почти выполнен) на вполне высокопрофессиональном уровне, несмотря на то, что Салар был почти что самоучкой.

— Н-ну как? — нерешительно поинтересовался Салар. — Кажется, не так уж плохо?

— Не так уж, — машинально кивнул Аларм, разглядывая портрет. — Когда это ты успел?

— Да уже давно начал, — смутился Салар. — Ещё когда она в прошлый раз тут была.

— И она тебе позировала?

— Н-нет. В том-то и дело. Я пытаюсь рисовать по памяти. Понимаешь, это сюрприз. Я хочу закончить к её дню рождения, чтоб сделать ей подарок.

Аларм выразил все свои мысли и эмоции одним взглядом. Рисовать по памяти портреты — это не у каждого получится. А скрывать от Энни такой «сюрприз» — это ж как надо расстараться и как надо ею восхищаться, чтоб такой подарок ей пожелать сделать!

Стоп.

— А когда это у неё день рождения? — озадаченно спросил Аларм.

Салар ответил ему потрясённым (и неодобрительным) взглядом.

— Седьмого.

— Через неделю? — теперь был потрясён Аларм.

— Ну да, — Салар нахмурился. — Хочешь сказать, ты не знал? Ты её жизнью вообще хоть как-то интересуешься? Хотя бы из вежливости?

Аларм поморщился.

— Салар, ну хоть ты не начинай… Я и правда не знал.

Салар поджал губы.

— Неудивительно. В общем, я надеюсь, что за неделю я этот портрет закончу. Твигл и Логон что-то тоже сообща делают, не исключено, что наготовят ей кучу сладостей и деликатесов. Рохан тоже готовит сюрприз.

— А какой? — не удержался от любопытства Аларм.

— А этого я и сам не знаю. Да тут всего неделя осталась, увидим скоро. Можешь сам у него спросить.

— А Виллина хотя бы знает?

Салар ответил ещё одним неодобрительным взглядом.

— Вообще-то мы все поначалу узнали от Виллины. А потом уже спросили у Энни напрямую. Так что советую тебе тоже проявить внимание к девочке, чтоб она не сочла тебя совсем уж грубияном. Так зачем вы пришли? — переменил он тему.

— Карниз обвалился, нужен болт. Я сам закреплю, ты только дай, чем.

Салар отложил в сторону кисти.

— Ну пойдём…

Выйдя из художественной мастерской, Аларм постарался придать своему лицу рассеянное выражение, но никак не мог успокоиться. То и дело ловил себя на том, что смотрит на Энни с задумчивым недоумением. Когда уже вешали карниз, он не удержался и решил всё-таки уточнить:

— Слушай, Энн…

— А? — отозвалась девочка, внимательно глядя на него снизу вверх.

Аларм вздрогнул и равнодушно сказал:

— Можешь придержать стремянку, чтоб она не качнулась нечаянно?

— Угу, — кивнула Энни. Заподозрила что-нибудь? Или нет?..

А ещё надо будет придумать ей какой-то подарок…

Что можно подарить на день рождения человеку, у которого всё есть?

При этом учитывая, что единственный талант дарителя — это воевать и ходить в походы. Порой Аларма так и подмывало задать Энни прямой вопрос — «Что тебе подарить на день рождения?», но, учитывая, что все остальные готовят сюрпризы, не хотелось от них отставать. Чем он хуже?

Порасспросив остальных, Аларм оценил расклад. Самый впечатляющий подарок, конечно, будет от Салара — портрет. Твигл расстарается на кухне, Логон взял на себя украшение помещений — всё это после праздника пройдёт, но Энни уж точно оценит и будет рада. Ну а Рохан… Поначалу Аларм думал, что у Рохана такая же проблема, как у него самого. Марран не обладал особыми талантами и умениями, был только хорошим бойцом, а у Виллины занимал должность дворецкого и по совместительству охранника-телохранителя. Но так как работа не требовала круглосуточной деятельности, то чаще Рохан помогал Салару или воспитывал и учил Аларма. Увлечений у него тоже было немного, и в основном они все были так или иначе связаны с оружием.

Поэтому Аларм с большим интересом добивался от наставника ответа: что же тот собирается подарить Энни?

— Секрет, — усмехнулся Рохан.

— Я ж не собираюсь ей говорить.

— А ты что придумал? — искоса взглянул Рохан на воспитанника.

— В том-то и дело, что пока ничего.

— Ладно. Тогда идём ко мне.

«Ко мне» у Рохана обозначало как в его собственную комнату, так и в оружейную. Энни в первое время жизни во дворце провела там не один час, с любопытством рассматривая всё это смертоносное богатство. Но обнаружила полное невежество, не отличая шпагу от рапиры, и, смутившись под снисходительными улыбками Рохана, больше в оружейной не появлялась.

— Вот, — Рохан открыл сундук в углу комнаты и достал оттуда лёгкий лук. Аларм вытаращил глаза.

— Это?! Подарок? Для Энни?

— А что? — Рохан ничуть не смутился.

— Она же девочка! — воскликнул Аларм.

— Если бы ты лучше читал историю, то учёл бы, — невозмутимо заметил Рохан, пряча лук обратно, — что нередко в армиях, особенно в войске Света, были лучницы. Конечно, не всегда, и их было мало, это было скорее исключение, чем правило. И тем не менее они были. А Энни не помешает чему-нибудь научиться… такому. Зрение у неё хорошее, глазомер тоже. Меткость дело наживное…

— Да она же его даже не натянет! — ошеломлённо возразил Аларм, имея в виду лук.

— Натянет. Он очень лёгкий, можно сказать, детский. Я учёл её способности и возможности. Конечно, Энни слабенькая, но это можно исправить.

— Рохан, не надо из неё воина делать! — потрясённо попросил Аларм. — Это совершенно не для неё. К тому же на нас никто не нападает. Ей бы лучше волшебницей стать, а не лучницей, по крайней мере, это больше для девушек подходит.

— Одно другому не мешает, — пожал плечами Марран. — И кстати, я не думаю, что ей было бы хорошо стать волшебницей. Вот ты бы хотел, чтоб она стала феей?

— Да мне-то какое дело? — искренне удивился Аларм.

Ему показалось, что искренне. На самом деле он сразу же после этих слов представил, что Энни станет второй Элли… Приветливой, но сдержанной, величественной, равнодушной. И на душе стало тоскливо.

— Ну, раз тебе нет дела, то вот ты и займёшься с ней стрельбой, — постановил Рохан. Аларм снова вытаращил глаза.

— Почему я? Мне что, делать нечего?

— Вот именно поэтому, — усмехнулся Рохан.

Аларм вздохнул и мрачно посмотрел на учителя.

— Лучше подари ей котёнка.

Рохан только рассмеялся.

Уходил Аларм из оружейной подавленный. Энни — лучница? Да никогда. Это ещё хуже, чем Энни-правительница. Хотя… хм. Аларм представил себе Энни, в некоей абстрактной битве выпускающую из укрытия стрелу за стрелой: глаза горят, губы упрямо поджаты, движения резкие, точные, быстрые. Звонкий голос отдаёт команду невидимым соседям. А что, ей подойдёт такая роль. Как раз в образе волшебницы она выглядела бы менее достоверно.

До дня рождения Энни оставалось ещё пять дней.

Сегодня им предстояло помогать Логону в саду. Там наступил срок сбора винограда. Работа была нетрудная, так как виноград Логон разводил умело: на низких длинных шпалерах, аккуратно подвязанный так, что лезть никуда не надо и путаться в лозах тоже. Иди себе вдоль ряда и снимай тяжеленные кисти, такие, что руку оттягивают, и по три штуки на корзину идёт. Счастье ещё, что не так уж много самих кустов…

Энни уже была у винограда, расставляла корзины и что-то негромко напевала. Пеняр стоял рядом и выстукивал ритм корешками по земле.

— Привет, — поздоровалась девочка, увидев Аларма.

— Привет, — ответил он.

— Слушай, это тот самый виноград? — Энни заинтересованно смотрела на солнечно-янтарные кисти. — Ну, тот… волшебный. Из той долины.

— Тот, да. Только не ешь, — предупредил Аларм.

— Почему?

— Потому что потом целый день есть не захочешь, — улыбнулся он.

Этот виноград был гордостью Логона. Когда-то он рос только в одной уединённой долине за Кругосветными горами, и его особенность состояла не только в том, что он нейтрализовал притяжение камней Гингемы — он ещё и придавал силы, и мог заменить несколькими ягодами целый питательный обед из многих блюд. Логон, узнав об этом винограде, загорелся желанием, выпросил разрешения туда отправиться, и отправился-таки в сопровождении Рохана. Нарезал там веток, укоренил их, года три над ними трясся и наконец вырастил пять шикарных кустов. Сожалел, что не больше, но и так виноград некуда было девать. Логон ел его сам, сушил изюм, совал Твиглу во все блюда, куда только можно, дарил всем знакомым птицам и зверям, отсылал в Розовую страну, но всё равно каждый год оставался лишний мешок. Аларм с Роханом иногда брали этот изюм в походы: и тащить много не надо, и возиться с приготовлением пищи, а хватало его надолго. Этот же изюм выручил когда-то Сказочный народ у Чёрного камня, когда Аларм с Элли попали в землетрясение и отправились через Подземную страну к Пустыне…

Аларм помрачнел и отвернулся от Энни. Воспоминания, воспоминания… Впрочем, она ничего не заметила. Уже бодро резала гроздья, складывая их в корзину, которая стояла на Пеняре. Удобно устроилась!..

При этом девочка продолжала что-то напевать. Потом вдруг опомнилась:

— Я тебе не сильно мешаю?

— Чем? — рассеянно спросил Аларм.

— Ну… тем, что пою.

— Нет, не сильно, — Аларм пожал плечами. — Я всё равно не прислушиваюсь.

Тем не менее, Энни замолчала. Впрочем, ненадолго, потому что потом с лёгкой грустью сказала:

— Трудно привыкнуть, что у меня здесь теперь всё другое: и книги, и музыка. Нет ни радио, ни магнитофона, ни телевизора…

— Что это такое? — не понял Аларм.

— А… долго объяснять, — махнула рукой девочка. — В общем, это такие штуки… ну как сказать… В общем, на них можно слушать музыку, смотреть фильмы… Тьфу. Ты всё равно не поймёшь. С чем бы сравнить…

Она, наморщив лоб, поводила руками в воздухе, и наконец сказала:

— Ну вот… музыкальные шкатулки же здесь бывают? Считай, что это такие большие шкатулки. Только в них музыки больше помещается.

— Понял, — хмыкнул Аларм. На самом деле он не очень понял.

— И ещё у нас можно записать… ну, это так называется… в общем, сделать так, что, например, оркестр будет звучать так же, как наяву. Не просто колокольчики музыку вызванивают, а целый оркестр. Ну… в общем, это долго и сложно рассказывать, — вконец запуталась Энни, махнула рукой и прекратила объяснения.

— А книги? — спросил Аларм некоторое время спустя.

— А… — Энни вздохнула. — Книг мне тоже привычных не хватает. Знаешь, иногда хочется перечитать что-то знакомое, а ничего нет. Даже не знаю…

Аларм уловил на её лице знакомое выражение и поспешно остановил девочку:

— Стоп! Только не начинай снова.

— Что?

— Ты сейчас опять скажешь, что лучше бы тебе было вернуться в Большой мир. Это я уже слышал.

— Ну и что?

— А то, что мы уже об этом говорили. Давай сменим тему.

— Ну предложи, — слегка обиделась Энни.

Аларм ненадолго задумался.

— О чём тебе Виллина рассказывает? Ты же с ней каждый день видишься. Она вроде как тебя в правительницы должна готовить?

— Ага, — кивнула Энни. — Но в основном она рассказывает об истории Волшебной страны, о местных обычаях, поверьях, легендах… Кое-что о разных местах, о странах в отдельности, особенно о Жёлтой стране. В общем, обо всём понемногу. Или о людях. Правительницей мне всё равно ещё не скоро быть, да и Жёлтая страна сейчас… как сказать… в таком неопределённом состоянии. Вроде Сказочный народ здесь поселился, но только временно. А люди ещё не скоро населят её так, что образуется полноценное государство. Но всё равно. Я боюсь не справиться, — огорчённо призналась девочка.

Аларм пожал плечами.

— Откажись.

— Не могу. Тогда у меня вообще ничего не останется. Да и Виллина говорит, что даже если я не стану правительницей, то всё равно подготовиться не повредит. А вообще, она рассказывает много интересного. Жалко, конечно, что у неё нет волшебной книги, но я думаю — когда встречусь с Элли, попрошу её книгу Виллине вернуть. Ей она теперь всё равно не нужна, у неё книги Торна есть.

Аларм задумался.

— А ты думаешь, они не дополняют друг друга? Ведь эта волшебная книга предназначалась именно той волшебнице, которая станет Хранительницей. Без неё Элли Хранительницей не будет.

Энни махнула рукой.

— Ну, моё дело предложить, я в этом не разбираюсь. Просто Виллина сейчас как волшебница очень слабая, она почти всё утратила, передав Элли книгу. А мне её жалко. Виллину… Мне кажется, она без магии почти беспомощна.

— Она просто… старенькая, — негромко ответил Аларм.

— Ну да… Но всё равно. А… А Волшебную страну без Виллины я себе не представляю.

Аларм грустно взглянул на девочку.

— Не ты одна.

Почему-то он только сейчас ощутил некую странность в их положении. Да, Виллина готовит себе преемников. Элли отдала волшебную силу и должность Хранительницы, Энни отдаст Жёлтую страну. Аларм… ему она и так дала очень много. К тому же он Белый рыцарь.

И при этом получается так, что из них троих каждый сам по себе. Между собой почти не общаются, в дела друг друга почти не вникают. Как будто каждому абсолютно всё равно, что будут делать другие. А ведь они связаны между собой. Хотя бы своим положением в стране: Хранительница, её сестра, Белый рыцарь… Они все должны быть вместе, единой силой, а оказываются — разобщены.

Из-за личных чувств. Ну, и ещё потому, что Аларму нечего делать в Изумрудном городе, его дом здесь, а Энни нежданно-негаданно тоже здесь обосновалась. Кстати, интересно, неужели её день рождения тоже будет здесь проходить? А как же сестра и все друзья? Разве в Изумрудном городе не более уместно подобное празднество? Там это можно обставить с торжественной пышностью… Аларм уже хотел было спросить, но в последний момент сдержался.

И всё-таки, что же ей подарить?..

После сбора винограда возвращались через левое крыло, и Аларма остановил Рохан:

— Помоги мне этот сундук на чердак отнести!

В сундуке оказалась куча сломанных мелочей. Во дворце до сих пор разгребали последствия землетрясения, хотя прошло уже почти десять месяцев. Скривившиеся металлические подсвечники, на которые упало что-то тяжёлое, гнутые рамы от картин и зеркал, люстры, бронзовые вазы с вмятинами на боках, — в общем, то, что ещё можно было бы починить и поправить, но пока руки не доходили.

Энни ушла вперёд, а Аларм с Роханом потащили сундук наверх. В Музыкальном зале на втором этаже к ним присоединился Твигл. Музыкальный зал так назывался потому, что там стоял рояль, единственный музыкальный инструмент во всём дворце с его немузыкальным населением. А единственным, кто играл на этом рояле, был Твигл, который иногда, когда было особенно скучно и нечего делать, подходил к нему, задумчиво откидывал крышку и двумя пальцами наигрывал народную болтунскую детскую песенку — одну из немногих, которые знал. Аларм тоже как-то раз, ещё в детстве, попытался сунуться к инструменту и понял, что под выстрелом не отличит «ре» от «ля». А Рохан и Салар к нему ни разу не подходили. Рохану это было неинтересно, а Салару хватало рисования.

— Ты уже придумал, что Энни подаришь? — поинтересовался у Аларма Твигл. — Всё-таки, я думаю, это будет странно выглядеть, если от нас всех будут подарки, а от тебя нет.

— Не придумал, — пропыхтел Аларм, протаскивая вслед за Роханом сундук по лестнице. Твигл помог ему, продолжая болтать:

— Я, конечно, понимаю, что торт — это не слишком-то серьёзный подарок, как говорится, съешь — и ничего не останется. Но всё-таки внимание. Да и торты мы не каждый день печём. Ты согласен?

— Согласен, — ответил Аларм.

— Ты же хотел ей котёнка подарить? — с усмешкой напомнил Рохан.

Аларм только огрызнулся:

— Где я его возьму?

— Подарить котёнка — это очень хорошая идея, — бодро закивал Твигл, не вникнув толком в разговор. — Кошки — существа полезные. Мышей ловят и всё такое. Ну и общаться с ними приятно. Я, конечно, на мышей не жалуюсь, у меня все продукты аккуратно сложены, что ни одна мышь не достанет, но всё равно было бы приятно иметь во дворце хотя бы котёнка на первое время. Он же быстро вырастет, и будет ловить мышей. А?

— Хорошо, Твигл, когда у тебя будет день рождения, мы все тебе подарим котёнка, — с нарочитой серьёзностью пообещал Рохан. Он тоже умел шутить.

— Каждый по котёнку, — уточнил Аларм. — Разной расцветки.

Твигл был наивен и не понял, что его разыгрывают.

— Ага! Чтоб не путаться? Это здорово. А как же тогда они с Энниным котёнком — поладят или нет? У меня-то день рождения ещё не скоро, пока вы мне подарите котят, Эннин котёнок уже почти вырастет.

— Твигл, — сказал Аларм. — У Энни нет котёнка. И никто ей не собирается дарить котёнка, хотя бы потому, что у нас его нет.

— А жаль, — огорчился Твигл. — Нам бы не помешало во дворце животное. Не всё ж с твоими кустами и пнями забавляться. Их даже погладить нельзя.

— Ставим ближе к стенке, — распорядился тем временем Рохан. Втроём они аккуратно поставили тяжёлый сундук на пол, придвинули его поплотнее к стене, устало выпрямились и переглянулись.

— Всё, — кивнул Рохан. — Спасибо.

— Да пожалуйста, — ответил Твигл. — А всё-таки насчёт котёнка подумайте. Вон в Изумрудном городе у феи Элли собака есть, Тотошка. А у нас никого нет. В Волшебной стране, к сожалению, собаки не водятся, но кошка — тоже неплохо. Даже лучше, она милая и пушистая. И мурлыкать умеет. К тому же знакомое животное, а от собаки я даже не знаю, чего ожидать. Кто знает, как с ними обращаться…

— Ага, — отозвался Рохан. Он уже спускался вниз. Аларм задержался в комнатке, с любопытством осматривая сваленные на полках и в сундуках «богатства» — всякие разные мелочи, сломанные и целые, нужные и не очень, полезные вещи и безделушки. Твигл бросил на него задумчивый взгляд и отправился вслед за Роханом, продолжая рассуждать о котятах и их пользе. Так воодушевлённо, что у Аларма даже на какое-то мгновение появилась мысль действительно подарить Энни котёнка, но вопрос упирался по-прежнему в то, что взять его было неоткуда. Да и что Энни с ним делать будет, если она постоянно то в одном дворце гостит, то в другом?..

Да и вообще это выглядело смешно. Нет, надо подарить что-то простое и полезное. Аларм стал перебирать в памяти свои дни рождения и подарки на них. В основном — оружие, книги, иногда какие-то предметы быта. Правда, это были подарки Рохана или Салара. А от того же Твигла чаще было что-нибудь съедобное.

Но девочкам не дарят оружие — это только Рохан мог до такого додуматься, просто потому, что, кроме оружия, у него ничего нет. Девочкам дарят наряды, украшения, и всякие милые безделушки. Зависит ещё от личности дарителя. Аларм, впрочем, не замечал, чтоб Энни умилялась от всяких блестяшек и статуэточек, но вазочки, бантики, картинки и шкатулочки у неё в комнате были, это он запомнил.

Шкатулочки.

«Музыкальные шкатулки же здесь бывают?» — всплыло вдруг в памяти. Бывают. Ещё как бывают. Аларм огляделся. Нет, это не здесь. Он прошёл в соседнюю комнату. Он точно помнил, куда её положил…

Там стоял старый разбитый шкаф без одной дверцы — стоял столько, сколько помнил Аларм. Когда-то он выбрасывал ненужный хлам из своей комнаты и весь его снёс сюда. В числе ненужного хлама была музыкальная шкатулка. Аларму её подарила Виллина, когда он, ещё совсем ребёнок, только поселился во дворце и никак не мог ко всему привыкнуть. Лет до девяти он её иногда заводил, а потом перестал. Если она ещё цела, можно подарить её Энни.

Не слишком-то хороший подарок — старая шкатулка из третьих рук, но всё же лучше, чем ничего — и к тому же Энни сама заикнулась сегодня о музыке. Конечно, шкатулка с колокольчиками не заменит этих… как их… магиофонов?.. с оркестром внутри… Но, опять же, всё же лучше, чем ничего.

Как и во всяком коллективе, где есть не очень внимательные, но очень разговорчивые люди, новости в Жёлтом дворце передавались по принципу «испорченного телефона» (в Волшебной стране, кстати, существовала игра, аналогичная этой игре Большого мира, и называлась «передай глухому»). Его обитатели уже давно об этом факте знали, привыкли и научились фильтровать информацию. Аларм с Роханом насчёт котят пошутили и забыли, а вот Салар узнал от Логона, что Энни подарит Виллине собаку. Он не слишком удивился, немного поразмыслил и сделал свои выводы: надо сказать Рохану, что к Жёлтому дворцу подошли волки, и главное, чтоб «детей» пока не выпускали одних далеко.

Логон об этом странном выводе не знал, Аларм с Энни тем более, поэтому на следующий же день их отправили за грибами.

— Да я же белый от поганки не отличу! — растерянно оправдывалась Энни, но Жевун только хмыкнул и сообщил, что, если надо, Аларм отличит. После чего выдал обоим по большой корзине и свёрток с бутербродами — на случай, если бродить будут долго. На Кустара тоже навесили рюкзак с вложенным внутрь жестяным коробом.

Аларму обычно эти грибные походы нравились. Вроде и поход, и в то же время к вечеру, а то и к обеду уже возвращаешься во дворец. Поход же за грибами в компании Энни обещал быть незабываемым.

По тропинке через ручей, потом до овражка, от него в горку. Здесь начинался светлый лес с низким (чуть выше колена) частым кустарничком, где после дождей в изобилии вылезали белые грибы. Пройдя через этот лесок, можно было выйти ко второму ручью и уже вдоль него вернуться к первому, то есть к началу пути.

Энни была в своём репертуаре воплощённого противоречия. С жизнерадостным лицом, бодро помахивая корзиной и вслух восхищаясь природой, она время от времени с паникой в голосе спрашивала: а далеко ли идти? А вдруг ручей после дождя разлился, и они через него не смогут перейти? А они успеют вернуться до вечера? А вдруг грибов не будет? А вдруг их будет так много, что двух корзин и рюкзака не хватит? А вдруг они так нагрузятся, что не смогут их донести? А хищники здесь не водятся?

Наконец Аларму это надоело.

— Почему ты такая паникёрша? — возмущённо спросил он. — А ещё говорила, что надо радоваться жизни.

— А я и радуюсь! — праведно вознегодовала девочка самым искренним тоном.

— Непохоже. Если радуешься, предложи более оптимистичную тему для разговора.

— Ну да, давайте вести светскую беседу, — насмешливо протянула Энни. — Где моя кошка?..

— Что?! — Аларм чуть в дерево на повороте тропинки не врезался. — И не мечтай!

— О чём? — не поняла Энни.

— Тебе что, Твигл разболтал? — с досадой спросил Аларм. Не слишком-то приятно узнавать о том, что твой секрет успели раскрыть, а шутку приняли всерьёз.

— О чём? — снова повторила Энни. — Причём тут Твигл?

До Аларма дошло, что они друг друга в чём-то не поняли.

— Ну вот ты сейчас сказала о кошке. К чему это было?

— А! — рассмеялась Энни. — Да это цитата! Из одной сказки, у вас такой нет. Называется «Алиса в Стране Чудес».

— Ещё чего не хватало, — снова чуть не врезался в дерево Аларм. — Да у нас сказок о твоей сестре куча. И о её реальных приключениях, и выдуманных. — Он знал, что полное имя Элли было Элис.

— Да причём тут моя сестра! — замахала руками Энни. — Это совершенно не имеет к ней никакого отношения. И к Волшебной стране тоже. Это английская сказка, написана писателем Льюисом Кэроллом… где-то в девятнадцатом веке. Нас тогда ещё и на свете не было.

— А, — Аларм чуть успокоился. — А причём тут кошка?

Энни пришлось пересказывать известную сказку, начав, правда, с середины, с беседы Алисы с Мышью. В лицах и по ролям, насколько помнила. Девочка увлеклась рассказом, а Аларм был рад, что она перестала ныть и паниковать, и даже сам постепенно заинтересовался сказкой. Энни уже подумывала, не пересказать ли ему ещё и «Алису в Зазеркалье», но потом решила, что лучше не надо. Во-первых, трудно объяснить даже простейшие принципы шахматной игры человеку, который шахмат никогда не видел (тем более что Энни и сама была в них не сильна). А во-вторых, неизвестно, как отреагирует Аларм на упоминания о всевозможных Белых и Чёрных королевах, говорящих цветах и животных, а главное — на наличие в сюжете Чёрного и Белого рыцарей. Ещё вдруг подумает, что Энни его дразнит! Лучше уж не рисковать.

Не считая этого разговора, до «грибного местечка» дошли без приключений. Только под конец Энни запоздало поинтересовалась:

— А Твигл-то тут был причём?

— А… — Аларм махнул рукой. — В общем, он мечтает о котёнке.

— Ага, — глубокомысленно кивнула Энни.

Грибов набрали достаточно быстро и тоже без приключений, если не считать того, что Энни поначалу подбегала к Аларму с каждым грибом «на проверку», пока он не взвыл и не перенаправил её к Кустару. Во дворец вернулись, таким образом, уже к обеду. Только на обратном пути случился философский спор.

Как уже однажды заметила Энни, цель у неё и у Аларма была в жизни примерно похожая — стать самыми светлыми, добрыми и правильными. Только средства были разные: у Аларма — бесконечные самокопания, отсечение эмоций, углубление во всевозможные «высокие материи», ну и в общем сражение со злом и Тьмой во всех их видах. В том числе и борьба с самим собой. У Энни же — радость жизни, стремление ко всему весёлому и красивому, ну и задумчивостью она особо не страдала. Точнее, не хотела бы страдать. У обоих всё это пока что было лишь в теории.

— А я не хочу глубоко задумываться. Если я начинаю задумываться, то начинаю переживать и накручивать себя, а мне это тяжело, — доказывала Энни. — Мне достаточно того, что я ощутила собственную ошибку и больше её не повторяю. И чем ходить с унылым лицом…

— Вот и не ходи, а то от тебя только и слышишь «а вдруг», — ответил Аларм. — И лично мне удобнее разобраться в себе полностью, чем поверхностно мчаться дальше.

— Вот и разберись, — ответила Энни. В целом разговор давно уже перешёл на уровень «да ты на себя посмотри». — А то такое впечатление, что ты себе сознательно ничего не разрешаешь. Что за добровольное самобичевание?

— А если мне это не нужно? Если мне это вредно? Зачем я буду соваться туда, где мне будет плохо? — активно возражал Аларм.

— А ты не ударяйся в крайность. Я ж тебя не заставляю… А, ладно, не поймёшь. У вас такого нет, это только в Большом мире бывает. Но знаешь, чем хмуро сидеть в своей комнате и упрямо страдать по Элли, или по Ланге, или ещё не знаю по ком…

— Энни!..

— Да ну тебя. В общем, качели ещё никому не повредили. И добрый юмор тоже. Не стоит путать легкомыслие с радостью, а в жизни много простых радостей, но тебе почему-то надо жить не как все люди, а нечто такое себе придумывать.

— Кто из нас придумывает? — усмехнулся Аларм.

— Ну а что? Я знаю, что я не идеал, но лишних страданий мне не надо. И лучше я буду бегать и прыгать с мячиком, чем уныло твердить себе, какая я плохая и как мне теперь надо серьёзно относиться к жизни, и всех вокруг вгонять в такое же унылое настроение.

— Послушай, — негромко прервал её Аларм. — Ты многого не знаешь и не понимаешь. Тебе кажется, что жизнь — это весёлая игра. А я… я видел, что бывает потом. После неё. Я видел, насколько всё это серьёзно. Я не могу просто так веселиться. Я не могу себе позволить расслабиться. Я и так совершаю много ошибок и неправильных поступков…

Энни задумчиво посмотрела на него.

— Знаешь, я, конечно, не сталкивалась с загробным миром, но по-моему, ты всё равно ударился в крайность. Ты не видишь жизнь вокруг себя. Ты уставился в одну точку, вбил себе что-то в голову и страдаешь.

— А что толку видеть жизнь? — грустно усмехнулся Аларм. — Ведь всё равно…

— Ага, всё равно когда-нибудь умрём, — фыркнула Энни. Аларм помрачнел. Слишком уж беззаботно эта девчонка относилась к серьёзным вещам. — Только я думаю, нам жизнь не для того дана, чтоб мы стремились из неё уйти. Мы должны быть готовы умереть, это да. Но пока нам дана жизнь, отказываться от неё по крайней мере неумно. Ведь в ней столько хорошего.

— Оно когда-нибудь всё равно кончится.

Энни в отчаянии затрясла в воздухе руками.

— Ты непрошибаемый! Ты вообще умеешь жить настоящим днём?

— А ты умеешь? — засмеялся Аларм в ответ.

— Представь себе, да. Вот сейчас, например. А если ты думаешь, что, раз всё когда-нибудь кончится, то и думать об этом не стоит, — то перестань страдать по Элли.

— Так, слушай, — оборвал её Аларм. — Давай кое о чём договоримся. Раз и навсегда!

— Ну? — Энни с насмешливой заинтересованностью взглянула на него.

— Давай мы не будем лезть в личную жизнь друг друга. Мои чувства — это мои проблемы, тебя они не касаются, а твои проблемы не касаются меня. Мы не будем это обсуждать, не будем друг другу ничего подобного навязывать. Вообще, личные чувства сделаем запретной темой для разговоров, — Аларм серьёзно смотрел на девочку. — Договорились?

Энни задумчиво закусила губы.

— Мне это не нравится, — наконец сказала она. — Если мы друзья, то мы можем друг другу доверять, в том числе и в вопросах личных чувств. Если не доверяем, то это уже не дружба, а непонятно что.

— Мне просто неприятна эта тема, — поморщился Аларм. — Поэтому я и прошу.

— Хорошо, — неожиданно легко пожала плечами Энни. — В обмен.

— На что? — Аларм несколько напрягся.

— Очень просто. Я больше не лезу в твою личную жизнь, а ты… — она хитро прищурилась, — больше никогда не грубишь мне и не пытаешься меня перевоспитывать. Идёт?

— Что ж, равноценный обмен, — усмехнулся Аларм. — Идёт.

У шкатулки оказалась немножко сломана крышка, но механизм был цел. Аларм легко привёл её в порядок, почистил, подкрутил, где надо, пару раз завёл для пробы. До дня рождения Энни оставалось ещё два дня, и Логон с Твиглом о чём-то с таинственным видом шептались по углам.

Вообще-то Аларм надеялся, что Энни улетит в Изумрудный город. Там у неё сестра, друзья, можно устроить шумный праздник на весь город. А здесь её коротко поздравят до или после знаменательной даты. Но пока что никто, в том числе сама Энни, не заикался о подобном.

Как-то Аларма вызвала к себе Виллина. Он шёл к волшебнице с опаской — выслушивать очередное замечание на тему «как ты мало уделяешь Энни внимания» не хотелось, и он от души надеялся, что сейчас речь пойдёт не об этом. Тем более вроде и повода не было.

Но волновался он зря. При его появлении Виллина взяла со столика пару книг в тёмных обложках и какой-то сложенный лист бумаги, протянула воспитаннику:

— Аларм, я тебя хотела бы кое о чём попросить. Во-первых, письмо передать Энни, это из Фиолетового дворца, от Дровосека. Во-вторых, эти книги. Здесь много всего интересного и полезного, вы с ней можете их вдвоём почитать, или же по очереди, как удобнее будет.

Аларм кивнул.

— И ещё, — волшебница внимательно посмотрела на него. — Я думаю, тебе в первую очередь необходимо это понять…

Аларм с тревогой посмотрел на неё.

— Жёлтый дворец теперь для Энни такой же дом, как и для меня, и для тебя, и для всех, кто здесь живёт. Это её дом тоже. Не Изумрудный город, и не Большой мир.

— Да, я понимаю, — озадаченно кивнул Аларм, хотя внутренне возмутился. Делить дворец, свой дом, привычный и ставший родным, с Энни? Насчёт всех остальных он не возражал, но у Энни, в конце концов, есть родная сестра.

— Хорошо, — улыбнулась Виллина. — И не бойся. Никто не выгоняет отсюда ни тебя, ни твоих друзей. Места всем хватит. Просто я имею в виду, что Энни здесь такая же хозяйка, как и все остальные.

— Да, я знаю, — снова кивнул Аларм. — Она ведь ваша наследница.

— Именно. Во всяком случае, я надеюсь, что так и будет. Пора оживить наш дворец отшельников, тем более что и Жёлтая страна больше не изолирована. Пышный двор тут, конечно, никто устраивать не будет — Энни этого хочет не больше, чем ты. — Виллина внимательно посмотрела на Аларма. — И тем не менее, люди здесь появляться должны. Хотя бы время от времени.

Уходя от Виллины, Аларм никак не мог понять, на что же она намекала. Если Энни здесь устроит шумный праздник с гостями и танцами, то он, Аларм, уйдёт на весь этот день куда-нибудь подальше. Ему празднеств в Изумрудном городе хватило после войны. Ну не привык он к ним, что ж поделаешь.

Надо было найти Энни, чтоб отдать ей книги и письмо Дровосека. Книги, похоже, тоже были от него, может быть, по заказу… Аларм уточнил у Логона, где Энни, и отправился на качели, но девочки там не было. То ли ещё не пришла, то ли уже ушла. Аларм решил немного подождать. Сел на выступающий корень дерева и принялся листать книги.

Они действительно оказались интересными. Одна — автобиография какого-то видного государственного деятеля Фиолетовой страны времён Бастинды, не только написанная живым и интересным стилем, но и содержащая в себе множество нескучных описаний страны, столицы и дворцовой жизни тех лет. Аларм уже понял, что Энни любит такое вот чтение: вроде и история, познавательно, полезно, и в то же время читать легко и интересно. Вторая книга оказалась художественной, и её Аларм закрыл почти сразу — невыразительный (на его вкус) роман, описывающий мысли и чувства людей, живших лет двести назад, с длинными описаниями, диалогами, эмоциями и признаниями. Ну да… девчонка есть девчонка. Не всё ж ей исторические мемуары читать. Как раз романчики ей больше подходят… Вообще-то это считалось одним из произведений местной (то есть Фиолетовой страны) классики, но Аларм об этом не знал.

Энни явилась минут через пять.

— А ты чего сидишь на земле? — удивилась она.

— Тебя ждал. Вот, Виллина тебе передала, — Аларм протянул ей письмо и книги.

— Мог бы и на качели сесть, — пожала плечами Энни. Аларм одной гримасой выразил всё, что он думает по поводу «сесть на качели» (ещё подумает кто-нибудь, что он на них катается!), но Энни на него уже не смотрела. Быстро развернув письмо, она пробежала глазами по строчкам, и лицо её приняло очень довольный вид. Снова свернув лист, она засунула его в книгу и положила их на землю под деревом. Аларм хотел было уйти, но Энни его тут же остановила:

— Слушай, — заявила она, взгромождаясь на качели, — у меня к тебе одно дело.

— Что? — с подозрением поинтересовался Аларм.

— Ну, точнее, я просто предупредить хочу, — Энни начала раскачиваться. — Видишь ли… э-э… через два дня в левом крыле… м… будет немножко… как сказать… шумно и многолюдно. Но это ненадолго, буквально на полдня. Ничего?

Аларм прислонился спиной к дереву и, склонив голову, с иронией посмотрел на девочку.

— Ставишь меня перед фактом?

— Ага, — легко согласилась Энни.

— Ладно. Виллина вообще сказала, что ты тут хозяйка, так что можешь делать что хочешь, — развёл руками Аларм, скривившись в усмешке. Энни это заметила.

— Слушай, тебе что, дворца жалко? Не беспокойся, по перилам никто кататься не будет. Мы займём только два зала, Музыкальный и Солнечный. Ну и ещё, наверное, кое-кто потом останется во дворце переночевать.

Она выжидающе смотрела на Аларма. Тот пожал плечами.

— Да пожалуйста.

— Эй, ну ладно друзей, но дворец-то ревновать не надо! — рассмеялась Энни, раскачиваясь всё сильнее. — Я тебя из него не выгоняю.

Аларм вздохнул.

— А никто и не говорит. Только почему-то тебе тут всё позволяют, и наследница именно ты.

— Но ты же говоришь, что не хочешь! — возразила Энни оскорблённым тоном. — Какие ко мне претензии?

— Да никаких, — мрачно отвернулся Аларм.

Энни попыталась остановить качели. Не сразу ей это удалось, она спрыгнула с них и подошла к Аларму. Осторожно тронула его за плечо.

— Эй… ну слушай. Я понимаю. Тебе обидно за дворец, потому что ты его привык считать своим домом, а тут я. Но… понимаешь…

— Я всё понимаю, — перебил её Аларм, дёрнув плечом.

— Давай тогда так, — предложила Энни, не слушая его. — Я переселяюсь в левое крыло. И у меня будет только половина дворца. Просто Виллина хочет, чтобы я тут жила и была её наследницей… а мне это всё-таки… ну, понимаешь, в Волшебной стране у меня своего дома нет.

— Принцесса и половина дворца, — усмехнулся Аларм. — Прямо как в старинных сказках.

Энни тоже засмеялась смущённо:

— Ага… только там было полкоролевства обычно.

— А у нас, так как нет пока никакого королевства, остаётся только половина дворца, — фыркнул Аларм. — Ладно, посмотрим. Против шума и многолюдности на полдня не возражаю, если только меня это касаться не будет.

— Ну вот, — протянула Энни. — Я вообще-то хотела тебя тоже пригласить. Там будут Элли, Страшила, Дровосек… Все ближайшие друзья. Я ж не буду кучу постороннего народу приглашать.

Аларм вздохнул и пожал плечами. Ну, раз так… Перспектива встретиться лишний раз с Элли, а заодно и с друзьями была заманчива. К тому же, если он показательно устранится от празднования, это вызовет кучу ненужных вопросов у тех же друзей, недоумения и порицаний впоследствии у дворцовых обитателей и очередную обиду у Энни, а обиженная Энни ещё более невыносима, чем обычная.

— Ладно, посмотрим, — повторил он. Но уже более благосклонно.

Пожалуй, впервые за несколько сотен лет существования Жёлтого дворца в нём было так шумно и оживлённо. Солнечный зал, где по стенам разбегались «зайчики» от мелкой зеркальной крошки в полу, блистал и сиял не только от света. Гостей было немного… то есть их было намного меньше, чем было бы, скажем, в Изумрудном городе, где поздравить свою принцессу с днём Рождения пришли бы все, знакомые и незнакомые, приглашённые и неприглашённые. А так…

Аларм осторожно заглянул в дверь. Да уж… тут собрались избранные. Возле окна Элли, невероятно красивая даже в скромном зелёном платье (нельзя же затмить собой именинницу… но Энни и в праздничном платье останется девчонкой, а Элли…), беседует с кем-то, кого едва заметно — это королева эльфов Логина. Здесь же стоит Железный Дровосек. Возле другого окна пристроился Страшила, а на подоконнике бесцеремонно сидит и улыбается какая-то совершенно незнакомая девочка в розовом платье. Стелла остановилась у рояля, который перетащили сюда из Музыкального зала (чтоб не бегать туда-сюда), и одной рукой наигрывает какую-то незатейливую мелодию. Логон с озабоченным видом поправляет цветы на столике в углу, Кустар жестами подаёт добрые советы, хотя Логон его и не понимает. Рохан с Дином Гиором о чём-то спорят, причём, судя по их жестам, обсуждают какое-то оружие, а Пеняр стоит рядом и заинтересованно моргает единственным глазом. Фарамант, никогда не снимающий зелёные очки, вынужден слушать Твигла, который с нервозным лицом переставляет торт с рояля на столик и обратно и несёт всякую чушь по теме и не по теме. Был у него такой недостаток: когда Болтун нервничал, то начинал болтать ещё активнее, чем обычно.

Виновницы торжества нигде не было видно.

Только Аларм успел об этом подумать, как кто-то внезапно закрыл ему глаза ладонями.

— Ой, — негромко воскликнул Аларм, схватил эти бесцеремонные руки, отвёл их от себя и развернулся.

— Привет, — улыбнулась Энни.

— Уже виделись, — ответил Аларм, отступая на шаг. — Что ты?..

— А у меня настроение хорошее, — беззаботно отозвалась Энни.

— Ага… Тебя там все, похоже, заждались, — Аларм кивнул в сторону зала.

— А ты чего здесь стоишь?

Аларм пожал плечами.

Да, прав он был, когда подумал, что Энни в любом наряде останется девчонкой. Золотисто-белое воздушное платье, миниатюрная диадема на голове (ну конечно, принцесса же…), накрученные полураспущенные локоны казались на ней чем-то неуместным и неестественно-фальшивым. Ну… по крайней мере, Аларму так казалось. Всё-таки фермерская дочка остаётся фермершей даже в облике принцессы, подумал он с некоторым раздражением. Почему-то Элли смогла стать иной. А Энни даже и не пытается.

— Ладно, пошли, — Энни схватила Аларма за руку и потащила его за собой.

— Да подожди ты, — прошипел он, с усилием останавливаясь, чтоб его не успели увидеть в дверях.

— Что такое? — удивилась Энни.

— Не могу же я с тобой вместе появиться, — возмущённым шёпотом объяснил Аларм.

— Почему это?

— Неправильно поймут. Чтоб ты знала: по местному этикету, если девушка появляется где-либо в обществе вдвоём с молодым человеком, да ещё и за руку, то он как минимум её жених.

— О Господи, — поморщилась Энни. — Вот сложности ещё! А без этикета никак нельзя?

— Нельзя. Раз уж ты принцесса, ты обязана его соблюдать. Тем более что все эти люди о том, что ты его соблюдать принципиально не хочешь, не догадаются.

Энни насмешливо посмотрела на него.

— И даже если мне всего двенадцать лет, то всё равно расценят как… вот это вот? — она покрутила в воздухе пальцами.

— Да хоть восемь. Дело не в тебе, а во мне, я-то уже взрослый. Короче, иди! — Аларм подтолкнул Энни к двери, а сам отступил на два шага назад. Но девочка снова остановилась.

— А если ты появишься на моём празднике позже меня, это разве не будет нарушением приличий и этикета?

— Будет, но это уже мои проблемы. Иди давай! А то наши препирательства сейчас весь зал будет слышать.

Энни насмешливо хмыкнула, вздохнула, выпрямилась (сразу став выше и взрослее) и вошла.

Аларм переждал за дверью первый поток восторгов и поздравлений, а потом тихонько вошёл, постаравшись сделать так, чтобы его никто не заметил. Впрочем, он не учёл, что там, где есть Энни, этот номер не пройдёт.

— О, ну наконец-то! — воскликнула Энни, подскочила к Аларму и втащила-таки его за руку в круг друзей. — Так, знакомьтесь те, кто не знаком. Аларм — Белый Рыцарь Волшебной страны и наш всеобщий друг. — Все заулыбались и закивали. — А это Лили, путешественница по Невидимой земле, я тебе про неё рассказывала, — и Энни взяла за руку улыбчивую девочку в розовом платье. — Одна из лучших подруг Страшилы, и моя тоже.

— Очень приятно, — вежливо кивнул Аларм. Лили так же вежливо кивнула в ответ. Видимо, умела вести себя в «высшем обществе». Аларм даже вспомнил слова Энни о том, что Лили часто посещает Розовый дворец. Ага… значит, это та самая заколдованная девочка. Странное складывалось впечатление: на фоне Лили Энни выглядела прямо красавицей, настолько неправильные черты лица и нескладная фигура были у этой девочки. Но… может быть, просто Аларм относился к Энни несколько предвзято, но ему показалось, что Лили намного в сравнении с Энни выигрывает в манере держаться. То, как она улыбалась и наклоняла голову, её жесты, неторопливая и негромкая речь, походка, всё производило благоприятное впечатление. Лили была гадким утёнком, Энни же — встрёпанным воробьём. А воробьи, хотя и милые птички, но всегда останутся воробьями и никогда не превратятся в лебедей.

— Ну вот, — Энни оглядела собравшихся. — Что сначала: идём гулять в парк или организуем что-нибудь прямо здесь?

— Идём гулять, — обрадовались все сразу. Энни, судя по всему, тоже. Гости с шумом и смехом потянулись из зала вниз по лестнице вслед за Энни, которая весело отвечала сразу на десяток вопросов прямо на ходу, начиная от Лилиного «А этот пень правда живой?» и кончая репликой Стеллы «Как много здесь цветов!». Энни указала на Логона, и Жевун ещё минут пять, польщённый, смущался от внимания волшебницы.

И всё-таки надо было признать: организовывать праздник Энни умела. Гости либо развлекали друг друга отдельными компаниями, смешанными из обитателей дворца и прилетевших издалека, либо все развлекались вместе, и скучать никому не пришлось. Аларм пытался было подойти к Элли, но был перехвачен Дровосеком:

— Расскажи о Подземной стране! Веса так за Лангу беспокоится…

— А почему она не с тобой? — поинтересовался Аларм. Вроде бы Веса, теперь уже жена Дровосека, входила в круг ближайших друзей Энни. Могла бы быть тоже приглашена…

Дровосек махнул рукой.

— Детей не может бросить. Боится, что за день они разнесут полдворца, а они не слушаются ни гувернанток, ни нянь, только её. Ну и меня.

— Да, тебя трудно не послушаться, — серьёзно кивнул Аларм. Железный Дровосек даже без топора в руках кому угодно мог внушить уважение.

Но о Подземной стране рассказать толком не удалось, потому что рядом оказалась Лили, которая тут же принялась засыпать Аларма вопросами: а где он ещё был, а что он ещё видел… Совместными усилиями со Страшилой и Дровосеком удалось вкратце пересказать ей поход за мечом Торна, после чего Фарамант встрял в разговор и сообщил, что с Лили хотела бы побеседовать Элли. Лили, зардевшись от такого внимания, поспешила вперёд, где Элли, Энни, Стелла и Логина вели какой-то важный и серьёзный разговор.

По парку бродили часа два, заглянув и на качели, которые вызвали бурный восторг у Лили, полное одобрение Дина Гиора и Фараманта, похвалу мастерам у Дровосека и снисходительную улыбку Элли. Аларм никак не мог выгадать момент, чтобы с ней завязать разговор. Они успели перекинуться парой светских любезностей, но этим дело и ограничилось.

Во дворец вернулись, только когда уже начало темнеть.

— Ребята! — весело обратилась к гостям Энни. — Танцы затевать будем или никто не горит желанием?

Дин Гиор по-светски поклонился:

— К сожалению, в силу своего преклонного возраста я лично не могу участвовать в подобных развлечениях, но среди нас достаточно молодёжи, которая порадует нас своими талантами! Не так ли? — Он покосился на Аларма и вздохнул. Аларм мрачно смотрел в сторону. Элли была занята серьёзным разговором со старшими волшебницами, и отвлекать её ради светской беседы он не мог осмелиться.

— А разве у нас есть музыканты? — удивился Рохан. — Для танцев нужна музыка. Нет-нет, я тоже не танцор.

— Стелла сказала, что ради такого дела она нам может что-нибудь сыграть, — беспечно отмахнулась Энни, и у всех вытянулись лица. Стелла, могущественная волшебница, и вдруг…

— А что не так? — удивилась Энни.

— А тебе не кажется, что ты злоупотребляешь симпатией к тебе взрослых серьёзных людей? — поинтересовался Аларм.

— О Боже мой, завёл волынку, — патетически воздела руки Энни. — Она сама предложила. Не веришь? Сейчас я тебе докажу!

Она перебежала через зал и, бесцеремонно перебив старшую сестру, что-то сказала Стелле. Та невозмутимо кивнула, повернулась к компании друзей, торжественно улыбнулась и перешла к роялю. Энни захлопала в ладоши, привлекая внимание:

— Друзья, отвлекитесь на минутку от разговоров! Вот тут говорили о талантах молодёжи, — она покосилась на Дина Гиора, — а так как самая талантливая из нас — Лили, то сейчас она нам и станцует.

Лили, что-то смущённо пробормотав, вышла-таки, подталкиваемая Энни, на середину. Аларм удивлённо посмотрел на девочек. О талантах Лили он ничего не знал.

Стелла, как ни в чём не бывало, уселась за рояль и заиграла какой-то вальс. Поистине, вечер сюрпризов, подумал Аларм. От выкрутасов Энни голова кругом идёт! Кому бы ещё в голову пришло заставить правительницу Розовой страны играть для танцев? Впрочем, Стелла казалась исключительно довольной.

Аларм перевёл взгляд на Лили. Куда делся гадкий утёнок? Нескладная, слишком высокая, слишком сутулая девчонка теперь была полна изящества и грации. Как будто исчезли острые плечи и локти, торчащий вперёд подбородок, неуклюжие длинные руки. Этой девочке бы следовало стать балериной, а не путешественницей. Интересно, где она так научилась? В Изумрудном городе или в Розовом дворце? Ведь когда-то в Изумрудном городе была танцевальная школа, ещё до Корины… Лили, в силу наложенного на неё странного заклятия, ещё вполне могла её застать.

Танец кончился, все зааплодировали, Лили раскланялась, смущённая… и снова ставшая неуклюжей и нескладной. Стелла за роялем улыбалась весело и радостно.

— Лили, это было чудесно! — Энни подскочила к подруге и обняла её. — Правда же? — обернулась она к остальным. Все закивали, громко выражая своё восхищение. Логина подлетела к Лили, о чём-то её спросила.

— Нет, — ответила Лили. — Я нигде не училась… я просто с детства любила танцевать. А потом немного подсматривала при случае, как танцуют другие. Вот, в Розовом дворце, например, — и она с долей почтительности кивнула в сторону Стеллы.

— Талантливая девочка, — одобрительно заметил Дин Гиор. Аларм был с ним согласен, но сейчас он больше старался поймать взгляд Элли. Если будут всеобщие танцы, можно будет пригласить её…

— Теперь давай ты, Энни, — весело предложил Логон, но Энни со смехом замахала руками:

— Да ну, вы что! Я так не умею!

— Аларм, ты бы пригласил Энни, — подтолкнул воспитанника Рохан. Аларм перевёл на него рассеянный взгляд и удивился:

— Что?

Рохан ответил ему одним сердитым взглядом, но внезапно, к радости Аларма, приглашения не потребовалось. Стелла уже снова повернулась к роялю, а Энни вцепилась в руки Дровосека, который утверждал, что передавит ей все ноги. Кругом хихикали.

— Да брось, тебя же Корина учила, — поддразнивал Дровосека Фарамант. Тот отмахивался, Энни настаивала, Стелла начала играть, не дожидаясь, пока они там разберутся. В итоге танец опоздал на несколько тактов. И уж, конечно, это был не танец Лили. Если в начале все только хихикали, то в конце уже смеялись в голос, причём громче всех — сама Энни. Дровосек зря опасался, что передавит ей ноги. Она сама беспрестанно спотыкалась об него.

— Талант даётся не всем, — прокомментировал Аларм с усмешкой. Правда, во время «танца» Энни и Дровосека он внезапно поймал себя на странном чувстве: вроде как и рад, что Энни выбрала не его, и в то же время — а чем он хуже Дровосека?

Вдоль стены Аларм начал пробираться к Элли. Следующим номером вышли отплясывать Логон с Твиглом, и это было не менее весёлое зрелище. Пока все смотрели на них, Аларм подошёл к юной фее и негромко сказал:

— Как вам здесь нравится, королева?

Элли повернулась к нему с улыбкой:

— Здесь очень весело. Энни умеет создать непринуждённую обстановку, не так ли?

— Пожалуй, даже слишком непринуждённую, — улыбнулся Аларм, глядя в сторону рояля. Элли проследила за его взглядом и слегка вздохнула:

— Поверьте, мы все счастливы, когда хотя бы на время можем оставить роль правительниц и быть самыми обычными людьми. Стелле это реже всех удаётся.

Аларм взглянул на собеседницу. Ведь она ещё сама совсем недавно была обычным человеком…

Элли кивнула, будто прочтя его мысли.

— Мне есть с чем сравнить. Я немного завидую Энни. Она пока что может позволить себе не носить маску высокопоставленного лица, когда на самом деле не знаешь, как шагнуть, чтоб тебя не осудили за незнание каких-нибудь правил. Тем, кто родился аристократом, проще — они в этом выросли и не знают другой жизни. А вот таким, как мы с Энни… немного тяжело.

Аларм удивлённо поднял брови.

— Поэтому мне и нравится этот праздник, — улыбнулась Элли. — Энни молодец, строить добрые взаимоотношения с людьми ей всегда удавалось.

Энни в центре зала уже снова вертелась, подцепив одной рукой Лили, а другой — Фараманта. Лили же, в свою очередь, тащила в круг Рохана. Суровый воин упирался, как мог, и снова все смеялись.

— Вы это не одобряете? — негромко спросила Элли. Аларм, помедлив, кивнул.

— Ваша сестра ещё совсем ребёнок.

— Вернее сказать, она снова совсем ребёнок, — со смешком поправила его Элли. — Но мне кажется, это только видимость.

— Ну, мне так не кажется, — осторожно усмехнулся Аларм. — А я её довольно часто вижу.

— Нет, поверьте мне. Я, конечно, ей уделяю немного времени, и очень об этом сожалею. Но чувствую… Я ведь знаю её давно, с самого рождения, — Элли улыбнулась, и Аларм решил не спорить. Ему вообще не хотелось спорить с ней.

— Я думал, Энни будет праздновать в Изумрудном городе, — заметил он. В центре зала опять крутилась одна Лили, срывая аплодисменты. Энни попыталась подражать ей, но разница была слишком очевидна: Лили умела танцевать, Энни катастрофически это не удавалось.

— Я тоже на это надеялась, — кивнула Элли. — Но она захотела здесь. И я подумала, что раз Виллина не против… Мне трудно представить, что Энни будет правительницей. Хорошо хотя бы, что не волшебницей, с обычного человека, как я убедилась, совсем другой спрос…

Энни внезапно остановилась посреди зала, огляделась и подбежала к ним.

— Ну долго вы тут стоять будете?

— А что? — улыбнулась Элли.

— Идите к нам! Не маячьте, как два столба! — весело крикнула Энни, снова разворачиваясь и устремляясь обратно. Элли повернулась к Аларму.

— И в самом деле, пойдёмте к остальным.

Аларм неохотно кивнул. Они подошли ближе к группе друзей, и тут же Энни ухватила обоих за руки.

— Так, а теперь ваша очередь! — И подтолкнула к центру.

Стелла снова заиграла, на этот раз более плавное и грустное. Аларм мысленно махнул рукой — будь что будет. Протянул руку Элли, та её благосклонно приняла…

Ну почему?..

Да, Элли танцевать умела. Научилась немного. Но как будто без малейшей радости. Да, она королева. Взрослая, сильная волшебница. Самостоятельная. Да, позволяет взять себя за руку, приобнять в танце, как положено. Но не идёт навстречу.

Ей это не нужно.

Аларм это понял. Сделав два круга по залу, они остановились и, вежливо поклонившись друг другу, отошли в сторону. Все вежливо зааплодировали, но Аларму и в этих сдержанных хлопках почудилась какая-то отчуждённость.

— Знаете, мне пришла в голову мысль, — непринуждённо заметила Элли, когда они отошли к стене, — вы могли бы научить танцам Энни. По-моему, ей бы это понравилось, а то она так старается, а никак не может движения уловить…

Энни и в самом деле снова старалась что-то изобразить под руководством Лили, но получалось… ничего не получалось.

— Нет, смотри! — командовала Лили. — Правую ногу назад и вправо. Левую теперь вытягивай вперёд. Теперь поворачивайся. Да не так! Руку держи! Теперь левую ногу сюда…

Всем было весело. Стелла встала из-за рояля.

— Ну-ка, Лили, иди ты за инструмент!

Лили кивнула и бабочкой перепорхнула за рояль. Бодро нажала на клавиши. Играла она, конечно, не так хорошо, как Стелла — попроще и иногда не попадая в ноты, но усиленно держа ритм. Стелла протянула руку Дровосеку.

— Окажете мне честь? Давайте покажем Энни этот танец.

— Я боюсь, что… — смущённо начал Дровосек, но Стелла с улыбкой прервала его:

— Не бойтесь. Я уверена, что Корина вас хорошо выучила.

Энни подскочила к сестре.

— Здорово, правда?..

Если Лили в танце буквально перевоплощалась, то Стелла оставалась самой собой, и неизвестно, кто в этом случае заслуживал больше восхищения. Волшебница Розовой страны оставалась прекрасной всегда и во всём.

— Хотела бы я так уметь, — вздохнула Энни.

— Какие твои годы, — ответила Элли. — Научишься ещё.

— Да, действительно, — фыркнула Энни. — Какие-то шестьдесят лет! — И она рассмеялась, заставив засмеяться и Элли. Даже Аларм не удержался от улыбки.

— Да, у меня ведь юбилей, — снова заявила Энни, хотя её никто не спрашивал. — Знаменательная дата! Вот кто бы подумал, что я буду отмечать шестидесятилетие в Волшебной стране, а? Да ещё в такой компании.

— Никто, — подтвердила Элли. Лили доиграла мелодию до конца, и Стелла с Дровосеком остановились. Церемонно поклонились друг другу под раздавшиеся уже в который раз аплодисменты и отошли.

Энни выскочила вперёд и придирчиво оглядела друзей.

— Так, ну, если танцевать больше желающих нет, тогда можно переходить к угощению?

— Переходим! — обрадовано воскликнул Твигл. — Прошу!

— А можно я потом ещё поиграю? — Лили осторожно потянула Энни за рукав.

— Да сколько хочешь!

Все потихоньку перетекли в соседний зал, где был накрыт стол. Причём круглый. Аларм с любопытством оглядел совместное творение Твигла и Логона. Посреди стола красовался шедевр — торт, весь в кремовых розочках и бантиках. Твигл был рад стараться. В суровой мужской компании дворца всякие бантики и розочки не очень жаловали, а Виллина сладкое не любила. Весь зал был в цветах и лентах, а на самой длинной и широкой красовалась яркая надпись: «С Днём Рождения, принцесса Энни!».

Аларм попытался понять, по какому принципу все садятся за стол, и обнаружил, что ни по какому. Ясно — Энни и здесь не захотела следовать этикету. В результате перемешались все. Места рядом с Элли сразу же оказались заняты: с одной стороны села сама Энни (или, вернее, это она усадила сестру рядом с собой), а с другой стороны — Твигл. Конечно, его можно было бы попросить… Но просить Аларм не захотел и сел чуть дальше, между Лили и Фарамантом.

Поначалу Лили болтала со Страшилой, а Фарамант с Роханом (а остальные тоже между собой), но постепенно беседа стала всеобщей, и центром её стала опять-таки почему-то Лили (ну прямо звезда вечера!). Девочка рассказывала о своих путешествиях. Все слушали и комментировали, каждый в меру своих интересов и понимания.

— Вообще-то, путешествовать по Жёлтой стране — это моя мечта, — призналась Лили. — Но до сих пор это было невозможно, да и к Невидимой земле я уже привыкла.

— А как ты там оказалась? — спросила Элли.

— Случайно. Во время наводнения мой дом унесла Большая река. И принесла к самому морю. Потом я раза три или четыре проверяла: если идти вдоль берега по суше, то просто идёшь и идёшь по пустынной местности, никаких чудес не происходит, а рано или поздно просто упираешься в непроходимые болота. Только если плыть по самой реке, то попадаешь в иной мир.

— А что на берегах моря, ты не исследовала? — с любопытством спросил Страшила.

Лили кивнула:

— Пыталась немного. Но пока обнаружила только остатки древней дороги на восточном побережье, вдоль самых гор. Она уходит куда-то вверх и теряется в скалах.

— Послушай, — осторожно спросила Элли, — а ты можешь свободно перемещаться между мирами? То есть… Невидимая земля — это же… Мы оттуда смогли выйти только как исключение.

Лили удивлённо посмотрела на неё.

— Кто «мы»? Ты и Страшила?

— И Том, — грустно вздохнула Элли.

Лили недоумённо пожала плечами.

— Странно. А кто вам сказал, что вы исключение?

— Радужная птица говорила, что мы можем пробыть в Невидимой земле не более, чем полчаса. Иначе потом не вернёмся, — объяснил Страшила.

— А, Голда, — кивнула Лили. — Я её знаю, только она немного ошиблась. Не учла, что вы не обычные люди. Понимаешь, Элли, тем, кто под заклятием, например, вечной юности или вечной жизни, умереть как обычным людям невозможно. Я тоже под заклятием. Может, когда-нибудь я и умру как все, но всё равно. То же самое ты, Страшила. Ты не человек, на тебе тоже своего рода волшебство. Том тоже человеком не был, насколько я знаю, — осторожно добавила она. — Поэтому над нами всеми Невидимая земля не имеет той силы, что над обычными людьми. Мы можем в неё уйти, но это не будет смертью. А значит, вернуться мы тоже можем, если только сознательно не отказались от такой возможности. А как сознательно отказаться, я не знаю. Наверное, просто надо захотеть. Но вот я, например, пока не хочу, поэтому путешествую везде, где мне нравится. Выхожу и ухожу свободно.

Элли и Энни одновременно устремили вопросительные взгляды на Стеллу. Та пожала плечами.

— Я не знаю, насколько Лили права, но готова согласиться с её теорией. Во всяком случае, умереть от старости нам не грозит точно. Что будет вследствие любого несчастного случая, боевого ранения или смертельного заклинания — неизвестно. Яд и кинжал ещё никто не отменял…

— Ну, я-то могу точно сказать, что ничего хорошего не будет, — мрачно вмешался Дровосек. — После той битвы на берегу Красного озера мне и Невидимой земли не понадобилось. И это при том, что обычно меня после всех подобных случаев восстанавливали без всяких трудностей.

Лили закусила губу, что-то соображая.

— А деревянные солдаты? — вспомнил Страшила. — Корина их просто сожгла. Грозой. Молния попала… вот вам и несчастный случай. А ведь живительный порошок — тоже своего рода заклятие…

— И Дром тоже, — вставила Элли. — Просто расплавился…

Все притихли, как это всегда бывает, когда вспоминают умерших. Энни глядела в пространство взглядом, который было трудно определить: не то отчаяние, не то тоска… и не потому, что ей грозят испортить праздничный ужин. Ей тоже было о ком вспомнить. По её щеке поползло что-то прозрачное, и она попыталась смахнуть это так, чтобы никто не заметил. Но Аларм заметил. Перехватил её взгляд, кивнул, стараясь, чтобы она уловила его сочувствие и понимание. Девочка чуть улыбнулась. Уловила. Благодарна…

— В Волшебной стране много существ, чья жизнь — и смерть тоже — не поддаётся однозначным объяснениям, — негромко заговорила Виллина. Надо было мягко и плавно перевести тему. — Большая часть нас, здесь собравшихся — тому пример. И со временем мы находим всё больше необъяснимых странностей.

— Да, раскрой тайну — и перед тобой появляются две, — мягко улыбнулась Стелла.

— Ну, это касается не только магии, — заговорила Элли уже самым обычным тоном, и все немного расслабились. — Всегда так: чем больше узнаёшь, тем больше перед тобой открывается неизвестного. С этим можно смириться и удовлетвориться тем, что есть, а можно идти и раскрывать тайны дальше. Причём у каждого это своё, — заключила она.

— Ну да, — закивала Энни. — У всех разные интересы, кто-то исследует окружающий мир, а кто-то свой, внутренний.

При этом она взглянула на Аларма и сразу же равнодушно отвела глаза. Аларм нахмурился. Это что, очередная подколка в его адрес?

— Именно так, — что бы там ни было, Элли явно придала словам сестры своё значение. — Особенно когда дело касается магии… В человеке скрыты невероятные внутренние силы. Надо только их понять, направить куда надо, найти им должное применение… Этим я сейчас и пытаюсь заниматься — разобраться со своими силами. Ну а тайны Волшебной страны есть кому исследовать без меня, — она улыбнулась Лили, Энни и Аларму последовательно. Девочки улыбнулись в ответ, и Лили весело сказала:

— Волшебную страну исследовать — вечности не хватит. К тому же, тут очень многое упирается в знание истории. Я могу прийти в чаще леса к какому-нибудь заброшенному волшебному замку, но откуда он взялся и кто в нём жил, мне так и останется неизвестным. География слишком тесно связана с историей.

— А мы как раз — история с географией, — хихикнула Энни, обняв сестру за плечи. -Правда, не Волшебной страны, это жаль. В Большом мире преподавали…

— Ну, если ты что-нибудь найдёшь необычное, ты всегда можешь прийти в Изумрудный город, взять старинные летописи и разбираться, — предложила Элли. Лили замотала головой.

— Да мне это как-то… Если я буду сидеть с летописями, то кто же будет путешествовать?

— Значит, с летописями буду сидеть я, — глубокомысленно кивнула Энни. — Правда, мне тоже хочется путешествовать…

— В летописях тоже достаточно белых пятен, — вмешался Страшила. — Гномы-летописцы знали не всё. Да и пришли они сюда больше чем через тысячу лет после создания Волшебной страны. А то и через полторы… Эпоха Войн Света и Тьмы уже к тому времени завершилась.

— То есть ни про Город Теней, ни про Элендар ничего неизвестно? — поинтересовалась Энни.

— Ну почему, известно, — возразила вместо Страшилы Стелла. — Правда, только в легендах. Точно нам уже не узнать.

— Всё равно ни того, ни другого города уже не существует, — добавил Дровосек.

— Но есть развалины? — поинтересовалась Лили. — Я слышала, что есть.

— Есть, но туда лучше не ходить, — ответил ей Аларм. — Особенно в одиночку. Ну, по крайней мере, в ближайшие годы.

— Почему в ближайшие годы? — поморщилась Энни. Ну вот, тоже недовольная путешественница! Аларм помнил, что Энни была не прочь бы посетить и то и другое, и один раз он её уже с трудом отговорил.

— Потому что мы все надеемся, что со временем там будет потише и посветлее, — объяснила сестре Элли.

— Энни, какие наши годы, — усмехнулась Лили. — Ещё будет время, сходим!

«Ого, — подумал Аларм. — Нашли друг друга! А что? Пусть путешествуют вдвоём. Хотя… две девчонки одна другой легкомысленнее, кто же их будет защищать?».

— А я вот что ещё думаю, — снова заговорила Лили. — Можно ли дойти до истока Большой реки? В Невидимой земле я его не нашла, значит, он где-то в Жёлтой стране?

— Я слышал, что река делает круг по Волшебной стране, — сказал Дровосек.

— И вообще, судя по рассказам, река вытекает из моря и в море же впадает, — заявила Энни.

Лили снисходительно посмотрела на неё.

— Я же говорю: в Невидимой земле я её истока не нашла. Впадает в море — да, это факт. Я сама однажды приплыла к морю по ней. Это во-первых. Во-вторых, Большая река пресная, а море солёное…

— А как оно с океаном соединяется? — перебила её Энни.

— Я не знаю, может быть, где-нибудь под землёй. Подожди. В-третьих, ну скажи мне как географ, может быть такое, чтобы река с таким быстрым и мощным течением делала замкнутый круг? Она явно бежит с гор. А впадает в море, которое намного ниже гор. Там не замкнутый круг.

— Ну, в Волшебной стране может быть всякое, разве нет? — возразила Энни. — Тем более что море в Невидимой земле.

— Где бы оно ни было, не может одна и та же река в него и впадать и вытекать, — пожала плечами Лили.

— Воины Света из Невидимой земли попадали в Большое озеро, — включился в спор Аларм. — Хочешь сказать, они по Большой реке плыли аж от её устья против течения?

Лили заинтересованно посмотрела на него.

— Интересный вопрос, я над ним подумаю, когда разберусь с рекой, — пообещала она серьёзно. — Но пока что у меня теория, что раз они из Невидимой земли плыли, то вполне могли пользоваться каким-нибудь старым призрачным руслом, которого сейчас уже нет.

— Чего? — не понял Страшила.

— Ну смотри. Русло реки в древности, несколько тысяч лет назад, могло идти совсем не там и не так, согласен? Да и озеро могло быть не таким. И море, кстати, тоже. Всякие каналы опять же. Теперь их уже нет, всё изменилось. Но для призрачных воинов из Невидимой земли вполне реально проплыть по тем каналам и руслам рек, которые были в прошлом. Ну… как бы… умершие воины по умершим рекам… Понятно сравнение?

— Сравнение понятно, — сказала Энни. — Только вот начали за здравие, кончили опять за упокой…

— Ладно, извини, больше не буду, — улыбнулась Лили. — В общем, я хочу сказать, что собираюсь потом, от вас, из Жёлтого дворца, пойти вверх по течению Большой реки. Чтобы найти её истоки. Да и вообще, по Жёлтой стране я ещё никогда не ходила. И ещё со Сказочным народом познакомиться хочется… В общем, планов у меня куча, — торжествующе объявила девочка.

С праздника разошлись поздно. В числе первых откланялся Дровосек, потом Страшила с Фарамантом и Дином Гиором. Все эти гости улетели по своим странам на волшебных облачках, любезно созданных волшебницами. Отправилась в свою страну и Стелла. Логина улетела на своих крылышках, хотя люди и удивлялись, как маленькая королева эльфов доберётся до Сказочного народа при таком неспешном, казалось бы, способе передвижения: всё же крылышки эльфа — не облака волшебниц. Но Логина ничуть не смутилась, объяснила, что всё это только кажется, и исчезла очень быстро, напоследок пригласив Лили в гости, если девочка будет проходить мимо. Лили оставалась в Жёлтом дворце ещё погостить, по просьбе Энни и с разрешения Виллины. Оставалась до завтрашнего дня и Элли, чему Аларм был втайне очень рад. Всё отлично складывается. У Энни теперь есть подружка для болтовни, беготни и качелей, а он с Элли ещё увидится…

Только перед сном он спохватился, что подарить Энни шкатулку так и забыл. Все преподносили свои подарки в самом начале праздника, а начало он проигнорировал; а потом всё как-то не до того было. Да и вообще… Ну что поделать — никогда он не ходил на дни рождения, да ещё и к девчонкам! Его собственные дни рождения так не праздновались. Подарки — да, какие-нибудь вкусности от Твигла — да, были. Но в остальном это, как правило, был обычный день. Так же было и у остальных обитателей дворца.

«Ну ничего, — подумал он. — Отдам ей завтра утром».

…Аларму всегда нравилась утренняя тишина дворца. Так рано обычно вставал только он и Рохан — не считая Виллины, конечно, но волшебница никогда не шумела. Салар, Твигл и Логон просыпались часа на два-три позже и сразу начинали чем-нибудь греметь, стучать и перекрикиваться. Понятно, что в большом дворце не услышишь, как где-то в кухне Твигл отскребает кастрюлю, а в другом конце Салар забивает гвозди. Но всё равно как-то чувствовалось, что дворец проснулся весь. А уж когда Энни приехала, это становилось ясным моментально. Тихо-тихо-тихо — и вдруг — бах! — хлопнет дверь, застучат каблуки, раздастся звонкое «Логон, доброе утро!», а потом на всё крыло дворца, так, что слышно даже в парке — «Кустар, подожди меня!».

Но это было обычно уже часов в девять утра. А Аларму нравилось более раннее время — шесть, семь часов. Всё тихо и таинственно. И так загадочно стелется утренний туман по парковым аллеям. Там свежо, почти холодно, а роса даже капает с деревьев, как дождь. Обычно из окон второго этажа, если смотреть на север, видны горы, они здесь совсем близко. Но сейчас всё в тумане.

Аларм прошёлся по коридору взад-вперёд, ожидая Рохана, и вдруг услышал странный звук из дальней его части. Эхо во дворце всегда было прекрасное. Звук был похож на… то ли на вой, то ли на плач.

Что ещё за новости?

Аларм бегом бросился туда, откуда доносился звук, и замер у комнаты Энни. Дверь была приоткрыта. А в комнате кто-то явно всхлипывал.

«Что ещё случилось у этой девчонки?!».

Аларм осторожно заглянул. Энни лежала, одетая — причём во вчерашнее праздничное платье, — на кровати, лицом уткнувшись в подушку, и, конечно же, рыдала. Отчего и почему, выяснить сейчас было трудно. Больше в комнате никого не было.

Из-за чего девчонка в шесть утра, после такого весёлого дня рождения, может слёзы лить? Аларм подумал, что он окончательно перестал понимать что-либо в этих загадочных и непоследовательных существах, а вот с Энни надо было разобраться. Вроде её никто не обижал… если не считать его самого, но он вроде вчера вёл себя исключительно вежливо и аккуратно. Ну разве что забыл подарить подарок, но это дело поправимое. Ну, и не в шесть же утра от этого рыдать! И почему она в платье?

Аларм решительным шагом прошёл к девочке, наклонился и осторожно тронул за плечо.

— Энни.

Энни вскочила, как ошпаренная, и уставилась Аларму в лицо огромными заплаканными глазищами. Вид у неё был… да, совсем не именинный. Видимо, ревела она уже давненько. Аларм невольно поморщился и отвёл глаза.

— Что у тебя стряслось?

— Ничего. Тебе какая… разница? — судорожно выдохнула Энни и отвернулась. — Откуда ты вообще здесь взялся?

— Из коридора. У тебя дверь открыта, и твои излияния слышно на весь этаж. Что случилось?

— Да ничего!

— Должно быть, «ничего» было как минимум с клыками и когтями, раз ты из-за него ревёшь в шесть утра в праздничном платье, — ехидно заметил Аларм. — Рассказывай давай.

Энни повернулась к нему, и он снова поморщился.

— Ой… Знаешь, сначала пойди умойся хотя бы.

Теперь скривилась Энни.

— Какое тебе дело?

— Тебе зеркало показать? Сама себя испугаешься.

Энни всхлипнула снова.

— Да какое тебе вообще дело до меня?!

— Сейчас догадаюсь о причине слёз, — усмехнулся Аларм. — Ты ревёшь из-за того, что мне до тебя нет дела?

— Во-первых, я не реву, во-вторых, не из-за тебя! — огрызнулась Энни.

Аларм улыбнулся и снова тронул её за руку.

— Подожди минутку. Я сейчас тебе кое-что принесу.

Пока он бегал в свою комнату за шкатулкой, Энни успела немного привести себя в порядок. Конечно, красные глаза и распухший нос никуда не делись, но она хотя бы причесалась и умылась. Вообще-то было заметно, что она бы с удовольствием заперла двери и никого бы больше не впустила… но не решилась это сделать. Ну и правильно. Если она действительно к нему неравнодушна, то не стоит лишний раз пренебрегать оказываемым дружеским вниманием.

— Вот, — Аларм сел рядом с Энни на кровать и протянул ей шкатулку. — Это тебе на день рождения… я вчера просто забыл её отдать.

Энни осторожно взяла шкатулку в руки. Повертела, открыла. Снова шмыгнула носом, но уже со слабой улыбкой.

— Ух ты… Спасибо.

— Дай-ка…

Аларм снова забрал шкатулку и завёл торчащим сбоку ключиком. Неизвестно, почему, но мелодия в этой шкатулочке всегда играла довольно долго, по сравнению с любой другой подобной вещицей. То ли здесь было замешано ещё волшебство Виллины, то ли такая вот замысловатая шкатулка была сама по себе.

Энни, склонив голову, молча (и потихоньку вытирая слёзы) дослушала перезвон колокольчиков до конца.

— Красиво… Спасибо, — ещё раз с признательной улыбкой проговорила девочка, когда шкатулка смолкла. — А у тебя она откуда?

— Виллина мне подарила, когда я был ещё маленьким. Я тогда часто чувствовал себя неуютно и одиноко, — признался Аларм. — А теперь подумал, что тебе пригодится. Тебе эта мелодия подходит.

Мелодия действительно Энни «подходила»: весёлая и печальная, то быстрая, то неторопливая, мягкий звон напоминал журчание ручейка.

— Ну а теперь объясни, что у тебя случилось, что ты плачешь в шесть утра, — в приказном порядке потребовал Аларм. — Ты что, до сих пор не спала?

Энни замотала головой.

— Не-а. — И, наткнувшись на его строгий взгляд, принялась объяснять: — Понимаешь, сначала я до четырёх болтала с Элли…

Аларм только ахнул. Понятно, что сёстры долго не виделись, но неужели днём поговорить нельзя?.. А Энни, как ни в чём не бывало, продолжала дальше:

— Потом я проголодалась. Пошла перекусить. Там же с вечера много чего осталось. В общем, в комнату я пришла около пяти. Дико устала. А когда я уставшая, то я на всё натыкаюсь, обо всё спотыкаюсь и всё роняю. И ничего найти не могу. Я полчаса искала расчёску. Пока искала, у меня окончательно испортилось настроение, а мы же ещё и с Элли навспоминали всего…

— Я догадываюсь, что было потом, — усмехнулся Аларм. — Ты начала вспоминать все свои беды, настоящие и выдуманные, сама себя накрутила, вспомнила все обиды и вообразила себя самым несчастным человеком на свете.

Энни хмуро посмотрела на него.

— Примерно так. Только воображение тут ни при чём. — Она глубоко вздохнула и призналась: — Я просто вспомнила Тима…

— А, — коротко кивнул Аларм и замолчал, сочувственно глядя на девочку.

Возникла долгая пауза. Потом Энни тихо начала:

— Понимаешь… когда знаешь человека столько же, сколько помнишь себя… А потом внезапно его нет. Я всегда жила как будто за его спиной. Нас ведь познакомили, когда мне было всего полгода… Мы и путешествовали вместе. Он был такой весёлый всегда, смелый, сильный, всё умел делать… А потом, если и расставались, то всё равно оставалось чувство, что мы всегда вместе, всегда рядом… Он решил стать моряком, как мой дядя. Был помощником капитана. А потом вдруг… — Она вытерла слёзы, но это было бесполезно. — Ещё десять лет я жила с детьми. С сыном. Нянчила внуков… А теперь всё снова изменилось.

Аларм пристально смотрел на девочку.

— И теперь ты не знаешь, к кому прислониться… — негромко заметил он.

Энни только пожала плечами. Вид у неё был недовольный, как и всегда, когда её вдруг внезапно прорывало на откровенности.

— В данный момент у меня просто отмашка маятника…

— Что?

— Ну знаешь… маятник качается. В одну сторону, в другую. Я целый день веселилась, теперь вот… — она с досадой вытерла очередную слезу и хмуро сказала: — Всё пройдёт.

Аларм с сомнением качнул головой. Энни посмотрела на него и неожиданно сказала:

— Я в детстве такая не была. Не переживала ни за что, не паниковала… И эмоций столько не было. Это достижение последних десяти лет. Я в детстве и не плакала почти. У меня очень сильно характер изменился. Ты не представляешь, как всё это теперь неприятно. Я не хочу такой быть, а по-другому не могу. Я думала, что стану снова девчонкой, и по характеру тоже стану такой же, как в детстве, а получилось совсем не то. Может, мне и правда с Лили в путешествие отправиться…

Обычная непоследовательность рассуждений… Аларм решительно сжал её безвольную руку.

— С Лили вы вдвоём никуда не пойдёте. Я не знаю, как там умудряется в одиночку путешествовать Лили, но тебя я с ней не отпущу. С твоим авантюризмом и талантом влипать в опасности на пустом месте. Свалишься в какой-нибудь очередной водопад — кто тебя вытаскивать будет?

Энни недовольно скривилась, но всё-таки это была улыбка. Ей вдруг вспомнился водопад из её так старательно забываемого давнего сна. Она нерешительно пошевелила плечом и вытянула свою руку из пальцев Аларма.

Аларм тем временем взглянул в окно и вспомнил о Рохане. Наставник, наверное, уже поругивает мысленно своего запоздавшего ученика…

— Как тебе, кстати, подарок Рохана? — поинтересовался Аларм у девочки. Та хмыкнула.

— Не знаю, на что он надеется, но идея интересная.

— Вот и я думаю. Только лучше попроси, чтоб он тебя сам учил. А то он хочет свалить это дело на меня.

— А ты не хочешь, — Энни скептически покосилась на Аларма из-под светлой чёлки.

— Не горю желанием. К тому же из меня учитель никакой. А вот если соберусь в поход, то возьму тебя с собой, так уж и быть. Только не в Золотой лес, — улыбнулся Аларм. Энни ему было и жалко, и вообще хотелось сделать хоть какой-то шаг ей навстречу… Разжалобился от девчоночьих излияний? А, ладно, пусть даже и так…

В любом случае, не с Лили же её отпускать.

— Ты только так говоришь, чтоб меня успокоить, — печально отозвалась Энни. — Потому что тебе противно видеть, как я реву.

— А ты не реви, — посоветовал Аларм. — Вообрази, что тебе на самом деле двенадцать лет. Ну или, учитывая твой день рождения, тринадцать. И всё хорошо.

— Да? — вздохнула Энни.

— Да. И отдыхай, — Аларм поднялся. — А то твоя подружка тебя и к вечеру не дождётся.

Энни смущённо улыбнулась, вытирая последние солёные капли.

— Ага… Слушай, вы там, если что, её тоже привлекайте к каким-нибудь делам. Она не будет против.

— Обязательно, — отозвался Аларм уже от двери.

Он ещё раз оглянулся на девочку. Жизнерадостная пессимистка, взрослая и маленькая, самостоятельная и беспомощная. То слишком весёлая, то слишком грустная. Никогда не знаешь, чего от неё ждать.

Но самое странное, что никогда не знаешь, чего ждать и от себя по отношению к ней… Жалости или раздражения, улыбки или мрачного молчания. С Элли такого нет…

Лили провела в Жёлтом дворце почти две недели. Вдвоём с Энни они бесконечно где-то бегали, лазали по деревьям, катались на качелях, бесконечно о чём-то болтали, что-то друг другу рассказывали. Иногда в руках девчонок можно было заметить книгу или карту. На Аларма они почти не обращали внимания. Да он и сам к ним не лез.

Потом Лили ушла, к счастью, одна. Видно было, что Энни очень хочется пойти вместе с ней, но Аларм постарался один раз и навсегда объяснить ей, что не отпустит её вдвоём с Лили. Неизвестно, во что влипнут две беспомощные девочки. И Энни вняла предупреждениям, оставшись во дворце.

Ей тут было чем заняться. Вдобавок к её обычным делам и развлечениям, занятиям с Виллиной, помощи Твиглу и Логону, прогулкам с Кустаром и Пеняром, на неё свалилась новая напасть. Рохан решил, что она слишком слабенькая физически, и потихоньку принялся её «подтягивать». Сильных нагрузок он ей, конечно, не давал — девочка всё-таки, — но каждый день на зарядку по утрам Энни должна была вставать как штык. Над её упражнениями Аларм потихоньку хихикал, но опять же приходилось учитывать, что она девочка. Но чтоб настолько слабенькая…

Выяснилось, что Энни, готовая несколько часов подряд шагать через лес, влезть на самое высокое дерево, ползать по саду на солнцепёке и методично таскать вёдра с водой по всем грядкам Логона, пробежать не смогла и полукилометра — даже переходя с бега на шаг. Встать на «мостик» она тоже не могла, сесть на шпагат тем более. Провисеть на перекладине — не больше тридцати секунд. Кувыркаться она, как оказалось, попросту боялась. Плавать не умела. Понаблюдав за её страданиями, Рохан даже и не стал задумываться над тем, чтоб дать ей что-нибудь более серьёзное. Единственное, в чём он мог её похвалить, была скорость. Как скорость реакции, так и скорость бега. На короткой дистанции она могла бы убежать даже от Аларма, но потом валилась с ног.

— Зачем мне всё это нужно? — стонала Энни. — Вроде бы мы хотели из лука стрелять.

— Тебе нужна общая физическая подготовка, — спокойно разъяснил Рохан. — Гибкость, кстати, не последнее дело, а то ты как деревянная.

— Гибкость, растяжка, выворотность, — добавил с усмешкой Аларм, оказавшийся рядом. — Как в балете! Только с оружием.

— Лучше б я в балет пошла, — буркнула Энни. — Вон Лили как танцует.

— Поверь, Энни, тебе всё это очень даже будет на пользу, — строго закончил все споры Рохан. — Понимаю, девочкам трудно это осознать. Но раз уж ты хочешь стать стрелком, то одним глазомером сыт не будешь.

Энни действительно заинтересовалась луком и стрелами, хотя у неё пока не получалось вообще ничего. Чтоб не давать Аларму лишнего повода для насмешек, она уходила со своим «оружием» куда-нибудь подальше в компании Кустара и Пеняра, а возвращалась всегда крайне недовольная. Периодически она жалела, что здесь нет ни лошадей, ни хотя бы мулов — в верховой езде она бы не сплоховала, — но чего нет, того нет…

Аларм тем временем снова собирался в Пещеру. Снова не хотелось бросать дворец, расставаться со всеми близкими людьми… Нет-нет, Энни в этот список не входила. Хотя они и не ссорились больше, но Аларм никак не мог ощутить, что ему так необходимо общество Энни. По Элли он грустил. Но королева Изумрудного города относилась к нему по-дружески ровно. После дня рождения Энни они так и не поговорили ни разу.

Так что вскоре после ухода Лили Аларм тоже отправился в путь.

* * *

Без бдительного Рохана Энни со своей «зарядкой» изрядно халтурила.

Конечно, лучницей стать было бы интересно. Но интерес появлялся какими-то волнами. Сегодня интересно, а завтра надоело, и лень вылезать в парк, и не хочется идти на потеху всем барахтаться в речке (то есть учиться плавать), а уж кувыркаться вообще не заставишь себя. Таким образом, в Изумрудном городе у Энни все её физические упражнения проходили — хорошо, если раз в три дня.

После ухода Аларма она ещё пару недель поторчала в Жёлтом дворце, а потом вернулась к сестре, вняв её настойчивым приглашениям. В Изумрудном городе готовились к празднику. Через месяц с небольшим исполнялся год с тех пор, как Элли провозгласили королевой. Элли была бы рада не отмечать эту дату, но горожане любили праздники.

Так что Энни здесь проводила время очень увлекательно. Подготовка к празднику чередовалась с её личным образованием. Девочка не только учила историю Волшебной страны, но и просто читала всё, что под руку попадётся. В частности, местную классику.

После своего дня рождения она совсем запуталась в своём возрасте. То ли ей двенадцать, то ли ей шестьдесят, то ли всё-таки тринадцать. Даже образ мыслей стал каким-то непонятным. На шестьдесят не тянул, на двенадцать (или тринадцать?) тоже. Почему тринадцать?

Ей всё-таки казалось, что она растёт. Когда она спросила об этом у Элли, сестра не смогла дать точный ответ. Ведь, в конце концов, стоит любой девочке изменить чуть-чуть причёску или наряд, и уже она будет выглядеть взрослее или моложе. А Энни была во власти магии, от которой вообще непонятно, чего ждать. Объяснить всё могла только Стелла, но Энни почему-то стеснялась её беспокоить таким вопросом. «Авось всё само собой будет понятно», — думала она.

И мучилась, ругая себя.

«Я не за этим в Волшебную страну шла. Я хотела помочь сестре, помочь людям. А теперь тут, как последняя эгоистка, разрываюсь между Элли и этим синеглазым рыцарем и думаю, с кем мне вместе, одновременно, больше хочется взрослеть», — мысленно негодовала она. Но негодованием делу никак не поможешь. Элли нужна вечная юность, потому что иначе она бы погибла, и это заклятие было единственным способом её спасти. А Энни оно не очень-то нужно, и вообще она может вернуться в Большой мир. Такая мысль у неё уже не раз появлялась. Останавливали Энни две вещи: во-первых, в Большом мире она, двенадцатилетняя (или тринадцати, большой разницы всё равно нет) будет абсолютно никому не нужна, не считая мороки с документами. А во-вторых, она обещала Виллине готовиться к наследованию Жёлтой страны.

В Изумрудном городе она провела почти два месяца . Пришёл и прошёл пышный праздник, мелькнула неделя в гостях в Фиолетовом дворце, вместе с сестрой и со Страшилой. Оставался Розовый дворец, куда Энни всё хотела попроситься и не решалась, а Стелла её не звала, хотя и относилась всегда очень приветливо. Если б Энни захотела к ней прилететь, волшебница бы не возражала, но Энни не желала напрашиваться. К Стелле она относилась чуть ли не с благоговением. Это не Аларм, которому можно без спросу на голову навязаться, да ещё и права качать на тему «почему ты со мной не дружишь».

И Виллина пока её тоже не звала. Может, считала, что девочке пока скучно будет в тихом дворце, где одни взрослые. Может, давала время отдохнуть от занятий. Может, были у неё ещё какие-то свои скрытые планы. Об Аларме Энни тоже ничего не знала.

С книгой в руках Энни сидела на бортике фонтана. Страницы давно листал ветер, а девочка лениво водила пальцами по воде, дразня золотистых рыбок и искажая собственное отражение. Веснушки, короткие косички, вздёрнутый нос. У Элли хотя бы нет веснушек, и волосы длиннее. Она настоящая красавица, а Энни… Впрочем, ей всего двенадцать лет. Или тринадцать. И нечего мечтать.

— Привет, — раздался голос над плечом. От неожиданности Энни чуть не свалилась в фонтан.

— Ты?!

— Извини, не хотел пугать, — улыбнулся Аларм. Энни только глазами хлопала. Элли бы вела себя куда более красиво и достойно…

— Какими судьбами? — наконец пришла в себя девочка.

— Попутным ветром, — усмехнулся рыцарь. — Как твои дела?

— Э-э, да н-ничего, как вс-сегда, н-нормально, — почему-то начала заикаться Энни. Взяла себя в руки. Аларм сейчас, чего доброго, подумает, что она больна. — А твои как? Ты из Пещеры?

— Почти. Уже успел навестить Жёлтый дворец, а тебя там нет. Так что я прямиком от Виллины с дипломатическим поручением к твоей сестре, — развёл руками Аларм.

— Так хорошо начал, — фыркнула Энни, — про меня. И так скверно кончил — с дипломатической миссией!.. А что случилось?

— Не беспокойся, миссия прямиком касается тебя, — поддразнил её Аларм. — Проводишь, представишь?

Энни встала с бортика и подхватила книжку.

— Ну пошли, дипломатический интриган.

Аларм переглянулся с ней, и они засмеялись одновременно.

Не так давно из дворца Ланги в Жёлтую страну, в так называемый Город Всеобщего Счастья, переселился обратно алхимик Парцелиус, недо-чародей и недо-учёный. Маленько придя в себя после собственных же выкрутасов с Чёрным пламенем — по крайней мере, настолько, что не рисковал больше спалить всё вокруг и поднять на воздух весь дворец, — алхимик внезапно вспомнил, что когда-то провозгласил себя ни больше ни меньше чем лордом. Но это если бы только, а то он ещё внезапно вспомнил, как Элли в порыве жертвенности, ради спасения друзей, предложила ему титул правителя Жёлтой страны. Так как вскоре после этого горе-алхимик сгинул в Подземелье, то по окончании войны правительницей снова стала считаться Виллина, а она, в свою очередь, почти сразу же выбрала себе наследницу (то есть Энни). Парцелиуса же на престоле никто видеть не желал. А теперь он вернулся в свой так называемый дворец, не увидел толпы восторженных верноподданных, узнал о возвращении Виллины и обиделся.

Обидевшись, Парцелиус отправил Виллине письмо с претензией. Виллина спокойно, вежливо и уверенно поставила зазнавшегося горбуна на место. Парцелиус обиделся ещё больше, и его следующее письмо к Виллине содержало в себе яд, угрозы и неимоверную манию величия. Виллина посмеялась над всем этим и отвечать ничего не стала — с психами говорить нормально невозможно. Тогда Парцелиус собрал взвод големов, добавил в него ещё штук десять таких же существ и объявил войну. Виллина уведомила его, что ей достаточно шевельнуть пальцем, и все эти глиняные чурки рассыплются в пыль, а уж самого Парцелиуса может встретить и поговорить с ним Аларм (который как раз в этот день вернулся из Пещеры). Аларма Парцелиус испугался, и смехотворная «война» так и не началась, но амбиций своих он не поумерил, продолжая гордо именовать себя королём Жёлтой страны… перед тремя подданными и полутора десятками големов. Над ним издевались птицы, хохотал Сказочный народ, а среди населения Жёлтого дворца незадачливый алхимик и его деяния стали популярной темой для анекдотов. Проблема заключалась в том, что алхимик был слишком назойливым. А во время проблесков здравомыслия отказывался верить в то, что наследницей Жёлтой страны стала какая-то девчонка ещё помладше, чем Элли.

К счастью (главным образом для себя), о своих планах жениться на Элли Парцелиус не упоминал, но Аларм не надеялся, что он о них забыл. Отказаться мог, но не забыл. Впрочем, так как теперь Парцелиус для всех стал просто жалким зазнавшимся стариком, он был неопасен, а принцесса Ланга подтвердила, что к спасению Аларма и Дровосека алхимик отношения не имел. Против Ланги спорить было трудно, а она и сама Парцелиуса не жаловала. Пока его держали в Подземном царстве, он изрядно её достал своим нытьём, требованиями и непомерным гонором — а заодно и тем, что пытался отвешивать туповатые комплименты и строить глазки всем встречным и поперечным девушкам, включая саму Лангу. Так что если и станет предъявлять какие-то претензии на эту тему, то можно будет его быстро на место поставить.

— Чокнутый псих, — эмоционально высказалась Энни на этом месте рассказа.

— Согласен. А вот страну по-прежнему требует себе, и непонятно, что с ним делать, — ответил Аларм. — С одной стороны, он иногда кажется вполне вменяемым, просто думает, что у него власть отняли незаконным путём. То есть можно попробовать ему всё объяснить как следует. С другой стороны, поймёт ли он объяснение или продолжит гнуть своё, неизвестно…

Элли, присутствующая при рассказе о Парцелиусе, сидела мрачная.

— С какой-то стороны, я действительно ему обещала… — проговорила она. Аларм серьёзно взглянул на неё.

— Вы не обязаны выполнять обещания, данные предателю. Тем более что, как выяснилось, он со своей стороны ничего и не сделал.

— Кстати, год как раз скоро пройдёт… — тихонечко заметила Энни. Элли бросила на неё хмурый взгляд.

— Пройдёт или нет, уже неважно, — решительно оборвал девочку Аларм. — Если он только сунется сюда, я первый его уничтожу. Теперь у него никаких прав нет, ни на Жёлтую страну, ни на руку твоей сестры. Сама подумай.

— Я думаю о том, как ему доходчиво это объяснить, — ответила Энни. — Слушай, а давай я к нему отправлюсь и всё выскажу! А?

— Ага. Так я тебя и отпустил одну, — иронически закивал Аларм. Элли чуть улыбнулась.

— А чего ты боишься? — удивилась Энни. — Он же не будет с мечом на меня бросаться. И взрывать меня тоже не будет. А если попробует качать права, то ему же хуже. Я ему такое устрою, на всю жизнь запомнит.

— Энни, тебе вовсе не надо туда соваться, — попытался переубедить её Аларм. Хотя он уже понял — если Энни что-то захотела (вон как глаза горят), то её остановит разве что какой-нибудь мировой катаклизм. — Я не думаю, что Парцелиусу вообще что-то возможно объяснить.

— Вот мы и проверим! — воскликнула Энни.

— Энни, не надо, — мягко возразила Элли. — Ну сама подумай, зачем тебе общаться с этим… — она чуть было не сказала «психом», но из вежливости проглотила слово. — Ты только сама перенервничаешь, а от него ничего не добьёшься. Всё равно что лезть под танк. Лучше оставить его в покое и не трогать, пусть он там сам живёт себе тихонько как-нибудь, нам он всё равно не опасен, — обратилась она уже к Аларму.

— Не опасен-то не опасен, но если он продолжит нас всех доставать, то лучше сразу прекратить это дело, — заявила Энни.

— Не будь такой упрямой, — посоветовал ей Аларм. — И не лезь на рожон. Тебе мало впечатлений в жизни? Очень хочется с кем-то поцапаться?

— Мне очень хочется с кем-нибудь поскандалить и выйти победительницей, — засмеялась Энни, гордо вздёрнув нос.

Аларм только головой покачал.

— Ничем хорошим это не кончится.

Элли же смотрела на сестру с недоумением.

— Вот уж не ожидала от тебя. Разве скандалить — это хорошо? Откуда у тебя вдруг такое желание?

— А чего? — Энни независимо уставилась в потолок. — Ты вон с магами сражаешься, Аларм мечом машет. А мне только и остаётся, что словесные перепалки.

— Энни, это нехорошо! — твёрже объявила Элли. — А уж скандалить с Парцелиусом и вовсе неумно. Что на тебя нашло?

— Да вы не обращайте внимания, королева, — негромко посоветовал Аларм. — Энни шутит.

Сам он при этом отчаянно пытался перехватить взгляд Энни. Когда ему это удалось, он изо всех сил попытался ей объяснить взглядами, мимикой и еле заметными жестами: молчи, потом разберёмся. Энни поняла.

— Я шучу, — подтвердила она с улыбкой. Элли ей явно не поверила.

— Какая-то странная тема для шуток.

— Ой, да хватит тебе! Ты что, всерьёз думаешь, что я такая плохая? — попыталась обидеться Энни. Аларм еле сдержал усмешку.

— Ну хорошо, хорошо. Не думаю, — улыбнулась Элли. Но так и осталось непонятным, поверила она в невинные намерения Энни или нет.

Аларм воспользовался приглашением остаться и погостить в Изумрудном дворце хотя бы день. Потом же Элли планировала вместе с ним и Энни отправиться к Парцелиусу и окончательно разобраться в ситуации. Втайне Аларм надеялся, что Энни останется здесь и никуда не полетит, и он в кои-то веки сможет побыть вместе с Элли…

Получалось как-то странно. Он стремился к Элли, восхищался ею, готов был жизнь за неё отдать (что однажды и доказал — а теперь надо было как-то утрясти результаты). Она была лучшей на всей земле. При взгляде на неё у него сердце замирало. А уж как трудно было с ней разговаривать… Он почти при каждом слове волновался. Уже не говоря о редких прикосновениях. С Энни такого не было — он мог с ней болтать о чём угодно, подсмеиваться над ней, поддразнивать, делать замечания, ругать, сердиться, хватать её за руки и дёргать за косы, толкать, пару раз чуть не стукнул. С Энни он не сдерживал себя и мог быть самим собой. И получалось, что ему так легко было с Энни, но стремился он к Элли, к сложностям, волнениям и переживаниям. Что за противоречие? От Энни заразился?..

Элли была занята, и он зря ждал, что вдруг она выйдет в парк. Вышла только Энни и с места в карьер начала:

— А я уговорила Элли к Парцелиусу не лететь!

— В смысле? — до Аларма не сразу дошло, что она сказала.

— Элли к Парцелиусу не полетит, — объяснила Энни, останавливаясь рядом с ним. — Отпустила нас с тобой. Ей там, в общем-то, и нечего делать, а видеть Парцелиуса она не горит желанием. Эй, ты чего расстроился?

Аларм поджал губы.

— Ничего. Послушай, зачем тебе скандалить с Парцелиусом?

— А ты можешь себе представить, что возможно НЕ скандалить с Парцелиусом? — засмеялась Энни. — Ты чего скис? Ты так хотел с Элли полететь? Я, в принципе, могу её уговорить обратно…

— Да ну тебя, — рассердился Аларм. — Тебя это не касается.

Он встал и пошёл по аллее вглубь парка. Впрочем, не надеясь, что Энни отстанет.

— Слушай, ты опять завёл шарманку? — сердито спросила она, пристраиваясь рядом. — Я не виновата, что она тебе взаимностью не отвечает.

— Хватит. Мы договаривались не поднимать эту тему! — оборвал её Аларм. — А то сейчас начну тебе грубить…

Энни только насмешливо хмыкнула.

— Не начнёшь. Тебе меня жалко будет.

— А вот на жалость давить бесполезно, — предупредил Аларм. Даже и сам не понял, серьёзно или в шутку.

— Ой, скажите, непробиваемый какой, — закатила глаза Энни. — Можно подумать, я тебя не знаю. Стоило бы мне сейчас тут расплакаться, и я б посмотрела, кто бы первый меня утешал.

— Ты меня нарочно дразнишь? — остановился Аларм.

— Мне просто весело, — пожала плечами Энни. — Не было бы тебя, я б Элли дразнила или Страшилу. Кстати, он бы тоже будет рад с тобой увидеться. Может, пойдём во дворец? Найдём его.

Аларм согласился.

— Пойдём.

Беседа со Страшилой затянулась до полуночи. Соломенный человек никогда не ел и не спал, а Аларм увлёкся рассказами — своими и друга. Впрочем, Страшила больше спрашивал, чем говорил сам — в Изумрудном городе происходило слишком мало необычного, а послушать о Пещере ему было интересно.

— Да, наворотил Тогнар дел, — вздохнул он, когда Аларм закончил рассказ. — Трудно было бы ожидать, что за несколько месяцев можно восстановить то, что упорно уничтожалось несколько лет. Но хотя бы воевать с Лангой они больше не хотят? — поинтересовался Страшила.

— Вроде нет.

— Ну и хорошо. Самое плохое — это не внешний враг и не колдун-захватчик, а вот такие внутренние раздоры. Против Пакира мы могли объединиться, а тут — я уже боялся, что начнётся вооружённый конфликт.

— Рудокопы всегда были сами по себе, — сказал Аларм. — Даже когда жили на поверхности. Их независимость всегда была для них своеобразным пунктиком.

— Это да, — согласился Страшила. Искоса глянул на друга: — А почему ты о рудокопах говоришь «они»?

Аларм растерялся и смутился.

— Сам не знаю. Я себя не чувствую жителем Пещеры… И вообще никем себя не чувствую. Я просто человек, родившийся в Пещере. Там мой отец… там жила и мама. Но я не житель Пещеры. Мне больше нравится жить здесь, а раз я живу здесь, то народ рудокопов меня уже не принимает за своего.

— А сами они на поверхность переселяться не собираются?

— Пока нет. Во-первых, не хотят разделяться, во-вторых, некоторым надоела эта беготня вверх-вниз. Чтобы не случилось вновь, как тогда у Тогнара. Хотя там не только верхний мир был виноват, скорее, гонору было много. И Пакир постарался.

— Вот как? — озадаченно переспросил Страшила.

— Ланга так говорит. Легче всего завоевать мир, в котором все народы перессорились друг с другом. Внуши кому-то, что он сам по себе, и уничтожай его отдельно, а потом и остальных раздели.

— «Разделяй и властвуй», — философски процитировал Страшила.

— Да. Так что остальным народам просто повезло. В рудокопах уже была зацепка — внушить им, через Тогнара, что они отдельный народ, независимый и гордый.

— Хотя, если углубиться в эт-но-гра-фию, то тысячу лет назад они были всего лишь одним из королевств Волшебной страны, ничем от других не отличавшихся, — кивнул Страшила. — Даже не целым королевством, а частью его. Потом королевство разделилось из-за чьей-то гордыни, часть людей ушла… Всего лишь небольшая часть. А теперь, спустя столетия, образовался отдельный народ. Время многое меняет.

— Но не всё в лучшую сторону, — вздохнул Аларм. — Мне уже надоели эти разбирательства, кто от кого зависит или не зависит. Всё равно ведь в изоляции существовать не сможем, рудокопы — часть Волшебной страны, как ни крути. А то получается, что раз я вырос на поверхности, то со мной уже и дело иметь нельзя. Знаешь, даже обидно немного, — чуть улыбнулся он.

— Ничего. Если у них есть ум, то они постепенно всё поймут, — глубокомысленно ответил Страшила. — А если нет… Жизнь научит.

До Парцелиуса предстояло лететь на облачке, но Энни уговорила Аларма пройти потом пешком до Жёлтого дворца. Идти там было всего несколько часов, даже если Энни будет тормозить поход, за день они доберутся без проблем, так что Аларм согласился.

А вот отсутствию с ними Элли он был не очень рад, хотя и попытался скрыть это от Энни (впрочем, скрывать было нечего — она и так всё знала). Вчера Страшила, после беседы о рудокопах, попытался было навести разговор на взаимоотношения Аларма с сестричками, но рыцарь сделал вид, что намёков не понял. В конце концов, это его личное дело. И так уже весь Жёлтый дворец очень сильно всем этим интересуется, незачем ещё и Изумрудный посвящать.

— Только, Энни, я тебя очень прошу, веди себя скромно и спокойно, не скандаль, — напутствовала сестрёнку Элли.

— Конечно, — торжественно пообещала Энни. С лукавством в глазах.

Когда облачко поднялось над городом, Аларм не удержался и сказал:

— Смотри, чтоб Парцелиус ещё и на тебе жениться не захотел.

Энни удивлённо развернулась к нему.

— С чего бы вдруг? Я ж ещё ребёнок.

— А ему, похоже, без разницы. Ты выглядишь не сильно младше Элли, — Аларм критически посмотрел на девочку. Снова распущенные и завитые волосы, даже какие-то драгоценности на голове закреплены, длинное платье, жёлтое с нежно-изумрудным. Сегодня Энни опять решила поиграть в принцессу.

— Если он об этом только заикнётся, я ему такое устрою, что он сразу пожалеет, — Энни погрозила кулачком вдаль. Аларм не сдержал смешок.

— Да, конечно. Ты против Парцелиуса — это сила.

— Ну интересно, — Энни обиженно скрестила руки на груди, — то есть когда ты хочешь побить Парцелиуса физически, тебе можно. А когда я его хочу побить морально, мне нельзя!

Теперь уже Аларм рассмеялся в голос.

— Ничего смешного я не сказала, — ещё больше надулась Энни. Отошла на край облачка, осторожно села, поджав ноги, и начала смотреть вперёд, изредка оглядываясь на Аларма. Он просмеялся, пожал плечами и уселся неподалёку. Лететь было ещё часа три.

Дворец Парцелиуса представлял собой довольно нелепое сооружение из неровных каменных блоков. После изящных и величественных дворцов он казался аляповатой насмешкой над человеческой постройкой.

Возле входной двери застыл голем, выглядевший не более красиво, чем дворец. Энни, которая этих существ ещё не видела, смотрела на него с изумлением и некоторой брезгливостью. Хотя, надо признать, рядом с каббарами, солдатами армии Пакира, он был ещё ничего, симпатичный.

Умом голем тоже не отличался.

— Доложи своему хозяину — прибыл Белый Рыцарь Волшебной страны и принцесса Энни, просим аудиенции, — обратился к нему Аларм.

Голем тупо почесал в затылке.

— А-а, это, — выдавил он из себя после некоторой паузы, — Не, не знаю.

— Пошли без доклада, — решила проблему Энни и потянула Аларма за собой в дверь. Голем равнодушно их пропустил.

У Парцелиуса было трое слуг — насколько знал Аларм. Но в данный момент их нигде не было видно. Поэтому встретиться с Парцелиусом было трудно даже не потому, что невозможно было доложить о приходе гостей, а просто потому, что трудно было найти самого Парцелиуса. Войдя внутрь «дворца», Аларм и Энни нерешительно огляделись. Внутри впечатление было не лучше, чем снаружи.

— Безвкусица, поспешность и безалаберность, — определил Аларм. — Заглянем на второй этаж. Кажется, у него там лаборатория.

Они подошли к лестнице, но Энни не удержалась и заглянула в соседнее помещение. Оно было таким же пустым — в смысле, безлюдным. Там была свалена в беспорядке мебель, в которой Аларм безошибочно определил бывшую мебель Жёлтого дворца.

На втором этаже тоже было безлюдно.

— Вообще-то надо было всё-таки заставить этого голема предупредить о нашем приходе, — заметил Аларм вполголоса.

— Много чести ему — ещё докладывать, не такая уж он важная персона, — отозвалась Энни. Аларм пожал плечами и с усмешкой кивнул, согласившись.

Внезапно за одной из дверей что-то грохнуло, и запахло дымом. Энни отскочила за спину Аларма. Тут же дверь распахнулась, и в клубах дыма показалась горбатая фигура в колпаке. Фигура отчаянно махала полотенцем, стараясь выгнать дым в коридор или в открытое окно комнаты-лаборатории. Гостей Парцелиус не заметил.

— Здравствуйте, — громко сказала Энни.

— А-а! — взвизгнул алхимик от неожиданности. Присмотрелся, щурясь, увидел Аларма и мелкими шажками попятился назад. — Здравствуйте. Здравствуйте… — Он пытался разглядеть за клубами дыма девочку, но не мог разобрать точно, кто перед ним, и видно было, что его это вводит в большую растерянность.

— Добрый день, — вежливо кивнул Аларм. — Извините, что помешали. Нигде не смогли встретить ваших слуг, чтоб отправить их доложить о нашем приходе. У нас к вам серьёзный разговор.

Парцелиус уставился куда-то на уровень его пояса. Энни покосилась туда же, заметила меч и улыбнулась про себя.

— А, да-да, конечно, я сейчас. Прошу прощения, маленький недочёт в эксперименте, — пытаясь выглядеть уверенно, забормотал Парцелиус. — Если угодно, можете пройти в зал, я сейчас к вам выйду. Располагайтесь, — он сделал широкий жест рукой и торопливо захлопнул дверь, избавив гостей от въедливого дыма.

— Кошмар, — прокомментировала ситуацию Энни. — Ну пойдём в зал, что ли.

В зале (в другую сторону по коридору) оказалось чуть более уютно. Аларм поморщился, увидев знакомые стол и кресла (тоже из Жёлтого дворца), вздохнул и с размаху сел в одно из них, кивнув Энни, чтоб она сделала то же самое. Энни села осторожно, расправила платье, поправила волосы и золотые с изумрудами заколки, провела пальцем по золотой цепочке на шее. Чувствовалось, что она нервничает, бодрится и хочет произвести впечатление взрослой и величественной принцессы, будущей наследницы страны.

— Да красивая, красивая, — усмехнулся Аларм, глядя на то, как она нервно теребит и разглаживает пальцами локоны.

Энни недовольно поморщилась.

— Ойй…

Но волосы оставила в покое. Помолчала и высказала:

— Ты же меня красивой не считаешь.

— А для тебя это важно? — насмешливо улыбнулся Аларм.

Энни неопределённо пожала плечами — ни да, ни нет…

— Да, кстати, — деловито сказал Аларм. — Начну разговор я. А ты, если будешь встревать, мой тебе совет: не опускайся до уровня вздорной скандалистки. Не становись на одну ступень с ним. Ты должна быть выше.

Энни эмоционально взмахнула руками.

— А если до него попросту не дойдёт? Есть люди, которые по-хорошему не понимают, и насколько я знаю, он как раз из таких. С ними только напором и действуешь.

— Не путай напор с грубостью. Ты не должна терять лицо. Ты же принцесса.

— Ой, вот только не начинай, как моя сестра, — огрызнулась Энни, но тут послышались шаги Парцелиуса. Пришлось прекратить обмен мнениями. Однако Аларм всё равно кинул на девочку последний суровый взгляд.

Парцелиус вошёл. Похоже, он успел переодеться для приёма важных гостей, так как его колпак куда-то исчез, а кафтан был весьма нарядным, хотя и безвкусным. При его появлении Аларм встал, едва заметным жестом приказав Энни оставаться в кресле. Она лишь выпрямилась и приняла серьёзный и строгий вид.

— Итак, э-э… чем обязан столь высоким гостям? — угодливо спросил Парцелиус, нервно потирая руки. Потом он повернулся к Энни, ахнул и — это было ясно — жестоко ошибся, обознавшись. Не он первый, и наверняка не он последний принимал Энни за её сестру, очень уж они были похожи, особенно на случайный невнимательный взгляд. — О, прекрасная королева! Безмерно рад приветствовать вас…

— Это не она, — жёстко перебил его Аларм, и алхимик изумлённо осёкся. — Господин Парцелиус мы прибыли от лица её величества королевы Элли, Хранительницы Волшебной страны, а также от лица волшебницы Виллины, правительницы Жёлтой страны. Позвольте представить вам Энн, сестру Хранительницы Элли, принцессу Изумрудного города и волей Виллины наследницу Жёлтой страны, прозванную народом Феей Будущей Победы, — очень официально и очень сдержанно произнёс рыцарь, не двигаясь с места. Энни, когда он её «представил», вежливо кивнула головой, не улыбаясь. Улыбаться Парцелиусу ей не хотелось.

Алхимик перевёл взгляд с Аларма на неё.

— О, ваше высочество! — залебезил он. — Очень рад знакомству. Вы не менее прекрасны и очаровательны, чем ваша сестра, — приблизившись к ней почти вплотную, он хотел было поцеловать девочке руку, однако она придержала её и довольно холодно ответила:

— Благодарю за комплимент.

Парцелиус на мгновение растерялся, но тут же вновь обрёл уверенность.

— Надеюсь, вы не будете слишком сердиться за меня — слуги куда-то подевались, а я, к сожалению, сейчас лишён волшебной силы, и не могу предложить вам ни обеда, ни даже лёгкой закуски… Однако…

— Спасибо, но мы по делу, — прервал его Аларм.

— О, да-да, — произнёс Парцелиус и умолк. Он сел в кресло напротив Энни. Аларм тоже сел, теперь поближе к девочке. Кинул на неё быстрый ободряющий взгляд.

«Мелкий жулик, — подумала девочка о Парцелиусе. — Мелкий, неумный, самовлюблённый жулик».

— Насколько я знаю, вы претендовали на то, чтобы вам вернуть власть над Жёлтой страной, — с железной выдержкой произнёс Аларм, обращаясь к алхимику.

— Да, э-э… — Парцелиус Аларма побаивался. И вступать с ним в откровенные пререкания и качать права не решался.

— Информирую вас о том, что здесь присутствующая принцесса Энни официально назначена Виллиной своей наследницей десять месяцев назад. В правомочиях Виллины вы, надеюсь, не сомневаетесь. Поэтому ваши попытки доказать свою власть лишены смысла изначально, — спокойно объяснял Аларм. — Тем более что поддержки у вас нет.

— Но как же? — перебил его Парцелиус. — Виллина передала власть Элли, а Элли передала мне…

— На каких основаниях и по какой причине? — чуть улыбнулся Аларм. Энни сжала руки. Она уже знала эту улыбку и этот тон — предвестников большой бури.

Парцелиус взмахнул рукой.

— Вы сами знаете. Элли предложила мне это взамен того, что я помогу вам, господин рыцарь, и вашему другу Дровосеку вернуться в мир живых!

Его голос приобрёл истеричность и упрямство. Энни нахмурилась. Аларм небрежно поморщился.

— Однако на самом деле вы лично никак нам не помогли. Уж мне-то можете не рассказывать. Кроме того, вы оказались предателем, перешли на сторону Пакира, помогали ему создать Чёрное пламя… Свою страну, даже если вы пытались ею править, вы покинули. И никто вам теперь её не доверит. Поэтому вы прямо сейчас подтвердите свой отказ от права на власть с тем, чтобы больше никогда на неё не претендовать, — плавно и с расстановкой произнёс Аларм.

Парцелиус перевёл возмущённый и растерянный взгляд с него на Энни.

— Принцесса Энни здесь присутствует как наследница Жёлтой страны и представительница волшебницы Виллины, и как будущая правительница, — любезно напомнил ему Аларм. — Так как всё это касается её лично.

Парцелиус в замешательстве начал кусать губы и сплетать пальцы.

— А что скажет сама прекрасная принцесса? — наконец поинтересовался он.

— Я вам не «прекрасная», — ледяным тоном заметила Энни. — И я прибавлю к уже сказанному то, что вы отказ предоставите в письменной форме.

Аларм с удивлением посмотрел на неё. И куда девалась смешная девчушка? Хотя Энни и не слишком-то повзрослела, но такой он её видел, пожалуй, впервые. Гордая, неприступная принцесса, жёстко ставящая на место зарвавшегося старичка. Знающая цену себе и своему положению в обществе. А откуда эти металлические властные нотки в голосе? Даже когда она ссорилась с Алармом, их не было. И вообще, даже сам голос стал ниже.

— Но, видите ли, ваша уважаемая сестра сама… — начал было Парцелиус, заискивающе глядя на Энни, но она оборвала его:

— Вы оказались недостойны не то что власти, но и любого доверия. Особенно со стороны моей сестры. Поэтому потрудитесь исполнить… — она сделала повелительный жест и столь же величественно умолкла.

Парцелиус пару секунд ошеломлённо смотрел на неё и внезапно вскочил, взвизгнув:

— Это шантаж! Вы не имеете права!

— Вы тоже не имели права шантажировать Хранительницу, — Аларм встал вслед за алхимиком, машинально положив руку на меч. — Тем более что вы знали, на что идёте — на предательство, обрекая на гибель Волшебную страну. И вы всё равно никогда не станете правителем. Даже если будете требовать этого силой. Только наживёте себе проблем. Последний раз предлагаю решить дело взаимным согласием.

— В письменном виде, — настойчиво добавила вполголоса Энни.

— Вы можете подумать, — с иронической усмешкой предложил Аларм. — Можем дать вам час на размышления.

Парцелиус снова забегал глазами с Аларма на Энни. Видно было, что он попросту боится. И не столько грозящих неизвестных пока «проблем», сколько реального меча на боку Аларма. Как легко было договориться с деликатной, вежливой и хватающейся за соломинку Элли! А тут, куда ни кинь…

— Ладно, — угрюмо буркнул он. — Я согласен. Но учтите…

— Учтём, — пообещал Аларм, спокойно садясь обратно. — Энни, кажется, посоветовала вам предоставить всё в письменном виде, так что вы можете приступать.

Парцелиус с огромной неохотой, совершенно несчастный, сходил в кабинет и принёс бумагу и чернила. Руки у него дрожали, лицо внушало отвращение. Пока он ходил, Аларм тихонько спросил у Энни:

— А зачем в письменном виде?

— Чтоб потом он не вздумал взять свои слова обратно, — пожала плечами девочка. — В Большом мире вообще никому не верят на слово. Там везде сплошные документы.

— А, понятно. Ну что ж, ты молодец, — похвалил Аларм Энни. Та улыбнулась.

Под жёсткую диктовку Энни (и с коррективами Аларма) Парцелиус написал следующее:

«Я, Парцелиус, алхимик и учёный, родом из европейских Альп, ныне проживающий в Волшебной стране, в её части Жёлтой стране, в собственном замке, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, отказываюсь от права на звание правителя, лорда или короля Жёлтой страны, от права на трон и корону, и любую форму власти в данной стране. Клянусь не требовать сих прав ни путём мирного соглашения, ни путём военного конфликта. Подтверждаю с согласия ныне правящих лиц и их наследников, что за мной остаётся право на свободное жительство в моём замке и любые распоряжения и действия в личных владениях, вмешиваться в которые вышестоящие правители, короли и иные властители имеют возможность лишь в исключительных случаях, опасных для жизни и свободы населения, а также несущих вред Волшебной стране или любой её части.

Данное обязательство подписано…»

Далее стояли несколько дат — по летоисчислению Большого мира, Волшебной страны в целом, рудокопов; и подписи — самого Парцелиуса, Энни и Аларма как свидетеля.

— В двух экземплярах писать не будем, — деловито объявила Энни, невозмутимо скатывая документ в трубочку. — Хватит и одного — для нас. А вы, господин Парцелиус, потрудитесь свои слова запомнить лично. Ну, а в случае чего мы будем иметь право предъявить вам эту бумагу — чтоб освежить вашу память. Благодарю за понимание. А теперь, пожалуй, нам пора, — обратилась она к Аларму. Он ошеломлённо моргнул, но постарался не подать виду, как сильно удивлён её тоном. Энни встала, любезно поклонилась Парцелиусу и шагнула к двери.

— Спасибо за гостеприимство, — обронила она напоследок.

— Всего доброго, — вежливо кивнул и Аларм.

Парцелиус злобно смотрел им вслед.

— А вы знаете, для того, чтоб получить власть где бы то ни было, вовсе не обязательно воевать или требовать от кого-то передать эту власть, — внезапно заявил он.

Аларм резко обернулся.

— Кажется, я достаточно ясно объяснил, что никакая власть вам теперь не светит, — едва сдерживаясь, проговорил он.

— Возможно, — пожал плечами Парцелиус. — Но мне, как мужчине, достаточно жениться на любой девушке, которая претендует на трон либо уже имеет его. И всё, дело сделано.

— Только интересно мне, где вы найдёте такую девушку, которая добровольно и без шантажа захочет выйти за вас замуж, — с негодованием фыркнул Аларм.

— О, девушек кругом достаточно, — самоуверенно усмехнулся Парцелиус. — А я на свои личные качества не жалуюсь. Собственно, даже королева Элли ещё не заявляла о своём отказе…

Парцелиус и моргнуть не успел, как меч Аларма оказался в двух сантиметрах от него. Алхимик с воплем отпрыгнул назад. Даже Энни едва сдержала вскрик.

— Если ты ещё раз заикнёшься об этом… — угрожающе прошипел Аларм.

— То я лично вам такое устрою, мало не покажется, — гневно закончила Энни. Парцелиус смотрел на меч круглыми от страха глазами. Но, когда Аларм убрал клинок, заговорил снова, истерично и насмешливо:

— Ну а что? Она мне обещала. И не выполнила своего обещания. Кстати…

Он заискивающе взглянул на Энни.

— Могу я задать вам один вопрос?

— Можете, — сухо ответила девочка, внутренне насторожившись. Ей не понравился ни этот тон, ни тема разговора. Аларм тоже весь напрягся.

— Раз уж ваша прелестная сестра, насколько я понял, теперь не желает выходить за меня замуж, то могу ли я надеяться…

На что желал надеяться Парцелиус, так и осталось неизвестным. Он и сам не сразу понял, что произошло дальше. Энни вихрем пролетела через всю комнату, Аларм не успел её удержать. Её рука взлетела в воздух, а ещё через момент Парцелиус, оттолкнутый девочкой, упал в кресло, держась за щёку, и оно поехало по полу.

— Это тебе за мою сестру, — прошипела Энни. — Она в своё время не догадалась этого сделать.

И тут же вслед за этим Энни снова гордо вскинула голову, возвращая себе облик неприступной, властной и холодной принцессы.

— Элли, к сожалению, не знала, что даёт обещание предателю, лгуну и трусу. Вы свою часть договора не выполнили. От неё тоже не ждите. И только попробуйте к ней сунуться. А уж тем более ко мне, спущу с лестницы на полуслове и не пожалею, — добавила она с мстительным выражением лица.

— Или это сделаю я, — негромко усмехнулся Аларм. — Идём, Энни.

Энни спокойно повернулась и прошествовала в коридор. Парцелиус мрачно посмотрел ей вслед и, кряхтя, стал подниматься с кресла, всё ещё держась за щёку. Энни неплохо ему влепила.

— Интересно получается, — неожиданно сказал он как будто сам себе. — Сначала ты, Аларм, грозишь мне смертью за предполагаемую женитьбу на Элли. А теперь сопровождаешь её сестру. И после этого меня обвиняют в непостоянстве.

— Я буду грозить вам смертью за любую девушку, которая находится под моей охраной и защитой, и с которой у меня дружеские отношения, — чётко отделяя слова, ответил Аларм. — И боюсь, рано или поздно угрозы перейдут в действие — пусть мне этого и очень не хочется. Всего вам хорошего. Постарайтесь на досуге обдумать своё поведение.

Из дворца Аларм и Энни выходили так, словно бегут с мусорной свалки — с искривившимися от отвращения и возмущения лицами. Запрыгнув на облачко, которое мирно покачивалось рядом в их ожидании, они поспешили улететь как можно быстрее и подальше, чтобы там уже спокойно обсудить происшедшее и перейти к более увлекательному пешему путешествию.

— Ты знаешь, похоже, ты зря вставила в текст этого документа слова «в здравом уме и твёрдой памяти», — заметил Аларм, пока облачко стремительно летело над лесом вдоль берега озера. — К Парцелиусу эти слова не очень подходят.

Энни махнула рукой, аккуратно отцепляя золотые с изумрудами заколки с волос. Руки у неё дрожали после пережитого нервного напряжения. И голос тоже.

— Это просто одна из традиционных формулировок Большого мира. Чтоб никто потом не заявил, что писал, будучи не в себе и не способным отвечать за свои слова. Парцелиус, конечно, псих, но мне кажется, он псих всегда. А ты как думаешь?

Аларм кивнул.

— Ну может быть… Добрым нравом он никогда особо не отличался. Да и мания величия была всегда… Но Ланга говорила, что с тех пор, как он создал Чёрное пламя, он немного сдвинулся.

Энни пожала плечами, безуспешно пытаясь выпутать сложную заколку из волос.

— А ты… я и не думал, что ты можешь быть такой, — признал Аларм.

— Какой?

— Такой… суровой.

— Знаешь, ты тоже грозился его угробить, так что кто из нас более суровый… — усмехнулась Энни и зашипела, дёрнув себя за волосы.

— Помочь? — Аларм протянул руку. Энни поморщилась.

— Я сама.

— Больше запутаешь. Дай. Да не откушу я тебе голову, — улыбнулся он. Энни вздохнула и покорно предоставила свои запутавшиеся локоны и заколки в руки Аларма.

— Как же, наверное, трудно быть девчонкой, — поддразнил он её. — То кудри крути, то с заколками мучайся, то туфли в тон платью подбирай…

Энни хмыкнула.

— Это всё несложно. Намного сложнее выслушивать насмешки мальчиков по этому поводу.

Аларм осторожно пытался вынуть заколку напряжёнными руками. В отличие от Энни, он видел, куда и что расправлять, а не действовал на ощупь. Зато боялся причинить девочке боль. Тем временем облачко опустилась на землю, а они так и стояли на нём неподвижно. Ох уж эти светлые девчоночьи локоны! Хорошо ещё, что Аларм был выше Энни на голову, и ей не приходилось наклоняться.

— Всё, — он протянул ей последнюю шпильку.

— Спасибо, — смущённо и неловко поблагодарила девочка и, отвернувшись, начала складывать всё своё «богатство» в сумочку. Заколки, цепочка с каким-то кулоном или медальоном, колечко, серёжки, брошь. В другую сумку отправились изящные лакированные туфельки на каблучках. Потом Энни подхватила сумку и ушла в ближайшие заросли, и вышла оттуда уже одетая по-походному — лёгкое простое платье чуть ниже колен, удобные башмаки, и волосы заплетены в две косы.

Аларм взглянул на неё и внезапно ощутил лёгкое разочарование. Если раньше Энни-принцесса казалась ему смешным парадоксом и вороной в павлиньих перьях, то теперь Энни-путешественница выглядела бледненько и значительно уступала той Энни, которая полчаса назад прямо, как спица, сидела в кресле и диктовала Парцелиусу свои условия. А когда она ещё и влепила ему пощечину… Аларму на ум пришла избитая формулировка «она была великолепна в своём гневе». Избитая, но… вполне правдивая. Впрочем, пощечина — это вполне в духе эмоциональной Энни, а вот властная и спокойная принцесса, впервые выглядевшая не вороной в павлиньих перьях…

Энни заметила его странный взгляд.

— Ты чего?

— Надо почаще тебя с Парцелиусом сталкивать, — ответил Аларм.

— Это ещё зачем?

— А ты тогда показываешь себя с неожиданной стороны.

— Это с какой же? — насторожилась Энни.

— Ну… сидишь вся, как замороженная статуя, и только приказания отдаёшь, — улыбнулся Аларм. — Всех, кого надо, сразу ставишь на место.

— Ну вот, спасибо, теперь я высокомерная статуя, — обиделась Энни.

— Да нет, я тебя не ругаю. Ты даже взрослее сегодня выглядела. И знаешь… Наверное, действительно жаль, что Элли в своё время не догадалась ответить на его предложение так, как ты, — нечаянно проговорился Аларм о своих впечатлениях.

Энни покосилась на него.

— Буду считать это комплиментом, — усмехнулась она.

Часть 2

Правда ли это, или мне все приснилось?

Ты говоришь, а я уплываю...

Как все вокруг стремительно изменилось -

Хмурый январь обернулся сказочным маем.

Я на огромных качелях качаюсь:

Падаю вниз и в небо взлетаю.

Все как мечталось, все как хотелось,

Словно во сне — ярком, безумном, волшебном.

Ты говоришь, а я будто бы онемела...

Мир, неужели ты стал совершенным?

Над пением птиц, над звоном трамваев

Я медленно к синему небу взлетаю.

Лестниц молчание, тревожные символы,

Пальцы, разбитые в кровь, железные двери,

Сколько нелепых, напрасных усилий -

Они отворились — мне трудно поверить...

Небо все ближе... В страшном смятеньи

Думаю о предстоящем падении.

Призрачный мост в небесах между нами.

Звезды на небосклоне хрустальном.

Волны гигантские. Шторм. Цунами.

Мир, неужели ты стал идеальным?

Я на огромных качелях качаюсь -

Падаю вниз и в небо взлетаю.

Верю тебе безрассудно и слепо,

Не отпускай меня больше, Небо.

Fleur

10. Жёлтые розы, серые тени

В Жёлтой стране, как и во всей Волшебной, не было зимы, но веяние осени тут чувствовалось. В Большом мире уже скоро должна была наступить зима, а здесь только листья чуть-чуть начали желтеть — за «зимние месяцы» они полностью сменятся свежей зелёной листвой. Поэтому сейчас парк перед дворцом был очень красивым — пёстрым, зелёно-жёлтым, и осень казалась не унылым временем, а наоборот, праздничным. На клумбах цвели астры и хризантемы, а в саду гнулись ветки деревьев от тяжести груш и яблок.

В Жёлтом дворце Энни ждало письмо от Лили, коллекция книг от Стеллы и Рохан с лукаво-строгим выражением лица. Лили писала, что свой замысел воплотила успешно (но о подробностях умолчала), и теперь направляется дальше в Невидимую землю, а письмо пересылает «волшебным голубем» («Это ещё что?» — озадачилась Энни). Стелла высказала пожелание, что Энни не придётся скучать, а также представится прекрасная возможность пополнить свой багаж знаний. Рохан предложил на следующей неделе отправиться в недолгий поход, дойти до ближайшего озера и проверить там Эннино умение плавать. Последнее повергло девочку в уныние. Плавать она так и не научилась.

Кустар с Пеняром не знали, к кому бежать — то ли к Аларму, своему старому другу, то ли к Энни, с которой было не менее интересно, и даже намного веселее. Логон радовался, что будет кому собирать урожай груш. Твигл в порыве чувств болтал непрерывно о чём попало, невзирая на то, что его никто не слушал. Салар искал вдохновения для новой картины и мечтал изобразить Энни на её качелях. Виллина пригласила «детей» зайти завтра по очереди к ней и обо всём рассказать подробно.

Неизвестно, о чём волшебница желала услышать, но Аларму показалось, что она чем-то разочарована. Впрочем, он и изложил события довольно сухо, без особых красок. Всё равно потом придёт Энни и наболтает подробностей. Ещё и в лицах передаст.

— Значит, Энни показала себя настойчивым дипломатом, — напоследок с улыбкой уточнила Виллина. Аларм тоже улыбнулся. «Дипломатом» Энни точно не была. Настойчивой — да.

— Почему бы тебе не взять её в очередной раз с собой в Пещеру? — предложила Виллина. — Она могла бы помочь договориться рудокопам с принцессой Лангой.

Аларм удивлённо уставился на старую волшебницу. Эта идея ему в голову не приходила. И вообще казалась чем-то очень странным. Хотя рудокопам и впрямь было сложно договориться с принцессой Подземного царства, но вмешивать Энни в это дело, которое её никаким боком не касается…

— А ещё она бы могла убедить их, что в переселении наверх нет ничего страшного и опасного, — добавила Виллина. — И, возможно, наша страна перестала бы пустовать, места всем хватит.

В Пещере места вообще-то хватало. Условий для жизни там не хватало, хотя рудокопы — народ суровый и нетребовательный. Особенно бывшие рабы. Рано или поздно, конечно, они всё себе наладят, там уже жизнь была лучше, чем несколько месяцев назад, когда правил Тогнар. Но иногда находились среди тех же бывших рабов такие, кто в Подземном царстве жить под начальством Ланги не хотел, а возвращаться в Пещеру тоже не особо стремился — хрен, как говорится, редьки не слаще, и нет особой выгоды в том, чтоб сменить одно подземелье на другое. Таких были единицы, но всё же они были. Чаще всего — из тех, что жили не на острове Горн, а где-нибудь в дальних крепостях или на соседних островах. Особо невыносимой там жизнь не была, но и сильно лёгкой и радостной тоже. И требовалось только решительность (а для неё — какой-нибудь толчок извне), чтобы такие люди снялись с места и ушли искать лучшую жизнь.

Так что над этой идеей стоило подумать.

На следующий день Аларм встретил Энни в парке. Когда-то здесь была старая беседка, но по ветхости её разобрали ещё Рохан с Саларом во времена своей юности, и остался один фундамент. Зато кругом здесь были насажены огромные кусты вьющихся жёлтых роз. Розы цвели каждый год обильно и разрастались буйно, ухода почти не требовали, разве что подвязать иногда. Логон их почти не трогал. А вот теперь сюда заглянула Энни, сжалилась над перепутавшимися, полуодичавшими кустами и решила их привести в порядок — распутать, привязать, обрезать засохшие ветки и сделать красивую живую беседку. Для этой цели она притащила сюда (с помощью Рохана) стремянку, несколько острых и длинных металлических шестов (которые Рохан тут же вколотил в землю по указаниям девочки), острые садовые ножницы и моток тонкой, но прочной бечевы и принялась за дело.

Распутывать розы — дело неблагодарное, даже если им занимается такой аккуратный и внимательный человек, как Энни. В первый же час работы девочка успела получить несколько мелких заноз и царапин — одну даже в лоб, — дважды запутаться волосами в колючках, едва не порвать юбку и набрать полную голову мусора, сыпавшегося с веток. Аларму она предстала с сухими листиками в косичках и с ярко-розовой отчётливой линией над правой бровью.

— Ты что делаешь? — удивился он.

— Это очевидно, — философски заметила девочка, очень медленно вытягивая колючую ветку из сплетения других таких же веток.

— Осторожнее! — ахнул Аларм, когда прямо перед носом Энни закачались острые колючки. Энни так же медленно отклонилась чуть назад.

— Всё под контролем. Тебе чего? — миролюбиво отозвалась она, привыкшая, что Аларм просто так не приходит. Нет у него особого интереса добиваться её общества, а случайных столкновений в этом углу парка не бывает.

Аларм же посмотрел на девочку и снова ощутил сожаление. Позавчера, за время их краткого перехода от Большого озера до Жёлтого дворца (до захода солнца уже были на месте), он почти успел вновь привыкнуть к тому, что Энни не принцесса. И вчера тоже видел её обычной девчонкой. И сейчас снова. И всё-таки принцессой она была… совсем другой.

— Тебе помочь? — не отвечая на вопрос, поинтересовался он.

— А что ты сможешь сделать? Ну, помоги, — согласилась Энни. — Только осторожно.

В жёлтой юбке до колен, лёгкой блузке, тоже жёлтой, но с мелкими белыми ромашками, и с жёлтыми же лентами в косах, Энни удивительно гармонично смотрелась на фоне пышных жёлтых роз. Аларм долго смотрел в одну точку, пока не осознал, что смотрит именно на девочку. И на движения её рук. Осторожные, медленные. Но уверенные.

Он тоже стал распутывать колючие ветки. Ему это сделать было легче. Не такие всё же нежные руки, как у девочки, высокий ворот, длинные рукава, штаны, заправленные в сапоги. Аларм привык к плотной и глухой одежде и не очень понимал, как Энни не холодно. Хотя, наверное, она привыкла к своей манере одеваться.

— Виллина тебе вчера что-нибудь говорила? — спросил он.

— Много чего, а что? — ответила Энни с верхней ступени стремянки.

— Мне она посоветовала предложить тебе вести переговоры между рудокопами и Лангой, а заодно чтобы ты предлагала желающим переселиться наверх, — с неловкой усмешкой объяснил Аларм.

— А, — спокойно кивнула Энни. — Да, мы это с ней обсуждали.

— И что?

— Ну, я сказала, что всё будет зависеть от тебя, — невозмутимо отозвалась девочка. — Я ж не пойду без тебя в Пещеру.

— Ага, — хмыкнул Аларм. — Но знаешь, я сам ещё об этом не думал.

— Когда ты теперь туда уходишь?

— Уж не раньше, чем через пару месяцев. Хочется всё же пожить здесь.

— А-а…

Разговор протекал неспешно. Иногда слышалось щёлканье секатора. Сама Энни почти скрылась от Аларма за зелёными ветками.

— Ты любишь возиться с растениями, — заметил он немного погодя.

— Я всё-таки родилась на ферме, — пожала плечами Энни. — Мне это привычно.

Аларм немного помолчал, искоса поглядывая на неё снизу вверх. Энни привязывала очередную длинную плеть к железному пруту, торчащему из земли.

— Но роль принцессы тебе тоже идёт.

Энни усмехнулась.

— Раньше ты так не думал.

— Раньше и ты была другая.

— Вот как? — засмеялась Энни. — Интересно, что же во мне так изменилось вдруг.

Аларм задумался, подбирая объяснение. Он и сам не знал.

— Ты стала старше.

— Да ладно! — эмоционально фыркнула Энни, спрыгивая с лестницы. Аларм подошёл, чтобы помочь её передвинуть, и взглянул девочке прямо в лицо. И с удивлением подумал, что, пожалуй, невольно оказался прав. Всего-то три месяца прошло со дня рождения Энни, на котором она была самой обычной маленькой двенадцатилетней девчонкой — очень шустрой, очень весёлой, очень активной, даже чересчур… и который кончился слезами. Даже нормальная, не заколдованная девочка не может резко измениться за три месяца. Но Энни явно изменилась. Или это временное явление?..

— Ты стала старше, — повторил Аларм. — Стала вести себя по-другому. У тебя даже тон разговоров в чём-то изменился. Ты уверена, что на тебе до сих пор заклятие вечной юности? И оно действует?

Энни выдержала его взгляд… и отвернулась первая.

— Давай об этом не будем.

— Как скажешь. Куда тебе стремянку двигать?

— Чуть-чуть… вот сюда.

Аларм послушно переставил стремянку на пару шагов дальше, не спуская пристального взгляда с девочки.

— Энни, что-то случилось?

Энни заметно колебалась перед ответом, отвернувшись к розам и без надобности щёлкая секатором. Потом внезапно спросила:

— А у тебя когда день рождения?

Аларм чуть улыбнулся.

— Уже прошёл. Я отметил его в Пещере.

— Когда? — Энни повернулась к нему.

Аларм поморщился, соображая. Он примерно ориентировался в разнице календарей рудокопов, всей Волшебной страны и Большого мира (по последнему его научили считать сначала Виллина когда-то, а потом и сама Энни), но один в другой переводил не так быстро. Но Энни разбиралась в этом ещё хуже. Поэтому дата «одиннадцатого граментия» вряд ли ей о чём-нибудь скажет.

— Какое это было число, когда у тебя был? — наконец, уточнил он.

— Седьмое августа.

— А следующий месяц как называется?

— Сентябрь… Ясно. Число какое?

— Дай сообразить… — Аларм быстро подсчитал в уме. — Двадцать шестое… нет, двадцать седьмое.

Энни смотрела на него с какой-то непонятной печалью.

— И тебе теперь… семнадцать?

— Да, — кивнул Аларм.

Энни сжала губы и улыбнулась. Аларму показалось — неискренне.

— Что ж, поздравляю.

И снова полезла на лестницу, на ходу натягивая кожаные перчатки, которые ей были заметно велики. Наверное, взяла у Салара. Аларм остановил её за руку.

— Эй! Чему ты теперь не рада?

— А с чего ты взял, что я не рада? — удивилась Энни. Так натурально, что Аларм ей даже поверил бы, если бы знал её чуть хуже.

— Тебя что, очень смущает, что я взрослею, а ты нет?

— Вот ещё! — огрызнулась она и, вытянув свою руку из его пальцев, проворно забралась наверх и решительно схватилась за колючки. Но Аларм понял — смущает. Ещё как.

Вот проклятье на девчоночьи чувства!

Правда, почему-то сейчас, когда он об этих самых «чувствах» подумал, то этот факт раздражения не вызвал. Раньше — да. Когда ему кто-нибудь намекал — или он сам вспоминал, или Энни чем-нибудь странным себя выдавала, — на неравнодушие к нему девочки, то в душе поднималась волна неприязни. А теперь — спокойствие. То ли поведение Энни в последние дни (а особенно во время встречи с Парцелиусом) так подействовало, то ли он сам просто «перегорел» этой неприязнью. Внезапно Аларм со смущением вспомнил, что как раз во время той самой встречи с Парцелиусом сказал Энни, что она красивая. Сказал хоть и в шутку, между делом, но всё же слово не воробей…

Он снова посмотрел на Энни. Девочка как девочка. Обычная. Элли всё равно красивее. И серьёзнее, и благороднее себя ведёт. И не такая эмоциональная. И без противоречий в голове. Аларм приказал себе заняться делом, но мысли нет-нет да и возвращались к сравнению двух сестёр. В который уже раз?

— Ай-й!

Аларм даже подпрыгнул. Энни уже спускалась со стремянки, прижав ладонь ко лбу и закусив губу. Аларм поспешно протянул руку на помощь.

— Поцарапалась?

— Ветка хлестнула, — сквозь зубы проговорила Энни. — Сейчас пройдёт.

Аларм взял её руку и насильно отвёл ото лба. Потом решительно сдвинул вверх светлую чёлку.

Неслабый удар. Сразу две яркие полосы через весь лоб набухали алым. Энни стояла, всё так же закусив губу и не двигаясь. У роз шипы чуть ядовиты, поэтому боль от них, особенно для такой непривычной к ранениям девочки, вполне ощутима.

— Всё пройдёт, — снова выдавила из себя Энни.

Аларм не знал, что делать. Сам бы он не обратил даже внимания на подобные «раны», для него это было сущей чепухой — он воин. Но Энни девочка.

— Слушай, по-моему, тебе не следует работать… вот так, — наконец сказал Аларм, так и не придумав ничего другого. — Хоть бы чем-то руки и голову защитила. Так и в глаз попасть можно…

— Знаю, но мне так удобно.

— Царапаться тебе тоже удобно?

Энни промолчала. Так они и стояли, по-дурацки застыв друг напротив друга: Аларм — глядя в растерянности на эти нелепые алые царапины, придерживая рукой чёлку над Энниным лбом, а девочка — упорно отводя глаза и не смея шевельнуться.

— Наверное, их надо хотя бы чем-нибудь смазать, — решился наконец Аларм, но в растерянности так и не двинулся с места и руку не убрал. — Йодом там, или…

— Не надо, — упрямо ответила Энни. — Это ерунда.

Внезапно Аларм ощутил её неловкость. Опять глупые девчоночьи чувства? Или стесняется перед ним, взрослым воином, что так среагировала на простые царапины? И он поспешно отступил на шаг, отпустив её волосы.

— Ну ерунда так ерунда. Но всё же ты бы поосторожнее.

Энни тоже отступила назад и вернулась на лестницу.

— Ты же с каждой царапиной за йодом не бежишь.

Аларм слегка засмеялся.

— Но я же взрослый, я мужчина и воин. А ты девочка.

Энни недовольно поджала губы и ничего не ответила. Но настроение у неё было испорченное. Вернее… оно было очень непонятное. Что-то ей не нравилось. То ли в Аларме, то ли в себе самой. Скорее всего, второе.

Розы благополучно распутали, обойдясь без новых травм. А дня через два у Аларма с Энни произошло новое нелепое столкновение, причём, как ни странно, из-за Лили. Точнее, из-за её писем.

Способ «Волшебного голубя», как объяснила Энни Виллина, — это был всего лишь магический способ пересылки рукописных посланий, с которым были знакомы очень немногие волшебники. Каким образом им овладела Лили, не имеющая магической силы, оставалось загадкой для старой чародейки. Скорее всего, научилась в Невидимой земле, в виде большого исключения со стороны там живущих. Письмо складывалось в виде «бумажного самолётика», приправлялось соответствующим заклинанием, запускалось в небо, а дальше уже самостоятельно летело по точному адресу, либо написанному непосредственно на нём, либо произнесённому вслух. В некоторых случаях хватало даже имени адресата. Ведь вряд ли в Волшебной стране нашлась бы, например, другая фея Энни.

С помощью Виллины Энни ответила на Лилино письмо, и вскоре пришло второе. Энни взяла его и отправилась читать на свои качели. А Аларм увидел её из окна.

Ему в это время было скучновато. Рохан с Саларом ремонтировали насосы, подающие от ручья воду в огород Логона, и третьему человеку там дела не нашлось. Сам Логон сортировал сушёные фрукты, которые планировал отослать в Изумрудный город, а Твигл, как всегда, трудился на кухне. Виллине Аларм тоже был не нужен, а Кустар с Пеняром крутились возле Энни. Чтение не особо развлекало, а ежедневная тренировка с оружием сегодня уже закончилась. И Аларм, удивляясь самому себе, решил отправиться к Энни.

Правда, он больше надеялся, что отзовёт от неё своих верных друзей и пойдёт с ними куда-нибудь погулять, но понял, что это не самый удачный вариант. Энни читала письмо Лили им вслух. В нём содержались описания природы и куча вопросов насчёт того, как дела у Энни и как дела в Изумрудном городе, и очень трудно было понять, где же сейчас сама путешественница. Хотя, Аларм пришёл не к началу чтения.

Поэтому, когда Энни дочитала, он из вежливости поинтересовался, а где же всё-таки Лили сейчас бродит. В Жёлтый дворец не планирует заявиться?

— Нет, не планирует, — беззаботно ответила Энни, складывая письмо и начиная раскачиваться. — А что?

— Просто спрашиваю, — пожал плечами Аларм. Надо же как-то вести беседу. Вот и спросил.

Энни покачалась немного и заявила:

— Вот Лили везучая, правда?

Аларм удивился. Он немного знал историю Лили и не назвал бы её счастливой.

— Чем это?

— Путешествуй себе… Ни за что переживать не надо. Она даже из-за заклятия не переживает. Хотя, она всё-таки растёт, только медленно. К тому же таланты… И поёт, и танцует. Правда же, здорово?

— Ну да, это у неё неплохо получается, — признал Аларм, вспомнив Лили в танце. Хотя настоящих балерин он видел только пару раз, во время празднеств в честь Победы почти год назад, но всё же было, с чем сравнивать. И пение тоже. И Лили была не хуже тех, кто выступал на тех праздниках.

— Правда, красиво? — мечтательно вздохнула Энни.

— Ага, — кивнул он. Без всякой скрытой мысли. — Кстати, а почему Лили не стала танцовщицей или певицей? В Розовой стране ей были бы наверняка рады. У Стеллы же там вроде как школа даже есть для таких вот талантов.

— Она не захотела, — пожала плечами Энни.

— Путешествия ей больше нравятся?

— Угу.

— А почему не говорит, где она сейчас?

Энни снова пожала плечами.

— Может, это секрет. Невидимая земля и всё такое, — объяснила она.

— А…

Аларм уже соображал, как бы уйти отсюда вместе с Кустаром и Пеняром, но внезапно оглянулся и обнаружил, что верных товарищей нет. Сбежали куда-то, едва Аларм сюда явился. Мастерски сбежали — неслышно и незаметно.

Аларм не знал, что живые растения давно договорились между собой при любой возможности стараться не вмешиваться во взаимоотношения рыцаря с девочкой. Иными словами — оставлять их наедине. Непонятно, чего они этим хотели добиться — может быть, думали, что общение один на один поможет наладить добрые отношения, а ещё лучше — что Аларм наконец заметит и оценит достоинства Энни как подруги и ответит на её склонность хотя бы чем-то. Энни об их планах тоже не знала и всегда смущалась, когда они исчезали при появлении Аларма, но, с другой стороны, была этому и немножко рада.

А в данном случае ей хотелось задать один очень заинтересовавший её вопрос.

— Слушай, а Лили тебе понравилась, да?

Аларм, оторопев от неожиданности (и нелепости) вопроса, снова повернулся к Энни. Она смотрела хитрыми глазами и улыбалась. Улыбалась!

Что за ерунда?..

— Что? — только и выдал он.

— А что? — насмешливо улыбнулась Энни. — Она хорошая.

— Я и не говорю, что она плохая, — толком не зная, что сказать, ляпнул Аларм.

Энни всё с той же усмешкой раскачивалась на качелях.

— Талантливая путешественница. Дружит со всеми волшебницами. И характер у неё положительный. Я заметила, что ты к ней неплохо относишься.

Аларм только глазами хлопал.

— Ну так что? Признавайся, — засмеялась Энни. Но смех был фальшивым. Глупый какой-то смех. Аларм долго смотрел на девочку, на её неестественную, издевательскую усмешку, напряжённые руки, смотрел, как она резко сгибает и разгибает ноги, наклоняется вперёд и назад, чтобы качели взлетели ещё выше. Что за бред она несёт?

Это что же, стоит ему с похвалой отозваться о любой девочке или девушке, как это тут же будет расценено как особая симпатия?

— Энни, извини, но ты ревнивая дурочка, — внезапно вырвалось у него.

Энни прекратила раскачиваться и резко затормозила ногами о землю, подняв клубы пыли.

— Что? — ошарашено переспросила она, уставившись уже на Аларма с не меньшим удивлением, чем он только что смотрел на неё. И разом растеряв всю свою насмешливость.

— Что слышала. Что за чушь ты порешь?

— А при чём тут ревность? — повысив голос, спросила Энни, забыв даже возмутиться от всей души за нелестное обращение. Но голос её дрогнул.

— Не знаю. — Он и в самом деле не мог точно знать. Скорее, пришло что-то на уровне интуиции, правда, из того, что он знал (из художественной литературы) о женской ревности, вариант Энни был какой-то очень нестандартный. Вместо того, чтоб требовать внимания к себе, она упорно старалась подметить и раздуть несуществующее внимание к кому угодно другому. — Что ты меня всё время с кем-то сватаешь? То с Лангой, то с Лили. Может, хватит? Или у девчонок такой способ развлекаться? — Аларм рассердился всерьёз. Внезапно он с ужасом подумал, что у Виллины открыты окна. И каждое слово на повышенных тонах она может слышать. А может даже и видеть их самих. Ещё не хватало позориться…

Он схватил Энни за руку и потащил вглубь парка.

— Эй, ты куда? — возмутилась она чуть ли не с криком.

— Тихо. Ты тоже хочешь под окнами Виллины выяснять отношения? Что у тебя за глупости на уме? А я ещё порадовался, что ты начала вести себя серьёзнее, — в сердцах выпалил Аларм, не сбавляя шаг. — И вообще, кажется, мы договорились когда-то, что о личных чувствах друг друга говорить не будем!

— Ага, — прищурилась Энни. — Значит…

— Прекрати!

Он остановился и с силой тряхнул Энни за обе руки. Девочка замолчала, широко раскрыв глаза.

— Прекрати, — тихо повторил Аларм. — Это уже переходит все границы. Ладно с Лангой, ты ничего не видела и сама себе всё придумала. Но с Лили ты всё видела, ты здесь была, и всё равно порешь чушь. Зачем тебе это надо, а? — Внезапно ему в голову пришла ужасная мысль. — Или это Лили тебя подбила?

— Ни на что она меня не подбивала, — огрызнулась Энни. — У неё дел хватает своих.

Аларм устало вздохнул.

— Ну что мне с тобой делать? Ты хоть сама понимаешь, как глупо выглядит твоё поведение?

— Только дурочкой меня обзывать не надо было, — гневно сверкнула глазами Энни.

— За это извини, конечно, — Аларм уже остыл. — Но ты тоже нарушила договор.

Он бросил на неё внимательный взгляд. От быстрой ходьбы, почти бега, её чёлка растрепалась, и снова бросались в глаза тёмные царапины на открытом лбу. Почему-то именно эти царапины заставили Аларма разом успокоиться. Он снова вспомнил тоненькую жёлтенькую фигурку на фоне тёмно-зелёных с жёлтыми цветами пышных кустов.

И принцессу несколько дней назад…

Энни стояла, насупившись и глядя в землю. Может, и понимала глупость своих заявлений насчёт Лили. А может, и нет. Кто её разберёт…

— Можно тебя ещё спросить? — пожалуй, чуть резче, чем надо, уточнил Аларм. Энни молча вскинула на него глаза.

— Я не понимаю. Раз ты сама… — Аларм внезапно снова перевёл взгляд на её лоб и царапины, резко пожалев о том, что начал этот вопрос.

— Ну, договаривай, — буркнула Энни, когда молчание затянулось.

— Раз ты сама ко мне неравнодушна, то почему так легко говоришь обо всех остальных? — Аларм постарался, чтоб фраза звучала с небрежной строгостью, но получилось не очень.

Энни пожала плечами.

— При чём тут я? Ты свободный человек, — хмуро ответила она. Искренне так считает? Или просто старается так себе внушить? Или просто «встала в позу» и в очередной раз пытается выставить себя пострадавшей, но очень благородной?

Они постояли немного молча. Наконец Аларм снова решился поймать взгляд Энни и чуть улыбнулся.

— Ладно. Забудем. Мир?

Энни тоже скривила губы в подобии улыбки.

— Мир.

— Больше не будешь заставлять меня кому-то симпатизировать? — улыбнулся Аларм уже шире. Энни тоже.

— Да я знаю, что тебе Элли всё равно нравится больше всех.

— Да, — согласился Аларм. — Поэтому и не стоит стараться.

Он чуть шагнул вперёд и невесомо поцеловал её исцарапанный лоб.

— Договорились?

— Договорились, — напряжённо ответила Энни.

Не глядя на него, поспешно вырвала руки и убежала. Аларм опомнился.

«Ну вот, — подумал он с досадой. — Не надо было этого делать. Теперь расценит как неизвестно что…».

И хорошо, что это произошло не под окнами у Виллины.

Аларм не знал, что Кустар, притаившийся неподалёку, всё слышал и видел.

Рохан сдержал своё слово, и через три дня мини-отряд, состоящий из него самого, Аларма, Энни и Кустара с Пеняром, выступил в поход. До ближайшего глубокого озера можно было дойти за полтора часа, но Рохан предполагал пройти потом чуть дальше, к Большой реке. Хотя, плавать в быстром течении весьма неохотно соглашался даже сам Рохан. Побродить по берегам, дойти до Пустоши Теней (так теперь прозвали то место, где был когда-то одноименный город) и вернуться, растянув весь поход на три-четыре дня.

За прошедшие три дня Аларм заметил, что Кустар с Пеняром слишком часто секретничают потихоньку от него. Замолкали при его приближении и «слуги», особенно Логон с Твиглом. Только Виллина, с которой он всё же каждый день виделся, встречала и его и Энни как обычно. Ничего не слышала? Под «ничего» Аларм подразумевал, разумеется, прошедшую ссору, а не скромный поцелуй в лоб, который подошёл бы скорее старшему брату, чем какому-нибудь, э-э, кавалеру. Он вообще об этом не думал. Не в любви же он признавался, в самом деле. И вообще ему нравится Элли. А Энни всего двенадцать лет. Или тринадцать. Она ещё совсем ребёнок. Поэтому целомудренный поцелуй в лоб, произошедший как-то сам собой, Аларма даже не смутил. Вот если бы это Элли была…

Неизвестно, что думала по этому поводу Энни, но она Аларма избегала. И сейчас, во время похода, то убегала вперёд, вприпрыжку перегоняя Кустара с Пеняром, то о чём-то серьёзно переговаривалась с Роханом.

«А ведь он и впрямь относится к ней почти как отец, — подумал Аларм. — Заботится, всему учит. Внимательный. Таким же наставником он был и для меня, но я слишком быстро вырос».

Энни весело смеялась впереди. Потом, когда они, наконец, дошли до озера, сорвалась на бег, пытаясь обогнать Кустара и Пеняра, но примчалась на берег уже после них, запыхавшаяся и усталая. Бросилась к воде, начала умываться. Потом вдруг испугалась.

— Ой, Рохан, а может, не надо?

— Надо, — с ложной суровостью ответил марран. — Стыдно за столько лет плавать не научиться!

Аларм внезапно вспомнил Эннины рассказы.

— Ты же вроде на берегу моря долго жила, — сказал он девочке.

— И что? — ответила она.

— И муж у тебя был моряком… Как же ты, в самом деле, плавать не научилась?

— Не хотела, — заявила Энни, вставая с травы, покрывавшей весь берег. Аларм не очень любил такие травяные пляжи. Ему больше всего нравилось Большое озеро, где берег был песчаный, но идти туда было далековато. Да и нарвёшься ещё на неприятных личностей…

В воду его тоже не тянуло, хотя день был тёплый, можно было бы и поплавать. Кустар с Пеняром бултыхнулись почти сразу и уже брызгали на Энни водой.

— Разбиваем лагерь? — коротко спросил Аларм у наставника. Тот развёл руками.

— К ночи мы ещё сдвинемся. Тут только отдохнём, так что смотри сам…

Аларм отошёл и начал складывать костёр, пока Энни, упираясь, с капризными стонами заходила в воду. Он оглянулся на её визг. Это Кустар подкрался к девочке сзади и затащил в озеро одним рывком.

Плавать в компании живых растений было на самом деле очень удобно — Аларм это помнил по себе. Пеняр и Кустар в принципе не могли утонуть, так что для Энни такая поддержка была в самый раз. Рохан посмеивался, глядя на её попытки барахтаться в воде у самого берега. Энни демонстративно обижалась, но потом сама начинала хохотать над собой.

«Как будто нельзя не так шуметь», — подумал Аларм, наблюдая издали за девочкой. Связанные высоко на макушке косички придавали ей совсем уж дурашливый вид. Особенно если учесть, что всё равно она периодически окуналась с головой. Точнее, Кустар её окунал. Живые растения вполне справлялись с задачей научить Энни плавать.

— А если нам пройти к пустоши Теней? — задала вопрос Энни.

— Зачем? — вздохнул Аларм.

— Посмотреть, — объяснила девочка. — Что там осталось.

Город Теней разрушила давным-давно Элли, хотя она этого и не хотела. Просто она начала, защищаясь от воинов Пакира, а дальше пошло по инерции — одно здание задело другое, другое — третье, от их падения и дрожания земли рухнуло четвёртое — а город всё-таки древний… Но о его разрушении никто не жалел.

— Тебе что, острых ощущений захотелось? — спросил Аларм с досадой. — Парцелиуса на тебя мало…

Энни звонко рассмеялась. Изобразил жестами смех и Кустар. И Рохан заулыбался.

— Там что, есть что-то очень страшное? — поинтересовался наконец марран, когда Энни замолкла.

— Ну, там вообще-то вход в Подземное царство, и я бы не рискнул там вообще появляться, в этих развалинах, — поморщился Аларм. — У меня от этого города не самые лучшие воспоминания… А там мало ли какая нечисть может сидеть.

— Мы туда пойдём, — объявила Энни. — Но если ты не хочешь, мы с Кустаром и Пеняром сходим сами. Посмотрим и вернёмся.

— Неугомонная ты девчонка, — припечатал её словом Аларм. — Я тебе запрещаю.

— А кто ты такой, чтоб мне запрещать? — усмехнулась Энни.

— Как минимум твой друг, причём старший по возрасту. Я несу за тебя ответственность как за принцессу Жёлтой страны и не позволю…

Но Энни уже хохотала снова. Причём издевательски.

— Как минимум друг? А максимум тогда что?

Аларм покраснел, осознав, какую глупость нечаянно сморозил, не уследив за словами. Внезапно Кустар тоже засмеялся и изобразил ветками «А я всё знаю».

Аларм погрозил ему кулаком.

— Кустар, что ты там знаешь?

Рохан и Энни заинтересованно повернулись к живому кусту, но тот замахал ветками «ничего, я молчу» и принял самый невинный вид.

— В общем, я не знаю, друг ли ты мне или ещё что, но я не думаю, что в том, чтобы навестить развалины города Теней, есть что-то опасное, — снова объявила Энни.

— Не пущу, — твёрдо ответил Аларм.

— А у меня серебряный обруч есть.

— Энни, такими вещами не шутят, — серьёзно сказал Аларм. — И там правда может быть опасно.

Но Энни упрямо скрестила руки на груди и смотрела с вызывающей насмешкой. Внезапно Аларм понял, что ей просто хочется поспорить. В очередной раз напало настроение «поскандалить и выйти победительницей». Вот вредная же девчонка!

— Зря я тебя за Парцелиуса похвалил, — сказал он. — Ты снова начала свои выкрутасы…

— Так, молодые люди, давайте не ссориться, — вмешался Рохан. — На пустошь Теней мы не пойдём, но подойдём близко к её окраине. Думаю, Энни, этого будет достаточно.

Спорить с Роханом Энни не так нравилось, как с Алармом, и она только уклончиво развела руками.

Аларм встал, чтоб подбросить дров в костёр, и мимоходом шутливо дёрнул Энни за косичку — так, чтоб Рохан не заметил. Та обернулась, но было уже поздно мстить, и она только насмешливо погрозила другу кулаком.

На следующий день они вышли к Большой реке. Было прохладно, а быстро бегущая вода оказалась почти ледяной, поэтому никому и в голову не пришло в неё соваться — кроме Кустара с Пеняром, но им-то что. Вообще-то Аларм и Рохан тоже могли бы, не нежные барышни, но чего ради?

Пройдя по берегу реки на запад, довольно скоро миновали густые леса и рощи и оказались на краю большой пустынной равнины. Погода испортилась, надвигались серые тучи. Аларму почему-то казалось, что дело даже не в погодных изменениях, а просто тут место такое. Энни с его теорией согласилась.

По дороге Рохан несколько раз пытался заставить девочку тренироваться в стрельбе из лука, но она смущалась и упрямилась. Аларм её поддерживал — он вообще считал, что это не девичье занятие, пусть лучше песенки поёт. Стрелять он и сам умеет. Но когда он об этом заикался, Энни возмущалась ещё больше, однако своё умение (а возможно, скорее неумение — потому и упрямилась) так и не продемонстрировала. Зато с удовольствием запоминала названия местных трав и грибов, если что-то попадалось на пути, слушала с интересом о повадках животных и птиц. Изредка, когда попадались следы, Рохан указывал девочке на них. А ей, казалось, интересно всё.

Ночёвку Рохан хотел сделать подальше от границы странной местности, но как-то так получилось, что они толком от неё и не отошли. Бродили, бродили, выбирали место, а потом стемнело (тем более что тучи так и не разошлись), и марран махнул рукой, убедив себя, что все опасения — не более чем самовнушение. Кажется им, что тут должно быть страшно, вот и дёргаются. Аларм пребывал в куда более напряжённом настроении. Ему здесь совсем не нравилось. Кустар с Пеняром с беспокойством наблюдали за другом, и только одна Энни была беспечна и весела. В конце концов, с ней рядом Рохан и Аларм, оба великие воины. Да и живые растения тоже молодцы.

Спать Энни заползла, по обыкновению, в свою мини-палатку — Рохан всё же принимал во внимание то, что она девочка, и не собирался требовать от неё воинской закалки. Костёр погасили, и стало совсем темно. Даже луны и звёзд на небе не было видно за тучами.

Среди ночи Энни проснулась от духоты. В палатке было просто нечем дышать — несмотря на вентиляцию и приоткрытые сетчатые «окна». Ночь была безветренной и тихой.

«Выгляну хотя бы, — подумала девочка, когда поняла, что уснуть снова не удастся. — Может, пройтись, ноги размять?».

Она выглянула из палатки. Неподалёку застыли Кустар с Пеняром, беззвучно переговариваясь жестами. Увидели Энни и замолчали. Она вздохнула и вылезла совсем.

Всё так же тихо, всё так же душно.

Внезапно Кустар замахал веткой, привлекая её внимание, и когда Энни на него посмотрела в упор, то просигналил: «Здесь что-то нехорошее».

Энни подняла брови, не решаясь спросить вслух. Ещё проснутся Рохан с Алармом… И начнут её ругать.

«Я чувствую что-то недоброе», — снова зажестикулировал Кустар. Энни огляделась. Ничего вроде особенного нет. Всё те же тучи над головой, сквозь разрывы просвечивает луна, и тогда на земле появляются длинные тени от деревьев и от самой Энни.

Внезапно — Энни даже показалось, что у неё галлюцинации, — тени задвигались сами собой. Вот тень от ближайшего дерева изогнулась и поползла в сторону, приняв почему-то очертания не дерева, а человека. Что-то дёрнуло Энни за ноги, она не удержалась, упала, вскрикнула, ударившись локтем о землю. Тень, которую она считала за свою, совершенно самостоятельно двинулась дальше, и тут же на её месте вытянулась другая.

Пустошь Теней!.. Тени, сбежавшие из разрушенного города. Тень невозможно уничтожить каменным завалом или землетрясением. Она бесплотна. И, возможно, не может причинить вреда. Её прикосновение даже не почувствуешь. Или почувствуешь?

Что им тут надо?..

Энни зажмурилась, потом снова открыла глаза, от души надеясь, что ей всё только мерещится, и застыла от ужаса. Теней становилось всё больше. Словно они специально окружали сонный лагерь невинных путешественников. Тучи разошлись окончательно, и в контрасте с ярким светом почти полной луны тени выглядели зловеще. Что-то холодное прыгнуло Энни сзади на голову, и девочка ткнулась лбом в землю, её толкнули, снова коснулись спины, придавливая к земле. Энни завопила и стала отбиваться.

Аларм вскочил от её крика, машинально выдёргивая меч, и оторопел. На них нападали тени. Как будто воплотились его худшие кошмары, снившиеся порой в последний год. Тени, бесплотные, бесшумные, двигались неторопливо, но упорно. Ничто не являлось для них преградой.

Проснулся и Рохан, не сразу поняв, что происходит. А Аларм уже ринулся к Энни на помощь. Он вдруг осознал: тени вовсе не нападали специально. Они просто шли. А компания друзей просто оказалась у них на пути. И раз за разом Энни падала, сбиваемая с ног подошедшей сзади тенью, а они шли дальше, скользили неторопливо между деревьями…

Аларм дёрнул девочку за руку и развернул лицом к теням.

— Смотри на них!

И сам ошеломлённо умолк, глядя на это шествие. То укорачиваясь, то удлиняясь, тени, сами по себе, шли одна за другой. Шли прямо на них. Их не смущало то, что на пути кто-то стоит. Очень скоро Энни поняла, что надо просто успевать увернуться от очередной ползущей на тебя тени, пока она не оказалась прямо на тебе.

— Что это? — дрожащим голосом спросила девочка. Но Аларм не знал.

— Это тени, — хрипло проговорил Рохан, становясь рядом. — Куда они движутся?

Аларм пожал плечами.

— Может… просто к нам?

Никто ему не ответил. Энни вообще начала от души желать, чтоб всё это было сном. Страшным сном, привидевшимся в душную безветренную ночь.

— Возможно, они просто ищут живых людей, — развивал свою теорию дальше Аларм. — Почувствовали нас и явились. Сюда ведь редко кто заходит.

— А что им от нас надо? — нетерпеливо спросила Энни.

— Надеюсь, что не убить, — мрачно отозвался Аларм, крепче сжимая её руку.

— А ты ещё хотела сунуться прямо к ним в логово, — заметил Рохан. Энни не ответила. А тени всё шли и шли…

Всё шли и шли. Быстрее и быстрее ползя по траве, по стволам деревьев. Странное и страшное зрелище как будто гипнотизировало, от него трудно было оторваться. Аларму казалось, что прошёл уже час, как они стоят вот так, навстречу потоку теней, и смотрят. Руку Энни он так и не отпустил, чувствуя страх девочки.

На луну снова наползла туча, и вдруг далеко впереди метнулось что-то тёмное и объёмное. Это была уже не тень. Больше походило на какого-то зверя. Зверь приближался скачками, прыгая с одной тени на другую, и тени разбегались от него.

— Они бегут от… — Энни дрогнувшей рукой указала на этого «нечто». Аларм тоже это понял. В городе Теней некогда был вход в Подземное царство Пакира. Наверняка оттуда и повылезало немало его чудищ. И может быть, они поселились в руинах, а так как чудища у Пакира были самые разнообразные и необычные, то не исключено, что это чудище охотится на тени.

А тени бегут к ним, живым людям, за защитой.

Раздумывать было особо некогда, потому что «нечто» приближалось. Было оно похоже немного на саблезубого тигра, только чёрной окраски и без таких длинных клыков. Чувствовалось в нём что-то тоже… потустороннее. Как будто оно само было немножко тенью. Может, призрак? В таком случае закономерно, что тени его боятся.

Призрак чудовища остановился прямо перед Алармом. Энни чуть отступила назад.

— Энни, не бойся, это всего лишь при… — начал Аларм и договорить не успел. Призрак бросился на них. Аларм едва успел выставить меч вперёд и толкнуть Энни себе за спину, но, видимо, с последним чуть-чуть опоздал, потому что Энни завопила и покатилась по земле, а зверь напоролся на его меч вскинутой лапой и заревел.

Рохан, Кустар и Пеняр безуспешно пытались помочь Аларму — на их удары призрак попусту не реагировал. Меч Торна — единственное оружие, которое действовало против него. Аларм радовался, что взял с собой именно его, а не обычный меч, хотя была такая мысль — легендарный клинок иногда было жалко таскать с собой по всяким пустякам, вернее, даже просто по привычке. Но сейчас он пригодился. Зверь легко наносил весьма ощутимые удары лапами с длинными когтями, и как пушинку отшвырнул в сторону Пеняра, при том, что когда нападал сам Пеняр, это оказалось всё равно что бить по воздуху. Аларм и не удивлялся. У чудищ Пакира свои странные законы, не имеющие подчас логического объяснения. Ему и самому пришлось нелегко. Дважды зверь чуть не расцарапал ему лицо, задел когтем руку выше локтя.

В тот момент, когда Аларму показалось, что сейчас он не успеет отбить очередной удар лапы, за спиной снова вскрикнула Энни, и мимо его головы пронеслась серебряная вспышка, ударившая прямо в грудь призрака. Чудовище взревело, взвилось в прыжке, дёрнулось… и растаяло прямо в воздухе.

Аларм обернулся. Энни лежала на земле с вытянутой вверх рукой. Рохан уже спешил помочь ей встать, но Аларм его опередил.

— Что это было?

Энни покачала головой. Вцепившись в руку Аларма, она поднялась, болезненно вздохнув, и прошептала:

— Виллина помогла.

Аларм кивнул. Ясно. Хоть кто-то… Хорошо, что Энни догадалась обратиться к Виллине. И хорошо, что Виллина смогла…

Тени застыли вокруг их лагеря. Видимо, больше им не надо было убегать.

Энни едва держалась на ногах, но не плакала, только дрожала от пережитого страха. Казалось, что прошло по крайней мере полчаса, хотя на самом деле вся схватка с призрачным чудовищем заняла всего несколько секунд. Аларм торопливо убрал меч, помог Энни снова сесть на землю, обнял её и проговорил:

— Всё, можешь не бояться. Всё закончилось… — Он заметил ссадины на её локте и лбу. — Больно?

— Нет. А тебе? — Энни коснулась его руки. Аларм поморщился.

— Ерунда.

Энни глубоко дышала, дрожала и никак не могла успокоиться. Рохан снова разжигал костёр. Внезапно стало очень холодно, и подул сильный ветер. Тени задвигались, но не спешили исчезать.

— Вот видите, — сказал Рохан от костра, не оборачиваясь, — а ты, Энни, хотела прямо туда идти.

— Откуда ж мы знали, что там такое, — неожиданно сам для себя возразил Аларм наставнику. Энни вцепилась в его плечи так, что он даже не мог разжать её пальцы. Но не плакала. Вот странное дело… При настоящей опасности не плачет, а когда выдумает себе что-нибудь, так слёзы в три ручья.

— Энни, ты как? — спросил тихонько Аларм у девочки.

— Да мне-то что…

Кустар сочувственно положил ветку ей на плечо. Аларм машинально провёл рукой по волосам девочки и задел ссадину на лбу.

— Что-то тебе всё время достаётся, — чуть улыбнулся он и во второй раз чуть коснулся губами её лба. Это можно было бы счесть даже как нечаянное движение. Поэтому Энни только слабо усмехнулась и пожала плечами, не смущаясь и не убегая. Подошёл Рохан.

— Энни, ты цела?

— Да. — Только теперь Энни внезапно стало очень неловко, и она стала выпутываться из рук Аларма. Он её отпустил, но продолжал обеспокоенно вглядываться в лицо. Рохан хмуро посмотрел на ребят, покачал головой и вернулся к костру.

Чуть позже, когда Энни уже снова заползла в палатку, а остальные ещё сидели, не в силах так сразу отойти от событий, Рохан тихонько сказал Аларму:

— Смотри теперь не оттолкни её.

— Что? — не понял Аларм. Только что тема беседы была другая. Перевязывали его глубокие царапины на предплечье, делились впечатлениями о прошедшей схватке. Следили за тихонько расползающимися тенями. И вдруг…

— Не обидь девочку, — повторил Рохан. — Она тебе верит.

Аларм поморщился.

— Да о чём ты?

— Если ты решил к ней быть равнодушным, то не надо её целовать, — жёстко объяснил Рохан. — Даже в лоб. У тебя на словах одно, а на деле другое.

Аларм скривился ещё сильнее. Вообще-то он и не думал, что Рохан заметит — в тот момент он вроде бы на них и не смотрел. Оно как-то само получилось. Даже Энни не заметила толком. И вообще это не поцелуй. Просто прикосновение мимоходом.

— Ой, ну… нашёл, о чём говорить.

— Я говорю тебе о простых человеческих вещах, — сурово отрезал Рохан. — Кем бы ты ни был — мужчиной, воином, рыцарем, ты прежде всего должен быть честным человеком. Честным с самим собой. Особенно если ты рыцарь!

— Послушай, давай не будем говорить об этом, — попросил Аларм. — Энни мне просто товарищ. И вообще она ребёнок, да ещё с заклятием вечной юности.

«Что у всех за дело до моих личных чувств! — с досадой подумал он при этом. — Не хватало только Рохану влезать». Почему-то посвящать в свои переживания наставника он не хотел больше всего. Слишком суровым и строгим был Рохан, и сентиментальности и чувствительности в нём не было ни на грош. И вот смотрите-ка, озаботился взаимоотношениями Аларма и Энни. Аларму казалось подобное чем-то недостойным. Объяснять же всем и каждому, что ему нравится Элли, он считал ещё более унизительным, хотя в самом чувстве ничего унизительного не видел. Просто говорить об этом… ну нелепо.

— Тогда тем более следи за своим поведением, — хмуро ответил ему Рохан.

На следующее утро от теней вокруг их лагеря не осталось и следа, а погода опять испортилась. Начал даже накрапывать мелкий дождь, к полудню перешедший в неприятную, нудную морось. Путешественники вернулись в Жёлтый дворец, а на следующее утро Энни заболела, да так серьёзно, что провалялась в постели четыре дня, и её дважды в день навещала Виллина. Видимо, сказалось и нервное потрясение, и холодный дождь. Раза два в Жёлтом дворце появилась даже Элли, но ненадолго, и Аларм её почти не видел.

— Ты карьеристка, — хмуро заявила Энни. В её исполнении это звучало довольно суровым обвинением.

Элли приподняла брови.

— Почему?

— Ты всегда ею была. Ты думаешь только о своей работе и совершенно не замечаешь чувства других людей!

Элли улыбнулась и погладила сестру по волосам.

— Зато ты их отлично замечаешь.

Нет, этот разговор не был ссорой. Просто Энни, когда болела, всегда начинала ворчать на всех и вся. Отчасти в шутку. И Элли это знала.

А насчёт «карьеристки»…

— Ты так нравишься Аларму, а сама ему хоть бы чем-нибудь ответила! — напирала на своё Энни. Элли покачала головой.

— Энни, пойми… Он хороший мальчик, но он… — Элли запуталась. Ну как объяснить сестрёнке, что к Аларму она чувствует примерно то же, что когда-то — к своим подрастающим ученикам?

— Тебе неинтересен? — закончила Энни. — Тебе интереснее копаться в заклинаниях и старых книгах? Пытаться изменить мир, себя, окружающих, но в глобальном понимании. Защитить страну и всё такое прочее. Стать самой лучшей и самой могущественной волшебницей за всю её историю…

— Энни, я вовсе не…

— Я не говорю, что ты делаешь это из честолюбия. Ты как всегда — взялась за дело, значит, хочешь достигнуть в нём совершенства, разобраться до конца и докопаться как можно глубже. А простого человеческого счастья тебе не надо?

Элли улыбнулась.

— Я нашла своё счастье. В магии, в исследовании скрытых возможностей слов и собственных сил. В любви окружающих людей, которым я нужна. Мне приятно оказывать им помощь. И защищать их…

— А просто близкие люди тебе не нужны? — буркнула Энни.

Элли наклонилась и обняла её.

— У меня есть ты, есть Страшила, Дровосек, Лев, есть Виллина и Стелла. И это прекрасно. Поверь, я счастлива. И рада за тебя тоже, — с лукавой улыбкой добавила она.

— За меня? — скривилась Энни. — А чего за меня радоваться?

Элли чуть усмехнулась.

— Ну, я полагаю, у тебя тоже всё не так плохо. Верно?

— Аларму нравишься ты, — напомнила Энни. — И очень сильно.

Элли долго сидела в задумчивом молчании на краю Энниной кровати.

— Энни… Ну я не знаю, что тебе сказать. Я ничего не могу с этим поделать. Мне интересно быть волшебницей, королевой… Я как-то не могу ничего почувствовать особенного к одному чужому человеку в отдельности. Ты же знаешь, я всегда была такой.

— Знаю, — вздохнула Энни.

— Поэтому… Поверь, я счастлива, — повторила Элли. — Счастлива своей магией, своей силой, людьми, которые рядом. А если говорить о каком-то прекрасном и романтическом счастье, — она улыбнулась одновременно с сестрёнкой, — то пусть оно будет у тебя.

Аларм за дверью услышал последние слова и решил, что к Энни зайдёт попозже. На пятый день своей болезни Энни уже могла вставать, есть, разговаривать, хотя была ещё слаба для долгих прогулок и работы. Но навестить её уже было можно. Аларм бы и не особо стремился к этому, но его подтолкнул Логон.

Вернувшись к себе в комнату, Аларм выждал час и после этого сделал ещё одну попытку, но внезапно услышал в комнате у Энни голоса сразу трёх волшебниц — Виллины, Элли и Стеллы. Стелла! Она всё-таки очень редко появлялась в Жёлтом дворце. Что её привело сюда сегодня? Просто забота об Энни?

Послышался голос девочки. Слов было не разобрать, звучал он слабо и грустно, с каким-то даже… страхом. Что там ещё случилось? Аларм вертелся так и сяк, пытаясь разобрать, но из дальнейшей беседы вообще не услышал ни слова. Всё как будто звучало в тумане. С досадой он махнул рукой и ушёл в парк. Машинально пришёл к Энниным качелям, печально посмотрел на них, подумал, адресуя в никуда «а ну его», сел и стал тихонько качаться, пока в голове неслись обрывки мыслей и тревог.

На следующий день он снова отправился к Энни сразу после завтрака, прихватив с собой пару пирожных от Твигла — собственно, тоже не по своему почину. И столкнулся с девочкой в коридоре, когда она выходила из своей комнаты.

— Привет! — удивлённо воскликнул Аларм. Энни заметила его и обрадовалась.

— Ой, привет. Ты ко мне?

— Ага. Держи, это Твигл передал. Если тебе, конечно, можно.

— Мне всё можно, — заявила Энни и вернулась в комнату, кивком головы приглашая Аларма туда же. Там был обычный лёгкий беспорядок, и как всегда, несколько немытых чашек на столе. Но Аларм решил не обращать на это внимания. Он смотрел на Энни.

За эти пять дней она немного похудела, побледнела, глаза чуть запали. От Логона Аларм знал, что первые два дня ей пришлось сражаться с бешеной температурой, а потом ещё день выбираться из пониженной, и даже магия Виллины не очень помогала. Но держалась Энни бодро и весело.

— Давай я, — Аларм перехватил у неё тёплый чайник, который тут стоял с утра. Энни, как радушная хозяйка, вознамерилась угостить друга чаем с принесёнными пирожными. — А то ты как-то не очень твёрдо на ногах держишься…

Энни села. Но вид у неё был какой-то нетерпеливый. Словно хотела что-то сказать и никак не решалась.

— Что-то случилось? — поинтересовался Аларм.

— Я расту, — выпалила Энни и закрыла лицо руками.

Аларм выронил чайную ложку.

— Растёшь?

А как же заклятие?

И почему Энни расстроена? Или наоборот, радуется? По её виду не поймёшь. Так вот почему тут вчера была Стелла! Ведь без неё это не обойдётся…

А может… Вдруг Энни так опасно болела, что заклятие мешало выздоровлению? Мало ли, какой там побочный эффект у магии. Всё это Аларм подумал за одну секунду, а Энни уже подняла голову и закивала.

— Расту. Медленно, потихоньку, возможно, с паузами. Ещё ничего не ясно, тут всё-таки магия притормаживает. Но я буду взрослеть. Я буду взрослеть, Аларм, представляешь?! — Она подскочила, снова села, глядя на него… в растерянности. Не рада, но и не огорчена. Скорее, не знает даже, как это воспринимать.

Он тоже смотрел на неё в недоумении, не зная, что сказать.

— Как это выяснилось? — наконец, спросил он, отставив чайник в сторону. Сейчас не до чая.

Энни хмуро посмотрела на него. Неуверенно помахала в воздухе руками, скривилась и сказала:

— Неважно. В общем, выяснилось. Кстати, довольно давно, я просто сама не думала… Стелла сказала, что теперь всё будет непредсказуемо.

— А в чём причина того, что ты стала взрослеть?

Энни мрачно пожала плечами.

— Это может быть что угодно. Элли убеждена, что это я так захотела, и моё желание так активно сопротивлялось магии, что… Виллина говорит, что нервное потрясение плюс болезнь могли сыграть свою роль. Но… ничего неизвестно, и я могу через несколько лет снова остановиться. Это какой-то очень сильный сбой.

— В заклятии?

— И во мне.

Аларм долго смотрел на Энни. Она была расстроена и печально смотрела в окно. Потом повернула голову, встретилась с ним взглядом и снова отвернулась.

— Ты не рада?

— Не знаю.

Снова повисла пауза.

— Почему?

Энни в отчаянии снова повернулась к нему.

— А как я лет через десять буду на Элли смотреть? А через двадцать? Она старше меня, а я… буду старше её. И всё старше и старше… Я этого совсем не хочу. И не хочу снова стареть. Ты не знаешь, что такое старость, а я знаю. То там болит, то сям болит. А ещё проблемы со зрением, отёкшие ноги, прострелы в пояснице, ломота во всех костях, вставные зубы, сердечная недостаточность, и это мне ещё даже шестидесяти не было. А ты представляешь, что у людей в восемьдесят бывает? Конечно, все люди разные, но я второй раз не настроена к этому приближаться.

Аларму не к месту вспомнилась цитата из какой-то давно забытой детской сказки:

— «Болезнь пожилых людей — сердечная недостаточность; а вам, молодым, грозит совсем другая болезнь — недостаточная сердечность» , — пробормотал он.

Энни вскинула на него сердитые глаза, и он осёкся.

— Извини. Вспомнилось просто так… Но ведь ты сказала, что через несколько лет можешь снова остановиться…

— Не знаю. Уж лучше бы я росла как Лили. Медленно, потихоньку… А потом бы умерла, не дойдя до старости. Или ушла бы в Невидимую землю, навсегда, — чуть не со слезами прошептала Энни. — А теперь вообще не знаю, что меня ждёт. Второй раз останавливаться в росте как-то даже унизительно.

Аларм вскочил, опустился перед ней на пол и взял её руки в свои. Заглянул в лицо.

— Послушай. Ты же говорила, что Элли объяснила это твоим желанием…

— Тогда это ещё глупее, — перебила девочка.

— Почему? — не понял он.

— Потому что я ведь специально просила Стеллу поначалу сделать меня двенадцатилетней. А теперь что, выходит, мне внезапно другое понадобилось?

— А ты сама в себе чувствуешь желание взрослеть? — допытывался Аларм, стараясь удержать её взгляд.

— Я не знаю.

И она упорно отводила глаза.

«А вам, молодым, грозит совсем другая болезнь — недостаточная сердечность»…

Аларм мысленно выругал себя, потом чуть мягче — Элли и всех волшебниц. Потом и Энни заодно. Ну не может же он себе вообразить, что перед ним сейчас Элли и что это её он должен утешать. Не может же он заставить себя чувствовать к Энни то же, что и к Элли. Как будто для него составляют секрет Эннины терзания насчёт взросления! Она не хочет взрослеть, потому что Элли одарена вечной юностью. Но она хочет взрослеть, потому что Аларм тем же самым не наделён. Вот и разрывается в противоречиях, не зная, за кем бежать. Секрет прост. Отсюда и сбой в заклятии, которое теперь неизвестно какими последствиями обернётся. Магия — штука запредельно сложная, а рушится порой от одной человеческой мысли.

Вот проклятье. Ну зачем он её тогда целовал? Пусть и только в лоб.

Не исключено, что это послужило толчком к «сбою». В числе прочего. Энни отчаянно захотелось стать старше, привлекательнее в глазах Аларма, ну и мало ли что ещё там ей захотелось.

Но что он может сделать?! Повторять ей в очередной раз все прописные истины — глупо, она их и сама прекрасно знает. Отказаться совсем от общения с ней — чтоб не мучилась? Не получится, они связаны через Виллину и Жёлтую страну. И потом… Аларму почему-то показалось, что если Энни из его жизни исчезнет, то станет как-то пусто и скучно. С ней веселее. Да и в Жёлтом дворце она как яркий лучик. Без неё здесь и впрямь будет тихо, как в могиле.

Что же делать?..

Какие у неё руки горячие…

Аларм встал и положил ладонь ей на лоб.

— У тебя снова жар поднимается, — спокойно заметил он. — И не плачь, а то совсем разболеешься. Слышишь? Вот когда совсем выздоровеешь, тогда и решим, что с тобой делать и с твоим взрослением. Иди ложись. Позвать кого-нибудь? — Больше всего за Энни, пока она болела, ухаживали Логон и Твигл, самые преданные друзья. И Кустар с Пеняром тоже частенько в её комнате околачивались — живые растения оказались хорошими дежурными и сиделками.

Энни замотала головой.

— Нет, не надо.

Она послушно перебралась ближе к кровати и легла. Аларм сел рядом, по-прежнему держа её за руку. У Энни уже лихорадочно заблестели глаза, и щёки стали неестественно яркими.

— Ты… иди, — махнула она рукой. «Не хочет, чтоб я видел её такой», — понял Аларм. Не хочет быть слабой. Не хочет быть маленькой девочкой.

— Я всё равно от тебя никуда не денусь, — с печально-насмешливой улыбкой признал он. — Жёлтая страна, дворец и Виллина… Хотим мы того или нет, а всё время пересекаемся. Ладно, отдыхай.

Он встал и решительно поцеловал её в лоб. В третий раз уже. И неважно, что скажет Рохан. Пусть он, Аларм, и любит Элли, но от Энни ему в самом деле никуда не деться. А её жалко.

Может, он любит её как сестру… Как любил бы свою сестру, если бы она у него была. Кто знает…

Энни проболела ещё почти две недели, и к ней каждый день наведывались гости. То Логон с Твиглом, то Рохан с Саларом. Салар огорчался, что никак не может взяться за новый портрет — Энни на качелях, очень переживал, что ей плохо, и всё просил Виллину помочь девочке, но та качала головой — трудно поделать что-либо, если в конфликт вступает магия и собственные силы юного некрепкого организма. Тут любое вмешательство чародейства могло обернуться бедой.

Сама Виллина, побывав у Энни в очередной раз, строго запретила остальным волновать больную разговорами на острые для неё темы — возраст, взаимоотношения с Алармом и с сестрой, будущее самой девочки как принцессы Жёлтой страны. От переживаний Энни всегда становилось хуже.

Аларм больше к ней не приходил, но подолгу сидел на качелях, ни о чём не думая. Вернее, в голове вертелись каждый раз обрывки мыслей, прошедших диалогов, тех разговоров, которые уже состоялись или могли бы состояться. От Энни ему никуда не деться. Они слишком крепко связаны жизнью. Не без вмешательства Виллины, конечно. Ведь Энни могла бы сейчас жить с сестрой, а вместо этого стала наследницей Жёлтой страны. Но и Виллину нельзя винить. Ей тоже нужна помощь и уверенность, что кто-то останется здесь после неё. На Аларма полагаться нельзя, ведь он может уйти в Пещеру. Хотя его туда и не очень тянет.

А сплетни в Жёлтом дворце расползались с удвоенной силой.

Казалось бы, так мало людей. Нет ни фрейлин-болтушек, ни бездельниц-дамочек. Четверо мужчин (ну и плюс живые растения), все заняты делом. Но разговоры за спинами главных участников действия не умолкали. Главным переносчиком «кто, где и когда» служил, конечно, Твигл. Главным раздувальщиком «как, почему и что теперь будет» — Логон. Салар слушал с переживающими глазами. Рохан — хмуро и сурово. Виллина никого не слушала, она предпочитала смотреть сама, и никто не сомневался в том, что она видит намного больше, чем все остальные, вместе взятые. Больше, чем даже сами «главные герои».

Виллина слишком хорошо знала обоих. Она видела, что Аларм восхищается Элли, что он жизнь за неё готов отдать, что однажды и доказал. Но, вообще-то, жизнь он готов отдать за любого. Окажись тогда, в Городе Теней, на месте Элли, Страшилы и Стеллы какие-нибудь совершенно посторонние люди, Аларм бы поступил так же. Просто чуть менее порывисто.

А любовь… Ну что любовь? Желание быть вместе? Физическое влечение? Удобство в сопоставлении характеров и способностей? Постоянное взаимодействие? Способность к каждодневным мелким жертвам и терпению?

В любом случае, Виллина видела: то восхищение, которое Аларм испытывает к Элли, вряд ли можно назвать той любовью, которая соединяет людей навсегда. Возможно, он всю жизнь будет ею восхищаться, и замирать при звуке её голоса, и вздрагивать от её дружеских прикосновений. Но это восхищение. И всё.

Потому что, как бы там ни было, он всё равно утешает Энни, защищает Энни, трудится рядом с Энни, помогает Энни, непринуждённо болтает с Энни, терпит вспышки характера Энни, обнимает и целует (пусть пока что только в лоб) тоже Энни. Он не считает это любовью, потому что всё это не настолько красивое и волнующее душу и сердце, чем то, что он испытывает к Элли. Но расстаться навсегда с Энни он не сможет. Просто не сможет сам.

* * *

(Три месяца спустя)

— Ну и как ты собираешься предстать перед рудокопами? — критически осведомилась Ланга, оглядывая Энни со всех сторон и вертя как куклу.

Договориться с Лангой оказалось просто. Она против Энни предубеждений не имела, ей ничего не «казалось» и не «ощущалось», а Энни была искренна, но настойчива. И вообще была представлена полномочной представительницей Элли — как Хранительницы, — и Виллины — как правительницы Жёлтой страны и личной наставницы самой Энни. А с ними Ланга предпочитала не спорить ещё до того, как переговорила с Энни. А после беседы поняла, что лучше и с Энни не спорить. Толку не будет, потому что эта девчонка всё равно останется при своём.

А вот с рудокопами дело обстояло сложнее.

— А что такого? — не поняла Энни вопроса Ланги. — Я принцесса Изумрудного города и Жёлтой страны и младшая сестра Хранительницы. Понимаю, что это для них ничего не значит, но если мы собираемся предложить…

— Это для них действительно ничего не значит, — перебила Ланга. — Кто такая Энни? Ответь, Аларм, кто такая Энни в истории страны Рудокопов?

Аларм, присутствующий тут же и сидящий в кресле в стороне, пожал плечами.

— Энни все в Волшебной стране знают.

— Объясняю для непонятливых, — раздражённо объявила Ланга. — Элли для Рудокопов — некий символ. Символ спасения, уже дважды. Первый раз она их спасла много лет назад, вернув Усыпительную воду и избавив народ от семи королей. Второй раз — недавно, победив Пакира. А кто такая Энни?

— А что, мне обязательно тоже надо быть неким символом? — хмуро поинтересовалась Энни. Быть просто флагом в руках других как-то не очень хотелось.

— Не обязательно. Но желательно — иначе они тебя просто не послушают. Или, может быть, и послушают, но снисходительно, как маленькую девочку. Послушают и разойдутся по своим делам. Вот если бы перед ними вышла и высказалась Элли, другое дело.

Энни с недоумением посмотрела на принцессу. Ланга как будто на что-то намекала, но неясно, на что именно.

— Но Элли занята в Изумрудном городе, — наконец сказала девочка.

Ланга посмотрела на неё как на недоумка, и Энни возмутилась:

— Ну чего ты от меня хочешь? Трудно прямо объяснить, да?

— Ладно, объясняю, — рассмеялась Ланга. Её смех Энни не понравился. Был он какой-то всё-таки недобрый. — Ты должна будешь вести себя перед рудокопами так, чтобы они подумали, будто ты — Элли.

И Аларм, и Энни вскинули на Лангу изумлённые глаза.

— Что за чушь! — воскликнула девочка.

— Я боюсь, не получится, — более спокойно заметил Аларм. — Энни при всём желании не сможет изобразить Элли. Её отличат сразу, во-первых, по поведению, во-вторых, у них всё же есть внешняя разница.

Ланга задумчиво поморщилась, снова повертев Энни вправо-влево за плечо.

— Чуть длиннее волосы, несколько веснушек, чёлка… очертания рта и подбородка, ресницы светлее… рост… интонации и высота голоса… — Она со смешком повернулась к Аларму. — Даже не прибегая к магии, можно сделать Энни точной копией сестрицы. Во всяком случае, для посторонних глаз, которые крайне редко видят ту и другую. Поведение тоже дело поправимое.

— Мне кажется, этого делать не стоит, — спокойно возразил Аларм, поднимаясь. Энни закивала.

— Мне тоже так кажется.

— Дело ваше, но я бы вам советовала меня послушаться, — пожала плечами Ланга.

— Я не собираюсь никому врать и выдавать себя за другого человека! — возмущённо заявила Энни.

— А тебя никто и не заставляет. Ведь необязательно кричать на всех перекрёстках, что ты Энни, а не её сестра. Никто не будет знать, кто ты на самом деле. Просто каждый подумает так, как ему будет легче. Кто-то узнает в тебе Элли, кто-то тебя саму.

— Ланга, я думаю, стоит обойтись и без этого, — чуть суровее и настойчивее сказал Аларм. Принцесса развела руками.

— Ну, я не настаиваю. Но всё же… — она коварно улыбнулась, — подправить Энни чуть-чуть облик стоит. Без магии, не волнуйтесь. Превращать её в Элли я не собираюсь, но двенадцатилетнюю девочку в самом деле никто не будет слушать.

— Мне тринадцать, — оскорбилась Энни.

— Не суть.

…Ланга настояла на том, чтобы Аларм рядом с Энни перед рудокопами не маячил. Несмотря даже на то, что он был инициатором, он имеет более тесное отношение к их народу (как-никак сам…), и даже на то, что он сопровождает Энни и, фактически, её телохранитель.

Поэтому Аларм сидел и ждал. Две принцессы — одна холодная и жёсткая, как льдышка, другая светлая и радостная, как маленькое солнышко, — ушли готовиться к переговорам. Что они там делали и о чём говорили, было неясным, но Аларм больше часа ждал, чтобы немного проводить Энни и дать ей последние добрые советы.

Распахнулась дверь на следующем этаже.

— Последняя решающая проверка, — со своим обычным насмешливым высокомерием провозгласила Ланга. Не потому, что была гордая всегда, а просто этот тон вошёл у неё в привычку. — Юная фея, прошу вас.

Аларм встал, во все глаза глядя на ту, что спускалась к нему по узкой лестнице. Он твёрдо знал, что это была Энни, и всё же… Всё же можно было бы и обмануться. Высокая причёска, в которой не видно длины волос, платье в пол с затянутой талией и пышными оборками сверху и снизу. На лице ни следа веснушек, губы чуть ярче, чем обычно у Энни, ресницы чуть темнее. На голове — обычная Эннина скромная диадема, надеваемая на самые торжественные случаи, но об этом ведь знал только Аларм… Осанка, походка принцессы — или королевы. Тринадцатилетнюю девочку превратили в пятнадцатилетнюю барышню.

— Ну как? — взволнованно спросила Энни, спустившись и подойдя к Аларму чуть ближе. — Есть какой-то шанс?

— Если ты о шансе таким образом безраздельно завладеть его вниманием, то безнадёжно, пожалуй, — ехидно заметила Ланга, тоже спускаясь. Энни резко обернулась и погрозила ей кулаком, но принцесса только рассмеялась. — Аларм, что скажешь?

Аларм, прищурившись, оглядел Энни с ног до головы.

— Если не будешь грозить моим соотечественникам кулаком, то, возможно… один из ста, что в тебе не разгадают буйную девчонку. — Хотя на деле он готов был дать и больше. Перед ним в самом деле стояла почти точная копия Элли, ну может, на год помладше, — но он ведь видит Энни каждый день и знает её слишком хорошо… Да и с Элли встречался чаще, чем рудокопы.

— Кто платье переделывал? — критически поинтересовался он у Ланги. Вариант, что у принцессы Тьмы нашлось в запасе изумрудное платье размера Энни, был маловероятен, значит, она над ним поколдовала. Спасибо ещё, что не над лицом. Хотя, Энни всё-таки стала чуть выше. Каблуки, что ли? Мало ли, какие там заморочки у девушек имеются в запасе.

— Ну я, а что? — отозвалась Ланга.

— Это больше платье для бала, чем для деловых переговоров.

— Можешь с ней потом потанцевать, если хочешь, — небрежно отмахнулась Ланга всё с той же насмешливой иронией. — А пока сойдёт и так. Деловое строгое платье девочку бы сразу выдало, фигурка не та. А твои соотечественники всё же не такие знатоки этикета высшего света Верхнего мира… да и вообще этикета. Энни, пройдись-ка.

Энни послушно сделала несколько шагов в сторону, повернулась, снова отошла. Ланга смотрела на это, морщась. Потом решительно хлопнула в ладоши.

— Нет, нет и нет. Ты пытаешься изобразить взрослую элегантную леди, а тебе надо изобразить всего лишь собственную сестру. Ага, кажется, знаю.

Она подошла к Энни и что-то лукаво шепнула ей на ухо. Девочка в ответ сердито сверкнула глазами. Ланга раздражённо взмахнула руками.

— Не тупи! Даже у Корины это когда-то получилось. А у тебя уж тем более. Верь и будь ею. Так, чтобы в это поверил даже он, — и принцесса кивнула в сторону Аларма.

Аларм посмотрел на Энни. Догадался, о чём говорит Ланга… Но она была неправа. Элли не должна быть такой, какой предлагает быть Ланга. И он негромко подсказал:

— Счастливая своей магией и симпатией всех окружающих, никого не выделяющая из толпы… Тебе нравится быть королевой и волшебницей, помогать всем людям сразу, защищать свою страну. Ты старше меня, ко мне относишься с дружеским снисхождением. Энни, — перешёл он на тон пожёстче, — не пытайся мне понравиться сейчас. Ты Элли, а Элли все эти личные отношения только тяготят. Давай.

Ланга, если и удивилась такому резкому противоречию своим советам, то виду не подала. А Энни широко раскрыла глаза, но медленно кивнула. Отвернулась. Снова прошла вперёд, назад, подняла голову и улыбнулась. Спокойной, ровной улыбкой принцессы — или королевы.

Да. Так улыбалась Элли. Аларм с готовностью кивнул:

— Теперь лучше.

И отвернулся.

На самом деле было хуже. И хорошо, что всё это — всего лишь подготовка к дурацкому спектаклю, ни с того ни с сего придуманному Лангой. И больше он не увидит этой равнодушной вежливой улыбки на лице Энни.

— …Ну и зачем всё это было надо? — раздражённо спросила Энни у Ланги, когда они возвращались с переговоров. — Я там ничего и не сделала. И кстати, все, по-моему, очень удивились, что ты меня не представила.

Ланга самодовольно улыбнулась.

— Почему же, я представила.

— Ага! Сказала, что «вы все её прекрасно знаете» и уселась на место. В жизни не видела такого идиотского спектакля, — в сердцах выпалила Энни и осеклась. Ланга могла обидеться.

Но Лангу можно было обидеть только прямым выстрелом в голову.

— Обрати внимание — я не соврала. Тебя действительно все прекрасно знали, — снисходительно объяснила она.

— Прекрати цепляться к словам!

— Кто бы говорил насчёт слов. А зачем всё это было надо — объясню. Не только для народа рудокопов, как ты уже догадалась. Или ещё не догадалась, а?

Энни забежала вперёд и перегородила Ланге дорогу.

— Объясняй немедленно!

Ланга с деланной усталостью махнула рукой.

— О, только не надо воплей и истерик. Разумеется, то, что я сказала, было правдой — двенадцатилетней девочке…

— Тринадцатилетней!

— Не суть… никто не поверил бы. Никто бы тебя не послушал. А так ты предстала перед ними взрослой, загадочной принцессой или королевой — как уж там кто подумал. Кстати, ты чудно сыграла свою роль, поздравляю. Но есть ещё один рудокоп, который, — Ланга коварно улыбнулась, — в курсе этого спектакля больше, чем все остальные. И которого с сестричками-феями из Большого мира связывает нечто большее, чем просто деловые отношения. А? Я права?

Энни продолжала идти по коридору спиной вперёд, потому что Ланга останавливаться не собиралась, а Энни хотела смотреть ей в лицо.

— Тебя это не касается.

— Да что ты? Возможно. Но мне как-то не всё равно, куда переселяются мои бывшие подданные и кто за них будет нести ответственность. Ты? Аларм? Твоя сестра? Личные чувства таких высокопоставленных особ, как вы, могут серьёзно отразиться на политических вопросах. А я кое-что вижу, — Ланга усмехнулась. — И если это вижу даже я, то наверняка видит и старуха Виллина.

— Виллина не старуха!

— Да? Ну что ж, наверное, я перепутала её с той молодой и красивой, — издевательски протянула Ланга. — Но опять же не суть. Даже в Подземной стране, изредка пересекаясь с твоим рыцарем, я вижу, что он, скажем так, одержим душевными страданиями по поводу тебя и твоей сестры. Он любит её, а ты любишь его. Так?

— Не так, — хмуро ответила Энни.

— Да? Он отвечает тебе взаимностью? — насмешливо удивилась Ланга.

— Нет! Мы просто…

— Просто друзья, — с сарказмом перебила её Ланга. — Скучная и избитая формулировка, особенно когда она не соответствует истине. Зачем же он тогда сказал «не пытайся мне понравиться»?

— Послушай! — сердито воскликнула Энни. — Мне всего тринадцать лет…

— И я ни за что не поверю, что девочки в тринадцать лет ещё не способны влюбиться в красивого, умного и смелого рыцаря, — закончила Ланга. — Тем более что, как всем известно, тебе на самом деле не тринадцать.

— Тебя это не касается, и я не желаю продолжать этот разговор! — вышла из себя Энни. Ланга самодовольно пожала плечами.

— Как хочешь. Но мне кажется, сегодняшний «спектакль», как ты его назвала, Аларму вполне помог определиться.

— Стоило устраивать, — пробормотала Энни, но едва слышно.

…Аларму снился бал в Жёлтом дворце. Неприятная громкая музыка, звучащая со всех сторон. Люди или не люди, толпящиеся кругом. Здесь было душно, тесно и очень неуютно. Аларм во сне в растерянности протискивался между незнакомыми людьми (или не людьми), пытаясь найти выход, но дверей в зале не было. Чем дальше, тем меньше этот зал был похож на зал Жёлтого дворца. А потом перед ним оказалась Элли, в том нелепом платье с оборками, что вчера было на Энни. Она качала головой из стороны в сторону и призывно улыбалась. Он обрадовался и протянул ей руки, а она внезапно бросилась к нему и поцеловала в губы. Аларм замер на месте, не веря происходящему, не в силах отпустить её… И вдруг она отступила и рассмеялась, черты её лица чуть изменились, на носу проступили веснушки, растрепалась короткая чёлка, и перед ошеломлённым Алармом оказалась Энни, удивительно похожая на свою старшую сестру. Звонко смеясь, она закружилась на месте, а он в ужасе пытался поймать её за руку, чтоб удостовериться в обмане, но так и не желая верить, что это именно она. А вокруг уже никого не было, и звонкий смех волнами раскатывался в пустом зале, эхо резало слух, хотелось убежать отсюда, Аларм в отчаянии оглядывал стены в поисках двери, потом схватился за меч…

Он сел на кровати и быстро огляделся. Нет, он не в Жёлтом дворце, он всё ещё в Подземном царстве. Он, Энни, его отец и несколько других рудокопов в гостях у принцессы Ланги в её Чёрном дворце. Правда, Энни почти что не показывается остальным… Впрочем, это сейчас неважно.

Главное, что всё это только приснилось. Но странно, почему же такие реальные ощущения? Ощущения, которых ещё никогда не было наяву. Ведь наяву его ещё никто не целовал… так. И он сам тоже… А впечталение такое, будто это произошло на самом деле.

Аларм подошёл к окну и отодвинул штору. Здесь трудно было сказать, когда ночь, когда день, освещение всегда было одинаковое. Но сейчас Аларму хотелось, чтобы было как можно больше света.

Кто же всё-таки ему снился? Элли? Или Энни? Он бы их различил с первого взгляда, даже если бы они вдруг стали близнецами. А во сне вот не смог. Хотя, это же сон. В нём всё меняется само по себе.

Дурацкий сон. Аларм же теперь в глаза Энни смотреть не сможет.

В книгах, которые он иногда читал, поцелуи допускались крайне редко и в большинстве случаев только между женихом и невестой. Обычно Аларм при чтении такие места пропускал — неинтересно. Он вообще старался выбирать литературу «без невест». Но во всяких рыцарских легендах или приключенческо-исторических романах о временах Эпохи Королей время от времени всё равно возникали какие-нибудь прекрасные дамы. В категорию прекрасных дам в представлении Аларма прекрасно вписывалась Элли, но Энни к ним даже и близко не стояла. Прекрасными дамами восхищаются на расстоянии. Каждый их взгляд запоминают надолго. Любое прикосновение к ним граничит с кощунством, а дозволение такового является высочайшей милостью. В частности, можно целовать им руки. Но не более.

И конечно уж, вести себя с ними не так, как он с Энни. Скоро и в самом деле целоваться начнут, тьфу ты…

Но ей всего двенадцать лет. Или тринадцать. Она ещё ребёнок. Собственно, и он ещё не сильно взрослый — что такое семнадцать лет, мальчишка. К тому же он будет взрослеть, стареть, а Энни нет.

И Элли тоже не будет…

«А как же я? — хотелось в отчаянии спросить Аларму, — Почему я должен становиться старым? Эти девочки, прекрасные и юные, будут лет через двадцать смотреть на меня со снисходительным равнодушием, через сорок — с отвращением, а через шестьдесят я для них вообще не буду существовать. Возможно, я уже умру…».

И в него уже не влюбится ни Элли, ни даже Энни. Это сейчас, пока он ещё сам юный и красивый, она ловит каждую его улыбку. А лет через десять он уже не сможет её обнять, как свою подругу. Кто знает, что за фокус выкинет то заклятие на ней, что уже дало сбой. Тем более что и сама Энни не сможет решиться окончательно расстаться с юностью. Ведь её сестра не взрослеет.

Значит, выход только один. Аларм должен всеми правдами и неправдами стать таким же, как они. Может, это и очень эгоистично, но… ведь Энни наверняка тоже этого хотела бы.

Значит, теперь, как только они вернутся в Жёлтый дворец, он пойдёт и объяснит всё Виллине. Кратко и не вдаваясь в сентиментальные подробности. И пусть волшебница сама гадает, ради кого он об этом просит — ради того, чтоб иметь шанс на внимание Элли, или же ради того, чтоб не огорчать Энни. В конце концов, Аларм и сам это не очень понимает. Но оставлять всё как есть больше нельзя.

Весь следующий день он избегал встречаться с Энни взглядом. Слишком живо было ещё воспоминание о поцелуе во сне, который чувствовался как настоящий. И кто всё-таки там был, в этом сне, Аларм тоже старался не думать.

В Подземное царство на остров Горн Аларм и Энни прибыли порознь — он от рудокопов, а она из Изумрудного города, через Ущелье драконов. Но вернуться в Жёлтый дворец решили вместе, тем более что до него был известен самый короткий и прямой путь — вверх по реке.

— А мы сможем проплыть вверх по течению? — засомневалась Энни, когда Аларм ей это предложил.

— Сможем, — уверенно ответил он.

— А потом сможем выбраться?

— Энни, — слегка рассердился он, — если я это предлагаю, значит, я знаю, о чём говорю.

— И проход сверху не будет закрыт?

— Не будет. Я лично его открывал и лично просил Рохана, чтоб он не запирал кладовку.

Раньше проход в Подземное царство, начинавшийся в подвале Жёлтого дворца, был забит досками, но не так давно Аларм, понявший уже, что теперь это станет кратчайшей дорогой до Подземелья, решил сделать там что-нибудь более удобное, и теперь там была такая дверь, какая бывает на погребах. Дверь не запиралась, но была с хитрым замком, открывавшимся спрятанным рычагом как снизу, так и сверху. Изобретение Салара. Таким образом, никто посторонний проникнуть туда не смог бы, а если вдруг Аларму понадобилось бы воспользоваться короткой дорогой, то он бы не оказался запертым внизу.

Выслушав все эти доводы, Энни согласилась. Путешествие по подземной реке её очень привлекало. Тем более что она на ней ещё ни разу не была — когда армия Света шла к острову на кораблях, девочку с собой не взяли, а потом ей тем более там было нечего делать.

Отправились в путь вместе с рудокопами, на их корабле. Энни, помня о том, что её должны принимать за сестру, изо всех сил старалась этому соответствовать, а Аларм при посторонних не называл её прямо по имени. И вообще к ней почти не обращался. В роли старшей сестры Энни становилась ещё более неприступной, чем настоящая Элли. Выдержанные светские улыбки, осанка королевы, непременные подобранные волосы и одежда, по максимуму скрывавшая недостатки подростковой фигуры. Кроме того, ей ежедневно приходилось замазывать веснушки и подкрашивать ресницы. Как-то раз, когда рядом никого не было, Аларм обратил на это внимание, и Энни с досадой призналась:

— Ты не представляешь, как мне это всё надоело.

Аларм задумчиво окинул её взглядом.

— Я думал, тебе это нравится.

Энни облокотилась на борт корабля и уставилась на берег реки.

— Что нравится? Это цирк какой-то. Зачем мне врать этим людям? Ланга меня просто подставила. А потом и Элли вынуждена будет им врать, делая вид, что тут была она, а не я. Как-то по-идиотски всё получилось.

Аларм улыбнулся. Энни от старшей сестры отличала прежде всего эмоциональность.

— Хорошо, что я с ними почти не общаюсь, — вздохнула Энни. — Так что тут нечему нравиться, — закончила она.

Аларм хитро усмехнулся.

— И тебе не хочется немного побыть взрослой и красивой девушкой?

Энни повернулась к нему.

— Ой, вот только не дразни меня!

— Не буду, — легко согласился Аларм. — Тем более что тебе не идёт ничья роль, тебя всё это портит. Ты мне больше нравишься настоящей.

Он прикусил язык, поняв, что ляпнул что-то не то. Энни же вообще, казалось, была испугана.

— Я просто хотел сказать, что ты… что тебе лучше быть самой собой, а не кем-то. Даже когда ты делаешь вид, что ты принцесса, всё равно это ты, а не кто-то другой, — взяв себя в руки, постарался объяснить Аларм, надеясь, что не краснеет при этом, и глядя на девочку спокойно и прямо.

А ещё стараясь не вспоминать о том недавнем сне.

— Спасибо, я поняла, — с сарказмом ответила Энни. — Тебе просто неприятно, что я, глупая девчонка, пытаюсь изобразить из себя великолепную и прекрасную королеву. Тебе противно смотреть на то, что кто-то пытается пародировать твою даму сердца, но поверь, мне тоже этот фарс надоел. Поэтому, как только мы приплывём, я с радостью снова стану глупой девчонкой. С веснушками!

Она решительно развернулась и ушла прежде, чем Аларм успел её остановить и объяснить, что всё совсем не так.

Вот и веди себя после этого искренне. В следующий раз надо задумываться над словами, перед тем как говорить. Не всегда то, что идёт от сердца, может быть высказано прямо.

Исторические места. Когда-то армия Света шла здесь на кораблях, направляясь в море Пакира. На битву. Вот здесь на них напали ожившие скалы. Аларму, с одной стороны, не хотелось вспоминать все те ужасы войны, но с другой стороны, что-то тянуло на эти мысли и воспоминания. Он машинально поправил меч на боку. Интересно, наступит ли когда-нибудь время, когда уже не надо будет носить его с собой? Хотя, Аларм привык к оружию и без него себя просто не представлял.

Войны сейчас вроде бы и нет, а отголоски её вспыхивают то там, то здесь. И чудища Пакира ещё не перевелись. Напал же на них какой-то призрак на границе с Пустошью Теней? В Голубой стране, говорят, тоже их полно. Разбежались, когда рухнула Бесконечная стена. Но там их вылавливает волшебница Корина со своими помощниками — Аргутом, Тамизом, Людушкой и Агнет. Из них сформировалась неплохая команда. Проблема в том, что пакирова нечисть не слишком-то даётся в руки, и наткнуться на неё легче случайно, чем выслеживать по несколько недель. На одном месте сидеть эти чудища тоже не любят.

В Жёлтой же стране их оплотом является Золотой лес. Ланга говорила, что пытается отозвать всех, живущих там, в Подземелье, но они её не очень-то слушаются. Одичали. И что теперь с ними делать, непонятно. Пока они там сидят, не так страшно, но вдруг разбегаться начнут? Да и не очень хочется иметь в своей стране такой гадюшник.

В своей стране. Нет, Аларм никогда не смирится с тем, что Жёлтая страна будет для него чужой.

Из-за дурацких секретов, в которые вынужденно играла Энни и которые так же вынужден был поддерживать Аларм, рыцарь даже не мог нормально разговаривать с отцом. Олдар ведь иногда расспрашивал его о юных феях, в том числе и о присутствующей, и Аларм каждый раз должен был увиливать от прямых ответов и не называть её имени. Олдар, как и некоторые остальные рудокопы, не мог понять точно, Элли ли с ними сейчас плывёт или Энни (а те, кто составили определённое мнение, разделились — одни были свято уверены, что с ними Элли, другие опровергали это). В Подземном мире магия Элли всё равно не действовала, и даже если бы Элли была настоящая, доказать свою личность таким способом она бы не могла, а Энни это было и на руку — она-то волшебной силой не владела. К концу плавания она держалась в своей роли уже совсем уверенно. Ей порой и самой начинало казаться, что она немножко всё-таки Элли. Только Аларм смотрел на неё неодобрительно, и в конце концов девочка решила держаться от него подальше. Неизвестно, чем он там недоволен, но ей же не нравится, когда на неё так смотрят!

Однажды она тоже столкнулась в диалоге с Олдаром, и очень пожалела, что не стала придерживаться пустой светской тематики, когда разговор идёт, но идёт ни о чём. Заговорили о Жёлтой стране, и Энни очень следила за тем, чтобы не выдать себя случайной фразой. Ограничиваясь общими замечаниями, которые вполне могла выдать как она сама, так и её сестра, она лихорадочно пыталась придумать предлог уйти, а Олдар сказал:

— Я знаю, что Аларм очень привязан к этой стране.

— Да, — старательно улыбнулась Энни, — возможно. Я не знаю. — Хотя она знала.

— А как он относится к вам? Мне показалось, он чем-то огорчён, — Олдар пристально смотрел на девочку. Энни деликатно пожала плечами.

— Я смею надеяться, что мы с ним друзья, и я его стараюсь ничем не задеть и не обидеть, — осторожно ответила она. Хотя это и сильно грешило против истины — уж как часто она его сознательно задевала, да побольнее. Но так могла ответить Элли.

Олдар, однако, таким ответом был неудовлетворён и в тот же вечер спросил сына:

— Мне показалось, или ты в самом деле расстроен из-за твоей подруги? Вы поссорились?

— Нет, — ответил Аларм.

Олдар обладал достаточным жизненным опытом, чтобы в этом ответе услышать тот тон, которым обычно молодые люди говорят о ссоре с девушками, но желают скрыть этот факт от посторонних. И прежде всего — от собственных родителей.

Ну ладно, не хочет говорить, не надо.

— А что насчёт Жёлтой страны? Ты всё-таки мечтаешь остаться там?

Аларм улыбнулся.

— Если рудокопы будут переселяться туда, там будет не так пусто. И мы будем крепче связаны.

— А что об этом думает принцесса Энни?

Аларм пожал плечами.

— Она не против переселения. Но ей всё равно ещё учиться и учиться, она же совсем девочка. Виллина как-то намекала, что раньше, чем лет через десять, ни о каком правлении Энни не может быть и речи.

Олдар поморщился.

— Нет-нет, я не об этом… Вы что же, с нею будете править вдвоём?

Аларм озадаченно скривил губы. Он и сам толком не представлял, что будет когда-нибудь, через десять лет.

— Даже не знаю. Скорее всего, я буду кем-нибудь вроде её помощника. Я же не стремлюсь в правители и короли.

— А она? — улыбнулся Олдар.

— Она тоже, но Виллине необходимо кому-то передать Жёлтую страну. А у королевы Элли уже есть трон, и второго ей не надо. Поэтому мы все невольники политических необходимостей, — вздохнул Аларм.

Что-то в этом разговоре ему не нравилось. Не хватало ещё, чтоб отец сейчас начал интересоваться его личными чувствами. На то они и личные, чтоб разбираться с ними самому, не делясь с другими. Особенно с отцом об этом разговаривать просто смешно. Почему-то Аларму всегда было легче выплёскивать свои наболевшие тайны тем, кто его знал как можно меньше. С близкими делиться сокровенными размышлениями было неловко. Мало ли, какое мнение о нём у них останется после таких откровенных разговоров. Лучше оставаться в глазах друзей и родственников безупречным, бесстрастным смелым рыцарем, чем превратиться в нелепого влюблённого мальчишку. А те, кто о нём не знают — им-то всё равно, кто он. И ему всё равно.

— Ну а если, допустим, ты когда-нибудь… — Олдар замялся, и внезапно Аларм понял, что он хочет сказать. Ещё этого не хватало!

— Отец, принцесса Энни под заклятием вечной юности, и всегда останется девочкой. — О том, что заклятие на Энни дало какой-то странный сбой, он предпочёл умолчать. — А фея Элли мне не симпатизирует. Так что давай не будем об этом говорить, ладно?

— Хорошо, — согласился Олдар. Дальнейший разговор протекал исключительно на тему Жёлтой страны без малейших затрагиваний взаимоотношений Аларма с двумя сестричками… Которые на последние несколько дней в нелепом спектакле слились в одну. Аларм покосился на движение в стороне, в нескольких шагах. Энни в роли Элли любезно улыбнулась ему и Олдару и плавной, сдержанной походкой прошла дальше.

Никогда он больше не хочет видеть такой улыбки на её лице. Хватит с него того, что так улыбается Элли.

Пусть уж лучше приснится ещё один поцелуй, чем такое будет продолжаться и дальше.

Настало время, когда Аларм и Энни сходили на берег. Теперь им оставалось только подняться по длинной лестнице (что займёт часа три-четыре), и они будут прямо под Жёлтым дворцом.

Прощание прошло спокойно и сдержанно, без особых эмоций. Рудокопы для друзей были всего лишь попутчиками, любезно согласившимися подвезти. Энни изящно кивала головой, махала рукой, не забывая улыбаться приклеенной улыбкой. В длинном платье с затянутым широким поясом и двойной пелериной она и впрямь выглядела старше своих не то двенадцати, не то тринадцати лет. Да плюс причёска. Туфли у неё тоже были на каблуках, но под платьем их не было видно. Только Аларм это замечал. Он с вежливо-отстранённым выражением лица подал ей руку, когда они с корабля сначала спускались в маленькую лодку, а потом выходили на берег. Энни почти ничего не говорила. Только вежливое светское прощание.

Наконец, когда корабль скрылся из виду, она совсем не столь утончённо села на камни.

— Ну наконец-то можно не притворяться. Господи, как мне надоела эта клоунада!

— А зачем ты согласилась? — пожал плечами Аларм.

— Спроси у Ланги, — огрызнулась Энни.

— А у тебя что, своей воли нет?

— Слушай, ты думаешь, мне всё это нравится, да? — возмутилась Энни его спокойному тону. — Мне вообще неприятно врать!

— Ты и не врала, — Аларм преувеличенно внимательно осматривал лестницу.

Энни глубоко вздохнула и встала.

— Можешь передать мне сумку? Мне до ужаса надоело это длиннющее платье. Как только Элли в таких ходит постоянно?..

Аларм молча передал ей сумку, девочка ушла за ближайшие высокие валуны и вскоре вышла оттуда в более привычном для него виде. Он даже улыбнулся невольно. Жёлтенькое платье чуть ниже колен, сверху тёплая белая кофта. Привычные веснушки и чёлка. Наряд вообще-то не для подземелий, но ничего, сойдёт. Здесь не дикие пещеры, а вполне цивилизованная человеческая лестница.

Энни с любопытством смотрела на него.

— Что? Наконец-то перестала глаза мозолить своим дурацким притворством?

Аларм вздохнул в ответ и спустился на одну ступеньку ниже — так, чтобы стоять почти вплотную к девочке.

— Вот интересно, что мне такое сделать, чтобы ты перестала ревновать?

— Что? — возмутилась Энни. — Что ты со своей ревностью…

Аларм расхохотался, не выдержав, и Энни замолчала, обиженная донельзя.

— Я? Это ты себе вечно что-то придумываешь.

— Я придумываю?!

— Так, стоп, — прервал её Аларм. — Это пустой разговор. Мы же уже когда-то выяснили, что мне от тебя всё равно никуда не деться. Давай не будем начинать снова.

Энни отвернулась.

— Ты на меня смотрел и думал, что лучше бы здесь была настоящая Элли. Видеть же меня заменой ей тебе всегда было неприятно, а сейчас особенно.

Аларм взял её за обе руки.

— А что ещё, интересно, я думал? — улыбнулся он. Энни с недоверием посмотрела на него и вдруг смущённо засмеялась.

— Ну а что? Разве не так?

— Не так. Как я уже сказал, я предпочитаю видеть тебя настоящую. Роль другого человека никому не идёт, а особенно тебе. Пойдём? — Он потянул её в сторону лестницы.

Энни недовольно скривилась.

— Я тебе не верю.

Аларм остановился в отчаянии.

— Энни, ну в самом деле, что мне сделать, чтобы ты перестала по каждому ничтожному поводу придумывать всякую ерунду?

— Ещё скажи, что это девчоночьи глупости, а ты такой умный, — буркнула Энни.

— Если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, то скажу, — кивнул Аларм. — Ну так что? Как с тобой договориться, чтоб такого больше не повторялось?

Энни долго стояла в задумчивости, закусив губу. А потом неохотно ответила:

— Ладно. Извини, постараюсь больше такого не повторять.

— Вот и умница, — Аларм легко провёл рукой по её волосам. Энни отпрянула, но он уже снова тянул её за руку к лестнице, и ей пришлось пойти за ним.

«Что мне сделать, чтобы ты перестала ревновать?» — мучительно вертелся вопрос у неё в голове. Она разве ревнует? Ревнуют тех, кто хоть как-то проявил свою симпатию или увлечённость. А он пока никак не проявил. Ну, если не считать тех поцелуев в лоб, которые произошли однажды, давным-давно. И того, что он повторил — он всё равно от неё никуда не денется. И несколько раз он проговаривался — то скажет, что он только «минимум друг», то вдруг сорвётся, что она ему «больше нравится настоящей»…

Она бы сказала, что ему сделать. Только вот шанса на то, что он это сделает, нет.

Он никогда её не полюбит.

Хотя бы потому, что ей всего тринадцать лет.

— Ну что ж, рассказывайте, — с улыбкой предложила ребятам Виллина. Все собрались в комнате волшебницы. Даже Кустар с Пеняром. Энни и Аларм, герои дня, сидели в центре и едва успевали отвечать на все вопросы. Вернулись, да ещё и с таким успехом!

Рассказывать Аларм предоставил Энни, но она, вопреки ожиданию, обрисовала всё произошедшее довольно кратко. О своём «представлении» в роли Элли высказалась весьма туманно, так, что и не поймёшь, что там было. Зато уделила много внимания результатам переговоров. По этим результатам, уже пять семей с островов, подвластных Ланге, согласились переселиться наверх, в Жёлтую страну, и одна из них даже уже начала готовиться к переезду. По сравнению с тем упрямством всех заинтересованных сторон (кроме верхнего мира), что было раньше, это уже неплохо.

— Значит, скоро ждём гостей, — Виллина переглянулась с Роханом. — Сколько человек в этой семье?

— Я точно не знаю, но не меньше троих, — ответила Энни. — Я сама видела отца, и он упоминал о двух взрослых дочерях. Возможно, есть ещё кто-то.

— Отлично. Думаю, на первое время, пока они не обзаведутся собственным жильём, им можно будет предоставить гостевые комнаты в левом крыле, — обратилась Виллина к Логону. — Они всё равно пустуют. И, разумеется, поможем с обустройством быта.

Жевун кивнул.

— Они хотели бы в дальнейшем поселиться где-нибудь на берегу озера или реки, — продолжала Энни. — Так как отец — рыбак и привык к этому ремеслу. Но я не знаю, что им можно предложить.

— Только не к Большому озеру отправлять, — сказал Аларм.

— Почему?

— Потому что Парцелиус немедленно решит, что это его подданные. Несмотря на все договоры и требования…

Энни хихикнула и погрозила в пространство кулачком.

— Я ему покажу «подданных»… Но можно их поселить и на берегу Большой реки. Хотя и до неё далековато, но всё же не целый день идти.

— Смотри сама, Энни, — улыбнулась Виллина. — Твои будущие подданные и друзья, тебе решать.

Энни покраснела, а остальные переглянулись, довольные — кроме Аларма. Все были рады за девочку, а ему в очередной раз стало неприятно от напоминания собственной второстепенности в его любимой стране.

К тому же соотечественники, как он убедился, вовсе не означают родственные души. Тем более — те из них, кто был рабами или пленниками в царстве Пакира. И с большой вероятностью им вообще будет не о чем говорить. Они не поймут друг друга. Раньше он мечтал об этом, но теперь реальность оказалась совсем иной.

Время шло. Аларм всё хотел пересилить себя, пойти и поговорить с Виллиной — и каждый день откладывал. Желание тоже иметь вечную юность выглядело слишком эгоистичным, даже если оправданием служат чувства к Элли или чувства Энни. Это всего лишь чувства. И нельзя только ради собственного интереса (или даже ради Энниного) выпрашивать то, что тебе не положено.

Порой Аларма даже подмывало пойти и попробовать посоветоваться с Энни — она наверняка будет рада, во-первых, тому, что он об этом подумал (да какое там рада — счастлива до небес!), а во-вторых, тому, что он к ней обратится. Но как-то нелепо было идти к девчонке со своей глупой проблемой. И вообще к кому бы то ни было. Что он, маленький, сам не разберётся?

А Энни была занята. То, что вскоре в Жёлтой стране (и ненадолго — в Жёлтом дворце) появятся новые, неизвестные ей жители, да ещё из Подземной страны, вдохновляло и окрыляло её, и она все дни проводила в бурной деятельности, отмахиваясь даже от Рохана с его «зарядками» и «тренировками». Возможные варианты расположения будущего дома были просчитаны, выбраны, осмотрены и обговорены с остальными. Гостевые комнаты в левом крыле были приготовлены. Энни была неимоверно горда и рада за Виллину — какая ещё правительница страны вот так запросто пустила бы незнакомых простолюдинов во дворец пожить, как в гостиницу? А дом ведь за день не построишь. К тому же его не построишь в одиночку, значит, потребуются помощники. В Рохане и Саларе девочка не сомневалась, но планировала договориться ещё и со Сказочным народом. Впрочем, это после — когда семья уже прибудет на место, и можно будет определиться с размерами жилья. Энни ведь пока не знала толком, сколько там человек.

С Лангой она договорилась ещё в Подземном царстве, что та каким-нибудь образом сообщит, когда её бывшие уже подданные отправятся в путь. И вот однажды Виллина вызвала к себе Энни, Рохана и Логона. Аларм крутился поблизости, но уловил только, что Энни радостно взвизгнула и от Виллины помчалась к себе, а старшие отправились в левое крыло.

— Встречаем гостей! — крикнула Энни на бегу. Аларму стало даже любопытно. Новые люди во дворце (и в стране), да и вообще событие эпохи!

Время уже было за полдень — и явно не просто так, потому что люди, много лет прожившие под землёй, не смогли бы вынести яркий солнечный свет. То есть, пока их встретят, пока они поднимутся наверх (а добирались новые поселенцы кратчайшим путём — по подземной реке и через туннель к подвалу дворца), будет уже поздний вечер, если не ночь. А потом в их комнатах уже приготовлены тёмные плотные шторы, чтоб завешивать окна, и Салар смастерил несколько пар тёмных очков. Если понадобится, сделает ещё.

Аларм едва успел остановить Энни, когда она вновь выбежала из своей комнаты.

— Эй, постой. Мне тоже с вами идти?

— Как хочешь, — ответила Энни, слегка запыхавшись. — Мы их только встретим. Я как принцесса, Рохан как дворецкий… ну и Логон, наш главный хозяйственник, — она чуть засмеялась.

Аларм поколебался немного.

— Ну ладно. Смотри не свались там.

— Конечно, — Энни вырвалась и с радостным смехом убежала.

«Принцесса из неё так себе», — подумал Аларм, глядя вслед. Сейчас Энни, конечно, постаралась, но всё-таки это было нечто среднее между буйной девчонкой и благовоспитанной барышней, и никак не принцесса. Принцессы так не бегают. Хотя, может быть, пока спустятся вниз, она успокоится. Он всё ещё сомневался — может, стоило бы тоже пойти, встретить новых соседей, — но всё-таки не решился и остался.

Гостей оказалось немного больше, чем ожидали. Отец семейства, Анторио, был уже совсем седым и обладал таким тихим голосом, что порой было невозможно расслышать, что он говорит. Его старшая дочь Инна была уже замужем, и муж тоже был здесь. Хотя при первом взгляде на него можно было подумать, что он ей не муж, а брат, настолько он был похож на Анторио и так же едва слышно разговаривал. Младшая дочь Мерисса, ещё более незаметная и тихая, чем старшие члены семейства, выделялась только своим частым кашлем. Наконец, у Анторио был сын Дарио, примерно ровесник Аларма. Было просто удивительно, как вся эта семейка, такая робкая с виду, решилась переселиться наверх.

Впрочем, за поздним ужином (почти в полутьме, подстраиваясь под гостей), выяснилось, что на самом деле у неслышного Анторио и молчаливой, замкнутой Инны железный характер и огромная сила воли. Причина их желания переселиться тоже выяснилась быстро.

— Конечно, трудно вот так решиться покидать привычное место, хотя там было и не очень хорошо, — почти шептал Анторио. — Но я понял, что надо это сделать, иначе Мерисса и Дарио уйдут вслед за их матерью. Поэтому сейчас Верхний мир — наша последняя надежда.

Аларм напряжённо кивнул. Он слишком хорошо знал, сколько рудокопов умирают в молодости. И слабые женщины, девушки и дети среди них встречаются чаще крепких мужчин. Сырость, отсутствие солнца, отсутствие полноценной здоровой пищи, овощей и фруктов. Сначала простуда, потом непрекращающийся кашель, который постепенно начинает идти с кровью… Отец рассказывал. Хотя в жизни Олдара это были очень тяжёлые воспоминания…

Мерисса снова закашлялась. Логон услужливо подвинул ей горячий чай и мёд.

Энни же подумала при этом, что резкая смена климата не всегда идёт на пользу слабому организму. Но, впрочем, всегда есть надежда на Виллину. Вряд ли волшебница позволит таким славным людям умереть просто так.

— А трудностей мы не боимся, — слегка улыбнулся бесцветными губами Анторио. — И руки у нас при себе, и голова. Надеюсь, что недолго будем стеснять вас.

— Стесняйте сколько хотите, — лучезарно улыбнулась Энни, искоса поглядывая на Мериссу. Кто знает, вдруг эта девушка, больше похожая на испуганную птичку, окажется хорошей подругой?

Семейство поселилось в дальних комнатах левого крыла дворца, и очень скоро новые жители включились в повседневную работу. Вернее, включились девушки и Дарио, а Анторио и муж Инны в компании Рохана в первый же день отправились знакомиться с окрестностями.

Энни решительно взяла над новоприбывшими шефство. Вернее, она хотела это сделать, но, к своему огорчению, увидела, что Логон, Твигл и Салар преуспели в этом больше. Мерисса обнаружилась на грядках, Инна на кухне, а Дарио разрывался между мастерской Салара и тренировочной площадкой Аларма, где последний время от времени появлялся.

Аларм в первый же день заметил интерес парня к своим занятиям, но не торопился ему что-либо предлагать. Дарио был ещё слабее Энни. К тому же он ещё не освоился в верхнем мире, а очки с очень тёмными стёклами мало располагали к физическим упражнениям. И вообще, тренировать будущих воинов — это дело Рохана, из Аларма преподаватель никакой.

В общении же между старыми жителями дворца и новыми поселенцами сразу же возникли затруднения.

«Новенькие», не привыкшие к местному укладу жизни, пытались, разумеется, подстроиться под неё (хотя бы временно), но у них были слишком крепко вбиты старые понятия и представления о жизни в Подземном мире, на их острове. Они в первый же день встретились с Виллиной и, утешенные и обласканные волшебницей, познакомились ближе с остальными обитателями дворца. И когда Энни была им представлена как принцесса и будущая правительница, это сразу же породило гигантскую и непреодолимую (по крайней мере, на долгое время) трещину между нею и новоприбывшими.

Принцессу переселенцы знали на своём веку только одну — Лангу. И хотя с первого же взгляда можно было понять, что Энни вовсе не жестокая властная ведьма, а доброжелательная и приветливая девочка, стереотипы оказались сильны. Принцесса — это та, что повелевает, та, что и пальцем не притронется к грязной и тяжёлой работе (о прошлом Ланги, конечно же, было известно всем, но в него не все даже верили — настоящее было сильнее прошлого). Принцесса — это та, которую надлежит бояться, и опасаться её немилости, ожидая наказания.

Поэтому Мерисса пришла в ужас, увидев на третий день Энни, мирно копошащуюся в грядках Логона. В соломенной шляпке, выцветшем на солнце платье и босиком Энни была больше похожа на фермершу, чем на принцессу.

В голове у простой девушки мгновенно выстроилась схема: Логон в чём-то провинился, а значит, виновата и она сама, Мерисса, как его временная помощница. Поэтому принцесса пришла, обнаружила непорядок и вынуждена была его самостоятельно исправлять. И сейчас последует её праведный гнев и наказание. Мерисса замерла в панике, а Энни, не заметив её (девушка стояла за кустом смородины), спокойно встала, отошла недалеко, взяла тяжёлую, наполненную до краёв лейку и стала поливать молодую рассаду.

Мерисса почувствовала, что вот-вот упадёт в обморок. Если принцесса ещё и поднимает сама тяжёлую лейку, ей (то есть Мериссе) точно пришёл конец. Сейчас принцесса увидит её и…

В этот момент девушка разразилась мучительным кашлем. Энни мгновенно обернулась, торопливо поставила лейку на землю и бросилась к Мериссе, которая чуть не грохнулась в обморок. То, что она услышала, повергло её в ещё больший шок.

— Мерисса! Вам помочь?

— Ч… Что? — пролепетала Мерисса в перерывах между приступами кашля, стараясь держаться прямо.

Энни участливо поддерживала её под локоть.

— Может, вам дать чего-то попить? О Господи… — девочка в отчаянии огляделась, — я понятия не имею, что вам поможет. Подождите, присядьте пока. Я сейчас.

Она подвела непрерывно кашляющую Мариссу (у которой даже слёзы на глазах выступили — и от страха, и от неожиданной заботы) к пеньку от срубленного давным-давно дерева, усадила и умчалась во дворец. Через пять минут она вернулась с флягой травяной настойки.

— Вот. Возьмите и пейте каждый раз, когда начнёте кашлять. Наш повар, Твигл, пообещал, что это поможет. Он разбирается в травах, и вообще немножко врач.

— Спасибо, — прошептала Мерисса.

— Не за что, — улыбнулась Энни и хотела вернуться к грядкам. Мерисса смотрела на неё с благоговейным страхом.

— Простите…

— Да? — Энни вопросительно посмотрела на неё.

— Простите меня, ваше высочество.

— За что? — не поняла Энни. — И не называйте меня, пожалуйста, высочеством. Лучше просто Энни.

— Простите.

До Энни дошло, что Мерисса просто не понимает её поведения.

— Послушайте, Мерисса, — девочка с приветливой улыбкой наклонилась к ней и слегка обняла за плечи, — я не злобная госпожа, которая тут всеми повелевает. Принцесса — это только титул. Я простая девочка, и не надо просить у меня прощения ни за что.

— Ваше… Энни… а… — Мерисса в растерянности указала на грядки.

Энни пожала плечами.

— А что такое?

— Но вы же…

— Вы считаете, что мне негоже работать на грядках, потому что я принцесса? — улыбнулась Энни.

Мерисса только кивнула.

— Ну а что мне тогда остаётся делать? Страна у нас, как вы сами видите, не заселена. Сказочный народ официально — не наши подданные. Да и я пока что не правительница, я только учусь. Почему бы и не помочь Логону, пока у меня есть время?

Мерисса смотрела, приоткрыв рот.

— Я тут всё делаю, что мне по силам, — с энтузиазмом принялась рассказывать Энни. — И у Логона, и у Твигла на кухне…

— Но они же…

— Что?

— Слуги. И вы трудитесь вместе с ними?

Энни нахмурилась.

— Мы здесь не считаем их слугами. Это наши друзья. И мы им друзья. Все мы, кто здесь живёт. И я, и Аларм, и волшебница Виллина, — она сделала широкий жест в сторону дворца. — Конечно, мы — большое исключение. В Изумрудном дворце или в Розовом тоже есть деление на слуг и принцесс, но всё равно, уверяю вас, там всё не так, как в Подземном царстве. И я рада, что живу именно здесь, — Энни вновь взялась за лейку. — Здесь я могу чувствовать себя нужным и полезным человеком, а не дармоедкой-принцессой. Вы знаете, это очень неприятно. Я всегда привыкла что-то делать, а не просто сидеть над бумажками и танцевать на балах.

Энни увлеклась. Она рассказывала всё дальше и дальше, о своей жизни, о своих интересах и увлечениях, о своей «учёбе» у Виллины. Мерисса слушала девочку, раскрыв рот. Несколько раз она порывалась встать и тоже начать яростно работать, но Энни останавливала её:

— Сидите и грейтесь на солнышке! Вы же надорваться можете, и так болеете, а тут ещё и смена климата… и вообще.

Когда на грядки пришёл Логон, он увидел мирно рассказывающую о быте Жёлтого дворца Энни и рядом — растерянную, хрупкую, болезненную девушку с восторженным выражением лица и мечтательной, недоверчивой улыбкой.

Помимо несокрушимой стены отчуждения между Энни, Алармом и Виллиной с одной стороны и новоприбывшими поселенцами — с другой (Рохан и остальные были записаны ими как «слуги» и общение было соответствующее — более близкое, доверительное и задушевное), обнаружились у гостей и ещё некоторые недостатки. Так, например, Инна оказалась молчуньей, каких свет не видывал. С какой-то стороны это было неплохое качество, но оно очень мешало в трудовой деятельности. Когда Инне надо было что-то попросить, то она даже не решалась высказать просьбу вслух, а молча тыкала пальцем в нужном направлении. С паникой в глазах. Твигл, который сам происходил из Болтунов и характер имел соответствующий, не привык к такому способу общения. А так как Инна общалась (если это можно так назвать) больше всех именно с ним, то уже на третий день он мысленно хватался за голову, завидев её умоляющий жест.

— Если все дети Инны и её мужа окажутся такими же, то, боюсь, рано или поздно в Жёлтой стране вырастет племя Молчунов, — заявил как-то он Логону. Тот расхохотался.

— Да ты не представляешь, как мне трудно с ней работать! — воскликнул Твигл. — Она стоит, значит, помогает мне тесто месить, и тычет пальцем в сторону посудной полки, а я вынужден все миски перебирать, пока не найду ту, которая ей нужна!

— Не беспокойся, это долго не продлится, — утешил его Логон. — Вот скоро они построят себе отдельный дом, и ты будешь избавлен он необходимости объясняться подобными жестами.

Твигл немного поостыл.

— Ну а у тебя как с помощницей? — поинтересовался он у друга.

Логон неопределённо пожал плечами.

— Она очень старается. Но мне её жалко, так сильно кашляет…

Твигл поднял вверх палец.

— Не беспокойся, друг мой, скоро на тёплом солнышке, да с моими травами, от её кашля не останется и следа. Пареньком, кстати, тоже надо заняться. У него пока ещё не такой запущенный случай.

Логон кивнул, жалея, что разговор о Мериссе так быстро прервался.

Дарио, не такой предубеждённый, как его старшие сёстры, общался со всеми проще. Хотя и очень смущался. На воинские упражнения Аларма и Рохана он смотрел с явным восхищением, благоговейно кланялся Виллине и чуть ли не молился вслед Энни. Но больше всего его привлекла мастерская Салара и его замысловатые инструменты, принцип работы которых подчас не могли разгадать даже те же Аларм с Роханом. Когда Анторио наконец определился с местом будущего дома, то эти самые инструменты и хитроумные машинки начали постепенно вытаскиваться из кладовки в таком количестве, что у Дарио глаза полезли на лоб. Салар заметил его удивление.

— Что, думаешь, много? Это ещё ничего. Вот спроси у принцессы Энни, она тебе ещё и не о таких машинках расскажет.

Аларм, стоявший рядом, слегка нахмурился. Впрочем, если бы Салар забыл о титуле при гостях, он бы был недоволен ещё больше. Это пусть перед Мериссой Энни выставляется простой трудолюбивой фермершей, а для Дарио она принцесса, и никак иначе.

Анторио, Рохан, Салар, Дарио и так и оставшийся в безвестности муж Инны (как его зовут, Аларм так и не выяснил, даже Энни не знала) с утра до вечера пропадали на стройке нового дома, а Энни привечала во дворце Инну и Мериссу. Она соскучилась по женской компании. Всё-таки быть единственной девочкой (не считая старенькой Виллины — уже далеко не девочки и почти не выходящей из своей комнаты) среди мужского населения дворца иногда бывало неуютно. К её разочарованию, из Инны вообще не вышло доброй знакомой, настолько она была замкнута в себе. А Мерисса оказалась слишком пугливой, стеснялась общества принцессы (пусть даже и «простой девочки») и всё чаще старалась улизнуть на грядки к Логону, который с первых же дней показался ей надёжной защитой. Уже на третью неделю жизни во дворце она приспособилась обо всём, что ей было необходимо, просить именно его, и Логон ей не отказывал в посредничестве. Хотя и удивлялся.

Однажды Аларм отыскал Энни на её качелях.

— Привет! — обрадовалась она и тут же погрустнела неизвестно почему.

Аларм не обратил на это внимания.

— Можно к тебе присоседиться? — улыбнулся он. Доска качелей была настолько длинная, что на ней могли бы уместиться и трое.

— Пожалуйста, — кивнула Энни и подвинулась к краю.

Аларм сел рядом. Его уже давно не смущало то, что он сидит с девчонкой на качелях, да ещё напротив окон Виллины. Как-то привык уже. Ну девчонка, ну качели. Он же не визжит и не раскачивается так, что всё дерево трясётся. И не… ну, в общем, они просто друзья. Вот с Элли он бы смущался.

— Во дворце сейчас непривычно, — он кинул взгляд на здание. — Многолюдно и шумно…

Энни усмехнулась.

— Подожди, то ли ещё будет. Как только Анторио отселится, а сделает он это очень быстро, к нам прибудут ещё люди.

— Откуда ты знаешь?

— Ланга прислала Виллине письмо. Уж не знаю, как она там это всё делает. В общем, вскоре после Анторио у нас ещё гости. Две семьи сразу, в одной ребёнок десяти лет. Будет весело, — коварно прищурилась она. Аларм хмыкнул.

— Надеюсь, это будет не девочка. Здесь и так хватает тебя, Мериссы и Инны.

— Да ну, — удивилась Энни. — Они же молчат…

— О да, Инна в этом преуспела, — фыркнул Аларм. Энни засмеялась.

— Да, Твигл с ней замучился. А Мерисса всё время с Логоном. Мне даже это подозрительным кажется.

Аларм поднял брови. Он ничего не замечал, и уж тем более ничего не подозревал. Но Энни, как девочка, была более наблюдательна в таких делах.

— К тому же они взрослые, — продолжала девочка. — Так что не понимаю, что тебя так напрягает.

— А сколько им лет, кстати? — поинтересовался Аларм. Как-то раньше возраст членов семьи Анторио не представлялось возможным выяснить.

— Дарио твой ровесник, Мериссе двадцать три, а Инне двадцать шесть. Не знаю, сколько её мужу. Я его вообще почти не вижу, — Энни оттолкнулась ногами от земли и начала потихоньку раскачиваться. Аларм ей не мешал. Даже помог чуть-чуть.

— Послушай… — начал он и оборвал сам себя. Нет уж, лучше молчать и разбираться самому, без посредников. Проблема взросления всё ещё не была решена. Но не через Энни же…

— Что ты хотел сказать? — нетерпеливо спросила Энни через некоторое время.

— Да… — Аларм махнул рукой. — Забыл. Отвлёкся мысленно и забыл. — Врать было не очень приятно. Но Энни не заметила его недовольного лица и поверила.

— Ну как вспомнишь, скажешь. А где Кустар с Пеняром?

— С Роханом, выбирают деревья в лесу, которые можно пустить на строительство дома. Знаешь, как-то непривычно, что теперь в Жёлтой стране будет своё население.

— Племя Молчунов, — хихикнула Энни.

— Чего?

— Это так Твигл на Инну и её мужа дразнится, ну, за глаза, конечно. Представляешь, какое у них будет семейство?

— А, ну да, — улыбнулся Аларм.

Было так хорошо — просто ни о чём не думать и потихоньку раскачиваться на качелях. И Энни в кои-то веки в хорошем настроении, не дразнится и не обижается. Не совсем принцесса, не совсем девчонка. И тихо кругом. В последнее время редко выдавались такие часы, когда можно представить, что никого постороннего во дворце нет. Сейчас казалось, что жизнь мирно и тихо несёт тебя в медленном течении, а куда — об этом можно не заботиться. И может, ничего не стоит здесь менять?..

— Я послезавтра улетаю.

Аларм очнулся. Идиллия внезапно разрушилась.

— Что? Куда ты улетаешь?

Энни весело улыбнулась.

— Меня Стелла наконец приглашает в Розовый дворец погостить. Я так рада! Сколько времени мечтала, и вот.

Она смотрела на Аларма радостными глазами, а он внезапно ощутил непонятную тоску.

— И надолго?

— Ну, не знаю. Может, на неделю-две. Потом хочу ещё к Элли заглянуть и к Дровосеку, раз уж по пути. Здесь пока без меня справляются, скучно никому не будет.

Качели тихонько покачивались вперёд-назад. Аларм снова посмотрел на Жёлтый дворец.

— Ясно, — только и сказал он. Потом подумал и добавил: — Эх ты, принцесса. Покидаешь собственное государство совершенно безответственно!

Энни хмыкнула.

— Ничего. Я же ненадолго. И вообще, страна столько лет без меня стояла, постоит и ещё. Даже с новыми жителями.

— Так послезавтра? — уточнил Аларм.

— Да, послезавтра утром, пораньше. Вообще-то Стелла хотела ещё в прошлый раз меня пригласить. Ну, ещё до Подземной страны. Когда выяснилось, что у меня с заклятием что-то не так… — неохотно призналась Энни. — Но я тогда не решилась, всё-таки мы были заняты. А теперь можно и отвлечься на личные проблемы, — со смешком закончила она.

— А что, — осторожно начал Аларм и не знал, как подобрать слова, — ты хочешь теперь, чтобы заклятие восстановилось?

Внезапно он ощутил волнение. Ведь сейчас можно упомянуть о том, что и он об этом думал. Точнее, об этом же, но для себя. Эгоист? И пусть! Энни должна его понять. А кто ещё, кроме неё?

И наверняка будет рада.

Энни же с сомнением покачала головой.

— Сначала Стелла попытается как следует определить, что со мной произошло, и что теперь вообще можно сделать. Она сказала, что можно, конечно, это выяснить и за пять минут, но лучше понаблюдать за мной некоторое время… — Энни раздражённо передёрнула плечами. — Так что теперь я подопытный кролик. Любопытный феномен! Девочка, которая то растёт, то не растёт, в зависимости от непонятных условий. А давайте выясним, под влиянием чего эта девочка будет расти! — съёрничала Энни. Аларм нахмурился.

— Стелла ведь хочет тебе помочь.

— Она была права, — с горечью бросила Энни. — Вечная юность — не такой уж большой подарок судьбы. Особенно если ты одна из немногих, кто ею обладает. И рано или поздно все окружающие состарятся и умрут…

— Элли не умрёт, Страшила и Дровосек тоже, — заметил Аларм. Пока не решаясь высказать свои переживания. Ведь он тоже может состариться и умереть. — И сама Стелла. И Ланга ещё есть…

— И всё? — воскликнула Энни. — Пять человек. А остальные?

Аларм перехватил её руку и сжал пальцы в своих, надеясь, что это предотвратит слёзы и поток Энниных переживаний. Но сдержать свои уже не мог.

— Знаешь, я бы тебе предложил взглянуть на ситуацию с другой стороны. Представь себе, что у тебя нет этой вечной юности. А тебе нравится кто-то, кто ею обладает. И ты в его глазах будешь с годами всё хуже и хуже. Будешь стареть, слабеть, рано или поздно умрёшь — а этот кто-то будет по-прежнему юным и красивым. — Он старался смотреть ей в глаза, но от этого сам даже не мог понять, о ком говорит — то ли об Элли, то ли о самой Энни… Но ведь Энни ему не нравится так, как Элли! Хотя, какая сейчас разница. — Понимаю, что нельзя награждать вечной юностью всех подряд, это крайняя необходимость, и в случае Элли, и в твоём. И у самой Стеллы тоже. Но ты вот мучаешься оттого, что разрываешься между взрослением и не взрослением, а мне тогда что делать? У тебя есть выбор, в любом случае ты будешь в чём-то счастлива, в чём-то несчастна, а у меня даже выбора нет. Старей и умирай.

Он отбросил её руку и отвернулся. Не стоило так распаляться и вываливать всё, что наболело на душе. Хотя, это было ещё далеко не всё. Но сейчас — самое главное. Нельзя было позволять себе так раскисать перед девочкой.

Но Энни должна же его понять?..

Ведь для неё это тоже важно.

Лишь бы Виллина не услышала. Но она вряд ли услышит, он не так уж громко говорил, а её окна… окна закрыты. Уже легче. Волшебница может счесть его просто эгоистом, без всяких оправданий. Может быть, Виллина, конечно, тоже поняла бы его, она всегда его понимала. Вот только помочь не всегда могла.

Его руки коснулись тонкие пальчики, и он снова порывисто сжал их.

— Я поговорю со Стеллой.

— Не стоит, — горестно усмехнулся Аларм. — Это всё равно только мой эгоизм.

Энни молчала. Он снова посмотрел на неё и встретил задумчивый взгляд светлых глаз. Непонятно было, что она думала.

— Нельзя ради личных стремлений одного человека применять такое сильное волшебство, — снова заговорил Аларм. Вроде бы и настойчиво и уверенно, но чувствовал: на самом деле ему больше всего хотелось, чтобы Энни его сейчас опровергла.

Но Энни молчала.

— Иначе тогда все к Стелле за вечной юностью побегут, — продолжил Аларм через некоторое время. — У каждого найдётся какая-нибудь более или менее веская причина, почему он не может жить как все, а обязательно должен быть исключением.

— Тогда и я эгоистка! — внезапно воскликнула Энни сердито.

— Ты фея. И ты нужна Волшебной стране.

— Ты тоже нужен!

Аларм покачал головой.

— Меня может заменить кто угодно. Вся моя исключительность сводится к тому, что я умею махать мечом, и мне повезло сбежать в детстве от Тогнара и попасть к Виллине. Теперь не будет войны с Пакиром или с ещё каким-нибудь тёмным магом. Белый рыцарь не так нужен стране, как фея.

— Я не фея.

— Ну, ты принцесса Жёлтой страны, и всё равно немножко фея. Ты наследница Виллины, сестра Хранительницы. А я кто?

— Вся моя исключительность, — передразнила его Энни, не дослушав, — сводится к тому, что я всего лишь сестра Хранительницы, и мне повезло попасть к Виллине. А вся исключительность моей сестры вообще сводится к тому, что ей в детстве не повезло оказаться в домике во время урагана. Ты ничем не хуже нас. Я всё равно поговорю со Стеллой.

Аларм перехватил её руки.

— Ты этого не сделаешь.

— Сделаю. Отпусти меня! Руки, как клещи… — пробурчала Энни, уже высвобождаясь. Аларм виновато опустил глаза. Он и в самом деле немного не соизмерил свою силу с хрупкими руками девочки. — Можно подумать, ты завёл этот разговор только для того, чтобы поделиться переживаниями и ничего не сделать. И после этого меня обвиняют во внутренних противоречиях! — патетически возвела она глаза к небу. Аларм улыбнулся.

Энни соскочила с качелей, быстро обняла его и поцеловала в щёку.

— Я всё равно поговорю со Стеллой, и добьюсь своего. Тем более это в моих интересах тоже, — лукаво сверкнула глазами она и хотела сбежать. Аларм только успел снова схватить её за руку.

— Ага, я на это и рассчитывал, — насмешливо кивнул он. Энни уставилась на него, и он улыбнулся — как можно более приветливо и благодарно. Но смотрел всё равно серьёзно. — Энни…

— Ладно-ладно-ладно. Тебе всё равно нравится Элли, — усмехнулась она. — Я же просто так.

— Нет, я не о том. Я не хочу, чтобы ты просила для меня… Это слишком серьёзная магия, и вовсе не стоит применять её…

— Стоит, — решительно перебила его Энни. — Мне лучше знать.

Энни всегда было очень легко спорить и давить на тех, с кем она не ладит. Настаивать на своём, приводить любые аргументы, упрямиться, требовать, всеми правдами и неправдами добиваться своего. Так же легко было и с очень близкими людьми (например, с Элли, а в прошлом — с Тимом, с родителями), которые слишком хорошо её знали.

Но она не могла так себя вести со Стеллой или с Виллиной. Со всеми, кого она уважала, не будучи при этом на равных. Пообещав Аларму, что поговорит со Стеллой и добьётся своего, Энни думала, что это будет легко. Но встретившись со Стеллой лицом к лицу, поняла, насколько трудно будет что-либо требовать. Она просто не сможет взять и потребовать такой невероятный дар даже для другого человека. Она и себя-то неловко чувствовала из-за того, что ей он так легко достался и вообще был как-то необязателен.

Но она должна это сделать. Потому, что обещала.

Розовый дворец значительно отличался от Жёлтого и даже от Изумрудного. В Жёлтом было намного тише, а в Изумрудном — намного строже. И в любом случае не так многолюдно, как здесь. Энни знала: Стелла вполне могла бы обойтись и без всей этой богемы, но, во-первых, волшебница очень уж любила прекрасное искусство (а отсюда — толпы художников, музыкантов, поэтов, композиторов, танцоров, а также скульпторов, ювелиров, золотошвеек, садовых дизайнеров, архитекторов и вообще всех, кто обладал хоть какой-то способностью к творчеству), ну а во-вторых, она просто не могла отказать тем, кто хотел бы служить во дворце. Таких было, конечно, больше, чем дворец мог вместить, обеспечить работой и условиями для жизни, но свободные места в нём никогда не пустовали долго.

Энни не пылала большой привязанностью ни к пустоголовым (но красивым) дамочкам-фрейлинам, ни к «людям искусства», ни к серьёзным государственным мужам, ни к местным горничным, предпочитая всё, что только можно, делать для себя сама. Она к этому привыкла в Жёлтом дворце, в Изумрудном тоже не расслаблялась. А здесь с первого же дня решила держаться поближе к Стелле и подальше от всех прочих. Впрочем, это ей быстро надоело, потому что, несмотря на непривычную суету кругом, иногда тут бывало и очень весело. В отличие от Жёлтого дворца.

Вечером первого же дня в честь прибытия феи Энни (скажите, как официально!) в Розовом дворце был дан бал. Энни танцевать не умела (да и кавалеры тут все ей казались какими-то смешными, к тому же значительно старше её), но с удовольствием слушала оркестр (это вам не музыкальная шкатулочка!), улыбалась всем подряд и с тщательно задавливаемым тщеславием принимала комплименты. Все здесь знали, что она — наследница Виллины, и с любопытством расспрашивали её о жизни в Жёлтой стране.

— А танцевать тебе всё-таки не помешает научиться, моя дорогая, — с улыбкой шепнула Энни Стелла, когда в череде расспросов, комплиментов и светской болтовни возникла недолгая пауза — одни любопытные уже ушли, а другие ещё не подошли.

— Вы же не танцуете, — слегка удивилась девочка.

— Я вообще редко танцую, — кивнула Стелла. — Последний раз это было на твоём дне рождения.

Энни изумлённо захлопала ресницами. Стелла чуть засмеялась.

— Понимаешь, иногда это просто скучно. Танцам надо радоваться, а это бывает в тех случаях, когда ты хочешь порадовать либо партнёра, либо зрителей. Самой для себя мне танцевать давно уже надоело.

— Ну а мне танцевать тогда тем более незачем, — едва успела ответить Энни, как их разговор прервали. Пришлось снова отвечать на вопросы. Минут через десять удалось возобновить беседу.

— В Жёлтом дворце ведь не бывает таких праздников, — сказала Энни.

— Это пока, — улыбнулась Стелла. — Думаю, лет через десять там будет не так пустынно и тихо. К тому же я рассчитываю, что твои дни рождения ещё не закончились, — добавила она с весёлой искрой в глазах. Энни помрачнела.

— С днями рождения у меня вообще непонятно что получится теперь…

— Позже обсудим, позже, — Стелла слегка пожала ей руку. — Сейчас не время для серьёзных разговоров. Не грусти! Мы обязательно обо всём поговорим. А пока пойди возьми себе мороженое.

Энни не стала возражать. После Большого мира она иногда скучала по этому редкому в Волшебной стране простому лакомству. Она отошла в соседний зал, взяла у добродушной пожилой дамы за столиком вазочку себе, ещё одну для Стеллы, подумала немного и на всякий случай прихватила третью. Про запас.

Серьёзный разговор состоялся только через два дня, когда Энни завершила все экскурсии по художественной галерее, по парку, по Детской школе искусств, по балетным классам и вообще по городу.

— Ну, — совсем другим, чем на балу — серьёзным, немного отрывистым голосом произнесла Стелла, когда Энни села напротив неё в кресло, — рассказывай всё, что тебя тревожит.

Энни помедлила.

— Я же знаю, что у тебя на душе много всего наболело, и чем смогу, постараюсь тебе помочь, — заметив её колебания, добавила Стелла. — Не стесняйся и рассказывай.

— Как я теперь буду взрослеть? — тут же выпалила Энни.

Стелла посмотрела ей в глаза.

— Я не знаю.

Энни замерла.

— Да, не знаю, — вздохнула Стелла. — Мы посоветовались с Элли и Виллиной, и все разошлись во мнениях, что же с тобой произошло. Как я поняла, почти целый год ты спокойно пребывала в физическом состоянии двенадцатилетней девочки, а потом вдруг всё изменилось?

— Да.

— А какая у тебя самой версия произошедшего? — внезапно поинтересовалась Стелла.

Энни поёрзала в кресле.

— А ничего, если она глупая?

— Не думаю, что она в самом деле такая глупая, как ты считаешь.

Энни снова замялась, растерянно посмотрела на Стеллу и скороговоркой выпалила на одном дыхании:

— Я думаю, что я влюбилась в Аларма и захотела взрослеть вместе с ним, потому что у него нет вечной юности.

Вопреки ожиданиям Энни, Стелла вовсе не воскликнула с осуждением «какая чепуха» и не стала смотреть на саму Энни как на идиотку. Волшебница серьёзно кивнула, сжав руки вместе и переплетя пальцы.

— Похожее предполагала и Элли. Правда, без уточняющих факторов, — Стелла чуть улыбнулась.

— Но как же теперь? Ведь Элли не будет взрослеть, а я не хочу через сорок лет годиться ей в бабушки, — в отчаянии заявила Энни.

— Нет-нет, ты и не будешь. Не думаю, что заклятие вечной юности так легко переступить, — пробормотала Стелла. — Если ты и повзрослеешь, то только чуть-чуть. И не так быстро.

— Как Лили?

— Может быть. Посиди немного, я попытаюсь проверить…

Стелла встала, подошла к Энни, заставила её поднять голову и взглянуть себе в глаза. Положила одну руку на плечо девочке, другую на лоб. Энни сидела неподвижно, честно смотря на волшебницу. Потом почувствовала, что у неё начинает болеть голова. Глаза невозможно было закрыть, но и сидеть так долго, не моргая, было очень трудно. Накатила слабость, участилось сердцебиение. И внезапно всё прошло.

Стелла отошла обратно.

— Ну что? — пересохшими губами проговорила Энни, не слыша своего голоса.

Стелла задумчиво огляделась.

— Скажи, сколько ты сможешь прожить у меня?

Энни не ждала такого вопроса.

— Ну, я не знаю… А сколько можно?

Стелла нетерпеливо замахала руками.

— Только, пожалуйста, не бери в голову всякое вроде того, что ты можешь кому-то помешать, кого-нибудь стеснить и затруднить. Сколько у тебя есть свободного времени? Месяц, два? Три? Год?

— Год? — озадаченно переспросила Энни. — Нет, год — это вряд ли. Обычно Виллина меня отпускает, самое большее, месяца на три. Это при том, что я и у неё живу не так уж долго.

— Хорошо, тогда пока остановимся на двух месяцах. Я просто буду каждый день… тебя проверять. Не обижайся, понимаю, что тебе не очень приятно чувствовать себя как пациентка в больнице, но иначе я не разберусь.

Энни заторможенно кивнула.

Стелла снова встала и прошлась по комнате. Волшебница заметно нервничала, пока шёл разговор о взрослении Энни, и теперь понемногу успокаивалась.

— Так ты сказала, что тебе нравится Аларм? — вдруг улыбнулась она. — И поэтому ты хочешь взрослеть… как бы вместе с ним?

Энни смутилась и нахмурилась. Всегда неловко рассказывать посторонним о своих личных маленьких тайнах. Даже если это не такая уж великая тайна и весь Жёлтый дворец в курсе, но в Розовом можно же обойтись без этого?

— Я не могу взрослеть вместе с ним. Не хочу быть бабушкой собственной сестре, — упрямо повторила она.

Стелла снова отрицательно взмахнула рукой.

— Я не об этом. Скажи, когда ты поняла, что он тебе нравится? — Она спрашивала абсолютно серьёзно. Это не было пустой женской болтовнёй на тему сердечных склонностей. Стелла сейчас чем-то напоминала Энни следователя-детектива, который пытается разобраться в странной, загадочной и необъяснимой ситуации и ищет ответы на вопросы где угодно, в любых подходящих и неподходящих местах.

Энни сдержанно пожала плечами.

— Давно. Ещё во время войны.

Стелла чуть сникла. Видимо, ответ её не удовлетворил.

— Но он тебе взаимностью не отвечает, так? — уточнила она.

Энни поджала губы. По её мнению, было вообще не разобрать точно, чем Аларм ей отвечает. Но делиться этим со Стеллой… Даже с родной сестрой она бы в такие рассказы не пустилась.

— Энни, это важно. Если твоя симпатия к Аларму и послужила причиной сбоя заклятия, то тут важна любая деталь.

— Да ну, это несерьёзно, — с досадой отмахнулась Энни. — Это всего лишь чувства. Ну разве могут чувства повлиять на заклятие?

Внезапно она подумала, что так бы мог сказать Аларм, взрослый, серьёзный и здравомыслящий. А не она, романтически настроенная девчонка. Ей очень захотелось, чтобы Стелла её опровергла. И Стелла это сделала:

— Ты даже не представляешь себе, на что иногда способны человеческие чувства по отношению к магии. В конце концов, что есть магия, как не внутренняя сила, сконцентрированная и направленная определённым образом? А чувства — тоже наша сила. Особенно любовь и ненависть, самые сильные наши эмоции. Любовь людям иногда выжить помогает и других защитить, неважно, к кому она направлена — к стране, к семье, к какому-то одному человеку. А если к ней добавить магию, то ты представляешь, что можно сделать? — Стелла села напротив Энни, взяла её руки в свои и улыбнулась. — Ты вспомни рассказы Элли о городе Теней — она ведь тебе рассказывала? Элли смогла там применить магию, потому что защищала нас, своих друзей. Она смогла ради своих друзей разрушить запрет на светлую магию в городе, формально принадлежащем Тьме! А ты говоришь — несерьёзно.

Энни опустила глаза.

— Но это ведь совсем другое дело.

— Не имеет значения.

— Имеет, — упрямо возразила Энни. — Когда Элли применяла свою магию, это было жизненной необходимостью не только для вас всех, но и для Волшебной страны, потому что она Хранительница. А у меня совсем другой случай. Тут только мой эгоизм, и больше ничего, — она старалась сдержать слёзы. Хотелось, чтобы Стелла её успокоила. Как маленькую девочку. Потом внезапно она вспомнила Аларма, и слёзы высохли. Нет, она не будет слабой. Ему ведь, наверное, тоже надоело её бесконечно утешать.

Стелла глубоко вздохнула.

— Девочка моя, послушай. Я понимаю, что ты сейчас думаешь, но откуда ты знаешь, вдруг твой эгоизм впоследствии окажется необходимым для многих и многих людей? Вот как у Элли. Маленькая девочка просто хотела вернуться домой, к родителям — а в результате смотри, сколько событий произошло в Волшебной стране с тех пор, как она впервые в ней появилась. Слушай своё сердце, Энни. Не всегда надо жить только холодным расчётом. Поверь мне.

Энни подняла на неё глаза.

— Давай лучше для полноты картины вспомни, — заговорила Стелла более деловым тоном, — что именно произошло перед тем, как… ты поняла, что взрослеешь.

Энни пожала плечами.

— А что вспоминать? Ничего особенного вроде не было.

— Ну, насколько я понимаю, твои взаимоотношения с Алармом не всегда бывают одинаковыми? — уточнила Стелла. Энни поморщилась

— Нет, правда ничего не было. Сначала я была в Изумрудном городе, потом мы полетели вместе к Парцелиусу. Ну, чтобы он отказался от власти. — Стелла понимающе кивнула. — Ну и всё. Но может, тут дело совсем не в этом? — внезапно задумалась Энни. — Просто Рохан ещё решил после моего дня рождения, что меня надо физически тренировать…

— Нет, — уверенно возразила Стелла. — Физические тренировки тут явно ни при чём. Они, конечно, могли добавить немного в окончательный эффект, но их всё равно мало. Точно ничего не менялось по сравнению с предыдущими вашими встречами? Вспомни-ка.

Энни пожала плечами.

— Вроде ничего.

— Ну ладно, — отступилась Стелла. — Если что-то вспомнишь, скажешь.

— Но это же всего лишь чувства, — сделала ещё одну попытку оправдаться Энни. — Я, может, и хотела взрослеть вместе с Алармом, но у меня же есть ещё и сестра. А я ему всё равно не нравлюсь, — грустным шёпотом закончила она.

Стелла с жалостью посмотрела на неё.

— И что ты теперь будешь делать? — сдержанно поинтересовалась волшебница.

Энни вздохнула.

— Ничего. Перетерплю. Может, со временем это пройдёт. И я останусь вместе с Элли, будем вдвоём править соседними странами и вечно будем молодыми… — Она почувствовала, что на глаза снова наползают непрошеные слёзы, и усилием воли загнала их обратно. Нет, плакать из-за собственной глупости и слабости она не будет.

Стелла снова наклонилась к Энни и крепко обняла девочку. Молча.

Ей было жалко Энни. Но она не знала, что тут можно сделать.

Разве что с Виллиной посоветоваться?..

В Жёлтом дворце дела шли своим чередом.

Твигл чуть не выгнал Инну из кухни, заявив изумлённому Логону, что от такой помощницы у него уже все нервы на исходе. Инна три дня ходила перепуганной серой мышкой и от страха окончательно перестала разговаривать с кем бы то ни было, включая членов своей семьи. Это привлекло внимание Виллины, та вызвала Инну к себе и долго с ней беседовала. Но от волшебницы Инна вышла не более разговорчивая, чем зашла.

Мерисса битых полчаса пыталась заговорить с Алармом, который стоял рядом (они с Логоном пилили деревья) и время от времени пытался сообразить, к кому относится это тихое обращение «ваше высокопревосходительство». Потом наконец догадался шёпотом спросить у Логона:

— А это она кому?

— Тебе, — ответил Логон.

Аларм чуть не уронил пилу себе на ногу. Следующие полчаса ушли на то, чтобы втолковать Мериссе, что к нему можно и нужно обращаться по имени.

Дарио каждый день уходил со своим отцом и мужем Инны на строительство нового дома, а по вечерам хвостом таскался за Алармом, стоило тому отправиться на тренировочную площадку. Причём делал он это тоже молча. Аларм, сам в общем-то не очень болтливый, раздражался этой молчаливой слежкой всё больше и больше, пока, наконец, паренька не перехватил Рохан и не объявил:

— Хочешь быть воином? Тогда приходи завтра после работы, поупражняешься.

Дарио пришёл. Один раз. С большим восторгом. Но на второй уже не явился и маячить на краю площадки перестал.

— Не выйдет из него воина, — констатировал Рохан. — Да и глаза у него слабые.

— У меня тоже были слабые в детстве, — возразил Аларм.

— У него ещё и сильная близорукость, — объяснил Рохан. Аларм сочувственно вздохнул.

Вмешивалась ли Виллина своей магией, или оно так само вышло, но к яркому свету переселенцы привыкли довольно быстро. Первой тёмные очки (в пасмурный день) сняла Мерисса, и Логон внезапно увидел, какие у неё красивые глаза. Случилось это недели через три после знаменательного переселения. Кашлять, правда, Мерисса сильно меньше не стала, но подавала надежды на выздоровление.

Прошло ещё несколько дней, и уже всё население дворца (в смысле, старое население) заметило, насколько дружны Логон и Мерисса, что дало новый повод для безобидных шуточек в адрес друга, а также предположений и гаданий, а что же дальше. Никто не сомневался, что Виллина возражать не будет и вообще только обрадуется, если один из её выросших воспитанников обзаведётся семьёй — она вообще всегда переживала, что они, живя с ней, оторваны от всего мира и лишены простых человеческих радостей и семейного счастья. Анторио, отец Мериссы, внушал больше опасений — очень уж трясся над каждым из своих детей и вряд ли пожелал бы расстаться с кем-либо из них. Впрочем, предполагать можно было много и долго, но пока что Логон только отшучивался, что, мол, ещё ничего сам не знает и вообще рано об этом говорить. Мерисса же ничего и в самом деле не знала. Её куда больше терзал кашель, чем дела сердечные. А Логон порхал по своему саду и огороду в приподнятом настроении.

Чем вызывал зависть у Аларма.

С каждым днём настроение у юного рыцаря всё больше портилось. Жёлтый дворец, несмотря на временно увеличившееся население, почему-то оказывался всё скучнее и скучнее. За последний год Аларм привык, что, когда он здесь, то неизменно каждый день сталкивается с Энни. Либо в ссоре, либо в совместной деятельности, либо в дружбе. Но Энни была в Розовом дворце и возвращаться пока не собиралась. И пусть Твигл вылетает из кухни, в негодовании треща на весь дворец со скоростью тысяча слов в минуту после Инниной молчанки, а Салар подшучивает над Логоном, но всё-таки чего-то не хватало. Внезапных столкновений, остроумных замечаний, передразнивания и пересмеивания, звонкого голоса и беготни (вот уж на это новые поселенцы точно не были способны), вспышек девчоночьего буйного характера, смеха и слёз. Аларм пытался убедить себя, что надо просто переждать этот внезапный приступ скуки, и всё рано или поздно придёт в норму. Ведь жил же он когда-то в Жёлтом дворце без Энни. Но что-то не убеждалось.

Котёнок по имени Эврика появился в жизни Энни неожиданно.

Пока Стелла занималась своими делами, девочка, чтобы не мешать волшебнице и не терпеть занудные восхищения придворных (и не слоняться без дела на глазах у всех), уходила в город и вскоре приноровилась подолгу оставаться в Школе Искусств. Школа была недалеко от дворца — за два квартала. И состояла из двух зданий — собственно школа и ученический пансион, потому что дети сюда приезжали со всех концов страны. Между зданиями был небольшой садик.

В школе Энни нравилось, прежде всего, юное общество. Где бы ещё она столько времени проводила с детьми и подростками — фактически своими сверстниками, с учётом вечной юности? Буквально за два-три дня Энни обзавелась десятком лучших друзей, а все остальные числились добрыми знакомыми. Общение с ними ей тоже нравилось — дети вели себя с ней просто, не как с принцессой и феей, а как со своей подругой (и она это поощряла). Хотя о её статусе, конечно, не забывали. Несколько раз Энни присутствовала на занятиях — чаще всего это было рисование, когда можно было разговаривать, не отвлекаясь сильно от урока (например, на музыкальных предметах или танцах беседы в принципе невозможны). Здесь преподавали и общие дисциплины, но им уделяли меньше внимания, чем в тех же возрастных группах в Изумрудном городе (в тамошних школах Энни тоже была).

Итак, котёнок.

Энни явилась в школу в очередной раз в субботу (в Волшебной стране недели так же делились на семь дней, как и в Большом мире, разве что названия дней были местные, другие), когда занимались только старшие классы — то есть, дети от одиннадцати до четырнадцати лет, — да и уроков было меньше, и за дисциплиной следили плохо. Войдя в танцевальный класс, Энни увидела группу своих друзей, сгрудившихся возле стола преподавателя. Приветствовали девочку вяло, всё внимание было направлено на стол. Энни тоже подошла и посмотрела.

— … А я иду, — рассказывал высокий мальчик по имени Стеф, — и вижу — лежит возле забора что-то яркое. Я думал, это кто-нибудь из наших девочек шарфик или бантик потерял. Ну, я наклонился, думаю, возьму, поспрашиваю, отдам при встрече. Смотрю, а это вот он.

И Энни увидела его. Котёнок нежного персикового окраса с белыми пятнами, крохотный, еле передвигающий лапки, сидел на столе и таращился на всех кругом печальными голубыми глазами.

— Наверное, его кто-нибудь подбросил в школу, потому что не смогли котят содержать, — высказала версию девочка Дори.

— Не может быть, — заспорила её подружка Фейда. — А как же кошка-мама? Она бы его не бросила и не согласилась отдать в чужие руки, а тем более подбросить в школу.

— А кто у кошек спрашивает? — отозвался ещё кто-то. — Кошки существа маленькие, на них и внимания никто не обращает.

— Ну нет, — возмутилась Фейда. — Где ты слышал, чтобы даже самых маленьких животных обижали?

— А мыши? — воскликнул Стеф. — На них мышеловки даже ставят.

— Мыши другое дело. Они сами воруют у людей, если это бродячие мыши. У мышей своё государство, уж я-то знаю, и тоже есть свои законы. А кошки, между прочим, как раз с мышами и сражаются.

Тем временем котёнок, пошатываясь, добрёл до края стола и с пискливым «мяу» ткнулся в руку Стефа. Мальчик поднял его себе на плечо и устремил вопросительный взгляд на остальных.

— Что с ним делать-то будете? — вклинилась Энни в паузу в общем разговоре.

— Сам не знаю, — ответил Стеф. — Нам здесь не разрешают домашних животных держать, и без того занятий много, следить за всякими котятами некогда.

— Мяу, — снова пискнул котёнок.

Энни протянула руки, и Стеф передал малыша ей.

Задумчиво Энни уставилась на мордочку животного.

— Ну что, дружок, — вздохнула она. — Что с тобой делать?

— Может, попросить, чтобы преподаватели оставили его как общешкольного? — предложила Дори. — У директора пусть поживёт. Или у госпожи Астель, она животных любит.

— У госпожи Астель уже две кошки, золотые рыбки и ручной кролик, — ответил кто-то. — И она постоянно на них жалуется.

— Давайте подумаем, — с энтузиазмом предложил друг Стефа Мельтер. — Кому из наших знакомых можно предложить взять котёнка? Он сам ещё маленький, не проживёт.

— У меня знакомых в городе нет, — расстроено протянула самая младшая в классе, Алита.

Все замахали руками и начали перечислять имена и отвергать предложения друг друга. Вот-вот мог раздасться звонок, надо было решать скорей, а между тем Фейда и ещё одна девочка, Келида, ещё даже не переоделись к уроку.

— А если во дворец отдать? — предложила вдруг Энни. Все обрадовано повернулись к ней. — Во дворце найдётся, кому за ним присмотреть. Там на кухне уже четыре кошки, насколько я знаю. И они о котёнке позаботятся, и люди.

— Давай! — возликовали все. Только Алита огорчилась.

— Я так хотела, чтобы котёнок был наш.

— Ну что поделать, Алита, — ответила Дори, — если нельзя.

Стеф тоже был огорчён, хотя виду не подал. Правда, пока девочки убегали переодеваться, а преподаватель задерживался, он подошёл к Энни и спросил:

— А ты не можешь его забрать себе? Так будет ещё надёжнее.

Энни пожала плечами и вдруг вспомнила о Твигле и его давней мечте — завести котёнка. Когда-то давно они с Алармом говорили на эту тему. Как же давно!..

— Точно, Стеф, — закивала Энни. — Но пока ему всё равно в Розовом дворце придётся пожить. А когда я буду улетать, то заберу его с собой.

— Тогда мы будем приходить, пока он в Розовом дворце поживёт, — обрадовался Стеф. Энни снова закивала, почему бы и нет.

— А как ты его назовёшь? — спросила Алита.

Энни подумала. В памяти всплыла какая-то прочитанная недавно (в библиотеке Розового дворца же) сказка .

— Пусть будет котёнок Эврика, — сказала Энни. — В переводе с одного из языков Большого мира это значит «нашёл», — объяснила она недоумевающим товарищам. — Ему подходит.

Стелла не могла бы поговорить с Виллиной при личной встрече, долго и обстоятельно, как хотелось. Волшебница Жёлтой страны редко навещала Розовый дворец, а просить её это сделать Стелла не осмеливалась, тем более что теперь, передав большую часть своей магии Элли, Виллина стала значительно слабее. Самой же Стелле отправиться в Жёлтую страну было не менее затруднительно. Поэтому она ограничилась перепиской. В отличие от самой Энни, которую это всё касалось непосредственно, Стелла вовсе не считала «пустяком» и «ерундой» происходящее с девочкой. Сбой такого сильного заклятия — это вам не шутки.

И пока шла эта переписка (а двигалась она медленно), о делах личных, которые так близко затрагивали и дела магические, Стелла с Энни не говорила. Они встречались каждый день, разговаривали о том о сём, но никогда — о самом наболевшем. Стелла просто понемногу следила за девочкой. Двух месяцев недостаточно, чтобы определить точно, насколько сбилось заклятие и как теперь будет проходить процесс взросления — как у всех людей, или с отклонениями, или вообще затормозится снова. Стелла видела, что Энни тревожит и ещё что-то, но заговорить первой не решалась — поняла уже, насколько Энни неохотно говорит о слишком личном, а это было явно именно слишком личное.

Энни же мучилась всё тем же вопросом. Как попросить о вечной юности для Аларма? Проклятые противоречия, которые терзали её всегда и по многим разным поводам, теперь нашли новую для себя причину. Мало того, что она разрывалась между желанием взрослеть вместе с Алармом и не взрослеть вместе с сестрой, так ещё и объяснение сбоя заклятия подвело: с одной стороны, ей очень хотелось, чтобы всё это действительно объяснялось личными чувствами, а с другой стороны, она пыталась убедить себя, что должна быть более разумная и здравая причина, чем «девчачья влюблённость».

Однажды, когда она в беседе со Стеллой всё-таки затронула вновь эту тему, волшебница заметила:

— А почему ты считаешь это глупостью?

— А что? — не поняла Энни. «От Аларма понабралась», — внезапно пришла в голову мысль. Это он считал влюблённость девчачьей глупостью, несмотря на то, что сам был влюблён в Элли.

— Скажи, у тебя ведь в Большом мире осталась семья?

— Да, — опечаленно кивнула Энни. К уже испытываемым противоречиям добавилось вечное «остаться-вернуться».

— И ты ведь когда-то и там тоже была влюблена? — поинтересовалась Стелла. Серьёзным, спокойным тоном.

— Да, — снова кивнула Энни. И с досадой пошла на ещё одно мучительное признание: — И… мне теперь кажется, что я предаю Тима. — И поспешно отвернулась.

Стелла долго молчала, думая о чём-то.

— Я не думаю, что ты кого-либо предаёшь, — наконец сказала она. — Ведь ты другая, и жизнь у тебя уже другая. В твоей жизни были одни счастливые моменты, пока они были возможны, теперь случаются другие, не менее счастливые. Прошлое уже не вернуть, а тебе снова предоставлена возможность радоваться.

Энни подняла на неё глаза. Стелла поймала её взгляд и улыбнулась.

— И я думаю, Тим бы сейчас тоже хотел, чтобы ты была счастлива.

Энни подавила невольную улыбку. Тим никому не позволял её обижать, с самого раннего детства. И сейчас почему-то внезапно появилась уверенность, что, будь он здесь, а ещё лучше — свидетелем её давних ссор с Алармом, то первым бы настучал Аларму по голове за то, что рыцарь не проявляет к Энни должного внимания, почтения, уважения и что там ещё он должен проявлять.

— Стелла, а вы?.. — спросила Энни и тут же прикусила язык. Ну разве можно интересоваться у могущественной волшебницы, была ли она когда-нибудь влюблена! Не подружка же, в самом деле.

Но Стелла угадала невысказанный вопрос и ничуть не обиделась на него. Только грустно вздохнула и отвернулась к окну.

— У меня всё осталось в прошлом, — негромко ответила она, давая понять, что спрашивать дальше не стоит.

Такие беседы давно уже её не смущали. В конце концов, на протяжении нескольких последних столетий к ней шли все придворные (и не только) дамы, у которых назревали любые проблемы личного характера. И неважно, была ли это первая любовь, или вторая, или десятая, юная ли девушка приходила или почтенная вдова (Энни, кстати, сейчас подходила одновременно и под то и под другое). Стелла привыкла проявлять участие ко всем. И к таким, взаимным, вопросам тоже привыкла. Вот только ответить на них… Как ответить?..

Ну а Энни… Энни — это вообще особый случай. Да и отношение к ней у Стеллы не такое, как к фрейлинам или балеринам дворцового театра. И положение в свете у девочки, к сожалению, тоже не такое, чтобы всё можно было пустить на самотёк. Тут даже не в том дело, что это может влиять на заклятие. Политика, будь она неладна. Энни, при всей своей старательности, всё равно будет очень слабой правительницей в одиночку, а вот вдвоём с Алармом — другое дело.

Аларм то и дело ловил себя на том, что ждёт. Ждёт, когда Энни вернётся из этого Розового дворца — а она, похоже, не спешила. Когда Аларм прямо спросил у Виллины об этом, то волшебница ответила:

— Думаю, ещё не скоро.

И посмотрела на него так, что Аларм почувствовал себя прозрачным насквозь. Ощущение было не из приятных. И он поспешил перевести тему.

Уже готов был начерно бревенчатый каркас нового дома переселенцев, и они всей семьёй пропадали там целыми днями — кроме Мериссы. Аларм смотрел на Логона и завидовал. Вот как всё просто у человека сложилось — раз, и вдруг встретил невесту, и никаких душевных терзаний, никаких переживаний, характер у обоих смирный и покладистый. И положение в обществе их тоже не разделяет, и магия. И всё сразу ясно. А ты терзайся.

К тому же Аларму опять раза два или три приснились сны, где Элли и Энни превращались друг в друга, улыбались, смеялись, ускользали от него или, наоборот, бросались навстречу — чтоб снова смениться одна другой. После таких снов настроение бывало скверным. Вроде и пустяк, а как неприятно действует…

Когда в очередном сне Аларм увидел, как Энни (или Элли — здесь их вообще было не различить) напилась Усыпительной воды и никого теперь не узнавала, в том числе и его самого, это его окончательно разозлило. Сколько ещё эти две сестрички будут его мучить?! Обидно было то, что сделать ничего нельзя. Ни со снами, ни со своими чувствами. Аларм махнул рукой и твёрдо приказал себе больше не думать о личных чувствах вообще. Само как-нибудь образуется. Но и от подобного приказа самому себе жить легче не стало.

Стелла и Энни задумчиво сидели одна напротив другой.

— Понимаешь, тебе надо точно определиться раз и навсегда, хочешь ты взрослеть или не хочешь, — заговорила Стелла после долгой паузы. — Иначе я не могу и пытаться предсказать результат.

Энни вздохнула и решилась — какова бы там ни была причина сбоя заклятия, но сейчас удачный момент. Скороговоркой спросила:

— А если Аларму тоже дать вечную юность?

Стелла поджала губы. Энни опередила её ответ, каким бы он ни был:

— Я знаю, что так нельзя. Иначе все захотят…

— Нет, дело не в этом, — негромко протянула Стелла. — Мне-то не жалко для Аларма, он хороший человек, он наш друг и тоже занимает значимое положение в Волшебной стране. Но, видишь ли, он сам должен этого хотеть.

— Мы с ним говорили, — почти шёпотом ответила Энни всё той же смущённой скороговоркой.

— И что? — поинтересовалась Стелла.

— Он… хотел бы.

— Для чего?

Энни молча подняла удивлённые глаза.

Стелла вздохнула. Не очень-то приятно разочаровывать девочку, но если Аларм, по её словам, действительно ей взаимностью не отвечает…

— Представь, что это будет длиться вечно. Аларм будет добиваться взаимности Элли, а ты будешь страдать. И так — вечно! Ты будешь править Жёлтой страной, а он будет помогать тебе, но смотреть на Изумрудный город. И вдруг однажды даже добьётся того, что Элли ему ответит.

Энни не выдержала и заплакала. Молча. Просто внезапно слёзы потекли. Стелла этого даже не заметила, продолжая:

— И что будет? Ты станешь мучиться ещё больше.

— Всё равно, — упрямо заявила Энни. Стелла взглянула на неё, заметила слёзы, хотела что-то ещё сказать, но Энни повторила: — Всё равно, мне неважно. Может, я со временем тоже это перерасту, ведь мы ничего не знаем. А ему так будет лучше. Если у него будет хоть какой-то шанс.

— Ох, Энни…

Стелла пересела на диванчик рядом с Энни и обняла девочку. Та глубоко вздохнула, но не всхлипнула. Сдержалась. Только сказала:

— Всё равно всё это ерунда. Как люди мучаются из-за такого пустяка, как чья-то глупая влюблённость!..

— Энни! — воскликнула Стелла и посмотрела ей в глаза. — Ну почему?..

— Да ну, я сама себя за это ненавижу. Хочется всё забыть и начать сначала, — мрачно призналась Энни.

— Не надо забывать, — уверенно возразила Стелла. Встала и подошла к открытой двери балкона. — Всё будет хорошо. Иди сюда.

Энни подошла. Стелла уже вышла наружу, и Энни хотела шагнуть за ней, но почему-то не смогла. Она снова и снова пыталась прорваться сквозь какую-то странную невидимую и неосязаемую преграду, но каждый раз оставалась на месте. Стелла оглянулась и заметила её бесплодные попытки.

— Ой, прости, я и забыла. Давай руку, — с улыбкой извинилась она. Энни взяла протянутую руку — и вышла на балкон.

— Что это было?

— Маленькое заклинание от непрошенных гостей. На этот балкон никто не может выйти, если я не разрешу… И таких людей во всём мире пока что всего двое, ты и Элли. Догадайся, почему.

Энни задумчиво оглядела балконные перила и решётки для вьющихся роз. Здесь, в ящиках, среди остальных цветов, выделялись огромные белые гвоздики. Семь из них цвели, распространяя тонкий аромат. Стелла внимательно смотрела на девочку.

— Не помнишь? — она коснулась рукой одного цветка.

— Цветы вечной юности? — заворожено проговорила Энни. Она вспомнила. Точно такую же гвоздику дала и ей Стелла когда-то.

Волшебница кивнула.

— Конечно, сами по себе, без моего магического вмешательства, они не подействуют так, как надо, но всё же на всякий случай кому попало сюда лучше не соваться. Думаю, тебе полезно будет приходить сюда каждый день. Вдруг поможет. Если, конечно, ты действительно хочешь остаться девочкой, — Стелла пристально взглянула на Энни, но та не ответила, наблюдая за гвоздиками.

— Перед тем, как улетишь обратно в Жёлтый дворец, — медленно подбирая слова, заговорила Стелла после некоторой паузы, — можешь сорвать одну. Не бойся, она не завянет.

Энни вскинула на неё удивлённый и недоверчивый взгляд, но волшебница только улыбнулась и ушла обратно в комнату. Энни присела на корточки рядом с цветами и коснулась одной из гвоздик. Та легонько качнулась на длинном стебле.

Однажды утром Мерисса прибежала к Логону в страхе.

— Там в саду… — она дрожала, кашляла и не могла говорить.

Логон приобнял её за плечи, попытался успокоить.

— Ну, не бойся. Что, что в саду?

— Там что-то странное, — пролепетала Мерисса. — Я его боюсь… Какое-то такое… вот, — она неопределённо поводила в воздухе руками, — и на земле…

— Оно на тебя напало? — уточнил Логон с опаской. Вообще-то в самом деле в сад могло забрести что угодно. Вплоть до чудища из Золотого леса. Ну а может быть, змея какая-нибудь.

— Нет, но оно ко мне попыталось подойти… — Мерисса дрожала крупной дрожью. Добиться от неё чего-нибудь более вразумительного не удалось.

— Оно не разговаривало?

— Нет.

Логон подумал и решил позвать Рохана и сходить вдвоём на проверку. Мерисса вообще-то могла испугаться даже сухой ветки, если она слишком громко прошелестела, но осторожность не помешает.

В саду было тихо и спокойно, никого не было видно.

— Мерисса, а оно большое?

— Большое, — прошептала Мерисса. — Но оно на земле было.

Рохан и Логон переглянулись. Что такое может быть «на земле» и большое?

— Это змея?

— Нет.

Рохан только плечами пожал в недоумении. Прошли через весь сад, вышли на огород. Там тоже было пусто. Только ветерок гулял между пышными грядками.

— Насколько оно большое?

— Вот как… — Мерисса заоглядывалась, — ну как… больше меня.

Рохан снова переглянулся с Логоном. Странная какая-то ситуация.

— А от земли оно насколько поднималось? Какой высоты?

— Нет, нет, оно просто было на земле, — объяснила Мерисса, хватаясь за локоть Логона. Рохан снова удивлённо пожал плечами и пошёл между грядками, как вдруг Мерисса взвизгнула и подпрыгнула на месте.

— Вот оно!

Логон уставился на землю. Он ничего не мог понять. На земле ничего не было, вообще ничего. Тем более — чего-то большого. Рохан быстрым шагом возвращался к ним, внимательно глядя себе под ноги, и вдруг остановился, воскликнув:

— Тень!

— Что? — ошеломлённо переспросил Логон.

— Тень, — повторил Рохан. Мерисса застыла на месте, вцепившись в Логона обеими руками. — И очень странная тень, — задумчиво проговорил Рохан, наклоняясь. — Это не человек. На лошадь похоже.

Тень задвигалась, и теперь наконец и Логон разглядел на дорожке между грядками то, что так испугало Мериссу. На земле действительно отражалась тень лошади. Судя по всему, крупной лошади, и это при том, что самой лошади нигде поблизости не было.

А Мерисса никогда лошадей не видела. Собственно, и самостоятельных теней тоже. Зато насмотрелась на всяких чудищ, пока жила в Подземном царстве, и приняла странную тень за одно из них.

— Из Пустоши Теней сбежала, что ли? — задумчиво спросил в воздух Рохан. — Не знаю, есть ли там лошади…

Тень лошади задёргала головой, и Рохану внезапно послышалось тихое ржание. Очень тихое. Ну, а чего ждать от тени?

— Так ты разговариваешь? — не удержался от вопроса он. Тень снова задёргала головой и еле слышно заржала.

— Ещё непонятнее, — развёл руками Рохан, глядя на Логона и перепуганную Мериссу. — Логон, пойди-ка к Виллине. Расскажи ей, а мы тут пока попробуем договориться с этой… с этим… — Рохан махнул рукой.

Виллина про странную тень лошади знала не больше Логона. И объяснить тоже ничего не могла. Откуда взялась и зачем, почему она не разговаривает, — всё это так и осталось тайной. Рохан в попытке разговора тоже ничего не добился. Тень лошади не очень-то понимала человеческую речь.

— Может, она из Большого мира? — высказал догадку Рохан, но Логон только рукой махнул.

— Думаешь, в Большом мире тени тоже отдельно от лошадей гуляют?

К полудню о тени лошади знал весь дворец. Тень вела себя смирно. Гуляла по огороду и саду, заглянула и в парк. Есть не просила, не шумела и не мешала никому. Не обижалась, когда на неё наступали (похоже, просто не чувствовала этого). Логон несколько раз пытался нащупать что-нибудь в воздухе рядом с этой тенью — ему было как-то непривычно видеть тень, гуляющую саму по себе, без объёмного осязаемого объекта. Его даже меньше смущало то, что тень лошади не разговаривает.

Аларма в это время во дворце не было — он с Кустаром и Пеняром ушёл помогать на постройку дома переселенцев вместо Рохана, который «взял выходной». Так что он о тени лошади узнал только поздно вечером.

— Ходит за нами и молчит, — закончил рассказ Логон.

Аларм задумался.

— Так это же, наверное, конь Джердан, который из Большого мира вместе с Элли пришёл! — внезапно вспомнил он. — Он не умеет разговаривать.

— А как же он в тень превратился? — удивился Логон.

— Он путешествовал с Тёмным отрядом. Когда они явились в Город Теней, мы уже были на озере Снов, совсем близко от Красного озера. Поэтому король Теней заколдовал всех членов отряда, превратил их всех в тени, кроме Эльга. Эльг должен был их перенести — он ведь летит быстро, — но когда они превращались обратно, с Джерданом что-то не получилось, — вспоминал Аларм рассказы бывших членов Тёмного отряда. — Видимо, с тех пор он и бродит по стране.

— Так уже сколько времени прошло! — ещё больше изумился Логон.

— Вот, значит, столько и бродит. Может быть, ищет, кто бы мог ему помочь.

— А Виллина может? — с надеждой спросил Логон. И с уверенностью — чтобы Виллина чего-нибудь да не могла?

Но Аларм с сомнением покачал головой.

— Я не знаю.

Он встречался с Виллиной чаще других и видел, как с каждым днём слабеет волшебница. И от этого становилось страшно. Может, она и проживёт ещё десяток лет, чтобы достойно подготовить Энни к власти над страной… но магические силы её оставляют.

Да и думать о том, что Виллины когда-нибудь не будет — страшно.

В начале мая у Элли был день рождения, который она постаралась отметить так, чтобы об этом не узнал весь город — в очень узком кругу. Энни и Стелла были приглашены и целый день провели в Изумрудном дворце, а поздно вечером вернулись в Розовый. Постаравшись, опять-таки, всё это не афишировать. Энни втайне рассчитывала, что Элли на этот праздник пригласит и Аларма тоже, и была разочарована, узнав, что в круг «ближайших друзей» Элли он не вошёл.

— Почему? — с недоумением протянула Энни.

Элли вздохнула.

— Прости. Я как-то просто не подумала, что тебе так хочется его увидеть.

— Да не в этом дело, — буркнула Энни, смутившись. — Я думала, ты с ним всё-таки дружишь.

— Дружу… Но если бы я его пригласила, он бы опять потом расстроился, — печально объяснила Элли. — Он же должен понимать, что я не могу ему ответить тем, чего он ждёт. А я каждый раз вижу, что он всё надеется и надеется. Уж лучше пусть видит меня как можно реже.

— Бесчувственная ты, — заявила Энни.

Элли грустно улыбнулась.

— Ну, не такая уж, ты ведь знаешь. Просто… просто я не могу.

И в Розовый дворец Энни возвращалась с грустью. Праздник был милым, очень домашним и семейным (намного скромнее даже, чем тот, который устроила для себя Энни в прошлом году)… Но всё-таки чего-то Энни не могла понять.

Стелла дождалась ответа, открыла дверь и вошла. Энни сидела на кровати и играла со своим котёнком — вернее, воспитывала его и учила чему-то. Котята в Волшебной стране взрослеют так же, как и в Большом мире, только они ещё и разумные — и Эврика уже потихоньку понимал человеческую речь и сам начинал что-то лепетать тоненьким голоском, больше похожим на мышиный, чем на кошачий.

— Тебе письмо от Виллины, я решила сразу отдать, — Стелла протянула Энни сложенный листок бумаги. Девочка с готовностью схватила его и тут же помрачнела.

— Что, она уже меня зовёт возвращаться?

— Думаю, нет, — улыбнулась Стелла. — Мне она об этом ничего не сказала.

Она ушла обратно к себе, дочитывая своё письмо — тоже от Виллины. Волшебница отвечала на вопросы куда подробнее, чем прежде Энни — и ответы совершенно не совпадали с ответами девочки. Энни постоянно скрытничала, увиливала и не хотела говорить «о личном», Виллина же спокойно и бесстрастно излагала взгляд со стороны — который на самом деле проникал намного глубже, чем это казалось самим участникам действий. Стелла читала и только улыбалась удивлённо, качая головой, и чем дальше, тем удивлялась больше.

«Значит, ничего не было? — усмехалась она про себя. — О нет, девочка, ты упорно пытаешься принять нежелаемое за действительное. Странно, но факт».

«Здравствуй, дорогая Энни, — писала Виллина. — Надеюсь, тебе нравится в Розовом дворце, есть чем заняться и с кем дружить, и думаю, ты там тоже приобретёшь для себя немало полезных навыков. Так что не переживай из-за того, что задерживаешься там надолго.

Без тебя мы, конечно, не будем принимать новых жителей из Подземной страны, хотя две семьи уже готовы и ждут нашего прямого приглашения. Но я попросила принцессу Лангу подождать, пока ты не разберёшься со своим заклятием — и она согласилась с тем, что для тебя это важно. Так что торопить я тебя не буду — и Стеллу тоже.

Что же касается новостей, то могу заметить, что в доме наших новых поселенцев уже возводятся стены. Ещё пару месяцев — и семья Анторио сможет перейти жить туда. Кроме Мериссы — она, судя по всему, хотела бы остаться с нами, во дворце.

У нас появилась «тень лошади», как её называют ребята — но Аларм рассказал, что этого коня зовут Джердан (думаю, ты знаешь его историю). Уточни у Элли при встрече или в письме — нет ли у неё заклинания, которое было бы способно превратить Джердана обратно в живого коня. Я такого, к сожалению, не знала. Если же Элли ему поможет, то Джердан может остаться с нами.

Аларм тебя ждёт. Когда ты вернёшься, хочу предложить вам обоим интересное путешествие с особым поручением. Но не буду тебя торопить — и Стеллу тоже. Главное тебе сейчас — разобраться в себе. И ничего не бойся! Верь себе и своему сердцу, и главное — надейся на лучшее. Удачи тебе!

Виллина».

— Аларм меня ждёт, — недоверчиво хмыкнула Энни, складывая письмо. — Да уж как же. Виллине просто так хочется, чтобы мы не ссорились, — вздохнула она, доверительно обращаясь к котёнку. Тот пискляво мяукнул в ответ и протянул царапучую лапку. Учиться втягивать когти тоже надо.

Аларм вышел из дворца, рассеянно глядя по сторонам. Сегодня у него намечался свободный день. Захватив книгу, он собирался отправиться на Эннины качели — там было тихо, светло, тепло и удобно сидеть. Читаешь и раскачиваешься потихоньку.

Спустившись со ступенек, он бросил взгляд в сторону и застыл на месте. На парковой дорожке, полусидя на земле, склонилась Энни над «тенью лошади». Рядом стояли Логон (конечно же, неразлучный с Мериссой) и Рохан с серьёзными лицами. Аларм бросился было вперёд, но затормозил через два шага. «Энни» поднялась во весь рост, и сердце у него упало. Это была не Энни, а Элли.

Он спутал их, пожалуй, второй раз в жизни (первый раз был, когда он увидел Энни впервые и принял за старшую сестру). Спутал, хотя уж кто-кто, а он знал каждую мельчайшую деталь различия в их облике, даже издали.

Просто Элли наклонилась. А теперь встала и что-то объясняла Рохану. Нет, всё-таки спутать эту взрослую и красивую девушку с её сестрёнкой-воробышком мог только слепой — хотя бы потому, что у Энни более короткие волосы, и она никогда не носила таких платьев. Аларм просто принял желаемое за действительное.

Тем временем Элли заметила его и приветственно кивнула. Ничего не оставалось, как подойти.

— Рад приветствовать вас, королева, — вежливо улыбнулся Аларм, в свою очередь приветствовав юную фею кивком головы. — Что вас привело к нам так неожиданно?

Элли так же вежливо улыбнулась.

— Я пытаюсь помочь Джердану. Но, к сожалению, пока ничего не получается.

Её тон был менее церемонным, чем тон Аларма. А у него просто по-другому не выходило. Если бы тут была Энни, то он бы, конечно, реагировал иначе. Свободнее и проще. Видеть же эту приветливую (и не более) улыбку на таком знакомом лице — лице, похожем на Энни! — было трудно. Если бы Элли хоть раз улыбнулась ему так, как улыбалась Энни… Но она этого не сделает.

Поэтому он вынужден держать дистанцию в общении. Она королева, а он мальчишка.

— Но есть какая-нибудь надежда? — поинтересовался Аларм, возвращаясь мыслями к Джердану.

Элли кивнула.

— Я думаю, есть. Но вряд ли я смогу это осуществить. Видите ли, — она объясняла уже всем четверым слушателям, — Джердан — не просто конь, превращённый в тень, сейчас это действительно его самостоятельная тень, оставшаяся без тела. А тела просто нигде нет. И, так как здесь действовала не магия Торна, я ничем помочь не могу — хотя и пытаюсь, поверьте. — Элли действительно выглядела очень огорчённой. — Но Джердана заколдовали в городе Теней.

— Почему же колдовство не рассеялось, когда города Теней и его короля не стало? — спросил Аларм не без внутренней неприязни — не к Элли, конечно, а к городу Теней.

Элли посмотрела на него.

— Тень вряд ли можно похоронить под обломками зданий, — мягко сказала она.

Если бы сейчас это сказала Энни, то Аларм бы, скорее всего, обиделся и возмутился — не думай, мол, что ты одна тут такая умная. Он тоже прекрасно всё понимал и сам видел эти тени. Но ведь город не просто пал в руинах — он окончательно перестал служить оплотом Тьмы в Жёлтой стране. Теперь там пустырь, заваленный камнями. И принцесса Ланга говорила, что там даже выхода на поверхность из Подземной страны не сохранилось. Светлая магия Элли, помноженная на её же гнев, страх и стремление защитить себя и друзей, там слишком много разнесла.

В общем, никакой тёмной магии там уже не осталось. Хотя место и странное, да.

— Возможно, стоит рассказать об этом случае Ланге, — продолжила Элли после некоторой паузы, глядя на непроницаемое лицо Аларма. — Ведь и Сагарот тоже, по-видимому, пользовался магией Пакира. Ланга должна об этом знать и, наверное, чем-то поможет. Я объясню всё Виллине, — закончила она и повернулась к входу во дворец.

Аларм пропустил её, не зная, что делать и как дальше реагировать на её присутствие. Вежливо попрощаться? Проводить к Виллине? Пригласить на прогулку? Завязать светскую беседу? Такие неожиданные, будничные деловые визиты напрягали его ещё больше, чем организованные приёмы гостей. Хотя, и те и другие случались от силы два-три раза в год.

Так он и простоял всё то время, пока Элли не скрылась во дворце. И бессмысленно смотрел на входную дверь, когда она уже закрылась. Очнулся только, когда его поддел Рохан:

— Ну и где твоё желание завоевать всеми способами её сердце?

— Толку с моего желания, — буркнул Аларм. Поудобнее подхватил книгу и пошёл к качелям. Вслед ему донёсся голос Рохана:

— И правильно. Энни тебе больше подходит, хотя бы потому, что не волшебница.

Аларм обернулся, свирепо нахмурившись, но Рохан только захохотал и ушёл вместе с Логоном.

Энни проскользнула в дверь тронного зала. Фрейлины и гвардейцы из дворцовой охраны сказали, что правительница находится именно здесь и желает побыть одна, но девочку пропустили.

Стелла действительно сидела одна в огромном зале и смотрела в магическое зеркало. Смотрела, не прикасаясь к нему, с задумчивостью и печалью на лице. И, похоже, уже давно сидела в одной позе.

— Проходи, Энни, — только и сказала она на тихий-тихий скрип двери.

Энни нерешительно подошла. Может, и правда не стоило мешать волшебнице? Но Стелла кивнула ей, и девочка решила пока не уходить. Осторожно устроилась в кресле поодаль от трона и решила подождать, пока Стелла закончит свои дела, но та позвала её:

— Хочешь посмотреть?

Энни ощутила любопытство и подошла к зеркалу.

В зеркале яркими сине-голубыми красками мелькали картинки сельского праздника. По цвету нарядов было ясно, что дело происходит у Жевунов. Не успела Энни спросить осторожно, почему Стелла заинтересовалась именно этим, как тут же получила ответ: в центре танцующего хоровода появилась белокурая красавица с гордым и немного хищным лицом, в которой Энни почему-то сразу и без труда узнала небезызвестную бывшую фрейлину Агнет, хотя видела её только раз и не успела толком запомнить. В длинном однотонном платье до самой земли (и даже с небольшим шлейфом) и с неким подобием диадемы на распущенных волосах, Агнет грациозно кружилась в танце одна. Потом откуда-то сбоку выскользнул невысокий крепкий мужчина, подхватил её под локоть и попытался включиться в танец, но больше отдавил своей партнёрше ноги, о чём и свидетельствовало её довольно кислое выражение лица. Закончив танец, Агнет капризно вырвалась из рук своего кавалера и тут же любезно заулыбалась всем присутствующим. Зеркало чуть отодвинуло обзор, и в нём стали заметны сбоку фигурки Корины, Людушки и ещё какого-то незнакомого Энни лысого старика. А также стало видно, что в отдалении накрыты столы, а между деревьев натянуты цветочные гирлянды.

— У них какой-то праздник? — полюбопытствовала Энни.

— Свадьба, — коротко ответила Стелла.

— Ух ты, — пробормотала Энни. Понаблюдав ещё немного, она решилась уточнить: — А… чья?

— Агнет. И кузнеца Аргута.

— Ух ты, — повторила Энни более удивлённо. Меньше всего она себе представляла подобную пару. Об Агнет знали все, и все знали её как капризную и властную красавицу, которая после изгнания из дворца (вмешательством Элли) сначала вынуждена была служить помощницей бывшего садовника Тамиза (ушедшего когда-то от той же Стеллы). Потом, когда кончилась война и надо было восстанавливать сильно пострадавшую Голубую страну, за это взялись в первую очередь Корина и Людушка, а помогали им Тамиз, Аргут и Агнет, которой больше некуда было деваться. Агнет дулась, сердилась на Корину, постоянно вступала с ней в конфликты, но сделать ничего не могла. Корина действительно показала себя хорошей правительницей для Жевунов, тем более что и сама была родом Жевунья. Агнет же просто хотела славы, почёта, всеобщего поклонения и постоянных праздников и развлечений. Корина, а с ней и кое-кто из старейшин Жевунов, быстро объяснили ей, что к чему, и Агнет пока притихла, состроив из себя всеми непонятую несчастную жертву.

Это то, что Энни знала.

— Для Агнет Аргут — это просто единственный шанс на нормальную и свободную жизнь, — негромко заговорила Стелла. — Конечно, она мечтала о другом. Но он её сможет удержать от бессмысленных затей… вроде свержения Корины с престола, — Стелла улыбнулась с иронией, — удержать в том числе и силой. И позволить ей жить не всеобщим изгоем, под клеймом вечной предательницы, а обычным человеком. Она это понимает. К тому же у него есть собственный замок, что, — волшебница вздохнула, — сыграло не последнюю роль в том, что она дала согласие.

— Выглядит она не сильно счастливой, — заметила Энни.

— Да, выйти замуж за кузнеца, к тому же лет на двадцать её старше, не было её заветной мечтой, — со смешком развела руками Стелла, не отрывая взгляда от зеркала. — Но Людушка был бы ещё худшим вариантом. Аргут хотя бы не бездельник. Так что с её стороны это был просто расчёт.

— А как же Аргут? — поинтересовалась Энни. — Что с его стороны было?

Стелла усмехнулась.

— Вот уж не знаю. Но, думаю, он ей искренне симпатизирует, хотя и больше ругает, чем хвалит хоть за что-нибудь. Надеется, что со временем она исправится. А пока — красивая девушка, он одинок, почему бы и нет… Они ведь последний год вынуждены были неразлучно по лесам бродить. Он, Тамиз, Агнет и Людушка. Иногда им ещё и Смелый Лев помогал, и Юргод с Эльгом. В общем, все старые друзья… Агнет, конечно, подобным путешествием была очень недовольна. Но её не спрашивали.

— Вы за ней часто следите? — вырвалось у Энни, и она тут же об этом пожалела. Но Стелла невозмутимо пожала плечами.

— Да нет, не так уж часто. Во-первых, мне всё равно надо было знать, что творится в Голубой стране. А во-вторых… Знаешь, если доверял кому-то в течении нескольких лет, приблизил к себе… То потом трудно остаться равнодушным к его судьбе и дальнейшей жизни. Даже если он тебя предал, — закончила она дрогнувшим голосом. Энни промолчала. Стеллу она понимала, хотя самой, к счастью, пережить такое не довелось.

— И я рада, что у неё всё-таки всё складывается более-менее хорошо, — будничным тоном закончила волшебница. Энни чуть улыбнулась. Ну конечно, Стелла всем будет желать счастья. Даже своим врагам, и тем, кто её предал.

В зеркале Аргут поцеловал свою невесту, и на лице Агнет появилась явная гримаса брезгливости, тут же замаскированная «смущённой» улыбкой. Энни вдруг некстати проговорила:

— А у нас Логон на Мериссе жениться хочет.

Стелла посмотрела на неё с интересом.

— И правильно. Одобряю. Я давно говорила Виллине, что её воспитанникам пора обзаводиться семьями, но она говорила, что они сами не хотят. А теперь хоть какое-то оживление в вашем дворце будет… Не считая, конечно же, тебя, — засмеялась она и пожала Эннину руку. — Ну а у тебя настроение как?

У Энни создалось впечатление, что Стелле просто неловко дальше говорить об Агнет, и она спешит перевести тему. Тем не менее, она ответила с улыбкой:

— А что я? Я-то пока здесь.

— А вот Виллина пишет, что Аларм по тебе скучает, — лукаво улыбнулась волшебница. — К тому же они хотят пригласить в гости принцессу Лангу и на постоянное жительство ещё пару семей новеньких, а без тебя это делать не хотят.

Энни уже знала о том, что у Элли расколдовать тень Джердана не получилось — ей говорила об этом сама сестра.

— Аларм по мне не скучает, — упрямо заявила девочка. — Просто Виллина хочет, чтобы мы не ссорились. Скорее, скучает сама Виллина… И что? — она настороженно уставилась на Стеллу. — Мне уже улетать?

— А ты разве по Жёлтому дворцу не соскучилась? — поинтересовалась Стелла.

— Да как-то… даже не знаю, — растерялась Энни. Она не была готова к тому, что вот так внезапно придётся расставаться со Стеллой, с ребятами из Школы Искусств и с дворцовым оживлением и весельем. Но в Жёлтой стране тоже было много хорошего…

— Ладно, — Стелла поднялась, коснулась зеркала, и оно погасло. — Самое главное я уже увидела, — усмехнулась она. — Пожелаю им счастья, а потом как-нибудь попрошу Корину передать поздравление и подарок… анонимно, а то Агнет меня не поймёт. А с тобой мне тоже не очень хочется расставаться. Давай договоримся, что ты всё-таки будешь хотя бы раз в год сюда прилетать на пару недель? — Энни даже фыркнула при этих словах — сейчас шёл уже четвёртый месяц, что она здесь . И тут же спросила:

— А что… с моим взрослением?

Стелла вздохнула. Сказала серьёзно:

— Не думаю, что ты действительно перерастёшь свою старшую сестру. Но и тринадцать лет — всё-таки недостаточно. Во всяком случае, я уверена, что в следующий день рождения ты смело можешь отметить четырнадцатилетие, — улыбнулась она.

«Галопом по Европам» — из Розового дворца в Изумрудный, оттуда — в Фиолетовый. Все зовут погостить, все огорчаются, что она так ненадолго. Тем не менее, Энни и там и там провела по целой неделе. У Дровосека и Весы уже шестеро приёмышей. Хотя самая первая девочка, полукровка (полукаббар-получеловек) Ярка явно в роли любимицы, несмотря на свой отчаянный характер.

Веса даже радостным шёпотом призналась Энни, что Ланга здесь была за прошедший год с лишним целых четыре раза. Каждый раз инкогнито и в чужом облике, открываясь только самой Весе. Но была! И не высказывала ни недовольства, ни раздражения. И вообще вела себя вполне дружелюбно…

В Жёлтую страну Энни не то чтобы сильно торопилась, но поторапливалась. Причём, вопреки прежним возвращениям туда, в этот раз её там ждали не только Виллина… и Аларм, если он действительно «ждал», во что Энни не верила. Почему-то она сейчас действительно осознавала себя наследницей Жёлтой страны, будущей принцессой, которой небезразлична судьба своих подданных, жителей страны, а также политические связи (это касалось предполагаемого визита Ланги, который, помимо цели «передачи гражданства» нескольких человек, имел ещё и практическую — вдруг ей удастся расколдовать Джердана). И к Сказочному народу съездить всё-таки надо…

Волшебное облачко приземлилось прямо перед входной дверью. Энни сбежались встречать — Логон с выглядывающей из-за его плеча Мериссой (робкой, как всегда, но намного меньше кашляющей — и значительно похорошевшей!), Твигл, Кустар с Пеняром. Вырвавшись от друзей (не меньше, чем за полчаса) и оставив котёнка Эврику на попечение обалдевшего от радости Твигла, Энни поднялась к Виллине.

Аларм слышал отдалённый шум в коридоре на нижнем этаже, но не придал ему особого значения. Собственно, он и не прислушивался, зачитавшись биографией одного из полководцев Эпохи Королей. Тогда вообще было много войн, мелких и крупных, и Аларм любил читать об этом времени.

Дочитав, он решил спуститься вниз и позаниматься чем-нибудь на свежем воздухе. Может быть, помочь Логону или потренироваться с оружием. Или в очередной раз попытаться найти контакт с Джерданом. Жаль, что этот конь не заговорил по-человечески. Случай для Волшебной страны небывалый, и Аларм не знал, как его объяснить — и никто не знал, даже Виллина. А ведь если бы Джердана снова «воплотить», то Энни смогла бы ездить верхом — она говорила когда-то, что любит это дело… И Аларма бы поучила, может быть. Сесть на коня он, конечно, мог бы, и даже проехать немного, но не занимался специально и долго. Энни вроде бы тоже не занималась, но выросла-то на ферме и ездила много…

Стоило Аларму подумать об Энни, как вдруг возле двери в покои Виллины он увидел её саму. Девочка выходила от волшебницы, явно чем-то довольная, но Аларма она не заметила — он стоял далеко.

Поначалу он решил не верить своим глазам. Один раз он уже обманулся, приняв Элли за младшую сестру. Но сейчас не было сомнений — Энни, с короткими волосами, в платье чуть ниже колен (белом, с поясом и воротничком всех цветов радуги — как шутливо объясняла сама девочка, чтоб ни одну страну не обидеть). Чёлка на лбу. Походка. Аларм не удержался и окликнул:

— Энни!

Девочка остановилась. Аларм уже бросился к ней, и она кинулась навстречу — правда, немного нерешительно. Он подхватил её и закружил по воздуху.

— Ай, ты меня задушишь, — взвизгнула Энни со смехом, вцепившись в его плечи. Он поставил её на пол, но не спешил отпускать.

— Привет! Долго же тебя не было, — улыбнулся Аларм.

— Привет, — улыбнулась она. Эта улыбка, светлая, радостная, искренняя, настолько тронула Аларма, что у него даже появилась шальная мысль — поцеловать Энни… так, как в том сне. Но он не решился на такое. Это было бы грубой шуткой, низким предательством Энниного доверия. Она ведь поверила бы ему, а потом что было бы?.. Он ведь её не любит.

А вот в лоб поцеловать её можно…

На лбу у Энни обнаружились несколько новых царапин — короткие, параллельно одна другой, совсем рядом. Штуки четыре.

— Обо что это ты так исцарапалась? — поинтересовался Аларм, разглядывая её руки. На них были такие же царапины. Но… как же с ней легко! Можно спрашивать о чём угодно.

Энни хмыкнула.

— Об котёнка.

— Как это? — Аларм не мог сдержать радостный смешок. Он чувствовал себя счастливым, и хотелось куда-нибудь бежать, смеяться и просто радоваться жизни. Только если бежать куда-то, то желательно с Энни за руку.

— Я котёнка привезла. Его зовут Эврика, он сейчас у Твигла, — объяснила Энни. Тоже с лёгким счастливым смешком. Похоже, она впала в ту же эйфорию, что и Аларм. Они даже не замечали, что дверь в комнаты Виллины так и осталась приоткрыта. — Только котёнок ещё маленький, и когда он когти не втягивал, то часто меня царапал. Нечаянно.

— Надеюсь, он потом извинялся, — строго заметил Аларм. Энни рассмеялась, и он снова приподнял её и закружил.

— Ну что ты делаешь!

— Ты с остальными уже виделась? — спросил Аларм, снова поставив её на ноги.

— Угу. Ну, не со всеми. Мне сказали, что некоторые ушли на стройку нового дома…

— Да. А наши новости ты знаешь?

— Смотря какие, — пожала плечами Энни.

— Ладно, — кивнул Аларм. — Ты сейчас пойдёшь отдыхать?

Энни хмыкнула.

— Да ну, зачем. Я в полёте только и делала, что на облачке валялась. А потом у Виллины сидела целый час, так что не устала нисколько. Мне только надо распаковаться…

Аларм сжал её руки.

— Ладно. Тогда, если хочешь, могу тебе показать и рассказать, что у нас изменилось тут за последнее время.

— Давай, — кивнула Энни.

— На качелях.

— Хорошо.

Аларм улыбнулся и отпустил её.

— Тогда иди, распаковывайся, буду ждать.

Он помахал девочке рукой и в приливе энергии чуть ли не бегом спустился по лестнице. Энни улыбнулась ему вслед, а затем оглянулась на дверь Виллины. Почувствовала отчаянное смущение — волшебница явно слышала каждое слово. И в то же время было радостно. Вприпрыжку Энни отправилась к себе, крепко захлопнула дверь и с глупым смехом упала на диван. Может, всё действительно будет хорошо? И она будет окончательно счастлива? Хоть когда-нибудь?..

А Виллина не только всё слышала, но и видела. Стараясь, чтоб ребята её не заметили. Смотрела и улыбалась…

На качели Энни заявилась вместе с котёнком Эврикой. Котёнок вёл себя смирно. Сначала сидел у Энни на коленях, а потом пошёл лазать по стволу дерева. Каждые пять минут он забирался туда, откуда не мог спуститься, жалобно мяукал, и Энни с Алармом по очереди вставали и шли его снимать.

— Виллина мне писала, что хочет нас куда-то отправить на важное задание, — вспомнила Энни, когда они взаимно поделились всеми новостями и впечатлениями. — Ты не знаешь?

Аларм лукаво прищурился.

— Знаю.

— Ну и куда? — нетерпеливо спросила Энни. — Уж не на Пустошь ли Теней, с Джерданом вместе?

— Нет, Джердан при каждом упоминании Пустоши Теней отскакивает в страхе. Ему там явно не понравилось.

Аларм загадочно молчал, и Энни снова напомнила о своём вопросе:

— Ну а куда тогда?

Аларм выдержал эффектную паузу и объявил:

— В Золотой лес.

— Да ну!

Энни даже вскочила, чуть не наступив на хвост Эврике, который снова решил вернуться к хозяйке. Аларм с усмешкой наблюдал за её реакцией. У него была примерно такая же, только менее эмоциональная.

— А что мы там будем делать?

— Ничего особенного. Побродим, посмотрим. Найдём руины Элендара и проход в Подземелье. Выясним, насколько там опасно и можно ли что-нибудь сделать светлой магией, раз уж Лангу тамошние жители не слушаются. Разумеется, всё это будем делать очень осторожно, постоянно держа связь с кем-нибудь из волшебниц. И вернёмся обратно как можно более целыми и невредимыми. Своеобразная разведка.

— Ой, здорово! — восхитилась Энни.

— Я бы на твоём месте не слишком радовался, потому что это может стать очень опасной прогулкой.

— А ты там был когда-нибудь?

— Был, в детстве ещё, вместе с Роханом. Виллина была недовольна. Но мы далеко не заходили.

— А когда мы пойдём? — Энни, похоже, готова была бежать в Золотой лес хоть прямо сейчас. Аларм решил немного остудить её пыл.

— Наверное, не слишком скоро. Во-первых, я всё-таки хотел бы навестить отца, я его уже четыре месяца не видел… или больше. Во-вторых, у тебя день рождения. В-третьих, Ланга обещала визит нанести. Поэтому недели через две я ненадолго отправлюсь в Пещеру, а потом, когда вернусь, пойдём в Золотой лес.

Энни слегка загрустила. И тут же хихикнула, погладив Эврику.

— А помнишь, в прошлом году Твигл о котёнке мечтал.

Аларм фыркнул.

— Да помню. Это мы немного подшутили тогда. Хотели тебе котёнка подарить, но не знали, где его взять. А Твигл услышал и загорелся.

— Твигл хороший, — вставил своё писклявое слово Эврика. Он пока ещё не слишком был разговорчив. Энни полагала, что Твигл вскоре исправит это упущение — Болтун мог разговорить кого угодно, и себя не обидев при этом. Кого угодно, кроме Инны.

— Хороший, конечно, — Энни погладила котёнка и отпустила его снова погулять.

— И я хороший? — поинтересовался Эврика.

— И ты хороший, — успокоила его Энни. Аларм улыбнулся.

Да… Думал ли он год назад, что вот так будет сидеть с Энни на качелях и мирно болтать о чём угодно? Раньше ведь они ссорились буквально каждые десять минут, и он досадовал, что она не Элли. Как-то быстро слишком время пролетело. А теперь у неё скоро опять день рождения.

«Будем надеяться, на этот раз обойдётся без слёз в шесть утра, — подумал он. — Вот только что ей подарить? Даже котёнок уже есть».

Он спрыгнул с качелей, но не спешил уходить.

— Ты вообще когда-нибудь в стрельбе тренируешься или совсем бросила? — спросил он, вспомнив о прошлогоднем подарке Рохана.

Энни махнула рукой.

— Иногда. Когда вдохновение есть.

Она не стала уточнять, что вдохновение на неё накатывает очень редко. В последние три с лишним месяца — ни разу. Зато в Розовом дворце она научилась немного танцевать — показали ребята из школы… Но Аларму это не будет интересно.

— Ну что, ты меня познакомишь с тенью Джердана? — спросила она, тоже спрыгивая с качелей. — А завтра я хотела бы сходить посмотреть на стройку дома. Как у них там дела…

Аларм кивнул и взял её за руку.

— Сходим, конечно.

«Не бойся, она не завянет».

Энни смотрела на белую гвоздику в скромной вазе на своём столе. Волшебный цветок действительно не увядал, сохраняя свежесть и тонкий аромат вот уже третий день. Отдать его девочка всё никак не решалась. Хотя каждый день виделась с Алармом не один раз, и они проводили вместе по несколько часов. Нельзя было сказать, чтоб они специально искали общества друг друга — но так получалось. Всё по делу.

Или вроде бы по делу. Во всяком случае, когда Энни в очередной раз явилась к Виллине, она застала Аларма и там.

— Ничего, если я тоже послушаю? — улыбнулся он.

Энни нерешительно покосилась на волшебницу.

— У нас никаких секретных разговоров не ведётся, — сказала та. — Конечно, можешь послушать.

Аларм пристроился в углу, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Ему и в самом деле вдруг стало интересно, как и о чём Энни говорит с Виллиной почти каждый день. Но сегодня тема была для него не новая. Виллина рассказывала Энни об Элендаре — готовила её к походу в Золотой лес.

— Элендар был богатым и величественным городом. Намного больше, чем Изумрудный, и намного красивее. И погиб из-за предательства. Иногда это случается с теми городами, жители которых слишком зазнались, — негромко рассказывала Виллина. Аларм немного знал об истории первой столицы Волшебной страны, а вот для Энни всё это было ново. — Там было много магов, сильных и слабых. И конечно же, некоторым показалось выгодным перейти на сторону Пакира, который тогда как раз скопил силы для очередного нападения. Почти тысячу лет город жил в свете и радости, а потом в нём всё больше разрасталась смута, волнения и тревоги… К тому же боялись предстоящей войны, которая уже была неизбежна. Да, Пакир не единожды пытался напасть на Волшебную страну, — добавила Виллина, заметив взгляд Энни. — Просто иногда ему это не удавалось. Война с Подземельем была отнюдь не одна. Просто, проиграв ранние нападения и битвы, он долго копил силы, чтоб нанести решающий удар — но, как видишь, ему и на этот раз не удалось осуществить задуманное. Но вернёмся к Элендару. С помощью магов, перешедших на его сторону, Пакир пробил под Элендаром подземный ход.

— Такой же, как здесь, у нас, — пояснил Аларм, заметив, что Энни не понимает. — Выдумки Пакира не отличались разнообразием…

Виллина усмехнулась.

— Это точно. Нам, можно сказать, повезло — Аларм и Рохан совершенно случайно наткнулись на эту дыру под нашим дворцом… А я защитила её магией. Поэтому и потребовалось то землетрясение с осадой чудовищ… Но мы снова отвлеклись. Тогда Пакир почти победил. По проходу, выходящему из Подземной страны прямо под Элендар — не под дворец, правда, а под одно из весьма скромных городских зданий, — в город в один далеко не прекрасный момент хлынула армия из чудовищ Пакира. Однако с ними вышел крупный просчёт — Торн был готов к тому, чтобы отбить такое нападение в любой момент. И тогда началось землетрясение.

— В общем, катастрофа, какая была у нас два года назад, только в более масштабном варианте, — опять не удержался от комментария Аларм. — Видимо, он думал, что у него и в этот раз всё получится так же, как с Элендаром.

— Но у нас вмешалась Корина, — кивнула Энни. — Это я знаю.

— В результате землетрясения часть города вообще ушла под землю, часть осталась в руинах, — продолжала Виллина. — Выжили лишь те, кто успел уйти. И маги. В той же войне погиб и сын Торна… К счастью, Элендар был вовсе не единственным местом, где Торн и его соратники собирали все свои силы. Та война была короткой. Пакира загнали обратно под землю, где ему и пришлось создавать новую армию.

— И потом была уже наша война? — спросила Энни.

— Нет, до неё Пакир предпринял ещё две попытки — не считая мелких пакостей. Он отличался упрямством и некоторым однообразием действий, меняя лишь детали и места нападения. В результате этих нападений появился Лес Призраков с Конической горой-вулканом — сейчас этого леса уже не существует, да и вулкан погас. Именно там Пакир сделал первую после Элендара попытку выбраться на поверхность. Результатом второй войны явился город Теней. Правда, тогда Пакир отправил свою армию опять через Золотой Лес, а через город Теней она ушла назад — уже после того, как его подданные стали тенями. Это было всего тысячу лет назад.

— Уже после переселения рудокопов в Пещеру, — уточнил Аларм. Виллина кивнула.

— Да, лет через пятьдесят. Но, кстати, должна заметить, что именно той войне рудокопы обязаны открывшимся Священным источником. У Пакира ни одно действие не проходило без землетрясений, извержений вулканов и прочих катаклизмов. Рудокопы этого не замечали, на Пещере это никак не отражалось — она оказалась в стороне от основных военных действий, да и Пакира пока не интересовала — а вот где-то глубоко что-то сместилось, и потекла волшебная вода, — Виллина улыбнулась. — Пакир же сам в то время не делал попытку выбраться на поверхность, только отправлял армии. Потом, вероятно, решил, что необходимо его личное присутствие. Хорошо подготовился, и всё же чего-то явно не учёл. Однако мы снова отвлеклись.

Подобные уходы от темы были постоянно — Энни уже не удивлялась. Виллина часто хотела захватить в своём рассказе больше, чем требовалось, да и Энни нередко задавала отвлечённые вопросы, если приходилось к слову.

— А последствия землетрясения в Элендаре… — напомнила она и сейчас. Виллина кивнула.

— Да, там тоже были и трещины, и провалы в земле. Но, во-первых, после войны чародеи Света всё это постарались убрать. А во-вторых, раны в земле залечило время — ведь с тех пор прошло больше пяти тысяч лет. В разрушенный город возвращаться не стали — в том месте осталось слишком много тёмной магии, и Пакир мог повторить нападение. На просторах Волшебной страны уже были другие города, в том числе город Солнца… Мы его знаем как город Теней. В общем, в Элендар не вернулись. Постепенно там вырос лес, и Пакир снова стал использовать это место для вылазок своих слуг.

— А ещё можно спросить? — вспомнила Энни, и Виллина кивнула. — А когда пришла Арахна? Ведь Торн её застал?

— Конечно, он же её и усыпил. Она явилась уже после гибели Элендара. Кстати, именно её появление натолкнуло Торна на мысль о том, что Волшебной стране нужен Хранитель. Когда-то он думал, что его сын будет его преемником, но — к сожалению, тот погиб. Арахна не связана с Пакиром, и он благополучно пропустил её приход, а когда вспомнил об этой колдунье, она уже спала заколдованным сном. Оставалось только ждать. А когда он дождался, вмешалась ты с друзьями. Он наверняка был очень огорчён, — усмехнулась волшебница. Энни хихикнула.

— Спящая красавица…

Аларм в углу тоже фыркнул — уже знал эту сказку в пересказе самой Энни. Девочка же задала новый вопрос:

— А почему Пакир так долго ждал, чтобы напасть снова? Не мог же он тысячу лет армию собирать.

— Он хотел внезапности, — объяснила Виллина. — А для внезапности нужно было, чтобы о нём все как можно меньше помнили. Как и о Торне. И даже тысяча лет — недостаточный срок для того, чтобы история стала легендой, а потом превратилась в миф и наконец в полузабытую сказку. Пакиру просто повезло, что в Волшебной стране скрупулёзные летописи вели только гномы Арахны. Впрочем, он и не старался тысячу лет играть в молчанку — в частности, когда в Волшебную страну явились мы, четыре волшебницы, он тоже заявил о себе. Хотя опять же не отличался разнообразием выходок — всё те же землетрясения и трещины, и всё те же попытки подкопаться под наши дворцы либо города. Стеллу он считал сильнее меня. Вероятно, поэтому туннель под нашим дворцом появился намного позже.

— А я у Стеллы ничего такого не видела, — удивилась Энни. Виллина покачала головой.

— И не увидишь. Там уже ничего нет, и не видно никаких последствий. Так же, вообще-то, как и здесь.

— Но мы опять отвлеклись от Элендара, — напомнил Аларм. Виллина махнула рукой.

— А про Элендар уже больше сказать нечего. Разве что… Никто не знает, что там сохранилось. Возможно, какие-нибудь магические вещицы или книги и остались где-нибудь, заваленные обломками стен. Может быть, под корнями тысячелетних деревьев таятся неоткрытые подвалы и секретные комнаты. Конечно, я бы не отправляла вас туда одних — это место нельзя назвать благополучным. Но, во-первых, я знаю, что Энни всё равно хочется там побывать, — она пристально посмотрела на девочку, и та смутилась, — а во-вторых, я знаю, что вы далеко не слабые дети.

Когда вышли от Виллины, Энни решилась.

— Аларм, зайдёшь ко мне? Я должна тебе кое-что отдать.

Аларм кивнул. Он не спрашивал, удалось ли Энни поговорить со Стеллой о том, что его тревожило. И сам себе старался об этом не напоминать. Но сейчас возникла смутная надежда — пополам с нерешительностью. А вдруг он поторопился с просьбой? Может, всё-таки это было не нужно?..

Его смутные догадки оправдались. Энни вошла в свою комнату и тут же подошла к столику в углу, на котором в скромной вазе стояла одинокая белая гвоздика.

На девочку же вдруг напало непонятное смущение. Ведь если она отдаст сейчас Аларму заколдованный цветок, то и у неё уйдёт повод для дополнительных душевных терзаний. Да и потом… Что-то слишком таинственное было в том, чтобы передавать Аларму такую вещь. Лучше бы это сделала сама Стелла. Или Элли — Аларм был бы рад…

А Аларм только сейчас спохватился, что не знает, что бы сказала на это Виллина. Он ведь ей так ничего и не сказал.

— Вот, — Энни нерешительно вынула цветок из вазы и протянула Аларму. — Ну… думаю, ты догадываешься. Это Стелла… тебе передала.

Аларм медленно кивнул, не решаясь протянуть руку.

— Спасибо.

Всё-таки коснулся стебля белоснежного крупного цветка, но Энни не спешила его выпускать. Точнее, она как-то затормозила, заворожено глядя на Аларма. Надо было что-нибудь сказать, что-нибудь обыкновенное, чтобы разрядить нараставшее напряжение в воздухе. Энни стало страшно. Она чувствовала то же, что ощущал Аларм — назад дороги нет. Только если для Аларма это связано было всего лишь с возможностью вечной юности, то для Энни… она и сама не могла объяснить, с чем. Подобное она ощущала когда-то, один раз в жизни — на своей свадьбе, надевая обручальное кольцо… Хотя Тим всё равно был спутником всей её жизни, начиная почти с младенчества, но та минута была именно такой — назад дороги нет. Но почему сейчас?..

Они бы так и стояли друг напротив друга, взявшись за один стебель цветка, ещё долго, но за окном пролетела птица, и Аларм очнулся первым.

— Спасибо, Энни, — и потянул цветок к себе. Энни разжала пальцы.

— И… Что мне надо сделать? — спросил Аларм. Энни глубоко вздохнула, стараясь выйти из странного оцепенения, и объяснила:

— Просто вдохни запах.

Прежде чем отдать Энни цветок, Стелла долго держала его в своих руках и неслышно что-то шептала. Обычно такие заклятия не проводятся на расстоянии — хотя сделать это не сложнее, чем если присутствуешь рядом с тем, кому оно предназначается.

— И что я почувствую? — снова спросил Аларм.

— Ну… голова закружится. Элли говорила, что она даже сознание теряла, — скомкано ответила Энни. — И всё.

Аларм снова помолчал немного, глядя на белый цветок в своих руках.

— Ты Элли об этом рассказала? — и тут же выругал себя за этот вопрос. Ну зачем он говорит сейчас об Элли! Для Энни это только дополнительная боль.

— Рассказала, — ответила Энни, и он ещё сильнее помрачнел. — Она сказала, что рада за тебя… и что ты этого достоин.

Аларм чуть не бросил заколдованный цветок на пол в раздражении. Подступил к Энни, рывком схватил её за руку.

— Послушай! Почему ты так спокойно об этом говоришь?

Энни с недоумением захлопала ресницами.

— А что? Что не так?

Аларм вздохнул, не зная, как объяснить.

— Тебе как будто всё равно и… безразлично, и… ты как будто смиряешься с тем, что… — он путался в словах, и от этого только больше раздражался, — да ты сама же в меня влюблена!

Энни молчала и никак не реагировала.

— Энни.

Девочка упорно смотрела в сторону. Неподвижно. Даже взгляд ничего не выражал.

Аларм потряс её за плечо, потом махнул рукой. Положил гвоздику на стол и обнял девочку, прижав к себе.

— Прости.

Энни молчала.

— Энни, ну скажи хоть что-нибудь.

— А что я могу сказать? — отозвалась Энни очень обыкновенным тоном. — Я вообще не пойму, чего ты от меня хочешь.

Аларм задумался, внезапно осознав, что и сам этого не знает.

— А тебя что, всё устраивает?

Энни пожала плечами, высвобождаясь из его рук.

— Ну… а что?

Аларм снова ощутил раздражение.

— Когда ты в водопад сверзилась, то мне хотя бы всё понятно было! А теперь?

— Ты мне всю жизнь будешь этот водопад припоминать? — усмехнулась Энни, продолжая потихоньку вырываться. Он не спешил её отпускать. Надо разобраться, в конце концов. Влюблённые девочки так себя не ведут. Не говорят так равнодушно, даже доброжелательно, о своих соперницах. Хотя, это же Эннина сестра, любимая сестра. Как же всё запутанно.

— Вот и поговори с тобой, — вздохнул Аларм.

— Я что-то не помню, чтобы ты был сторонником сентиментальных разговоров… — насмешливо отозвалась Энни.

— Я и сейчас не сторонник, я хочу понять твоё поведение.

— Не надо. Пусть всё идёт как идёт, — сердито ответила Энни.

— То есть тебя всё устраивает, — мрачно уточнил Аларм.

— Да, меня всё устраивает. Отпусти, пожалуйста.

Аларм отпустил. Ему сейчас очень хотелось сказать — «Мне правда очень жаль, что я не влюблён в тебя. Мне жалко тебя и жалко, что ты страдаешь». Но он не сказал. Энни бы ещё больше расстроилась. Пусть у неё хоть какая-то иллюзия надежды остаётся. Даже если эта иллюзия растянется на всю жизнь.

На всю долгую, вечную жизнь, с вечной юностью. Может, всё-таки эта просьба была зря?.. Для Энни только будут причины дополнительных мучений. Он с мрачной тоской взял цветок и покрутил в руках. Белоснежная, крупная гвоздика. Волшебная. Вдохни — и ты навечно останешься таким, как сейчас. Вечно будешь мучиться из-за того, что Элли к тебе равнодушна, и вечно заставишь мучиться эту девочку, что стоит сейчас рядом. А она ни в чём не виновата.

Пакир бы побрал эти дурацкие сентиментальности. Эти чувства, эти девчоночьи влюблённости. Зачем они вообще нужны?! Только приносят страдания. Надо было закрыть своё сердце ещё тогда, полтора года назад. Никаких эмоций, никаких чувств. Это проблемы девчонок. Как легко было бы жить одним только разумом. Там, по крайней мере, всё понятно, всё можно рассчитать и логически распределить. Вот Страшила не страдает ни от каких личных чувств — при этом он очень добрый и верный друг. Поистине, мозги лучше сердца.

Что же делать с Энни?..

— Аларм, ты что? — осторожно спросила Энни, и он внезапно осознал, что уже минут десять так стоит в молчании. Неизвестно, что там отражалось у него на лице, но Энни выглядела обеспокоенной.

— Нет, я ничего, — ответил он. Надо поговорить с Виллиной. И насчёт юности, и насчёт Энни. Она поймёт, должна понять. Аларм снова протянул руку и привлёк Энни к себе. Поцеловал в щёку.

— Спасибо тебе.

И ушёл, стараясь не оглядываться. Прямо к Виллине, снова.

Объяснить всё Виллине оказалось сложным. Может быть, она и сама всё понимала, но Аларм в своих объяснениях не знал, о чём говорить и как говорить. И чем дальше говорил, тем больше чувствовал себя эгоистом и свиньёй. Виллина слушала, не перебивая. И об Энни, и об Элли, и о вечной юности. Цветок Стеллы свидетельствовал сам за себя.

— Ну и что тебя смущает? — спокойно поинтересовалась волшебница, когда Аларм закончил свой рассказ и стоял, как смертник, ожидающий неизбежного приговора о казни.

— Я не могу заставить Энни страдать.

— А ты с ней об этом говорил?

— Говорил, но, — Аларм в отчаянии махнул рукой, — с ней невозможно разговаривать. Она ни в чём не признаётся и вообще говорит, что её всё устраивает. Зачем вообще эта любовь нужна?.. — сгоряча выпалил он и прикусил язык.

Виллина невозмутимо помешала угли в камине.

— Если Энни всё устраивает, тогда тебе вообще не о чем беспокоиться. Она ведь сама отдала тебе цветок. Кажется, она даже сама вызвалась попросить Стеллу об этом и, как видишь, попросила. Значит, это её решение и её желание. А что касается твоего вопроса «зачем нужна любовь», то мне странно его слышать. Как будто ты воспитывался где-то в Чёрном дворце и не знаешь, что на любви держится весь мир и вся жизнь на земле, — слегка осуждающе закончила волшебница.

— Это не та любовь, — уверенно возразил Аларм. — Если уж на то пошло, то Элли в этом вопросе ведёт себя правильнее всех — любит всех одинаково, бесстрастно и возвышенно. А я имею в виду…

— Я понимаю, — кивнула Виллина. — Но в таком случае ты определись, чего ты хочешь — правильной и возвышенной любви или же конкретно направленной влюблённости.

Аларм не нашёл, что ответить.

— Мне жалко Энни, — сказал он.

— Она тебе помогла? — жёстко уточнила Виллина. — Выполнила твою просьбу. А ты сейчас вдруг хочешь отказаться — когда почти всё уже сделано. Так нехорошо. Это во-первых, а во-вторых, если тебе действительно её жалко и не хочешь внушать ей ложных иллюзий — сдерживай себя в проявлении чувств.

Аларм понял. То же самое ему говорил Рохан когда-то, только жёстче и прямее выразился. Но он не послушался, скорее наоборот. Но что здесь такого? Обычный дружеский поцелуй. Раньше, значит, его ругали за то, что он с Энни ссорится, а теперь, когда он с ней подружился, его снова ругают, опять всё не так. Странно как-то!

— И вообще, разберись в себе, — строго закончила Виллина. — Чего ты хочешь от Энни, от Элли и от себя.

В этот день рождения Энни решила не устраивать праздника, подобного прошлогоднему. Будут присутствовать только те, кто здесь живёт. Может быть, заглянет сестра. Никаких танцев и развлечений. Обычный день. Хотя ладно, ужин пусть будет праздничным. Твигл так хотел её порадовать.

Сюрприз преподнесла Ланга.

С принцессой Подземелья о визите договаривалась Виллина, и вроде как Ланга собиралась явиться где-то после Энниного дня рождения, но внезапно заявила, что ей неудобно и что-то там не укладывается по времени, так что придёт раньше. И заявилась шестого числа — аккурат перед самым праздником. Энни была растерянна и взвинчена до предела, когда спускалась — вместе с Роханом и Алармом — её встречать.

Аларм сам вызвался её сопровождать, хотя его не звали — мог бы пойти и Логон. Но Аларм слишком хорошо знал, что из себя представляет Ланга. Пусть даже у Энни с ней хорошие отношения, но порой Ланга могла наговорить такого, что даже самый спокойный и уравновешенный человек был близок к нервному срыву. А тут поводов будет достаточно. Крепко сжимая дрожащую руку Энни, пока спускались по длинной и узкой лестнице, Аларм изо всех сил надеялся, что этот визит действительно будет обставлен как официальный, а значит, Ланга не перейдёт на панибратство и «дружеские» подколы.

Вместе с Лангой прибыли ещё две семьи рудокопов. Взглянув на них, Аларм вздохнул с облегчением. Лица — да, испуганные, но всё же это не совсем забитые существа. Мужчины смотрели сурово и обречённо. Пока Аларм разглядывал новых гостей, Ланга уже сошла с корабля на берег и обменивалась приветствиями с Роханом. Энни благоразумно держалась в стороне, изображая из себя невозмутимость.

Ланга завела разговор с ней уже на пути вверх по лестнице.

— Ну и как твои дела? — негромко поинтересовалась она.

— Отлично, — пожала плечами Энни. — Смотря какие дела ты имеешь в виду.

— Всё сразу, дорогая принцессочка, всё сразу. Ещё не охмурила этого мечтателя? — лукаво улыбнулась Ланга. Энни нахмурилась.

— Я никого не собираюсь охмурять. И это не твоя забота.

— Да ну. Зря я, что ли, старалась? Ладно, ладно, отложим девичью трепотню до более удобного случая, — отступилась она, увидев, как к Энни ненавязчиво приближается Рохан.

— Принцесса, должен вам заметить, что вы выбрали не самое удачное время для прибытия, — заявил он. Ланга вскинула брови. — Когда мы поднимемся, будет как раз полдень, а у нас сегодня солнечно.

Ланга пожала плечами.

— Неужели вы всерьёз думаете, что я, как тёмная волшебница, должна бояться солнечного света?

— Нет, я имел в виду не вас, — спокойно ответил Рохан, — а ваших бывших подданных. Их глаза не привыкли к яркому свету, и им будет очень некомфортно. Наши первые поселенцы вышли на поверхность поздним вечером, и у них было время привыкнуть хотя бы к обстановке.

— О, понятно, — кивнула Ланга. Рохан всё-таки внушал ей уважение. — Не беспокойтесь, яркость солнца беру на себя. Но только сегодня.

— Конечно. Благодарю, принцесса.

Ланга повернулась к Энни.

— А теперь расскажи, что у вас там за тень коня образовалась.

Энни рассказала. Ланга задумалась.

— Ну, я попробую что-нибудь сделать. Только для этого мне придётся остаться до вечера, или даже до ночи. Нет, нет, я не претендую на ваше длительное гостеприимство, — усмехнулась она, — к тому же это не мой личный каприз и даже не вина этой бедной лошадки. А что вы с ним будете делать, кстати?

Энни развела руками.

— Будет жить с нами. А что?

— Да ничего. Я думала, что-то серьёзное, — протянула Ланга.

Новые семьи имели такой состав: первая — старый дедушка, его сын и двое детей, взрослый юноша (старше Аларма) и мальчик десяти лет. Вторая — два брата, у одного — жена и взрослая дочь. Девушка выглядела точно так же, как Мерисса — такая же измождённая и болезненная. Видимо, эти решились переселиться тоже ради её здоровья. Когда всех расселили и познакомили с «местным населением» и с теми, кто тут уже прижился, оказалось, что эта девушка с Мериссой ещё и дружили в детстве.

— Надеюсь, новенькие будут чуть более разговорчивы, — шепнул Аларм Энни, увидев страдальческое лицо Твигла, выходящего из кухни. Энни хихикнула.

Ланга уже познакомилась с тенью Джердана. Долго смотрела на него задумчиво, кивала головой каким-то своим мыслям, похоже, даже пыталась применить пару раз какие-то заклинания, но передумала.

— Вечером, — пояснила она в ответ на немой вопрос Энни. — Тем более, это всё-таки тёмная магия.

Зашла принцесса и к Виллине, проговорив с ней недолго — с полчаса, не больше. Всё это время Аларм, Энни и Рохан с Логоном устраивали новеньких. Салар и Анторио со своей семьёй сегодня не ушли на стройку — там уже оставалось сравнительно немного работы. Кстати, домик их Энни понравился. Просторный, но с небольшими окнами (всё-таки яркий свет всё ещё был для них неуютен), на невысоком фундаменте. Три жилые комнаты, кухня-столовая, прихожая-коридор, веранда. Оставалось покрыть крышу и настелить полы, а потом вставить окна. Салар их уже сделал, но планировал ещё съездить к Мигунам за стёклами — Виллина это одобрила. Возле домика в будущем планировался огород, если только Инна и Дарио будут им заниматься. Мериссу пока никто не спрашивал, останется ли она во дворце. Не спрашивали потому, что первоначально надо было получить согласие Анторио, а он каждый день слишком уставал, чтобы задумываться ещё и об этом.

Когда Энни получила передышку, она спустилась в столовую и застала там только Лангу с Твиглом. Твигл болтал, Ланга слушала. Ей было всё равно нечего делать пока что. Увидев Энни, она очень обрадовалась:

— О, наконец-то. Садись!

— Спасибо, — хмыкнула Энни и села напротив, — за разрешение. Особенно если учесть, что это мой дворец…

— Так уж и твой? — насмешливо уточнила Ланга.

— Я же здесь живу, значит, мой. Ну не твой же!

— А-а, ну ладно. А что, Виллина пока не передаёт тебе бразды правления? Учитывая, сколько ты сегодня суетилась и распоряжалась, мне кажется, что реально тут заправляешь всем уже ты.

Энни покачала головой.

— Нет, я только учусь.

— Ясно. Уважаю. Учиться, учиться и учиться… А магией тебя наделять не собираются?

— Нет. Мне это не нужно.

— А вот это зря, тебе было бы полезно. Вы тут никак в Золотой лес собрались?

Энни настороженно кивнула.

— Собрались. А откуда ты?..

— Виллина сказала, — небрежно отмахнулась Ланга. — Не могла же она не поставить меня в известность — это всё-таки официально мои владения. Хотя, честно скажу — мне на них наплевать. Сумеете выгнать оттуда всю нечисть, что там засела — забирайте этот лес себе. Мне Подземелья хватает.

— Как у тебя дела с рудокопами? — решила взять инициативу разговора на себя Энни.

— Нормально, — отмахнулась Ланга. — Потихоньку. Не воюем, и то слава всем вышним силам… — Она оглянулась и увидела, что Твигл ушёл. Нагнулась вперёд и лукаво спросила: — Ты мне лучше скажи, как у тебя дела с одним конкретным рудокопом. А?

— Если ты об Аларме, — Энни невозмутимо взяла себе печенье, — то я могу заметить, что личные дела не просто так названы личными.

— То есть, предлагаешь мне отстать и не вмешиваться, — усмехнулась Ланга. Энни кивнула.

— Да ладно тебе, — прищурилась принцесса подземелья. — Ни за что не поверю, чтоб у тебя сердце не болело. Ах-ах, такой хороший мальчик и влюблён — надо же — в мою родную сестру. Что мне делать, какая я несчастная, ничем его не проймёшь.

Энни с тем же невозмутимым выражением лица пожала плечами.

— У меня с ним хорошие отношения.

— Хорошие, но не те? — уточнила Ланга. Энни не ответила. — И чего ты ждёшь? Вообще, конечно, тактика бесконечно маячить у него перед глазами тоже может себя оправдать — Элли он почти не видит, а ты тут как тут, каждый день. Но что-то мне кажется, что этого мало в твоём случае.

— А тебе не кажется, что в твоём случае было бы разумным заниматься своими делами? — поинтересовалась Энни. Пока вежливо.

Ланга хмыкнула.

— Да у меня-то дела лучше некуда. В этом смысле… — она хищно улыбнулась. — Дональд меня целиком и полностью устраивает — а уж он сам на меня чуть ли не молится, я ж красавица, умница и чародейка к тому же. Аларм на твою сестру тоже молился бы, если б она ему хоть чем-то ответила — но она молчит, а ты, детка, извини — совсем не то, что твоя сестра.

Энни потянулась за вторым печеньем и серьёзно кивнула.

— Я в курсе.

Ланга окинула её критическим взглядом.

— Угу. При всех твоих душевных достоинствах, ты всё-таки дитя. Останавливаться на двенадцати годах было для тебя не самым умным решением.

— Я не остановилась на двенадцати, — сказала Энни. — Мне завтра четырнадцать. Хотя я вряд ли буду расти дальше, потому что заклятие дало сбой, но всё равно никто не знает, как теперь оно будет действовать.

— В первый раз о таком слышу. Так не бывает.

Энни пожала плечами. Твои проблемы. А у нас тут всё бывает.

— Как тебе дали вечную юность? — внезапно спросила Ланга.

— Запах волшебных цветов. Их вывела Стелла, — коротко объяснила Энни.

— И что ты при этом чувствовала?

— Головокружение. А Элли даже сознание теряла, — ответила Энни. Ланга изумлённо посмотрела на неё и вдруг рассмеялась.

— И всё?

— А что?

Ланга отмахнулась.

— Везёт же вам, светленьким! Понюхал цветочек, головокружение…

— А у тебя было не так? — осторожно поинтересовалась Энни.

Ланга скривилась.

— Ну, если вкратце, то это был ад. На целых трое суток, как потом выяснилось. Да, тёмная магия своих клиентов не жалеет, а ты что думала? Но давай об этом не будем. Вернёмся к более интересной теме — к тебе.

Энни пожала плечами. Ей тема себя не казалась такой уж интересной, особенно в исполнении Ланги.

— Ты в Большом мире была замужем?

Энни недовольно уставилась на Лангу. Ну что за допрос с пристрастием!

— Была. У меня была семья.

— И дети?

— Да.

Ланга фыркнула.

— Очень интересно. Значит, ты, американская девочка, в прошлом — взрослая женщина, бывшая замужем и родившая детей, не знаешь, как привлечь внимание мальчика, который тебе нравится? Впрочем, да, по сравнению с Элли ты во многом проигрываешь, но могла бы хотя бы постараться.

Энни строго посмотрела на неё.

— На что ты намекаешь?

Ланга пожала плечами.

— Неужели ты всерьёз думаешь, что нормальный взрослый парень может влюбиться в девчонку, которой — ну пусть даже тринадцать лет? Да, для подростка ты симпатична. Но как девушка — извини, впечатление на нуле. Но и этот нуль ты низводишь куда-то до отрицательных чисел.

— Проще говоря, я некрасивая, — поморщилась Энни. — Это всё, что ты хотела сказать?

— Нет, я хотела сказать совсем не то, — возразила Ланга. — Я хотела сказать, что ты, бывшая замужняя дама и мать скольки-то там детей, могла бы быть и поопытнее в том, как добиться внимания мальчика. Ты же с ним, как я поняла ещё с прошлой нашей встречи, больше пререкаешься, чем кокетничаешь.

— Я и не думаю с ним кокетничать! — Энни внезапно начала злиться.

— А зря. Чем строить из себя колючего ёжика, могла бы поулыбаться чуть ласковее и завлекательнее, — Ланга состроила подобную улыбку, и Энни ещё больше рассердилась. Но Ланга уже говорила дальше: — Ты с ним не пыталась целоваться, нет?

— Нет, не пыталась, — процедила Энни сквозь зубы.

— Тоже зря, — Ланга совершенно не обратила внимания на тон собеседницы. — Может, у тебя и никчёмная фигурка, но твой замужний опыт должен же хоть в чём-то сказаться.

Энни усилием воли заставила себя не вскочить и не начать кричать.

— Послушай, — очень сдержанно сказала она, — пойми раз и навсегда. Я не собираюсь добиваться ТАКОГО внимания. И я не хочу добиваться внимания ТАКИМИ методами. Я хочу нравиться, а не соблазнять. Ты понимаешь разницу или нет?

Ланга развела руками.

— Ты думаешь, что взрослый нормальный парень полюбит тебя за твои душевные качества, и ему больше ничего не надо? Для бывшей замужней дамы ты потрясающе наивна.

Энни резко встала.

— Какое тебе дело до моего прошлого замужества?

Ланга открыла рот, чтобы ответить, но Энни продолжала, распаляясь:

— Какое тебе дело вообще до меня? И до Аларма? Может, у тебя там, в Подземной стране, и приняты такие разговоры…

— Ха! — Ланга расхохоталась. — Ты бы знала, какие на самом деле разговоры там приняты…

— Тогда и разговаривай там! — Энни сорвалась на крик. — Зачем ты всё опошляешь? Тебе очень надо везде лезть? Или ты думаешь, что даёшь добрые советы? Так вот, мне не нужны ни твои советы, ни твои разговоры об опытности и всём прочем, это гадко, это низко, и я такого не хочу! И между прочим, это ты у меня в гостях, и я вообще могу в любой момент попросить тебя убраться отсюда.

— Тогда кто будет расколдовывать твою лошадку? — холодно поинтересовалась Ланга. Энни снова вскинулась.

— А плата за расколдовывание лошадки — это твои разговоры?

Аларм подошёл к двери столовой как раз тогда, когда Энни начала выходить из себя. Он не слышал слов, но слышал её голос. Поспешно открыв дверь, он увидел вполне ожидаемую картину — которой боялся с самого утра. Энни стояла напротив Ланги, уже багровая от гнева… или, вернее, она не стояла, а, видимо, порывалась уйти, но никак не могла прервать явно неприятный разговор — точнее, откровенную ссору. Ланга же сидела спиной к двери, и её лица Аларм не видел. Услышал только невозмутимо-ехидный голос:

— Кстати интересно, а ты сейчас снова де…

В этот момент Энни заметила вошедшего Аларма. Её глаза стали огромными от испуга и ярости, она схватила ближайший стул и с грохотом поставила его снова на пол, крикнув:

— Хватит!!!

Ланга замолчала, удивлённо обернувшись. Аларм постарался не показать своего раздражения. Хоть он и не слышал разговора, понятное дело, что тут не комплименты друг другу отвешивали. И он слишком хорошо знал обеих принцесс, чтобы понять, кто первый начал.

— О, Аларм, — невозмутимо поприветствовала его Ланга кивком головы. — А мы тут, как видишь, мило беседуем. Присоединяйся, будет весело.

— Спасибо, я занят, — вежливо ответил Аларм. Надо было быстренько выставить Энни отсюда, пока она ещё в себе, придумать хоть что-нибудь. — Энни, тебя Логон срочно ищет.

Энни мрачно кивнула и пошла к двери. Аларм сказал ей вслед:

— Он где-то возле качелей.

Энни снова кивнула, не оборачиваясь. Дождавшись, пока она уйдёт, Аларм обернулся к Ланге. Вежливым быть с ней не хотелось, но надо соблюсти хотя бы видимость.

— Ничего, если ты пока одна посидишь? Все заняты, сама понимаешь. А хочешь, иди в гостевые залы. Левое крыло.

— Спасибо, — любезно улыбнулась Ланга и встала. Аларм ушёл на кухню. Подождал там пару минут и помчался в парк. Надо было найти Энни до того, как она, не обнаружив Логона возле качелей (где он никак не мог сейчас быть), снова влипнет куда-нибудь в неприятности.

Он догнал девочку как раз в тот момент, когда она уже собиралась идти обратно. Схватил за руку, подтащил к качелям и насильно усадил на них.

— Ты чего? — возмутилась Энни.

— Того. Ты чего с Лангой сцепилась? — сердито начал Аларм.

— Она первая начала, — праведно возмутилась Энни.

— Не сомневаюсь. Но чего ради ты ей ответила? Ты что, не понимаешь, что ей нравится тебя дразнить? Ну? Чего вы не поделили?

Энни попыталась спрыгнуть с качелей, но Аларм её удержал.

— Тебе какое дело? — фыркнула она.

— Отвечай!

Энни скрестила руки на груди.

— Тебя это не касается.

— Касается.

Энни глубоко вздохнула.

— Просто она везде лезет. И притом… затрагивает темы, на которые я говорить не желаю. Я пыталась сначала её остановить, но она всё своё и своё…

Аларм положил руку ей на плечо.

— Ну и ушла бы.

Энни вздохнула и ничего не ответила.

— Она ведь тебя просто провоцировала. Зачем ты ей отвечала? Она принцесса Тьмы. Воспитывалась во дворце Пакира. Она не остановится перед твоими вежливыми ответами. И даже перед криком. Ты для неё — мотылёк, сдавил руками и всё. — Аларм сел на качели рядом с Энни, продолжая говорить. — Она специально будет затрагивать неприятные темы, специально будет вынуждать тебя нервничать и срываться вот так. Ты её не остановишь. Зачем ты не ушла сразу?

Энни покачала головой. Аларм машинально гладил её по волосам, перебирая лёгкие пряди. Другой рукой он держал её ладони вместе. Ей внезапно захотелось, чтобы это продолжалось долго-долго… Энни мысленно обругала себя. Романтическая глупышка!

— У тебя ведь завтра день рождения, — всё так же успокаивающе продолжал Аларм. — Ну к чему портить себе настроение перед праздником? Не стоит оно того. И не стоит Ланга твоих нервов. Она тебя спровоцировала, а ты повелась, как маленькая. Чего она тебе наговорила? А? Энни?

— Я не хочу тебе пересказывать, — пробормотала Энни. Аларм хмыкнул.

— Что, всё так плохо?

— Неприятно.

«Спрошу у Ланги сам, — подумал Аларм. — Я этого так не оставлю». А вслух спросил:

— А ты как сама думаешь — то, что она тебе сказала, это правда или нет?

Энни вздохнула.

— Я не знаю.

— Это было не про тебя?

— Не совсем.

— Про меня? Про Элли?

— Ну… что ты пристал? — слабо возмутилась Энни, и Аларм понял, что угадал. Стало действительно неприятно. Если дело касалось личных взаимоотношений, то Ланга могла такого наговорить…

— Ладно. Тогда забудь вообще всё, что она тебе говорила, и постарайся об этом не думать. Слышишь?

— Угу, — буркнула Энни.

— Вот и умница. Всё, иди к себе в комнату и не вылезай оттуда до вечера. А ещё лучше до завтра, пока Ланга не уйдёт. Мы её без тебя проводим.

Энни кивнула. Слезла на землю, Аларм последовал за ней. Вдруг она вспомнила:

— А Логон-то где? Он же меня искал?

Аларм смутился.

— Вообще-то… Если честно, я просто это придумал. Надо же было тебя оттуда выманить под благовидным предлогом, иначе бы вы с Лангой вдвоём полдворца разнесли.

Энни подняла на него оскорблённый взгляд, и Аларм рассмеялся:

— А что ещё мне было делать? Сам знаю, что врать нехорошо, но ты бы не ушла просто так.

Энни вынуждена была согласиться. Скажи Аларм там, в зале, что-нибудь даже нейтральное вроде «Энни, пойдём, надо поговорить», она бы упёрлась и ни за что бы не ушла.

Аларм проводил девочку до дверей её комнаты, опасаясь нового столкновения с Лангой. По счастью, им встретился только Твигл с одним из новеньких. На вопрос Аларма он объяснил, что Ланга соизволила отправиться в парк, и, похоже, не в ту сторону, откуда сейчас шли ребята. Чему Аларм был рад.

У дверей Энниной комнаты он остановился и придержал Энни за плечо.

— Пообещай, что не пойдёшь искать приключений.

— Ладно, — кивнула девочка.

— Тогда до завтра. Сиди спокойно у себя, я скажу Логону, он тебе что-нибудь поужинать прихватит. С Джерданом без тебя разберёмся. Готовься к дню рождения, — улыбнулся Аларм. Энни хмыкнула:

— У меня что-то каждый год на день рождения приключение какое-нибудь случается…

— Сама виновата, — засмеялся Аларм. — Хотя, сейчас даже не шесть утра.

— Ага, шесть вечера.

— Уже лучше. Всё, отдыхай. — Аларм несколько секунд поколебался, вспоминая недавние суровые наставления Виллины, и решился. Что бы кто ни говорил, но он будет доверять своему сердцу, а не чужим советам и запретам. И снова уверенно поцеловал Энни в щёку. Так надо!

Энни отстранилась, удивлённо глядя на него.

— Зачем ты это делаешь? — почти шёпотом спросила она.

Аларм даже не понял сразу.

— Что?

Энни молча коснулась пальцами своей щеки. Аларм улыбнулся и пожал плечами.

— Просто так.

А он и сам не знал, зачем. Так надо, и всё. Оно само так получается. И вообще, один раз ему уже хотелось поцеловать её… по-другому, просто это было бы неправильно.

Но он прямо сейчас пойдёт и вдохнёт аромат волшебной гвоздики. Она и так уже слишком долго стоит в его комнате. А он слишком долго сомневался. Может, Энни и будет всю жизнь терзаться от неразделённой влюблённости… А может, наоборот, будет радоваться, что он теперь уж точно будет рядом с ней.

Потому что никуда он от неё не денется. И уж лучше укреплять добрые отношения… и проявлять добрые чувства. Зачем сдерживать проявления чего-то хорошего?.. Нет, тут не правы ни Виллина, ни Рохан.

Утро обещало быть тихим и солнечным . Но Энни знала, что за тихим утром последует бурный день, насыщенный событиями. Ведь у них теперь ещё восемь новых друзей. Или будущих друзей. Пока что они косились на хозяев дворца с почтительным недоверием, как, впрочем, и семья Анторио поначалу.

Поэтому девочка радовалась этим мирным минуткам, неторопливо спускаясь на первый этаж, в кухню Твигла, и болтая при этом с Эврикой. Котёнок ей редко отвечал. Он предпочитал изучать мир молча, наблюдая, нюхая и пробуя на вкус всё, что ему попадалось.

На кухне он первым делом приподнял крышку и попробовал на вкус сладкие пирожки с земляникой, но ему не понравилось. Энни весело болтала — практически сама с собой, — а котёнок бродил по столам и полочкам, пока она не видит. Энни его за это не хвалила. Но сейчас она искала, что бы такое быстренько подхватить и выйти в сад.

— …Я не знаю, Эврика, если мы пойдём к озеру, где живёт Анторио, то ты можешь устать. Я, конечно, могу взять с собой корзинку… или попросить Пеняра, чтобы ты поехал на нём. Ты сможешь держаться за него когтями.

Эврика муркнул. Ему было всё равно.

Энни подняла крышку, увидела надкусанный пирожок и нахмурилась.

— Эврика! Это ты, сознавайся.

Эврика сделал вид, что он тут ни при чём, и скрылся за солонкой.

— А ну, вылезай оттуда.

Котёнок сжался в комочек. Он тоже был упрямым и любил играть в прятки.

— А ну тебя, — махнула рукой Энни. — Пусть Твигл тогда сам тебя ругает. Как тебе не стыдно, он так о тебе заботится… — Твигл порой уделял котёнку больше внимания, чем сама Энни, — а ты у него на кухне шалишь.

— Твигл хороший, — заявил Эврика, вылезая из-за солонки. — Он меня не ругает, никогда не ругает.

— Вот скажу, чтобы ругал, — педагогическим тоном отозвалась Энни. — А то ты совсем разбалуешься.

— Нельзя меня ругать, — обиделся котёнок. — Я хороший.

Энни задумчиво взирала на пирожки. Твигл бы не обиделся, но наверняка они уже предназначены для какого-нибудь другого случая.

— Значит, ты хороший? А кто вчера раскопал клумбу у Логона?

— Я мышиную норку нашёл. И Логон меня не ругал. Он тоже хороший, — объяснил Эврика. В силу своего юного возраста он делил мир просто — на хороших и плохих.

— И Логон хороший, и Твигл хороший, — вздохнула Энни. — А кто у тебя нехороший?

— Анторио нехороший, — сказал Эврика. — Он со мной не разговаривает. И Инна нехорошая. Тоже не разговаривает, и вчера она на меня тряпкой махнула.

— Понятно.

— А говорят, что Виллина тоже хорошая, — сказал Эврика, в котором проснулась жажда новых знакомств.

— Хорошая, — согласилась Энни с энтузиазмом. Виллина, конечно, знала о котёнке, но видела его только раз.

— А Аларм хороший? — спросил Эврика. Он в последние дни часто видел свою хозяйку с этим странным — на его взгляд — человеком, который каждое утро зачем-то машет на площадке всякими непонятными штуками. А иногда ещё и вечером.

— Аларм хороший, — ответила Энни рассеянно, оглядывая кухню. Где-то у Твигла должны быть печенья, оставшиеся ещё с прошлой недели. Кроме Энни, их никто такими залежавшимися не ел, а ей нравилось.

— А с ним можно гулять?

— Можно, только если он тебя не прогонит, — отозвалась Энни.

— Ладно, — согласился Эврика. Энни вдруг заподозрила, что котёнок специально завёл этот разговор, начав издалека. Просто хотел выпросить разрешение на дополнительные прогулки в компании. Несмотря на свой очень юный возраст, Эврика уже умел хитрить, если хотел.

Оглядывая кухню, Энни тихонько напевала песенку из полузабытого уже мультика, который любили её внучки :

— Как странно мне — что он такой, он был противный, очень грубый, просто злой… Теперь он мил — не лезет в спор — где это всё таилось в нём до этих пор… — Она покружилась на месте, войдя во вкус исполнения. — О-о-он так смущён, я тоже — а глаза, так лас-ко-вы о-ни! Да-а-а, он не принц, но всё же — что-то есть в нём, что ме-ня тре-во-жит и мани-и-ит! *

Эврика фыркнул и прыгнул на подоконник. Энни улыбнулась и начала с начала.

— … Теперь он мил, не лезет в спор…

Дверь распахнулась, и на пороге остановился Аларм, с удивлёнными глазами.

— А я-то думаю, что за музыка, — сказал он вместо приветствия. Энни так и застыла на месте, на полушаге, с поднятыми руками, испуганная и смущённая.

— Привет, — слегка раздражённо сказала она. Ещё решит, что она специально это придумала…

Аларм, впрочем, ничего такого не думал. Он попросту не расслышал слов из-за двери. Улыбнулся, подошёл к девочке и поцеловал в щёку.

— С днём рождения, принцесса. Ты чего тут делаешь?

Энни, слегка выведенная из равновесия таким странным поведением, смогла только сказать:

— Да мы тут с Эврикой болтаем.

— А-а. Ты подарок-то свой уже видела? — как-то насмешливо улыбнулся Аларм.

— Какой? От кого? — насторожилась она.

Аларм прислонился к столу напротив подруги.

— Строго говоря, от Виллины и Ланги одновременно. Ну и частично от нас всех.

Энни недоумённо нахмурилась. Аларм засмеялся.

— Да ты в парк выходила?

— Нет ещё.

— Выйди, там тебя ждут с утра, — он махнул рукой. Под его весёлым взглядом Энни хотелось проверить, всё ли у неё на месте. Может, волосы смешно растрепались? Или сзади на платье пятно?

— И Ланга ждёт? — поинтересовалась Энни осторожно.

— Она ушла ещё ночью. Была немного недовольна, что с тобой не попрощалась, но мы её постарались достойно проводить, — невозмутимо объяснил Аларм.

Вчера он битый час доказывал Ланге, как она не права, доведя Энни до такого состояния. Принцесса была очень недовольна, что Энни на неё накричала, и потребовалось невероятное терпение, чтобы убедить её в том, что она сама виновата. Не считая того, что Аларм уже на пятой минуте сам готов был взорваться, а ещё лучше — схватиться за меч.

— Н-да, с Лангой неловко получилось, — пробормотала Энни.

— Она на тебя не сердится. Я с ней поговорил, — заверил девочку Аларм. Энни с подозрением посмотрела на него.

— И как прошёл разговор?

— Узнал о себе много нового, — уклончиво ответил Аларм. Вчера он был крайне удивлён, когда слушал высказывания Ланги в свой адрес. Он и сам не подозревал о том, сколько мыслей, оказывается, имел по поводу Элли и Энни, и сколько тайных, известных ему одному (а точнее, даже не ему, а Ланге) мотивов было в его поведении. — Так что, идём в парк?

— Идём. А что я там увижу?

Аларм засмеялся.

— Хитрая. Хочешь заранее раскрыть все сюрпризы. Идём! — он протянул ей руку. Вдвоём они выскочили за дверь и побежали по коридору. Эврика фыркнул, поморщился и прыгнул в открытое окно. Так короче.

Вслед за Алармом Энни выбежала в парк, на небольшую площадку прямо под окнами своей комнаты. Аларм вообще-то изначально ожидал, что Энни увидит «сюрприз» из окна, но девочка нарушила его планы тем, что встала раньше…

Там уже собрались все заинтересованные. Рохан, Салар, Твигл, Логон с неразлучной Мериссой и Кустар с Пеняром. Салар при приближении Аларма о чём-то ещё издали замахал руками и закивал головой подтверждающе. Энни этого не уловила. Выбежав на площадку-полянку, она с разбегу остановилась и чуть не села на траву.

— Это?.. — протянула она руку вперёд. — Это он?

— Да, — улыбнулся Аларм, глядя на её потрясённое и счастливое лицо. — Знакомься, это теперь наш Джердан.

Энни встала и подошла ближе. Снова протянула дрожащую руку.

— Привет, Джердан.

Конь добродушно фыркнул. Переступил ногами, потянулся к Энниной руке, и она осторожно погладила его по носу.

— Какой красавец.

Джердану, впрочем, было не очень интересно, когда его гладили. Он предпочитал угощение. За последние несколько часов, что прошли со времени его воплощения из тени в живое существо, он получил слишком много внимания и немножко заважничал. Правда, всех по-прежнему удивлял тот факт, что конь не умеет говорить.

Энни со счастливой — от уха до уха — улыбкой и горящими глазами обернулась к зрителям.

— Ну вы придумали… Это же самый лучший подарок на все мои дни рождения!

— Неужели? — усмехнулся Аларм. — Кстати, это ещё не всё.

Энни сделала большие глаза, и Аларм, хитро улыбнувшись, кивнул Салару. Мастер-мигун наклонился за ближайшие кусты и выпрямился, подняв на руках новенькое кожаное седло.

Восторг Энни перешёл все пределы. Взвизгнув, она бросилась обнимать сначала коня, потом Салара, потом Рохана и Аларма, а потом и остальных, пока Салар смущённо рассказывал, что седло они делали втроём — с теми же Роханом и Алармом, потому что надо было быстро и хотели успеть, а вещь всё-таки незнакомая, пришлось по три раза переделывать… Конечно, начали не вчера — Аларм давно планировал так, чтобы седло и всё прочее были готовы к визиту Ланги и соответственно расколдовыванию коня. И хорошо, что успели закончить раньше…

Дальше Энни уже не слушала. Обняв всех по второму разу, она снова подошла к Джердану.

— Ну что? Подружимся с тобой? Ребята, а где мы его поселим?

— Где скажешь, — охотно ответил Логон.

— Я и сама не знаю. Здесь же никаких хозяйственных построек нет, а во дворец его вести как-то…

— Можно в кладовку левого крыла с чёрного хода, — предложил Салар. Кладовка эта имела прямой выход в сад, притом без ступенек, и была достаточно просторна (если вынести все инструменты), чтобы превратить её в конюшню для одного животного. — Хотя бы на время, а там посмотрим, соорудить что-то специальное недолго…

— Чудесно. Так, вы его кормили?

— Он сам покормился, — хмыкнул Аларм. — Объел у Логона газон в парке и ведро яблок…

Энни ещё раз погладила коня по морде. Тот в ответ ткнул её носом в плечо. Ощутимо так ткнул, девочка едва на ногах устояла, но глаза у него были дружелюбные.

— Ну хорош, хорош, — засмеялась она, хлопнув его по шее. — А грива-то какая! Ну, ну, не надо меня больше толкать. А ты под седлом ходить умеешь, а? Или ты совершенно необъезженный коняга? В любом случае, придётся тебе привыкать. Будешь у нас полезным в хозяйстве…

— Дональд же на нём ездил, — напомнил Аларм, подойдя ближе и опасливо косясь на коня. Ещё двинет копытом — не его, а Энни, она-то ближе стоит.

— Ага! — обрадовалась Энни. — Ну-ка… идём, идём! — она сделала пару шагов назад и поманила Джердана за собой. — Идём, прогуляемся! Ну? Хочешь побегать? Небось тенью скучно было быть, да?

— Интересно, он тебя понимает? — спросил Аларм, следуя за девочкой.

— Конечно, — без малейшего сомнения отозвалась она. — То есть я не знаю, понимает ли он человеческую речь, но главное, он чувствует, что я его не боюсь, и что я его не обижу.

— Думаешь, чувствует?

— Абсолютно уверена. Иди сюда, иди-иди! — манила она коня, отступая к Салару и Рохану. — Сейчас мы тебя нарядим, будешь красивый… и послушный, — пробормотала она, не сводя взгляда с морды Джердана и наклоняясь к земле, чтобы поднять узду. Ездить на коне без седла, стремян и уздечки она не решалась никогда, даже в бурные годы юности, и теперь радовалась, что друзья позаботились о подарке. А уж обращаться с лошадьми она умела и любила. В отличие от Элли, которая впервые в седло забралась только в десять лет, Энни на пару с Тимом совершила на мулах целое путешествие в Волшебную страну, туда и обратно, а уж когда они вдвоём подросли, то и животных стали выбирать повыше и порезвее. Учась в колледже и приезжая домой на каникулы, Энни никогда не упускала случая как следует покататься верхом, и конный спорт для неё кончился только после свадьбы, одновременно с переездом на юг.

Джердан оказался послушным. К тому же Салар, с подачи Логона, вовремя подсунул Энни морковку, и пока конь хрустел и обнюхивал платье Энни в поисках «ещё», не заметил, как оказался в полном обмундировании. Энни, полностью пренебрегшая новым, надетым специально по случаю дня рождения платьем, придирчиво оценила свой труд, размеры коня, прикинула что-то в уме. Потом ухватилась за седло, подпрыгнула на одной ноге, вдев вторую в стремя, и, с некоторым трудом, влезла всё-таки в седло. С сияющим от счастья лицом оглядела сверху всех присутствующих.

— Это здорово! Ну-ка, отойдите, пробный круг по полянке…

Она тронула поводья, одновременно скомандовав голосом. Джердан послушно пошёл, куда его направила девочка. Сделал круг шагом, потом перешёл на рысь, и Энни его остановила.

— Подожди, мой хороший, достаточно, здесь для большего не развернуться…

На её лице отражались сомнения. Видно было, что ей ужасно хочется выехать верхом за пределы парка, чтобы как следует погулять и поездить на воле, и в то же время она боялась, что друзья обидятся, если она их покинет так быстро.

Рохан первым «отмер» и махнул рукой.

— Иди уж, прокатись до завтрака!

— Ура! Спасибо! — взвизгнула Энни. Так взвизгнула, что Джердан даже заржал и поднялся на задние ноги. Аларм ахнул, но Энни удержалась в седле и, кажется, совсем не испугалась. Только хлестнула поводьями. — Ну что, вперёд!

— Осторожно, не зацепись! — успел крикнуть вслед Салар, когда Энни проезжала под деревьями. Но ветки были достаточно высоко, да и Энни ловко уворачивалась.

Аларм проследил взглядом за девочкой, и только потом заметил котёнка на краю дорожки. Эврика опоздал, пропустив всё интересное, и теперь огорчённо смотрел то на собравшихся, то на аллею, по которой умчался конь с Энни на спине.

Аларм подошёл и взял котёнка на руки.

— Ну вот, коллективный сюрприз встретил полное одобрение, — сказал он остальным. — Что, Эврика? Уехала она. Вернётся к завтраку и тебя покормит.

— А этот зверь хороший? — поинтересовался Эврика.

— Кто? Джердан? Хороший.

— Ну тогда ладно, — зевнул котёнок. — Тогда отдай меня Твиглу, что ли…

День и впрямь оказался насыщенным. После завтрака Энни, взгромоздившись снова на Джердана (он был очень рад), ускакала к дому Анторио, где по соседству намеревались строиться и остальные новоприбывшие. Аларм тоже хотел было туда отправиться, но за конём на своих двоих ему было всё-таки не угнаться, а напрашиваться на пассажирство он не хотел — пока что. После обеда Энни отправилась к Виллине, а потом подхватила Мериссу, Дарио, новенькую девушку Станну и мальчика по имени Рен, а заодно и Эврику для компании, и что-то долго им рассказывала, устроившись в парке в одной из беседок. Похоже, описывала местную жизнь, порядки и нравы, пыталась объяснить статусы давних обитателей дворца и старалась призвать новеньких к более раскованному и неформальному общению. И судя по тому, что вернулась во дворец она расстроенная, задумка удалась плохо. Один только Рен согласился видеть в девочке чуть старше себя не принцессу, а именно девочку. Ну и, может быть, Дарио.

— Ты всё портишь, — заявил Аларм, встретив Энни на лестнице.

— Чего это я порчу? — рассеянно отозвалась Энни.

— Я, наоборот, доказываю Дарио, что ты принцесса, а ты их на такое панибратство переводишь…

— Чем тебе Дарио не угодил? — отмахнулась Энни.

— А ты видела, как он на тебя смотрит?

Энни устало облокотилась на перила.

— Видела. Как на божество какое-то, а я не хочу, чтобы на меня так смотрели.

Аларм вздохнул.

— Уж лучше пусть смотрит на тебя как на божество, чем как на близкую подружку. Я понимаю твой порыв со всеми передружиться, но иногда, для общей пользы, полезно держать расстояние.

Энни покосилась на него насмешливо.

— Ой, кто б говорил…

— А что? — Аларм не понял.

— А я как-нибудь подведу тебя к зеркалу в тот момент, когда ты говоришь об Элли. А напротив поставлю Дарио. И послушаю, что ты скажешь об общей пользе расстояния, — насмешливо заявила Энни и умчалась вверх. Аларм погрозил кулаком ей вслед. Набрался от девчонки противоречий, да…

Впрочем, он не слишком подозревал Дарио. На Энни примерно теми же глазами смотрели все — кто-то с большим страхом, кто-то с меньшим, но всё с возрастающим уважением — заслужила, а как же. Просто Дарио не повезло быть ближе к ней по возрасту. А так — в последнее время вон уже кое-кто стал улыбаться, и прекратили пугаться простейшего вопроса «как дела?»…

К ужину — кстати, ещё более неформальному, чем в прошлом году, — неожиданно явилась Элли. То есть неожиданно для всех, кроме Энни, которая в общем-то сама её и пригласила.

Ужин проходил в большой компании, так как за столом сидели все, кто жил во дворце — кроме Виллины, которая вообще редко выходила из своей комнаты. Но Элли с ней уже виделась, остальные — тем более, а её отсутствие добавляло свободы общения. Не для всех, конечно.

Переселенцы, прибывшие раньше, уже более-менее освоились и могли разговаривать (за исключением принципиально молчащей Инны) с Твиглом, Логоном и Саларом. Те, кто появился здесь недавно, ещё не были такими смелыми. Станна шепталась только с Мериссой — и изредка обменивалась репликами с Логоном, как с её ближайшим другом. Рохан нарочно старался так, чтобы всё население перемешалось за столом, и новички сидели рядом со старожилами. Энни попала между Инной и одним из недавних гостей. Видимо, нарочно. Рохан, который всех рассаживал, знал Эннину повышенную разговорчивость, вот только Инну нельзя было растормошить и десятком таких, как Энни.

Несмотря на то, что героиней дня вроде как считалась Энни, разговор крутился отнюдь не вокруг неё — что всех устраивало. Каждый находил себе собеседника по вкусу, хотя периодически все объединялись в общий круг, и снова распадались на кучки. Элли разговаривала в основном с Роханом или Саларом, периодически вовлекая в свою компанию старших из переселенцев. Насколько Энни поняла, они серьёзно обсуждали проблему зрения и яркого света, и Элли попутно предавалась воспоминаниям. Сосед Энни внимательно слушал их, а Инна замолкла окончательно. Энни стала оглядывать стол.

Аларм сидел со скучным видом и на Элли, против обыкновения, не смотрел — чему Энни крайне удивилась. Обычно же он с неё взгляда не сводил! Энни попыталась привлечь его внимание, но это оказалось трудно. Он не замечал ни её взмахов руками, ни выразительных взглядов. Энни задумалась.

Заглянула под стол. Нет, ногами пихаться — далековато (Аларм сидел напротив наискосок). Энни задумалась ещё сильнее и увидела в вазочке с фруктами абрикосы.

Абрикосовая косточка попала в цель. Прямо в коленку. Аларм удивлённо посмотрел вниз, но краем глаза зацепил выныривающую наверх Энни. Сразу стало ясно, в чём дело, и он выжидательно посмотрел на девочку.

Энни оглядела соседей по столу, убедилась, что сестра занимает людей разговором и всё внимание направлено на неё — или на Твигла, который рассказывал что-то весёлое. Снова посмотрела на Аларма. Как бы его так спросить, чтобы других не отвлекать? Не шептаться же через стол, ещё услышат, будет неловко…

Она ткнула указательным пальцем в сторону рыцаря, потом сложила все пальцы в «щепотку» и, наконец, подняла согнутый указательный палец.

Аларм озадаченно захлопал глазами. Ему потребовалось время, чтобы осознать: Энни же просто пытается разговаривать на «языке жестов» живых растений! Её «фраза» в сочетании с выражением лица означала примерно «Ты молчишь?».

Он сделал жест ладонью вверх от себя — можно было бы перевести как «Это очевидно».

Энни снова подняла согнутый указательный палец. Знак вопроса. «Почему?» — на догадке перевёл Аларм. Разработанный язык жестов предназначался больше для Кустара с его длинными ветками и размашистыми движениями, а не для человеческих пальцев. Но Энни, казалось, его вознамерилась успешно адаптировать.

Аларм же пока что только выразительно пожал плечами. В отличие от живых растений, у него и у Энни было преимущество в виде мимики.

Энни кивнула в сторону Элли. Потом сложила пальцы обеих рук «сердечком». Потом молитвенно сложила ладони и закатила глаза. Потом провела ребром ладони сверху вниз и наискосок и скорчила унылую рожицу, свесив голову набок и приложив палец к щеке. Аларм хмыкнул. Больше опять-таки на интуиции, и ориентируясь на то, что Энни он знал слишком хорошо, он перевёл эту сложную комбинацию мимики и жестов примерно так: «Ты настолько влюблён в Элли, что с благоговением слушаешь всё, что она скажет, или тебе просто скучно?».

Аларм погрозил Энни кулаком и принялся составлять свою фразу. Ткнул пальцем в себя, потом с глубокомысленным видом приложил его ко лбу, потом нарисовал в воздухе знак, похожий на запятую. Потом кивнул в сторону беседующих, положил одну руку на другую крест-накрест, ладонями вниз, и снова сложил пальцы в щепотку два раза. «Я задумался, и мне всё равно нечего сказать».

Энни сложила пальцы «ноликом», а потом ткнула себе в лоб с вопросительным выражением лица. «А о чём ты думаешь?».

Аларм закатил глаза. На самом деле объяснить причину его невмешательства в разговор было сложно. Ну не хотел он привлекать внимание Элли к себе — всё равно это будет не то внимание, о котором он бы мечтал, а терпеть снисходительность на её лице было не слишком приятно. Поэтому он старался сейчас ни о чём не думать, а просто рассеянно слушал беседу, прикидывал дальнейшие планы насчёт Пещеры и думал о походе в Золотой лес. И что теперь, через стол на языке жестов это объяснять? Он коротко поднял вверх руку ладонью вперёд. «О будущем».

Энни снова с ехидной улыбкой кивнула в сторону Элли. «Неужели о ней?». Аларм сердито нахмурился. Отрицательно помотал головой. Изобразил пальцами на столе «ножки» и сложил ладони «домиком» — «идти в пещеру», потом провёл ребром ладони сверху вниз и наискосок, скрестил руки запястьями и помахал пальцами, а потом развёл руками перед собой вверх и вбок так, как будто рисовал что-то круглое. Энни фыркнула. Повторила его жест, скрестив запястья и помахав пальцами, а потом подняла согнутый указательный палец с очень насмешливым выражением лица. Аларм вопросительно поднял брови. Энни покачала перед собой руками вверх-вниз, ладонями к столу, поочерёдно левой-правой. Аларм вообще ничего не понял — этот жест обычно означал «вода». Кто-то из них что-то перепутал. Энни же взмахнула руками, вновь привлекая его и без того напряжённое внимание, и снова зажестикулировала: ткнула пальцем в себя, потом указательными пальцами потыкала в одну точку вниз с серьёзным хмурым лицом, снова помахала пальцами, скрестив запястья, повторила жест «вода» и снова подняла согнутый указательный палец. Пока Аларм пытался разобрать, что это она ему сигнализирует, он услышал изумлённый голос Элли:

— Энни, что ты там изображаешь?

Энни смутилась, но лишь на мгновение.

— А, это язык жестов! Я с Алармом разговариваю.

Аларму захотелось куда-нибудь провалиться. Элли ещё больше удивилась.

— А почему так, а не вслух?

— Чтобы через стол не кричать, — невозмутимо пожала плечами Энни. — Вы тут разговариваете, чего ради мешать…

Элли покачала головой. Рохан пристально смотрел на Аларма. Энни, с прежней невозмутимостью, повернулась к Твиглу, а Аларм подумал, что с Энни он ещё поговорит. Словами, а не жестами. Нечего выставлять клоунами и себя и его, да ещё и перед Элли. Когда он в следующий раз взглянул на девочку, она подняла сжатый кулак так, как будто что-то держала в нём — «смотри внимательно» — и дальше начала развивать мысль: ладони повёрнуты к себе, упираются кончиками пальцев друг в друга; указательный палец направлен на Аларма; хмурое лицо и пальцы в щепотку; ладонью вверх от себя, а потом повернуть её ребром; кивнула головой направо и налево; растопырила пальцы ладонями вниз и снова указала на Аларма. «Если ты будешь молчать, то привлечёшь всеобщее внимание».

Аларм молча ткнул пальцем в сторону Инны, которая, к счастью, на него не смотрела. Энни поморщилась и махнула рукой. Они друг друга поняли. «Инна тоже молчит». — «Она всегда молчит». В этот момент оба сразу поймали суровый (и непонимающий) взгляд Рохана. Аларм отвернулся от Энни и с чистой совестью вступил в светскую беседу.

После ужина Элли прошла вслед за Энни в её комнату.

— У меня для тебя есть небольшой подарок, — таинственным тоном начала старшая сестра. Младшая заинтересованно захлопала ресницами.

— Когда ты так говоришь, я уже начинаю подозревать что-то невероятное. Ну и что же это такое?

Элли подняла руки, и в них с эффектными искорками материализовалась квадратная плоская коробка с зелёной лентой. Энни хмыкнула. Ну да, подарочек оформлен по высшему разряду…

Коробку положили на стол, и Энни развязала ленточку. Внутри обнаружилось зеркало в серебряной рамке. Энни с любопытством взглянула на Элли.

— Я догадываюсь, что тут что-то не так.

— Правильно догадываешься, — подтвердила сестра. — Я решила, что волшебное зеркало никогда не бывает лишним. И хотя ты и не волшебница, но ведь тот старый телевизор Страшилы тоже подчинялся кому угодно…

Энни засмеялась.

— Надеюсь, в качестве заклинания ты не придумала какую-нибудь длиннющую абракадабру?

Элли тоже засмеялась и приобняла сестру.

— Нет, конечно. Тут проще. Правда, с подвохом… Короче, оно будет отзываться на любые твои слова, но только на твои. Аларма или Виллину оно слушаться не будет.

Энни озадаченно посмотрела на волшебное стекло. Вне работы оно вело себя как обычное зеркало.

— А вдруг им тоже что-нибудь понадобится?

Элли развела руками.

— Я говорила об этом с Виллиной… Вообще-то хотела сначала ей подарить, ещё в прошлом году. Но она сказала, что лучше тебе — сразу. Ты же вроде как принцесса, будешь сейчас всё больше проявлять внимания к своей стране. Вот тебе и пригодится.

— Ага… — пробормотала Энни, вынимая зеркало и оглядывая стены в поисках места, куда повесить. Не нашла и поставила пока на стол, прислонив к стене. — Спасибо, — вздохнула она и обняла сестру. — Так я скоро совсем обрасту всякими волшебными предметами…

Элли улыбнулась.

— Ну, пока у тебя только обруч и зеркало.

Энни замотала головой.

— И волшебная карта Виллины… Я ещё всё собираюсь подбить Аларма на то, чтобы пройти в Фиолетовую страну на озеро Снов, где они когда-то трубу Торна потеряли. Но может быть, её Лили найдёт раньше. От неё что-то нет вестей уже давно, где-то бродит…

— А Виллина тебе ничего волшебного не дарит? — поинтересовалась Элли. Энни пожала плечами.

— А зачем мне это? Я волшебницей становиться не собираюсь, приспособлений много мне не нужно… Слушай, а как ты это зеркало сделала?

Элли поморщилась.

— Ой, там сложно. Надо понять, какие заклинания были использованы и как наложены, а потом настроить его на тебя или опять же на определённое заклинание, чтобы отзывалось… Наверное, это не менее сложно, чем в Большом мире телевизоры собирать. Там хотя бы по схеме, а тут всё на магической интуиции. И слова надо понять…

Энни закивала. Ей не терпелось попробовать вызвать что-нибудь в зеркале.

— А Подземную страну или Пещеру оно покажет? — поинтересовалась она. — Или Невидимую землю?

Элли задумалась.

— Я не уверена… Как-то не подумала об этом. Подземную страну вряд ли, Пещеру — может быть, там хотя бы тёмной магии нет. Но не знаю, это пробовать надо. А Невидимую землю — точно нет, там свои законы…

— Давай тогда попробуем? — воодушевилась Энни, немного огорчившись из-за Невидимой земли — ей хотелось попытаться увидеть Лили, да и места там, по рассказам подружки, были красивейшие.

— Давай, — согласилась Элли. И усмехнулась: — Только не до четырёх утра, как в прошлом году.

Энни смущённо кивнула. Повторять прошлогодние ошибки не стоило. Хотя, сейчас всё равно всё было не так, как год назад…

____

* — Песенка из диснеевского мультфильма «Красавица и Чудовище». Точнее, российский дублированный перевод этого же мультфильма (Энни попала в Волшебную страну году этак в 2000, и фильм 2017 года просто не застала). Как там было в оригинале, автор не имеет понятия, но верит, что переводчики сохранили смысл.